Текст книги "Личный призрак (СИ)"

Автор книги: Алена Маслютик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 23 страниц)

Лете стало так хорошо, так спокойно, что она блаженно смежила веки и глубоко вдохнула воздух, пропитанный ароматами трав, цветов, нагретой земли и свежестью близкой воды.

Открыла глаза, вздрогнув, непонимающе огляделась: вправо и влево тянулся пляж. Однородную желтизну песка разбавляли яркие пятна полотенец и пледов, кое-где разноцветными грибами торчали зонтики от солнца. Люди всех размеров и разной степени неприкрытости наслаждались заслуженным отдыхом. Дети, дорвавшиеся до свободы и простора, носились, поднимая босыми пятками маленькие песчаные бури и радужные пенные брызги. В воде виднелись головы-поплавки тех, кто предпочел плавать на глубине, а не дрыбаться на мелководье. Воздух наполнял гул голосов, сквозь который временами прорывалась музыка. Лета оцепенела, не до конца понимая, как тут оказалась.

– Хватит жариться, – раздался вдруг крик над самым ухом.

А потом чьи-то руки подхватили ее, не обращая внимания на слабые попытки сопротивления, перекинули, через мускулистое, пропеченное южным солнцем до золотисто-карамельного оттенка плечо, и куда-то потащили. Загорелая спина перед глазами, полоска темных плавок, задорный смех нескольких голосов, секундный полет, брызги, вода вокруг.

Лета дернулась вверх, стремясь вырваться и… свалилась спиной вперед с камня в озеро. Забарахталась, не сразу разобравшись где верх, где низ, наглоталась воды. Когда, наконец, вырвалась из мокрого плена и села, нервно хихикнула: вода едва доставала до пояса. Вот было бы весело в такой луже утонуть. Отфыркиваясь и откашливаясь, попеременно откидывая с лица мокрые пряди, недоутоплиница выползла на берег и огляделась. Ее падение, скрытое камнем, похоже, никто не заметил: маг так же читал, дети увлеченно ковырялись в земле.

– Да что за белиберда со мной происходит? – раздраженно проговорила она, поднимая глаза к небу, словно надеясь, что редкие облака сейчас сложатся в письмена, объясняя все происходящие странности. Так по крайней мере, она бы точно поняла, что окончательно спятила. Но небесная синь оставалась высокой и безмятежной.

– Может Ханара спросить? И что я скажу? Представляешь, мне кажется, я научилась спать в вашем мире, и даже видеть сны! А он такой: поздравляю, еще немного и станешь совсем нормальной! Хотя, может и вправду объяснит?

Лета, еще раз взглянув на детей, пошла в сторону лагеря.

– Ханар, знаешь? – начала она, но продолжить не успела.

Маг оторвался от книги с явным неудовольствием, но едва взглянув на Лету, буквально спал с лица, побледнел, взгляд его обжег яростью. Резкий взмах руки, и одеяло, мирно лежавшее справа от мага, взметнулось испуганной птицей, развернулось в полете и упало на донельзя удивленную девушку, укутав ее с головой, словно клетку со слишком говорливым попугаем. Вот только в отличии от него, Лета молчать не стала:

– Ты совсем с ума сошел? – возмущенный крик получился слишком тихий и мало разборчивый из-под плотной ткани.

– А ты, как я погляжу, последний стыд потеряла! – зло зашипел Ханар, уже стоявший рядом, не давая девушке выпутаться из шерстяного кокона.

– Да, что случилось? – тоже начиная злиться и не понимая, в чем виновата, спросила растрепанная девушка, которой удалось освободить хотя бы голову.

Ответить маг не успел, откуда-то с боку раздался наигранно обиженный голос Крима:.

– Ну ни себе ни людям! Такая нимфа выбралась из озера, с такими формами, обрисованными водой! А этот темный! Как истинный злодей! Даже я, старый солдат, не смог остаться равнодушным, а уж подрастающему поколению…

В ближайших кустах затрещали ветки, а следом раздался дробный стук удаляющихся шагов. До Леты начало доходить, из-за чего Ханар выглядел таким злым и одновременно смущенным. Почему отводит взгляд. Озерная вода, видимая в отличие от намокшего прилипшего платья, четко обрисовала силуэт. Да и стекая по лицу, рукам и ногам, частично делала девушку видимой для наемника. А уж Сою, для которого она и так часто не была невидимой, для фантазии вообще не осталось места.

Чувствуя, как ее накрывает волна смущения, Лета закуталась сильнее в одеяло и подсела ближе к костру сохнуть. И всякие странные сны тут же вылетели из головы.

Ханар уткнулся в книгу, но нет-нет, да бросал поверх края какой-то особо хмурый, недовольный взгляд. После пятого или шестого такого зырка, Лета не выдержала и ушла погулять, прямо в одеяле, который обернула на манер шали.

Брела вроде без цели, но оказалась на Старом тракте. Воздух над нагретыми за день плитами ощутимо дрожал, чуть искажая лес вдали. В теплом мареве роились стайки мошкары. Лета пошла вдоль дороги по траве, замерев на берегу озера.

– Дорога в никуда, – пробормотала Лета, поправляя одеяло, норовившее соскользнуть в траву, с любопытством вглядываясь в воду, которая была столь прозрачной, что дорога даже на глубине просматривалась очень далеко.

Водоросли так успешно притворялись травой, которая продолжала зеленеть по краям плит, что Лета не сразу заметила разницу. Иногда над трактом проплывали рыбы, блестя на солнце чешуей, взмахивая разноцветными плавниками. Причудливые тени скользили по дну, повторяя их движения. В такие минуты казалось, что это необычные птицы парят над землей.

Лета проследила за дорогой, пока она окончательно не скрылась под тощей воды, подняла глаза и вздрогнула. Сейчас, при свете дня, развалины далекой крепости четко выступали на фоне гор. Стена, окружавшая когда-то город, практически не сохранилась, лишь две башни, одна с громадной дырой по центру, упрямо тянулись к небу. А там за остатками каменной кладки, не смотря на яркое солнце, меж развалин струился густой туман, и редкие дома, с провалами окон проступавшие сквозь него, навевали уныние и тоску.

Лета поежилась, кутаясь в одеяло, и отвела глаза. Ей вдруг вспомнилось, как такая же дрожь ее пробирала вчера вечером. Повернувшись к лесу, она еще раз внимательно оглядела небосвод, но ничего не заметила. Небо как небо, без странностей.

А потом она вдруг осознала, что уже почти вечер, что еще пара часов, и солнце скроется за горизонтом. Не кстати вспомнилось, какие здесь бродят чудища в темноте, и пусть ее вряд ли кто-то попытается съесть, но в лагере у костра и рядом с Ханаром намного спокойней. К тому же «поводок» связи с магом начал тихо подрагивать, напоминая, что она отошла слишком далеко.

Еще раз поправиви одеяло, Лета побрела обратно.

***

Похоже, отсутствие ее никто не заметил. Первое, что увидела девушка по возращению, детей, которые выгребали из тарелок какую-то кашу, с такими довольными лицами, словно ели как минимум клубнику со сливками. Ханар же, на аппетит никогда не жаловавшийся, наоборот задумчиво ковырялся в тарелке, выводя на вязкой гуще кренделя и загогулины, которые практически сразу затягивались. Похоже, никак не мог отключиться от заучивания тетради.

Почему-то, от такой мирной картины, Лета разнервничалась. Похоже она ощущала себя после размолвок с Денисом, особенно когда была не права и не знала, с чего начать извиняться. Вот только с Ханаром они не ссорились, да и вины за случайно намоченное платье девушка за собой не видела, так с чего тогда странная нервозность и дрожь в коленках.

Поняв, что стоять на краю оврага так долго глупо, девушка все же спустилась.

– Привет, – не зная, что еще сказать, Лета протянула одеяло.

– Привет, – забирая одеяло, кивнул Ханар, – поможешь с сахарками? Их надо почистить, нарезать и посушить.

И указал на горку белесых камушков. Чародей явно больше не злился, а если и испытывал неловкость за вспышку ярости, то умело ее скрывал. Лета тоже успокоилась и, улыбнувшись, присела рядом.

– Я гляжу, дети выполнили и перевыполнили план!

– Ну, да, наверное, – усмехнулся маг в ответ и протянул девушке нож, – сейчас доем, и покажу, как чистить.

После ужина вчетвером, включая детей, уселись вокруг сахарок, сваленных в кучу. Канамэ и Лета очищали плотную, похожую на мандариновую и так же легко отстающую, кожуру, доставали чуть скользкую сердцевину, которая напоминала форме и цвету «зубчик» чеснока и был размером с небольшую сливу. Пахли они ванилью и медом. Сой и Ханар разрезали очищенный сахарки на тонкие пластинки и нанизывали на прутики, которые расставляли вокруг костра.

Когда количество чищенных и не чищенных сахарок сравнялось, Кан сморил сон, Сой крепился дольше, но и его скоро выгнали спать. Оставшееся фрукты дочищали вдвоем, в тишине, которая сначала совсем не тяготила Лету. А потом она начала ловить на себе задумчивые взгляды чародея, словно он что-то хотел и никак не решался сказать. Волнение пробудилось с новой силой.

Когда последние ломтики были нанизаны на прутик, чародей раскатал одеяло. Пожелав Лете, которая вернулась к резьбе по дереву, спокойной ночи он лег, вот только сон, который обычно утягивал мага в свои мягкие объятья почти мгновенно, сегодня почему-то никак не приходил. Проворочавшись почти полчаса, Ханар с тяжелым вздохом сел и принялся массировать глаза и шею. Лета удивленно рассматривала подушечки его пальцев, которые слегка светились.

– Лечебная магия, – пояснил Ханар, заметив ее интерес. – Глаза устали, шея затекла, голова чугунная. Вроде спать хочется, а сон не идет. Еще раз спокойной ночи.

– Ага, спокойной, – кивнула Лета.

На этот раз, стоило магу коснуться головой одеяла, он тут же мерно задышал и практически сразу провалился в сон, оставив девушку наедине с ее творчеством.

***

Ночь шла своим чередом. Нож аккуратно скользил по деревяшке, направляемый умелой рукой. Контуры и формы все четче и понятней выступали из нутра дерева. В какой-то момент лезвие соскочило с намеченной траектории и чиркнуло по пальцу. Боли конечно же не было, но до крови.

Лета удивленно уставилась на порез, в глубине которого медленно набухала, готовая сорваться почти черная, блестевшая в свете костра капля.

– Как всегда! – раздался возмущенный голос откуда-то справа, и в руку ей сунули не совсем чистый носовой платок, – Перетяни пока, я пойду пластырь поищу.

Лета вскинула голову. Увиденная картина так поразила ее, что она тут же снова зажмурилась, после медленно открыла глаза, но все осталось: вокруг костра сидели почти все ее друзья. На родных до боли лицах играли рыжие отблески.

Прямо напротив две подружки-хохотушки потягивали кофе из чуть щербатых кружек. Всегда вместе, всегда рядом, их отдельно уже не воспринимали, называли Вера-Надя. Нужно одну найти, спрашиваешь: «Где Вера-Надя?» и каждый поймет и укажет верное направление.

Слева от девчонок, как всегда чем-то недовольный, молча цедил пиво Шуша. Справа от него дремала Леська, уставшая после ночной смены, приспособив под подушку плечо Тохи, который, радуясь хоть такому проявлению внимания, сиял едва ли не ярче костра.

Где-то в темноте Семыч тихо перебирал струны гитары. Только он так умеет, едва слышно, пока только настраиваясь, прекрасно понимая, что время для песен еще не пришло.

Вернулась Марго с автомобильной аптечкой, отругала Лету, что так и не замотала рану платком, и теперь все джинсы в кровавых пятнах. Обработав порез перекисью и заклеив пластырем, подруга отобрала нож и сказала, что творческих закидонов на сегодня хватит, особенно в такой темноте.

Лета ощущала себя как-то странно, видя всех здесь, и при этом зная, что всего пару минут назад она была совсем в другом месте с совсем другими людьми. Сердце от грусти защемило от того, что это опять всего лишь сон.

«Когда же это было? Вроде летом, за полгода до того, как я пропала из своего мира. Мы отмечали день рождение Семыча, а тот как истинный романтик, торчать в душной квартире не захотел, раздобыл где-то палатки и утащил всех нас в лес на три дня и две ночи. Вот только, здесь не хватает еще одного человека.»

Лета оглядела друзей и спросила:

– А где Денис?

Сидевшие вокруг костра, переглянулись и захохотали. Даже Шуша едва заметно улыбнулся, а после, взглянув на часы, поинтересовался:

– Кто ставил на пятнадцать минут?

– Я, – раздался хриплый со сна голос Леськи, и она подняла руку.

– Ну и на что в этот раз спорили, тролики мои? – поинтересовалась Лета, прекрасно зная их шуточки.

– Как скоро ты вынырнешь из мира грез, и поинтересуешься, где твой парень, – просветил подругу Тоха.

– Кстати это не честно, – встряла Марго, – если бы она не порезалась, то возвращение Дениса прошло бы так же не заметно, как и его уход.

К огню подсел Семыч, пристроил гитару на коленях, слегка застенчиво улыбнулся.

– Подобрал? – поинтересовалась Леська, к недовольству Тохи, тоже садясь ровнее.

– Ну, так-то да, – парень как всегда чуть смущенно кивнул, – только вы это…

– Знаем-знаем, – перебил его Шуша, – там все сыро, не судите строго… а в результате, как всегда очередной шедевр. Начинай уже.

Семыч коснулся струн, в воздухе поплыла тихая мелодия проигрыша, а после в нее вплелся голос. Друг всегда переживал, что плохо поет, что пишет банальности, и глупо вообще это кому-нибудь показывать. Но стоило ему поддавшись на уговоры лучших друзей, набраться смелости и начать петь, чуть слышно перебирая струны – он преображался. Уходили робость, голос становился сильным, а друзья взволнованно затихали, слушали.

– Мир счастью твоему,

Мир дню, что не вернется,

Смотрит на солнце и луну,

Маленький ребенок и смеется.

Мир краю твоему,

Мир взгляду и улыбке,

В озере глубоком бродят рыбки,

А деревья шепчут на ветру.

Мир миру твоему,

Мир вышине и небу,

Утру, что вершит победу,

Прочь отгоняя тьму.

Эхо музыки таяло где-то вдалеке, тишина ночного леса растекалась, окутывал замерших вокруг костра людей. Все молчали, боялись пошевелиться, нарушить то волшебство, что буквально только что было разлито в воздухе. А потом кто-то порывисто вздохнул, и это словно послужило сигналом, все вдруг разом захлопали, принялись поздравлять, обнимать, в конец засмущавшегося автора.

– Да ладно вам… Ну вы все же… – пытался внести хоть каплю порядка в поднявшийся хаос, а потом не выдержал и сбежал в тишину леса. Как всегда.

– Лета, – Марго утянула подругу чуть в сторону от излишне восторженных друзей, – слушай, твой Денис…

– Что? – приподнятое после выступления Семыча настроение резко ухудшилось.

– Ты это… Когда вернется твой парень, извинись перед ним. Он, похоже, нехило обиделся.

– Правда?

– Да. Он раз пять звал тебя с собой полюбоваться звездами, а ты кивала и говорила: «Да-да, сейчас!» А ведь мы его предупреждали, что если тебя накрыло волной вдохновенья, ты вынырнешь не скоро. В таком состоянии внешний мир для тебя перестает существовать. И неважно насколько адекватные разговоры ты при этом ведешь.

Лета стало не по себе. Неужели из-за этого ее проклятого вдохновения, некстати накатившего, она опять поругалась с Денисом. Нужно будет обязательно помириться.

– Ты права. Как только вернется, сразу попрошу прощения.

– И Женьке спасибо скажи, – добавила Марго, – Если бы не он, то твой Денис сейчас не дрова по лесу собирал, а ехал в машине в сторону города. Он уже за ключи схватился, его Жека во время тормознул.

– Хорошо, – опять не стала спорить взволнованная девушка. – Маргош, а почему вы ему просто не дали уйти? Вы ведь его не особо жалуете.

– Потому что, мы любим тебя. И пока этот парень делает тебя счастливой, мы будем за ваши отношения. К тому же, я уверена – узнав, что натворила, ты бы наверняка рванула прямо пешком через лес обратно в город, собирая по пути шишки и ссадины в довесок к порезу. Как кстати палец, не болит? Кровь остановилась?

– Да вроде, хотя порезалась я знатно, – проговорила Лета, машинально взглянув на кровавое пятнышко, просочившиеся сквозь белую ткань пластыря, – А знаете что?… – подняла голову, и забыла, что хотела сказать.

Вокруг костра было пусто, исчезли деревья, тихие голоса, перебор гитарных струн. Тишина, словно вдруг оказалась под водой. Потом постепенно проступили звуки: стрекот кузнечиков, шелест травы, пофыркивание лошади, мерное дыхание спящих людей.

– Опять? – простонала Лета, устремляя глаза вверх.

Но небеса, хоть и сменили яркое дневное одеянье, на удобную звездную пижаму, к общению были так же мало расположены.

Самое обидное, в этот раз сон был необычайно реальным, Лета в какой-то момент забылась и поверила, что вернулась. Звуки и запахи, порез опять же. Вспомнив о ране, девушка взглянула на палец: пластырь, конечно, отсутствовал, кожа ровная, без каких-либо следов. И не вспомнишь сейчас, резалась ли она тем летом на самом деле. Да и затянулась бы любая царапина за те полгода, что пробежали с дня рождения Семыча до момента исчезновения из родного мира.

– Все страньше и сраньше, как говорила одна девочка из книги, – пробормотала Лета, вздохнула, огляделась и вздрогнула, ей опять померещилось что-то за краем светового круга. И пусть она знала, что если бы какая опасность бродила поблизости, маг уже был бы на ногах, но успокоиться никак не получалось.

– Утром обязательно поговорю с Ханаром, – пообещала себе Лета, садясь как можно ближе к чародею, – уж лучше пусть сочтет сумасшедшей, чем действительно я ей стану.

Глава 21

Утро нового дня началось для Ханара почти так же, как и предыдущие: с тяжести запутанного одеяла и сидящей рядом Леты, опять принявшей его за спинку дивана. Правда стружки в этот раз вокруг не было.

Выпутавшись из шерстяного плена, маг с удивлением обнаружил, что в этот раз он проснулся самым последним. Сой что-то помешивал ложкой в котелке, а в перерывах – проверял на сухость сахарки, и складывал готовые в холщевый мешочек, где до этого хранилась крупа.

– За детьми сегодня придут? – тихо поинтересовалась Лета.

– Точно не знаю, – пожал плечами Ханар, – Возможно завтра с утра.

– А ты от дурных снов только камушки умеешь заговаривать? – невпопад спросила девушка, и добавила, видя не понимание вглазах мага, – Ну, когда мы ехали от Перекрестья, ты заговорил речную гальку для сына повара.

– А, – вспомнил чародей, – Нет, это не обязательно должен быть камень. На амулет сгодиться любой объект, но желательно что бы форма его была округлой, или хотя бы без острых углов. А что, тебя кошмары замучили? – усмехнулся Ханар, прекрасно помня, что собеседница вообще не спит, – В любом случае не поможет: амулеты едва коснется тебя, рассеется в пыль.

Лета вздрогнула. Весь остаток ночи и все утро она раздумывала, стоит ли говорить магу про свои сны. Пока тьма укутывала землю, девушка была уверенна, что обязательно надо выяснить, что с ней происходит, но чем светлее становилось вокруг, тем больше она сомневалась в своем решении. И теперь, глядя на скептически усмехающегося чародея, поняла, что ничего ему не скажет. А маг, похоже, даже не заметил, что своей шуткой попал в цель.

– Да не мне! – постаравшись, что бы голос не выдал ее волнение, улыбнулась Лета, – Канамэ каждую ночь что-то плохое сниться, бывает и несколько раз подряд. Мою резную медальку заговорить получиться?

Лета протянула деревянный кругляш. Ханар аккуратно взял его, задумчиво разглядывая: змеи и ромашка, вчера выглядевшие грубыми набросками, сейчас казались почти живыми.

– Я даже дырочку проковыряла, – Лета ткнула пальцем, – только шнурка у меня нет, а то бы можно было на шее носить.

– В принципе, подходит, – вынес вердикт маг, – Только тут есть пара нюансов. Во-первых, руна «Хороших снов» практически не содержит магии, и работает скорей, как катализатор. Если человек верит, что ему полегчает, то и исцеление придет, а если нет – то нет. А, во-вторых, лично мне кажется, лучшим лекарством для Канамэ был и остается Сой.

– Ладно, ты меня раскусил, – переходя на громкий шепот, проговорила Лета с таким видом, словно выдавала самую страшную тайну своей жизни, – Только не проболтайся. Я не знаю, куда деть свое творчество и решила отдать хоть кому-нибудь. Так почему бы не забитой сиротке. Вот только от странной тетки, которую мало кто видит она его не примет. Через друга, который едва взглянет на меня заливается краской, передать не получиться. Зато от мага, который к тому же спас ей жизнь, чем не дар на добрую память и приятные сны. К тому же мое творчество всяко красивей, чем какая-то речная галька.

– Ты умеешь убеждать, – улыбнулся Ханар.

А Лета вдруг становясь серьезной, проговорила:

– Девочка и вправду плохо спит.

– Ладно, – вздохнул маг, – заговорю. И даже шнурок найду.

Подошел Сой, пожелал господину Наритану доброго утра и сообщил, что завтрак готов. В сторону Леты мальчишка старался совсем не глядеть.

Чародей кивнул, спрятал будущий амулет в карман, и сказал, что умоется и подойдет, Лета увязалась следом. Когда они вернулись, девушка случайно поймала взгляд мальчишки и, не утерпев, показала ему язык. Сой от смущения едва не перевернул котелок, который снимал с огня. Лета рассмеялась, но увидав недовольство Ханара, вернула себе серьезность.

После завтрака маг отправил Соя мыть посуду, велев заодно наполнить котелок водой, желая заварить кой-какие травы, а затем обратился к Лете.

– Будь другом, погуляй где-нибудь, только не ближе того куста на склоне.

– Зачем?

– Мне нужен стабильный магический фон, не искаженный твоим присутствием.

– Ну вот! – девушка вздохнула, – Опять меня гонят!

Еще раз вздохнув, побрела в указанном направлении. Усевшись в тени куста и обхватив колени, она оглядела оставленный лагерь. Ханар уткнулся в тетрадь по изгнанию, не обращая на девушку внимания. Спустя несколько минут вернулся Сой, принес котелок полный чистой воды, подвесил над огнем.

Подбросив в костер несколько веток, мальчишка хотел уйти, но маг усадил рядом, вручил толстую книгу, принялся что-то рассказывать. Канамэ, сунув в фолиант свой любопытный нос и, не найдя ничего для себя интересного в скопище букв и цифр, ушла к лошадям, что паслись недалеко от людей.

Утром, пока маг спал, Сой искупал и почистил всех четверых скакунов, и сейчас Кан решила заняться их гривами. Роста девочке не хватало, поэтому она подманила одну из лошадей к валуну, что обломанным зубом возвышался над зеленью травы, вскарабкалась на него, и принялась расчесывать и сплетать длинные пряди в тонкие косички. При этом она что-то едва слышно нашептывала или напевала, а лошадка внимательно слушала, изредка фыркая, словно соглашаясь. Лета завистливо вздохнула, она бы тоже поучаствовала в создании прически, вот только лошади были за переделом той невидимой окружности, что для нее очертил Ханар.

Наблюдая за оставленным лагерем со стороны, девушка вдруг ощутила, как ее наполняетнепонятное чувство. Словно кто-то решил показать, что она для этого мира не особо важна. Что стоит уйти, и жизнь оставшихся потечет своим чередом, без ненужных воспоминаний о ней. Она и сама это прекрасно знала и не тешила себя надеждами на достаточно долгие воспоминания о себе, но почему-то именно сейчас стало особенно обидно. Откуда-то всплыла жалость к себе. А главное, она как никогда прежде ощущала себя неприкаянным призраком.

«Нет, сидеть тут и разводить меланхолию, это последнее дело, – одернула себя Лета, чувствуя, как все глубже проваливается в грусть, – Впрочем, бродить без толку по округе тоже не весело. Надо руки чем-нибудь занять, тогда и на душе проясниться. Подъем!»

Скомандовав себе, Лета поднялась на ноги и огляделась. Трава, в некоторых местах доходившая девушке до пояса, таила в себе цветы разных оттенков и размеров. Лета принялась собирать букет, стараясь выбирать те растения, которые имели длинный и гибкий стебель. Когда цветов набралось целая охапка, Лета вернулась под куст и принялась плести венок.

Над головой мерно жужжали пчелы, где-то в ветвях пересвистывались птицы. Постепенно девушка полностью погрузилась в работу, и для невеселых мыслей места не осталось. Изредка отвлекаясь, она видела, что Ханар продолжает что-то рассказывать Сою, выводя для наглядности искрящие руны прямо в воздухе. Мальчишка слушал, кивал, пытаясь повторить. А еще они на пару пили травяной отвар, зачерпывая по очереди из котелка кружками зеленую взвесь.

Спустя какое-то время Канамэ закончила с гривами лошадей и подсела к Ханару и Сою, с любопытством прислушиваясь к их разговору, но достаточно быстро интерес ее сошел на нет.

Солнышко пригревало совсем по-летнему, и, разомлевшая под его лучами девочка, уснула, привалившись к боку друга. А когда и Сой начал слишком широко зевать, чародей решил прерваться и пообедать.

– Мне уже можно подходить? – покричала Лета и, получив утвердительный кивок, быстро спустилась.

Маг встал, потянулся всем телом и, желая размяться, побрел к берегу озера, прихватив с собой котелок с остатками зеленой жижи на дне.

– Что так долго ты втирал мальчишке? – спросила Лета, догоняя Ханара и пристраиваясь рядом.

– Втирал? – удивился Ханар, заглядывая в котелок, – Этот напиток для лучшего усвоения новых знаний. Мы его пили…

– Да нет, – разражено прервала его девушка, – Втирал, в смысле рассказывал! Обучал! Занудствовал! Мозги полоскал!

– Ладно-ладно! Понял, – остановил поток слов взмахом руки чародей, – Я объяснял основы скрывающей магии. Пригодиться, если придется когда-нибудь прятать талант, свой или девочки.

Ханар выплеснул остатки отвара, сполоснул котелок, наполнил его чистой водой, направился обратно к лагерю, подвесил над огнем и, желая долго ждать, подогрел воду заклинанием. Оставив на Соя приготовление обеда, маг вновь уткнулся в книгу, открыв ее на середине.

– У тебя мозги еще не пухнут? – поинтересовалась Лета, присаживаясь ближе.

– Нет, – губы чародея тронула легкая, едва заметная, улыбка, – Мне всегда нравилось учиться. Любые науки давались очень легко. А память всегда была предметом гордости, и если бы во мне не открылось умение управлять темными потоками, я бы с легкостью стал Хранителем. Один из Глав факультета «Истории и Сохранения знаний» на первом курсе академии постоянно мне на это намекал.

Ханар надолго замолчал, может, погрузился в воспоминания или просто задумался.

– Я всегда завидовала людям, которые хорошо усваивают новые знания, – нарушила Лета звенящую тишину, которая, казалось, разделяла ее и мага, – У меня никогда не хватало терпения что-либо заучивать. Всякие формулы и теоремы держались в моей голове ровно до экзамена, а потом бесследно испарялись. Маму это очень расстраивало.

– Ну, зато, твои руки творят чудеса, – улыбнулся маг, взглянув на нее.

– Угу, – кивнула Лета и отвела глаза.

Тишина укрывшая их уже не была такой тягостной. А спустя еще немного времени Сой позвал «господина Наритана» обедать.

***

После обеда Сой опять вымыл посуду, и почти всю вторую половину дня он вместе с Канамэ бродили среди редких кустов, растущих тут и там между разбитым лагерем и лесом, впрочем, далеко дети не отходили. Выбирались из кустов они довольные донельзя, с перемазанными в сладком ягодном соке руками и лицами.

Лета завидовала детской непосредственности и беззаботности, а еще магу, которому перепало несколько сладких красных горошин. Что-то, отдаленно напоминающее малину, принес на широком лопухе Сой и вручил господину Наритану, но идея с угощением, похоже, принадлежала Канамэ. Девочка всю дорогу подталкивала мальчишку, а когда удивленный и слегка растерянный от столь необычного подарка Ханар поблагодарил за щедрость, Кан выглянула из-за спины друга и улыбнулась.

– Похоже, она прекрасно понимает, кому обязана спасением, – проговорила Лета, стоило детям отойти, – И вот так выразила благодарность. Я заметила, что тебя вообще дети любят…

– Возможно, – пожал плечами маг, – По крайней мере, они искренне выражают свои чувства, в отличие от взрослых.

– Ты, наверное, хочешь, что бы и семья у тебя была большая? – полюбопытствовала Лета, провожая каждую ягодку, что закидывал себе в рот чародей, голодным взглядом.

– Если честно, таких мыслей у меня не возникало, – задумчиво пробормотал Ханар, – Для меня чудо, что друг деда, после его смерти, не передумал отдавать за меня свою внучку. Темный маг не лучшая партия, даже если он из очень знатного и древнего рода. Кроме того, в семьях чародеев не принято заводить второго ребенка, а уже появление третьего практически не реальное событие. Дар магии передается следующему поколению неравномерно. Первый из детей им наделен в достаточной мере, второй может получить или не получить способности к волшебству, а уж третий наверняка будет пустой в плане магии.

Ханар, высказав все, что хотел, замолчал, Лета, пытавшаяся переварить полученную информацию, тоже не спешила продолжать разговор.

– А ты? – вдруг спросил маг, сам удивившись своему любопытству, – Сколько детей хотела бы?

– Я? – озадачено уточнила Лета, – В моем мире возраст в двадцать лет еще считается подростковым. Конечно, по документам ты уже взрослый, самостоятельный человек и должен уметь отвечать за свои поступки, но на деле – никак не можешь вырваться из-под родительской опеки. А раз я сама еще ребенок, пусть и пытающийся жить отдельно, то о каких детях может идти речь? Сперва, я хочу встать на ноги, что бы мой ребенок ни в чем не нуждался, а уж потом…

– Самостоятельно ухаживать за ребенком? Одна? А как же муж? Первоочередная задача любого уважающего себя мужчины – обеспечить семью всем необходимым? Это его священный долг!

– Долг? – возмутилась Лета, – Кому я должен, всем прощаю. И вообще большинство мужчин почему-то считают, что «обеспечивать семью», «быть опорой» и «жениться» равносильно – «я бог, а ты моя рабыня». Не хочу быть чьей-то собственностью!

– Но так заложено природой, – вздохнул чародей, – девушки слабее, значит, нуждаются в защите!

– Так заложено мужиками, которые бояться потерять власть и считают, что наличие кое-чего между ног делает их высшими существами, – фыркнула Лета.

– Мдааа, – протянул Ханар, воззрившись на возмущенную девушку, – с таким характером, тебя замуж возьмет только глухонемой слепец.

– А ты, оказывается, и шутить умеешь, – с притворным восхищением проговорила девушка, – правда не смешно, но если потренируешься…

Маг вздохнул, достал тетрадь и вернулся к зубрежке. Он уже понял, что спорить с этой «Язвой» себе дороже, она умудрялась каждое слово извернуть под себя. Лучше общество сухих заклятий, они хоть всегда четкие и логически выверенные без выкрутасов.

Лета, радуясь, что ее в этот раз никуда не гонят, с интересом наблюдала, как Ханар выводил руну за руной, которые от раза к разу становились сложнее. Вот очередной светящийся контур завис в воздухе, но магу он похоже не нравился. Чародей все больше хмурился, вглядываясь в переплетение линий, и даже пару раз обошел кругом. Напоследок что-то хмыкнув, он принялся копаться в сумке, выудил из нее книгу в синем переплете, открыл на середине, несколько раз перелистнул пожелтевшие страницы, принялся внимательно вчитываться. Лета, которой уже успело надоесть наблюдать за манипуляциями мага, теперь с любопытством разглядывала висящий в воздухе знак. В какой-то момент ей показалось, что в правом верхнем углу, между двумя почти соприкасающимися дугами, не хватает короткой черточки.