Текст книги "Эмиль XIX века"

Автор книги: Альфонс Эскирос

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 21 страниц)

IV
Два острова

Съ дѣтьми не мѣшаетъ подчасъ объясняться притчами.

Эмиль спросилъ у меня намедни отчего на свѣтѣ есть бѣдные, а Лолу, повидимому очень занималъ вопросъ – откуда взялись богатые.

Обыкновенно отъ подобныхъ вопросовъ отдѣлываются первымъ попавшимся отвѣтомъ, который только еще пуще затемняетъ разумъ дѣтей.

Съ другой стороны, какъ было мнѣ подступиться къ одному изъ самыхъ сложныхъ и трудныхъ вопросовъ политической экономіи? – Я выпутался изъ затрудненія, разсказавъ имъ слѣдующую сказку:

«Въ старину, посреди одного моря, названіе котораго я и самъ хорошенько не упомню, былъ островъ, на которомъ богатые построили себѣ мраморные дворцы, развели сады, полные самыхъ рѣдкихъ цвѣтовъ и вырыли озера для своего удовольствія. Ни что не могло сравниться съ роскошью ихъ стола: имъ подавались на золотыхъ блюдахъ огромныя рыбы съ соусомъ изъ омаровъ (это любимый соусъ Эмиля). Туалеты мущинъ и въ особенности дамъ отличались неслыханнымъ богатствомъ. Дѣти, играя въ кегля на площадяхъ, употребляли вмѣсто шаровъ огромные круглые брилліанты.

Бѣдные же напротивъ, ходили босикомъ, дѣвочки, одѣтыя въ лохмотья, рылись въ кучахъ нечистотъ у домовъ богатыхъ, подбирая выброшенные остатки отъ пировъ. На бѣдныхъ не только лежали самыя тягостныя и самыя непріятныя работы, но на нихъ еще всѣ смотрѣли съ презрѣніемъ. Дѣло дошло до того, что людямъ, плохо одѣтымъ запрещалось показываться въ мѣстахъ общественныхъ гуляній, изъ опасенія, конечно, чтобы они своими лохмотьями не загрязнили зеленые ковры газона, или, еще вѣроятнѣе, чтобы жалкій видъ ихъ не оскорблялъ зрѣніе богатыхъ.

Однажды ночью бѣдняки удалились на гору и стали совѣтываться между собою. Наиболѣе молодые между ними стояли за то, чтобы всѣмъ взяться за оружіе, напасть на богатыхъ во время сна и, отнявъ у нихъ имущество, раздѣлить его между бѣдными…

Но тутъ всталъ одинъ старью мудрецъ и, выждавъ, когда всѣ замолкли заговорилъ такъ:– Не дѣлайте этого, – во первыхъ потому, что ихъ замки оберегаются слугами, еще болѣе злобными, чѣмъ господа и собаками еще болѣе алчными чѣмъ самые слуги;– а во вторыхъ потому, что подобная борьба была бы несправедлива. То, что вы сегодня похитите у вашихъ враговъ, только благодаря тому обстоятельству, что сила будетъ на вашей сторонѣ, можетъ быть завтра же отнято у васъ другимъ, если вы окажетесь слабѣйшими. Пріищимте же вмѣстѣ другое средство. Вы, конечно, слыхали, что на вашемъ, морѣ, есть и другіе острова, кромѣ того, на которомъ мы имѣли несчастье родиться. Наши братья, бѣдные матросы, которые привозятъ сюда на кораблѣ припасы и предметы роскоши для богатыхъ, не разъ видали во время плаванья земли, поднимавшіяся посреди волнъ и увѣнчанныя зеленью и плодовыми деревьями. По ихъ разсказамъ, одинъ изъ этихъ острововъ необитаемъ и отъ васъ зависитъ превратить его въ плодоноснѣйшій садъ. У насъ есть руки. Я первый, несмотря на свою старость, готовъ работать на сколько хватитъ моихъ силъ, а въ случаѣ надобности, помогу вамъ и совѣтомъ. Богъ все, что я хотѣлъ вамъ сказать.

Они отправились. Одинъ за другимъ садилась они на утлыя суда, которыя сами смастерили изъ досокъ, прикрывавшихъ ихъ хижини. Богатые обитатели острова были въ восторгѣ, что эта сволочь удаляется и радостно хлопали руками. Наконецъ то избавились мы отъ напасти! – восклицали они.

Такъ какъ у эмигрантовъ не было никакого имущества, то и весь грузъ корабля состоялъ только изъ нихъ самихъ. Впрочемъ нѣтъ, я ошибаюсь: они захватили съ собой свои орудія для работы.

Впродолженіи нѣсколькимъ лѣтъ объ нихъ не было ни слуху, ни духу. Должно быть они всѣ потонули, говорили одни. Они всѣ перерѣзали другъ друга, утверждали другіе.

Но вотъ однажды въ гавань вошелъ корабль, нагруженный хлѣбомъ и другими товарами. По языку матросовъ и по нѣкоторымъ чертамъ лицъ не трудно было узнать въ нихъ прежнихъ обитателей острова. Они разсказали, что пріѣхали съ того острова, на который переселились и гдѣ все родится какъ нельзя лучше. Земля, обработанная ихъ руками, покрывается жатвами, фермами и стадами. Богатые приняла эти разсказы за басню и хохотали надъ ними до упаду.

А между тѣмъ матросы ничего не преувеличили въ своихъ разсказахъ. Роскошно обработанныя поля, селенія, города, дороги, каналы, точно волшебствомъ какимъ выростали изъ этой еще недавно невоздѣланной почвы. Граждане жили между собой въ мирѣ и согласіи, потому что чувствовали себя счастливыми. Миръ и согласіе господствовали и въ семьяхъ, на дѣтей смотрѣли какъ на залогъ еще большаго благосостоянія въ будущемъ, а потому съ раннихъ лѣтъ пріучали ихъ къ труду.

Совсѣмъ иначе шли дѣла на островѣ богатыхъ, благосостояніе котораго день ото дня приходило въ упадокъ. Такъ какъ жители этого острова считали слишкомъ унизительнымъ для себя, или были слишкомъ лѣнивы, чтобы самимъ взяться за соху, то пашни въ скоромъ времени поросли бурьяномъ. Всѣ производства прекратились за недостаткомъ рабочихъ рукъ, а съ ними вмѣстѣ исчезли и предметы роскоши. Замки стали разрушаться, а починить ихъ было некому.

Въ началѣ богатые обратились къ ремесленникамъ сосѣднихъ острововъ; но эти послѣдніе знали, какъ было поступлено съ ихъ собратьями и не захотѣли подвергаться тѣмъ же притѣсненіямъ.

Такъ какъ у жителей, оставшихся на островѣ, было много золота и серебра, то они въ началѣ накупили все, что имъ было нужно, у иностранныхъ купцовъ. Но нѣтъ такой казны, которая рано или поздно не истощалась бы, если проникать въ нее новымъ богатствамъ не откуда. По прошествіи нѣсколькихъ лѣтъ, у нихъ не стало больше ни золота ни серебра и они пожалѣли, но уже слишкомъ поздно, что такъ жестоко и несправедливо поступали съ бѣдными.

Положеніе ихъ было самое жалкое. Слуги, которыми они окружили себя въ былыя времена, не получая болѣе жалованья, отказались служить имъ. Лошади, за которыми не кому было ходить въ конюшнѣ, равнымъ образомъ отказывались возить экипажи. На улицѣ попадались женщины въ стоптанныхъ атласныхъ башмакахъ и въ разорванныхъ парчевыхъ платьяхъ, такъ какъ эти бѣлоручки сочли бы для себя стыдомъ самымъ заняться починкою своей одежды. Глядя на эти лохмотья, въ которыхъ онѣ такъ важно расхаживали, иному пришла бы охота посмѣяться, если бы не было жестоко и гнусно смѣяться надъ несчастьемъ, хотя бы и заслуженнымъ.

Однимъ словомъ островъ богатыхъ сдѣлался островомъ бѣдняковъ.

Нужда годъ отъ году увеличивалась. Необработанная земля ничего болѣе не производила. Прежніе богачи умирали съ голоду въ своихъ развалившихся замкахъ и погибли бы до послѣдняго человѣка, еслибы жители другаго острова, которыхъ они когда-то изгнали своимъ дурнымъ обращеніемъ, не явились къ нимъ на помощь и не привезли имъ тотъ излишекъ припасовъ, въ которыхъ они не нуждались сами.

– Такъ стало быть трудъ обогащаетъ? спросилъ Эмиль, слушавшій меня съ большимъ вниманіемъ.

– Не всегда, отвѣчалъ я ему; но по крайней мѣрѣ онъ обогащаетъ тѣ народы, которые умѣютъ быть справедливыми.

V
Писарскій почеркъ

Эмиль начинаетъ порядочно писать. Я не думаю, однако, чтобы онъ когда нибудь научился выводить буквы по всѣмъ правиламъ искуства.

Въ былыя времена почеркъ составлялъ такъ сказать, одну изъ особенностей свойственныхъ личности. Дурной или хорошій, онъ выражалъ собою ту или другую характеристичную черту. А потому и находились физіономисты почерка, которые по строкамъ, написаннымъ рукою незнакомаго имъ человѣка, брались разгадывать его нравственныя свойства. А почему бы и нѣтъ? Во все что мы дѣлаемъ, мы вносимъ свойственный намъ характеръ. Я не вижу ничего невозможнаго и неправдоподобнаго въ томъ предположеніи, что почеркъ, – эти тонкія черты, которыми мы заносамъ на бумагу наши мысли и чувства, – представляетъ отпечатокъ нашего Я. Многіе люди. автографы которыхъ у насъ сохранились, нѣсколько разъ въ теченіе своей жизни мѣняли свой способъ выводить буквы. Эти измѣненія, въ которыхъ, можно поручиться, они сами не отдавали себѣ отчета, должны были имѣть соотношеніе къ извѣстнымъ перемѣнамъ, происходившимъ въ ихъ умѣ. Замѣчено, что въ ту пору ихъ жизни, когда они всего болѣе были самими собою, и почеркъ ихъ носилъ отпечатокъ наибольшей оригинальности.

Въ настоящее время изобрѣтены методы каллиграфія, которые безспорно имѣютъ то достоинство, что исправляютъ почеркъ; но какъ скоро эти методы получатъ болѣе широкое распространеніе, различіе въ почеркахъ изчезнетъ. Въ нашъ вѣкъ желѣзныхъ дорогъ и стальныхъ перьевъ мы всѣ стремимся къ единообразію.

Бѣда была бы еще не велика, если бы это искуственное стремленіе ограничивалось знаками, служащими для выраженія мысли, но нѣтъ, – оно распространяется и на самую мысль.

На что другое, а на недостатокъ свѣдѣній намъ пожаловаться грѣшно. Благодаря изобрѣтеній различныхъ упрощенныхъ методовъ, элементы науки, литературы и искуствъ сдѣлались доступны почти для всѣхъ. Мы то и дѣло слышимъ толки о распространеніи знаній и это фактъ, величавое значеніе котораго я и не думаю отрицать. Но, при всемъ томъ, я спрашиваю себя, произошло ли наше столѣтіе возвышенностью своихъ понятій умы XVlII-го столѣтія? Можемъ ли мы похвалиться большею нравственностью, большею энергіею иниціативы, большимъ изобиліемъ рѣзко очерченныхъ характеровъ, выдѣляющихся на темномъ фонѣ безразличной общественной массы, – большимъ богатствомъ самобытныхъ произведеній. Уровень умственнаго развитія въ обществѣ расширяется съ каждымъ днемъ, но повысился ли онъ – это еще вопросъ.

Увы! я оглядываюсь вокругъ себя и меня поражаетъ вторженіе посредственности, охватывающей насъ со всѣхъ сторонъ. Намъ твердятъ, что въ наши дни умъ и талантъ встрѣчаются на каждомъ шагу. Вѣрнѣе было бы выразиться, что каждый обладаетъ умомъ и талантами другихъ. Нашъ вѣкъ, надо отдать ему справедливость, изобрелъ довольно замысловатый способъ умножать машины и автоматовъ мысли. Ловкость замѣнила въ искуствахъ геній и волю; въ литературѣ ремесленный навыкъ заглушилъ вдохновеніе, въ практической дѣловой жизни интрига заняла мѣсто дѣйствительныхъ заслугъ Мы скользимъ по плоской, избитой дорогѣ на встрѣчу повсемѣстному обезсиленію и полному исчезновенію всякаго превосходства ума и характера. О человѣкъ! довольствуйся впредь тѣмъ, что ты не хуже я не лучше перваго встрѣчнаго и не смѣй стремиться ни къ чему иному.

Это состояніе умовъ, безъ сомнѣнія, обусловливается многоразличными причинами, о которыхъ я не стану распространяться: всѣмъ строемъ французской жизни при второй имперіи, отсутствіемъ политической свободы, постоянно возрастающей преданностью исключительно однимъ матеріальнымъ интересамъ. Но, при всемъ томъ, несправедливо было бы упускать изъ виду еще одну причину: воспитаніе, въ томъ видѣ, въ какомъ его прилагаютъ въ наши дни, не столько задается задачею уяснять себѣ и развивать способности дѣтей, сколько старается скрывать слабыя ихъ стороны съ помощью извѣстныхъ сподручныхъ, и, такъ сказать, механическихъ пріемовъ. Указываютъ ли дѣтямъ на счастье быть полезными какъ на цѣль всѣхъ ихъ усилій? Ничуть не бывало: отъ нихъ только требуютъ, чтобы они умѣли выдти въ люди. Естьли какая нибудь возможность ожидать, чтобы природное влеченіе проявлялось рѣзко и сильно, чтобы природныя дарованія развивались упражненіемъ и трудомъ, когда юношамъ напередъ указываютъ на ловкость и на подчиненіе извѣстнымъ условнымъ требованьямъ, какъ на самое вѣрное средство добиться успѣха?

VI
Фагизмъ

Въ нѣкоторыхъ англійскихъ школахъ существуетъ старинный обычай, который очень удивляетъ иностранцевъ. Въ Итонѣ въ Гарроу, гдѣ принимаютъ преимущественно дѣтей аристократичныхъ семействъ, воспитанникамъ служатъ воспитанники же. Впрочемъ отличіе между воспитанникомъ – господиномъ и воспитанникомъ – слугою (fag) совершенно независимо отъ общественнаго положенія и состоянія тѣхъ и другихъ. Иной сынъ богатаго и знатнаго семейства обязывается чистить платье сыну какого нибудь небогатаго плебея, исполнять его порученія, убирать его комнату, топить каминъ, готовить ему завтракъ, носить его книги въ классы. Привилегія имѣть слугъ дается давностью пребыванія въ школѣ, извѣстными степенями школьной іерархіи; обязательство служить падаетъ на тѣхъ, которые по школьной іерархіи числятся въ нисшихъ разрядахъ.

То что мнѣ не нравится въ этомъ обычаѣ – это связь личной зависимости. Старшіе подчасъ обходятся съ возмутительной жестокостью съ тѣми изъ своихъ товарищей, которыхъ считаютъ своими слугами. Ругательства, пощечины, всѣ оскорбленія, которыми въ комедіяхъ Мольера молодые франты такъ таровато надѣляютъ своихъ лакеевъ, наносятся воспитанниками другимъ такимъ же воспитанникамъ. Эти маленькіе невольники, такіе терпѣливые и покорные, въ свою очередь сдѣлавшись господами, становятся грубы и заносчивы. Не такъ ли и все идетъ на свѣтѣ и не этимъ ли путемъ передаются и всѣ. виды тираніи.

Не будь этой черты, я не видѣлъ бы ничего худого въ томъ, чтобы домашнія работы школы исполнялись самими воспитанниками. Я зналъ одно учебное заведеніе, во главѣ котораго стоялъ человѣкъ замѣчательнаго ума; онъ ввелъ эту систему въ свой пансіонъ и умѣлъ извлечь изъ нея большую выгоду для воспитанія юношества. Почти всѣ работы по дому были распредѣлены между различными группами дѣтей и юношей, дѣлившихся сообразно съ своими природными вкусами и наклонностями, такъ какъ исполненіе всѣхъ должностей предоставлялось на добрую волю каждаго. На выборъ воспитанника предоставлялось быть истопникомъ, ламповщикомъ, подметать комнаты, будить остальныхъ воспитанниковъ, поутру, убирать классы. За столомъ воспитанники прислуживали; поочередно. Должности требовавшія наибольшаго самоотверженій пользовались наибольшимъ почетомъ; директоръ заведенія наиболѣе поощрялъ тѣхъ молодыхъ героевъ, которые имѣли мужество взять, ихъ на себя и раздавалъ имъ съ этою цѣлью особые знаки отличія. Надо было видѣть съ какою радостною готовностью каждый спѣшилъ исполнить долгъ, принятый имъ на себя по свободному побужденію! Эти домашнія работы, исполняемыя воспитанниками, представляли еще то преимущество, что разнообразили занятія въ часы свободные отъ уроковъ, а директоръ пансіона былъ того мнѣнія, что перемѣнить занятіе – тоже, что отдыхать. Кромѣ того онъ считалъ чрезвычайно важнымъ внушать воспитанникамъ уваженіе ко всякому роду занятій и ко всѣмъ видамъ физическаго труда, Мы перестаемъ презирать въ другихъ то, что мы дѣлаемъ сами.

Я часто спрашиваю себя. не лицемѣримъ ли мы передъ самими собою во всѣхъ нашихъ толкахъ о равенствѣ? Даже тѣ, у которыхъ это слово не сходитъ съ языка, примѣняютъ ли его дѣйствительно въ своей жизни? Ребенокъ, который въ школѣ или въ семействѣ постоянно видитъ, что ему прислуживаютъ наемники, естественнымъ образомъ заключитъ изъ этого, что всѣ тягостныя или непріятныя работа составляютъ удѣлъ нисшихъ классовъ общества. Напрасно станете вы говорить впослѣдствіи о раздѣленіи труда и развивать передъ нимъ тысячу другихъ теорій; онъ очень хорошо знаетъ, что слуги не имѣютъ права садиться за столъ съ господами. Догадываясь, что изъ него хотятъ сдѣлать ученаго, и что на этомъ основанія его избавляютъ отъ такихъ работъ, которыя могутъ перепачкать ему лицо или руки, онъ будетъ простирать и на личности то понятіе, которое составилъ себѣ о предметахъ, и, судя о первыхъ по послѣднимъ, будетъ лишь слишкомъ склоненъ къ тому, чтобы презирать огуломъ всѣхъ работниковъ.

Мы съ Еленой настояли на томъ, чтобы Эмиль научился самъ оправлять свою постель, убирать свою комнату и одѣваться. Я ничего не имѣю противъ того, чтобы онъ самъ чистилъ свои сапоги и, въ случаѣ надобности, могъ приготовить себѣ пищу. Этимъ путемъ онъ не только научится не презирать тѣхъ, которые заработываютъ себѣ хлѣбъ подобнаго рода занятіями; но и увеличитъ свою личную свободу, научившись обходиться безъ помощи другихъ. Что за жалкій рабъ тотъ человѣкъ, который не умѣетъ самъ для себя ничего сдѣлать!

VII
Сонъ

Что это за странный сонъ пригрезился мнѣ!

Я ѣхалъ верхомъ по какой-то неизвѣстной мнѣ странѣ. Принадлежала ли она къ материку Стараго или Новаго свѣта? Право не знаю, но, судя но нѣкоторымъ признакамъ, страна эта должна была находиться на границахъ Утопіи или Эльдорадо.

На пастбищахъ, окруженныхъ живыми изгородями, гуляли на свободѣ, не охраняемыя ни собаками, ни пастухами стала быковъ, козъ, барановъ и многихъ другихъ животныхъ, какихъ не водится на нашихъ лугахъ. Превосходно устроенная система орошенія распространяла по всей окрестности, несмотря на дневной зной, прохладу и плодородіе. Цѣни холмовъ увѣнчанныхъ деревьями, казалось, нарочно были приспособлены къ тому, чтобы указывать направленіе, въ которомъ дулъ вѣтеръ и неслись облака. Вокругъ фермъ все обличало изобиліе, а внутри домовъ люди имѣли счастливый видъ; всѣ женщины были красавицы, а дѣти, стройные и здоровые, обѣщали цѣлое поколѣніе молодцовъ.

Видъ городовъ столько же поразилъ меня, какъ и видъ деревень.

Въ одномъ изъ нихъ мнѣ указали два зданія, построенныя еще въ эпоху, которую жители этой страны называли эпохою варварства. Первое изъ нихъ была тюрьма, второе – богадѣльня. Въ одинъ прекрасный день тюрьма опустѣла, потому что въ странѣ не било болѣе воровъ, а богадѣльня оказалась ненужной, потому что не было болѣе бѣдныхъ. Хотя оба эти зданія стояли съ тѣхъ поръ безъ всякаго употребленія, однако старѣйшины города распорядились сохранить ихъ и показываютъ ихъ иностранцамъ, какъ памятникъ своей старины,

Границы между личными правами и общественными обязанностями строго обозначены и администраціи предоставляется лишь та доля въ общественныхъ дѣлахъ, которую гражданамъ болѣе выгодно не удерживать за собою. Законы очень немногочисленны и вотируются избранниками націи; такъ какъ они были составлены всѣми въ видахъ защиты каждаго, то было бы чистымъ безуміемъ не повиноваться имъ. Надѣются впрочемъ, что успѣхи наукъ и распространеніе образованія еще болѣе усовершенствуютъ эти законы.

Общественное мнѣніе имѣетъ рѣшающее вліяніе во всѣхъ дѣлахъ и никакіе оплоты внѣшней силы не могутъ сравниться съ тѣми гарантіями, которыми оно ограждено. Здѣсь люди думаютъ. все, что они пишутъ и пишутъ все, что они думаютъ.

Одинъ старикъ, съ которымъ я познакомился (гдѣ и какъ? ужъ не умѣю сказать) взялся объяснить мнѣ устройство этой страны и показать мнѣ общественныя зданія, которыя всѣ были сооружены для какого нибудь мирнаго и полезнаго употребленія.

– Не можете ли вы мнѣ сказать, обратился я къ нему, имя того великаго законодателя, которому вы обязаны подобными учрежденіями?

Старикъ улыбнулся.

– Я вижу, отвѣчалъ онъ, что вы пришли изъ другаго свѣта. Прежде чѣмъ отвѣтить на вашъ вопросъ, а долженъ разсказать вамъ кое-что изъ нашей исторіи. Лѣтъ двѣсти тому назадъ мы ни чѣмъ не были лучше другихъ народовъ. Нашъ послѣдній король палъ съ престола вслѣдствіе переворота, вызваннаго его дурнымъ управленіемъ. Тогда люди, принимавшіе участіе въ этомъ переворотѣ, стали предлагать различныя формы правленія; партіи уже были близки къ междоусобной войнѣ изъ за этого вопроса, когда отцы ваши, въ мудрости своей, предложили отложить на время всѣ ссоры и предоставить слѣдующему за ними поколѣнію рѣшить свою собственную участь. Что могутъ сдѣлать наилучшія учрежденія если нравы молодежи не служатъ залогомъ ихъ прочности? И такъ, было рѣшено удержать на время изъ нашихъ старыхъ законовъ то, что въ нихъ было наиболѣе разумнаго, а въ продолженіе этого междуцарствія подготовлять молодежь воспитаніемъ къ пользованью свободой. Видѣли ли вы нашу школу? Это ядро всего нашего политическаго устройства.

Онъ повелъ меня за городъ и на склонѣ холма, поросшаго лѣсомъ, я увидѣлъ родъ храма или дворца, который рѣзко обозначался подъ лучами восходящаго солнца. Я рѣшительно затрудняюсь передать словами общее впечатлѣніе, произведенное на меня этимъ обширнымъ зданіемъ, размѣры котораго вполнѣ соотвѣтствовали его великолѣпію. Во внутренности, каждая изъ его частей, построенныхъ по новой системѣ, была до такой степени изукрашена картинами, статуями и разными произведеніями искуствъ, что одинъ видъ стѣнъ долженъ былъ воспитывать до извѣстной степени и внѣшнія чувства и умъ. Воспитанники были раздѣлены на нѣсколько націй изъ которыхъ каждая изображала извѣстный возрастъ человѣчества. Зданіе это стояло посреди восхитительной мѣстности, изобиловавшей контрастами: лѣса, скалы, водопады, а вдали, на заднемъ планѣ – море.

Въ одномъ изъ дворовъ я увидѣлъ группу дѣтей, предававшихся различнымъ атлетическимъ упражненіямъ: бѣгу, борьбѣ, стрѣльбѣ изъ лука. Что меня всего болѣе удивило это – что учителя, подъ руководствомъ которыхъ они упражнялись, были – краснокожіе индѣйцы. Я тотчасъ же узналъ ихъ по цвѣту кожи, по сухопарымъ членамъ и по фантастическимъ головнымъ уборамъ.

«Это племя дикарей, объяснилъ мнѣ мой путеводитель, недавно было привлечено на нашу границу миролюбивыми нравами нашихъ поселенцевъ. Вмѣсто того чтобы встрѣтить ихъ какъ враговъ, мы пригласили ихъ раздѣлить съ ними блага цивилизаціи, показавъ имъ всѣ выгоды, которыя она намъ доставляетъ и всѣ преимущества ея надъ жизнью въ пустынѣ. Съ другой стороны, замѣтивъ въ нихъ нѣкоторыя природныя дарованія, которыхъ намъ недостаетъ, мы предложили имъ обмѣнъ услугъ и нѣкоторые изъ нихъ охотно пошли на подобнаго рода сдѣлку. Они пріучаютъ нашихъ дѣтей терпѣливо переносить страданія, упражняютъ ихъ слухъ и зрѣніе въ распознаваніи всѣхъ могущихъ встрѣтиться внѣшнихъ опасностей; они сообщаютъ гибкость ихъ членамъ и знакомятъ ихъ съ нравами животныхъ въ дикомъ состояніи».

Осматривая внутренность этого зданія, раздѣленнаго, какъ я уже сказалъ, на нѣсколько воспитательныхъ отдѣловъ, я напалъ на одно изъ празднествъ, которыя по временамъ устроиваются въ каждомъ изъ этихъ отдѣловъ. Мѣсто дѣйствія находилось, если не ошибаюсь въ Афинахъ; передъ ними на скалѣ, увѣнчанной храмами, статуями, мраморными и бронзовыми богами, вставалъ Акрополисъ; на западъ тянулись Пропилеи, сооруженные Перикломъ. Группы юношей, одѣтыхъ греками и говорившихъ на греческомъ языкѣ, расхаживали по городу или направлялись къ гаванямъ – Пирейской, Мунихейской и Фалерской. Хотя человѣкъ во снѣ и ничему не удивляется, однако я поклялся самой богиней Афиной, что ничего не понимаю въ этой загадкѣ.

– То что вы видите, сказалъ мнѣ мой путеводитель, очень просто. Убѣдившись на опытѣ, что тѣнь исторіи большею частью скользитъ по уму дѣтей, не оставляя на немъ яснаго слѣда, мы старались придать осязательность этой тѣни. Наши воспитанницы не ограничиваются однимъ изученіемъ предшествовавшихъ эпохъ, – они живутъ въ нихъ.

– Какими же несмѣтными богатствами, воскликнулъ я, должна обладать ваша республика, чтобы дѣлать такіе расходы!

– Наша республика богата, потому что она трудолюбива и сама завѣдуетъ своими хозяйственными дѣлами. Впрочемъ я долженъ предостеречь васъ противъ одного ошибочнаго заключенья, то, что вы принимаете за трату, въ сущности есть ничто иное какъ сбереженіе. Если дошедшіе до насъ слухи справедливы, то общество Старой Европы очень дорого оплачивало свою администрацію и очень дешево – свое народное образованіе. У насъ ж& дѣло дѣлается на оборотъ. Наша администрація намъ не стоитъ ничего, или почти ничего, на школахъ же своихъ мы сосредоточиваемъ всѣ свои средства. Мы, поступая такимъ образомъ, дѣлаемъ то, что на коммерческомъ языкѣ называется выгоднымъ помѣщеніемъ денегъ. Воспитаніе, которое мы даемъ нашей молодежи избавляетъ насъ отъ множества другихъ расходовъ, которые всего раззорительнѣе отзываются на благосостояніи государствъ.

Обитатели – (я, право, совсѣмъ позабылъ названіе этой эстетической страны) не стараются сформировать умъ и характеръ своихъ дѣтей въ виду какой нибудь опредѣленной системы государственнаго устройства. Примирившись заранѣе съ тѣмъ результатомъ, который получится отъ вольнаго воспитанія основаннаго на законахъ природы и на принципахъ науки, они смѣло довѣрили будущее своей страны просвѣщенію новыхъ поколѣніи. Школа у нихъ есть ничто иное, какъ зачатокъ общества. Она такъ же какъ государство имѣетъ свои учрежденія, которыя такъ сказать, служатъ предисловіемъ для настоящихъ государственныхъ учрежденій. Въ воспитанникахъ съ раннихъ лѣтъ развиваютъ мужественныя доблести демократизма.

Учителя не употребляютъ никакихъ наказаній, а между тѣмъ, нарушенія школьникомъ обычаевъ и законовъ не остаются безнаказанными, потому что дѣти сами судятъ другъ друга. Виновныхъ призываютъ передъ судилище, члены котораго, избранные на извѣстный срокъ своими товарищами, заинтересованы въ томъ чтобъ безпристрастно произносить приговоры – такъ какъ они очень хорошо знаютъ, что нарушеніе правъ другаго рано или поздно обратится противъ нихъ же самихъ. Два адвоката, одинъ за истца, другой за отвѣтчика излагаютъ обстоятельства дѣла. Приговоръ присяжныхъ всегда уважается и наказанія, хотя и очень легкія внушаютъ тѣмъ большій страхъ, что они служитъ выраженіемъ порицанія не учащаго персонала, а всей школы.

Дѣвочки помѣщаются въ другомъ зданіи, отдѣльно отъ мальчиковъ, но онѣ присутствуютъ въ классахъ и на нѣкоторыхъ изъ публичныхъ лекцій, которыя читаются въ теченіе дня.

«Въ вашей системѣ воспитанія, добавилъ мой спутникъ, мы много разсчитываемъ на нравственное вліяніе женщинъ. Награды раздаются ими, чтобы понравиться имъ, наши юные атлеты пытаютъ свои силы въ области гимнастическихъ упражненій, а будущіе наши ораторы состязаются на школьномъ форумѣ въ краснорѣчіи. Такъ какъ женщины извѣстны за превосходныхъ судей въ вопросахъ искуства, то къ нимъ обращаются за совѣтомъ въ конкурсахъ на произведенія поэзіи, музыки и живописи. Обладая рѣшающимъ голосомъ во всемъ касающемся эстетической стороны жизни, онѣ же награждаютъ и за нравственно прекрасные поступки. Наши молодые люди такимъ образомъ пріучаются совѣтоваться съ женщинами и искать въ одобрительной улыбкѣ той, которую она любятъ, подтвержденіе внушеніямъ своей собственной совѣсти».

Въ ушахъ моихъ еще раздаются послѣднія слова мудреца:

«Еслибы вы подольше пожили между нами, вы увидѣли бы еще много другихъ вещей, которыя, безъ сомнѣнія, васъ 6не удивили. Но съ васъ будетъ и того, что вы узнали, какими средствами мы порвали желѣзныя цѣпи, приковывавшія васъ къ прошлому, полному горя и всѣхъ видовъ рабства. Только свободные люди дѣлаютъ народъ свободнымъ. Не правы ли были наши отцы, обратившись къ совѣсти каждаго, какъ къ самой вѣрной гарантіи противъ деспотизма. Вмѣсто того чтобы писать на бумагѣ конституціи, которыя быть можетъ, давно бы разорвали въ клочки бури внутреннихъ раздоровъ, они старались врѣзать неизгладимыми чертами въ сердцахъ молодаго поколѣнія чувство справедливости и истины. Словомъ, у насъ не школа управляется государствомъ, а само государство образуется изъ школы.