Текст книги "Сводный враг (СИ)"

Автор книги: Алёна Снатёнкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)

Состояния хуже – просто не может быть. Или может… Оно было, когда мама была замужем за Покровским. Тогда какого черта я сейчас готова провалиться сквозь землю, раз уже прошла через все круги ада? Горская – дура. И я буду такой же, если ее слова меня зацепят.

– А ты с какой целью интересуешься? – спрашиваю, зачем-то продолжая смотреть на Демида, который, увидев друга, вышел из машины. – Студенты надоели, решила познакомиться с кем-то постарше? На дедушек потянуло?

Но меня уже никто не слышал. Все снова развернулись к Покровскому и наблюдали за тем, как к нему подошел Денис, что-то сказал, а затем парни развернулись и посмотрели прямо на нас.

У меня волосы под шапкой встали дыбом от этого взгляда.

Моя проблема была в том, что Покровский точно смотрел на меня, продолжая выслушивать друга.

Он не должен смотреть!

Я не хочу!

– Лиза, он на тебя смотрит! – доносится до меня голос одной из свиты.

– На кого тут еще смотреть? – самодовольно заявляет она, смотря на меня уничтожающим взглядом.

Марина подхватывает меня под руку и тянет назад.

– Пойдем домой. Этих куриц будем рубить ночью.

Я улыбаюсь. Впервые за последние несколько минут.

Уйти сейчас – это не побег. Это единственный шанс сохранить себе нервы.

Не оглядываясь, мы идем в сторону ворот.

– Ангелина! – выкрикивает кто-то за моей спиной.

Не знаю, сколько девушек с таким именем сейчас стояло на улице перед крыльцом универа, но я точно знала, что обращались именно ко мне.

Я заставляю себя продолжить идти, но ноги перестают слушаться, и я оборачиваюсь. Марина вопросительно смотрит на меня, а я в ответ способна лишь пожать плечами.

Покровский стоит все там же, но у меня и сомнений не возникло, что это именно он прокричал мое имя. Только его голос способен вызвать дрожь в моем теле. А я в этот момент дрожала, и никакие молитвы не помогут мне унять эту дрожь.

Интересно, что ему надо?

Чего добивается, выделяя меня?

На площадке сразу же становится шумно. Голоса не смолкают. Все пялятся в нашу сторону. Горская дышит так громко, что ее будет слышно в соседнем городе.

Мысленно я готовлюсь к следующей атаке, точно не зная, хватит ли у меня сил, чтобы отбиться.

– Подруга… – Марина толкает меня в правый бок. – А это не по твою душу крик?

– Ты серьезно? С чего бы Покровскому меня звать?

Марина смешно жмурится.

– Я бы предположила, что он взглядом выцепил тебя одну из толпы и тут же влюбился, но вариант отпадает, потому что у тебя на лбу имя не написано.

– Бредовый вариант.

– Слушай, наверное, надо что-то предпринять. У меня мороз по коже от этих взглядов. Спорим, что сейчас с нас мысленно снимают кожу?

– Даже думать об этом не хочу.

Потому что становится страшно и жутко.

Липатова наклоняется к моему уху.

– Весь универ сегодня гонялся за Покровским, а он даже не здоровался. В конце дня, о чудо, говорит и зовет тебя. Котова, меня до чертиков это интригует, но Горская сейчас точно хочет откусить тебе голову. Поэтому нельзя просто так стоять.

Я сильнее натягиваю шарф на лицо, будто это поможет мне скрыться. Наверняка мое тело опознают именно по нему. И убийцей будет не Горская. Эта стерва умеет только запугивать, как сегодня, например. Бить по больным точкам – вот ее фишка. Покровский – мой настоящий враг. Непонятно, что он задумал, но вряд ли что-то хорошее.

Марина сильнее сжимает мою руку, и эта поддержка бесценна.

– И что делать? – вопросительно смотрю на подругу.

– Честно? Я не знаю.

Ну почему именно сейчас Марина не может что-то придумать? Ее мозг каждый день генерирует миллион идей, но в самый важный момент происходит сбой в системе.

И тут происходит то, чего я совсем не ожидала. Даже в самом страшном сне такое не приснится. Покровский делает первый уверенный шаг в мою сторону, и все, как по команде, освобождают ему дорогу. Когда он проходит мимо Лизы, та пытается с ним заговорить.

– Демид! – томно выдыхает она. – Я хотела спросить…

Полный игнор в ее сторону, и кажется, я даже успела разглядеть то, как она покраснела.

И меня это удивляет. Откровенно говоря, Горская в его вкусе. Демиду всегда нравился именно такой типаж девушек. Красивые, легкодоступные, глупые дуры, которые могут заткнуться, когда им скажешь. Стоп-стоп-стоп! О чем я думаю, вообще? Мне плевать, какие телки нравятся Покровскому. Пусть любую использует в своих целях, лишь бы меня не трогал.

– Жесть!

– Ты это видишь?

– Она такая стремная!

– А это правда, что Лиза сказала про ее мать?

– Я не удивлюсь, если так все и есть.

Отовсюду разносились голоса, и я до боли кусала губы, чтобы не разреветься от нахлынувшей обиды. Покровский все это слышит и, возможно, ликует у себя в душе, но большей радости я ему не доставлю.

Моих слез он больше никогда не увидит.

– Хочу подвезти тебя, – говорит он, останавливаясь в метре от меня. То, как он смотрел на меня при этом, лишний раз доказывало – Покровский любит приказывать, отказов он не терпит.

– Ангелина!

Когда Демид произносит еще раз мое имя, я почти подпрыгиваю. Он не должен со мной разговаривать. С кем угодно, но не со мной.

Тогда что он вытворяет?

– Зачем? – довольно резко переспрашиваю у него.

– Я так хочу.

Маринина рука сжимается так сильно, что мне становится больно. Само собой, подруга не понимает, что происходило на ее глазах, но из-за своего шока она сейчас сломает мне руку.

– Ей больно. Отпусти!

Судя по тому, как взгляд Покровского был направлен на Липатову, обращался он к ней.

– Ой, прости! – Марина отдергивает руку, с открытым ртом продолжая глазеть на Демида. – Я не хотела сделать ей больно.

Я это знаю, и она об этом знает, не было смысла оправдываться. Возможно, ей просто не хотелось, чтобы у Покровского сложилось неверное впечатление о ней. Она ведь так хотела с ним встретиться.

В следующую секунду меня отрывают от подруги и за руку ведут к машине. Начать вырываться, чтобы еще больше себя опозорить? Нет уж – я пас. Уж лучше пройтись под лучами злобных глаз Горской и еще нескольких гиен, чем выставить себя неуравновешенной истеричкой.

– Я тебе потом наберу, – обращается Демид к другу, который старается даже не смотреть в мою сторону. Головой понимаю, что у Щербакова какие-то проблемы со мной. Только не могу понять, какие именно.

Поэтому Денис молча кивает, а Покровский, отпустив мою руку, открывает дверь, пропуская меня.

Изумленная происходящим, я не сразу чувствую, как сильно дрожат мои руки. Все это время я не возмущалась и не спорила. Знала, что криком себе не помогу. Но, как только дверь рядом со мной захлопнулась, меня накрыло. Мысленно готовилась к битве, параллельно наблюдая за тем, как Демид обходит машину и занимает водительское сиденье.

– Чувствую себя клоуном, – сухо говорит он, сигналя, чтобы все разошлись.

Удивительно, но первый раз в жизни я была с ним согласна.

Студентам сегодня будет о чем посплетничать.

Я даже не смотрю на парня. Отвернувшись к окну, боковым зрением замечаю Горскую, которая, направив телефон в нашу сторону, злобно улыбается. Если бы она сегодня меня не разозлила, то сейчас я бы ей мысленно посочувствовала. Никому не понравится, когда тебя динамят при сотне свидетелей. Но, немного успев понять эту девчонку, могу сделать вывод, что отворот ее не остановит. А еще… Мне теперь чаще придется оглядываться по сторонам, чтобы сбоку ничего не прилетело в глаз.

И это умозаключение начинает меня злить. Из-за глупого поступка Покровского у меня появились враги.

– Ты хоть понимаешь, что натворил?

– Проехал на красный.

– Это месть такая? Натравить на меня ту, которая тебя хочет, чтобы самому руки пачкать не пришлось? До тебя доходит, как это все мерзко? – яростно выкрикиваю я.

– Я понятия не имею, о ком ты говоришь, – бурчит он не оборачиваясь.

Черт возьми, как же хочется треснуть ему по башке.

– Даже не думай, – предостерегающе заявляет он, а мне холодно становится от ледяного взгляда его голубых глаз.

– Умеешь читать мысли? И куда ты меня везешь?

Если Покровские не переехали, то их дом в другой стороне. Общежитие тоже, но я сомневалась в том, что Демид знает, где я живу. Так куда? Я оглядывалась по сторонам, пытаясь это понять, стараясь не показывать парню, как я напряжена. Но одно его присутствие рядом и то, что я оказалась в этой машине, меня убивало. Ломало на части. Я даже смотреть на Покровского не могла. Злость творила со мной какие-то ненормальные вещи. То, как он уверенно вел автомобиль… Черт, у меня дрожали губы. И это не от холода. Я пыталась убедить себя в этом, но не вышло.

Все дело в Демиде.

– Я хочу узнать… – Демид смотрит с вызовом. – Какие цели ты преследуешь? Чего добиваешься?

Я не сразу понимаю, что он имеет в виду, а когда смысл его слов доходит до меня, с шумом втягиваю воздух.

– Хочешь сказать, что я сама спровоцировала Горскую унизить меня перед всем универом? – Внутри меня все закипает.

– Мне плевать на ваши разборки. Меня интересует, зачем ты пытаешься меня выследить?

– Ну, начнем с того, что выслеживать я тебя не собиралась. Без понятия, откуда это взялось. А еще… Тебе на эту стычку плевать. Поздравляю! Ты, как обычно, в шоколаде. Но из-за твоего поведения теперь у меня будут проблемы.

– Твои проблемы меня не касаются! – рявкает он. – Разбирайся с ними сама. И перестань вынюхивать, где я появлюсь. Не знаю, на что вы с матерью рассчитываете, пытаясь разозлить меня, или вам просто нравится это делать, но предупреждаю: увижу тебя где-нибудь за пределами универа, ты пожалеешь.

Господи, как же смешно.

– Да с чего ты вообще взял, что я за тобой следить собираюсь?

– Ты сама об этом кричала. Щербаков сзади тебя стоял и слышал, как вы про клуб разговаривали. И не только про клуб, кстати. Еще и затронули тему мужиков твоей матери. Собиралась и про отца моего рассказать?

У меня перехватывает дыхание.

Я не верю, что он и правда мог так подумать.

– Да, Покровский, я всем хочу рассказать, что моя мама была замужем за твоим отцом, потом он ее выгнал, а сейчас они опять вместе. Конечно, я хочу, чтобы все об этом узнали. Пусть все будут в курсе, что ты мой сводный братишка, нас многое связывает, чтобы все стервы универа меня ненавидели и потом позорили перед толпой. Я мечтаю об этом, клянусь.

Демид ухмыляется, и это доказывает, что в мой сарказм он не верит и верить не собирается.

– Ну ты и придурок.

– Я?

– Ты! Неужели так сложно представить, что мне все равно на тебя, на твоего отца, на вашу семью и на вашу чертову фамилию?

– Тебе не плевать на деньги этой семьи.

Это уже слишком. Больно, обидно и… Я не хочу больше ничего слушать.

Машина продолжает ехать, но я все равно тянусь к ручке, чтобы поскорее выбраться из этого ада. Плевать на последствия, я выпрыгну.

Покровский хватает меня за плечо, прежде чем я открываю дверь.

– С ума сошла? Заканчивай вести себя как истеричная идиотка.

– Отстань от меня! – кричу, а у самой слезы на глазах. Долбаная реакция на стресс. – Слышишь? Отстань от меня. У меня все было хорошо, пока ты опять не появился. Никто меня не трогал, никто не оскорблял и никто не выставлял меркантильной дрянью.

Всхлипываю, пытаясь заглушить в себе ту обиду, которая выжигала душу.

– Отстану, когда пойму, как так получилось, что Котовы опять влезают в мою семью.

Он меня не слышит.

– Я не знаю! Мама не рассказывала, что снова встречается с твоим отцом. Я узнала об этом, когда мы в ресторане с тобой столкнулись.

– Издеваешься? Он месяц назад оплатил твой летний отдых.

– Я его об этом не просила. Даже не знала.

Что?

Месяц?

– Тебе и не надо было просить лично его. Достаточно передать просьбу через свою мать.

Он не знает меня и не знает, какие у нас с мамой отношения. Его обвинения злят до хрипоты. Поэтому мне хочется отомстить. Если его так сильно беспокоит то, что я просунула руку в кошелек его семьи, то пусть его разорвет от злости.

Хватит реветь, пришло время отбиваться.

– Так все и было! – придя в себя, говорю вслух то, что от меня хотят услышать. – Я все через маму провернула и еще попросила, чтобы она и за подругу мою замолвила словечко. Твой папа же такой душка, не смог отказать. Круто, да? Потом хочу машину попросить. И квартиру. Обязательно нужна квартира. Когда мы с мамой оставим вас без денег, нужно же будет иметь свой уголок. Правильно же? Ну, теперь ты доволен?

Вместо того чтобы радоваться, Покровский сильнее сжимает руль.

– Чем я должен быть доволен?

– Тебе же хотелось именно эти слова услышать. Ты их услышал? Что дальше?

Отвернувшись от парня, я снова оглядываюсь по сторонам. Черт возьми, где мы? Этот район выглядел так, будто его веками проклинали.

– Дальше? Дальше я хочу услышать правду.

– Ты ее уже слышал и не поверил. Но я повторю: не ты один хочешь, чтобы этот брак не состоялся. Веришь или нет, но меня пугает сама мысль о том, чтобы снова стать частью вашей семьи. Быть твоей сводной сестрой – самое худшее, что случалось со мной за всю жизнь.

Наконец машина останавливается напротив какого-то развалившегося продуктового магазина, и я не могу понять, радуюсь ли я, что мы перестали ехать, или меня это до чертиков пугает.

– Не пытайся выловить меня за пределами универа.

– Тогда уезжай из города. Я не собираюсь сидеть дома только потому, что, если мы когда-нибудь столкнемся, ты откусишь мне голову, думая, что я специально тебя выслеживала.

Покровский морщится.

– Я вообще о тебе не думаю.

– Тогда какого черта ты ко мне цепляешься? Какого черта называешь мое имя при всех? Какого черта сажаешь в свою машину? Отстань от меня. Больше не подходи! Мне и так теперь придется отбиваться от идиоток, которые на тебя глаз положили. Горская только с тобой будет беззубой милашкой, меня же она…

– Да плевать мне на твою Горскую.

Она не моя.

Но меня обрадовало то, что Покровскому на нее плевать.

– Ей на тебя не плевать, поэтому держи ее подальше от меня. Понял? Иначе я и правда поддержу маму, чтобы она поскорее стала твоей мачехой. Если не хочешь, чтобы у тебя опять появилась сводная сестренка, придется сделать то, о чем я прошу.

Я вру, никогда в жизни я не захочу, чтобы мама втягивала меня в свои интрижки, но мне было необходимо хоть что-то сказать, чтобы Демид воспринял мои слова всерьез.

– Тебе пора! – сквозь зубы выдавливает он.

От удивления открываю и закрываю рот.

– Ты серьезно? Я даже не знаю, где мы.

– Выходи! Впереди автобус. На нем и уедешь.

Он не шутит.

– Ты – идиот!

Парень наклоняется и отстегивает ремень безопасности.

– А ты никогда не была моей сестрой. И никогда не будешь!

Не успеваю осмыслить, как уже оказываюсь на улице, крепко держа сумку в руках. Через секунду иномарка срывается с места.

Глава 4

Все следующее утро я трачу на то, что пытаюсь дозвониться до мамы, которая не спешит отвечать на мои звонки. Суббота. Двенадцать дня. Она или еще спит, или же намеренно меня игнорирует, догадываясь, о чем я хочу поговорить. А это значит, что вся та злость, с которой я вчера вернулась домой и которая не давала мне уснуть, остается во мне. Бросив телефон в сторону, пытаюсь переключиться на уборку комнаты, но меня хватает лишь на то, чтобы поднять сумку с пола и бросить ее на стул, потом я опять вспоминаю вчерашний день, и пальцы сжимаются в кулак.

Меня разрывало на части.

И две эти части воевали между собой. Одна кричала о том, что Покровского надо отправить в ад к его дружкам, ведь за то, что он сделал, должен ответить, но другая спокойно рассуждала, говоря, что Демид и его поступки не стоят того, чтобы доводить себя до нервного срыва. Тем более понятно же, что он не остановится, а у меня нет оружия, чтобы с ним бороться. За исключением одного – полный игнор.

В моих силах только игнорировать парня и всех тех, кто захочет поиздеваться надо мной.

И это умозаключение злило меня еще сильнее. Я поклялась самой себе, что больше никто не сможет меня обидеть. Обещала до последнего защищаться, а получается, что мне придется съесть все свои клятвы и обещания.

Ненавижу то, что со мной происходит.

Ненавижу то, что никак не смогу это исправить.

Как было бы здорово навсегда изолироваться в этой комнате, зная, что отсюда меня никто не достанет. Как же не хотелось в понедельник идти на занятия. Может, уйти на больничный? У меня стресс. Это веский повод для того, чтобы остаться на несколько дней дома.

Забросить учебу из-за Покровского? Скрываться от него? Кому станет легче, если я завалю сессию?

Меня никто не тронет, если я не буду давать им повода для этого. Если начну играть в прятки, проиграю, не успев воспользоваться своим оружием.

Покровский увез меня на своей машине на глазах у всех. Уверена, многие в нашей общаге видели все своими глазами. Наверное, поэтому мне было так сложно выйти из комнаты. Не хотелось видеть косых взглядов в свою сторону. Не хотелось убедиться в том, что за моей спиной будут шушукаться.

Я не люблю выделяться.

А Демид меня выделил.

И теперь приходится сталкиваться с последствиями. Я услышала голоса, когда подходила к общей кухне. Их точно было несколько. По спине пробежал холодок, когда услышала свою фамилию.

– И что он нашел в этой Котовой? Обычная серая мышь, которых много. Ни кожи ни рожи.

– Может, ему как раз такие и нравятся? Обычные, умные и спокойные. И зря ты так. Она довольно милая.

– Ой, не смеши меня. Ты слышала, что Лиза про нее говорила? Твоя милая Котова та еще дрянь. Со стороны только милой кажется, а сама с матерью мужиков делит.

Во мне бушевала смесь унижения и злости.

– Чушь несешь! Прям фу-у!

– Да я тебе говорю! Помнишь, мы с тобой ее мать видели? Сама подумай, почему мамашка на крутой иномарке гоняет, а дочка в задрипанной общаге живет? По-любому что-то между ними произошло. Или кто-то…

– Мы ничего не знаем.

– Мы знаем, что Покровский ее снял. Думаешь, они в его машине стихи читали?

У меня уходит несколько минут на то, чтобы переварить все мерзкие слова. Первое: мамина машина – это единственное, что осталось у нее после брака с Покровским. Не знаю, как у нее получилось ее забрать, но ключи ей принес какой-то двухметровый мужик, передав, чтобы больше не светилась. Второе, что было самым важным: Демид меня не снимал. Он наорал на меня и выкинул почти на обочине.

Не знаю, чем я себя выдала, но одна из девчонок, та, что пыталась меня защитить, замерла и, дернув подругу за руку, отвернулась к окну.

– Мама тебя не учила, что подслушивать нельзя?

Я молча включаю плиту и ставлю чайник.

– Не-а. Мы больше разговаривали о том, как оторвать кому-то язык, а затем замести все следы.

Девчонка выпрямляется и делает шаг назад.

– Кать, ты мне на ногу наступила.

Значит, разговорчивую стерву зовут Катей. Не знаю, для чего мне эта информация, но я стараюсь ее запомнить.

– Не пялься на меня. Я тебе не Покровский, чтобы ты так на меня смотрела.

Пытаюсь улыбнуться, чтобы хладнокровно ответить:

– Поверь, на него я смотрю по-другому. Катя!

Услышав свое имя, девчонка почему-то напрягается. Проходит секунда, потом она хватает в руки маленькую кастрюлю и выбегает из кухни. Ее подруга следует за ней, но останавливается в тот момент, когда я к ней обращаюсь.

– Спасибо, – тихо, но она услышала.

– Да не за что, – пожимает плечами. – Я ничего не сделала.

Я киваю и отворачиваюсь, собираясь помыть кружку. Я уже передумала пить чай, но мне было нужно хоть чем-то занять свои руки.

– Слушай… Ты не обращай внимания на этот пост в инсте. Те, у кого мозги есть, не поверят, а другие… Ну, они уже без мозгов, поэтому пофиг на них.

За спиной раздаются шаги, и я понимаю, что девчонка уже ушла, а я не успела переспросить, о каком посте шла речь.

Проходя по коридору с горячим чайником в руках, я увидела, как дверь одной комнаты открылась и из нее вышел улыбающийся Щербаков. Стоило ему только взглянуть на меня, как улыбка тут же исчезла с его лица.

– Судя по твоему виду, разговор с Демидом опять закончился взаимными оскорблениями, – навалившись на стену, говорит парень.

– Он успел пожаловаться? Как мило! Он плачется в твое плечо, а ты собираешь для него сплетни. Истинная дружба! – стиснув зубы, смотрю на друга Покровского.

– Только со мной не начинай. Мы с тобой прекрасно знаем, что вы бы все равно столкнулись когда-нибудь. Мне показалось, чем раньше это произойдет, тем лучше.

– А-а-а, значит, ты теперь у нас решаешь, кто, с кем и когда должен сталкиваться. Игра в сломанный телефон тоже входит в твои обязанности?

– Хочешь сказать, что не собиралась тащиться в клуб, чтобы его найти?

Что он, черт возьми, несет?

– Я никогда не собиралась его искать. Наоборот. Всеми силами старалась бы не попадаться ему на глаза.

Брови парня иронично выгибаются.

– Честно, я удивлен. Не помню, чтобы ты когда-нибудь пряталась от него.

Это он такой меня запомнил? Девчонкой, которая любит нарываться? На самом деле все было по-другому. Просто я давно усекла, что никто не должен знать, что творится у меня на душе. При каждом столкновении с Покровским я старалась держаться. Видимо, у меня это получалось.

– Ты меня не знаешь.

И вряд ли когда-нибудь узнает. Я этого не хочу.

– Я знаю достаточно.

Он ухмыляется.

– А-а-а, точно! Покровский постарался. Получается, он уже давно о твое плечо сопли вытирает? Слушай, да вы прям кореша. Циклы еще не синхронизировались?

Щербаков морщит лоб.

– Постарайся не нарываться на Демида. Ему и так дерьмово сейчас. Да и тебе… Я видел пост. Это только начало. Сама понимаешь. Девчонки не отстанут, пока будут знать, что вас что-то связывает.

– А теперь ты стал советчиком. Знаешь, Денис, хватай своего друга и держи его подальше от меня. И всех ваших будущих баб тоже прихвати. Мне все равно на вас, но, если достанете, терпеть не стану.

Покрепче сжав ручку чайника, оставляю парня с открытым ртом, шагая прямиком в свою комнату. Господи, да что там за пост такой, о котором знают все, кроме меня?

Хэй, парни. Не проходите мимо! Это сообщение только для вас! Сегодня я побуду в роли свахи. Я тут познакомилась с одним ангелочком, которому очень не хватает вашего мужского внимания. Не верите? Листайте карусель в ленте! Этому парню достаточно было только поманить ее пальцем, чтобы она тут же запрыгнула в его тачку и укатила в… Нет, не в ресторан. Ближе! Не верите, что все так просто? Вэлком в наш политех. С утра до вечера она здесь. Кстати, кто найдет ее страницу в соцсетях, от меня презент. Дерзайте!

Мой пульс ускоряется, когда я дочитываю последние строчки. Взгляд опускается на строку с комментариями. Их было больше трехсот. Открываю, и тут Марина выхватывает телефон из моих рук.

– Не читай бред идиотов.

– Ты читала?

– Нет и не собираюсь, – фыркает подруга, быстро убирая мобильный в свою тумбочку. – Заметила, сколько у нее ошибок в тексте? Вот точно дура!

То, что в тексте были ошибки, не самое ужасное из того, что я увидела.

– Горская пишет с ошибками! Теперь мне стало намного легче.

Закрываю глаза и падаю лицом на подушку. Зачем я вообще с ней связалась?

– Ель, только не вздумай принимать все близко к сердцу. Поняла? Я тебе запрещаю! Горская только этого и ждет. Чтобы ты сломалась.

– Да знаю я, чего она ждет. Не дождется. Все нормально. У меня просто шок. Скоро пройдет.

Наверняка этот пост максимум, на который способна Горская со своей свитой.

– Ну и отлично! Кто вообще читает эту курицу? Пять тысяч подписчиков, и сто процентов, все накрученные. Хочешь, я тоже в купальнике сфоткаюсь, на меня куча людей подпишется, а я их потом на Горскую натравлю?

– Не-а. Пусть живет.

Марина морщится.

– Да какой живет? Она этим постом от себя внимание отвлекает. Все заметили, что Покровский на нее даже не посмотрел. Черт, он мимо прошел и даже ухом не повел, когда она с ним заговорить попыталась. Это было классно!

Наверно, только это и было классно. Все остальное – полный отстой.

– Это кого-нибудь волнует?

– А то! Она же считает себя королевой. Лучшая из лучших. Все парни должны смотреть только на нее. Облом! Кстати, если ты захочешь поговорить о Покровском, то я…

Его фамилия меня напрягает.

– Ты выслушаешь. Я знаю, и спасибо тебе за это.

– Значит, не сегодня?

Конечно, Марине интересно узнать. И я ее понимаю. Сама бы спросила, случись с ней такая ситуация. Но ей придется подождать. Мое молчание Липатова правильно расценивает.

– Давай не будем о нем разговаривать. Просто знай, что он придурок. Этого достаточно.

– Но красивый. Согласись.

Ага. Этого не отнять.

– В твоем вкусе, – замечаю я.

– Не-не. Мне нравятся плохие парни. Такие дерзкие, резкие, самоуверенные. А Покровский не плохой, он проблемный. От таких хочется держаться подальше.

Пока я обдумываю ее слова, Маринин телефон вибрирует, и, схватив его, девушка вылетает из комнаты. Интересно, Демид читал пост? Блин, конечно, он его читал. Уверена, Щербаков и скинул ему ссылку на страницу Лизы. Так, мне плевать! Не буду я думать о…

Когда дверь с грохотом открывается и тут же закрывается с таким же звуком, я подпрыгиваю на скрипучем матрасе. Вижу, как блестят глаза подруги. Узнаю этот взгляд.

Липатова что-то узнала.

– Угадай, кто устроил драку в клубе? Машка звонила. Говорит, Покровский сцепился с каким-то чуваком, его с трудом оттянули. Блин, хорошо, что мы не пошли. Он реально проблемный.

Мне плевать.

Мне плевать.

Мне плевать.

Черт, почему драка Покровского меня так расстраивает?

Глава 5

В понедельник я периодически ловила на себе незнакомые взгляды, которые отовсюду были направлены на меня. Я была готова к такому, поэтому не обращала на них внимания, но, когда молодой преподаватель по философии несколько долгих минут пялился на меня с открытым ртом, я почувствовала всплеск паники.

Покровского я не видела. Утром, подходя к институту, оглядывала парковку, но знакомой машины так и не заметила, что означало, что день должен пройти хорошо. Но вместо радости я вдруг ощутила разочарование, которое больно сдавило грудь.

Не понимаю, почему меня не обрадовала новость, что мой день сегодня пройдет без Демида. Я всеми силами старалась не думать о нем, но сейчас хотелось просто посмотреть на него и убедиться, что в драке он не пострадал. Это мои самые идиотские мысли. Самое идиотское желание. Я это понимала, но ничего не могла с собой поделать.

– Ангелочек, хочешь, я тебя прокачу?

Белобрысый тип похлопал по своим коленям, языком облизывая свои мерзкие губы.

– На ручнике прокатись, придурок.

Маринка хватает меня под руку, а любителю гонок показывает средний палец.

– Все нормально?

– Лучше не бывает, – убедительно киваю. – Озабоченные идиоты меня не волнуют.

– Ну и правильно! – Затем подруга оборачивается и кричит: – Озабоченные идиоты никого не волнуют, кроме их мамочек!

Парень что-то бормочет в ответ, но после крика Липатовой все в коридоре зашептались, поэтому его слов я не услышала.

– Так-с, у Карасева мы отпросились, можем валить отсюда, – говорит Марина, подталкивая меня к лестнице. – Давай в пекарню только забежим. С утра мечтаю о той булочке с шоколадной крошкой.

– Не могу. Шустрова же просила цветы поливать, пока она в отъезде. – Отдаю номерок, забираю свою куртку. – А я там четыре дня не появлялась. Зоя меня прикончит, если ее растения завянут.

Вся крутость таких просьб была в том, что, полив цветы, я могу расслабиться и полежать в огромной ванне. В нашей общаге такого добра отродясь не было. Зоя – мамина старая подруга, но между собой они уже давно не общаются. Меня их вражда не затронула, поэтому по возможности я и забегаю к Шустровой на чай.

– Хорошо! – кивает подруга. – Но в следующий раз возьми меня с собой. Я тоже хочу в джакузи поваляться.

Чем дальше я отходила от университета, тем лучше себя чувствовала. Не сказать, что меня сильно расстраивало поведение некоторых идиотов, но все равно было мерзко стать объектом насмешек. Несмотря на мороз, приняла решение идти пешком. Тем более здесь идти-то всего ничего. Уже минут через двадцать, когда подхожу к нужному дому, мой взгляд цепляется за знакомый профиль.

Покровский, будто почувствовав, что за ним наблюдают, засунул руки в карманы брюк, опираясь на дверь машины. Если его взгляд не переводится, как «Я хочу тебя убить», то я не знаю, как его еще перевести.

Может, я адресом ошиблась?

Я оглядываюсь. Не ошиблась.

– Скажешь, что я тебя преследую?

– А ты преследуешь?

Черт, он не должен на меня так смотреть. Черт, я не должна так на него реагировать.

Это дико и ненормально. Покровский меня ненавидит, я ненавижу его в ответ. Боже, так почему у меня дыхание перехватывает, стоит только на него посмотреть? Он же… Псих. Самоуверенный, циничный, сексуальный псих. Я должна очнуться.

– Дай пройти.

– Судя по тому, куда ты направляешься, нам в одну сторону, Котова.

Только не это.

Может, все-таки ошиблась?

Когда Демид открывает дверь, я продолжаю идти за ним. Мы сейчас же разойдемся. Мне необязательно подниматься на лифте. Шестнадцатый этаж. Я с легкостью смогу дойти пешком.

– Какой этаж?

– Я не поеду с тобой в одном лифте. – Подхожу к перилам и смотрю вверх. О боже. Сама – не дойду. – Ты поднимайся. Я подожду.

Покровский фыркает, закатывая глаза.

Я стараюсь его игнорировать.

Не получается. И я не выношу себя за это. За то, что продолжаю разглядывать парня, хотя должна уже была бежать вверх по лестнице. За то, что прикусываю губу, когда вижу узор на шее. Раньше у него было всего две татуировки. Две маленькие надписи на сгибе локтя. Сейчас же… Сколько новых появилось за то время, что мы не виделись?

Господи, Ангелина, о чем ты думаешь?

– И давно ты живешь в моем доме? – вырывает меня из потока мыслей раздраженный голос.

Он думает, что я здесь живу?

О боже!

– А что? Мне нельзя здесь жить?

– А тебе опять хочется жить рядом со мной? Понравилось?

– Если бы мне хотелось снова пройти через подобное, то я бы поселились в местечке, где с одной стороны была бы психбольница, а с другой – кладбище. Теперь понимаешь, как я запомнила свою жизнь в вашем доме? Сплошной ад! Думаешь, захочу повтора?

Демид не отвечает.

Смотрит на меня долгим взглядом, от которого хочется укрыться. Или снять куртку. Мне определенно стало жарко. Не заморачиваясь на пустяках, я просто расстегнула молнию. Кажется, меня перестало волновать то, что он может обо мне подумать.

В тишине мы стояли несколько минут, и, когда двери лифта разъехались в разные стороны, я собиралась пропустить парня вперед, даже шаг в сторону ради этого сделала, но моргнуть не успела, как меня почти грубо затолкали в тесную кабинку.

– Ты со всеми ведешь себя как животное или только я удостоена такой чести? – интересуюсь я, когда, нажав на кнопку двадцатого этажа, Демид опирается на металлический поручень.

– На самом деле все зависит от самих людей.

– Я здесь не живу. Если ты об этом. Нажмешь на шестнадцатый?

Он жестом показывает мне сделать это самой.