Текст книги "Том 7. Бессмертный. Пьесы. Воспоминания. Статьи. Заметки о жизни"
Автор книги: Альфонс Доде
Жанры:
Драматургия
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 39 страниц)
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Картина перваяНа берегу озера Ваккарсе в Камарге. Справа-камышовые заросли. Слева – овчарня. Необъятный пустынный горизонт. На переднем плане-вязанки нарезанного камыша; сверху лежит большой садовый нож. При поднятии занавеса сцена некоторое время остается пустой. Издали доносятся голоса.
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Роза, Виветта, Марк. Роза и Виветта – в глубине сцены. На переднем плане, в камышах, в засаде, – Марк.
Виветта (прикрыв рукой – глаза, всматривается в даль). Фредери!..
Марк (выглядывает из камышей и отчаянно машет руками). Тсс!
Роза (зовет). Фредери!..
Марк. Тысяча чертей!.. Да замолчите же наконец!..
Роза. Это ты. Марк?
Марк (тихо). Ну да, я!.. Тише! Не шевелись… Он там.
Роза. Кто?.. Фредери?..
Марк. Да нет! Розовый фламинго… Великолепный экземпляр. Мы с самого утра бегаем за ним вокруг озера.
Роза. Фредери не с вами?
Марк. Нет!
Старый матрос (в камышах). Ау!
Марк. Ау!
Старый матрос. Улетел.
Марк. Миллионы миллионов чертей!.. Это все проклятые бабы… Ну да он от меня не уйдет… Смелей, матрос! (Углубляется в заросли.)
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Роза, Виветта.
Роза. Вот видишь, Фредери не с дядей… Куда же он делся?
Виветта. Полно, крестная, не мучай себя!.. Он не мог уйти далеко… Вот вязанка свежего камыша – как видно, его нынче утром нарезали. Наверно, Фредери слышал, как женщины говорили, что не хватает плетенок для шелковичных червей, вот он и пришел сюда рано утром и нарезал.
Роза. А почему он не пришел завтракать?.. Он не брал с собой сумки.
Виветта. Он мог пойти на ферму к Жиро.
Роза. Ты думаешь?
Виветта. Уверена. Жиро давно его к себе звали.
Роза. Да, правда. Я совсем забыла… Да, да, ты права. Фредери, наверно, пошел завтракать к Жиро. Молодец, что догадалась… Я посижу немного. Сил нет идти. (Садится на вязанки.)
Виветта (опускается подле нее на колени и берет ее за руки). Зачем ты так убиваешься, крестная?.. Какие у тебя руки холодные!
Роза. Ничего не поделаешь: теперь мне всегда страшно, если его нет со мной.
Виветта. Почему страшно?
Роза. Если б я высказала тебе все, что у меня на душе… Неужели эта мысль не приходила тебе в голову! Ты же видишь, как он грустит…
Виветта. Какая мысль?
Роза. Нет! Нет! Лучше не говорить… Есть такие вещи, о которых все время думаешь, но говорить о них нельзя, а то накличешь беду! (Со злобой.) Ах, я бы все на свете отдала, чтобы как-нибудь ночью прорвались все плотины Роны и уничтожили город Арль со всеми его жителями.
Виветта. Ты думаешь, он еще не забыл эту девушку?
Роза. Конечно, не забыл!
Виветта. Но он никогда о ней не говорит.
Роза. Он слишком горд.
Виветта. А если он горд, то как же он может любить арлезианку, зная, что она была любовницей другого?
Роза. Ах, доченька! Ничего-то ты не понимаешь!.. Он ее любит не так, как прежде, а, может быть, еще сильней.
Виветта. Как же вырвать эту женщину из его сердца?
Роза. Нужна… нужна другая женщина.
Виветта (в сильном волнении). Правда? Ты думаешь, это помогло бы?
Роза. Ах, дитя мое, если бы какая-нибудь девушка вылечила его, как бы я ее полюбила!
Виветта. Если дело только в этом… желающих найдется много. Да вот, зачем ходить далеко – дочка Жиро. Она и красива и давно около него увивается. А еще Нугаре. Правда, она не так богата…
Роза. Ну, это…
Виветта. Так вот, крестная, надо его свести с одной из них.
Роза. Да, но как? Ты же видишь, какой он стал. Прячется, убегает, ни с кем не хочет встречаться. Нет, нет! Вот если бы к нему пришла любовь и опутала бы его так, чтобы он и не заметил… Если бы эта девушка жила рядом, любила бы его по-настоящему, примирилась с его грустью… Но это должна быть хорошая девушка… честная… смелая… вроде тебя.
Виветта. Я?.. Я?.. Но я его не люблю.
Роза. Лгунья!
Виветта. Ну хорошо! Да, я люблю его. Я люблю его так, что готова переносить от него все: обиды, оскорбления, лишь бы его излечить. Но что мне делать? Та, другая, говорят, красавица. А я дурнушка!
Роза. Нет, моя милая, ты совсем не дурнушка, но ты все грустишь, а мужчины этого не любят. Чтобы им нравиться, надо улыбаться, показывать зубки… А они у тебя такие красивые!
Виветта. Улыбаюсь я или плачу – он все равно не смотрит на меня! Ах, крестная, вы такая красивая, вас так сильно любили! Ну скажите, что надо сделать, чтобы тот, кого я люблю, глядел на меня, чтобы он полюбил меня?..
Роза. Присядь и выслушай меня. Прежде всего скажи себе «я красива» – и вот ты уже на три четверти красавица. А ты как будто сама себя стыдишься. Скрываешь все самое лучшее, что у тебя есть… Волос твоих не видно. Повяжи ленту повыше… Повяжи косынку по – арлезиански, вот так. Плечи пусть будут открыты. (Поправляя ей ленту и косынку.)
Виветта. Напрасный труд, крестная… Все равно он меня не полюбит.
Роза. Почем ты знаешь? Ты признавалась ему в любви?.. Как же он мог догадаться?.. Я же вижу, как ты себя с ним держишь – дрожишь, опускаешь глаза. А ты подними их и смело и честно посмотри на него. Глазами женщина может много сказать мужчине.
Виветта (тихо). Я не осмелюсь.
Роза. А ну, посмотри на меня… Ты хороша, как цветок… Вот если бы сейчас он увидел тебя!.. Знаешь что? Пойди к Жиро. Обратно пойдете вместе, одни, вдоль озера. В сумерках идти трудно. Страшно, можно заблудиться, – ты прижмешься к нему… Господи! Чему я ее учу?.. Послушай, Виветта: тебя просит мать! Я боюсь за сына, ты одна можешь его спасти. Ты любишь его, ты красива, иди!
Виветта. Ах, крестная, крестная!.. (После минутного колебания быстро уходит влево.)
Роза (смотрит ей вслед). Будь я на ее месте, я бы всего добилась!..
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ
Роза, Бальтазар, Дурачок.
Бальтазар (направляется с Дурачком к овчарне). Идем, малыш! Поглядим, не осталось ли в мешке оливок.(Увидев Розу, останавливается.) Ну что, хозяйка, нашла?
Роза. Нет! На верно, пошел завтракать к Жиро.
Бальтазар. Очень может быть.
Роза (взяв Дурачка за руку). Пойдем домой!
Дурачок (прижимаясь к Бальтазару). Нет, нет!.. Не хочу!
Бальтазар. Пусть он побудет со мной, хозяйка. Мы с ним тут, на берегу, стадо постережем. А к ночи подпасок приведет его, домой.
Дурачок. Я хочу с тобой, Бальтазар!.. Я хочу с тобой!..
Роза. Мальчик любит тебя больше, чем нас.
Бальтазар. Кто же в этом виноват, хозяйка? Хоть он и дурачок, а понимает, что вы его забросили…
Роза. Как это забросили? Что ты говоришь? Разве мы о нем не заботимся? Разве ему чего-нибудь не хватает?
Бальтазар. Ласки ему не хватает. Ведь на ласку у него не меньше прав, чем у того, другого. Я тебе часто об этом твержу. Роза Мамай…
Роза. Даже слишком часто…
Бальтазар. Этот ребенок принес вашему дому счастье. Вы должны ласкать его в два раза больше – во-первых, потому что ему это полагается, а во-вторых, в благодарность за всех, кого он здесь оберегает.
Роза. Жаль, что ты не носишь сутаны. Ты был бы отличным и проповедником… Прощай! Я пойду домой: (Делает несколько шагов, потом возвращается к мальчику, крепко обнимает его и уходит.)
Дурачок. Как она меня стиснула!..
Бальтазар. Бедный малютка! Это она не тебя обнимала.
Дурачок. Мне есть хочется, пастух.
Бальтазар(с озабоченным видом показывает на овчарню). Поди туда, достань мой мешок.
Дурачок(отворяет дверь в овчарню, вскрикивает и в ужасе бежит к Бальтазару). Ай!
Бальтазар. Что такое?
Дурачок. Он там!.. Фредери!..
Бальтазар. Фредери!
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Бальтазар, Дурачок, Фредери.
Фредери показывается на пороге овчарни; он бледен, одежда на нем смята, в волосах солома.
Бальтазар. Что ты там делаешь?
Фредери. Ничего.
Бальтазар. Ты разве не слышал, как звала тебя мать?
Фредери. Слышал… но не хотел отвечать. Надоели мне бабы! Чего они меня караулят? Я хочу, чтобы меня оставили в покое, я хочу быть один.
Бальтазар. Это ты зря. Одиночество тебе сейчас не полезно. Что с тобой?
Фредери. Что со мной?.. Да ничего!
Бальтазар. А если ничего, почему же ты тогда плачешь и стонешь по ночам?
Фредери. Кто тебе сказал?..
Бальтазар. Ты же знаешь, что я колдун. (Входит в овчарню, выносит оттуда полотняную котомку и бросает ее Дурачку.) На, лови! Вот тебе еда!
Фредери. Ну, хорошо! Твоя правда. Я болен, я страдаю. Когда я один, я плачу, кричу… И сейчас там, в овчарне, я зарывался головой в солому, чтобы меня не было слышно… Пастух! Умоляю тебя: если ты колдун, дай мне какой-нибудь травы, чтобы у меня прошла боль…
Бальтазар. Берись за дело, мальчик.
Фредери. За дело? Я уже целую неделю работаю за десятерых. Я себя изнуряю, я в лепешку расшибаюсь – не помогает.
Бальтазар. Тебе надо жениться, да поскорее… Сердце честной женщины – самая мягкая подушка…
Фредери (в бешенстве). Честных женщин не бывает!.. (Овладев собой.) Нет, нет! Этот совет не для меня. Мне надо уйти. Это лучше всего.
Бальтазар. Ну да, путешествие… Это тоже неплохо… Знаешь, что? На днях я уйду в горы. Хочешь со мной?.. Увидишь, какая наверху красота. Сколько там родников, и они поют, цветы высокие, как деревья, а уж планет… а уж планет!..
Фредери. Горы – это слишком для меня близко…
Бальтазар. А если тебе поехать с дядей? Увидишь далекие моря…
Фредери. Нет, нет. Далекие моря – это тоже не так далеко.
Бальтазар. Куда же тебе хочется?..
Фредери (топнув ногой). Сюда… В землю.
Бальтазар. Бедный мальчик!.. Вспомни о матери, о старике – они этого не перенесут!.. Конечно, чего же проще – думать только о себе! Сбросить с плеч тяжелое бремя – и все!.. Надо подумать и о других!
Фредери. Если б ты знал, как мне тяжело!
Бальтазар. Я понимаю! Я знаю, как это больно, я сам все это перенес.
Фредери. Ты?
Бальтазар. Да, я… Я знаю, как это тяжко – сказать себе: я не имею права любить ту, которую люблю. Мне тогда было двадцать лет. Я работал в одном доме, недалеко отсюда, на другом рукаве Роны… Жена хозяина была красавица, и я ее полюбил… Но мы ни слова не сказали друг другу о нашей любви. Только, бывало, когда я оставался один на пастбище, она приходила ко мне, садилась рядом, смеялась. И вот однажды эта женщина сказала мне: «Уходи, пастух! Теперь я поняла, что люблю тебя…» Я ушел и нанялся к твоему деду.
Фредери. И больше вы не встречались?
Бальтазар. Никогда. А ведь жили мы почти рядом. Я ее так любил, что даже после многих лет разлуки – гляди – не могу удержаться от слез, когда вспоминаю о ней. И все же я поступил правильно. Я исполнил свой долг. Постарайся и ты выполнить свой.
Фредери. Я это и делаю. Разве я начинаю разговор о ней, а не вы? Я ни разу не видел ее. В иные дни я совсем схожу с ума от любви. Я говорю себе: «Пойду туда…» И я иду, иду… пока не увижу колокольни Арля. Дальше я ни разу не заходил.
Бальтазар. Тогда будь мужественным до конца. Отдай мне письма.
Фредери. Какие письма?
Бальтазар. Те ужасные письма. Дед надеялся, что они внушат тебе отвращение к той женщине, что ты постепенно успокоишься, а ты не можешь от них оторваться ни днем, ни ночью, от них у тебя горит кровь!
Фредери. Ты все знаешь – назови мне имя этого человека, и я отдам тебе письма.
Бальтазар. Чем это тебе поможет?
Фредери. Он, наверно, горожанин? Богатый? В письмах она все время говорит о его лошадях.
Бальтазар. Возможно.
Фредери. Ты не хочешь сказать! Ну так я не отдам тебе письма. А если любовник захочет получить их обратно, пусть, явится ко мне. Так я узнаю, кто он.
Бальтазар. Ах, сумасброд, сумасброд!..
За сценой голоса.
Чего это они пастухов сзывают? (Взглянув на небо.) А ведь и правда пора. День на исходе… Пойду загоню скот. (Дурачку.) Подожди, малыш, я сейчас приду. (Уходит.)
ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ
Фредери, Дурачок.
Фредери сидит на вязанках. Дурачок ест поодаль.
Фредери. У всех влюбленных есть любовные письма, есть и у меня. (Достает письма.) Других писем у меня нет… Какая мука!.. Мало того, что я знаю их наизусть, мне все хочется их читать, перечитывать. Они надрывают мне душу, они убивают меня, а меня все тянет к ним… Это какой-то сладкий яд.
Дурачок (встает). Вот я и поел, больше не хочу.
Фредери (читает письма). Тут все: и нежность, и слезы, и клятвы! Но ведь это она писала другому, и я это знаю и все-таки люблю ее! (В бешенстве.) Нет, это уж слишком! Неужели презрение не может уничтожить любовь? (Читает письма.)
Дурачок (прислоняется к плечу брата). Не читай, ты из-за них плачешь!
Фредери. Почем ты знаешь, что из-за них?
Дурачок (медленно, с усилием). Я вижу, как ночью в нашей комнате ты заслоняешь рукой глаза от света.
Фредери. Ах, вот оно что! Значит, пастух верно говорит, что ты пробуждаешься. Теперь нужно быть осторожным – эти глазки все видят.
Дурачок. Брось свои гадкие письма! Я знаю хорошие сказки. Хочешь, я расскажу тебе сказку?
Фредери. Расскажи…
Дурачок (опускается на землю у ног брата). Жила-была… Жила-была… Чудно! Никак я не могу запомнить начало сказок. (Сжимает руками головку.)
Фредери (читает письмо). «Я вся твоя». О боже!
Дурачок. И тогда… (Жалобно.) Я стараюсь вспомнить и устаю от этого… Она билась всю ночь, а наутро волк ее съел… (Кладет голову на вязанку и засыпает.)
Оркестр играет колыбельную песню.
Фредери. Ну что же твоя сказка? Славный ты мой мальчуган! Рассказывал и заснул. (Накрывает ребенка курткой.) Какое счастье так засыпать! Мне это не удается: я слишком много думаю… А разве я виноват? Все, что меня окружает, как будто сговорилось напоминать мне о ней, не давать мне забыть ее. Вот, например, последняя наша встреча произошла в такой же вечер. Дурачок уснул, вот как сейчас… А я сторожил его сон и думал о ней.
ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ
Те же и Виветта.
Виветта (увидев Фредери, останавливается; тихо). Ах! Вот и он!..
Фредери. Она тихонько прошла за тутовыми деревьями и позвала меня.
Виветта (робко). Фредери!
Фредери. Ох… Мне всюду чудится ее голос!
Виветта. Не слышит! Ну, погоди же! (Рвет полевые цветы.)
Фредери. А я нарочно не оборачивался. Тогда она стала трясти деревья и хохотать. А я сидел, не шелохнувшись, хотя мне на голову вместе с листьями падал ее чудесный смех.
Виветта(подкрадывается к Фредери сзади и бросает в него цветы). Ха-ха-ха!
Фредери (в испуге). Кто это? (Обернувшись.) А, это ты!.. Ты мне сделала больно!
Виветта. Я тебе сделала больно?
Фредери. Как ты противно смеешься! Что тебе от меня надо?..
Виветта. Я… я люблю тебя… Мне советовали смеяться, – говорят, что это нравится мужчинам.
Молчание.
Фредери (изумлен). Ты меня любишь?
Виветта. Я тебя полюбила давно, еще когда была маленькая…
Фредери. Бедняжка! Мне жаль тебя.
Виветта (опустив глаза). Помнишь, как мы ходили с бабушкой Ренод в Монмажур собирать чернильные орешки?.. Я уже тогда любила тебя. Я вся дрожала, когда мои пальцы касались твоих. Но я молчала… Прошло десять лет… И ты думаешь…
Молчание.
Фредери. Эта любовь – большое несчастье для тебя, Виветта… Я… я не люблю тебя.
Виветта. Я знаю! Знаю давно. Ты и тогда не любил меня. Когда я тебе что-нибудь дарила, ты отдавал это другим.
Фредери. Что же тебе от меня нужно? Ты знаешь, что я не люблю тебя и никогда не полюблю…
Виветта. Ты никогда не полюбишь меня, да? Я так и говорила… Но, поверь, я не виновата, меня просила твоя матушка…
Фредери. Ах, вот вы о чем только что сговаривались!
Виветта. Она так тебя любит!.. И она так страдает, видя твое горе! Она подумала, что тебе будет легче, если у тебя появится новая привязанность, и послала меня к тебе… Если бы не она, я бы не пришла. Я ничего не хотела просить у тебя – мне было достаточно того, что я имела. Я бывала у вас два-три раза в год, но я так много об этом думала – и до моего прихода, а еще больше – после… Мне было довольно и того, что я повидала тебя, слышала твой голос, побыла с тобой… Знаешь, когда я приходила к вам, сердце мое начинало сильно биться уже при виде вашей двери!
Фредери приподнимается.
А теперь… подумай, как я несчастна! Пусть эти радости были моей выдумкой, но они заполняли мою жизнь, а сейчас я должна отказаться и от них. Ведь теперь уже все кончено, ты и сам это понимаешь… Я не посмею смотреть тебе в глаза после того, как призналась во всем. Я должна уйти, уйти навсегда.
Фредери. Да, ты права, лучше уйди, так будет лучше.
Виветта. Но перед тем, как мы расстанемся, я хочу обратиться к тебе с просьбой, с последней просьбой. Тебе нанесла рану женщина, и вылечить тебя может только женщина. Полюби другую, не страдай из-за той. Ведь для меня это – двойное мучение: быть от тебя далеко и знать, что ты несчастлив. Милый Фредери! Я на коленях умоляю тебя: не убивайся из-за той женщины! Есть же другие, и они гораздо красивее меня. Я знаю таких красивых! Хочешь, я тебе скажу, кто они?
Фредери. Ну вот, мне только этого не хватало!.. Пойми: мне никто не нужен – ни ты, ни другие, ни красивые, ни уродливые. Никто! Передай это моей матери! Пусть она никого больше ко мне не подсылает. Я всех боюсь! Все притворщицы! Все лгут, лгут и лгут. Ты тоже готова ползать на коленях и молить меня о любви, а кто мне поручится, что у тебя нет любовника и что он тоже не явится с письмами?
Виветта(протягивает к нему руки). Фредери!
Фредери (рыдает). А, теперь поняла, что я сумасшедший! Оставь меня в покое! (Убегает.)
ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ
Дурачок, Виветта, потом Роза.
Темнеет.
Виветта (рыдает, стоя на коленях). Боже мой! Боже мой!
Дурачок (испуганно). Виветта!
Роза (входит). Кто здесь? Кто тут плачет?
Виветта. Ах, крестная!
Роза. Это ты?.. А где Фредери?..
Виветта. Я же вам говорила: он никогда меня не полюбит. Если бы вы только знали, что Фредери мне сказал, как он со мной говорил!
Роза. Да где же он?
Виветта. Как безумный, побежал… вон туда.
Вспышка выстрела освещает камыш в той стороне, куда показывает Виветта.
Обе женщины. Ах! (Стоят испуганные, бледные.)
Марк (в камышах). Ау!
Старый матрос (в камышах). Промах!
Виветта. Ах, как я испугалась!..
Роза. Вот-вот, ты тоже испугалась… Значит, и у тебя такие же мысли… Нет, нет! Это невозможно, надо что-то сделать, я больше не могу так жить. Пойдем!..
Картина втораяКухня на ферме Кастле. Справа в углу – высокий камин с большим колпаком. Слева – длинный стол, дубовая скамейка, лари, дверь в комнаты.
Рассвет.
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Марк, Старый матрос.
Марк сидит на стуле, натягивает болотные сапоги и обливается потом. Старый матрос в полной амуниции стоя спит, прислонившись к столу.
Марк. Понимаешь, матрос, в Камарге нет ничего лучше утренней засады (Натягивая сапог.) Ну, влезай же!.. Днем бегаешь по болоту и все только поднимаешь ноги, как кривая лошадь! Чирка не убьешь… Ну, наконец-то надел… А на рассвете – пожалуйста: гуси, фламинго целыми батальонами проносятся над головой, только знай стреляй: пиф-паф! Имеет смысл, а? Что ты сказал? Эй, эй! Ты что, спишь, матрос?
Старый матрос (во сне). Промах!..
Марк. Как – промах?.. Я же не стрелял! (Трясет его.) Да проснись же ты, скотина!..
Старый матрос. Сейчас, хозя…
Марк. Что-о?..
Старый матрос (поспешно). Сейчас, капитан!..
Марк. Вот это – другое дело! Теперь вперед. (Открывает дверь в глубине сцены.) Утренний туман освежит тебе морду… Ого! Выпи стонут на болоте. Хорошая примета!
В тот момент, как он переступает порог, слышится стук распахнувшегося окна.
Роза (за сценой, зовет). Марк!
Марк. Ау!
Роза. Не уходи… Мне нужно с тобой поговорить.
Марк. Да ведь тяга…
Роза. Я разбужу отца… Мы сейчас спустимся! Подожди нас…
Окно захлопывается.
Марк (в ярости отходит от двери). Ну вот, пропала охота!.. Фюить!.. И что у нее за срочное дело? Уверен, что опять будет разговор об арлезианке… (Ходит взад и вперед.) Честное слово, хоть беги из дома! Мальчишка рта не раскрывает, у деда глаза на мокром месте, а мать смотрит на меня так… как будто я в чем-то виноват!.. (Останавливается перед матросом.) Ну, скажи: разве я виноват?..
Старый матрос. Да, капитан…
Марк. Как это да? Думай, когда отвечаешь… Что я, должен был осматривать подметки этой девки и считать, сколько подковок она потеряла в пути?.. И, наконец, в чем дело? Столько волнений из-за любовной интрижки! Эх, если бы все мужчины были такими, как я… Разрази меня бог!.. Хотел бы я видеть бабу, которая пришвартовала бы меня… (Толкает Старого матроса локтем в бок.) А тебе, матрос, тоже, я думаю, любопытно было бы на нее посмотреть!.. (Смеется, Старый матрос тоже смеется, они переглядываются.)
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Те же и Виветта с узлами.
Виветта. Уже встали, капитан?..
Марк. Э, да это наша подружка Виветта!.. Куда ты так рано, да еще с такими большими узлами?
Виветта. Пойду отнесу мои вещи к перевозчику, на Рону… К шести часам мне нужно быть на пароходе.
Марк. Уезжаешь?
Виветта. Да, капитан, пора!
Марк. Как она весело сказала «Пора»! А разве тебе не грустно оставлять своих друзей – хозяев фермы Кастле?
Виветта. Очень грустно, но в Сен-Луи живет хорошая старушка, ей одной скучно, с мыслью о ней мне легче уезжать… Ах, бабушка!.. Да, но что же это я?.. Огонь не разведен… Суп надо сварить мужчинам… А служанка заболела… Скорей, скорей!..
Марк. Тебе помочь?..
Виветта. Пожалуйста, капитан. Возьмите там, за дверью, вязаночки две-три хворосту.
Марк (приносит вязанки). Готово дело!.. (Старому матросу.) Чего таращишь на меня свои глазищи?
Виветта (берет вязанки). Благодарю вас… Теперь остается только раздуть огонь…
Марк. Я этим займусь.
Виветта. Прекрасно! А я пойду куплю билет на пароход.
Марк (живо). Но ты вернешься?
Виветта. Конечно!.. Мне еще надо проститься с крестной… (Взваливает один узел на спину.) Гоп!
Марк. Оставь, оставь! Моя «команда» донесет. Тяжело ведь… Эй, матрос!.. Да что с тобой? Чего ты удивляешься? Говорят тебе, бери узлы…
Виветта. До скорого свидания, капитан!.. (Ухолит.)
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ
Марк один.
Марк. Скучно будет без нее. Она одна вносила в этот дом веселье и жизнь… И такая она приветливая, такая учтивая, так хорошо разбирается в званиях: «Да, капитан! Нет, капитан!» Ни разу не дала осечки… Хе – хе! А ведь недурно было бы, если б вот такая куропаточка бегала по палубе моей «Прекрасной Арсены»! Эй… Что это на меня нашло? Неужели и я тоже?.. Нет, решительно здесь вредный воздух. Нас всех распалила эта арлезианка. (Яростно раздувает огонь.)
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Марк, Бальтазар.
Бальтазар(опираясь на стол, смотрит на Mapка). Самая пора для куликов, мореход…
Марк (захвачен врасплох; ему неловко). А, это ты? (Перестает раздувать огонь.)
Бальтазар. Там, над Жиро, небо черно от дичи.
Марк (поднимается). Не говори. Я в бешенстве. Из-за них я пропустил охоту…
Бальтазар. И это ты… чтобы успокоиться? (Изображает, как раздувают огонь.) Для этого не стоило надевать охотничьи сапоги… (Смеется.)
Марк. Ну ладно, ладно, старый насмешник! (В сторону.) А уж этот дылда вечно тут как тут! (Видя, что пастух садится у камина и закуривает трубку.) А тебя тоже пригласили?
Бальтазар (сидя у камина). Куда пригласили?
Марк. Ну да… Кажется, нынче утром большой семейный совет. Не знаю, что тут у них случилось… Наверно, еще какое-нибудь событие… Тсс! Вот и они…
ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ
Те же. Роза и Франсе Мамай.
Роза. Входи, отец…
Марк. Да что случилось?
Роза. Закрой дверь.
Марк. Ого! Стало быть, дело серьезное.
Роза. Да, очень серьезное… (Замечает Бальтазара.) А, и ты здесь?
Бальтазар. Может, я лишний, хозяйка?..
Роза. Нет, можешь оставаться! То, что я собираюсь им сказать, тебе так же хорошо известно, как и нам… У нас беда, и мы все о ней думаем, но никто не осмеливается заговорить вслух. Больше тянуть нельзя, надо поговорить начистоту…
Марк. Держу пари, что речь опять пойдет о твоем сыне.
Роза. Да, Марк, ты угадал… Речь идет о моем мальчике – он умирает. Об этом стоит поговорить…
Франсе Мамай. Что ты городишь?..
Роза. Я говорю, дедушка, что наш мальчик умирает. Вот я и хочу спросить у вас у всех: неужели мы будем сложа руки на это смотреть?
Марк. Да что с ним такое?
Роза. Отказаться от арлезианки – это выше его сил. Борьба с самим собой изнуряет его. Любовь его убивает.
Марк. Это не объяснение. Умирают от плеврита, умирают, если волной сорвало мачту и тебя ударило по голове, а тут-то что, черт возьми? Двадцатилетний малый, крепко стоящий на якоре, не позволит себе поскользнуться из-за неудачи в любви…
Роза. Ты в этом уверен, Марк?
Марк. Ха-ха! Только в Камарге разыгрываются такие драмы. (Игриво.) Послушай, сестрица: зимой в арлезианском «Алькасаре» пели модный романс… (Пытается подражать настоящим певцам.)
К счастью, от любви не умирают,
К счастью, от любви не умирают.
Гробовое молчание.
Бальтазар (у камина). Пустые бочки хорошо поют!
Марк. Что-о?..
Роза. Это лживая песня, Марк. В двадцать лет очень даже умирают от любви. И чаще всего те, что заболели этой странной болезнью, считают, что это чересчур медленная смерть. Так вот они, чтобы поскорее разделаться, кончают с собой…
Франсе Мамай. Да что ты, Роза!.. Ты думаешь, что наш мальчик…
Роза. Я вам говорю: у него в глазах смерть. Присмотритесь к нему хорошенько – сами увидите! Я уже за ним целую неделю наблюдаю, сплю в его комнате, а ночью встаю и прислушиваюсь… Разве мать может так жить? Я все время дрожу, всего боюсь – ружья, колодца, чердака… Так и знайте: я велю замуровать окно на чердаке… Сверху видны огни Арля, и каждый вечер Фредери поднимается и смотрит… Я этого так боюсь!.. А Рона… Ах, эта Рона! Я ее вижу во сне, и он тоже видит ее во сне. (Тихо.) Вчера он больше часа стоял у дома перевозчика и смотрел на воду безумными глазами… Я уверена, что у него в голове только одна эта мысль… И если он еще ничего не сделал над собой, то только потому, что я всегда возле него, за его спиной, чтобы в случае чего охранить его и оградить. Но у меня нет больше сил, я чувствую, что он выскользнет у меня из рук.
Франсе Мамай. Роза! Роза!..
Роза. Выслушай меня, Франсе. Не смотри на Марка. Не пожимай плечами… Я знаю мальчика лучше вас и знаю, на что он способен… У него моя кровь, а я… уж я-то знаю, что бы я сделала, если бы у меня отняли любимого человека.
Франсе Мамай. Но ведь… мы же не можем его женить… на этой…
Роза. А почему не можем?
Франсе Мамай. Ты это хорошо обдумала, дочка?..
Марк. Проклятие!..
Франсе Мамай. Я простой крестьянин. Роза, но я дорожу честью моего имени и моего дома так же, как владелец Кадруса или Барбантана… Эта арлезианка будет жить у меня? Тьфу!..
Роза. Дивлюсь я на вас обоих! Вы говорите мне о чести! А я хуже вас, что ли? (Подходит к Франсе.) Вот уже двадцать лет, дедушка Франсе, ты называешь меня своей дочерью. Слышал ты обо мне плохое слово?.. Где ты еще найдешь такую честную, такую верную женщину?.. Волей-неволей приходится напоминать, потому что вы все про это забыли… Разве мой муж, умирая, не говорил тебе о том, какая я скромная, какая я порядочная?.. И если я – я! – соглашаюсь ввести эту развратницу в мой дом, отдать ей моего ребенка, мою кровинку и назвать эту девку своей дочерью-что же ты думаешь, мне это легче, чем вам?.. И все-таки я на это иду, потому что нет другого средства его спасти…
Франсе Мамай. Пожалей меня, дочка! Ты меня убиваешь…
Роза. Отец, заклинаю тебя: подумай о Фредери… Сына ты уже потерял. Внук – это твое дитя вдвойне, неужели ты захочешь потерять и его?..
Франсе Мамай. Я умру из-за этой свадьбы…
Роза. Пусть мы все из-за нее умрем… Что ж из этого? Лишь бы мальчик был жив.
Франсе Мамай. Боже мои! Вот уж не думал я дожить до такого позора!..
Бальтазар (встает). Хоть один человек по крайней мере этого не потерпит… Нет, что же это такое? На ферме Кастле – гулящая девка, которая путалась со всеми камаргскими лошадниками?.. Хорошо, нечего сказать!.. (Бросает плащ и дубину.) Вот мой плащ, вот моя палка, хозяин! Давай мне расчет, и я уйду…
Франсе Мамай (умоляюще). Бальтазар! Ведь то же ради мальчика… Подумай! У меня только он один и остался!
Роза. Э, пусть уходит… Он уж очень зазнался.
Бальтазар. Есть хорошая пословица: тысяча овец без пастуха – плохое стадо! Этому дому давно не хватает хозяина. Здесь есть женщины, дети, старики, но нет мужчины.
Роза. Говори прямо, пастух… Как ты думаешь: мальчик способен убить себя, если мы не женим его на ней?
Бальтазар (подумав). По-моему, способен…
Роза. И ты предпочел бы, чтобы он умер?
Бальтазар. Сто раз предпочел бы!..
Роза. Вон отсюда, негодяй, вон! Ты накличешь беду на него!.. (Бросается на него.)
Франсе Мамай ( становится между ними). Оставь, Роза, оставь!.. Бальтазар вырос в более суровое время, чем ты: честь тогда ставили превыше всего. Я тоже человек того времени, но я недостоин его. (Бальтазару.) Сейчас я приготовлю тебе расчет, пастух, можешь уходить…
Бальтазар. Нет, погоди!.. Мальчик идет сюда… Я хочу послушать, как вы ему об этом скажете… Фредери, Фредери! Дедушка хочет поговорить с тобой…
ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ
Те же и Фредери.
Фредери. Что это? Все в сборе!.. Что тут происходит? Что с вами?..
Роза. Нет, что с тобой, бедное дитя? Почему ты бледен, почему ты весь горишь? Вот, дедушка, посмотри – от него осталась одна тень!..
Франсе Мамай. Верно, он очень изменился…
Фредери (силясь улыбнуться). Мне немножко нездоровится, пустяки, так, небольшая простуда. Пройдет. (К Франсе.) Ты хотел поговорить со мной, дедушка?..
Франсе Мамай. Да, дитя мое, я хотел тебе сказать… Я… Ты… (Розе, тихо.) Скажи ты. Роза, я не могу…
Роза. Послушай, дитя мое: все мы знаем, что у тебя большое горе, но ты не хочешь о нем говорить. Ты страдаешь, ты несчастен… И все из-за той женщины… Ведь так?
Фредери. Не надо, матушка… Ведь мы же условились, что мы о ней никогда не будем говорить.
Роза (вспыхнув). А я все-таки скажу, потому что ты умираешь из-за нее!.. Ты из-за нее хочешь умереть!.. Только не лги!.. Я знаю, ты решил, что единственное средство вырвать страсть из сердца – уйти с этой страстью в иной мир… Так вот, мой мальчик, не надо умирать. Будь она проклята, эта арлезианка, бери ее… Мы ее тебе даем.
Фредери. Как же так?.. Матушка!.. Ты не подумала!.. Ты не знаешь, что это за женщина…
Роза. Раз ты ее любишь…
Фредери (в сильном волнении). Так это правда, матушка: ты бы согласилась?.. А ты, дедушка, что скажешь?.. Ты покраснел? Ты опустил голову? Ах, бедный старик, чего это должно ему стоить!.. Как же вы, стало быть, любите меня, коли приносите такую жертву!.. Нет, ни за что! Я эту жертву не приму… Родные вы мои! Поднимите головы и смотрите на меня не краснея… Клянусь: ваше имя будет носить достойная женщина…
ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ
Те же и Виветта.
Виветта (робко останавливается в глубине сцены). Простите!.. Я не вовремя?..
Фредери (удерживает Виветту). Нет… Останься, останься… Что ты скажешь о ней, дедушка? Я думаю, тебе не стыдно назвать ее своей дочерью…
Все. Виветту?..
Виветта. Меня?..
Фредери (берет ее за руку). Помнишь, что ты мне сказала? «Тебе нанесла рану женщина, и вылечить тебя может только женщина». Виветта! Ты согласна быть этой женщиной? Могу я отдать тебе мое больное сердце? Оно исстрадалось… Ну, ничего! Я надеюсь, что ты с ним справишься, я надеюсь, что ты его исцелишь. Ну как, берешься?..
Франсе Мамай и Роза с умоляющим видом простирают к Виветте руки.
