Текст книги "Вот это я влип (СИ)"

Автор книги: Алесандр Шамраев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 23 страниц)

Винтовая лестница была металлической и, скорее всего, создана в очень древнюю эпоху. Сужу об этом по тому, что не смог определить, что это за металл и металл ли вообще. Прежде чем я достиг ровной поверхности, мне пришлось сделать шесть витков вокруг колонны из камня, украшенной барельефами диковинных зверей. По моим ощущениям я спустился метра на три ниже уровня земли, хотя могу и ошибаться. Тоннель начинался сразу, без всяких площадок и выглядел как естественное продолжение лестницы. Как только я вошёл под свод, он тут же стал светиться неярким мягко-жёлтым светом, и вновь я не смог определить, какой материал использовался при строительстве. Впрочем, забивать себе голову подобными проблемами мне было некогда, следовало продумать алгоритм своих действий в господском доме. Для начала я проверил наличие пуль и сжатого воздуха в карабине, затем проверил как извлекается фамильный меч и кинжал из ножен, а потом представил мысленно план третьего этажа, где мне предстояло появиться. Что за извращенцы были эти мои предки, надо же было додуматься устроить вход-выход на третьем этаже, хорошо хоть не в какой-нибудь кладовке, а в более или менее приличной комнате непонятного назначения, если конечно она не служила раньше спальней кому-либо из предков.

Незаметно я преодолел весь путь и оказался перед дверью и вновь луч с моего перстня уперся в неё, и она сама открылась. Если я думал, что выйду к такой же винтовой лестнице, то грубо ошибся. Я оказался в той самой непонятной комнате, что полностью соответствовала описаниям старца. Дверь, через которую я вошел, тут же закрылась и исчезла, явив моему взору гладкую стену. Однако стоило направить на неё мой фамильный перстень, как она тут же появилась. Я прямо всей кожей почувствовал, что моему появлению здесь очень рады, мне даже показалось, что тёплый ветерок ласково прошёлся по моим волосам и щекам. А затем, на противоположенной стене засветился прямоугольник, как экран телевизора, на котором появились уменьшенные силуэты людей на первом и втором этаже. Благодаря этому я чётко представлял себе расклад и распределение противника. Как и в доме управляющего вся челядь была собрана в одном мете и заперта в одном небольшом помещении без окон, вот только охраны там не было. Понятно, людей не хватает, чтобы перекрыть все возможные пути моего появления на первом этаже. Вскоре все метки со второго этажа переместились на первый, за исключением трёх, которые так и остались в одной комнате. Я предполагаю, что это был сам управляющий с женой и дочуркой. Из обрывков разговоров дружинников я понял, что на дочурку положил глаз сам воевода, вот и выделил своих людишек, что бы её доставили к нему....

Всё – отдохнул, дух перевёл, пора приниматься за дело. Ещё раз глянул на экран, мысленно представляя себе схему расположения дружинников и без боязни открыл дверь в коридор. Третий этаж был полностью пуст, так что я спокойно дошёл до центральной лестницы и спустился на второй этаж. Выпускать слуг я пока не собирался, а вот запереть дверь с управляющим стоило. Согласно схемы, он находился в четвёртом помещении от главной лестницы, и я поспешил к нему, пока никто не вздумал подняться с первого этажа. Вот же досада, дверь не имела замка, а изнутри закрывалась на щеколду или засов. Постояв некоторое время и ничего не придумав, я вернулся к комнате в которой были закрыты слуги. Открыв дверь, под многочисленными настороженными взглядами я вышел на середину.

– Нужны два добровольца для охраны семейки управляющего, что бы он не смог сбежать. Из оружия могу выделить только кинжал.

Тут же с пола поднялись пять мужчин в порванной одежде и с синяками на лице и один из них хрипло произнёс, – Да мы этого гада с его сучками голыми руками разорвём, если он только вздумает куда дёрнуться.

– Рвать не надо, он должен уцелеть до моего справедливого суда. Да, забыл сказать, я хозяин этого поместья, боярин Страх. Хорошо, сами определитесь, но не более трёх человек. Остальным из комнаты пока не выходить, а кинжал всё-таки возьмите, – с этими словами я вытащил клинок из ножен и бросил его на пол, после чего повернулся и вышел вон.

Пока я 'гулял' по второму этажу, по лестнице никто не поднимался, так что нападения со спины я не ожидал, если, конечно среди слуг не было предателя, желавшего выслужиться перед воеводой и его людьми. Но вообще-то, слугам следует доверять, но с осторожностью, пока не познакомлюсь с ними поближе.

Итак, мне противостояли пять дружинников из состава охраны племянницы воеводы, полусотенный, доверенное лицо воеводы и тройка уцелевших дружинников из дома управляющего, добавим на всякий случай пару-тройку неучтённых лиц и получим примерно дюжину вооруженных людей, способных оказать сопротивление. Если я ни разу не промахнусь, то останется всего два человека с которыми возможно придётся скрестить мечи, думаю справлюсь.

Странно, но лестницу никто не охранял, видимо не опасались нападения со второго этажа. Это мне было на руку. Остановившись на площадке между первым и вторым этажами я, в первую очередь очень внимательно рассмотрел расположение дружинников, которые прикрывали центральные входные двери. Их было пятеро, и у троих взведённые арбалеты. Вот их то я первую очередь и снял. Промахнуться на расстоянии двадцати – двадцати пяти метров было невозможно. Однако оставленные мною во вторую очередь успели поднять тревогу. Один из них закричал, – Он проник в дом, берегитесь! – после чего захлебнулся криком, так как пуля попала ему в лицо, раздробила зубы и вышла через затылок. На крик никто не от реагировал ни словом, ни действием. Я тоже замер, решив не проявлять своё присутствие – пусть гадают о моём местоположении. Через некоторое время я услышал лязг железа, но не боевой. Это кто-то пытался выломать решётки в окнах, но я почему-то был уверен, что эти попытки обречены на провал – умный дом не даст себя курочить...

У уцелевших дружинников не выдержали нервы, и они втроём выскочили из комнаты, которая находилась вне моего поля зрения и бросились к входной двери, пытаясь её открыть и вырваться наружу. Эту попытку я хладнокровно пресёк тремя выстрелами, и вновь наступило затишье. Так продолжалось минут пятнадцать, а потом раздался голос, который объявил, что оставшиеся в живых сдаются на милость боярина и готовы сложить оружие.

– Выходите по одному, оружие бросать на пол в центре холла, а потом встать у входной двери.

Вышел сначала полусотенный, это я понял по добротным доспехам, а потом доверенное лицо воеводы, который оказался сухеньким старичком с крючковатым носом.

– Следующий, не надейся спрятаться, – крикнул я на всякий случай. И, к моему удивлению, появился ещё один человек. По виду слуга, но с арбалетом в руках. Он стал крутить головой из стороны в сторону, не выпуская оружие из рук, правильно определив, что я прячусь за перилами лестницы. Выстрелили мы с ним практически одновременно. Моя пуля пробила его лоб, а его болт чиркнул по одной из колонн и рикошетом больно саданул мне в левый бок. Кольчуга Лира выдержала удар, но ребро, кажется, или треснуло, или было сломано. Блин, стрёмно было получить рану в самом конце – вот что значит расслабился раньше времени. Не понятно, почему я его сразу его расстрелял, когда он вышел на открытую площадку перед входом и промедлил?

Подождав ещё некоторое время и убедившись, что больше никто не собирается выходить, я, кряхтя как старый дед, поднялся на ноги, но карабин на всякий случай держал наготове. Благо у меня было время для перезарядки и приведение его в боевое положение. Затем я хладнокровно расстрелял и полусотенного и старика. Подло? Я их сюда не звал, а с волками жить, по волчьи выть.

– Эй, там наверху! Передайте народу, что бы выходил и начал наводить порядок. Оружие, доспехи, всё ценное сложить возле этой кучки оружия. И пусть кто-нибудь сходит в дом управляющего и передаст моё распоряжение о том, чтобы все трофеи перенести сюда, в общую кучу. Я сейчас на полчаса-час отлучусь за своим обозом, что ждёт меня в условленном месте. Что бы к возвращению вся кровь была замыта, а все тела погрузить в телеги и ждать моего распоряжения.

– А что делать с управляющим и его семьёй?

– Порка ничего, держать под стражей и глаз не спускать...

Мара нарисовалась сразу же, как только я появился возле конюшен. Я и так-то всадник из себя не очень, а ещё с больным боком, в общем, в седло я взгромоздился с большим трудом. Умная коняка видимо поняла моё состояние и довольно бережно несла на своей спине. Обратная дорога в светлое время показалась мне значительно короче, чем ночью.

Обоз уже был готов к движению, а остатки наёмников растворились ещё в утренних сумерках, оставив на наше попечение двух раненых, один из которых был Сиг. Устин, на правах самого опытного доложил мне, что моя команда готова ко всякого рода неприятностям, да я и сам уже увидел, что парни подобрали себе хорошие доспехи, с металлическими нагрудными пластинами, которые служили не для красоты. На их лошадях с обоих боков были прикреплены самострелы с уже взведённой тетивой, но без болтов, а у Миха, кроме всего этого, под рукой был и мой арбалет, полностью снаряженный на всякий непредвиденный случай.

Все собрались вокруг меня, ожидая подробностей моей разведки и я сразу же поделился информацией.

– В имении было более трёх десятков дружинников и людей воеводы.

Только Устин обратил внимание на мое слово 'было' и тут же переспросил, – А что с ними стало? Мимо нас они не проезжали, или имеется другая дорога в столицу воеводства?

– Вам придётся взять на себя труд отвезти их тела подальше, с помощью местных найти глубокий овраг, и туда сбросить трупы. Думаю, к нашему прибытию челядь уже закончит сбор трофеев, так что вам останется только проследить за погрузкой на телеги и вывоз. Жан и Жак вполне с этим справятся.

Устин, тебе приходилось развязывать язык пленным? Поясняю, семейка управляющего попала в мои руки, и я надеюсь, что она поделится информацией, где закопаны их кубышки. Допросу с пристрастием подвергнуть всех членов семьи. Миха, тебе самая сложная задача, как моему ближайшему помощнику – надо составить список всех тех, кто остался в имении и не сбежал, с обязательным указанием их места работы, но это не самое главное. Главное, найти знающего человека, который поможет тебе выплатить им всем трёхмесячное жалование в качестве компенсации и поощрения за преданность боярскому дому Страхов. Деньги в нужном количестве я выделю. А сейчас Устин, посмотри, что у меня с боком. Болит зараза. Болт отрикошетил и врезал с левой стороны, но кольчугу не пробил. Может жёсткую повязку надо наложить? В общем, на твоё усмотрение, только помоги слезть с Мары...

Повязка действительно помогла и боль стала вполне терпимой, я, даже, иногда забывал о ней, когда отвлекался. Мои первые дружинники с благоговением и восхищением смотрели на меня, слова о трёх десятках поверженных произвели на них впечатление. Наконец мы тронулись, и через некоторое время неторопливого движения, прибыли в моё поместье. Все мои распоряжения были выполнены, трофеи собраны в несколько больших куч: отдельно оружие, отдельно доспехи, отдельно одежда и самая маленькая куча – золотые, серебряные и медные монеты. Возле этих куч толпились люди и никто не расходился.

– Миха, распорядись, что бы сюда принесли стол и два стула, а вы двое, следуйте за мной.

Вместе с назначенными слугами я поднялся в свою бывшую детскую комнату и, следуя указаниям Лира, нашёл и открыл свой тайник, откуда слуги извлекли достаточно тяжелый сундучок, доверху набитый разными монетами. Открылся он сам, как только я дотронулся семейным перстнем до его крышки. Закрыв, я распорядился нести его вниз и вызвать в холл всю челядь и слуг, где бы они не находились. Думаю, принятое мною решение выплатить трёхмесячное жалование, поднимет настроение и успокоит многих – появился боярин и теперь всё наладится. Отправив слуг вниз, я немного задержался. Всё-таки этот непонятный старик поиграл с моей памятью, иначе откуда у меня возникли воспоминания о проведённых здесь детских годах и о самой главной моей тайне того периода. В изголовье под моей кроватью я поднял несколько половых плашек и с замиранием сердца

Извлёк из-под пола миниатюрный портрет моей матери, который нарисовал по моей просьбе наш доморощенный художник. С него на меня грустно смотрела молодая белокурая женщина, а я тут же вспомнил, что в детстве у меня были полностью белые волосы, которые со временем потемнели и приобрели нынешний непонятный цвет, то ли начищенного серебра, то ли платины. Но судя по тому, что они никого не удивили, люди уже с подобным встречались.

Внизу царило оживление и гул голосов был слышен задолго до того, как я спустился в холл. Миха сидел за столом и, высунув кончик языка, что-то старательно записывал в чистый свиток. К нему по одному подходили слуги и сообщали сведения о себе. Нда, на такое большое поместье челяди было явно маловато, не исключено, что часть просто ушла в свои деревни. Что ж, по возвращению они получат плату только за один месяц, а некоторые вообще ничего не получат.

Сундук с моими сокровищами был водружён на стол и началась халява – выдача жалования за три месяца, все остальные долги я великодушно простил. Что бы не заморачиваться тем кто и сколько раньше получал, мною было принято решение выдать всем одинаковую фиксированную сумму, а именно одна большая и пять малых серебряных монет. Тут же Миха менял серебро на медь, как более ходовые деньги. В общей сложности получалось, что я оценивал каждый из трёх месяцев в пять малых серебрушек, что, впрочем, не вызвало никаких нареканий и, видимо, было достаточной компенсацией.

Вскоре появились Жак и Жан, которые вывозили тела дружинников воеводы в один из дальних оврагов. Раздача жалования продолжалась почти до самого вечера, и я изрядно проголодался. К моему удивлению ужин был готов и для меня и моих ближних накрыли в малом зале. Незадолго до этого появился Устин, а с ним какой-то мужичок разбойничьего вида.

– Господин, это бывший помощник управляющего, он может вам о многом поведать.

– Хорошо, только пусть сядет на другой конец стола, от него воняет как от отхожего места.

Устин усмехнулся, – Так его и определили в золотари после того, как он уличил управляющего в воровстве и разбазаривании хозяйского имущества.

Мне почему-то подумалось, что дело совсем в другом. Просто этот 'бедолага' был недоволен той долей, что ему выделял управляющий и решил самостоятельно запустить руку в боярскую казну, на чём и попался. Моё решение было предсказуемым, – Приступай к работе управляющего поместьем, будешь воровать – повешу, а сейчас вон отсюда, вонючка.

Устин, ты бы его, прежде чем представлять перед мои светлые очи, отмыл бы и переодел. Что там у нас с тем заданием, что я тебе дал?

– Всё в порядке, управляющий совсем не умеет терпеть боль, так что запел как петух на заре. Выдал всё, что спрятал на чёрный день и сховал от жены. А баба у него упёртая, семь потов сошло, прежде чем она заговорила. Вот же семейка – друг у друга воровали и прятали.

– А что дочь?

– Та вовсе не при делах, вбила себе в голову, что воевода без ума от неё и метит на роль его жены, не понимая, что она ему не пара, не его поля ягодка. Поиграет он с ней, потешится молодым телом, да и найдёт себе другую, из боярского рода. На моей памяти он уже с десяток перепробовал, как овдовел. Тут другое, есть некоторые непонятки с их сыном, куда-то его отправили с частью уворованной казны, но куда, никто так и не признался, несмотря на мои старания.

– Выброси его из головы, казну я вернул хозяину, то есть себе, а сынка повесил за воровство. Хотя, конечно, надо будет отправить людей и посмотреть, что за деревню выбрала себе для проживания эта семейка, чем там владеет и что из этого принадлежит мне. Но это не сейчас, есть дела поважнее. Завтра с утра с Жаном отправишься по деревням и огласишь мой приказ – выделить в боярскую дружину крепких и здоровых парней. Плата – три медяка в месяц на первых порах, а дальше, в зависимости от способностей и выучки, до большой серебряной монеты.

– А зачем им платить, они же холопы.

– А это что б не прятались от нас и шли с охоткой на службу. Да ты не волнуйся за мою казну, они из своего жалования оплатят мне и коня, и доспехи, и оружие, а может быть и кормёжку тоже.

Дружину свою вижу в следующем виде... – дальше пошёл предметный разговор с участием Михи.

Разошлись мы уже по темноте, и я отправился спать в свою детскую комнату, предварительно приказав заменить там кровать, подходящую мне по размерам.

Утром началась суета: троица молодых парней под моим присмотром училась махать мечами до завтрака, кузнец Лука получил заказ на изготовление стремян для сотни сбруй, а также двух сотен древков для копий коннице и трёх сотен, трёх размеров, для пеших копейщиков. При этом я разрешил Луке набрать себе столько учеников, сколько ему надобно из числа желающих изучать кузнечное дело. Местный шорник тоже получил свой заказ и разрешение привлекать к работам, за отдельную плату, женщин и детей. Желающих заработать несколько медных монет оказалось так много, что пришлось устраивать отбор, благо я в эти дела не вмешивался, а со всеми жалобами разбирался Миха.

Уже к обеду в кузнице закипела работа и мне пришлось как следует подумать, где брать железо, выделанную кожу для доспехов и шкуры для щитов. Пришлось вновь напрягать Устина, формировать обоз и отправлять его в Хвалынку для закупок необходимого материала. Главной же задачей бывшего десятника было сманить мастера плетения кольчуг в моё поместье, со всем своим скарбом и инструментом. Конечно кованные кольчуги более прочные, чем плетённые, но тут всё упиралось во временные рамки. На одну плетёнку, при достаточном навыке уходило два – три дня, а на кованную из отдельных колец и месяца не хватало. Так что остро встал вопрос, где всё закупить, да так, чтобы не взлетели цены и не возникали лишние вопросы. Я исходил из того, что воеводе, если он вздумает ставит зарвавшегося боярина на место, понадобится не менее трёх месяцев для подготовки похода – пока подготовят припасы и фураж, проверят конский состав, а с учетом того, что дружина у него избалована, а наиболее боеспособную её часть я уже выбил, так что пока суть да дело, аккурат месяца три, а то и четыре пройдёт. Отправить на моё усмирение он должен не менее полутора, двух сотен, так как единственный уцелевший из пришлых – возница его племянницы, наверняка расскажет байки и о серебряном волке, и о героической гибели всех его дружинников от рук этого монстра в личине человека.

После обеда мне пришлось вершить суд, так как вновь назначенный мною управляющий поместьем недодал по одной серебрушке нескольким слугам, которые вернулись из деревень и рассчитывали получить свои подъёмные. Ко мне они, конечно, с жалобой не пошли, а рассказали всё Михе, уже зная от остальных, что он мой первый помощник. Управляющий что-то там лепетал о своей безграмотности и неумении правильно считать, но мой приговор был скор и суров – смертную казнь через повешение я заменил битьём кнутом, клеймением и продажей в рабство. Даже такой человек должен приносить мне пользу....

На следующий день, как по заказу, я обзавёлся новым управляющим, вернее управительницей. Ещё до завтрака меня предупредили, что в гости пожаловал 'пропащий' человек. Будучи боярином по рождению, он умудрился промотать всё своё состояние в столице, удачно женился на богатой и через пару лет спустил и её приданное и всё, что у него ещё оставалось. В настоящий момент живёт в единственной своей деревушке на пять дворов в обычной крестьянской хате с дочерью, которая и заправляет всем немудрённым хозяйством. Его уже давно никто всерьёз не воспринимает и денег в долг не дают.

Вот такую информацию выдал мне Устин перед своим отъездом на закупки. В помощь ему я выделил трёх рекрутов и Жака. Рекруты были возницами на колымагах под товар, а Жак вроде личного охранника. А ещё я рекомендовал бывшему десятнику заезжать в попутные деревни и закупаться там, а заодно договариваться о будущих поставках. Однако вернёмся к моей домоуправше. Боярин Арчи, как гордо он себя поименовал, прибыл с дружеским визитом, чтобы засвидетельствовать своё почтение. А, по моему мнению, он решил поживиться тем, что останется после грабежа усадьбы ратниками воеводы, иначе зачем бы ему понадобилась разбитая телега...

Девица представляла собой этакую замухрышку в потрёпанном платье, на вид лет семнадцати. О таких обычно говорят. что морда её лица имеет крестьянский оттенок, однако я ошибся о целях визита семейства Арчи.

– Господин Страх, у меня к вам будет большая просьба...

– Денег не дам ни в займы, ни под залог.

Он гордо вздёрнул подбородок, – А я и не прошу. Окажите небольшую любезность моей дочери – примите её на работу. Возможности обеспечить её приданным я не имею, а девочка уже на выданье. Она получила прекрасное домашнее образование и не чурается любой работы. Обучена грамоте, письму и умственному счёту...

Я прервал его, – Эй, кто-нибудь там, позовите Миха, он мне срочно нужен.

Через некоторое время появился мой помощник, было видно, что его выдернули из кузницы, где он, как в старые времена, помогал своему учителю.

– Звали, господин?

– Проверь девицу на умение читать и писать. Я в конюшню, результаты доложишь...

6.

Небольшое отступление.

Я понимаю, что объять необъятное невозможно, но стремиться к этому надо. Время несётся галопом, вот уже и месяц пролетел, как я вернулся в свою вотчину и приступил к формированию своей дружины, взяв за основу фалангу и конницу Александра Македонского, правда со своей спецификой. По моему мнению именно такая форма наиболее соответствует существующему строю, в котором причудливым образом смешались раннее рабовладельческое общество и феодализм средневековья.

От изготовления пластинчатых доспехов и кирас после нескольких неудачных попыток, пришлось отказаться и обойтись обычной нагрудной цельнометаллической пластиной, посаженной на кольчугу. Зато удалось изготовить и воспользоваться наплечниками римских легионеров, которые очень хорошо защищали от рубящих ударов. Всё упиралось в наличие металла, кожи и мастеров изготовителей. Пришлось так же отказаться от македонского копья для конницы с его двухсторонними острыми наконечниками и вооружать воином неким подобием пики с достаточно длинным металлическим наконечником, с которого, по идее, тела должны были легко соскальзывать. С сёдлами тоже пришлось ограничиться только небольшими усовершенствованиями, так как имеющееся кустарное производство не позволяло создать в нужном количестве и с надлежащим качеством седло для таранного копейного удара – так, небольшой валик под спину. А вот голову и грудь лошадей я решил защитить от рубящих ударов кожаными лошадиными латами. Прибавьте к этому чепрак, попону, потник, и вы поймёте, что о лошадях я заботился больше, чем о дружинниках. И это не случайно. Учитывая многовековой опыт, я решил сделать конницу основным видом своего небольшого войска, жалко вот только возможности у меня были ограничены, в том числе и в финансовом плане. Монеты утекали сквозь пальцы, а тратам конца и края не было видно. А тут ещё мастер кольчужник потребовал в два раза повысить ему плату за каждое изделие, за что был послан далеко-далеко, туда где кочуют туманы. Его манатки были собраны, и он с треском вылетел из имения, да ещё за использование нашей телеги и коня я содрал с него плату.

Миха и один из плотников загорелись моей идеей создать 'тачанку' для борьбы с колесницами противника. Задумка была до банального проста – на специальной телеге разместить корпусной арбалет, который стрелял бы очень большими стрелами с серповидным наконечником. По идее, попадание такой стрелой в одну из лошадей колесницы или в саму колесницу, должны были выводить её из строя. Главным её недостатком была небольшая прицельная дальность и длительное время перезарядки. Опытный образец показал оптимальное расстояние, при котором стрела точно летела в цель, в пятьдесят метров, на перезарядку уходила примерно минута, через десять выстрелов приходилось менять верёвочную тетиву. В настоящий момент в срочном порядке изготавливалась витая тетива из воловьих жил, но её ещё не опробовали, и если испытания пройдут удачно, то на этом варианте мы и остановимся.

После длительных раздумий я пришёл к выводу о том, что моя дружина должна состоять из двух сотен пеших и сотни конных. Расклад был такой: фаланга – тридцать человек по фронту на пять рядов в глубину, это копейщики. Кроме них пятьдесят мечников с небольшими копьями – резерв. Конница – сто всадников, плюс мой личный десяток, каждый из которых был вооружён двумя арбалетами и умел метко стрелять из седла, правда, пока не на скаку.

В целях экономии, после завершения обучения копейщиков, они возвращались в свои деревни, чем сразу же снимали с меня бремя их кормёжки и размещения, а свои доспехи и оружие оставляли в специальном арсенале. Время обучения я решил оплачивать по три медяка в месяц, а время нахождения в запасе – по одному медяку. Вроде бы мелочь, но в крестьянских хозяйствах с их натуральным обменом, были рады и этому.

Подготовкой копейщиков занимался Устин, мечников учил его побратим Сиг. С конницей было труднее, сначала приходилось самому осваивать новые приёмы, а потом учить те три десятка, что я набрал на первое время. Спал я урывками по три-четыре часа, а всё остальное время не слазил с седла, чему Мара была очень рада, хотя, возможно, она считала, что и спать я должен в седле. В общем, такого оживления и стольких новшеств население моей вотчины никогда не видело, всё крутилось, гудело и делалось без принуждения и с интересом, – что же из всего этого получится и насколько меня и моей казны хватит, ведь вотчина была не очень большой. Люди просто не знали основной закон боевых действий этой эпохи – войска должны кормить себя сами за счёт трофеев и жителей противника, а именно ему я и собирался следовать. Так что если у меня и будет обоз, то совсем небольшой.

Жан и Жак за этот месяц заматерели, возмужали и даже раздались в плечах, вот что значит ежедневные тренировки под моим руководством. Жак возглавил мой личный десяток, а Жан стал начальником моей разведки. Мне пришлось довольно долго объяснять ему задачи его ведомства, правила вербовки агентуры и проверки доставленных сведений, организацию наблюдения за противником, сбора информации и прочую специфику тайной службы. На первых порах я выделил ему три золотых в серебре и предупредил, что платить он должен только за достоверные данные, а за ложные и обман строго спрашивать, вплоть до казни, чтобы другим было неповадно транжирить мои деньги...

Сегодня, наконец-то поступили первые реальные сведения из столицы воеводства, их привезли купцы, которые прослышали о том, что я скупаю кожу крупного рогатого скота в больших количествах, а также не против пополнить свой запас железа, тканей и холста. Вот только цены они загнули такие, что я посоветовал им съездить в Хвалынку и там поинтересоваться стоимостью товара. Их посыльный обернулся в три дня и у нас состоялся предметный разговор, на котором присутствовала боярышня Илия, моя управляющая. На неё-то я и спихнул все необходимые закупки и суету торга с купцами.

На следующий день я с улыбкой наблюдал, как Илия тыкала носом уважаемых купцов в бракованный и залежалый товар, безбожно сбрасывала цены на ткани и даже железо, определяя каким-то неведомым мне способом в нём раковины и недовес металлических чушек. А тут, на их горе, стали прибывать обозы с закупленными ранее Устином товары из Хвалынки и окружающих её свободных деревень. Купцы поняли, что с наваром у них облом и готовы были за копейки спихнуть весь свой товар, чтобы хоть как-то оправдать свою поездку. И тут появился я, весь такой великодушный, добрый и щедрый. Оперируя данными, которыми меня снабдила Илия, я предложил некоторым купить весь товар оптом за вполне приемлемую цену, но с одним условием – в столице они начнут закупать для меня небольшими партиями кольчуги и не реже одного раза в месяц отправлять их мне в поместье. Всего я заказал сотню вязаных кольчуг и два десятка кованных, а также полсотни мечей и сотню наконечников для копий.

Дело в том, что сведения, доставленные купцами, заставили меня пересмотреть сроки готовности войска воеводы к выходу в поход против зарвавшегося боярина. Вместо трёх-четырёх месяцев у меня в запасе был только месяц, так как воевода решил бросить на меня не только часть своей дружины, но и сотню ополченцев из необученных холопов, которые были должны задавить нас своей численностью, ведь он по-прежнему считал, что я максимум смогу собрать только три десятка наёмников. По его мнению, две с половиной сотни хватит за глаза, чтобы расправиться с тремя десятками воинов. К тому же наёмники не дураки и вполне могут бросить своего нанимателя, увидев, с какой силой им придётся схлестнуться.

Купцы, довольные и недовольные, убрались восвояси, а Жан проныра стал отрабатывать свой хлеб начальника моей разведки. Вскоре он и Жак получили знаки десятника, Устин – сотника, а Сиг – пятидесятника, без звания остался Миха, да оно ему и не было нужно, все и так знали, что он моя правая рука и ближайший помощник.

Началась суета, связанная с подготовкой к встрече 'дорогих гостей'. Копейщики стали отрабатывать передвижение фаланги вперёд по команде. Тут главное было не нарушать строй, шаги делать одновременно и не только давить противника, но и наносить уколы. Особое внимание уделялось сменяемости раненых или уставших на резервных воинов четвёртого или пятого ряда в зависимости от длины копья. Исходя из того, что и у воеводы наверняка есть свои доброхоты, которые при случае могут ему сообщать сведения о моей дружине, хотя бы те же купцы, что бывают у меня, я озаботился поиском подходящего места для тренировок своих копейщиков в полном составе. Да и с конницей не мешало организовать взаимодействие. В уме я уже давно принял решение о построении дружины, имея в виду то место, где я хотел встретить воинов воеводы.

Основную дорогу перегораживала моя фаланга. Слева, там, где были довольно густые кусты, её фланг будет прикрывать отряд мечников с короткими копьями, справа, где имелась возможность обойти фалангу, прикрытие осуществлять будет моя куцая конница. В резерве оставался мой личный десяток, который имел помимо обычного вооружения, ещё и по два самострела. Из четырёх 'тачанок', что я планировал иметь, две уже были готовы и прошли пристрелку. Не думаю, что воевода отправит больше двух колесниц на усмирение, так что этого должно было хватить. В крайнем случае лошадей расстреляем из арбалетов.