Текст книги "Вот это я влип (СИ)"

Автор книги: Алесандр Шамраев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 23 страниц)

Раздался топот копыт и большой отряд – тридцать, а то и сорок всадников мчался на нас. Раздались хлопки спускаемой тетивы и в течении нескольких секунд сорок болтов нашли свои цели. На дороге возникла свалка, ржали кони, кричали люди под их копытами, а мой десяток, повесив арбалеты на крюки, взяв в руки короткие копья, неторопливо направился к завалу, чтобы добить уцелевших и раненых. Я с Михой остался на месте, пристально вглядываясь, боясь пропустить рывок кого-нибудь уцелевшего. И один всадник вырвался из этого завала, ловко увернувшись от удара копьем одного из моих телохранителей, вот только от болта Михи он увернуться не сумел и тот пронзил его почти насквозь, выбив из седла и свалив на землю. Богатые доспехи, которые не смогли его защитить, явно говорили, что это не простой воин и золотая цепь на груди подтверждала это. За те несколько минут, что заняла эта попытка прорыва, дружинники воеводы были упокоены и мои телохранители приступили к сбору трофеев, ловле уцелевших лошадей и разбору завала из тел и туш.

Вскоре к нам присоединился сотник Сиг, в сопровождении двух десятков всадников, оказывается, он заметил мой манёвр и как только смог освободиться, поспешил на помощь.

– Что там у нас твориться, сотник. Докладывай коротко и по существу.

– У вас, господин, ничего не творится. Воины заняты уже ставшим привычным делом – сбором трофеев, доспехов, оружия. Добыча весьма знатная, особенно в шатре ставленника воеводы. Представляете, господин, он даже девку с собой возил. Её связали и ждут вашего решения.

– Какие у нас потери?

Он улыбнулся во весь свой рот, – Убитых ни одного, раненых несерьёзно всего двое и то по своей личной глупости. Я нашёл лекаря воеводы, которому и поручил о них заботу, пригрозив, что если наш господин замети какой-нибудь вред, а он ученик самого старца Лира, то его повесят. А он только фыркнул в ответ и заявил, что ему плевать на всех неучей, которые ничего не понимают в лекарском искусстве и прикрываются именами шарлатанов.

– Проследи, что бы его не обижали и обеспечивали всем необходимым. Свой лекарь нам нужен, а потом я сам с ним поговорю. Возвращаемся на поле боя, становимся лагерем в готовности вечером начать марш конницы в сторону Руты. Пора навестить воеводу и поговорить с ним по-мужски...

Да, такого количества трофеев даже я не ожидал, и если две сотни неплохих лошадей меня не удивили, дружинники передвигались конными, то почти полторы сотни повозок и телег, многие из которых оказались пустыми, меня озадачили, пока я не сообразил, что их предназначали под трофеи, взятые в моей вотчине. Вот и у меня появились мат средства для создания своей мотопехоты, именно поэтому я отказался от идеи ночного марша только конницы. Выход был назначен утром всего отряда, включая копейщиков на телегах. При этом к каждой телеге придавалась ещё по одной заводной лошади, которых надлежало менять через каждые четыре часа движения.

И в нашем импровизированном лагере началась кутерьма. Моим распоряжением каждому десятку фаланги выделялись по три транспорта для перевозки личного состава и имущества. Ещё десяток выделялся под продукты, десяток под зерно и фураж и ещё десяток в качестве резерва. Всё это добро поступало в распоряжение сотника Устина и его доверенных лиц. Кольчужным и доспешным отрядам были выделены по два десятка повозок, остальные пошли под трофеи, которые нам в настоящий момент не были нужны. В который раз произошло перевооружение фаланги на более качественное оружие ближнего боя, снятое с дружинников. При этом я приказал Устину, чтобы в тыловых десятках было однотипное оружие, а самый оптимальный вариант, что бы всё одинаковое было в шеренгах. Ещё я обратил внимание на то, что несколько доспешных подобрали луки и теперь тренировались в стрельбе под присмотром одного из десятников.

Честно говоря, к вечеру я изрядно устал, разбирая споры и распределяя захваченное имущество между копейщиками и конницей. Первый обоз с трофеями уже был отправлен в имение и должен был вернуться ночью, чтобы к утру вновь загрузиться и совершить вторую ездку. Очень много времени ушло на то, чтобы собрать все тела и вывезти их в овраг, присыпав землёй и камнями. Получилось что-то вроде братской могилы. Откуда-то появились разбежавшиеся ополченцы, привлечённые запахом пищи. Их накормили и назначили возчиками на подводы и повозки, обещав заплатить по два медяка по прибытию в Руту. По-моему, деньги особо не интересовали ополченцев, а вот горячая похлёбка с сухарями, была в самый раз. Не обошлось и без негатива. Сразу три человека были пойманы на воровстве и их, без долгих разговоров, тут же повесили.

Когда всё более или менее устаканилось, я отправился в шатёр командующего отрядом воеводы, надеясь поспать хотя бы четыре часа, совершенно забыв о той девице, что там находилась. Она сама напомнила о себе, обозвав меня грубияном и мужланом, когда я упал на перину и тюфяк, не снимая доспехов, не раздеваясь и задел её. Она сама развязалась и теперь ждала решение своей участи...

8.

Ранним утром я обнаружил эту девицу сидящей у выхода из шатра и баюкающей свою правую руку, замотанную какой-то тряпицей. Увидев, что я проснулся, она тут же накинулась на меня, – Почему ты не предупредил меня, что твоё оружие зачаровано? Посмотри, что твой меч сделал с моей рукой? – Она сдёрнула тряпицу, и я увидел большой ожог с волдырями.

– Нечего лезть туда, куда тебя не просят. А оружие не зачарованное, а фамильное, именное.

– Я просто хотела тебя разуть и раздеть сонного, что бы тело хоть немного отдохнуло. Я всегда так поступала с отцом, когда он брал меня с собой в походы. Не подскажешь, командир войска воеводы спасся, или может быть его пленили, чтобы получить выкуп?

– Пленных нет, погибли все кроме черни ополчения, которое сразу же разбежалось, как только мои дружинники перешли в наступление. Все тела похоронены в одной братской могиле в овраге сразу же за лесом, справа от дороги.

– А раненые? Может быть он среди раненых?

– Всех раненых добили, что б не мучились. У нас нет лекаря, который мог бы им оказать помощь. – О захваченном в плен лекаре воеводы я решил умолчать.

– Значит отец отмучился, а я осталась сиротой и теперь никто не сможет меня защитить от этого похотливого гавнюка, – она с надеждой посмотрела на меня в надежде, что я тут же приму на себя обременение.

– Гавнюк – это воевода?

– Он самый. Любитель молоденьких и нетронутых девочек. Тварь, каких свет не видел. Положил на меня глаз и стал домогаться, а отца, что б не мешал, отправил в этот злосчастный поход. Даже говорил, что женится на мне, если я ему уступлю. У этого гада чуть ли не каждый месяц новая игрушка, которую он потом за ненадобностью выкидывает. Если боярского рода, то просто опозоренную возвращает родителям с небольшим кошелем золота, а если из простых, то сначала отдаёт её своей охране и только потом выгоняет.

– Что-то я не вижу горя на твоём лице от извести о гибели отца.

– Он знал, что его убьют и запретил мне пускать слёзы и как-то горевать, чтобы не доставить этим удовольствие воеводе.

– Откуда он это мог знать?

– В его свите был убийца – отравитель, об этом его предупредили друзья. Они же предложили ему бежать в другое воеводство, но он отказался, заявив, что Вампы никогда не показывали спину противнику и ни от кого не бегали.

– У твоего отца была цепь на груди?

– Она была у того, кто должен был его отравить. Неужели ему удалось спастись?

– Я же сказал, что погибли все, кроме тех ополченцев, что успели разбежаться. Что ты думаешь делать дальше?

– Вернусь в Руту, соберу ценности и золото и отправлюсь в Солей. Надеюсь, эта жирная сволочь меня там не достанет.

– А теперь давай поговорим на чистоту, убийца-отравитель. Ты хоть понимаешь, что это твои действия привели к полному поражению войск Руты. Полководец, которого ты отравила, имел план, которым он ни с кем не делился. Тот, кто его заменил, скорее всего прихлебатель воеводы, надеялся на очень лёгкую победу и просчитался. Именно у него была на груди цепь власти. Далее, тебя никто не связывал, ты сама опутала себя верёвками, поэтому то легко смогла освободиться. Расчёт был простой, – войны, что ворвутся в шатёр увидят тебя и решат, что это дело рук моих телохранителей, поэтому спокойно уйдут. Ты сделаешь вид, что смогла сама освободиться и станешь ждать меня. Да вот беда, у предусмотрительного полководца не оказалось никакого оружия в шатре, не оказалось и еды, которую можно было отравить, а на это ты не рассчитывала. Силёнок задушить меня у тебя не хватает, поэтому то ты и полезла к моему мечу.

Глупой жила, глупой и умрёшь. Неужели ты думала, что такой господин как я, войду в чужой шатёр к незнакомому человеку, пусть даже он и женщина, без охраны? Двух моих воинов ты даже не заметила, а ведь они воспользовались той складкой в шатре, которую ты приготовила для своего бегства и через которую проникла сюда. Отравила ты его питьём, а вот кубок с земли поднять не удосужилась. Тело вынесли твои подручные, утром должны были объявить, что отец-командир скончался от какой-нибудь болезни и что вся полнота власти переходит к доверенному хлыщу воеводы. Конечно, эта картина не полная и в каких-то мелочах я могу ошибаться, но в целом картина выглядит именно так.

Твоё счастье, что ты без оружия даже не пыталась приблизиться ко мне, иначе тут же бы схлопотала болт в грудь. А самая большая твоя ошибка заключалась в том, что ты не следишь за собой. Мой учитель, волшебник Лир, учил тому, что многие предметы, включая одежду и даже волосы впитывают в себя запахи. Ты не моешься и даже не меняешь свою одежду и поэтому от тебя ощущается не только запах немытого тела, но и пахнет миндалём. Тебе надо напоминать, какой яд пахнет именно так? Кстати, если у тебя он остался, то рекомендую его прямо сейчас выпить, ведь тебя сожгут живьём на жертвенном костре, предварительно распоров живот и намотав кишки на кол, к которому тебя привяжут. А теперь сними с себя занятное колечко, я знаю, что змеи любят жалить внезапно, так что возможно внутри него спрятана отравленная иголка. В противном случае тебе сейчас же отрубят руку.

Вот и умница. – За всё время моего монолога она то бледнела, то её бросало в жар, однако кольцо она сняла тут же и бросила его мне под ноги, но поднимать я его не стал, так как заметил, как она чуть сдвинула его верхнюю часть. Мой меч легко располосовал его на две части и отравленная игла, спрятанная внутри выпала на землю.

Я чертыхнулся, – Не мог ваш начальник постелить в своём шатре ковры на землю, вот где теперь эту гадость искать, придётся шатёр со всем содержимым предать огню. Парни, можете с ней позабавиться, но потом казнить так как я сказал. И поторопитесь, нам скоро выступать.

Я вышел из шатра и вдохнул полной грудью чистый воздух. Из шатра послышался треск рвущейся ткани и приглушенный женский визг. Ты смотри, и не противно им возиться с этой грязнулей, впрочем, это их дело.

Как только стало чуть светлее, моя дружина тронулась в путь. К этому времени шатёр почти полностью прогорел, тлел только центральный кол с привязанным к нему распоротым телом. И не скажешь, что это женщина – так, кусок жареного мяса...

Через четыре часа я объявил малый привал для завтрака и смены лошадей в повозках. Через полтора часа движение возобновилось, однако скорость передвижения меня не устраивала – слишком медленно. Для многодневных маршей на длительные расстояния такое перемещение было оправдано, а на небольшие расстояния – нет. Именно поэтому, оставив весь обоз и копейщиков на сотника Устина, я с конницей поскакал вперёд. Ближе к вечеру вновь были сменены лошади и дружинники наскоро перекусили, так что к утру мы были уже у стен Руты. Нда, одно название – городские стены. Когда-то они может быть и выглядели грозно и мощно, а сейчас настоящие развалины, возле которых даже просто находиться страшно, вдруг обрушатся. Ворот тоже, как таковых не было, не было и стражи, так что моя сотня беспрепятственно вошла в город и неторопливо направилась к центру, где находился помпезный дом воеводы.

Мой инструктаж был краток – всех, кроме слуг, отправить к богам. Я исходил из того, что во время схватки все взятки гладки, а вот после того, как я захвачу резиденцию, придётся соблюдать установленные правила, а там канитель с судом, сбором доказательств и прочие бюрократические препоны, так что так просто со своими врагами и друзьями воеводы уже не расправиться, придётся соблюдать хотя бы видимость законности. К тому же, я действовал в своём праве.

Это была резня. Как потом я установил, мы вырезали практически всю родню воеводы и его ближайшее окружение. Единственная заминка возникла возле внутреннего караульного помещения, где находилось полтора десятка личной охраны воеводы. Они попытались оказать сопротивление и их пришлось расстрелять из арбалетов. Конечно, сыграли свою роль и внезапность нападения, и безалаберное несение службы стражей, и общее разгильдяйство привыкших к спокойной службе дружинников. Сам воевода даже не проснулся от шума, зато его жирное тело с обоих сторон грели две малолетки, от которых сильно несло какой-то гадостью. Скорее всего какая-нибудь разновидность местной наркоты, чтобы подавить волю и сделать беспомощными очередные жертвы.

Мутные поросячьи глазки уставились на меня, не сразу наведя фокус, – Кто посмел нам мешать и нарушил наш сон? Стража! Заберите его и всыпьте десять, нет двадцать горяченьких, чтобы другим было неповадно отвлекать нас от важных дел. Этих двух можете забрать себе, а меня не будить, пока сам не проснусь. Впрочем, эту оставьте, я ещё с ней поиграю, – при этом он бессовестно лапал и тискал толком не оформившуюся грудь девчонки лет тринадцати, которая никак на это не реагировала....

Наконец до этого толстопуза дошло, что никто не торопится выполнять его приказы и что в его спальне происходит что-то непонятное. А когда он увидел, что его окружают незнакомые вооружённые люди с весьма неприветливым выражением лиц, то испугался и взвизгнул фальцетом, – Кто вы и что вам надо?

– Я боярин Страх из красной десятки. По твоему приказу твои люди пытались разграбить моё поместье и присвоить моё имущество. После этого ты отправил своё войско, чтобы покарать непослушного боярина и закончить грабёж, так что я в своём праве совершить над тобой и твоими подельниками справедливый суд. Такое право мне дано богами. – Словно в подтверждение моих слов фамильный перстень полыхнул багровым светом, и я заметил, как на противоположенной стене появился и быстро исчез контур двери. – Я приговариваю тебя к смертной казни через повешение, – не удержался и добавил, – приговор окончательный и обжалованию не подлежит!

Притихшего воеводу под белые ручки потащили на выход и на ближайшем подходящем дереве у главного входа быстро повесили. Было странным, что он не сопротивлялся и не кричал. Затем началась зачистка его приспешников, благо нашлось много желающих помочь нам и указать их дома и подворья. К обеду было всё закончено, а сам город в тревоге застыл, не зная, что ждать от захватчиков, что так безжалостно расправились со знатью воеводства. В каждом зачищенном доме я оставлял пяток дружинников для охраны слуг и имущества, предполагая, что наверняка найдутся желающие под шумок поживиться за чужой счёт, а может быть и отомстить ненавистным вельможам.

Городок хоть и небольшой, однако пришлось назначить конные патрули для предотвращения беспорядков, которые могли возникнуть при смене власти. В это время из резиденции обслуга выносила и вывозила тела погибших, а также привели ко мне двух избитых и связанных старших слуг воеводы. Один из них обеспечивал воеводу девочками из города и близлежащих деревень, а другой был при нём палачом и служил для разного рода наказаний и пыток провинившихся и неугодных. Их повесили рядом с воеводой.

Сиг доложил, что всего зачищено шесть домов, где проживали наиболее близкие к воеводе мелкопоместные бояре. Оказывается, от всех, кто мог угрожать его власти, он предусмотрительно избавился с помощью различных средств: кого отравили, кого в открытую убили, а кого разорили и продали в рабство – в общем, весёлая жизнь здесь была. А самое интересное было в том, что бояре не возмущались, простой люд не роптал и дело здесь было совсем не в дружине воеводы, а в рабской покорности населения.

На следующий день ближе к вечеру прибыл наш обоз и копейщики. К этому времени казармы дружинников очистили и привели в более или менее приемлемый вид, так что людей было где разместить. Конюшен и обслуживающего персонала тоже хватало, так что особых проблем не возникло.

Утром я занялся хозяйственными делами: резиденцию оставил для себя и Михи, так как воеводство не собирался никому отдавать; один из зачищенных и бесхозных домов отдал Устину, второй Сигу, третий Жаку, четвёртый Жану, пятый лекарю для устройства лечебного заведения для всех жителей, а шестой оставил в резерве качестве гостевого дома. Все эти дома находились в непосредственной близости от теперь уже моей резиденции и, как мне представляется, неоднократно меняли своих хозяев.

После обеда была назначена выплата премиальных всем участникам сражения, при этом я предупредил, что половину выплаты забираю себе в счёт погашения долгов за оружие, обмундирование, доспехи и коней. Никто не жаловался, так как две малых серебряных монеты для моих дружинников были очень большие деньги. На следующий день я обещал отправить небольшой отряд для сопровождения денежных средств тех, кто решит передать премиальные родителям или семьям в вотчину. Таких нашлось немало, а уже с утра к моим сотникам потянулись желающие вступить в дружину, и все почему-то непременно в конницу.

По моему совету Жак вызвал свою жену в Руту, что бы она приняла пожалованный дом и занялась его обустройством. Я надеялся, что боярыня Алисия послужит тем мостиком, что позволит моим сотникам войти в провинциальный свет и стать завидными женихами, особенно для тех девиц боярского рода, кто остался жив после зачистки. За всеми этими хлопотами я как-то забыл о том, что нас ждёт 'приятная встреча с гостями из соседнего воеводства' в виде одной-двух сотен дружинников, но пятидесятник Жан напомнил мне об этом, сообщив, что в сопредельном воеводстве отряд уже собран и готов к выдвижению, задержка только за обещанной платой за помощь, но это здесь в порядке вещей, так что гостей надо вскорости ждать.

Жизнь в Руте вошла в привычное русло, хотя некоторая настороженность у жителей осталась – что ждать от этого непонятного боярина, что провозгласил себя новым воеводой? Как на это посмотрят друзья казнённого? А новая власть, в моём лице, стала наводить свой порядок. Во-первых, создал городскую стражу, подчинив её Сигу. Его я предупредил, что со мной в дальний поход он не пойдёт, а останется исполнять обязанности воеводы до моего возвращения, чем ввёл его в ступор.

– Моё воеводство должно остаться в надёжных руках. В твоём распоряжении будут пять десятков моих дружинников, плюс стража. Но главной твоей задачей будет подготовить пополнение для нашей конницы. Новые сёдла, стремена, лёгкие мечи, копья, кольчужные доспехи, защита для лошадей – всё это ляжет на твои плечи. В ближайшее время мне понадобится ещё не менее трёх сотен всадников. В моих планах захватить воеводство Сарта и присоединить его к Руте. Но это произойдёт только в том случае, если войска воеводы перейдут нашу границу и у меня появится повод объявить о том, что я действую в своём праве. В помощь тебе останется Миха, но потом с новой конницей он должен будет прибыть ко мне. Вероятнее всего, что я буду ждать его на границе с империей Весп, или в районе Трира, где я планирую встретиться с солнцеликим Рао и решить несколько вопросов по обеспечению нашего большого отряда. И ещё, займись вместе с Устином обучению копейщиков верховой езде и работе клинками. Я понимаю, что мечников так быстро из них не сделать, но и время зря терять не хочется. Так же в будущем будет создан отдельный отряд конных арбалетчиков, но метких стрелков надо привечать уже сейчас.

Миха, на тебе все имеющиеся кузницы. Отбери наиболее молодых кузнецов и их учеников, но всех секретов им не раскрывай, пока ещё не заслужили. С кольчужными мастерами по строже, но палку не перегибай. Будут завышать цены, пусть сидят без заказов. Помни, всю кожу я буду менять на кольчуги и комбинированные доспехи. Эх, нам бы сюда прокатный стан и пресс. Вечером напомни мне, я объясню, что это такое, может быть, что и придумаешь....

Казна воеводства была полупустой, так как этот жирдяй на своих прихотях не экономил, да и его приближённые не стеснялись запускать в неё руку, однако на первое время монеты были и лежать им мёртвым грузом я не позволю.

Только через неделю я вспомнил о той таинственной двери, что отреагировала на мой фамильный перстень и в сопровождении Жака и Михи, которые категорически отказались отпускать меня одного, решил проверить куда она ведёт и что скрывает.

Таинственный проход отреагировал мгновенно, стоило лишь направить моё кольцо на стену и тонкий луч едва её коснулся. Мы вошли в небольшое помещение два на два метра, обшитое самой настоящей пластмассой – я же не удержался и поковырял обшивку кинжалом. Проделанная мною дырочка тут же затянулась. Ни других дверей, ни лестницы, я уж было собрался выходить, предположив, что раньше это было комнатой для хранения особо ценных вещей, что-то вроде сейфа, как вдруг пол дрогнул и стал со скрежетом опускаться вниз. Мои сопровождающие схватились за мечи, но я успокоил их, – Не дёргайтесь, это лифт, наследие древних колдунов. – Не скажу, что мои слова их успокоили, но клинки из ножен они извлекать не стали. Вскоре пол перестал дёргаться и застыл, а через несколько секунд проявился очередной контур двери, в который мы и вошли.

На этот раз перед нами предстал достаточно большой зал, заваленный разными непонятными механизмами и вещами. Даже я, человек двадцать первого века, не смог определить, что мы видим перед собой. На всякий случай я отдал приказ, – Ничего не трогать! Смотреть можно, трогать – нет!

Первым не выдержал Миха, – Господин, да тут древнего железа хватит на целое войско. Нельзя, что бы такое добро пропадало и лежало мёртвым грузом. – А мне подумалось, что придётся посылать гонца к Лиру и просить его помочь разобраться со всем этим богатством, да и некоторые вопросы надо задать.

Тем не менее я первым не выдержал и взял какой-то штырь, из небольшой связки, который так и просился в руку. Далее произошло нечто неожиданное – штырь вырвался из моей руки, немного повисел в воздухе, а затем устремился к моему мечу и тот его, в прямом смысле, вобрал в себя. Всё это действие сопровождалось лёгким потрескиванием. А потом мой клинок сам покинул ножны и завис передо мной. Словно по наитию я взял его в руку и черканул себя по запястью. В это время я себя не контролировал, так что не сильно удивился голосу, который раздался у меня в голове, – Привязка к объекту завершена. Меч-кладенец переходит в собственность боярина Страха и его потомков. Оружие именное. Выберите наказание за незаконное прикосновение или попытку присвоения: 1. Электрический разряд, вплоть до смертельного. 2. Термический ожёг, вплоть до смертельного. 3. Отсечение конечности, вплоть до расчленения всего тела.

Я задумался, а как я должен подтвердить свой выбор? На всякий случай громко сказал, – Первый вариант, – после чего один раз щёлкнул ногтем по лезвию.

– Выбор принят – электрический разряд, вплоть до смертельного, в случае неоднократного повторения незаконного прикосновения одним и тем же объектом, не являющимся кровным родственником боярина Страха. Смерть на третьем прикосновении.

Я с трудом сглотнул вязкую слюну, а мой меч-то изменился. Я, конечно не специалист, но, по-моему, это нечто среднее между мечом и шпагой, которую я видел в Тульском музее оружия. Приятная тяжесть, удобная рукоятка и даже появившаяся гарда плотно закрывала кисть, словно была специально сделана под мою руку. Я тут же предупредил, в первую очередь, Миху, – Ни в коем случае не трогать мой клинок, на него наложено смертельное заклятие. Смотреть и рассматривать можно только тогда, когда он в моей руке. – Я тут же убрал меч в ножны, которые тут же изменились и подстроились под новый клинок.

Взяв второй штырь из связки, я убедился, что ничего не происходит и штырь остался штырём. На этом эксперимент с непонятным железом я закончил, и мы продолжили осмотр зала дальше. Как говориться, чем дальше в лес, тем больше дров. Да, без Лира мне здесь не разобраться, тямы не хватает, не уверен, что и у этого старика тоже хватит знаний, чтобы определить для чего всё это предназначается. Помнится, он говорил, что сам является учеником ученика древнего волшебника, а каково было число этих учеников до его учителя – не известно, так что теперь понятно, почему многие знания утеряны – слишком большая получилась цепочка.

Пройдя в конец зала, я с сожалением вздохнул, – одно непонятное железо, а как бы хотелось найти нечто похожее на кевларовый бронежилет, но увы.

– Господин, посмотрите, тут какие-то металлические нити, как проволока для плетения кольчуг. Может быть их можно будет как-нибудь использовать? – Это Миха уже сунул свой нос в самый дальний угол. Я подошёл, чтобы посмотреть и, действительно, пряжа с металлическим оттенком, жаль только, что я вязать не умею. Придётся учиться, так как предполагаю, что ко всему что здесь находится, могу прикасаться и брать в руки только я. Больше ничего интересного мы не нашли и взяв в руки две бобины с непонятными нитями, отправились восвояси. Правда, перед этим Миха попытался взять у меня одну бобину, но получив электрический разряд и хорошую встряску, тут же отказался от этой мысли, а Жак заметил, – Эти штуки тоже именные. А может быть ещё и потому, они не даются нам в руки, что мы ещё не настоящие бояре.

– Не говори чепухи Жак. Вы самые настоящие бояре, законно получившие титул или звание. Дело тут в другом. Я полагаю, что во мне течёт кровь тех древних, что жили тут раньше, не случайно же наш род входит в красную десятку царства....

От мысли пригласить погостить старца я отказался, так как Жак-проныра сообщил, что из Сарты вышла чуть ли не вся дружина воеводы – три сотни пеших дружинников, но без конницы и большого обоза. Пришлось отставить на потом все свои дела и начать готовится к встрече 'дорогих гостей'. Первым делом со своим десятком мы стали подыскивать место для сражения и вскоре такое было обнаружено. Ничего нового в своём построении я выдумывать не стал – пять шеренг по тридцать копейщиков, а на флангах кольчужные и доспешные, в резерве четыре тачанки и небольшое ополчение из тех, кто хотел бы вступить в мою дружину.

Воевода Сарта, а именно он возглавлял это небольшое войско, особо не торопился, словно чего-то ожидая, однако через три дня они всё-таки пересекли речку, которая отделяла одно воеводство от другого. Причина такого странного поведения стала ясна после того, как люди Жана доложили, что до воеводы дошли слухи о разгроме дружины соседа и его гибели в результате внезапного нападения на Руту, и поэтому он поджидал свою конницу и отряды боярского ополчения. По моим прикидкам, войско Сарта будет превосходить нас численно, но не более чем в два раза, что было для нас не критично. А вот то, что он сжёг две мои деревни, и крестьян силой переселил на свои земли, было уже лишним, так что я с полным основанием объявил, что буду в своём праве, если накажу агрессора...

9.

Воевода Шарфей со своим войском не торопился на встречу со мной, сделав упор на разорение и так не очень многочисленных моих деревень, отправляя для этого отряды боярского ополчения. Однако, основные свои силы держа в кулаке, он навёл меня на мысль, что именно в этом и заключался его план вторжения и никакого генерального сражения не будет, если только я не припру его к стенке. Тут же на память пришло донесение Жана о том, что продовольствия они взяли с собой очень мало, что не соответствовало целям похода, если конечно удалиться достаточно далеко от своих владений. После недолгих раздумий я пришёл к пониманию применения партизанской тактики времён Отечественной войн 1812 года, когда летучие отряды Кутузова перехватывали фуражиров, обозы с продовольствием и мелкие отряды французов. Пришлось задействовать всю свою конницу, разбив сотню на пять отрядов и назначив старших десятников. Цель ставилась двуединая – уничтожение мародёров из боярского ополчения и перехват обозов из Сарта.. И, как обычно, я приказал ополченцев в плен не брать, но обязательно уточнять, где находятся вотчины бояр, которые присоединились к войску воеводы. А дабы у Шарфея не возникло желания усилить отряды своих фуражиров за счёт собственной дружины, я приказал сотнику Устину начать выдвижение пеших воинов навстречу войску Сарта, но в бой с основными силами не вступать, держаться на некотором расстоянии.

Это, конечно, было рискованное решение – оставить фалангу без флангового прикрытия, но я надеялся, что изготовленные острые рогатки защитят мою пехоту от атак конницы, а для пехоты имелся мой резерв из будущих дружинников, которые позволят выиграть время для сотника, чтобы перестроить фалангу.

Мой план стал приносить первые плоды – за первые три дня были уничтожены семь небольших отрядов боярского ополчения, а сами бояре повешены. Их отряды насчитывали от пяти до двадцать человек личной дружины, так что для моей конницы они угрозы не представляли. А ещё через два дня нам улыбнулась удача и два мои отряда, объединившись, захватили большой обоз с продовольствием, который с малой охраной направлялся в лагерь воеводы. Часть продовольствия я направил для крестьян разорённых деревень, а большую часть отправил в столицу, для пополнения своих запасов и создания НЗ.

Так называемые комариные укусы принесли свои плоды. Теперь фуражиры Шарфея отправлялись за продовольствием под большой охраной и старались далеко не отходить от основных сил. К лагерю воеводы тихой сапой подкрался голод, а мои летучие отряды продолжали своё 'чёрное' дело.

Жан доложил, что достаточно большой отряд дружинников Сарта готовится выступить и он предположил, что они направляются встречать очередной, наскоро собранный обоз с продовольствием для обеспечения его безопасности.

Что ж, для меня наступила пора перенести боевые действия на территорию противника, так как обоз я решил встретить именно там. К конным отрядам полетели гонцы с приказом общего сбора возле главного брода. В этот раз я решил сам возглавить наш рейд, а получив свежие сведения от людей проныры, только утвердился в собственном решении. Большой обоз по своей земле шёл вообще без охраны, даже дозоры не выделялись, не говоря уже о боевом охранении. Дождавшись, когда последние телеги и повозки присоединились, а отары овец были объединены в одно большое стадо, мы напали.