Текст книги "Сводный враг (СИ)"

Автор книги: Алёна Снатёнкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

Еще одна вспышка злости.

Пульс ускоряется.

В дверях сталкиваюсь с Денисом.

Он смотрит на меня, на бугая, его взгляд меняется, и он отходит в сторону, чтобы пропустить нас.

Значит, мое появление не будет сюрпризом для Демида.

Огромный внедорожник останавливается напротив незнакомого дома.

Со мной не разговаривали всю дорогу, и в это время я прикидывала план побега, вспоминая месторасположения дома, территории, всех комнат.

Мама не говорила, что Покровский переехал.

Если честно, меня это пугало немного.

Из горла собирается вырваться мерзкое словечко, но дверь открывается, и это слово я проглатываю, когда меня не совсем нежно вытаскивают из машины.

Интересно, Покровский приказал, чтобы меня до него пинками доставили, или Петру мое общество просто надоело и он решил по-быстренькому от меня избавиться?

– Быстрее! – рявкает он, подталкивая меня в сторону дорожки, а не к главному входу. – Опаздываем.

– Да? – нервно бросаю в ответ. – Какая жалость. Я же так спешила. А ты медленно ехал.

Бугай что-то говорит, но я в этот момент цепляюсь одной ногой за другую и вскрикиваю, когда понимаю, что начинаю падать. Но приземлиться я не успеваю, потому что меня хватают за капюшон и ставят на ноги.

– Отпусти! – хриплю, когда ощущаю, как сильно молния давит мне на горло.

– Мне плевать, зачем ты понадобилась ЕМУ, но если еще одно слово вякнешь, то…

– Убери руки! – перебивает его резкий голос Демида.

Вижу, как бугай морщится, замечая приближение младшего Покровского. Он явно недолюбливает сына своего босса.

– Владимир Михайлович просил…

– Я сказал, чтобы ты убрал свои руки! Подойди.

Ой, это он уже ко мне обращается.

Я быстро киваю.

Встав за его спину, смотрю на того, кто секунду назад меня чуть не задушил. Он ухмыляется.

– Теперь разворачивайся и вали отсюда.

Бугай качает головой.

Мои руки сами тянутся к перцовому баллончику, который я с силой сжимаю пальцами.

– Было приказано доставить ее, – говорит он таким голосом, от которого страшно становится.

– Ты ее доставил. Она здесь. – Демид берет мою руку и поднимает ее вверх. – Теперь проваливай. Или мы поднимемся вместе, и Ангелина всем присутствующим расскажет, как с ней обращался слуга моего папаши. Что он с тобой сделает за такую позорную ситуацию?

Бугаю потребовалось несколько секунд, чтобы убить нас взглядом, а затем развернуться и скрыться за деревьями.

Демид не двигается с места.

– Пошли! – опять приказывает, будто только что и не отгонял от меня зверя. – Баллончик?

Останавливается, разглядывая мои руки.

На мгновение мы встречаемся взглядами.

– Я не знаю, что меня ждет, – выдавливаю из себя.

Сглатываю ком в горле.

Из дома доносятся голоса.

– Ничего хорошего, – выдыхает Демид.

Переступив порог дома, я на месте застываю, будто в бетон встала, а он резко начал засыхать. Речь шла об обычном ужине. Так почему здесь людей больше, чем на центральной площади в канун Нового года? И теперь мне стало понятно, почему мама вдруг решила купить для меня платье. Мой свитер явно не подходит под наряды присутствующих.

Только сейчас обращаю внимание на одежду Демида. Точнее, на его пиджак и идеально выглаженные брюки. Он соблюдает дресс-код. Я – нет. Мы разные.

Захотелось вернуться в свою крохотную общажную комнатушку и представлять, что на меня никто не смотрел как на неизвестной породы зверька.

Я ненавижу эти взгляды. Ненавижу этот дом. И хочу провалиться сквозь землю, когда мама замечает меня и тут же отворачивается, говоря что-то на ухо своему женишку.

– Готова поспорить, сейчас она стыдится меня.

Я разговариваю с Покровским. Сама не знаю, зачем мне это.

– Тебя и не должно быть здесь.

От такого ответа становится тошно.

– Ой, да хватит уже быть слепым козлом. Сам же видел, что меня силой сюда затащили. Тот громила чуть комнату мою не разнес, когда я его выгнать пыталась.

Не знаю, зачем я оправдываюсь. Скорее всего, просто не хотелось, чтобы меня ненавидели за то, чего я не делала. Или потому, что Демид пугает меня чуть меньше, чем моя мать с его отцом.

Кстати, парень ничего не отвечает.

Поэтому я отворачиваюсь от него.

– Ангелина! – шипит мама, неожиданно оказавшись рядом. – Демид, дорогой, не оставишь нас? Мне нужно переговорить с дочерью.

Парень морщится, когда мама к нему обращается.

– С радостью.

«Не уходи», – мне хочется его остановить, но какого черта? Пусть уходит. Меньше проблем доставит.

Он отходит буквально на два шага от нас.

Кажется, маме этого достаточно.

– Почему ты не написала мне, что уже подъехала?

– Разве твой милый водитель не отчитался?

– Ангелина, прошу тебя, не веди себя как… Это очень важный вечер для Вовы. Пожалуйста, не порть его своим видом злой и бедной студентки.

По ощущениям, мне только что дали пощечину.

А мама продолжает внимательно разглядывать меня.

– Поднимись на второй этаж и переоденься.

И она научилась отдавать приказы?

– Нет. Не хочу.

Маму кто-то зовет, она тут же меняется в лице, улыбается, оборачивается и, сказав о том, что скоро подойдет, снова обращается ко мне.

– Как все поймут, что мы одна семья, если ты выглядишь как курьер? Я понимаю, что происходящее тебе не нравится, но можешь пойти на уступки ради родной матери? Я ведь о многом не прошу. Переодеться и улыбнуться. Неужели ради семьи нельзя сделать такую малость?

Ради семьи? Мама, наверное, забыла, что моя семья – это точно не Покровские. К тому же у меня есть отец. Хоть мы редко общаемся, не так часто видимся, он все равно остается моим отцом.

– Мы не семья.

– Мы можем быть семьей.

– Значит, в семье принято плевать на желания других, подсылать головорезов, чтобы они, используя все методы угроз и применение силы, тащили человека туда, куда он не хочет?

– Не придумывай. Пётр и пальцем бы тебя не тронул.

Щеки начинают гореть еще сильнее.

Она мне не верит.

– Что происходит? – доносится до меня резкий голос.

Я сглатываю, когда вижу перед собой Покровского. Старшего.

– Ничего, – дергается мама. – Все отлично. Не волнуйся. Еля сейчас поднимется и приведет себя в порядок.

То, что она отказывается меня слушать, злит даже больше, чем то, что я все-таки нахожусь в этом доме.

– Не надо за меня решать, мам. Тем более когда ты знаешь мой ответ.

– Ты передумаешь. – Она хватает Покровского под руку. – Ты просто была не в настроении, на нервах, сессия скоро, но сейчас поняла, что ссоры нам не нужны. Правда ведь?

Хочется заорать, чтобы меня наконец-то услышали, но я понимаю, что разговор с ней – бесполезен. Поэтому зачем напрягать горло, если напротив стоит еще один человек, который внимательно меня слушает?

– Что вам надо от меня? – Одну версию я уже услышала – поиграть в семью, но я знаю Покровского, ему нужно что-то другое от меня.

Кажется, Владимир был готов к моему вопросу.

– Пройдем в мой кабинет. – Он отодвигает маму от себя, как надоедливого щенка. – Развлеки гостей. Мне надо поговорить с твоей дочерью.

Мама кивает.

Я была права.

У Покровского-старшего есть своя версия. И я очень сомневаюсь, что мне она понравится.

Обхватываю себя руками, смотря вперед.

Демид внимательно следит за нами.

Кажется, он услышал последние слова своего отца.

Мне от этого легче не становится.

– Почему я должна идти с вами? – Сразу вспоминаются крики, которые доносились из кабинета, когда Покровский отчитывал кого-то. – Что, если я не хочу?

Он наклоняется, чтобы только я смогла его услышать.

– Потому что я так сказал! Тебе этого мало?

У мужчины такой вид, будто он с трудом сдерживает себя, чтобы не применить силу.

Глава 9

– Как поживаешь, Ангелина?

Случайно или неслучайно, бывший отчим задевает меня плечом, чтобы первым пройти в кабинет.

– Все отлично.

Я вру. Сейчас меня всю трясет. Оттого, что я в этом доме, оттого, что нахожусь одна в кабинете с отчимом, оттого… Боже мой, мне не по себе.

Я переступаю порог комнаты и останавливаюсь рядом с письменным столом у двери, на котором стоит несколько рамок с фотографиями. На одной из них – мы с мамой. Она новая. Пару месяцев назад мама решила сохранить на память, так она сказала, нашу обычную встречу у фонтана. Протягиваю руку, чтобы рассмотреть снимок вблизи, как тут же дергаюсь, услышав раздраженный голос за спиной:

– Кто разрешал хоть до чего-то здесь дотрагиваться?

Это как удар.

Дышать сразу же перестала и замерла.

– Я не… – сглатываю, поднимая голову. – Я просто хотела посмотреть.

Он резко ударяет ладонью по столу.

– Хотела посмотреть… Посмотреть… – морщится, слишком громко дыша. – Еще чего ты хочешь? Опозорить свою мать? Промыть ей мозги? Настроить ее против меня? Это твои планы?

От нахлынувшего шока я даже думать не могу.

– Думаешь, я позволю какой-то малолетней дряни делать все, что она захочет? За моей спиной? Ты кем себя возомнила? Ты кто? Ты кто такая, чтобы перечить мне?

– Я ничего не делала за вашей спиной.

– Решила, что я поверю?

– Я… – прочищаю горло, смотря своему страху прямо в глаза. – Можете верить, можете не верить. Мне все равно. Но мне не все равно на свою маму. Я не хочу, чтобы она опять страдала.

– Значит, со мной она страдает? – требовательно кричит он, будто не в себе. – За последний месяц она приезжала к тебе всего два раза. Два. И она страдала? Ты глупая дура, раз до сих пор не поняла, что страдает она только из-за того, что у нее такая дочь, как ты. Безмозглая, эгоистичная идиотка, которая думает только о себе.

С каждым его шагом ко мне становилось все страшнее.

Да, я боялась Покровского.

Всегда.

Сейчас его вид был пугающим, как никогда прежде.

– Уверен, слухи о тебе тоже правдивы.

Не знаю, откуда он узнал, но я была уверена, что не от своего сына.

Хотелось верить, что не Демид ему рассказал.

– Это все чушь. Я никогда не делала того, что написано в том посте.

– И не сделаешь. Теперь ты будешь делать только то, что я буду тебе говорить. Скажу сидеть – и ты сядешь. Скажу исчезнуть – и ты исчезнешь, пока не разрешу появиться. Я раскрошу тебя, если ты дашь мне повод это сделать. Ты меня поняла?

Чувствую, как мои зубы начинают стучать.

Ноги слабеют, и я понять не могу, откуда во мне столько сил, чтобы просто стоять напротив Покровского.

Получается вздохнуть только тогда, когда он разворачивается и отходит к телефону.

– Покровский! – рявкает в трубку. – Ты разобрался с вещами девчонки?

Я застываю на месте.

– Вези сюда. Подружка? – мужчина внимательно смотрит на меня. – Уладь с ней.

Подружка?

Марина?

О, черт.

– Что происходит? – на ватных ногах подбегаю к столу. – Что вы делаете?

Мое отчаяние его веселит.

– Ты переезжаешь. Сегодня же. Твои вещи…

– Нет! Нет! Нет! Вы не можете…

– Ты еще не поняла? Я могу все, девочка, – обходя стол, он останавливается. – Я. Могу. Все. Не будешь послушной, вылетишь из своего универа в одну секунду. Если и это тебя не образумит, то сама себе сделаешь только хуже. Ты же этого не хочешь?

Покровский наклоняется ко мне.

– Сейчас ты спустишься вниз и будешь всеми силами радовать свою мать и доказывать мне, что у тебя есть мозги. Еще ты будешь улыбаться и молчать. Если я узнаю, что ты что-то замышляешь, то сделаю все, чтобы ты до конца своей жалкой жизни жалела об этом.

Я борюсь с нахлынувшими слезами, когда дверь резко открывается и в проеме виднеется голова мамы.

– Уже надо садиться за стол, дорогой. Только вас и ждем. – Ее взгляд задерживается на мне. – Ангелина?

Киваю.

Маме этого достаточно, чтобы улыбнуться.

– Проводи девочку в ее комнату. – Покровский идет к двери. – Она хочет переодеться.

Мама и не заметила, как я выдохнула от облегчения, когда мужчина вышел.

– Я так рада, что мы все снова будем жить вместе. Ты даже представить себе не можешь, как я счастлива наконец-то забрать тебя из того клоповника. – Обнимает меня за плечи и ведет куда-то по коридору. – Я знаю, что ты не в восторге от этой идеи, но дорогая, так будет лучше всем. Ты привыкнешь. Все будет хорошо. Я тебе обещаю.

– Не надо ничего мне обещать.

Хорошо мне здесь никогда не будет. Мне нужно быть подальше отсюда ради этого. Но я до сих пор дрожу от страха. До сих пор хочется разреветься. Черт, что мне делать?

– Ты привыкнешь, – повторяет она. – Мы все будем…

– Кто эти все? О ком ты говоришь?

Я не в силах сдерживать себя. Это все… Меня просто раздавили. Как мама может этого не замечать?

– Ты, я, Вова и Демид.

– Что? Он тоже будет здесь?

– Конечно. Мы начнем все с чистого листа.

С чистого листа? Да этот лист никогда не был и не будет чистым. Мама наивная, раз продолжает так думать.

Мы останавливаемся.

– Переодевайся, не буду тебе мешать. А затем спускайся. Мы будем праздновать ваш с Демидом переезд.

Это не праздник. Это поминки моей спокойной жизни.

Дальше – ад под одной крышей с Покровскими.

Нахлынувшая злость заставляет меня бросить Маринкины ботинки в дальнюю часть комнаты, чтобы они с грохотом врезались в стену. Легче мне от этого, конечно, не стало, но что-то светлое на душе появилось. Мама с Покровским хотят загнать меня в их дом? Отлично! Раз сейчас у меня нет другого выбора, значит, надо сделать все, чтобы он появился.

Подлетев к креслу, хватаю платье дурацкого розового цвета. Настолько розового, что даже пятилетка, глядя на него, скажет, что это перебор. Хотя… Ужасный, кислотный цвет полностью соответствует моему настроению.

Нацепив на себя все, что было куплено мамой, включая туфли, я решительно выхожу из комнаты, прислушиваясь к каждому шороху. Снизу слышны голоса. В кабинете Покровского кто-то ходит. Черт! Надо бежать. Уж лучше толпа незнакомых людей, глазеющих на меня, чем еще один разговор наедине с Вовчиком.

Мысленно я теперь только так его называть буду.

Вовчик – звучит не так устрашающе. Весело даже. А капля веселья только разукрасит мою жизнь.

– Твои вещи привезли.

Я резко разворачиваюсь, смотря на стоящего за моей спиной Демида. Ну, сейчас начнется еще один раунд, но уже с другим соперником. В первом меня сбили с ног и добили сверху за считаные секунды. Я даже сделать ничего не смогла. Но сейчас…

– И что ты с ними сделал? Порезал или замочил в отбеливателе?

Демид прищуривается, рассматривая меня с головы до ног. Его взгляд тут же меняется, когда он замечает мое платье.

На лице появляется какое-то подобие улыбки.

– Вот это… – направляет на меня указательный палец. – Я бы точно замочил в отбеливателе. Что за ужас?

– Не говори так, если не хочешь расстроить своего папочку. Его личный подарок.

Хоть я и отбиваюсь, пытаясь побольнее ударить, но с мнением парня согласна.

Ужас.

– Что тебе надо?

– Ничего. Помогаю дочери подружки моего отца спуститься вниз.

– Я и сама справлюсь.

– Пошли.

– Отстань.

Еще раз – Покровский не похож на того, кто будет мне помогать.

Без слов он берет мою руку и идет вперед. Гадство, мне становится спокойнее от его тепла. Это издевательство природы? Гормоны? Какого черта меня успокаивают прикосновения Демида?

– Ты знал, какие планы были у твоего отца относительно меня?

Чувствую, как пальцы Демида сильнее сдавили мою ладонь.

– Догадывался, – бурчит он в ответ.

– Нельзя было в открытую сказать мне об этом?

– Как мог, так и предупредил.

– Ты мне угрожал! – тяну его руку на себя, останавливая.

– С тобой по-другому не получается.

Несколько секунд мы просто стоим молча, а потом, как по команде, отдергиваем руки. Тепло исчезает, и становится как-то грустно.

– Твоя комната рядом с моей? – Не знаю, что творится у меня в голове, раз я смогла задать такой вопрос.

– Через стенку.

Я представляю, что какое-то время нас с Покровским будет разделять одна лишь стена, и… Замираю.

– Я не хочу здесь оставаться.

Демид не комментирует.

– И никогда не мечтала об этом. Я хочу продолжить жить своей жизнью подальше от мамы, от твоего отца, от… Подальше от тебя. Подальше от всего этого.

– Помочь вызвать такси?

– Куда? Куда я поеду? Мои вещи уже здесь. Ты сам сказал. Уверена, ваш дрессированный бугай позаботился о том, чтобы меня и близко к общаге не подпустили. Да и твой отец ясно дал мне понять, если я хоть пальцем пошевелю без его разрешения, то он мне этот палец оторвет.

– Он так тебе и сказал?

Демид не поверил.

Захотелось его стукнуть.

– Как думаешь, зачем он потащил меня в свой кабинет? О люстре поговорить? О цветочках? Хочешь, я скажу, кто твой отец? Не хочешь? Я все равно скажу. Он псих! Неадекватный, грубый, безжалостный маньяк. С ним в одном городе страшно находиться. В одном доме – тем более.

Ух, дышать даже легче стало.

Но я еще не закончила.

– Сегодня он меня просто предупредил. Сказал, если я что-то сделаю за его спиной, то потом буду жалеть об этом всю свою жизнь. Он и про все сплетни в курсе. Кстати, не знаешь, от кого он узнал? – Не жду ответ. Продолжаю: – Ему плевать, хочу я здесь оставаться или нет. Все равно. А я ничего не могу сделать. Куда я сунусь? Мне даже мама не поможет. А ты… А ты не имеешь права обвинять меня хоть в чем-то. Все, что со мной сейчас происходит, не мой выбор. Не смей меня за это ненавидеть.

– Сейчас я должен упасть на колени и просить прощения?

– Хотя бы перестань вести себя как придурок. Этого будет достаточно.

Какая-то сила заставляет меня сделать шаг вперед и приблизиться к парню.

– У меня и так проблем хватает. В универе не могу спокойно по коридору пройти, все начинают гадости выкрикивать. Меня как вещь привезли в этот дом. Моя одежда… Блин, я понимаю, что у всех бывают проблемы. И у тебя тоже они есть. Я читала новости. Но если ты на мне срываешься, чтобы хоть на кого-то выплеснуть свою злобу, то прекрати это. Я не груша для битья. Мне надоело выслушивать твои обвинения. Надоело!

Что-то в его глазах меняется.

Я не могу понять, что означает его новый взгляд, но, может, это и к лучшему. Наверное, и знать не стоит. Его значение мне точно не понравится.

– Ангелина! – выкрикивает моя мама, стоя рядом с лестницей. – Ты почему кричишь? Многие тебя услышали.

– Я просто…

– В этом доме кричать запрещено? – язвительно интересуется Демид, выходя из тени. Теперь и мама его видит. – С каких пор ты здесь командуешь?

Я ожидаю от себя приступа злости оттого, что Демид так разговаривает с моей мамой, но ничего не происходит.

В этот раз мне не хочется за нее заступаться.

Я прикусываю губу, пряча благодарную улыбку. Получается, Покровский только что меня защитил? И тогда, когда бугай меня схватил, тоже? А еще разбил чужой телефон. Это все было защитой?

– Мы спускаемся, мам.

Делаю шаг вперед, а затем разворачиваюсь.

– Сейчас я должна упасть на колени и слезно благодарить тебя? – почти цитирую слова Демида.

Его глаза сверкают.

– Ты мне ничего не должна.

Глава 10

Быстро сбежав по ступенькам, я оказываюсь рядом с матерью, которая, взяв меня под руку, уводит подальше от лестницы.

Вернее, от Демида.

– Все нормально? – спрашивает она шепотом, не оборачиваясь. – Еля, я очень хочу, чтобы мы все жили счастливо, но… Не связывайся, пожалуйста, с Демидом. Не скандаль с ним и не выясняй отношений. Этот парень, он… Боже, если честно, иногда я его даже побаиваюсь. Он не видит границ. Для него их просто не существует. Такому плевать на чувства других.

– Если все так, как ты говоришь, почему тогда парень сюда переехал? Не проще было бы не трогать его с места и оставить жить подальше от этого дома и от тебя?

– Я не имею права влезать в отношения отца и сына, – важно заявляет мама. – Вова хотел, чтобы мальчик переехал к нему. Давно хотел. Да и проще так будет, наверное. Здесь он под присмотром.

– Мы в тюрьме, что ли?

– Что ты говоришь? Нет ничего плохого в том, что мы хотим оградить своих детей от глупостей, которые они могут совершить. Вова очень сильно волновался, когда узнал новости о драке в клубе. Ты бы только видела его в тот момент. Сорвался и среди ночи поехал к нему.

Почему меня не удивляет тот факт, что Вовчику сразу же доложили о драке? Я еле сдерживаюсь, чтобы не вылить на маму все свое мнение о ее драгоценном Вове. Но вовремя останавливаю себя. И молчу я не потому, что этот мужик приказал мне не расстраивать маму, а потому что понимаю – слушать меня никто не будет.

– Ты готова? Сейчас все захотят с тобой познакомиться.

Когда мы входим в другую комнату, я первым делом отмечаю, что гостей стало больше. Все разбились по парам. Один только старший Покровский в одиночестве стоит у окна.

Он здесь.

Тогда кто был в его кабинете?

– А вот и мы! – весело кричит мама, – Знакомьтесь, моя Ангелина.

Конечно же, никто не побежал в мою сторону с протянутыми руками, чтобы поздороваться. Все кивали и молча разглядывали, как будто я какой-то музейный экспонат.

– Мам, неужели тебе и правда нравится, когда на тебя так глазеют?

– А ты думаешь, быть невидимкой на лавочке у фонтана мне нравилось? Это другой мир, Еля. Здесь другое общение, другие манеры, другие разговоры. – Она продолжает улыбаться, восхищенно смотря на присутствующих. – Я счастлива быть частью этого мира. Тебе нужно привыкнуть. Тогда все изменится.

– А если я не хочу привыкать? Если моя жизнь меня полностью устраивает и другая не нужна? – Глупо, но я все еще надеюсь, что мама сможет меня понять и прислушаться.

Я замечаю, как она в эту секунду морщится.

– Еля, оглянись вокруг. Посмотри на людей. Познакомься с ними. И обязательно присмотрись к тому симпатичному брюнетику, который рядом с Демидом стоит. Я заметила, что парень глаз с тебя не сводит. Если не ошибаюсь, это сын Аллы Рудовой. Вадим, кажется.

Мама все говорит и говорит, но я перестаю ее слушать. Замерев, разглядываю Покровского, который даже не смотрит в мою сторону. Не знаю, но почему-то его игнор вызывает во мне смешанные чувства.

– Значит, ты есть та самая Ангелина, о которой твоя мама сегодня весь вечер нам рассказывала?

Я переживала разговор с мамой, каким-то чудом у меня получилось оторвать от себя ее руку и выйти из комнаты, чтобы хоть немного привести дыхание в порядок, как меня и тут нашли.

Тот самый брюнет, который сын какой-то тетки, друг Демида, и вообще, он родился под счастливой звездой, в его гороскопе всегда стоит удача, и он такой душка, что мама бы съела его. Последнее – ее цитата.

– Она, – равнодушно отвечаю. – Тебя зовут Вадим. Твоя фамилия Рудов. Тебе двадцать один год. Ты любишь играть в теннис и в будущем собираешься занять кресло матери в какой-то там супер-мега-крутой компании по добыче чего-то там прибыльного.

Нет смысла делать вид, что мне ничего не известно о нем. Возможно, парня это отпугнет.

Этого я и добивалась.

В этом доме никому нельзя доверять.

– Ты знакома с моей бабушкой? – смеясь, парень одергивает края пиджака. – Только она может меня так отрекламировать.

Я качаю головой.

– Ты пришел сюда с бабушкой?

Не удивлюсь, если гости приходят к Покровскому всей семьей. По одному – опасно.

– Слава богу, нет. Иначе нас бы уже давно посватали.

Парень опять смеется.

– С чего бы?

– Бабуля всегда говорит, что мне надо искать девушку с добрыми глазами.

– И? – Я жду подвоха. В конце концов, Рудов дружит с Демидом. Подвох должен быть.

– У тебя добрые глаза. И еще кажется, что тебе грустно. А по словам все той же бабули, девушки не должны быть грустными.

Он со мной заигрывает?

Это настораживает.

Сильно.

Пытаюсь понять, чего добивается парень, но на его лице сияет всего лишь милая улыбка. И кажется, она искренняя.

– Значит, сейчас ты обязан спасти меня от грусти, развеселить, ведь иначе бабушка расстроится и откажется от любимого внучка?

Улыбка не только искренняя, но еще и заразительная. Не знаю почему, но смотря на то, как парень смеется, я сама захотела улыбнуться. Впервые за этот день.

– Если она узнает, что я не взял твой номер, то мне точно влетит. А это стремно – получить палкой по спине от женщины, которая едва достает мне до локтя.

Парень и правда высокий. И я частично согласна с мамой. Он вполне себе симпатичный.

– Уже бывали такие случаи?

– Еще нет, но угрозы неоднократно поступали. Может, ты пожалеешь мою спину и все-таки дашь свой номер?

– Не думаю, что хочу давать тебе его.

Вадим понимающе кивает.

– А я вот хочу, чтобы мой номер был у тебя.

– Зачем?

– Чтобы, когда в следующий раз тебе стало грустно, ты мне позвонила, и я рассказал бы тебе миллион других наставлений бабули. Клянусь, их столько, что ты до старости будешь смеяться.

Несколько минут я обдумываю его слова, а затем по привычке тянусь к карману за телефоном, и только потом до меня доходит, что на платье нет никаких карманов, а мой телефон остался в джинсах в комнате наверху.

Боже мой, чего я теряюсь? Маринка давно твердит мне, что надо с кем-то знакомиться, общаться, встречаться. Почему этот милый парень не может стать тем самым? Тем более он не похож на своего друга.

– Ладно. Записывай.

Рудов широко улыбается, когда я диктую ему номер телефона.

– Ангелина…

– Котова, – представляюсь я.

Парень даже не пытается скрыть свой хохот.

Его рассмешила моя фамилия?

Мы в детском саду, что ли?

– Представляешь, фамилия моей бабушки Кошкина. Это знак, Ангелина. Я напишу тебе завтра.

Мама появляется передо мной почти сразу же после того, как парень уходит. Все такая же веселая, с той же загадочной улыбкой на лице.

– Вижу, знакомство пошло тебе на пользу. Ты улыбалась. Как он тебе?

– Никак. Мы просто разговаривали.

– Ты дала ему свой номер. Это уже хорошо. Я рада.

Или я опять громко разговаривала, или же мама подслушивала.

Надеюсь, не второй вариант. Он ужасный.

– Все уже расходятся? – Я игнорирую ее радость. Делиться впечатлениями с ней точно не буду. Для этого у меня есть Марина.

Марина!

О, черт!

– Еля, ты куда?

– Мне надо позвонить.

– Но ты не можешь. Нам надо провожать гостей.

Я ее уже не слышу. На каблуках, перепрыгивая через ступеньки, несусь в выделенную мне комнату. Так, здесь направо. Потом… Какая дверь моя? Кажется, третья. Открываю дверь и включаю свет, чтобы тут же застыть на месте.

– Ты решила пожелать мне сладких снов, Котова?

Демид в одних трусах стоит около шкафа, демонстративно поворачиваясь ко мне.

Ошеломленная таким видом, я молчу и просто разглядываю парня. А у засранца хорошее тело. Хотя это понятно и тогда, когда на нем есть хоть какая-то одежда. Сейчас же ее почти нет, поэтому… Боже, я не могу заставить себя отвернуться.

«Уходи. Проваливай из этой комнаты!» – мысленно кричу на себя. А вслух говорю:

– Тебя там зовут. Просили передать, чтобы ты спустился.

Его челюсть напрягается.

С грохотом закрыв шкаф, Демид начинает надвигаться на меня.

– Хочешь здесь меня подождать? – спрашивает, останавливаясь в сантиметре от меня.

– Что? Нет! – Парень выходит первым. – Стой! Ты так пойдешь?

На минуточку, на нем лишь одно белье. Безусловно, вид шикарный и черный цвет подходит его… заднице? Ой, боже мой. О чем я думаю?

– Там же люди, – продолжаю я, стараясь не смотреть на Покровского. – Халат хотя бы накинь на себя.

– Тебе и правда кажется, что меня волнует, что обо мне могут подумать?

– Не знаю. Твоему отцу точно не понравится.

Ага. А так как Демида никто не просил спуститься, получается, я его жестко подставляю.

– Зато нравится тебе, – самоуверенно заявляет он. – Очень нравится.

В горле все тут же пересыхает.

– Поторопись, – рычу сквозь зубы. – Тебя ждут.

Если Покровскому и достанется от отца, то меня муки совести точно не коснутся.

Наоборот, я стану чуточку счастливее.

Интуиция подсказывает закрыть дверь на замок. В первую очередь именно это я и делаю, оказавшись в комнате. Мысль о том, что парень в трусах решит отомстить, не покидает меня, поэтому на всякий случай я передвигаю кресло к двери. Теперь Покровский точно меня не достанет. Радостно выдохнув, тянусь к телефону и пишу сообщение подруге.

«Марин, где ты?»

Подруга отвечает спустя секунду.

«У своих еще. Меня заставляют играть в прятки и делать вид, что я не вижу малышню за шторкой. У тебя все нормально?

Ты не возвращалась в общагу?

Нет.

Следом еще одно сообщение.

«А ты где?»

Стоп! Тогда какую девчонку должен был остановить бугай Вовчика?

«У Покровских. Потом все расскажу».

«Ок. Покажи им когти, Котова».

Я точно знаю, что Марина в этот момент кровожадно улыбается.

Услышав шаги за дверью, я отбрасываю телефон в сторону, на цыпочках передвигаясь по комнате. Несколько минут прислушивалась к шорохам, но дверь так никто и не выбил.

Пронесло.

Стук в дверь я слышу только на следующее утро. Тихий, осторожный. Я даже не дергаюсь, точно зная, что за дверью стоит мама. Вскочив с постели, отодвигаю кресло в сторону, пропуская женщину. Что меня удивляет, так это ее вид. Обычно она до обеда ходила в халате, говоря, что, пока она не переоденется, новый день не наступит, но сейчас… На часах восемь утра, а мама уже при полном параде. Волосы уложены, на лице макияж, платье мало чем отличается от вчерашнего. По красоте: все десять из десяти.

– Ты стала рано просыпаться?

Я вновь сажусь на кровать, смотря на то, как мама скрещивает руки на груди. Она не заявилась с криками ко мне вчера, когда Демид спустился к гостям почти голый, получается, крик начнется прямо сейчас.

– Выспалась.

– Злишься на меня за то, что я не спустилась?

– Я рада, что ты не спустилась, – неожиданно говорит она. – Демид вчера такое шоу устроил. Позорище. Я счастлива, что хотя бы мой ребенок вел себя достойно.

Я сглатываю, услышав похвалу в свой адрес.

Как-то гадко на душе становится.

– Мам, это я…

– Ты только представь, он наплевал на отца, на меня и вышел к гостям в одних трусах. Что он хотел доказать? Что вообще творится в голове этого мальчишки? Бедный Вова. За что ему это все?

– Ой, да ладно тебе, – шутливо начинаю я. – Ничего страшного же не случилось. Ну увидел твой высший свет трусы Демида. Ну поглазели они. Поверь, им понравилось. В следующий раз только за этим и будут к вам в гости приезжать. Расслабься. И жди гостей.

– Еля, не связывайся с ним, – слишком резко говорит она. – Я всю ночь об этом думала. Не хочу я, чтобы ты под его влияние попала.

– Э-э-э… А как же твои слова про семью? Совсем недавно тебе хотелось, чтобы мы с Покровским братом и сестрой стали. Что изменилось? Нижнее белье твои планы перечеркнуло?

Мне вдруг становится смешно.

– Мне не хочется, чтобы о тебе плохо говорили. Ты же моя спокойная девочка. Мой ангелочек. Сколько помню…

Ангелочек.

От этого слова становится тошно.

Но раздражает меня не само слово, а тот человек, из-за которого меня стали все так называть.

– Знаешь, я и не собиралась связываться с Демидом, – перебиваю ее. – Он псих. Как я тебе всегда и говорила. Ненормальный, грубый, психованный…

Какой-то шорох заставляет меня повернуть голову и застыть, увидев перед дверью Демида. Почему я не подумала закрыть дверь? Когда наши с ним взгляды пересекаются, я сглатываю, натягивая на себя одеяло.

Его челюсть напрягается. Кажется, я даже услышала, как он щелкнул зубами.

Как бы мне хотелось хоть что-нибудь сейчас сказать ему. Но я не могу. Все лицо онемело.