Текст книги "Том 7. Бессмертный. Пьесы. Воспоминания. Статьи. Заметки о жизни"

В романе «Бессмертный» выдающегося французского писателя Альфонса Доде (1840–1897), одном из последних крупных его произведений, высмеиваются нравы, царившие во Французской Академии последней второй половины 19 в.

29 января 1635 года кардинал Ришелье узаконил уже существовавшее объединение писателей и эрудитов, дав ему название «Французская академия»; перед новым ученым обществом была поставлена задача «усовершенствовать французский язык», создав его словарь, грамматику, а также риторику и поэтику. В 1795 году Конвент создал Французский институт, куда наряду с Французской академией вошли Академия надписей, Академия моральных и политических наук, Академия изящных искусств и Академия наук (естественных и точных). Но «святая святых» была по-прежнему Французская академия; считалось, что сорок ее кресел могут занимать лишь величайшие писатели и ученые страны, по достоинству носящие официальный титул академика «Бессмертный».

И все же, по существу, в эпоху Доде Академия была учреждением мертвым. В год ее двухсотпятидесятилетия, в 1885 году, когда умер академик Виктор Гюго, в академических креслах из сколько-нибудь значительных писателей и мыслителей сидели только Дюма-сын, Ипполит Тэн и Ренан, а из ученых великий Луи Пастер. Имена остальных бессмертных давно уже канули в Лету. Живые силы французской литературы и искусства не вливались в дряхлые вены Академии: Роден, Эдмон Гонкур, Флобер пренебрегали ею, Мопассан отверг предложение выставить свою кандидатуру, Золя проваливали несколько раз при баллотировке.

Доде разделял пренебрежительное отношение друзей к Академии. После того как 15 ноября 1876 года его роман «Фромон и Рислер» получил академическую премию, стали поговаривать о возможности избрания писателя. Г-жа Доде ничего не имела против, но Доде отмалчивался и так и не выставил своей кандидатуры.

Отношение Доде к Академии определилось уже давно. Он выразил его и в новелле «Признания академического мундира», и в очерке, опубликованном в «Журналь офисьель», где рассказывал об унижениях, ценой которых Альфред де Виньи домогался академического кресла, и в заключение писал: «Но в наши дни вряд ли кто-нибудь даст за это такую цену». В 1883 году, после выхода «Евангелистки», многие академики снова предложили Доде выставить свою кандидатуру, но писатель насторожился. Одна, казалось бы, незначительная деталь задела его самолюбие. Встретившись с ним на одном литературном обеде, знаменитый водевилист, «бессмертный» Эжен Лабиш, больше всех уговаривавший Доде занять академическое кресло, вдруг начал бегать от писателя. «Это было нелепо: я ковылял за ним, а он от меня удирал. Мы были похожи на клоунов!» – рассказывал позже Доде. Оказывается, автор «Соломенной шляпки» испугался, что Доде станет просить поддержать его кандидатуру.

Вскоре шансы Доде начали обсуждать и газеты. Литератор Альбер Дельпи, добивавшийся академического «мундира с пальмами», напечатал 22 мая в газете «Пари» статью под заглавием «Диалог портретов». В ней портреты Шатобриана, Ламартина и других знаменитостей обсуждали, достоин ли Доде войти в Академию. Эта желчная стряпня окончательно рассердила обычно добродушного писателя. Теперь уже и главная сторонница Академии, г-жа Доде, советовала мужу не выставлять своей кандидатуры. Но этим Доде не удовольствовался.

«По поводу статьи, появившейся 22 мая в газете „Пари“ и подписанной Альбер Пти, г-н Альфонс Доде, сочтя себя оскорбленным, обратился к своим друзьям, г.г. Полю Арену и Морису Гуве, с просьбой, чтобы те от его имени потребовали у г-на Дельпи удовлетворения с оружием в руках.

Г-н Дельпи назвал своими свидетелями г.г. Шарля Лорана и Гастона Жоливе. Эти господа от имени г-на Дельпи согласились на требуемое удовлетворение.

Встреча состоялась вчера в Везине.

В качестве орудия были выбраны шпаги.

При первом же выпаде г-н Дельпи получил удар шпагой, которая прошла через его предплечье; свидетели и врачи после совещания объявили, что продолжать поединок невозможно.

Париж, 26 мая 1883 г.

От имени г-на Доде – Гуве, Поль Арен.

От имени г-на Дельпи – Ш.Лоран, Гастон Жоливе».

Таков протокол этой дуэли – единственного следствия всех соблазнов, какими манила Доде Академия. Однако в следующем году драматург Дусе, историк Буассье и критик Брюнетьер опять стали предлагать Доде выставить свою кандидатуру. Но как раз в это время Академия совершила очередную бестактность, официально отказавшись прислать своих представителей на открытие статуи Жорж Санд в Люксембургском саду – под тем предлогом, что писательница не принадлежала к числу Бессмертных. Доде высоко чтил замечательную романистку и, возмущенный действиями Академии, напечатал в «Фигаро» письмо:

«Я не выставлял, не выставляю и никогда не выставлю своей кандидатуры в Академию.

Альфонс Доде.

Париж, 31 октября 1884 г.»

Среди всех этих перипетий Доде приходит в голову замысел романа, в котором отразилось бы его отношение к Академии, и даже возникает название будущей книги – «Бессмертный».

Эдмон Гонкур записывает в дневнике 18 января 1884 года: «Вчера, в четверг, Доде рассказывал про роман, который он хочет написать об Академии и который предполагает назвать „Бессмертный“. Вот его замысел. Дурак, посредственность, его блестящая карьера академика от начала до конца будет сделана, – причем он об этом и не подозревает, – его умницей женой. Между ними вспыхнет ссора, во время которой она откроет ему женскую правду о нем, – историю возвеличения ничтожества, после чего – вероятно, по примеру своего коллеги Оже [268]268
  посредственного критика, покончившего с собой из-за издевательств прессы над его избранием в Академию по прямому приказу короля Карла X


[Закрыть] – он бросится с Моста искусств в Сену». Таким образом, первоначально Доде хотел лишь развить сюжет рассказа «Признания академического мундира». Однако основные идеи романа ясны были писателю с самого начала. В черновой тетради, относящейся к роману, он делает такую заметку: «В академическом романе прежде всего дать почувствовать ничтожность всего этого. Полную ничтожность. А ведь это стоило стольких усилий, низостей, мешало говорить, думать, писать. И все, едва они туда попадут, испытывают то же чувство пустоты, но скрывают его от самих себя, строят из себя счастливцев, твердят повсюду: „Даже представить себе нельзя, как это прекрасно“ – и подыскивают, вербуют новых приспешников. Комедия, которую они ломают для окружающих. Это и еще идолопоклонство женщин, которые создали их, ползанье на брюхе перед куском дерева, из которого они своими руками вырезали бога».

Однако, обдумывая замысел, Доде подвергал его изменениям. Уже 9 апреля того же года Гонкур записывает: «Он стал говорить о замысле своего романа, план которого он, к моему большому сожалению, переделал; роман называется теперь уже не „Бессмертный“, он превратился в „трехэтажную махину“ и получил наименование „Развод в великосветском обществе“».

Однако ни в 1884 году, ни в последующие годы Доде, отвлеченный работой над «Сафо» и «Тартареном на Альпах», не приступил к осуществлению своего замысла. Затем его отвлек план создать книгу о «новой породе мелких хищников, которые воспользовались законом Дарвина… для оправдания всевозможных низостей… Я работал над этим уже несколько месяцев, но тут во Франции вышел перевод замечательного романа Достоевского „Преступление и наказание“, и оказалось, что это именно та книга, которую я собирался написать, да еще принадлежащая перу гения…» (Предисловие к драме «Борьба за существование»). Но работа над ненаписанной вещью подарила Доде образ циничного «борца за существование» Поля Астье – «сплав нескольких молодых искателей удачи, которых я знавал», по словам автора. Так тема Академии сплелась с темой алчности и цинизма, разъедающих общество. Доде отлично понимал значение этой второй темы. Позднее он заметил в интервью, данном по поводу шума, поднятого критиками вокруг «Бессмертного»: «В книге не хотят видеть ничего, кроме Академии. Почти совсем упускают из виду остальное, все, что касается „общества“, „света“ и его верхов».

В основу своей фабулы Доде, как и позднее, в «Порт-Тарасконе», положил подлинные события. Известный геометр, член Академии наук Мишель Шаль много занимался историей математики; его страстью к историческим исследованиям воспользовался мошенник Врен-Люка, который продал ученому по частям «коллекцию» поддельных автографов многих знаменитостей XVI–XVII веков, выманив у него общим счетом двести тысяч франков. Шаль воспользовался «новыми документами» с лжепатриотической целью: он вознамерился приписать Паскалю многие открытия, сделанные Ньютоном. Фальсификация была разоблачена, судебный процесс, который возбудил Шаль, наделал много шуму. В интервью Доде говорил: «История с автографами восходит к нашумевшему делу, происшедшему с Мишелем Шалем в 1868 году, и воспроизводит его до такой степени точно, что даже упомянутое в „Бессмертном“ подложное письмо Ротру – это то самое письмо, которое Мишель Шаль пожертвовал Академии и оригинал которого до сих пор находится в ее архивах».

Весной 1888 года роман был напечатан в газете «Иллюстрасьон», а летом вышел отдельной книгой с посвящением Филиппу Жилю, сотруднику газеты «Фигаро» и драматургу. Критика встретила «Бессмертного» в штыки: в нем пытались усмотреть «роман с ключом», то есть памфлет на определенных лиц, скрывающихся под именами персонажей. Доде категорически это отрицал. Безусловно, герои книги имеют своих прототипов. Так, например, Люсьен Доде пишет, что история герцогини Падовани и князя д'Атиса воспроизводит историю некоей весьма высокопоставленной дамы времен империи; прототипом старика Рею был восьмидесятитрехлетний художник Ленуар, который на курорте Нери много рассказывал Доде об императрице Жозефине, о великом трагическом актере Тальма, о своем учителе Давиде и после каждого рассказа прибавлял: «Я сам это видел». Однако никаких карикатур на определенных лиц в романе нет, и Доде говорил в интервью чистую правду: «Я ни за кем не иду на буксире. Я люблю литературу ради нее самой».

Лишь немногие критики отдали должное роману, но среди них были такие, как Анатоль Франс, который в своей статье в газете «Тан» назвал книгу Доде «остроумной и трагической, живой, энергичной, изысканной, очаровательной, полной силы и изящества».

По-русски роман выходит почти одновременно с французским изданием. В 1888 году его печатают два журнала: «Русская мысль» (NN 5–7) и «Северный вестник» (NN 6–8), а журнал «Русский вестник» публикует его в трех выпусках своих приложений (кн. VI–VIII, под названием «Один из бессмертных»). В том же году появляются пять книжных изданий: напечатанный в журнале перевод М. Н. Ремезова выпускает отдельным томом редакция журнала «Русская мысль», в серии «Книги недели» роман выходит под названием «Ученый муж», в издательстве товарищества «Общественная польза» – под названием «Один из бессмертных» и, наконец, под названием «Бессмертный» в издательствах С.Добродеева и В.В.Комарова. В дальнейшем роман входил в оба предреволюционных Собрания сочинений А. Доде и многократно переиздавался. В настоящем томе БВЛ текст печатается по Собранию сочинений А. Доде под редакцией Н. М. Любимова, т.7, М., изд-во «Правда», 1965.