Текст книги "Вот это я влип (СИ)"

Автор книги: Алесандр Шамраев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 23 страниц)

Место для тренировки и боевого слаживания было найдено в одном конном переходе от основной усадьбы. Дело в том, что моя вотчина была не такой большой, как у многих других бояр из красного десятка, зато полностью находилась на очень богатых и плодородных землях. Как говорили в народе – боги благословили эти места, и бояре рода Страхов не стремились огульно расширять свои границы. На самой окраине моих владений, где они граничили с владениями боярина Брик, находилась вольная деревня в полтора десятка изб, которая немного захватывала благословенные земли. Жили они сами по себе, налоги никому не платили и служили неким буфером между боярскими владениями. Вот там-то и нашлось место для тренировок моего воинства.

Да, давненько я не видел такого бардака, который образовался сразу же, как я объявил о подготовке к маршу и выходу в условленное место утром следующего дня. Естественно, к утру мои дружинники не были готовы и приходилось в ручном режиме разруливать все недочёты и недостатки непривычных к подобному бывших крестьян. Начнём с того, что не все десятки обзавелись своими котлами для приготовления пищи и со своих должностей полетели виртуальные десятники, которые допустили подобное непотребство. Некоторых из них я вечером вернул на свои должности, так как они где-то раздобыли котлы. Это Илия сжалилась над несчастными и голодными, так как приготовление пищи со вчерашнего дня каждый десяток готовил для себя самостоятельно из тех продуктов, что они получили на ближайшие три дня. За это 'сиротиночки' заготавливали дрова для обеспечения усадьбы в свободное от тренировок время. В общем, целый день ушёл на то, чтобы разобраться с питанием и перевозимым имуществом. Первой и второй шеренгам я запретил днём снимать доспехи и кольчуги. Из предмета гордости перед остальными копейщиками они превратились в 'кару' богов. Два человека, которые нарушили мой приказ были биты кнутом и переведены в четвёртый ряд, где были самые тяжёлые и длинные запасные копья.

Пришла первая телега с заказанным мною товаром из столицы воеводства. Пятнадцать кольчуг и десять простых укороченных мечей, которые я стал называть палашами. Палаши пошли на вооружение фаланги вместо 'кухонных' ножей, а кольчуги почти полностью, после ускоренной переделки ушли в отряд мечников. По-прежнему чувствовался большой дефицит оружия и доспехов, но хотя бы дело сдвинулось с мёртвой точки, да и мои кузнецы время даром не теряли. Помимо оговоренной платы, возничий и сопровождавший товар, доверенный купца Лика, получили ото меня премиальные за быстрое выполнение заказа. Они же рассказали последние новости. Как я понял, дружина воеводы ещё даже не начинала готовиться к походу, проводя время в ремонте оружия и доспехов, сборе телег, на которых они собирались выступить в поход. Это тоже заставило меня задуматься о создании, пусть и временно, мотопехоты. Телеги не только для имущества десятков, но и для перевозки личного состава. Пять человек отдыхают на телеге, а пять передвигаются ускоренным маршем, через час– два происходит смена. Надо будет в будущем и этот вопрос отработать, когда у меня появится достаточное количество конного состава и телег.

Вечером, когда я сидел у костра своего десятка, меня нашёл Миха и молча сел рядом. Я сразу же обрати внимание на то, что он был не только экипирован для похода и боя, но и отлично вооружён. Более того, из заплечного мешка он достал ещё один арбалет, очень похожий на тот, которым меня снабдил старец Лир, и который сейчас висел у него на боку.

– Всё-таки не удержался и разобрал? Получилось скопировать?

– Получилось, конечно не так, как ваш, но очень похоже. Утром принесут ещё два, их сейчас доводят до ума. Вот только возникла проблема – наш металл слишком мягок и быстро изотрётся. Вот бы достать металл древних, – и с надеждой посмотрел на мой меч.

– Но-но, это фамильное оружие и в чужие руки никогда не перейдёт, оно именное и взять его может только тот, в кои течёт кровь бояр Страхов.

– А может быть где кинжальчик завалялся, или что сломанное? Поговаривают, что у вас в подвалах есть много вещей из старых времён, мне бы там покопаться...

– Миха, ты хоть понимаешь, что даже сломанная вещь старых времён стоит баснословных денег именно из-за того материала, который пошёл на её изготовление. Вот подожди, утвержусь я в воеводстве, позволю тебе покопаться в его оружейной, может быть, что и найдёшь. А теперь ответь мне, ты что со мной в поход собрался? Боишься, что целый десяток не справится с моей охраной?

– Десяток, не десяток, а под моим присмотром мне и Илии будет спокойней, да и привычнее находиться рядом...

– А то, что усадьба и вотчина остаются без твёрдого управления – это ничего?

– А управительница на что? Вон как быстро навела порядок. Двух старост в деревнях за бороды таскала, вот что значит боярышня. – Он тяжело вздохнул.

– Тебе то от неё не достаётся?

– Боги миловали, вот только учиться заставляет. А у меня после кузницы глаза слипаются, а она со своим счётом и правилами писания. Я потому и сбежал, чтобы выспаться всласть без помех.

– Жениться то на ней не собираешься?

– А можно?

– Можно, если только она сама возьмёт тебя в мужья, но и их родовое имя принять придётся. А что, боярин Миха Арчи – звучит нормально. Не волнуйся, есть такой закон, – если в боярской семье только девки, то старшая наследница имеет право взять так называемого пришлого в мужья, одарив его родовым именем, а их старший сын становится законным наследником вотчины и всего имущества. А вот его отец таких прав не имеет. Впрочем, такие тонкости тебе знать не обязательно.

– Господин, я отлучусь ненадолго?

– Ты же выспаться собирался – крикнул я ему в удалявшуюся спину....

А утром Миха меня огорошил, – Боярышня Илия взяла меня в мужья, одарила родовым именем и стала боярыней. Свадьбу, честь по чести сыграем, как только вся эта суета закончится.

– Миха, я считаю, что это не дело, бросать новобрачную после первой ночи.

– А я и не бросаю. Вы ж пока только на тренировки, а я там не очень нужен, уверен десяток Жака справится, а вот когда дойдёт до настоящего дела, то я буду тут как тут. Да и боярыня моя сама меня выгонит из дома, чтобы, значица, я приглядывал за вами...

Перед самым полевым выходом я предупредил молодожёнов, что Миха остаётся за старшего и чтоб они дела не запускали, а готовили продукты для пятидневного похода всей дружины для очередного тренировочного похода. Первыми выступила конница под руководством пятидесятника Сига, к которым присоединился отряд мечников, благо лошадей под верховых хватало, копейщики же вышли в поход только через три дня. За это время пришли ещё две подводы с заказанным оружием, так что моя основная ударная сила на этот момент почти полностью была одоспешена и вооружена. Первое же построение показало, какой грозный вид имеет фаланга, если её копейщики все блестят кольчугами, а на боку практически у каждого висит палаш или короткий меч.

Два пеших перехода до района сосредоточения я использовал для изучения дружинниками сигналов управления и тренировок. С этой целью использовались било, которые я впоследствии планировал заменить барабанами. К окончанию перехода у моего пешего войска стало хоть что-то получаться с построением и перестроением в ходе марша, правда не обошлось и без накладок, но я был терпелив и только изредка прибегал к основополагающему принципу обучения по старику Марксу – 'битиё определяет сознание'. Именно поэтому за всё время марша только четыре особо нерадивых дружинника попробовали своими спинами вкус кнута и им это не понравилось, а остальные быстро усвоили урок. На то, что будущие десятники раздавали подзатыльники своим подчинённым, я предпочитал не обращать внимание. За этот двухдневный переход копейщики привыкли к своим копьям и несли их на плечах уже без всякого ворчания на то, что повозки идут полупустыми. Сотник Устин придирчиво проверял походный строй и его рыкающий голос слышался то спереди, то в центре, а то и в тылу колоны.

По прибытию на место, под руководством Сига, десятки копейщиков заняли отведённые им места, где уже были приготовлены вода в котелках и дрова для похлёбки, зря что ли повозки я отправил вперёд, готовя место для ночлега и плотного ужина.

После того, как лагерь немного затих, Сиг, на правах оставленного мною старшего не только среди мечников, но и среди конницы, в моё отсутствие, доложил о последних новостях и ходе обучения дружинников. От меня он удостоился похвалы за то, что помимо пеших тренировок мечников, на которых он учил их держать строй и действовать сообща, обучал действиям в конном строю, в качестве поддержки конницы, вооруженной копьями-пиками. От него я так же узнал, что моего прибытия дожидается делегация вольной деревни, которая ищет у меня защиты от распоясавшихся людей боярина Брика. Дескать пока был жив старый боярин, деревня проблем не имела, а теперь, при молодом, то скот угонят, то деревенских побьют так, что они пару дней встать не могут. А сдачи дать не моги, так как за спинами бриковских крестьян маячат два десятка его конных дружинников, так сказать силовая поддержка.

– Их цель, принудить деревню перейти под руку боярина и тем самым отхватить клин особой земли, схожей с той, на которой находятся наши владения. – Мне польсти тот факт, что пятидесятник считает себя не просто наёмным учителем, а моим человеком.

– И что ты им ответил? – поинтересовался я, после недолгих раздумий.

– А что я им отвечу? Сказал, чтобы ждали господина, но особо на помощь не рассчитывали, так как господин вряд ли будет рисковать здоровьем своих людей ради какой-то вольной деревеньки, которая не входит в состав его вотчины...

Сразу же после завтрака началось обучение дружинников действиям в составе всего войска – мечники, фаланга, конница, тачанки. Особое внимание я уделил сигналам оповещения, а ближе к вечеру посадил мечников на коней, и теперь моя фаланга была с обоих флангов прикрыта конницей. К окончанию первого дня обучения прибыла делегация свободной деревни, которую я принял у костра своего личного десятка. И хотя мне уже поставили походный шатёр, я предпочёл остаться среди простых воинов, чем, несомненно, укрепил своё положение среди них: не чураюсь, сплю как все у костра и питаюсь из одного котла со своим десятком.

Выслушав их просьбу о защите, я ответил им почти теми же словами, что и Сиг, – Не вижу смысла помогать вам. Вы хотели свободы и независимости? Получили их? Так и защищайте свою свободу самостоятельно, или наймите наёмников. За вас я рисковать своими людьми не буду, денег тоже можете не предлагать. До вас мне нет никакого дела.

Жак, пошли кого-нибудь проводить деревенских, – распорядился я, давая понять, что разговор окончен. Однако я ошибся, не прошло и получаса после их ухода, как они вновь вернулись к нашему костру и сходу заявили, что просятся под мою руку. Оказывается, что пока старшие деревни дожидались, когда я освобожусь, крестьяне боярина Брик под прикрытием его дружинников напали на деревню, разорили три крайние избы и, самое главное, в этот раз не обошлось без смертоубийства. Четыре мужика, которые бросились защищать своё имущество, были убиты. Дружинники ушли чуть раньше, а крестьяне боярина, набив три повозки разным добром, неторопливо направились в свою деревню.

– Значит получается так, что ещё третьего дня вы встали под мою руку и ждали только моего приезда, чтобы подтвердить это официально. Люди боярина Брик напали на мою деревню, так что я в своём праве принять ответные действия. Жак, поднимай десяток и пусть возьмут свои пики, могут пригодиться. – На рысях мы догнали неторопливый обоз грабителей уже непосредственно в самой деревни как раз в тот момент, когда они под завистливые взгляды соседей поворачивали к своим хатам.

Мой приказ, отданный громким голосом, прозвучал как раскат грома среди ясного неба, – Грабителей и разбойников повесить, их дома сжечь, повозки с награбленным имуществом вернуть в мою деревню владельцам. На деревню, за убийство моих крестьян накладываю виру в размере двух золотых монет, если в течении трёх дней вира не будет выплачена, деревню сожгу полностью.

Мои орлы, привыкшие беспрекословно выполнять мои распоряжения, кинулись вязать опешивших крестьян, которые не ожидали такого развития событий, а Жак заметил, как какой-то парнишка вскочил на клячу и настёгивая её, поскакал в ту сторону, куда убрались дружинники.

Когда два десятка бездоспешных всадников показались на другой стороне улицы, мы были уже готовы их встретить. Горели три избы, а на воротах самого богатого дома висело пять тел горе разбойников. Конная толпа, улюлюкая и крича, кинулась на нас.

– Построение клин, я на острие. После того как пройдём этих дураков, разворачиваемся и добиваем уцелевших, затем собираем оружие, коней и возвращаемся в лагерь. Жак назначишь трёх возчиков на уворованные телеги с добром, их в нашу деревню, передать старосте, да смотрите мне, без ухарства.

Прикрываясь щитами от случайного удара, мы с размаха врезались в эту неорганизованный сброд и прошли его насквозь, оставляя после себя только тела поверженных. Тех четверых, которые пытались скрыться, расстреляли из арбалетов...

7.

Слух о том, что мой десяток участвовал в стычке с дружинниками боярина Брика и взял неплохие трофеи, быстро облетел весь лагерь. Первыми, как и положено, прибыли сотник и пятидесятник, молча сели возле нашего костра, и я коротко, не вдаваясь в подробности, поведал им о том, как мы разгромили два десятка дружинников, особо подчеркнув, что они были бездоспешные, после чего предложил сотнику и пятидесятнику распределить меду собой лошадей, из расчёта – пять пехоте, десять мечникам Сига, а четыре, в качестве заводных, коннице, а значит тоже Сигу. Одна лошадь куда-то отбилась и на ночь глядя её, естественно, никто искать не стал.

–А что, господа начальники, как полагаете, что предпримет молодой и горячий боярин Брик, когда узнает, что десяток боярина Страха выступил на защиту якобы его деревни и крестьян? Я так полагаю, что захочет отомстить. А как?

Первым подал голос сотник Устин – Думаю, что соберёт все свои силы и утром ударит по деревне, чтобы разорить и сжечь, а крестьян или порубить, или увести в полон.

– Согласен с побратимом. То, что я слышал о молодом боярине, говорит не в его пользу – молод, горяч, нетерпелив и ветер в голове. По моим прикидкам, он может выставить не более шести десятков всадников, вооружив остатки своей дружины и челядь подворья. Спешатся на околице, вырезая и сжигая всё на своём пути, начнут разорять деревню. Что бы не допустить урона имуществу нашего господина, надо встретить их заранее.

– Поступаем следующим образом, – подвёл я итоги нашего импровизированного военного совета, – копейщики сотника перекрывают околицу деревни со стороны земель Брика, на правом фланге располагается конница Сида, на левом – мечники и мой десяток. Начало атаки – частые удары в било. Предупреждаю, ни один не должен не только уйти, но и уцелеть. Пленных не брать. По окончанию стычки, я с конницей захватываю усадьбу Бриков и объявляю о своём праве на её присоединение к владениям боярства Страхов. Мечники и выделенная пехота собирают трофеи. Старшим останется сотник Устин. Сиг, ты со мной и рулишь конницей, пока я со своим десятком наведаюсь и буду утверждаться в самой усадьбе. Предупреждаю, малейшее сопротивление пресекать на корню, но особо не зверствовать, ведь это теперь тоже мои люди, хотя они об этом ещё не знают. И ещё, наберите побольше молодух и девок, их надо будет отправить к Устину, хотя бы по одной на десяток, что бы парни потешили себя, но через три дня всех отпустить и не приведи боги, если хоть одна из них не вернётся домой в целости и относительной сохранности. Будет наказан весь десяток, а самый главный виновник повешен. Если всем всё понятно, то четыре часа на отдых, затем выдвигаемся на указанные мною позиции.

– Господин, а что мы будем делать, если Брик не нападёт на деревню?

– Это маловероятно, но тогда сами отправимся к нему в гости, ведь его люди первыми напали на нас, а значит я в своём праве...

Ранний рассвет застал моё небольшое войско на своих позициях, а отправленные вперёд наблюдатели доложили, что мы не ошиблись и дружина боярина Брика, дополненная челядью, выдвигается в сторону деревни, которую я уже окрестил как Глушанки. Отряд боярина насчитывал менее сотни всадников, из них только половина имела справное вооружение и какие-то доспехи. Остальные были вооружен чем попало, начиная от самодельных копий, плотницкими топорами, а то и просто дубинками.

Наступило тревожное ожидание. Я очень боялся, что боярин Брик распознает нашу ловушку и повернёт назад, но к счастью этого не произошло. Естественно, никакого дозора или разведки он не выслал, а не доезжая буквально сотни метров до окраины деревни, где расположилась моя фаланга, его всадники стали спешиваться и неторопливо двигаться небольшими группами в сторону Глушанок.

Пора и я махнул рукой отдавая приказ бить в било. Протяжный звон разнёсся над деревней, нарушая утреннюю тишину, а затем зычный голос Устина стал отдавать команды на движение фаланги. Ощетинившись как ёж, острыми копьями мои дружинники стали не просто теснить воинов Брика, а наносить им конкретный урон, а тут ещё с двух сторон ударили конница с копьями наперевес и мечники с моим десятком. Разгром был полный, никто не смог оказать нам организованного сопротивления и только в одном месте произошла небольшая заминка, вызванная тем, что группу щитоносцев расстреляли из арбалетов, не сближаясь с ними и не дожидаясь подхода копейщиков. Несколько человек пытались вырваться из окружения, но пешие против конных не выстояли и минуты. Вскоре всё было закончено. Мечники и копейщики стали добивать раненых и собирать трофеи, а я со своим десятком и конницей прямиком направился в усадьбу Бриков. Естественно, нас там никто не ждал и никакого сопротивления не оказал, так как боярин забрал с собой практических всех мужчин, кроме стариков и немощных больных. Сиг стал выполнять мои указания, а я сам, в сопровождении десятка, неторопливо и по-хозяйски вошёл в центральное здание, так называемое боярское подворье. Мои охранники рассыпались по этажам, проверяя все комнаты и помещения и только их весёлые голоса раздавались в тишине. Чуть позднее к ним присоединились испуганные женские вскрики, а значит дружинники наткнулись на комнаты, где проживала доверенная прислуга. Я не собирался играть в благородство и лишать воинов их права развлечься с побеждёнными. Победители всегда насиловали побеждённых.

В небольшом зале меня ждала невысокая девица, приятной наружности с кинжалом в руке. Как я понял, это была сестра погибшего боярина, но я на всякий случай решил уточнить, – Ты кто?

Она гордо вскинула подбородок, – Я боярышня Алисия Брик, сестра боярина. По какому праву вы ворвались в наш дом и творите...

Договорить я ей не дал, – Ответ неверен. Во-первых, это теперь мой дом, а ты поменяла свой статус и в одночасье превратилась в рабыню, а боярский дом Бриков прекратил своё существование, так как все земли отныне входят во владения боярского рода Страхов. За это можешь или благодарить, или проклинать своего покойного братца, который сегодня по утру попытался напасть на мои владения.

– Он мёртв?

Я пожал плечами, – Вообще-то я ещё не встречал тех, кто мог считать себя живым с отрубленной головой. Он пытался бежать с поля боя и один из моих всадников зарубил его. Не волнуйся, вскоре его тело доставят сюда на всеобщее обозрение. А ты, давай не медли, коль решила покончить с собой, только кинжал возьми по-другому, а то он только скользнёт по рёбрам да разрежет кожу, а значит тебя придётся добить, перерезав глотку. Затем тебя разденут догола и тоже выставят на обозрение. Это что бы ни у кого не возникло никаких надежд на то, что тебе случайно, или каким-то чудом удалось спастись и ты сейчас набираешь наёмников, чтобы отомстить за смерть брата и захват ваших владений.

Я очень натурально описывал что станет с её телом и кожей через три дня, что она проведёт на виду у всех, как она будет вонять и вызывать омерзение у окружающих.

А девица ничего себе, крепкая, в обморок не грохнулась, хотя и изрядно побледнела.

– Но я и живой тебе не очень завидую. Для начала тобой попользуются по прямому назначению, а потом продадут в рабство. Говорят, грамотные рабыни из благородных семей в империи Весп весьма ценятся. Естественно, что первым с тобой развлекусь я, а потом мой личный десяток пропустит тебя через себя несколько раз. Не волнуйся, тебя не покалечат и даже не сильно будут бить, что бы на твоей коже не осталось никаких следов, разве только между ног разворотят всё как следует, но это уже издержки, практически все рабыни проходят через это. Так что ты давай не затягивай, режь себя и поскорее покончим с этим.

Кинжал выпал из её рук, она упала на колени и заголосила, проклиная и свою судьбу, и своего брата, по вине которого славный род Бриков прекратил своё существование.

Выждав небольшую паузу, и убедившись, что клиент как говориться созрел, я подошёл к ней поближе и с сомнением в голосе проговорил, – Есть, правда один вариант, при котором ты даже останешься боярыней Брик и хозяйкой поместья, но только этого поместья, если возьмёшь в мужья человека, которого я тебе укажу, и дашь ему своё родовое имя. Законы царства это позволяют сделать.

– Сквозь рыдания она произнесла, – Я согласна на всё, только побыстрее закончите меня мучать.

– Эй, кто-нибудь, немедленно вызовите ко мне начальника моей личной охраны десятника Жака, он мне срочно нужен.

Послышался топот ног и вскоре Жак, запыхавшийся и с обнажённым клинком, буквально ворвался в залу, – Господин, вызывали? Что-то случилось?

– Случилось. Но сначала ответь мне на несколько вопросов: – как тебе сам дом и поместье?

– Да нормальные, не такие богатые и ухоженные как у вас, но жить можно. Для вас тут можно будет сделать, после небольшого ремонта, прекрасную летнюю резиденцию.

– Значит тебе здесь нравиться.

– Охранником, или управляющим здесь не останусь. Моё место возле вас.

– А никто на твоё место не претендует. Просто я решил подарить это поместье тебе, но с некоторыми условиями. Первое, станешь мужем этой девицы и примешь её родовое имя, то есть станешь пришлым боярином. Второе, медового месяца у тебя как такового не будет, дней десять максимум смогу тебя не дёргать, а потом придётся вернуться к своим непосредственным обязанностям. Так что побыстрее вникай во все вопросы, делай боярышню боярыней и возвращайся в центральную усадьбу. Вместо себя назначь заместителя, а потом боярин Миха Арчи временно примет твою должность. Возражения не принимаются, это мой приказ.

Жак непонимающе смотрел то на меня, то на Алисию, не веря во всё происходящее.

– Что, удивлён? – Он только кивнул головой. – Ты мой девиз знаешь? Повтори.

– Пленных не берём, своих не бросаем, – от тараторил он.

– Вот я тебя и не бросаю. Случись что со мной, а ты уже боярин, пусть и мелкопоместный, но боярин. А теперь найди мне Сига, он проследит, что бы ритуал был проведён по всем правилам. Да и что там с девками для копейщиков и мечников, их отправили в лагерь?

– Отправили. Нашлись даже такие, которые добровольно поехали сами. Тут оказывается с мужиками совсем плохо, а после того, как мы их проредили, дело вовсе швах. Так я пойду вызывать пятидесятника?

– Да не сам, а пошли кого-нибудь. Негоже невесту в такой момент оставлять одну...

В лагере, куда мы вернулись вечером следующего дня, немного гульнув на свадьбе Жака и Алисии, царило праздничное оживление – ну ещё бы, ведь в лагере были женщины, этакой прообраз будущих маркитанток. Однако, праздник – праздником, а пора и честь знать. Через три дня мы начали марш в сторону главной усадьбы и благополучно через полтора дня достигли своего полевого лагеря. Такого бардака, как при совершении первого марша уже не было, да и скорость передвижения увеличилась, так как лошадей и телег теперь хватало.

Через несколько дней появился Жан, его сообщения заставили меня призадуматься. В столице воеводства – городке под названием Рута, пошли слухи, что воевода отправил гонца к своему ближайшему соседу с просьбой оказать помощь дружинниками для усмирения непокорного боярина.

– Одного гонцы мои люди перехватили, но ведь воевода их мог послать и несколько, а слухи подтвердились. Он просит сотню-другую дружинников с большими щитами. Не иначе, как у него здесь есть свои глаза, и он уже знает о наших длинных копьях, хотя, возможно, это и купцы могли разболтать.

– Молодец, хвалю. Держи знак пятидесятника, только особо его не свети. Новости о боярстве Михи и Жака уже знаешь? Ничего, и тебя сделаю боярином, но только уже в Руте, когда там обоснуемся. А теперь отдыхай и обязательно помойся, – несёт от тебя за версту, с таким духом ни о какой засаде не может быть и речи. На будущее это учти.

Главная же новость, которую принёс Жан заключалась в том, что войско воеводы со скрипом сдвинулось с места, не дожидаясь подкрепления из соседнего воеводства. Отряд, отправленный на моё усмирение насчитывал около полутысячи ополченцев и почти двести дружинников, четыре колесницы и десяток боевых псов, натасканных рвать людей. Радовало только одно, что ни дружинники, а тем более ополченцы не имели даже такого боевого опыта, который уже получили мои дружинники. Я мог им противопоставить сто пятьдесят более или менее обученных копейщиков, четыре тачанки и почти сотню конницы. Мечники окончательно пересели на коней, а сотник Сид стал моим заместителям, и я на него полностью спихнул руководство и обучение конницы. Кстати, первые конные атаки выявили недостаток наконечников наших пик, нанесённые ими раны позволяли противнику ещё какое-то время сражаться, особенно, если они были неглубокими. Пришлось срочно перековывать и переоснащать копья на трёхгранные копейные наконечники, как у фаланги.

Порадовал меня Миха и кузнецы – им удалось создать довольно прочные и достаточно лёгкие щиты для первой и второй линии копейщиков по ранее разработанной схеме – в основе цельнометаллический кованный щит, обшитый тремя слоями кожи буйвола с небольшими металлическими бляхами. Вес такого щита составлял, по моим ощущениям, в первой линии чуть больше шести килограммов, во второй – четырёх, и копейщики начали тренироваться с ними, привыкая к такой тяжести. При необходимости моя фаланга могла очень быстро трансформироваться из построения 20 в шеренге на 5 рядов в 30 в шеренге на 5 рядов, а также мой резерв из пятидесяти копейщиков мог действовать и как самостоятельная единица в виде небольшой колонны таранного типа. В перспективе я их собирался тоже посадить на лошадей, чтобы иметь возможность быстрого манёвра и наращивания сил на определённом участке.

Через пять дней разведчики Жана принесли сведения о том, что войско воеводы находится в двух днях пути от выбранной мною точки встречи, а значит и нам настала пора выдвигаться. Жалко только, что Миха и его мастера не успели в достаточном количестве сделать лёгких арбалетов для ближнего боя, их хватило только-только для полного перевооружения моего личного десятка. Но и те два десятка тяжёлых арбалетов, что были переданы Сигу, значительно усилили конницу. В их распределение я не стал вмешиваться, хотя и видел, что все они ушли в первый отряд конницы, так называемый доспешный, а второй – кольчужный, был их лишён. Своё решение сотник обосновал тем, что со вторым отрядом будет действовать мой десяток, а значит у кольчужников будет даже преимущество в самострелах, так у моей охраны были арбалеты под два болта и перезаряжались они быстрее.

В предрассветных сумерках лагерь противника был отчётливо виден. Как я и предполагал, на передовых позициях были расположены ополченцы, а за их спинами расположились дружинники воеводы. По докладам Жана, в рядах ополченцев растёт глухое недовольство и даже вражда к дружинникам. Оказывается, воевода не озаботился обеспечить продуктами ополченцев, а то, что они брали с собой на три дня, давно уже кончились. Их боевой дух опустился ниже плинтуса, и если они раньше надеялись хорошо поживиться за счёт разорения усадьбы и деревень опального боярина, то теперь все их мысли были направлены только на одно – где раздобыть пропитания. Участились случаи дезертирства и прямого неподчинения командирам, назначенным от воеводы.

Взошедшее солнце светило нам в спину, поэтому наше появление на поле сначала не вызвало никакой реакции со стороны лагеря, и только тогда, когда мы уже закончили своё боевое построение и начали под звуки била неторопливое движение в сторону противника, там возникла паника и сумбурные перемещения с криками и руганью. Тому, кто командовал этим войском было понятно, что надо во что бы то ни стало остановить, или хотя бы ненадолго задержать движение фаланги, чтобы успеть принять некое подобие боевого построения, иначе ополченцы сомнут в бегстве строй дружинников. Он выслал нам на встречу все свои четыре колесницы, им навстречу выдвинулись наши тачанки и развернулись кормой к противнику, продемонстрировав большие самострелы с серповидными наконечниками. Этой новинки возничие не ожидали и стали придерживать лошадей. Подпустив их на пятнадцать – двадцать метров тачанки дали залп, который имел самые катастрофические последствия для колесниц. Две из них взмыли в воздух, несколько раз перевернулись и грохнулись на землю, рассыпаясь на куски. Оставшимся двум повезло больше, – их колесницы просто перелетели упавшую лошадь через голову и упали со всего размаха на землю. Прикрытия из десятка конных арбалетчиков не понадобилось, колесницы перестали существовать.

Наша фаланга с небольшим замедлением преодолело эти препятствия и продолжило своё движение. Зрелище гибели колесниц произвело деморализующее влияние на ополченцев, которые пытались выстроиться в некоторое подобие строя. А тут ещё равномерный шаг и звук била давил на мозги, показывая неизбежность смерти от таких длинных копий, что не позволяли приблизиться к копейщикам. Два десятка лучников из числа дружинников даже толком не успели произвести залп и были расстреляны из арбалетов. Это окончательно добило ополченцев и они, бросая оружие и щиты, обратились в бегство, расстраивая ряды уже выстроившихся дружинников.

Следуя моему сигналу, конница перешла в атаку и на плечах ополченцев врубилась в строй дружинников. Такого результата копейного удара даже я не ожидал, фланги дружины воеводы были смяты как бумага. А конница, пройдя насквозь фланги, развернулась и ударила в центр построения с тыла. Это было самое настоящее кровавое избиение. Подоспела фаланга и приняла бегущих от конницы на копья, не оставляя ни единого шанса им на спасение. Резерв фаланги добивал раненых и тех, кто упал, притворившись мёртвыми. Мой десяток, обойдя по дуге свои войска, устремился к единственной дороге, стремясь поскорее перекрыть её ещё до того, как верхушка командиров воеводы попытается сбежать с поля боя. Мы успели, и даже выстроились в две шеренги, приготовив свои арбалеты для стрельбы, а я расчехлил карабин и проверил давление воздуха в камере.