Текст книги "Сводный враг (СИ)"

Автор книги: Алёна Снатёнкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 11 страниц)

– А для чего? – почти выкрикиваю я.

Стоп!

Он вышиб Демида из команды?

Это все он?

Но зачем так поступать с родным сыном?

– Чтобы вы все были вот здесь, – он сжимает пальцы в кулак, выставляя его вперед. – Чтобы вы все и шага не могли ступить без моего разрешения. Чтобы вы не смели меня позорить. Чтобы вы зависели от меня, а я…

– А ты возомнил себя хозяином? Богом? Кто ты такой? Сказать? Ты мерзкий, Покровский. Ты такой мерзкий!

Я вздрагиваю, когда слышу над головой мамин голос.

Она все слышала.

Ее всю трясет.

– Я не мерзкий, Виктория. Нет. Я столько сил и времени пустил на то, чтобы моя фамилия вызывала в людях уважение, чтобы люди меня боялись, чтобы все подчинялись. Я не мог допустить, чтобы кто-то все испортил. А твоя дочь…

– Не смей трогать мою дочь! – мама отталкивает его, хватает меня за руку и прячет за своей спиной. – Не смей даже говорить о ней.

– Мне нужна была покладистая жена, – с усмешкой продолжил он. – Ты подходила идеально. Лишний раз не открываешь рот, делаешь все, что тебе велено, не споришь. Идеально. Один изъян – она.

Ему и пальцем тыкать не приходится, чтобы показать, о ком он говорит.

Обо мне.

– Но и ее можно подправить.

Мама заносит руку вверх и со звоном бьет Покровского по лицу. Не ожидая такого поворота, мужчина вздрагивает, пошатываясь и прислоняясь к стене.

– Еля, иди в комнату! – приказывает мне она.

– Я тебя с ним не оставлю.

– Милая, пожалуйста. Я очень тебя прошу, сделай так, как я говорю.

– Мам.

– Да, Еля, мама здесь я. И я не хочу, чтобы моя дочь находилась рядом с таким существом. Иди. – В ее глазах такая уверенность, такая мольба, что мне приходится выполнить ее просьбу.

Я отхожу, но тут же останавливаюсь, когда Покровский начинает говорить:

– Виктория, приди в себя. Не забывай, что у всего есть последствия. Ты уверена, что готова к ним?

Мама засмеялась.

– Знаешь, что тебя ждет, Вова? – услышала я ее спокойный голос. – Одиночество. Ты будешь один. Всегда. До конца своей жизни ты будешь один. А ты этого так боишься. Я-то знаю. Я знаю все твои страхи. Трусливый Покровский, которого пугает сама мысль остаться наедине с самим собой. Еля!

Я захлопнула дверь.

Черт.

Что же делать?

Вдох. Выдох.

Вдох. Выдох.

Я не оставлю ее одну. Разворачиваюсь и открываю дверь, когда вижу маму перед собой.

– Ты же его не убила? – ляпаю первое, что приходит в голову.

– Что? Нет, конечно, – морщится она, проходя в комнату. Садится на кровать и смотрит в пол. – Еля, прости меня. Прости меня, пожалуйста.

На ее глаза наворачиваются слезы.

– Мам, не надо.

– Я так виновата перед тобой. Думала только о себе. Не видела, что происходит вокруг. Не видела, как ты страдаешь. Не хотела этого видеть. Я… Господи, я ведь знала, какое он ничтожество. Он уже показал себя. Тогда еще. Но я, дура, закрыла глаза и опять во что-то поверила. И еще тебя впутала во все это. Еля, доченька, пожалуйста, прости меня. Не послушала тебя. Ты предупреждала. Ты говорила. Ты не хотела.

Мама уже вовсю плакала, когда я, сев рядом, обняла ее за плечи.

– Успокойся. Не плачь. Все прошло. Как ты ему влепила.

Улыбка сама на лице появляется, когда вспоминаю этот шлепок.

– Мало ему. Я бы еще добавила, Демид помешал.

– Демид приехал?

Я стараюсь не обращать внимания на то, как сердце забилось в груди.

– Приехал, – кивает мама. – Затащил своего отца в кабинет. Не поверишь, но Вова испугался его. Глаза забегали. Что-то мямлил, но его уже никто не слушал.

Я вскакиваю на ноги, но мама хватает меня за руку.

– Не надо к ним идти. Пусть парень сам с ним разбирается.

Опускаюсь на кровать, сжимая пальцы. Дрожат. Хуже всего ждать чего-то. Я молюсь, чтобы все поскорее закончилось. Одновременно меня и будущее пугало.

Почувствовала, как мамина рука накрыла мою.

– Кажется, пришла моя очередь тебя успокаивать. Ничего с твоим Демидом не случится.

Я замираю.

– Я…

– Да знаю я все. Трудно было не заметить, как вы изменились. Что ты, что Демид. А еще… Решила я сегодня утром дочь свою разбудить, открываю дверь…

Вот блин.

– Так сладко спали. Об этом и хотела поговорить.

Ее глаза следили за мной.

– Злишься?

– На что? Что ты не рассказала? Милая, конечно, нет. Это полностью моя вина. Значит, я не стала для тебя тем человеком, с которым ты хочешь поделиться своими секретами. Но я стану. – Она сильнее сжимает мою ладонь. – Клянусь тебе. Я стану такой матерью.

Я закусываю губу и обнимаю ее. Крепко. Она так же обнимает в ответ и всхлипывает.

Но все резко прекращается, когда дверь открывается и на пороге появляется Демид.

– Ты как? – Он будто не замечает маму, подходит ко мне и опускается на колени. – Что он сделал? Что сказал?

– Ничего. Все нормально. Мама ему врезала. – С гордостью смотрю на нее. – Так долбанула, что он чуть не упал.

– Круто! – Демид улыбается.

– Я пойду собирать вещи, – говорит она, поднимаясь. – Еля, ты тоже начинай. Не хочу здесь надолго задерживаться.

– Я отвезу вас к себе. – Демид садится рядом со мной, не стесняясь прижимает меня ближе. – Собирайтесь, и поедем.

Мое сердце пропускает мощный удар.

– Спасибо, Демид. Не надо. Вернемся в свою квартиру. Начнем все с чистого листа. Да, милая?

Киваю.

Мама быстро уходит, закрывая за собой дверь.

– Переезжай ко мне! Давай жить вместе, – тихо шепчет мне на ухо Покровский.

Стоп. Что?

– Ты серьезно? – тихо переспрашиваю, продолжая настраивать себя на то, что мне просто послышалось.

Такого не бывает.

Так быстро – нет. Никогда.

Демид кивает.

– Я же говорил, что хочу просыпаться с тобой каждое утро.

Я вдруг ловлю себя на мысли, что мне страшно. Поэтому я очень сильно стараюсь, чтобы мой голос прозвучал как обычно.

– Наверное, если я сейчас скажу, что не хочу оставлять маму одну, ты мне поверишь, и мы закроем на какое-то время эту тему.

Он еще раз кивает, и я вижу, как напряглась его челюсть. Черт возьми, мне придется сказать то, что ему вряд ли кто-то говорил.

– Но я не хочу обманывать тебя и себя.

Сейчас я саму себя дико раздражала.

– Пока я не готова собирать по квартире твои разбросанные носки.

Демид морщится и затем улыбается. Уже хорошо. Осталось сгладить все неровности.

– Если серьезно: у нас даже свидания не было. Ты еще не провожал меня до подъезда и не ждал, пока я поднимусь в квартиру и махну тебе рукой из окна. А цветы… Конфеты… Ванильные сообщения перед сном. Если ты думаешь, что сможешь избежать этого, то у меня для тебя плохие новости, милый.

– Ты меня убиваешь, Котова.

– Уже передумал? Берешь свои слова назад?

Демид очень внимательно смотрит на меня, словно пытается заглянуть в самую душу.

– Нет. Я не передумал. Но если для того, чтобы ты была со мной, надо завалить тебя цветами и похабными сообщениями, то я готов ограбить парочку цветочных.

Я усмехаюсь.

– Вот твой отец удивится, когда будет твои СМС читать.

Демид тут же мрачнеет.

– Не понял.

– Мой телефон у него остался. Но если ты заберешь его, то я буду тебе очень благодарна. Пусть я и не смогу писать тебе в ответ что-то… кхм, похабное.

Вижу, как засверкали глаза Покровского на этом слове.

– Но зато я могу читать твое.

– Сейчас принесу.

Я сразу же напрягаюсь.

– Не уходи сейчас, пожалуйста. Останься со мной, пока я буду собирать вещи.

Демид, наверное, чувствует мое волнение, потому что в его взгляде я вижу понимание.

– Уже не можешь без меня, да? Признай это, и отсюда поедем сразу ко мне.

Я усмехаюсь.

– Боишься свиданий?

– Ладно! – встает он. – Хорошо. Если ты этого хочешь… Когда? Сегодня?

– Можешь забрать меня завтра, после пар.

Демид нагло улыбается.

Кажется, я влюбилась в эту наглую улыбку. Возможно, уже давно.

Глава 25

Я пропускаю Демида вперед, пока он заносит в квартиру очередной чемодан мамы. Их много. В нашей маленькой однушке становится слишком тесно.

– Ты когда-нибудь мог подумать о том, что будешь добровольно таскать вещи не самой любимой мачехи? Ой, еще и мои.

– Уже непохож на сводного врага? – ухмыляется он.

– Бывшего сводного врага, – поправляю парня. – У меня где-то есть тетрадка, где я записывала все прозвища, которыми обзывала тебя. Еще и мстить хотела. Но там все по-детски. Крыса под подушкой. Соль в чае. Зеленка в шампуне.

Кажется, он удивлен.

– Зеленка?

Я молча киваю. Да, это с возрастом я добрее стала, раньше я мечтала своими руками придушить этого типа, которого сейчас мечтаю поцеловать.

Хорошо, что мама занята своими делами и не видит нас.

– Я потом передумала. Не стала нарываться. За это ты бы меня… – Я замолкаю, когда Демид оказывается за моей спиной.

– Демид, можешь помочь? – их кухни доносится мамин голос. – Выкинь, пожалуйста, эти пакеты. Не знаю, сколько это все здесь простояло… Контейнеры за углом.

Я еле сдерживаю смех.

– По-моему, тебе стоит сходить.

– По-моему, тоже, – бурчит он мне в шею. – Как думаешь, Вика выпьет всю мою кровь за то, что я люблю ее дочь, или хоть немного оставит на поддержание жизни?

– Ой, вот это тоже можно выкинуть, – продолжала складировать пакеты мама.

– Всю, – обреченно кивает Демид, целует меня в макушку и идет за пакетами.

А я испытываю желание остановить его, прижать к стене и заставить повторить все, что он сказал.

За то, что я люблю…

Я рассматриваю спину парня с открытым ртом.

– Не скучай тут, пока меня не будет.

Резко придя в себя, хватаю Демида за руку.

– Скажи еще раз. Пожалуйста.

– Не скучай без меня.

Мотаю головой. Боковым зрением вижу маму, но не собираюсь из-за нее замолкать.

– Нет. Другое. Ты другое сказал.

– Я тебя люблю. Блин, Котова, это же и так понятно.

Мама ахнула.

Мое сердце шмякнулось на пол.

Покровский же чмокнул меня в нос и скрылся за дверью.

– Все-таки будет у меня руки твоей просить.

Насмешливый голос мамы вырывает меня из другой вселенной, где мне только что в любви признались.

– Ты все слышала?

Она кивает.

– Не хочешь его догнать и что-то ответить?

– Не знаю, – после паузы продолжаю я. – Надо?

– Милая, как же я могу тебе подсказать. Только ты знаешь ответ. Если готова – вперед. Нет – лучше не спешить. Скажешь потом. Если есть что сказать, – смотрит на меня и улыбается. – Точно есть.

Немного подумав, я остаюсь. Мне нравится, что у меня есть выбор. Нравится, что я могу сама решать, что делать. Ведь то, что я не ответила Демиду, совсем не означает, что он мне безразличен.

Мое молчание – месть за то, что он меня из машины выгнал.

Я не забыла. Злорадно улыбнувшись, бросаю всю стопку белья на диван и иду к маме.

– Как ты?

Мама садится на стул, оглядывая кухню.

– Знаешь, дышать легче стало. Я о многом успела подумать, пока вещи там собирала. Не хочу от мужика зависеть. Больше не хочу. И любовь мне эта не нужна. У меня есть ты. Я собираюсь пожить для себя и для тебя.

Я ничего не отвечаю, потому что сказать нечего. Мне казалось, что я еще никогда не видела маму такой решительной.

– Тогда давай разберем все вещи, а потом на ужин что-нибудь закажем.

– Ну уж нет, – поднимается со стула она. – Я сама здесь разберусь. Потом и ужин приготовлю. Сама. Возьму и приготовлю. А ты пока гуляй. Бери Демида своего, и езжайте.

– Но…

– Никаких но. Мальчик мусор выкинул. Уверена, для него это впервые. Он заслужил мое разрешение сводить тебя в какой-нибудь ресторан. Давай-давай. Собирайся. Он вернется, я скажу, чтобы подождал тебя.

Она подмигивает мне.

– Я быстро!

– Молодые и счастливые, – доносится до меня голос мамы.

Столкнувшись этим днем с отцом Демида, я и подумать не могла, каким будет этот вечер. В тот момент казалось, что мне конец, но нет. Оказывается, жизнь только начинается.

Через полчаса мы уже оказываемся в квартире Демида. Почему-то я не была удивлена тому, что он привезет нас сюда. Наоборот, мне хотелось узнать, как он жил до того момента, как старший Покровский заставил нас всех переехать в его дом.

Классно он жил.

Не сравнится с моей бывшей комнатой в общаге.

– И ты добровольно уехал отсюда? – говорю я после того, как, обойдя всю квартиру, возвращаюсь к Демиду в гостиную. – Меня бы даже твой отец не заставил переступить за порог.

Замолкаю, видя, как Демид изменился в лице.

– Прости. Не хотела вспоминать о нем, само как-то вылетело.

– Все нормально. Иди ко мне.

Помедлив, сажусь рядом с ним.

– Если все нормально, можно спросить?

– Конечно.

– Почему ты переехал к нему? Это из-за хоккея? Он пообещал вернуть тебя в команду, если ты переедешь?

Демид удивленно посмотрел на меня. Его руки напряглись.

– Не понял.

– Ты не знал? Черт.

Похоже, он в шоке.

– Он сегодня сказал, что это из-за него тебя выкинули из команды. Но я не совсем поняла. Была же драка. Во всех соцсетях об этом писали. Тогда не складывается.

– Я предполагал, что он в этом замешан. С придурком мы потом разобрались, но в команду мне все равно запретили возвращаться. Отец! – Демид хмыкает. – Ну конечно! Я думал, кто-то из моих парней подкинул Тимуру твое фото. Отец. Это его рук дело.

Чего?

– Фото? Мое?

– Тимур узнал о тебе и решил подколоть меня. Любовь без ответа и все такое. За это и получил. Я тогда на вратаря нашего подумал, он был в курсе тебя. А тут…

Неожиданно Демид начинает смеяться.

И со стороны это выглядит немного странно.

– Все нормально?

– Представил, как отец сейчас бьется головой об стол, поняв, что своими руками мне помог, – продолжает улыбаться, запрокинув голову. – Он был уверен, что я не смогу признаться тебе. Подсунул мне тот пост, чтобы меня точно отвернуло от тебя. Ошибка вышла.

– Но ты все равно переехал.

– Ага.

– Зачем?

– Чтобы быть поближе к тебе, – выдыхает он мне прямо в ухо, отчего я охаю. – Не хотел оставлять тебя с ними наедине, вспоминая наше прошлое под одной крышей. Да и было приятно знать, что нас разделяет всего лишь одна стена.

И тут я вспоминаю.

– Мама заходила в мою комнату и видела нас спящими.

О, нет. Я покраснела. Опять.

– Я знаю. Слышал, как она подходила к двери.

– И даже не попытался спрятаться?

– Котова, я столько лет о тебе мечтал. Думаешь, буду прятаться? Нет! Пусть все знают, что я тебя все-таки добился.

Губами он дотрагивается до моего виска и тут же пересаживает меня к себе на колени.

Ух.

– Я тут подумал…

– О чем же? – спрашиваю, прикасаясь кончиками пальцев к его виску.

– Что ты самое важное, что есть у меня. Только ты одна. Я был идиотом, когда боролся с этим чувством.

– Тут даже спорить не буду, – смеюсь, наклоняясь к нему. – А хоккей…

– Ты – важнее хоккея.

Я в шоке.

У меня сердце сжимается.

Наверно, это самое милое, что я слышала в своей жизни.

Чувствую, как слезы наворачиваются на глаза. Но плакать точно не буду.

– Ты вернешься в команду?

– Возможно, – протягивает он, проводя рукой по моему позвоночнику.

О боже.

Держись, Еля.

Только держись.

– Ты должен вернуться!

– Почему?

– Всегда хотела быть девушкой хоккеиста, – шепчу ему прямо в губы.

– Раз хотела…

Его губы прикасаются к моим. Сначала нежно, отчего у меня дыхание замирает. Затем жадно, заставляя меня услышать собственное сердцебиение.

Секунда, и я уже спиной чувствую диван, а Демид нависает надо мной, смотря на меня такими глазами, словно увидел какое-то чудо.

Но я знаю, как доказать ему, что никакое я не чудо. Что я обычная девчонка, у которой сейчас сердце остановится от переполняющих ее эмоций.

Я знаю кодовое слово, которое разделит нашу жизнь на до и после.

Поднимаю руки и тяну Покровского к себе. Близко. Никогда еще мы не были настолько близки.

И это расслабляет. Это разжигает пожар в груди. И правда жарко. И будет еще жарче.

– Я прихватила с собой шортики.

На мгновение Демид замирает надо мной, а затем очередное движение, и вот уже я сижу на нем сверху.

– Ты уверена? – хрипло переспрашивает он, наблюдая, как я приподнимаю край его футболки.

Киваю, прикусывая губу.

– Еля!

– Я тебя люблю, Покровский.

– Повтори.

Я закатываю глаза.

– Ты все слышал.

– Хочу услышать еще раз.

– Я. Тебя. – Делаю паузу, наблюдая за Демидом. – Нет. Не скажу. Надо было внимательно слушать.

Я резко тяну его футболку вверх, улыбаясь, когда Покровский помогает мне избавиться от нее.

– Вау! И ты скрываешь это под одеждой? Да как ты смеешь?

– Знаешь, я тоже передумал. Прохладно как-то. Надо одеться. Может, обогреватель включим?

– Ты прикалываешься? – возмущенно верещу я, возвращая свои руки на прежнее место.

Демид смеется.

– А ты ничего не хочешь мне сказать?

Вот же…

– Люблю я тебя. Люблю. Теперь мы можем сжечь твою одежду?

Я бы так и смотрела на него до конца следующего тысячелетия, но смотреть – уже мало. Чертовски хотелось большего.

– И мою тоже, – еле слышно продолжила я. Стеснения не было. Глупо стесняться человека, которого любишь.

– Тогда начнем с твоей!

Покровский широко улыбается.

– Хорошо. Мой бывший сводный враг.

Демид переплетает наши пальцы.

– Идеально. Моя Ангелина.

Эпилог

Пять месяцев спустя

– Котова, я все понимаю – сессия, переезд, офигенный Покровский, ты маму поддерживаешь, еще и на вождение пошла. Жизнь кипит, в общем. Но я на тебя скоро в суд подам. Ты пренебрегаешь нашей дружбой. Я уже и забыла, когда мы последний раз виделись за пределами универа.

– Ну, Марин, не обижайся. Закроем сессию и пойдем отмечать. Хорошо? Кино, кафе, походим по магазинам. Ты говорила, что хочешь на танцы записаться. Вот! Вместе будем ходить.

– А ты хоть помнишь название танцев?

Я улыбаюсь. Может, если я промолчу, Липатова не догадается, что у меня вылетел из головы наш прошлый разговор. Черт, да это было несколько месяцев назад. Спросите меня, что было вчера, и я не вспомню. Хотя… Вчера Демид забрал к себе домой первую часть моих вещей из маминой квартиры. Такое забыть сложно.

– Не помнишь, – слишком довольно ухмыляется Марина. – Когда там у Покровского день рождения?

– В июне.

И у меня осталось полтора месяца на то, чтобы выбрать подарок.

– Вот и сделаешь ему подарочек. Паренек в восторге останется.

Вижу дьявольский огонек в глазах подруги и замираю. Эх, надо все-таки узнать, что меня ждет. А то уже страшно стало, если честно.

– Я думала клюшку ему подарить.

Марина морщится.

– Клюшек у него много, а вот Котова – одна. Кстати, что там со следующей игрой? Не подумай, что я давлю, но если они продуют, то лишатся одного преданного фаната. Я с одной выскочкой в Сети поспорила. Большие ставки на кону, между прочим.

После Нового года Маринка стала поклонницей хоккея. Никакая игра в нашем городе не проходила без ее присутствия. По ее словам, это укрепляет нашу дружбу. На самом же деле ей просто нравилось глазеть на вратаря.

– Сама у Демида и спросишь. Он как раз после тренировки едет.

– Ага. Конечно. Так он со мной и поговорит. Закинет тебя в машину, и я даже рот открыть не успею.

Да-да, так он вчера и сделал. Схватил чемодан в одну руку, две сумки в другую, буркнул маме что-то вместо приветствия и укатил в закат. Правда, через минуту до него дошло, что меня в машине нет. Вернулся. Посмеялись.

Волновался, наверное.

Никогда его еще таким не видела.

– Привет.

– Ангелина, как ты?

– Приве-е-ет.

В коридоре становилось шумно. Я кивала всем в ответ, удивляясь, как за короткое время моя жизнь в универе изменилась. Никто уже косо не смотрит. Никто не подкалывает. Никто не хамит. Первое время меня все стороной обходили, но потом и это сошло на нет. Даже с Горской проблем больше не было. Подругами мы, конечно, не стали, но, когда сталкиваемся в коридорах, моргаем друг другу. Это у нас такое особое приветствие. Не мир, но и не вражда. По Маринкиным рассказам, Лиза начала с кем-то встречаться, и я даже была рада за нее. Искренне рада.

– Я тебе рассказать забыла! – вдруг заверещала над ухом подруга. – Я вчера Ковалева видела. Блин, вживую он выглядит круче, чем на фотографиях.

Тут я соглашусь с Мариной. Даже моя влюбленная в Покровского душа несколько минут поглазела на друга Демида.

– Губу не раскатывай, он уедет через несколько месяцев.

– Да? Эх, жаль. Сердце какой-нибудь девчонки будет разбито. В него же невозможно не влюбиться. Ладно, с этим все понятно. Измайлов все такой же красавчик? Или он тоже собирается покинуть нас?

– Ну, этого неугомонного на всех хватит.

Мы смеемся и за смехом не замечаем, как быстро пролетает время.

– Марин, мне бежать уже надо, – смотрю на часы. Демид, наверное, подъезжает. – Вечером обещала маме помочь.

– Уже завтра, да?

– Ага. Мама ужасно волнуется. Даже перед своими свиданиями так не переживала никогда.

– Оно и понятно. Свиданий у нее было много, а салон красоты она открывает впервые. И я тоже приду. Забей мне там самого крутого мастера с золотыми руками. Хочу себе шикарную укладку.

Когда мама сказала, что ищет помещение, я сначала не поверила. Знала, что она начала новую жизнь, научилась готовить, помирилась с лучшей подругой, а потом бац: «Милая, моя мечта сбывается». Тогда она и рассказала, что с ней связался человек Покровского-старшего, вручил ей внушительную сумму и еще письмо. Не знаю, о чем отец Демида писал, но мама даже прослезилась.

– Я как-то рассказывала ему, что мечтаю открыть свое дело, – говорила она. – Не думала, что он запомнил.

– Ты примешь его помощь?

– Думаешь, не стоит?

– Решать тебе.

Я перестала ненавидеть этого человека. Отпустила все обиды, решив, что они только разрушают меня. Все плохое надо отпускать. Оно не стоит того, чтобы держать его в себе. Пыталась донести это до Демида, который отказывался отвечать на звонки отца, но тот меня не слушал. Наверное, время еще не пришло.

Подождем.

Машину Демида я увидела сразу же, как только оказалась на улице. Странные ощущение накрыли меня, когда я увидела самого парня. Появилось чувство, что я могу летать. Улыбка сама с лица не сходила, пока я сокращала дистанцию между нами.

Мой Покровский.

Мой бывший сводный враг.

Теперь я летела к нему в объятия, забыв, как дышать.

– Я соскучился.

Обнимает так сильно, будто мы не виделись целую вечность.

– Я соскучилась.

И время будто замирает. Мы словно перемещаемся в другой мир, где кроме нас никого больше нет.

И это так сказочно.

– Демид, здорово!

– Билеты на матч еще остались?

– Чувак, ты красавчик. Смотрел последнюю игру – отпад.

Но в наш уютный мир часто вторгаются такие вот пришельцы.

– Сваливаем, – шепчет мне на ухо мой популярный парень. – Я тебе кофе купил.

Делаю глоток, довольно улыбаясь.

– Капучино. Без сахара. Кокосовый сироп, – комментирую, мечтательно вздыхая. Еще утром я об этом думала. – Я Рудова вспомнила.

– Чего? – фыркает Демид. – Какая связь?

– Во времена нашей с тобой вражды Вадим меня подкармливал. Кофе, булочки и прям с доставкой на пару. Босс – милый.

Повисает пауза. Длинная. Гробовая.

– Какой еще Рудов? – взрывается Демид, а мне от этого смешно становится. – Это я сопляка какого-то к тебе с пакетом отправил. Ты думала, это был Рудов? Боже! Ангелина!

– Ты?

Ой, теперь мне стало стыдно.

– Ты уже тогда был таким милым? – тянусь к нему, радуясь, что не успела пристегнуться.

– Я всегда милый, – бурчит себе под нос, но улыбается. – Мы уже можем ехать к нам домой или продолжим вспоминать Босса?

Мне кажется, невозможно еще сильнее любить этого человека.

К нам домой.

Это даже звучит круто. В реальности еще лучше.

– Домой. Поехали к нам домой. А потом к маме. Она просила…

Демид целует меня, и я забываю то, что хотела сказать.

– Сначала ты. Я всегда найду время, чтобы побыть с тобой, – шепчет он мне прямо в губы. – Ты – важнее всего. И всегда так будет, моя Котова. Всегда.