Текст книги "Приграничная история (СИ)"
Автор книги: Алёна Вэльская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)
– Я ничего не могу рассказать о самой операции, но, когда это случилось, мы были неподалеку. Нортон говорил, что вы живете в его доме, вот я и решил...
– Вы сделали все верно, господин Штондт, – соглашаюсь я и, влетая в комнату полковника, коротко командую. – Все вон! Капитан, останьтесь.
Никаких возражений. Штондт послушно замирает и ждет дальнейших указаний.
– Помогите мне его раздеть.
Вдвоем мы быстро и ловко освобождаем полковника от камзола и рубашки. Рваная рана с обугленными краями, которую я видела сотни раз до этого, сегодня пугает меня до дрожи. Рэмиан не приходит в себя, я обновляю первичные заклинания и прошу капитана не спускать глаз с капитана, пока я схожу за своим целительским саквояжем.
К моменту моего возвращения в комнате уже стоит большой таз горячей воды, а госпожа Смолл держит в руках стопку чистых бинтов. Женщина бледна и напугана – помощник из нее никакой. Я благодарю и отпускаю ее. Она облегченно выдыхает и вылетает за дверь.
– Капитан Штондт, мне нужна ваша помощь.
– Что нужно? – с готовностью откликается он.
– Стойте рядом и будьте готовы к любой просьбе. Возможно, вам придется поделиться со мной энергией, – я объясняю все быстро, пока ополаскиваю руки специальным раствором.
Лечить раны, нанесенные магически, довольно трудно. Во-первых, нужно сначала обработать саму рану, остановить кровь, забинтовать, обезболить. Во-вторых, нужно устранить заклинание, ставшее причиной ранения. Опасность в том, что действовать надо очень быстро и именно в такой последовательности. Если взяться сперва за заклинание – пациент умрет от потери крови. Если промешкать с физической обработкой раны – заклинание въестся, как старое пятно, и уничтожить его можно будет с большим трудом.
Однако еще труднее лечить раны тому, кто заставляет твое сердце биться быстрее. Об этом в учебниках целительской магии почему-то не писали.
Все сомнения и волнения отброшены в сторону. Сейчас я – целительница, а уже потом страдающая женщина.
За годы практики мои движения приобрели уверенность и сноровку. Руки действуют сами по себе, и помощь капитана мне не требуется. В считанные минуты рана промыта, обезврежена и перевязана. Теперь самое трудное – вытянуть из полковника страшное заклинание. Здесь нет никакого антизаклинания и быть не может. Магия истинного света – внутри каждого целителя, ее можно только чувствовать.
Я закрываю глаза и позволяю белой магии выйти на поверхность кожи. Кончиками пальцев легонько прикасаюсь к груди Рэмиана. Вон оно, враждебное, засело внутри и хочет забрать моего полковника, но я не позволю. По крупице, по капле я тяну эту гниль, раздавливая ее в ладонях своей магией.
Меня начинает мелко трясти, когда последняя кроха темного заклинания уничтожена. Я омываю руки, чтобы смерть не прилипла ко мне, и возвращаюсь к полковнику. Он дышит ровно, тело покрыто холодной испариной. Вместе со Штондтом мы накрываем его одеялом, предварительно стянув оставленные в спешке сапоги.
– Это все? – неуверенно тянет капитан.
– А чего вы ожидали? Что он сразу проснется и пойдет дальше ловить ваших преступников, как ни в чем не бывало? – огрызаюсь я.
– Прошу прощения, – вежливо цедит Штондт, и мне становится стыдно за свою вспышку.
– Извините, что сорвалась. Я просто очень переживаю, понимаете?
– Разумеется, – уже намного мягче отвечает он. Мир восстановлен.
– Вы не могли бы принести сюда крепкого чаю и чего-нибудь сладкого? Боюсь, госпоже Смолл лучше не подниматься в эту комнату: у нее слишком хрупкие нервы, – немного поколебавшись, прошу я.
– Зачем?
– Мне нужно подкрепиться после лечения.
– Вы останетесь здесь? – искреннее удивление капитана меня неожиданно задевает и злит.
– Конечно, я буду рядом с Рэмианом, – с нажимом произношу я, пресекая дальнейшие вопросы. – Если вас не затруднит, передайте госпоже Смолл, что она может на сегодня быть свободна. Вы оставите нам охрану или в ней нет необходимости?
– Если вы не против, я останусь сам. Вряд ли что-то произойдет, но так будет надежнее.
– Хорошо. Тогда попросите госпожу Смолл перед уходом постелить вам в одной из гостевых спален.
Штондт слишком ошарашен моим командирским тоном, чтобы спорить, и это замечательно, потому что моя выдержка трещит по швам. Едва за ним закрывается дверь, я подтаскиваю к кровати Нортона кресло и устало в него опускаюсь.
Сколько еще нужно пережить всего, чтобы быть счастливой? За что я очередной раз сегодня заплатила, с трудом отбив полковника у Хозяйки Грани? То, что со стороны для Штондта выглядело подозрительно легко, на самом деле таковым не являлось. Целитель всегда после лечения подобных ран, нанесенных заклинаниями, испытывает откат. Чем слабее дар, тем больше сил потрачено и тем сильнее последствия.
Закусив губу, я наблюдала за Нортоном, словно впервые его увидела. Не обладая классическими чертами, он все-таки был красив той мужской красотой, что не бросается в глаза. Немного грубое лицо сейчас разгладилось, и сам полковник выглядел непривычно беззащитно.
От наблюдений меня отвлекло появление Штондта с чаем и пирожными. Пока я подкреплялась, он тихонько присел рядом и чего-то ждал.
– Вы что-то хотите, капитан? – вежливо спрашиваю я, грея руки о кружку чая.
– Леди Амалия, – я едва заметно поморщилась, – давайте будем дежурить по очереди?
– Нет, вы ведь не целитель. Мне лучше остаться рядом. И, господин Штондт, давайте мы с вами отбросим все формальности и перейдем на ты?
– Я не против, если это уместно? – вопросительный и неуверенный взгляд.
– Уместно...Элиам, – одними уголками губ улыбаюсь я.
– Хорошо, Лия, – возвращает он улыбку и спустя пару вежливых фраз уходит.
Я не сплю полночи, но ближе к утру забываюсь тяжелым и чутким сном. В восемь заходит Штондт и предупреждает о своем уходе, обещая к вечеру вернуться. Полковник все в том же состоянии. Госпожа Смолл с покрасневшими глазами хлопочет по хозяйству.
Я не отхожу от полковника в течение последующих двух суток, обновляя необходимые заклинания. Его организм ослаблен усталостью и борется с трудом, поэтому еще на исходе первого дня я начинаю делиться с ним энергией и продолжаю делать это дальше.
Наконец, мое лечение дает результаты. На исходе третьих суток, ближе к рассвету я просыпаюсь, выплывая из полудремы, потому что отчетливо чувствую взгляд.
– Лия, – хриплым срывающимся голосом зовет полковник, и я подскакиваю, как ужаленная. – Воды...
– Сначала специальный отварчик, а потом уже вода, – строго произношу я, заталкивая слезы поглубже.
Я помогаю полковнику приподняться и аккуратно пою его. Он слишком слаб, чтобы сопротивляться.
– Давно? – он недоговаривает, как будто стесняется, что я вижу его таким.
– Третий день, – мне не удается скрыть дрожь в голосе.
– Ты плачешь?
– Я очень испугалась за тебя, Рэми.
Я сажусь прямо на его кровать и, наклоняясь, покрываю легкими поцелуями его лицо.
– Ты сейчас должен набираться сил. Я дала тебе укрепляющий отвар с сонной травой, поэтому ты скоро уснешь. Если что-то понадобится, я буду здесь.
– Неужели ты все это время провела со мной? – Рэмиан ловит в плен мою ладонь и держится за нее, как маленький мальчик.
– Да. Теперь моя очередь дежурить около тебя, – неловко шучу я. – Только не думай, что все это сойдет тебе с рук. Как только поправишься – готовься к допросу.
Мой строгий тон никак не вяжется с улыбкой, которую я не в силах сдержать. Рэмиан улыбается в ответ.
Через несколько минут отвар начинает действовать, и полковник засыпает. Я аккуратно забираю свою руку и возвращаюсь в кресло. Надеюсь, очень скоро он встанет на ноги, и я смогу выспаться по-человечески. С возрастом такие ночевки даются все сложнее.
Глава 19.
Нортон действительно очень быстро пошел на поправку. Буквально на следующий день после того, как очнулся, он уже самостоятельно вставал и передвигался в пределах своей комнаты – медленно и с трудом, но сам. Помощь он принимал неохотно, стыдясь своей временной слабости. Хороший сон, правильное питание и мои отвары быстро привели его в порядок, и через еще пару денечков он окончательно пришел в себя.
Вообще, полковник был хорошим больным: не капризничал, строго выполнял все мои указания и очень хотел поправиться. Пока он бодрствовал, я все время проводила в его комнате. Пока Нортон отдыхал от ловли преступников, мы много разговаривали и узнавали друг друга. Оказалось, что мы оба любим тихий и спокойный отдых, много работаем и мечтаем отправиться в путешествие по соседним странам. В остальном наши вкусы совпадали едва-едва: полковник предпочитал читать книги по истории магии и жизнеописания великих магов, а я – приключенческие романы с легким и предсказуемым сюжетом; я обожала танцевать, полковник – терпеть не мог; зато он иногда любил готовить, что само по себе было для меня непомерным испытанием.
Нортон много рассказывал о своей семье. Его родители были черными магами: отец с достаточно сильным даром, мать – с совсем слабеньким. Они владели одной из самых крупных артефакторских мастерских в столице, которую отец Рэмиана унаследовал где-то полвека назад. Там-то и состоялось знаменательное знакомство с будущей матерью полковника: молоденькая девушка с еле-еле теплящимся в крови даром была талантливым артефактором и пришла проситься на работу. Закрутился головокружительный роман, переросший затем в крепкий брак и партнерский союз.
– Теперь понятно, откуда кольцо и кулон, – посмеиваясь, заметила я.
– Мама сделала специально для тебя, – огорошил меня полковник.
– Ты рассказал ей обо мне? – моему удивлению нет предела.
– Конечно. Должна же она знать, для кого старалась.
Двусмысленность повисает в воздухе: думай, что хочешь.
– А почему родители не приходят тебя навестить? – резко сменила я тему, хотя, признаюсь честно, любопытно было узнать, что же сказал своей маме обо мне полковник, но спрашивать было страшновато.
– Я сказал им, что уезжаю в командировку, чтобы они не волновались.
– То есть ты предполагал, что исход твоего легкого расследования будет таким? – я указала рукой на кровать, на которой сейчас полулежал полковник.
– Такая вероятность есть всегда. На этот раз я действительно не знал, что так получится.
– Ты обещал рассказать, – напомнила я.
– Да рассказывать-то особо и ничего, – поморщился Нортон, но под моим тяжелым взглядом осекся и приступил к изложению. – Убили одного из столичных целителей, причем не просто убили – выкачали из него энергию. Ковен заволновался, что твой брат не так разгадал пророчество, и меня срочно вызвали. Мы бросили все силы на это дело. На следующий день нашли еще одного убитого – обыкновенный парень, работал в какой-то мастерской, слабенький маг: силенок хватало только на простейшую бытовую магию. Но и из него все силы выкачали! Дальше – хуже. Каждый день в разных местах обычно ближе к утру мы находили убитых и выжженных мужчин, все – светлые маги с разным уровнем дара. Ничего общего между ними, кроме пола и белой магии, не было.
– Погоди, – перебила я его, – но почему тогда об этом не писали в газетах? Почему в столице не было объявлено военное положение?
– Лия, потому что такие вещи принято скрывать до последнего. Смертей было ровно тринадцать, а затем – тишина. Мы опрашивали всех возможных свидетелей, мы общались за Гранью с убитыми: никто и ничего не видел, никто ничего не знает и не помнит. Через неделю убийства начали повторяться, и опять – ничего. Нам повезло только один раз, но крупно: шестнадцатая жертва смогла выжить. Убийца почему-то ошибся и напал на мужчину со смешанным даром. Он смог отбиться и поднять шум, помощь подоспела вовремя. Он рассказал нам, что к нему подошла на улице девушка и спросила, не хочет ли он большой и светлой любви. Он принял ее за проститутку и попросил назвать цену за ночь. Она рассмеялась и кинула в него обычное целительское сонное заклинание, правда, достаточно сильное. Он сумел среагировать и поставил щит, а она сбежала. Целителей такой силы в городе очень мало, а женщин среди них – еще меньше.
Ковен быстро предоставил нам список всех возможных кандидаток на эту роль, и мы начали обходить их одну за одной. Мы получили право ментальной прослушки любого уровня на первом же допросе. Начальство позволило допрашивать подозреваемых прямо дома. На третьей подозреваемой все сошлось: ее эмоции кричали о вине и страхе. Она оказалась аристократкой. Для ее родителей все произошедшее стало ударом, но они не посмели противиться ее аресту. Я разговаривал с ними в кабинете ее отца, когда вдруг к нам ворвался их младший сын и стал кричать, что не допустит, чтобы благородную леди сажали в тюрьму, как последнюю проститутку. Я не стал ничего ему объяснять и уже хотел распрощаться, как вдруг он ударил в меня парализующим заклинанием, а потом уже – карающим кругом. Я недооценил его и поплатился за собственную беспечность. Дальше ты знаешь.
– Невозможно предугадать все, Рэми, – как можно мягче заметила я. – Не терзай себя понапрасну: если видеть врагов во всех, можно сойти с ума.
– Ты оправдываешь меня, – не согласился со мной Нортон. Вот ведь упрямец!
– Нет, я лишь объясняю тебе прописные истины, которые ты и сам знаешь.
– Наверное, ты права. Просто мне не нравится лежать здесь и ощущать себя слабым ребенком.
– Прекрати, – я закатила глаза, – ты вовсе не беспомощен. И вообще, как ты мне там говорил? А, вот: "Используй это время, чтобы отдохнуть".
– Я такое говорил? – ужаснулся полковник.
– Говорил, еще как!
– Больше не буду, – покаялся он и улыбнулся.
– Знаешь, я только не поняла, зачем она все это делала?
– Результатов допроса я не видел, менталист прослушал только ее эмоции. Влезь он в ее воспоминания – она могла бы и не выжить.
– И что с ними теперь станет? – спросила я после небольшой паузы.
– Ее, вероятнее всего, казнят: столько смертей на счету не прощают даже аристократам. Брата за нападение на меня ждут медные рудники на пару десятков лет.
– Ужасная история, – вздохнула я, и Рэмиан со мной согласился.
– Сегодня к нам на ужин придет Элиам, – немного помолчав, сказал он. – Он должен рассказать последние новости. Ты не против?
– Как я могу быть против, если это твой дом? К тому же, мне самой интересно, чем эта история закончится. Пойду распоряжусь насчет ужина, – улыбнувшись, я поспешила покинуть спальню полковника.
"Сегодня к нам на ужин придет Элиам", – все время повторяла я про себя, отдавая приказы госпоже Смолл, сидя в своей комнате перед зеркалом, подбирая платье к ужину.
"Ты не против?" – звучал в моих ушах вопрос Нортона, такой простой и такой сложный одновременно.
Стоило только один раз услышать такое из уст всегда сдержанного полковника, как я поняла, чего мне не хватало все эти годы. А ведь он, по-моему, даже не понял, что сделал для меня, какую надежду подарил.
Платье к ужину я подбирала так, будто собиралась в императорский театр. Мне хотелось выглядеть великолепно и только для этого мужчины, чтобы он любовался и восхищался мной.
Когда я спустилась вниз, Рэмиан уже беседовал со Штондтом, поджидая меня. Мои старания были вознаграждены: мужчины прервали свою беседу на полуслове, и, пока Нортон внимательно рассматривал черно-красное платье с глубоким вырезом, отделанным тончайшим кружевом, и свободно падающей вниз юбкой, его собеседник поспешил высказать комплименты вслух:
– Лия, ты прекрасна! – этикетный поцелуй руки и горячий взгляд Элиама еще раз уверили меня в правильности своего выбора.
– Эл, а с каких это пор вы на ты с леди Амалией? – опомнившись, мрачно спросил Нортон. Его открытая ревность была очень приятна.
– С тех пор, как мы вместе дежурили около тебя, Рэми, – мягко ответила я. – Пойдемте ужинать, господа.
Полковник, продолжая сверлить взглядом своего друга, подошел ко мне и, положив мою руку на свой согнутый локоть, повел нас в гостиную.
Есть мне не очень хотелось, и я вяло ковырялась в тарелке, ожидая, пока мужчины насытятся и перейдут уже к обсуждению дел.
– Почему ты не ешь, Лия? – вывел меня из задумчивости голос Нортона, с удивлением наблюдающего за моими копаниями.
– Не голодна, – коротко ответила я. – Мне не терпится узнать, в чем же мотивы этой целительницы. Ты ведь расскажешь, Эл?
– Конечно, вот только отдам должное этим блюдам!
– Не смею отвлекать, – широко улыбнулась я, но, наткнувшись на темный взгляд полковника, погасила улыбку: уж слишком он был зол. Похоже, он отчего-то не уверен в себе, раз так остро реагирует на вежливое внимание других мужчин ко мне. Я накрыла его лежащую на столе руку своей и легонько сжала. Рэмиан немного расслабился и вернулся к трапезе.
– Что ж, не буду мучить ваше любопытство и дальше, – промокнув губы салфеткой, через некоторое время проговорил Штондт. – Дело только на первый взгляд выглядело загадочным и непонятным. Леди не повезло с женихом: родители устроили помолвку с потомственным светлым магом из аристократов, дабы сохранить чистоту крови. Она его полюбила, а он задирал юбки служанкам, в чем она однажды убедилась лично. Он оправдывался, мол, что в этом такого: они для тела, а она – для души и рождения детей, но она слишком верила в большую и светлую любовь, которую нельзя марать такой грязью. Был страшный скандал, помолвку разорвали, а девушка, тронувшись умом из-за сильного потрясения, решила отомстить всем мужчинам со светлым даром. Она подходила к ним по ночам, ускользая из дома, предлагала ночь любви, потом погружала в сон и забирала всю энергию.
– Как целитель может забирать энергию? Она же без капли темной крови? Таких случаев в моей практике не было ни разу! – перебил друга Рэмиан.
– Такое возможно, – медленно ответила я. – Мы вообще-то не особо распространяемся об этой стороне нашего дара, но раз уж дело дошло до такого. Когда целитель убирает последствия темной магии, он обращается напрямую к дару, высасывая тьму из пациента и уничтожая ее своим светом. Чем сильнее целитель, тем больше тьмы он может забрать. Магия связана и с жизнью, поэтому можно точно так же забирать и саму жизнь.
– Получается, каждый целитель – потенциальный убийца? – спросил Штондт, внимательно слушая мое объяснение, давшееся мне с трудом.
– Нет. Светлая магия призвана защищать жизнь, а не отнимать ее. С каждой порцией чужой посмертной энергии целитель будет сходить с ума, превращаясь в тень мага. Сама природа защищает всех от светлого воздействия, – несколько отрешенно пояснила я. – Мне вот интересно, куда она дела всю эту энергию?
– Ты не поверишь, Лия, – мрачно усмехнулся Штондт. – Она просто спустила ее в никуда. Энергия сама по себе ей была не нужна.
– Чудовищно, – прошептала я, содрогаясь от ужаса.
По обоюдному согласию мы больше не говорили об этом, проведя вечер в теплой дружеской обстановке, смеясь и рассказывая забавные истории, чтобы уменьшить горечь осадка от кошмарной истории сумасшедшей целительницы.
Около половины одиннадцатого я поднялась к себе, оставляя мужчин поговорить наедине. Стрелки часов перевалили за одиннадцать, когда Штондт ушел, о чем меня известила громко хлопнувшая входная дверь.
Я читала у себя, ожидая, когда же ко мне придет Нортон. В том, что сегодня он придет, сомнений почему-то не возникало.
Осторожные шаги и легкий неуверенный стук в дверь через несколько минут убедили меня в собственной правоте. Отбросив книгу, я пошла открывать.
– Не спишь? – выпалил Нортон, как будто и не надеялся застать меня бодрствующей.
– Не сплю, – признала я очевидное.
– У меня есть бутылочка превосходного вина...
– Тебе пока нельзя вино, Рэми, – строго оборвала я столь интересное предложение.
Взгляд полковника опустился на мои губы, лицо его приобрело решительное выражение, и я с интересом ждала его дальнейших действий.
Нортон сделал единственно верный в данной ситуации выбор: шагнул ко мне и, не скрывая жаркого пламени в глазах, крепко поцеловал.
Где-то в другой реальности за нами захлопнулась дверь, а здесь и сейчас я мгновенно утонула в жадном поцелуе полковника. Его страсть захватила меня полностью, вытеснив все связные мысли из головы.
Оторвавшись от меня на секунды, но продолжая смотреть мне в глаза, Рэмиан начал аккуратно и медленно расстегивать мое платье. Неужели он еще сомневался в том, что я хочу принадлежать ему, этому сильному и надежному мужчине, ставшему для меня вдруг якорем в этом мире?
– Это да? – хрипло спросил он.
Вместо ответа я потянулась к его камзолу и принялась расстегивать крючки. Руки дрожали и почти меня не слушались, но я не сдавалась. Камзол был стянут с полковника, и я с вызовом посмотрела на него.
Нортон быстро избавил нас обоих от одежды и понес меня на кровать. Откуда в этом сдержанном мужчине столько пыла? Как он умудрялся столько времени прятать от меня кипящую в нем страсть, которую мы сейчас делили на двоих? Как он мог сочетать жаркий напор оголодавшего любовника с нежностью робкого юноши?
Не было признаний, только шепот, прерывистое дыхание, наши стоны и сплошное удовольствие.
– Я останусь у тебя до утра! – непререкаемым тоном возвестил полковник, когда мы медленно остывали от пережитой страсти на скомканных простынях.
– Конечно, Рэми, – счастливо улыбнулась я и перекатилась к нему под бок.
Нортон легонько поцеловал меня в макушку и укрыл нас обоих одеялом. Я быстро провалилась в сон, слушая мерный стук сердца моего полковника.
