Текст книги "Вот это я влип (СИ)"

Автор книги: Алесандр Шамраев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 23 страниц)

Заковать его в железо с распорками, что бы он не мог пошевелить ни рукой, ни ногой и обязательно зафиксируйте его голову. Карл, сначала я попробую разговорить этого человека, а уж если ничего не получится, то тогда настанет твой черёд. И принесите мне небольшой точильный камень...

Правильно говорят о том, что зубная боль самая мучительная, думал я, стачивая очередной клык боярина под его неумолкающий вой. Карл смотрел на меня с восхищением и удивлением, поражённый таким простым способом весьма мучительной и болезненной пытки...

12.

Рымарь раскололся и выдал всё и всех, хотя заканчивал допросы мой новоявленный палач, а я в это время хандрил, не зная, чем заняться. Самокопание и самобичевание облегчения не приносили, срочно требовалось конкретное дело да такое, что позволило бы забыться и забыть все свои допущенные ошибки.

Многим известно, что нет ничего более отвратительного, чем ждать и догонять. Догонять-то ещё ничего, особенно когда видишь спину беглеца, а вот ждать и не получать известий... Устин молчал, и я мучился неведением – перешёл Корвин границу или нет. Три дня тишины, и я был готов лезть на стену, видимо морда моего лица была настолько свирепа, что от меня все, даже мои охранники, шарахались и старались не попадаться лишний раз на глаза. Наконец прибыл посыльный от сотника с известием о том, что объединённая дружина перешла небольшой ручей, что служил границей между воеводствами Корина и Митака. Перейти-то перешли, но дальше не пошли, чего-то выжидая. И хотя я уже был в своём праве и мог использовать только фалангу, пока конница не подошла, я решил выждать. И оказался прав. Следующий гонец доложил, что объединённая дружина, совершив ещё один суточный марш и пройдя в глубь территории около двадцати лиг остановилась на отдых и для пополнения запасов на развилке дорог. Воспользовавшись этим Устин отрезал противнику пути отступления в свои земли, перекрыв две основные дороги двумя отрядами по сто пятьдесят человек. Боярин Корвин оказался не дурак и сделал уже к обеду правильный вывод о том, что он попал в западню. Конница, со мной во главе в ускоренном темпе шла к месту предполагаемой встречи с противником, а с тыла сотник уже начал выстраивать боевой порядок.

Поспешность его действий стала понятна, как только моя охрана и полусотня стрелков намётом вынеслась на открытую местность, где объединённая дружина готовилась к прорыву достаточно тонкой линии фаланги. Дожидаясь, пока подойдёт второй отряд, Устин растянул свои войска в линию на три ряда по пятьдесят воинов, имея в резерве пятьдесят пеших мечников. Объединённая дружина насчитывала, на глазок, около тысячи воинов – весьма внушительная сила, способная просто численно задавить мою пехоту, если удастся прорвать фронт или обойти с флангов. Правда, очень скоро должна подойти моя основная ударная сила и положение разительно изменится. Три сотни, при слитном ударе построением клин рассекут вражеское войско, а потом, разделившись на два отряда, примутся громить фланги. Этот приём на тренировках отрабатывался не один раз, но одно дело тренировка и другое – реальный бой. Правда, мне на руку играл тот факт, что это были три разные дружины и вряд ли они имели понятия о боевом слаживании и взаимодействии.

Отправив одного стрелка навстречу своему отряду, что бы он уточнил Жаку порядок его действий, мы предприняли обходной манёвр и как чёрт из табакерки появились впереди своей фаланги. Полусотня стрелков, выстроившись в одну шеренгу, стала неторопливо сближаться с войском воевод. Метров с пятидесяти был произведён залп из арбалетов, по ещё не полностью перестроившимся отрядам, после чего стрелки переместились за спину моей охраны для перезарядки. Мой десяток ещё сблизился с первыми рядами и с шагов примерно сорока произвёл четыре залпа из своих двухзарядных самострелов, после чего поспешно сбежал за спины стрелков. За это время арбалеты были вновь приведены в боевое состояние. Долго игра в кошки-мышки продолжаться не могла, но мы выиграли время, к тому же, Корвин оказался не совсем дураком и распорядился своему войску перейти на бег, чтобы лишить моих стрелков возможности манёвра. Из глубин его отрядов появились шесть колесниц, навстречу которым тут же выдвинулись четыре двухзарядные тачанки с большими стрелами. От серповидных наконечников пришлось отказаться, так как они были хороши только на коротких расстояниях, а на достаточно большой дальности вести из них прицельную стрельбу было невозможно из-за большого рассеивания. Своих стрелков я сместил на левый фланг против двух колесниц, надеясь, что пара десятков болтов смогут остановить хотя бы одну из пары лошадей, что собьёт им ход, а в лучшем случае заставит оборвать постромки и перевернуться колеснице.

Всё именно так и получилось, даже лучше. Мои тачанки вывели из строя все колесницы воевод, а на двух даже остались по одной стреле. Возницы самостоятельно приняли решение и переместились на мой фланг, где одним спаренным выстрелом буквально разбили в щепки одну из оставшихся колесниц, а со второй очень легко справились мои стрелки, отправив в бока и неприкрытые головы по несколько болтов. Произошедшее не самым лучшим образом сказалось на боевом духе нашего противника.

Однако вскоре обстановка поменялась самым кардинальным образом. Фланговые охваты грозили полным окружением и выходом в тыл фаланги. Где черти носят подкрепления? Устин уже несколько раз посылал гонцов во второй отряд с требованием немедленно ускоренным маршем прибыть на поле боя и ударом в правый фланг опрокинуть противника, после чего воссоединиться с первым отрядом. Однако ни слуха – ни духа, ни один из гонцов обратно не вернулся. Перехватить их не могли, так как они выдвигались по лесным тропам, о которых противник не мог знать. А тут ещё конница почему-то задерживается, или это у меня что-то произошло с чувством времени...

– Устин, придётся отступать и занять позицию в дефиле на дороге, там уплотнишь боевой порядок до пяти рядов и будешь стоять насмерть. Я со стрелками и мечниками попробую задержать продвижение обходящих нас отрядов, чтобы выиграть время для перестроения. Особо проследи, что бы отступление было организованным и без паники. Всех, кто струсит и вздумает бежать, вырвавшись из общего строя – рубить на месте.

Вскоре раздались команда, которая была продублирована десятниками, – Поднять копья на плечо! Повернуться кругом! Бегом марш!

Да, отступление мы не тренировали, благо оно было очень похоже на одно из отработанных перестроений из трёх шереножного строя в пять шеренг, хотя кутерьмы и беспорядка хватало. Особенно это проявилось в тот момент, когда копейщики стали втягиваться в узкое дефиле. Я слышал ор Устина и надеялся, что ему удастся навести порядок и выстроить фалангу до того момента, как мечников и стрелков сомнут.

Первоначально нам удалось приостановить наступательный порыв объединённых дружин используя способ ведения арбалетного огня, который я называл стрелковым валом. Стрельба велась по десяткам с последующей сменой для перезарядки, однако вскоре болты закончились и мои стрелки приготовились к безнадёжной конной атаке. Я понимал, что мы завязнем в этой толпе, но другого выхода для того, чтобы выиграть несколько минут копейщикам для боевого построения, я не видел.

Мечники, сдвинув щиты, ещё держались на своём фланге, но и их теснили и давили массой. Дружинники воевод понимали, что если они не прорвутся к спасительной границе, то моё подкрепление, которое вот-вот должно подойти, разобьёт их в пух и прах. Нашей лебединой песней стали последние залпы моего десятка, после чего пришлось спешиться и встать в общий строй к мечникам. Как-то само собой получилось, что мы встали клином, на острие которого были я и Миха, а у нас за спиной разместился какой-то молодой боец со стягом, на котором была изображена волчья голова. Началась бестолковая и жестокая сеча, на которую я уже никак не мог влиять. Сколько так продолжалось, я не знаю, но внезапно раздался леденящий душу вой и дружинники воевод сначала остановились, а потом и попятились. Это позволило перевести дух и оглянуться. На ногах нас осталось не больше двух десятков, а из леса выходили свежие копейщики и тут же строились в боевое порядок.

Это наконец-то подошёл второй отряд сотника и теперь уже пять шеренг привычно двинулись вперёд. Нам пришлось посторониться, чтобы дать им место для маневра. Вновь раздался волчий вой – это оказалось боевым кличем копейщиков, которые слитно ударили в сбившихся в кучу воинов воевод. А тут им ещё в спину ударила моя конница. Началось избиение, ни о каком организованном сопротивлении не было и речи...

Возле моего знаменосца стали собираться уцелевшие мечники и стрелки. Многие отдали последние силы, что бы собраться у знамени и теперь просто сидели или лежали на земле. Стрелкам досталось больше, их осталось всего двенадцать человек, тех, кто мог передвигаться самостоятельно. Оглядев своё воинство, практически все в посечённых доспехах и раненые, я громко проговорил, – Вы все зачисляетесь в особый отряд при мне и отныне будете носить звание гвардейцев, в него так же войдут те, кто оправится от ран. Как мечники, так и стрелки получат из моих рук специальный знак, который я лично выкую из трофейных мечей.

Подскакали Жак и Устин в сопровождении десятка конников, сотник первый спрыгнул с коня и в тревоге бросился ко мне, – Господин, целы, не ранены? – А затем я получил разнос по полной программе, как безответственный, не думающий и безалаберный боярин, которому лишь бы мечом помахать и забывшему о том, что тут всё держится только на нём. Хорошо, что хоть без бранных слов обошлось.

– Понял, усвоил, проникся, больше такого здесь не повториться...

– Хочется верить, но почему-то не верится...

Двое суток мы простояли на этом поле, пока не похоронили последнего своего воина и не закапали, с помощью пленных, всех погибших дружинников воевод. В этот раз я решил им всем сохранить жизнь, но с некоторыми условиями. Пленных, кстати, оказалось не так-то уж и много, всего двести семнадцать человек, не считая раненых, которых можно было вылечить. Всех тяжелораненых добили, так как своих хватало, а лекарей, как обычно, было мало.

Жестокое время, жестокие нравы. Во все три бесхозных воеводства отправились усиленные отряды моих дружинников с карательными функциями – все семьи и родственники воевод должны быть вырезаны под корень. Ближние им бояре казнены, а их семьи проданы в рабство. Солнцеликому полетел голубь с просьбой прислать четырёх достойных бояр со свитой, которые займут место безвременно ушедших от нас воевод, с небольшими отрядами своих дружинников, дабы утвердится на новых местах.

До меня дошли сведения, что боярину Спешу перерезали горло в одном из трактиров, когда он затеял пьяную ссору. Эти сведения я поручил перепроверить, а вскоре Жан подтвердил правдивость этих слухов, представив мне знак воеводы Митака.

Свою временную резиденцию я разместил в поместье Спеша до прибытия нового воеводы, используя это время для пополнения своей дружины и обучения новобранцев. Оружия и доспехов у нас теперь было достаточно, чтобы с небольшой переделкой обеспечить всех одинаковой защитой, но по родам войск. Кавалерия, как основной вид моего войска, имела кольчуги и поверх них ещё переделанные кожаные доспехи с металлическими нагрудниками и наплечниками. Вооружение – копья, обоюдоострые прямые мечи, щиты и кинжалы. Каждый второй десяток вооружался ещё дополнительно дротиками для метания. На всякий случай я распорядился в обозе возить три сотни копий для фаланги, если вдруг придётся схлестнуться с превосходящим численно противником. Однако буквально через месяц пришлось отказаться от этой затеи из-за громоздкого и неповоротливого обоза. Вместо этого, в обоз были помещены запасные копья для конницы.

Все копья для фаланги были оставлены в моём новом воеводстве, в которое вошли бывшие Рута и Сарта. Название бывших главных городов я оставил прежними, а само новое воеводство назвал просто и без затей – Русь.

Стрелки тоже претерпели изменения – теперь у каждого было по два арбалета и двойной запас болтов на каждый, а гвардейские стрелки вооружались особыми самострелами на два болта, а в перспективе должны были получить и по второму такому же. Их кольчуги украшали стальные нагрудники со стилизованным изображением головы волка, а щиты были усилены металлическими бляхами, которые заменили толстую кожу. Мечи были изготовлены из особого сплава, с использованием металла древних. Как от таковых, от мечников я отказался и всех уцелевших перевёл в разряд стрелков, но с обязательным обучением работать клинками как пешим, так и конным. Особое внимание уделялось работе в составе десятка и взвода. Вообще-то от добра добро не ищут, так что мой взвод состоял из трёх десятков с десятниками во главе и полусотенным – командиром взвода. С учётом обозных ездовых, поваров, шорника и кузнеца с подмастерьями, как раз набиралось полсотни.

Три взвода входили в роту, которая насчитывала двести человек, из них боевого состава сто двадцать человек, так как ротный имел свой резерв, состоящий из двух десятков самых опытных и умелых воинов, которые играли роль гонцов, а при необходимости могли заменить любого командира, в случае его гибели.

Всего было сформировано пять рот – шестьсот всадников, которые при необходимости могли быть пополнены за счёт обозных. Сотня стрелков и сотня моей личной гвардии составляли резерв. Всего же моя дружина насчитывала около полутора тысяч человек. Это была внушительная сила, которую я не переставая тренировал, учил и вооружал более качественным оружием. Благо металла древних пока ещё хватало, хотя мне и приходится постоянно заниматься его черновой расковкой.

Конницей командовал тысячник боярин Устин, его заместителем был боярин Жак, в распоряжении которого были так же стрелки. Гвардией и моей личной охраной командовал Миха.

В один из дней, когда мы с Михой отдыхали после утренней работы в кузнице, ко мне пришёл с докладом боярин Жан. Я видел, что он мнётся и не знает, как начать доклад.

– Жан, ты не красная девица, пора бы уже привыкнуть к тому, что ты входишь в мой ближний круг. Говори, что там произошло и кому надо рубить голову.

– Мои люди в одной из небольших деревушек задержали странную женщину. Одета не по-нашему, языка не знает, лопочет что-то на своём, разобрали только одно слово – Страх. Я привёз её сюда, что бы вы могли на неё глянуть, вдруг какая дальняя родня...

На площадке перед моей резиденцией толпился любопытный народ, – ожидалась публичная казнь убийцы целой семьи за несколько серебряных монет, которые ему вручил неизвестный человек в капюшоне. В принципе я догадывался из-за чего лишили жизни четырёх человек – их дом находился на второй линии от усадьбы воеводы и, со временем мог перейти в первую линию, что считалось весьма престижно. Вот и посмотрим, кто будет претендовать на дом и землю.

Доставленная людьми Жана странная женщина была поставлена на такое место, откуда она могла видеть казнь целиком. Положа руку на сердце, я волновался – на ней был одет самый настоящий белый медицинский халат, а на нагрудном кармане была вышита фамилия. Издалека мне было не прочитать надпись, так что я решил вначале понаблюдать за её реакцией, и только потом встретиться. На вид ей было лет двадцать пять, весьма ухоженные руки, короткая стрижка, не присущая жительницам царства, а тут она ещё достала из кармана очки и надела их на переносицу, превратившись сразу в этакую профессоршу из блатных и дикорастущих. Вид казни на неё не произвёл ожидаемого мною эффекта – она даже не поморщилась, когда преступнику рубили кисти рук и ступни ног, прижигая раны, не давая ему помереть от потери крови, но её слова на чистом русском языке я очень хорошо расслышал, – Страх божий, какие тут варвары живут. Не удивлюсь, если они едят себе подобных. Одним словом – дикари. – Она ещё что-то стала бубнить себе под нос, но мне и услышанного было достаточно.

– Миха, давай эту подругу в рабочий кабинет, а сам марш в кузницу, но на всякий случай при мне пусть будут два телохранителя с обязательно обнажёнными мечами. И подбери из тех, кто посвирепее выглядит или обезображен шрамами.

Её привели ко мне в кабинет и она, не смущаясь стала рассматривать меня, попутно давая довольно едкие комментарии, – Вот ещё одна дикая обезьяна, чьи руки обагрены кровью. Отец, если это твои фокусы, то хватит издеваться надо мной. Ты не представляешь, как от них всех смердит, а эти двое у дверей самые настоящие гориллы. Интересно, они хотя бы говорить могут, или только издают горловые звуки? – Я продолжал внимательно изучать это создание и в моей голове зародился план, как её адаптировать к этому миру и использовать в своих целях. – Что уставился на меня, урод? Вот скажу отцу, что ты меня лапал, он быстро тебя свернёт в бараний рог...

– Интересно, – проговорил я на своём родном языке, – если тебя повесить, у тебя язык вывалится на левую или правую сторону? – затем уже обратившись к охранникам распорядился принести мне хорошую плеть. – Эта девчонка забыла все мои уроки, придётся ей напомнить о необходимости послушания старшему брату.

Версия её появления выстроилась в моей голове очень быстро: – это моя младшая сестра, чьё рождение держали в секрете, однако со мной в царство Солей она отправится не смогла по причине слабого здоровья и малолетства. Тогда в одной из прибрежных деревушек её оставили на попечение бабки знахарки у которой она и прожила до своего скоропалительного замужества. Муж – рыбак, не вернулся из очередного плаванья, и все думали, что он утонул, но скорее всего просто сбежал от её чудовищного характера. Соломенная вдова помыкалась и узнав, что я вернулся из своих странствий, решила встретиться со мной. На незнакомом языке она говорила по той простой причине, что только я могу его понимать – это тайный язык рода Страхов, а она очень опасалась, что через столько лет я могу её не узнать и не принять.

Плеть мне принесли и я, смахнув всё со стола, распорядился положить её и придержать так, чтобы она не дёргалась. Задрав на ней халат до пояса я пять раз довольно сильно полоснул по её мягкому месту.

– Можете отпустить боярыню и находитесь за дверью – если урок не пойдёт ей в прок, то я его повторю.

Дождавшись, когда стража выйдет из кабинета, я обратился к 'сестричке', – Запоминай всё с первого раза, повторять не буду. Я такой же русский, как и ты. Не по своей воле попал в этот закрытый мир, из которого невозможно вернуться домой. С этим придётся смириться. Мир создан магией, волшебством или высокими технологиями. Он очень своеобразен и в естественных условиях существовать не может. Все реки, ручьи здесь текут в одну сторону, в местный океан или море, ещё не разобрался, который проваливается в бездну, а с другой стороны этого единственного континента вода в огромных количествах падает с неба в очередное море или океан, но уже, с другой стороны. Многие пытались разгадать эту тайну, но ни один из тех смельчаков, которые падали в бездну на кораблях или в специально созданных машинах, назад не вернулись. Более того их обломки так никогда не появлялись в водопаде с неба.

Та высокоразвитая цивилизация, которая существовала до этого, полностью погибла, оставив после себя только крупицы знаний и несколько потомков, которые со временем выродились. В настоящий момент цивилизация находится на переходном, смешанном этапе своего развития, в котором причудливым образом сплелись рабовладельческий строй и феодализм. Я, прежде чем вышел в этот мир, долгое время учился у одного из учеников магов древних. Его зовут волшебник Лир, именно он подготовил меня к жизни здесь и разработал легенду появления в царстве Сармат. Таких, как мы с тобой, Лир называет униветами – унесённые ветром. Старинные вещи древних признают нас, и мы можем ими пользоваться. Теперь что касается тебя, забудь всё, кем ты была в старом мире, здесь твоя жизнь начинается с нового листа, и чем скорее ты это поймёшь, тем быстрее адаптируешься к новой жизни. Впрочем, если тебя всё это пугает, то можешь покончить с собой. Пока ты не выучишь местный язык, разговаривать будешь только со мной. Для всех ты моя младшая сестра. Кстати, как твоё имя?

– Анна.

– Так вот, отныне ты боярыня Анна Страх, вдова и моя младшая сестра. Сразу объясняю, почему вдова – мир простой и не испорченный, так что есть только одно объяснение того, почему ты не девственница – ты вдова. Замуж выскочила очень рано, но муж пропал в водах моря, так что ты опять свободна. Присматривайся к головным уборам женщин и лентам девушек – они символичны и могут многое рассказать знающему человеку. Как-нибудь я выберу время и проведу с тобой урок на эту тему, что бы ты не попала впросак. А теперь вставай, одёрни халат, я отведу тебя в твои покои, они будут рядом с моими, там ты ополоснёшься, а то от тебя ещё тот духан идёт и переоденешься в приличествующее твоему сану платье. Ухаживание за тобой рабынь и слуг воспринимай как само собой разумеющееся. Как только завершишь туалет, отправимся на обед, надеюсь хорошим манерам ты обучена? После этого я отведу тебя в помещение, доступ в которое открыт только тем, в ком течёт кровь древних. Я хочу убедиться в одной своей весьма важной догадке, а потом продолжим познание этого мира. Кстати, ты случайно, вязать не умеешь? Мне надо связать из специальной нити древних пару свитеров. Блин, ладно, не буду тебя нагружать раньше времени. А теперь можешь задать мне несколько вопросов, прежде чем начнёшь рассказывать о себе.

– Всё рассказанное тобой, братик, больше похоже на плохо придуманную историю. А кем ты был в нашем мире? Мне вот интересно, где ты научился таким обходительным манерам с женщинами?

– В армии, где я служил в звании капитана, особой разницы между мужчиной и женщиной нет, все они военнослужащие. Давай следующий вопрос.

– А почему бы тебе не оставить меня в покое, или, на худой конец, не объявить своей женой и не сослать куда подальше?

– Не получится. – Я тяжело вздохнул. – Являясь прямым потомком древних, я могу жениться только с личного разрешения царя Сармата – солнцеликого Рао, который, к тому же, считает меня своим братом. Так что если подтвердится тот факт, что и в тебе течёт кровь древних, то будь готова к тому, что мужа тебе будут подбирать очень тщательно. Я вот только не знаю, передаются ли способности древних через женщин. По-крайней мере, я об этом не слышал, но скоро мы всё узнаем. Всё, вечер вопросов и ответов пока закончен. Поведай мне коротко о себе, только не привирай, договорились?

– Меня зовут Анна, я дочь одного очень высокопоставленного госслужащего. Окончила медицинский университет и аспирантуру, защитилась. До недавнего времени работала в Бурденко. Специализируюсь в области полостной хирургии. Мне 24 года, скоро будет двадцать пять...

Я перебил её, – То есть обрабатывать, чистить и зашивать раны можешь? После последней небольшой войны у меня много раненых, у всех рублено-резанные раны, с которыми местные лекари толком справиться не могут, да и тех у меня всего двое, а знахарки могут только лечить травами и отварами. Ты нарисуй мне какой инструмент тебе понадобится, и я его лично выкую из лучшего металла древних.

– Сам, что ли?

– К чистому металлу древних прикасаться могу только я, остальных он может ударить током, а особо назойливых и убить...

13.

– Я пойду с вами, – безапелляционно заявил Миха, – перехватив её несколько взглядов на вас, мой господин, я убедился, что она вас ненавидит. Такая может ударить в спину и не поморщится, вид крови её, почему-то, не пугает.

– Что он сказал, переведи, а то уж больно пристально и подозрительно он следит за мной.

– Это боярин Миха Арчи, начальник моей личной охраны, друг и первый помощник. Кстати, очень хороший кузнец, а его жена, боярыня Илия управляет всей моей вотчиной. А сказал он, что ты ненавидишь меня и смотришь, когда я не вижу, с ненавистью.

– А как я должна смотреть на самодура, когда нормально сидеть не могу? Ничего, я найду способ отомстить, не надейся, что это тебе так сойдёт с рук.

– Хочешь ещё плетей отведать за непочтительное отношение к главе рода? Следи за своим языком, женщина. Здесь тебе не там, могут и в темницу бросить, а мне потом вытаскивай тебя оттуда.

Миха, за свой несдержанный язык она отведала от меня плетей и теперь толком сидеть не может, вот и злится. Так как очень долго она прожила среди простого и грубого люда с самого детства, то в её речи преобладают в основном неприличные слова, и я запретил ей говорить на общепринятом языке, пока она не научится нормальному общению, свойственному высокородной боярыне, а не деревенской, скандальной бабе.

Анна, я всё ему объяснил, но это не значит, что он тут же перестанет тебя подозревать, так что смирись с этим. Это его работа. Эх, если б ты только знала, сколько раз за последний месяц меня пытались отправить на тот свет. И почему люди такие злые, так и норовят обидеть меня, такого белого и пушистого...

Сразу же после обеда мы пошли в мою оружейную, где я предложил Анне выбрать себе достойное оружие, что бы оно удобно лежало в руке и было не очень тяжёлое.

– Когда я была молодой и глупой, начитавшись всякой беллетристики, записалась в секцию фехтования, правда, хватило меня ровно на год, но с тех пор кое-что в памяти осталось. Здесь нет ничего, что могло бы подойти мне. И я не вижу оружия, предназначенного для женщин, или здесь это не принято?

– Только боярские жёны или их дочери имеют право носить клинки, но никто этим правом уже давно не пользуется. Через некоторое время, она с недовольным видом выбрала лёгкий меч, несколько раз взмахнула им и сделала несколько фехтовальных приёмов, чем вызвала удивление у Михи...

Я подошёл к стене и, дождавшись вспышки фамильного кольца, первым вошёл в лифт. Спустившись вниз, я дал возможность Анне осмотреться и видел, как напрягся Миха, когда моя сестричка стала трогать непонятные металлические изделия.

– Что-нибудь знакомое видишь здесь?

– Ничего. Это что, какой-то склад запчастей? Для чего они предназначены?

– Понятия не имею, я использую их для переплавки и изготовления оружия. Если этот металл смешать с местным железом, используя специальную технологию, то можно получить нечто очень похожее на булат или дамасскую сталь, с которыми могут уже работать местные кузнецы. Но секрет создания такой стали известен только мне и Михе. Ты, кстати, тоже можешь работать с металлом древних. Видишь, как мой помощник удивлён тем, что ты спокойно его трогаешь, всех остальных он бьёт током и весьма чувствительно, сразу отбивая охоту брать его в руки. Ладно, пошли дальше.

Я попросил Анну взять в руки штырь из связки, в тайне надеясь, что он так же, как и у меня сразу же впитается и переделает её меч под неё. Но этого не произошло. Что ж, отсутствие результата – тоже результат. Штырь взял я и поднёс к мечу, который она держала в руке. Анну ощутимо тряхнуло, но меч она не выпустила из рук, а дальше произошло тоже самое, что и с моим мечом. Клинок легко сам выскользнул из ножен и металл древних неторопливо растворился в лезвии, изменяя его длину, толщину и вес, придавая ему изящный вид и даже шик. У меня в голове раздался уже знакомый голос, видимо его услышала и сестра, так как она побледнела и даже зажмурилась.

– Порежь свою руку так, чтобы кровь попала на лезвие, да не бойся, порез сразу же исчезнет, я через это уже прошёл.

Анна послушно, словно под принуждением, черканула себя по ладони и дала нескольким каплям упасть на клинок, а потом размазала кровь по всей длине.

– Привязка к объекту завершена. Меч-кладенец переходит в собственность боярыни Анны Страх и её потомков женского пола. Оружие именное. Выберите наказание за незаконное прикосновение или попытку присвоения: 1. Электрический разряд, вплоть до смертельного. 2. Термический ожёг, вплоть до смертельного. 3. Отсечение конечности, вплоть до расчленения всего тела.

– Рекомендую громко произнести выбранный вариант и щёлкнуть ногтем по клинку. Я выбрал первый.

Анна тут же произнесла, – Первый вариант, – после чего один раз щёлкнула ногтем по лезвию.

– Выбор принят – электрический разряд, вплоть до смертельного, в случае неоднократного повторения незаконного прикосновения одним и тем же объектом, не являющимся кровным родственником боярыни Анны Страха. Смерть на третьем прикосновении. Старшему рода предоставляется право изъятия клинка в случае его ненадлежащего использования.

Я перевёл дух – получилось, и Анна тоже вздохнула с облечением, когда её меч вернулся в ножны. Хотя скорее всего это был уже не меч в его прямом виде, а самая настоящая почти что парадная женская шпага.

– Успокоилась, дух перевела? Идём дальше, покажу тебе пряжу, из которой тебе придётся вязать что-то типа кольчуги для меня, себя и моих ближних. Всего шесть штук, а дальше видно будет, может солнцеликому преподнесём столь дорогой подарок, всё-таки царь и брат.

– Что-то ты братик не договариваешь, уж не собираешься ли ты выдать меня за вашего царя?

Я автоматически поправил её, -За нашего царя. Это было бы здорово. Как общаться в гадюшнике под названием высший свет ты знаешь, опыт имеешь, а Рао нужна поддержка. Да и его дочуркам твёрдая рука не помешает, а то я слышал, что он их балует и во всём потакает.

– Знаешь, Страх, я почему-то тебе верю, хотя ты и приличная сволочь. Не мог мне всё на словах объяснить, обязательно надо было плеть использовать?

– Ты была близка к истерике и вряд ли была готова внять доводам разума и простым словам, так что это вынужденная мера. Всё, пошли отсюда, бери две бобины, и я две возьму, как раз будет шесть. А ты точно вязать умеешь? Если что, будешь меня учить...

Ещё перед ужином, переодев сестру в костюм для верховой езды, я вывел её в сад, где дал первые уроки владения клинком. – Забудь всё, чему тебя учили в твоей секции фехтования. Для начала почувствуй шпагу, её вес, удобство рукояти и гарды. Одновременно с этим буду учить тебя правильно передвигаться и что очень важно – дышать, так что бы после каждого удара дыхание не сбивалось...

После бочки с горячей водой Анну развезло, и она буквально засыпала на ужине за столом, так что издеваться над ней сегодня я решил закончить. Радовало то, что она не ныла, не жаловалась на усталость, и даже до своих покоев дошла самостоятельно, без помощи служанок, которые тем не менее одарили меня недовольными взглядами. А я после ужина пошёл в кузницу, где мы с Михом стали готовить 'тесто' ещё для четырёх особых мечей, которыми мы перевооружали мою гвардию.