Текст книги "Вот это я влип (СИ)"

Автор книги: Алесандр Шамраев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 23 страниц)

Утром меня бесцеремонно разбудили, – Хватит дрыхнуть, братишка, уже светло, пошли на разминку, а то у меня мышцы немного побаливают.

– Блин, Анна, все младшие сёстры одинаковые. В моей прежней жизни сеструха тоже поднимала меня чем свет, что бы я отвёл её в детский сад. – Я сел и сладко потянулся. – Всё, мотай отсюда, я через десять минут буду готов к тренировке, жди за дверью и что б без меня никуда. Тебя ещё здесь не знают, – договаривать я не стал, предоставив самой домыслить, что же я хотел сказать и о чём предупредить.

– Слушай, брат, а ты бы не мог бы убрать от меня этих двух держиморд, которые словно тень ходят за мной. Окружающие от одного их внешнего вида шарахаются.

– Нет, и не проси. Это твоя охрана. Зато никто, особенно из знатного окружения в столице, не сможет тебя упрекнуть в том, что ты одному из них симпатизируешь. Цени, это проверенные неоднократно воины из моего личного десятка, лучшие из лучших, а главное, преданные нашему роду. А теперь дай мне одеться...

Возвращались мы с разминки через то крыло, где я устроил лазарет для раненых. Хотелось посмотреть на реакцию Анны – настоящая она врачиха, или так себе, сделавшая карьеру благодаря папаше и его связям. Лучше бы я этого не делал. Какими только словами меня не обзывали и в чём только не обвиняли. Мне даже пришлось огрызнуться, – А где рисунки или чертежи твоих инструментов? Или ты думаешь, что я так просто просил их сделать? И не забудь нарисовать какие иглы тебе нужны, а с нитками сама разбирайся. Бочонок с крепкой самогонкой возьмёшь у меня в кабинете, я её выдаю только для обработки ран, а то некоторые уже распробовали. И вообще, я буду очень рад, если ты снимешь с меня часть забот и хлопот о раненых. Пойми, я один и за всем не услежу и не всё могу заметить, а ту ещё знаний не хватает, особенно медицинских.

Буквально через пару дней наш лазарет было не узнать – чистота, правда относительная, и порядок. Все раненые были рассортированы не только по местам ранений, но и по их тяжести. Анна не слезла с моей шеи до тех пор, пока я, не забросив все дела, не взялся за её инструменты. Скальпели, ланцеты – пинцеты, зажимы-хренимы (от слова – хрен) и много ещё чего, включая только одних щипцов четырёх видов, семь видов иголок, три стерилизатора и обязательное большое количество горячей воды и перевязочного материала, на которое шло обычное редкое полотно. С ранеными сестрёнка не церемонилась, и уже научилась нескольким бранным словам от них, обзывая их бабами и неженками. А меня передёргивало только от одной мысли попасть ей в руки, ведь обрабатывала она раны и зашивала их наживую, без всякого обезболивания. Правда, в особо тяжёлых случаях позволяла выпит несколько глотков 'специального' лекарства боярина Страха. Два лекаря, которые до этого ухаживали за ранеными, смотрели на сестру не просто с почтением, а скорее с обожанием и реагировали на малейшее её движение, даже бровью.

Вскоре появились первые результаты – сразу несколько человек были выписаны по причине полного выздоровления. Особенное впечатление на моих дружинников произвел один случай, когда Анна разрезала зажившую рану и заново срастила мышцы руки, вернув ей и пальцам былую подвижность. А ещё я заметил, что ей стали кланяться даже ниже чем мне и любая её просьба была сродни приказу, который немедленно выполнялся. Через десять дней после её появления я получил весточку от Лира с разговорным камешком на верёвочке, который тут же, в своём кабинете вручил сестре, приказав одеть на шею и спрятать под одежду. Понравилось, что она ничего не спрашивала и молча выполнила моё распоряжение. После чего я обратился к ней на общепринятом языке.

– Это подарок от нашего волшебника, я тоже начал изучать местный язык с таким камешком, только учти, на всё про всё у тебя только три месяца, потом он рассыплется в пыль, так что получай разговорную практику.

– Страх, я слышал, что у тебя есть ещё знахарки – травницы, как бы мне с ними поговорить и озадачить поисками такой травы, которая вызывает местное онемение и снимает боль при чистке и обработке ран. Да и знание лечебных трав не помешает...

Испытание первого свитера из металлических нитей было назначено на вечер этого дня, для чего был изготовлен манекен, в который его и обрядили. Сначала его рубил Миха с Жаком, а потом и Устин пришёл с топором. Ничего не получилось, всё оружие отскакивало от него как резиновый мячик от стены. Даже шпага Анны ничего не смогла с ним сделать, а вот мой меч легко рассекал и протыкал эту защиту. Ясно было одно, что и это право мне было дано как старшему рода. На удивление Анна не стала ругать за испорченную вещь, а забрала её на переделку, предварительно сняв мерки со всех моих ближних, кроме Жана, который, как обычно отсутствовал. Но я её успокоил, что он как две капли воды по строению своего тела похож на Жака, так что можно сделать два свитера по одной мерке.

Через неделю стали возвращаться мои дружинники из своих отпусков. Это было неслыханное дело, что бы воинам предоставлялось время навестить свои родных и близких без всякой боязни, что они могут не вернуться и дезертировать. Должен сказать, что тысяча всадников – это силище для нашего царства, а если учесть, что я мог легко тысячу превратить в полторы, а пришлые воеводы это видели и знали, то никаких проблем с ними не возникало, наоборот, они часто обращались ко мне за советами, что меня несколько пугало.

Через пять дней я назначил строевой смотр, для чего в окрестностях Руты был выбран самый большой луг, на котором был разбит наш воинский лагерь. На смотр привлекался весь личный состав моей дружины, включая мои элитные части. Мы с Михой проверяли строевые подразделения, а мой начальник разведки, боярин Жан Шарфей инспектировал гвардию. В завершении строевого смотра я вручил всем тем, кто стоял со мной у знамени во время битвы с объединёнными силами воевод специальный знак. Ох и помучился я пока вытравил на нём фразу 'За мужество и доблесть'. Такой же знак получили ещё несколько отличившихся дружинников по рекомендациям своих командиров. Прикалывался он к одежде с левой стороны и был сделан из серебра с примесью древнего металла.

Вечером все собрались в штабном шатре и начался разбор полётов. Недостатков было вскрыто достаточно много: обувь дружинников требовала ремонта или замены, у некоторых мечи были заточены для проформы и не смогли даже разрубить тонкую кожу, наконечники запасных копий были ржавыми и не закреплены на древках. Что радовало, так это отношение к доспехам ратников, тут даже я особо придраться ни к чему не мог, хотя и хотел. В общем, смотр прошёл неплохо, вот только кузнечное оборудование и запасные подковы были в запущенном состоянии. Пришлось предупредить, что за каждую захромавшую лошадь я буду в равных долях высчитывать штраф с всадника, его десятника и командира взвода.

Перед сном ко мне нарисовалась надоедливая сестрёнка, которая потребовала, что бы в её распоряжение были выделены пять крытых возков и две телеги для перевозки необходимы запасов и инструмента, а также, что бы они размещались всегда возле моего штабного шатра, что бы все знали, где им окажут первую помощь. Честно говоря, я этот вопрос упустил и похвалил Анну, от чего она, как маленькая девчонка зарделась.

– Если мне не изменяет память, это первый случай, когда ты меня похвалил. А ещё мне нужны деньги в дорогу, хочу пошить себе несколько простых костюмов, в которых мне будет удобно. И ещё, небольшую палатку для отдыха и сна, а также спокойную верховую лошадь, а твои держиморды обещали меня научить, как ею пользоваться. Вот же надоедливые няньки. Ты объясни им, что я уже не маленькая, мне скоро будет двадцать пять и они оба моложе меня.

– Они своими жизнями отвечают за тебя, так что смирись с их опекой, даже я не вмешиваюсь в их работу. Кстати, ты можешь взяться за их обучение в качестве медбратьев. Так как они всегда должны быть рядом, могли бы при операциях помогать тебе. Я даже готов изготовить несколько наборов медицинских инструментов с малым содержанием железа древних, что бы простой человек мог им пользоваться.

Тут же последовал заказ на шесть таких комплектов и дополнительно три стерилизатора. Золотом и серебром я тут же снабдил её, благо сундучок для текущих расходов и поощрения, отличившихся, всегда был при мне.

– А теперь оставь меня в покое, я очень устал и хочу спать.

– Твоя усталость накопилась от чрезмерного напряжения, несбалансированного питания...

– Это ты мне как крупный специалист в области полостной хирургии говоришь?

– Дурак ты, братик, о тебе заботятся, беспокоятся, переживают. В общем, как врач говорю, тебе надо как следует выспаться, а если это не поможет, то понадобится женщина в твоей постели, желательно такая, которая заставит тебя пропотеть и оставит без сил. – В ответ я громко засопел и даже всхрапнул для вида.

Ровно через восемь дней наше неповоротливое войска со скрипом сдвинулось с места и, набирая скорость с каждым переходом, направилось к горному перевалу на границе с империей. Высланные вперёд квартирмейстеры заранее подыскивали места для привалов и ночёвок, заготавливали или закупали дрова, провизию, свиней и овец, бережно относясь к возимому запасу продовольствия. Правда не обошлось и без накладок, в одной деревне нам отказались продавать провизию и даже попытались воспрепятствовать работе квартирмейстеров. Деревня, по моему приказу была сожжена, а староста и три его ближайших помощника повешены. В открытую больше никто не пытался нам противостоять, но чем ближе моё войско приближалось к столице, тем сильнее нарастало скрытое противодействие. Вскоре Жан докладывал первые результаты расследования. Все пути-дорожки вели в имение боярина Кудри, который подвизался при солнцеликом в качестве одного из царских советников. Пришлось нанести ему в усадьбу визит вежливости.

За два дня, что я со своей гвардией пользовался гостеприимством боярина Кудри, мы полностью опустошили все его запасы, а пять бочек его лучшего вина я перегнал в самогонку для будущих раненых, хотя и ему оставил пару кувшинов. Напоследок управляющий имением был по моему приказу выпорот за неподобающее поведение с членом царской семьи, а именно с братом солнцеликого Рао.

За два дня пути до царской столицы – Трира, моя дружина повернула в сторону границы с империей Весп, а я с гвардией прямиком направился к родовому дому, что был пожалован нашей семье на вечные времена. Конечно, дом находился в изрядном запустении, но крыша над головой была, кухня работала и что немаловажно, даже какое-то подобие бани существовало. К моему удивлению топилась она по белому, вот только парной не было, но пустой бассейн, в виде неглубокого корыта, присутствовал. Пока протопили и наполнили корыто, я успел облазить все уголки, таская за собой Анну, которая отчаянно этому сопротивлялась и ворчала.

Вечером, за ужином, в тесном кругу, мы обсудили уроки нашего первого длительного марша – что удалось, а над чем ещё предстоит работать. Главным недостатком был большой и длинный обоз со всякими нужными вещами и припасами. Было высказано мнение о том, что везти с собой из нашего воеводства такой большой запас продовольствия и даже дрова было непозволительной роскошью, проще всё было купить по дороге. Миха тут же подсчитал, что если оставить только НЗ в виде одной сутодачи, то обоз можно будет сократить более чем на треть, а если эти продукты раздать в десятки и вернуться к практике приготовления пищи доморощенными поварами, то обоз сократится вдвое, благо на выделенных взводам и ротам телегах свободного места хватало. А вот предложение Анны уменьшить количество возимых с собой запасов оружия и рем фонда доспехов, было встречено в штыки. Я безапелляционно заявил, что безопасностью своих дружинников пренебрегать не буду ни при каких обстоятельствах, одновременно предложив сократить медицинскую часть обоза на два возка, за что был обвинён в непонимании важности медицины, её особенностях в ходе марша и в полевых условиях, а также дискриминации женщин. Причём тут женщины, я так и не понял...

В этот же вечер я получил приглашение завтра по утру навестить царский дворец для встречи с первым царским советником, однако время визита не было указано, так что этого царедворца я решил проучить по полной программе. Это он должен был прибыть ко мне с визитом вежливости, а не снисходительно приглашать к себе в кабинет, ведь я всё-таки брат царя, а если кто об этом забыл, то я быстро напомню.

Я намеренно шёл на конфликт с зажравшейся царской свитой, чтобы показать им кто я, и кто они.

Ранним утром, когда солнце только-только начало разгонять ночной сумрак, в сопровождении двух десятков стрелков и трёх десятков гвардейцев я прибыл на рандеву с первым советником. Крыло дворца, в котором он вальяжно обитал, было взято под наш полный контроль в считанные минуты, местная стража особо не рыпалась под направленными на них болтами арбалетов и была разоружена. Пострадали всего несколько особо рьяных приближенных холуёв советника, которые видимо считали, что им ничего не может грозить по определению. Дух из них я приказал повесить прямо перед входом в крыло.

Спальня первого советника отличалась помпезной роскошью, словно подчеркивая его незыблемое высокое положение. Хотя надо отдать должное – вкус у канцлера присутствовал. Балдахин над ложем был из золототканой материи, похожей на нашу парчу, драпировка спального места была отделана приличного качества гобеленами и позволяла спящему как бы уединиться на небольшом пространстве от нескромных взглядов. Откинув занавес, я увидел не дородного и толстого царедворца, а сухенького старичка с крючковатым, хищным носом, который с безмятежным выражением лица сладко похрапывал. Идиллия, да и только – дедушка спит.

Откинув одеяло, я 'ласково' стал будить его ударами плетью, оставляя красные полосы на его худеньком теле, – Смерд, как смеешь ты спать, когда к тебе пожаловал младший брат царя, его высочество боярин Страх? Совсем нюх потерял? Ничего, я быстро приведу тебя в чувство.

Ну-ка ребятки, разложите мне это чудо спиной вверх, я преподам ему урок, что бы знал, как приглашать царственного гостя к себе и не встречать его с поклоном у дверей.

Со свистом плеть обрушилась на спину и зад тощего царедворца, от каждого удара он взвизгивал и извивался как 'вошь на гребешке'. Хотя надо признаться, бил я в пол силы, чтобы ненароком не запороть первого советника и царского канцлера до смерти, хотя такое желание и присутствовало.

– Что гнида, сам расскажешь о своих связях с императором Веспа, или мне прибегнуть к пыткам?

Карлуша, дедушка молчит, дедушка не хочет с нами говорить, займись им. А я послушаю его песни.

Из-за спин рослых гвардейцев вынырнул карлик и со своей сумкой бодро проковылял к кровати, где лежал уже связанный по рукам и ногам возомнивший себя первым лицом царства старик.

Вид извлекаемого инструмента в купе с комментариями Карла мог ввести в дрожь любого, даже более крепкого мужика, -... А это крючок, что бы у живого человека вытягивать жилы, больно будет только первые полчаса. Смотри, какой интересный ножичек, им так хорошо срезать кожу с живых, чтобы значит до мяса и не особо травмировать тело. Ну, с этим ты наверняка знаком – щипчики для вырывания ногтей и не только, хотя у тебя между ног наверняка и вырывать уже нечего...

– Я всё расскажу и покажу, только не надо пыток. Уберите от меня это чудовище, – советник начал всхлипывать, – я боюсь боли и всё расскажу. – По моему знаку два гвардейца с писчими принадлежностями сели рядом с дедушкой, в готовности записывать его показания...

14.

Интересно, а какая разница между моими стрелками и гвардейцами? И те, и другие – моя гвардия, вооружение практически одинаковое – самострелы и мечи, разве что у арбалетчиков заканчивается перевооружение на два малых арбалета, рассчитанных на стрельбу двумя болтами, а у гвардии он один. Может объединить их? Хотя нет. Стрелки гордятся тем, что стояли насмерть и не позволили смять наш левый фланг, рубясь в рукопашной, а гвардейцы, презирая смерть, не позволили противнику прорваться к строящейся фаланге и защитили моё знамя. И те, и другие по праву носят мои медали и отличительные знаки – у одних два скрещённых меча, у других две скрещённые стрелы, правда издалека их отличить друг от друга невозможно. Я откровенно скучал, пока Миха и появившийся из ниоткуда Жан брали ещё тепленькими бояр из списка канцлера Чура, правда только тех, кто обитал в покоях царского дворца. Анна в это время обрабатывала и зашивала раны от плётки у первого советника, предварительно влив ему в рот грамм сто моего анестезирующего вещества, заявив, что местное обезболивающее она прибережёт для более важных случаев.

Внезапно обе половинки дверей распахнулись и спальню вошёл богато одетый рослый мужчина в сопровождении двух угодливых и уже изрядно помятых, безоружных то ли слуг, то ли охранников.

– У тебя не воины, а звери, брат. Это ж надо так быстро скрутит всю мою хвалёную охрану, и меня уложить лицом в ковёр. Ты их за это не наказывай, они же не знали, кто я, а представится я как-то не удосужился.

Я опустился на одно колено, – Солнцеликий Рао, мой старший царственный брат, рад видеть тебя в добром здравии и хорошем расположении духа.

– Прекрати, Страх, мы с тобой не на официальном приёме, так что в таких случаях можешь называть как детстве, просто Рао или старший брат. А ты изменился. Сколько мы не виделись?

– Двадцать лет, или около того. Мне было восемь лет, когда я сбежал в Солей из-за боязни за свою жизнь и жизнь сестры.

– У тебя есть сестра? Я ничего об этом не слышал.

– Мы это скрывали из-за её особых способностей. Анна, подойди ко мне, я представлю тебя своему старшему царственному брату.

– Ага, сейчас всё брошу и побегу на задних лапках. Подождёте, пока я не закончу оказывать помощь старику, я уже наложила ему более двух десятков швов, осталось совсем немного. А ты, братик, соизмеряй свою силу, мог бы хлестать не до костей, а как меня, до синяков.

– Эта женщина твоя сестра? Что она делает с моим канцлером?

– Да, это боярыня Анна собственной персоной, а Чуру она обрабатывает и зашивает раны, которые ему нанесла моя плётка. Брат, не обращай на её грубость внимание, всё же она более двадцати лет прожила среди простых рыбаков, а они, как известно, не очень воспитаны и понятия не имеют, что такое этикет.

– Расскажи мне об этом подробнее.

– Чуть позже, не хочу, чтобы она присутствовала при нашей беседе.

Мой царственный брат, позвольте я представлю вам свою младшую сестру боярыню Анну Страх. В моей дружине она отвечает за лечение воинов и носит гордое звание главного лекаря. Анна, представляю тебе его царское величество солнцеликого Рао, царя Сармата.

Анна смерила царя с головы до ног пристальным взглядом, потом нехотя поклонилась, – Всё, я могу идти?

– У меня к тебе будет просьба, сестрёнка. Обойди стены спальни и проверь их на предмет дверей древних.

– А если я её найду, ты опять всё захапаешь себе?

– Как можно, Анна, это же царский дворец, а значит тут всё принадлежит старшему брату.

– А что ж он сам не ищет эту дверь?

– Я так полагаю, что за многие века кровь древних в его жилах несколько ослабела и она не реагирует на слабые сигналы.

– Хорошо, но обещай мне, что если там я найду металл древних, вы часть отдадите мне на медицинский инструмент, а ты, братишка, его откуёшь.

Я тяжело вздохнул, – Ты сначала найди, а потом что-то требуй. Всё, иди, дай мне поговорить со старшим братом.

... Тайну её рождения, также, как и моего, матушка унесла с собой в могилу, так что кто мой и её отец, мы не знаем. Прости, старший брат, но вероятнее всего твой царственный отец не является моим кровным родителем, хотя все и считают нас братьями.

– Для меня это не новость, я знаю об этом, но приказ и посмертная воля отца – считать тебя своим братом для меня незыблемы. Продолжай свой рассказ, брат.

– После того, как матушка скоропостижно скончалась, на нас с сестрой было несколько покушений и только чудом мы остались живы. По совету своего старого слуги было принято решение временно исчезнуть из Сармата и перебраться в Солей. Однако из-за малолетства и слабого здоровья, Анна оказалась не готова к такому путешествию, и мы её оставили в рыбацкой деревушке под присмотром бабки травницы...

Я озвучивал принятую нами версию, которую с некоторыми уточнениями и подробностями Анна приняла... – Её муж, как считают в деревне, утонул во время шторма, хотя существует и другая версия – из-за её властного характера он решил от неё спрятаться и начать новую жизнь. Анна стала вдовой, а услышав, что я вернулся в родовое гнездо, решила встретиться со мной...

... На некоторое время я запретил ей говорить на нашем языке из-за огромного количества бранных слов в её речи. Общались мы на тайном языке нашего боярского рода, который кроме нас и старца Лира больше никто не понимает. Когда я убедился, что она стала исправляться, благодаря моему неусыпному вниманию, она опять вернулась к нормальной речи...

– Твоё внимание, братик, проявлялось только в подзатыльниках, окриках и даже с использованием плети. Хватит болтать, пошли смотреть дверь, а то я с держимордами не рискнула туда соваться.

– Держиморды – это её личные телохранители из моей охраны, а по совместительству её помощники и ученики, – пояснил я специально для Рао. – За неё порвут глотку любому.

Мы подошли к пустой стенке, Анна отодвинула в сторону гобелен и протянула рук, тут же на стене засветился контур двери, и сестра её открыла. Отодвинув плечом главного медика без всякой почтительности, в небольшую комнату первым вошёл один из её телохранителей, а уж потом и мы туда просочились. Привычно заскрежетал лифт и Рао от неожиданности схватился за моё плечо, но я сделал вид, что ничего не заметил. Мы оказались в большой и полупустой комнате, которая только на треть была заполнена разными механизмами. Кто-то и когда-то уже хорошо здесь похозяйничал. В самом углу лежали несколько бобин нитей и небольшой пучок штырей.

Я посмотрел на Анну, – Ты обещала для брата связать непробиваемую кольчугу.

– Только ему и никому больше и только за отдельную плату в виде этих штырей, – она пнула ногой небольшую связку. – А ты обещал выковать мне ещё несколько простых комплектов инструментов, а также несколько особых, только для меня, из чистого железа древних.

– Раз обещал, значит сделаю...

Мы с братом облазили все углы, заглянули во все щели, он даже попробовал поднять несколько механизмов, но для него одного они оказались через чур тяжёлыми, а я свою помощь не предложил, чтобы не тащить их наверх.

– У моего царственного брата есть боевой меч, а не парадная железяка? Если есть, то в следующий раз, когда мы с Анной будем гостить во дворце, его надо будет взять с собой и сестрёнка сделает его именным и зачарованным. – Я вытащил один из штырей и бросил его на пол, оставляя в хранилище.

– Страх, а почему только в следующее посещение, почему не сегодня?

– Если сегодня, то только после обеда, я проголодалась.

– Сестрёнка, это уже без меня, мне надо продолжить чистить царскую свиту от сторонников императора Веспа. Только дай мне слово, что не будешь ругать старшего брата, который и для тебя тоже является теперь старшим.

– Вот такого счастья мне совсем не надо, мало одного старшего, теперь появился ещё один – самый старший и тоже, наверняка, начнёт учить жизни. И почему у меня нет младшего брата, я бы на нём отыгралась...

Идти на обед в царскую столовую мы наотрез отказались, мотивируя это тем, что нам рано ещё там появляться, по крайней мере до тех пор, пока сюда не доставят всех арестованных, согласно списка Чура. Естественно, Рао тоже остался с нами перекусить в условиях походной жизни, то есть в саду, правда за столом, а не на земле, но зато пища была приготовлена на костре, пахла дымком и была чертовски вкусной...

– Старший брат, я вижу печаль на твоём челе, если это из-за заговора и предательства части твоего окружения, то не беспокойся, за пару дней мы эту заразу выжжем калёным железом.

– Судя по тому, как ты взялся за дело, я уверен, что со скверной будет покончено очень быстро. Мне только одно не понятно – чего им не хватало? Осыпаны милостями, должностями и золотом, а всё равно злоумышляют против меня.

– Они видят в тебе слабого правителя, который предпочитает задабривать, а не карать, в этом, я считаю, твоя ошибка. Достаточно было отрубить головы особо ретивым двум-трём боярам и всё бы успокоилось, но не в этом причина твоей печали, поведай, что тебя огорчает.

– Ко мне обратились сразу пять претендентов на включение их в красную десятку, утверждающие, что в них проснулась древняя кровь, а как это проверить, я не знаю. Что посоветуешь Страх?

–Это не проблема, сестрёнка тебе поможет. Анна, боевой меч старшего брата только подвергни зачарованию, но не делай именным. Кстати, заодно и сама пройдёшь проверку на включение в красную десятку, а то вдруг ты не та, за которую себя выдаешь?

– Дурак ты, братец, а ещё старший рода, мало тебя матушка порола в детстве.

– Но, но. Поговори мне ещё тут, дитя неразумное.

– Вот видишь, самый старший брат, в каких условиях мне приходится жить? Рот затыкают, помыкают как хотят, нагружают грязной работой, и это называется заботой о сестре, младшей и единственной. Меня баловать надо, а потом отдать в заботливые руки мужа, а если они будут не заботливые, то я их отрублю по самые плечи и скажу, что так и было...

Мы с Рао улыбнулись, после чего он встал, – А как зачарованный меч моих предков поможет определить достойных включения в красную десятку?

– Очень просто. Его надо взять в руку и поднять над головой. Тот, кому это удастся, достоин быть в этом списке, а остальные – желаемое выдают за действительное.

– Хорошо, примем это к сведению, а теперь мне пора в свою оружейную комнату, принесу боевой меч предков. Кроме меня никто не сможет открыть туда дверь.

Анна, как обычно влезла, – А дочери? Ведь в них ваша кровь?

Рао с удивлением посмотрел на неё, – Я об этом как-то не подумал. Надо будет попробовать, – и он быстрыми шагами направился в сторону дверей.

Через некоторое время Анна поинтересовалась, – Брат, а почему ты не спрашиваешь у меня, понравился ли мне царь, или нет?

– Аннушка, я не собираюсь тебя ни в чём принуждать, выбор за тобой, главное не ошибись. Такого понятия как развод в этом мире не существует, в этом случае, как правило, один из супругов внезапно умирает....

Солнцеликий Рао появился в покоях своего первого советника только через три часа или около того. В руках он держал клинок в потёртых ножнах весьма непрезентабельного вида, – Вот, это боевой меч моих предков, давно его никто не брал в руки. Надо бы его почистить, но я торопился сбежать от дочерей – все уши прожужжали мне о боярине Страх. И когда только узнали о твоём появлении?

– Больше всего вопросов, наверняка, задавала старшая?

– Это и не удивительно, она у меня уже в возрасте невесты год как ходит.

– Думаю, её интерес связан не с этим. Старший брат, твоя старшая не сильно, но замарана в заговоре против тебя. Давай мы вместе послушаем выводы моего начальника разведки и сыска боярина Жана Шарфей. Эй, кто-нибудь, позовите ко мне Жана. Кстати, как зовут твоих дочерей, старший брат, мне ведь наверняка придётся с ними познакомиться?

– Старшая – Риола, младшая – Мила.

Жан появился через несколько минут, поклонился всем одним общим поклоном, – Звали, господин?

Ишь, хитрец, это обращение могло быть и мне и царю, а так, разбирайтесь сами.

– Звал, Жан, расскажи первые результаты расследования заговора против солнцеликого Рао, мелкие подробности можешь опустить, только саму суть.

Немного подумав и собравшись с мыслями, мой сыскарь начал свой доклад, – В заговоре против солнцеликого замешаны шестнадцать человек, все они из ближайшего царского окружения, кроме трёх, которые из царской дружины и охраны. Все они доставлены сюда и сейчас дают признательные показания, топя друг друга и выгораживая себя. Как вы и распорядились, господин, я всем тонко намекаю, что их слил боярин Кудря, который покаялся перед солнцеликим Рао и тем самым заслужил его прощение. Многие из них намекают на то, что царевна Риола ведёт тайную переписку с императором Веспа, но прямых доказательств этому нет – письма видели, но в руках их не держали.

Основные положения заговора включают в себе следующее: – Внезапная кончина солнцеликого, так как официально наследница не объявлена, то трон передаётся по старшинству царевне Риоле; Сватовство императора Веспа и скорая женитьба на царевне, а затем включение Сармата в качестве провинции в состав империи Весп. Это лучший вариант. Худший заключается в прямом вторжении войск империи и силовое принуждение к вхождению в состав империи. – А затем Жан широко улыбнулся. – Ох и свинью вы подсунули императору, мой господин, когда устранили шесть воевод, которые его поддерживали и обещали свою помощь за сохранение своих привилегий.

В настоящий момент император заканчивает подготовку армии вторжения и захвата новых земель. Она, по моим сведениям, будет насчитывать восемь тысяч человек и состоять из двух корпусов. Первый – корпус вторжения, будет насчитывать около трёх тысяч доспешных воинов. Цель – быстрый захват столицы и обеспечение женитьбы на царевне. Второй корпус – пять тысяч человек будет разделён на части и составит гарнизоны в покорённых городах и воеводствах. Часть нашего боярства предназначена для уничтожения, а их земли и имущество – передаче поселенцам из имперских земель.

За участие в заговоре против солнцеликого Рао все предатели получали ежемесячное вознаграждение, так же подарки получала старшая царская дочь. В настоящий момент идёт уточнение, когда и каким образом заговорщики собирались нейтрализовать солнцеликого и кто в этом должен был непосредственно участвовать. О дальнейших результатах доложу завтра утром. И ещё, господин, пусть боярин Миха занимается вашей охраной и не лезет со своей помощью. Он костолом. Пусть уж лучше Карл проявляет своё искусство.

– Жан, хорошо, что ты напомнил мне о начальнике моей охраны, пришли его ко мне. – Жан поклонился и тихо исчез из комнаты.

– Интересно, брат, где ты находишь таких полезных бояр? Поделись секретом.

– Секрета нет – я подбираю людей по их деловым качествам, смотрю, кто на что из них способен, и после этого назначаю на должности. А в качестве пряника женю их на наследницах боярского рода, как пришлых, с принятием имени. Боярышням деваться некуда – или в рабство, или замуж, ибо все они взяты на щит, за исключением Илии, жены Михи, она управительница всей моей вотчины. Небезызвестный тебе Миха – боярин Арчи, Устин – мой тысяцкий и командующий войском – боярин Торина, его заместитель и начальник стрелков Жак – боярин Шарфей. На подходе ещё несколько человек, которых я сделаю боярами по окончании компании против императора Веспа. Все они преданы царскому дому Сармата и служат не за страх, а за совесть.