Текст книги "Влюбись за неделю (СИ)"
Автор книги: Алена Кручко
Соавторы: Виктория Светлая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)
– Разберусь с этим завтра, – в духе Скарлетт решила я. – В конце концов, до полудня куча времени. А сейчас – спать.
ГЛАВА 3. День третий: четверг
Утро началось с собственноручно сваренного кофе, заказанной вкуснейшей пиццы и разговора с телевизором. По въевшейся профессиональной привычке я хотела просмотреть доступные сведения о том фонде, на открытие которого вдруг оказалась приглашена.
Ничего особенно интересного – благотворительность властей в любом мире, наверное, похожа. Иди я туда как журналист, написала бы статью заранее, а на месте сконцентрировалась бы на поиске забавных подробностей о происходящем и о гостях. Что там делать Шарлотте, я не представляла. Зато очень ясно понимала, чем нужно заняться мне. Почти весь день рядом с доктором Норвудом, не в Академии, без переписки, научной работы и студентов, отнимающих его время и внимание. На скучнейшем для него, да и для меня тоже, мероприятии. В окружении людей, которые, можно надеяться, для него еще менее интересны, чем Шарлотта.
Пора переходить от просмотра фото к личному контакту.
Я доела пиццу и задала общительному телевизору следующий запрос:
– Одежда для девушки, светские мероприятия.
На экране замелькали страницы рекламных каталогов. Вкусы доктора Норвуда относительно женской одежды я примерно представляла, и, в принципе, мои новые черные брюки с любой из белых блузок более-менее соответствовали и им, и сегодняшнему поводу. Хотя к брюкам был бы желателен пиджак или жилет. Но, насколько я понимала, брюки уместнее для делающей репортаж журналистки, а спутнице статусного гостя приличнее появиться в платье.
Вот только ни одно из платьев Шарлотты не подходило.
– Пора ломать шаблон, – вздохнула я и отправилась по проторенной дороге – в салон Гризеллы. Учитывая, что времени осталось два часа… вся надежда на магию!
Гризелла и магия не подвели. Без пяти двенадцать я открыла портал и шагнула к Академии, задаваясь вопросом, узнает ли профессор свою ассистентку с первого взгляда. Строгая высокая прическа, предельно аккуратная, ни одного выбившегося волоска. Закрытое платье ниже колена из подходящей к случаю патриотичной шотландки, в деловом стиле, но прекрасно обрисовывающее фигуру. Туфли на небольшом каблучке, чулки на тон темнее кожи. Клатч, взятый ради помады и носового платка. Сунутые в него по привычке блокнот и ручку я, спохватившись, вынула и оставила дома: не соответствуют образу.
Так идеально я не выглядела ни разу в жизни, ни в этой, ни в прошлой.
Судя по равнодушному взгляду, которым окинул меня появившийся через минуту профессор, и по отсутствию ехидных комментариев, я не ошиблась ни с чем. Даже с тем, что предстоящий банкет угнетает его больше, чем компания Шарлотты. роскошный черный смокинг и белоснежная рубашка только сильнее подчеркивали его мрачное настроение.
– Идемте, – сказал он коротко и открыл портал, пропуская меня вперед.
Я шагнула – и провалилась по колено в воду. Нога поехала на скользком, я замахала руками, пытаясь восстановить равновесие, но тщетно. Опоры не было.
Клатч улетел в неизвестность. Время растянулось. Я падала с громким и абсолютно нецензурным воплем – и ничего не могла сделать. Только орать.
Но грохнуться мне не дали.
– Какого… – профессор появился очень вовремя. Вместо эпичного падения в воду, а то и на камни меня вздернули вверх, а потом обхватили за талию. Положение было шатким – кажется, он тоже изо всех сил старался удержаться на ногах. – Дьявола тут творится!
– Это не Эдинбург, – озвучила я очевидное.
Мы стояли посреди бескрайнего болота, мрачного, заросшего клочковатой травой, с редкими озерцами открытой воды. Из признаков присутствия человека наблюдались низкие, местами развалившиеся заборы из гранитных валунов, вдалеке на склоне холма паслись овцы. Гримпенская трясина, да и только, разве что собаки Баскервиллей не хватает.
Надеюсь, мы здесь не утонем.
– Вы потрясающе наблюдательны, – должно было прозвучать с привычной язвительностью, но, похоже, доктор Норвуд слишком озадачился случившимся. А еще идущее от его ладоней тепло смазывало впечатление. Держал крепко, будто опасался, что без его помощи меня мгновенно засосет.
– Профессор? А давайте вы меня отпустите и откроете портал еще раз?
– Если вы не планируете снова выписывать здесь фигуры высшего пилотажа, так и сделаю. Не имею ни малейшего желания вылавливать вас из трясины за волосы.
Он и в самом деле попробовал открыть портал. И для этого ему не понадобилось меня отпускать совсем, всего-то – удерживать одной рукой вместо двух. Только ничего не вышло. После первой попытки воздух перед нами загустел и ощутимо запахло озоном. После второй небо разорвала беззвучная молния, ударила в сухое дерево неподалеку, и то вспыхнуло. Я представила, что произошло бы, попади этот разряд в воду, в которой мы стояли. Захотелось влезть профессору на ручки.
Дерево тот потушил одним небрежным взмахом. Сказал задумчиво:
– Магия слушается. Порталы – нет. Что происходит? Сбой портальной системы? Почти невероятно. Но возможно.
Почудилось, или в его голосе и в самом деле зазвучал исследовательский энтузиазм? Что ж, если и так, я его понимала – эта проблема наверняка поинтересней слащавой тягомотины, которая ждала нас в Эдинбурге. Вот только разбираться с любой проблемой лучше не по колено в грязи и с риском утонуть в болоте!
Интересно, я умею левитировать? Долететь бы… ну хотя бы до того холма с овцами. Сесть на травку и разрешить профессору заняться исследованиями. Могу даже помочь по мере сил.
Я представила, как воспаряю вверх. Без толку. То ли силу воображения нужно было подкрепить чем-то более существенным, то ли здешняя магия не доросла до победы над гравитацией.
Шарлотта на мысленный призыв не отозвалась. Лучше, наверное, не надеяться на ее помощь. Когда она появлялась в последний раз? Во время разговора с Маскелайн? Нет, после. Зато в директорском кабинете бросила меня, не предупредив. У нее какие-то свои соображения, когда она нужна мне, а когда нет.
Доктор Норвуд тем временем тоже упражнялся в магии. И у него выходило не в пример лучше. Сначала болото вокруг нас подернулось тонкой пленкой льда. Потом на нем почему-то расползлись большие кожистые листья, через секунду покрывшиеся чем-то напоминавшим незабудки. Но тут же исчезли, а передо мной протянулся деревянный настил из оструганных досок, которые даже пахли свежеспиленным деревом. И тоже развеялся почти сразу. То ли профессор отменял заклинания, то ли…
– Аномальная зона. Под Эдинбургом? Откуда? Мисс Блер, я бы на вашем месте сосредоточился на создании подходящей обуви. Нам придется идти пешком.
Создавать обувь я не умела, хоть подходящую, хоть не очень. Короткое погружение в себя – в поисках в памяти Шарлотты нужного заклинания, или жеста, или чем там можно превратить туфли в болотные сапоги, – принесло лишь тянущую боль в висках. Наверняка Шарлотта это умела, должна была уметь. Но не я.
– Не могу сосредоточиться, – выдавила я, надеясь, что такого объяснения хватит. И в этот момент, как по заказу, что-то впилось в ногу. Я взвизгнула и брыкнулась, взметнулись брызги, хватка профессора стала крепче.
– Успокойтесь. Пираньи здесь не водятся. – Повинуясь его жесту, из воды медленно вытянулась черная, покрытая слизью и тиной ветка. – Только саблезубые коряги. Они, разумеется, крайне опасны, особенно осенью, но не смертельно.
«Гадость какая», – меня передернуло от отвращения, а следом, запоздало, накрыло стыдом. Устроила панику-истерику на пустом месте!
– П-простите, – еле удалось выдавить единственное слово.
– Платье подтяните, узкое, – скомандовал профессор, и мои ноги облеклись в высокие, до бедер, сапоги. Я тайком пощупала материал: не резина, но что-то водонепроницаемое, скользкое и гладкое. Сухости успевшим промокнуть ногам они, конечно, не добавили, но хотя бы от таких вот «не смертельно опасных» коряг защитить должны. Да и не хотелось бы потерять туфли и шлепать босиком. Не говоря уж о том, что туфли я подбирала для паркетного мероприятия, а не ходьбы по воде, болотной тине и скользким кочкам.
– Постарайтесь поддерживать их магией. Заклинания слишком быстро рассеиваются. Я пойду впереди. Идите след в след. Еще не хватало и впрямь провалиться в трясину.
Так мы и побрели, медленно и печально. Доктор Норвуд, в таких же сапогах, как у меня – в сочетании со смокингом смотрелось убийственно! – шел осторожно и, кажется, перед каждым шагом прощупывал почву под водой. Я высоко поддернула платье, чтобы узкая юбка не мешала идти и удерживать равновесие. Хорошо, что Норвуд смотрит вперед, а не на меня. Такого вызывающего «мини» даже в гардеробе Шарлотты не было.
Как поддерживать сапоги магией, я представляла слабо. Действовала по наитию, примерно так же, как Шарлотта учила сохранять нужную температуру при варке кофе – напитывала свою экипировку болотного первопроходца тонким «ручейком» энергии. Надеюсь, этого хватит…
Солнце лениво ползло за завесой облаков, и, судя по всему, на торжественную часть мы опоздали окончательно и безнадежно. Вот уж о чем я не жалела, но к банкету хотелось успеть. Смотреть на болотную воду и сглатывать пересохшим ртом – совсем не радостно. Да и голод давал о себе знать – зря я не стала обедать.
– Замрите, – профессор вдруг свернул, прошлепал шагов десять до торчащей из бурой торфяной воды розовато-лиловой кочки и что-то там сорвал. Я едва услышала его тихое: «Честер будет в восторге». – Идите сюда, мисс Блэр. Здесь суше.
И правда, когда мы прошли еще немного в новом направлении, озерца стоячей воды пропали окончательно. Хотя под ногами все равно мокро и жадно чавкало.
– Здесь опасность вступить в трясину минимальна, – обрадовал профессор, – видите, сфагнум сменился пушицей и вереском?
– Конечно, – пробормотала я. Не признаваться же, что для меня и сфагнум, и пушица – одинаковые незнакомцы? Да и вереск знаю только по картинкам, а не в первозданном природном виде.
– Подержите, – вручил он мне какой-то розовый чахлый кустик, выдернутый с корнями. Я торопливо поправила юбку, хотя доктору Норвуду, похоже, было все равно, в каком я виде, лишь бы не уронила его находку. Убедившись, что держу крепко, но аккуратно, он метнулся к зарослям беловатой, похожей на толстые нитки травы. Или не травы? Точно я была уверена лишь в одном – это очередное нечто принесет много радости Честеру Фулли. Наверняка.
За беловато-нитевидным «нечтом» последовало лиловое с толстыми, мясистыми стеблями. За ним – спутанный клубок чего-то мягкого и пушистого, похожего на птичье гнездо. Дальше – букетик сочных зеленых листьев-трилистников, но точно не клевера. Я безропотно принимала очередную добычу, а профессор, кажется, забыл о том, куда мы направлялись и где оказалось, и целиком увлекся лишь ему понятными ботаническими изысканиями.
– Ну и где же ты? Давай-давай, покажись, я знаю, что прячешься, – бормотал он, исследуя крупную кочку, заросшую бурым мхом. – ?га! Попалась! – воскликнул вдруг азартно и потянул в воздух толстый пунцовый стебель. Больше всего он походил на лиану. Как я их себе представляла. Только вот лианы в моей реальности не могли извиваться, норовя оплести руки. – Чш-ш-ш. Спокойно, детка, ничего с тобой не случится. – Профессор намотал стебель на локоть, как моток веревки, и дернул. Из кочки с громким чмоком вылез ярко-красный пучок лепестков – назвать цветком это странное мятое недоразумение язык не поворачивался – недоуменно покачался из стороны в сторону и, доверчиво прильнув, устроился у Норвуда на плече. – Да, умница, вот так.
Я вспомнила разумную розу с двенадцатью, что ли, корневищами. Так же льнула. Улыбнулась: профессора боятся студенты, а всяческая растительность от него явно без ума. И он сейчас совсем не похож на строгого сухаря-преподавателя, на сурового завкафедрой и даже на мировое светило. Скорее уж напоминает юного Дугала с фотографий, по самую макушку увлеченного, азартного… и очень симпатичного.
Лепестки ткнулись ему в щеку, он отодвинул их, пощекотал пальцем, будто утешая, и вдруг посмотрел прямо на меня. Удивленно приподнял бровь.
– Что такое, мисс Блер? Вам весело? Да уж, могу себе представить, как это выглядит. Смотри, детка, эта женщина, которая стоит в резиновых сапогах и почти-вечернем платье с целым букетом ботанических редкостей посреди неизвестного болота, находит нас забавными.
– И милыми, – не стала отпираться я. – Знаете, доктор Норвуд, я перестаю жалеть, что мы не попали в Эдинбург. Там было бы гораздо унылее, чем здесь. Кстати, платье совсем не вечернее.
– Совсем-не-вечернем, – согласился он. – И очень патриотичном. Как раз для шотландских болот. ? я тем временем не перестаю изумляться происходящим с вами странностям. Но сейчас важнее другое. Пурпурницы стебельчатые не живут без подходящего грунта дольше двух часов.
– Кто нам мешает набрать грунта здесь? Вы же можете сделать емкость?
– Не спасет. В этой почве слишком мало магии. Ей нужно больше, так что поторопимся.
– Тогда вперед, – согласилась я.
Знала бы, какую скорость он способен развить по этим кочкам и в этих ужасных сапогах – поостереглась бы соглашаться! Со стороны, наверное, мы смотрелись крайне забавно, но мне было не до смеха. Профессор несся вперед, как скоростной поезд, я же напоминала себе болтающийся позади древнего паровоза вагон, подпрыгивающий и жалобно кренящийся на каждом стыке старых ржавых рельсов, то есть каждой кочке или луже. Ноги в сапогах высохли, а потом вспотели, и, кажется, я натерла обе пятки до волдырей. Смотреть по сторонам и даже вперед больше не было сил, все уходили на то, что бы не споткнуться и не рассыпать «букет ботанических редкостей».
Я поняла, что мы куда-то пришли, только уткнувшись в серовато-белый шерстяной бок толстой флегматичной овцы. Овца потянулась мордой к стеблям и кустикам в моих руках, я отпихнула:
– Куда лезешь! Жуй то, что под копытами! – и наконец-то подняла голову, осматриваясь.
Мы стояли на пологом склоне холма, заросшего изумрудной травой. Под ногами не хлюпало и не чавкало, болота расстилались внизу бескрайней буро-лиловой равниной с зеркальными проблесками воды. К нам заинтересованно подтягивались овцы, их паслось здесь десятка два. И, честное слово, если бы не куча наверняка вкусной по их меркам зелени в руках, я сейчас обняла бы первую попавшуюся овцу, села с ней рядом на травку и сказала: «Конечная. Поезд дальше не идет!»
– Ну что, рискнем? – спросил профессор, когда перед нами наконец раскрылся портал. – Руку, мисс Блер. Надеюсь, на этот раз нас не унесет куда-нибудь в Килиманджаро.
– Рассыплю, – коротко сказала я. Он хмыкнул, кажется, с ноткой одобрения и крепко взял меня за локоть.
Мы шагнули в портал одновременно.
Не знаю, чего я ждала, но вряд ли мы оказались в Килиманджаро. Впрочем, если и так – просторная светлая теплица уж точно была не тем местом, из которого придется выбираться с приключениями. Я не сдержала облегченного вздоха, а профессор унесся куда-то, бросив:
– Подождите пять минут!
Наверное, побежал устраивать пурпурницу в подходящий грунт.
Вряд ли вся охапка редкостей у меня в руках требовала такого же немедленного внимания, но все же не стоило бросать ее где попало. Иначе разве профессор попросил бы меня ждать? Должен ведь он понимать, что после такого приключения девушке нужно помыться и переодеться, а не стоять дура дурой посреди чужой теплицы, грязной, в болотных сапогах и воняя болотной тиной. Хотя, может, и не понимал, для него самого приоритеты явно расставлялись иначе.
«Радуйся, – осадила я себя, – в твоих приоритетах лишнее общение с доктором Норвудом тоже должно быть сейчас выше горячего душа и крепкого кофе. Иначе пяти дней не пройдет, как и душ, и кофе, и прочие радости жизни навсегда перестанут быть актуальными».
– Именно. Поэтому подумай лучше о другом, – раздалось над ухом. – Удерживать вас на болотах дольше я бы не смогла. Но сейчас у тебя есть шанс самой вмешаться в ситуацию. Так действуй.
«Так это ты устроила?!» – я чуть не заорала от возмущения. Хотя почти сразу сообразила: чему возмущаться? Спасибо сказать надо! Нас обоих Шарлотта избавила от скучнейшего официального мероприятия, доктору Норвуду подняла настроение, дав возможность вместо этого заняться ботаническими изысканиями, а у меня есть надежда пообщаться с ним в нерабочей обстановке. Вот только… – «Помоги хотя бы в порядок себя привести! Я же не умею ни от грязи почиститься, ни туфли обратно вернуть, ни ноги залечить! А они болят!»
– Все просто. Руки у тебя заняты, поэтому направляй магию мысленно. Для этого нужно сконцентрироваться. Сосредоточься на желаемом результате.
Я прикрыла глаза и вспомнила свое отражение в зеркале перед тем, как отправиться в академию. Хочу снова оказаться такой же.
– Не так. Поэтапно. Детально.
«Могла бы показать!»
– Ты должна понять принцип. Я не смогу показывать каждую мелочь.
Хорошо. Сначала туфли. Вспоминаем примерку, ощущение удобно охватившей ступню мягкой кожи, устойчивой, несмотря на каблук, подошвы. Удовольствие от запредельно качественной обуви, которую в прошлой жизни я не могла себе позволить.
Сапоги туманным мороком стекли с ног и превратились в туфли – чистенькие, без следа болотной грязи, точно такие, в каких шагнула в портал. Получилось, у меня получилось!
Теперь натертые ноги. Это оказалось совсем легко и чем-то напоминало занятия йогой. Хотя в йоге я не достигла никаких высот, но кое-что помнила. Представить бегущее по телу тепло, сосредоточиться на болезненных участках… Какое все-таки облегчение, когда ноги перестают гореть огнем! Кажется, даже усталость прошла.
– Хорошо. Запомни, как ты это сделала. Полезный навык. Еще потренируешься, и проблем не будет. Мне пора.
И исчезла.
«Куда?! Почему ты все время пропадаешь?»
С тем же успехом я могла задавать вопросы стене.
Послышались громкие, возбужденные голоса – доктора Норвуда и чей-то еще. Я сосредоточилась на платье. Чистое и свежее, как только что надетое… Вспомнила слова Гризеллы: «Волшебно, мисс Блер! Мало кому клетка идет так, как вам», – неприкрытая лесть, конечно же, но мне и правда шло.
Шанс, значит? Отлично. Давайте его сюда. Теперь я готова.
***
Не узнать Честера Фулли я бы не смогла, даже если бы захотела. В жизни контраст между этими двумя был ещё разительнее, чем на фотографиях. Честер, круглолицый, уютно пухлый, похожий на румяный пончик, бежал, именно бежал, едва ли не вприпрыжку, впереди, доктор Норвуд шел следом.
– Мисс Блер, это мистер Фулли. Мистер Фулли – это мисс Блер и твоя ненаглядная трава. Срочно избавь одну от другой, пока они не вступили в дивный симбиоз.
– Какой симбиоз?! – я с новыми чувствами посмотрела на занимающую руки зелень, та вдруг показалась подозрительной и непредсказуемой.
– Ох, ради всего святого! Дугал! Ты как обычно! Не волнуйтесь, мисс Блер, это он так шутит. Крайне рад знакомству. Крайне!
– Взаимно, – несколько нервно согласилась я. – Но, если можно, и правда – заберите это все?
– Да-да, непременно! – В руках у Честера возникло что-то вроде кюветы. – Кладите! Осторожно! Не помните усики у аренариуса! ?н этого не переживет!
Я хотела было сказать, что марш-бросок по болоту вряд ли обеспечил усикам должное обращение. Норвуд успел первым.
– Честер, мисс Блер мяла твой аренариус часа два, он не возражал. И не выглядит умирающим.
– Он в состоянии аффекта. Последствия будут позже.
– Мы тоже в состоянии аффекта, если ты помнишь.
– Да-да, вас забросило в болото и заклинило портальную сеть. Нонсенс! Может, ты просто настолько сильно не хотел в Эдинбург? Знаешь, есть теория…
– Избавь меня от антинаучных бредней!
Я осторожно положила «букет» в кювету – та казалась недостаточно вместительной для такой охапки, но внезапно раздалась вширь и вглубь, подстраиваясь под нужный объем.
– Прекрасно, – благоговейно прошептал Честер. – Посмотрите! Он дрожит в ритме сердца. Так ему легче воспринимать вашу магию. И они еще будут утверждать, что это не разум! – последнее восклицание прозвучало патетично и возмущенно, как с трибуны.
– Элементарный инстинкт выживания, – возразил Норвуд, впрочем, негромко и, кажется, исключительно из чувства противоречия.
– Ты никогда не принимал всерьез многообразный и удивительный мир флоры, – отмахнулся Честер.
– Ну почему же. Этот мир отлично смотрится в виде настоек в пробирках.
– Неисправимый прагматик! Мисс Блер, но вы-то! Вы видите? Чувствуете?
– Честно говоря, чувствую только желание сесть, – призналась я. – Но вряд ли мое мнение дилетанта имеет значение.
– Мисс Блер, вы можете возвращаться домой. Думаю, в Эдинбурге нас уже не ждут.
– Как домой? – встрепенулся Честер. – Зачем? Я ведь даже кофе не успел предложить! Дугал, у миссис Фергюсон сегодня мясной пирог! Я ещё и сам не пробовал! Ты меня выдернул прямо с консультации! Но это к счастью – такие чудесные экземпляры!
– Пирогу и нас двоих хватит.
Кажется, Норвуд задался целью выставить меня отсюда. Даже если это своеобразная забота в ответ на мою жалобу… Нет, так не годится!
– С удовольствием попробую ваш пирог, мистер Фулли, – я постаралась улыбнуться мило и искренне, хотя больше хотелось оскалиться. – И особенно кофе.
– О, пожалуйста, без мистеров. Только не дома. Дугал, проходите в гостиную, мне нужно десять минут.
– Двадцать, если не тридцать, – мрачно констатировал профессор, глядя ему вслед. И добавил: – Ну идемте. Только потом не жалуйтесь.
– На что? – удивилась я.
– Поймете, когда начнете тонуть в пучинах его растительного энтузиазма, – он придержал дверь, пропуская меня вперед. – Располагайтесь, любое кресло к вашим услугам. Хотя не советую садиться под плюющимся молочаем, Честер слишком многое ему позволяет.
Я шагнула в гостиную и замерла, потрясенно осматриваясь. Единственный свободный пятачок в центре занимал чайный столик и кресла вокруг него. Но уже за креслами, и возле стоящих у стен диванов, и на самих стенах, на окнах и даже на потолке – были джунгли. Все оттенки зеленого, багряного и золотого, все мыслимые формы листьев, переплетение стеблей, стволов, лиан… Яркие пятна цветов и даже – невероятно! – порхающие бабочки.
Перед глазами на мгновение зависло нечто крохотное, лазурно-голубое, и за спиной хмыкнул Норвуд:
– Вас приняли за цветок, мисс Блер. Берегитесь переопыления.
– Это колибри?! – воскликнула я, рассмотрев крохотную птичку с длинным изогнутым клювом.
– Разумеется. Честер весьма тщательно подошел к воссозданию биома.
– Можно посмотреть?
– Смотрите, только руками ничего не трогайте – могут откусить.
Я забыла об усталости и даже о присутствии Норвуда. Бродила, рассматривая причудливые изгибы стволов, завораживающе красивые листья и цветы, бабочек, колибри… Ни избалованного молочая, ни чего-нибудь, способного откусить руку, не опознала, конечно же. Из всего этого богатства мне были знакомы только орхидеи, но и они очень смутно напоминали то, что я видела в цветочных магазинах родного мира.
Не представляю, как можно устроить такое дома! Ухоженный палисадник Шарлотты сразу перестал казаться слишком уж волшебным.
– Пока вы приобщаетесь к прекрасному, кофе стынет.
Я обернулась. Профессор сидел за столом с чашечкой в руках. Хотя я ничего не слышала, стол уже был сервирован для троих, в центре красовался высокий румяный пирог, блестели боками кофейник, сахарница и кувшинчик для сливок. Сразу вспомнилось, что давно пора обедать.
Я села напротив профессора. Налила себе кофе. Спросила:
– А как же мистер Фулли?
– Не сомневаюсь, что прекрасно. А мы заслуживаем пищи не меньше, чем усики аренариуса – заботы и внимания.
– Ну если он не обидится, что все съели без него… – я взяла кусок, от умопомрачительного аромата рот наполнился слюной. Впилась зубами. Нежнейший, горячий, невероятно аппетитный! Честер точно рискует остаться без пирога!
Я умяла кусок в несколько секунд и тут же взяла еще. Блуждания по болотам пробуждают зверский аппетит – так и скажу, если хозяин придет к опустевшему столу. Или снова профессор успеет первым. Тем более что он почти не отстает от меня, тоже взял второй кусок.
– На вашем лице, мисс Блер, отражается удивительная смесь эмоций. От наслаждения до раскаяния. Не волнуйтесь. Я почти уверен, что это не единственный экземпляр. Миссис Фергюсон слишком сильно любит кормить всех страждущих, что бы лишить еды самого мистера Фулли.
– Вы меня успокоили, – смеяться с полным ртом – дурной тон, но я не смогла удержаться. – В крайнем случае испечет еще. Он ужасно вкусный, а я кошмарно голодна. Невозможно удержаться!
– Так и запишем. Бодрящий воздух Шотландии положительно влияет на аппетит и отрицательно – на количество пирогов в окрестностях. Проверено на двух подопытных особях.
– А наличие поблизости аренариуса сохраняет пирог для упомянутых особей?
– Аренариуса, вербены чешуйчатой, псевдоклевера болотного, трех магических разновидностей вереска, и вы забыли самое важное – пурпурницу стебельчатую. Думаю, именно она может быть решающим фактором в спасении пирога.
И мы дружно взяли еще по куску.
Как и ожидалось, Честер пришел к опустевшему блюду. И кофейнику – мы с профессором как раз наполнили ещё по чашечке. Я чувствовала себя почти счастливой – сытая, сухая и согревшаяся, наслаждалась отдыхом после идиотского, иначе не скажешь, забега по болотам. Доктор Норвуд, судя по всему, чувствовал что-то похожее, он был почти благодушен. Слегка подтрунивал над Честером, променявшим пирог и кофе на усики аренариуса, строил версии о причинах сбоя в портальной системе, вполне логичные и красивые, даже стыдно стало, что я знаю настоящую причину, но не могу сказать.
– Вот и ты, – отсалютовал Честеру чашечкой с кофе. – Успел как раз к поминкам.
– Ты о чем? – мне показалось, мыслями Честер был еще не здесь, а все с тем же аренариусом и остальной нашей добычей.
– О пироге, – Норвуд указал на пустое блюдо. – Как видишь, осталось только несколько печальных одиноких крошек.
– Так я попрошу миссис Фергюсон принести еще! – обрадовался гостеприимный хозяин. – И кофе?
И убежал, не дожидаясь ответа.
– Будем надеяться, он не перепутает дорогу к кухне и к теплицам, – усмехнулся Норвуд.
– Все эти, – я поводила рукой, – магические верески, аренариус, пурпурница, что еще, вербена? Неужели они такие редкие? Если ваш друг ботаник, он ведь и сам наверняка знает, где они растут? У меня ощущение, что мы принесли ему какой-то невероятный клад, а не охапку травы. Приятно, конечно, только немного неловко.
– Разумеется, знает. И, разумеется, они не настолько редки. Кроме пурпурницы – ее непросто выманить на свет. Но отправлять Честера за травами – все равно что заставить улитку сдавать нормативы на скорость. Он будет потерян для общества как минимум на неделю. И это если отправится не дальше соседнего газона. Так что травы для него обычно собирают практиканты или дипломники. Если это обосновано их работой, что случается реже, чем хотелось бы Честеру. Поэтому можете с чистой совестью считать себя кладоискательницей и дароприносительницей.
Я рассмеялась, а потом покачала головой:
– На первый взгляд смешно, а на самом деле грустно. Получается, он бы и рад сам отправиться куда-нибудь собирать все эти гербарии, но работа не отпускает?
– Свою работу он любит не меньше, так что не тратьте зря жалость и сочувствие. Это неподходящий для них объект. Только взгляните, разве этот до отвращения довольный и лучащийся счастьем индивидуум достоин сочувствия?
Словно иллюстрацией к последним словам Норвуда, в гостиную вплыли два блюда, кофейник и дирижирующий этим парадом вкусностей Честер, и вправду весь светившийся довольством и счастьем.
– Вот, – гордо объявил он, – еще один мясной и, на десерт, сливовый. Ах, друзья мои, как хорошо, что вы смогли составить мне компанию! Иначе я остался бы один против кулинарного гения миссис ?ергюсон, а это заведомое поражение.
– Учитывая размер твоего пуза, друг мой, – ехидно передразнил Норвуд, – ты бы с легкостью справился с этой незначительной трудностью.
– Дугал, нет! Только не снова! – Честер опустил все добытые богатства на стол и устроился на стуле. – Я не умру от ожирения, меня не хватит удар во цвете лет и не поразит инфаркт. Из нас двоих целитель я, мне виднее, даже не начинай.
– Ну-ну.
Я в последний момент удержалась от вопроса о роли магии в предотвращении инфаркта. Какая была бы тема. Сенсация. «Да-да, для ТОГО мира», – кусок сливового пирога помог сдержать сначала любопытство, а после – нахлынувшую вдруг тоску. Разобраться бы, что может стать сенсацией здесь, но для начала придется решить более насущные вопросы. Жизни и смерти, так сказать.
– Скажите, мисс Блер, этот невозможный черствый человек не слишком травмировал пурпурницу? Я имею в виду исключительно моральную сторону вопроса. Пурпурницы нежные, трепетные создания, любят ласку и не выносят грубого обращения. Как ты ее вытаскивал, варвар? – он обернулся к Норвуду, – у нее перетяжка на третьем междоузлии. Сок циркулирует в замедленном режиме. И это еще меньшее зло, она могла сломаться!
– О, я был сама нежность и трепетность. У меня есть свидетель.
– Думаю, пурпурнице досталось бы, будь она студенткой. А поскольку она всего лишь невинное растение, профессор и правда был нежен, – я улыбнулась в чашку с кофе.
– Вот видишь. Устами сытой и умиротворенной мисс Блер в данном случае глаголет истина. Так что отстань от меня со своими междоузлиями. Не знаю и знать не хочу. Лучше ешь, пока мы не повторили свой прошлый подвиг чревоугодия.
– О, да, – Честер окинул внимательным, взвешивающим и оценивающим взглядом оба пирога и потянулся к сливовому. Но, едва переложив кусок себе в тарелку, снова встрепенулся: – ? время? Как долго она пробыла без грунта?
– Наверное, с полчаса? – неуверенно отозвалась я. – Может быть, меньше. Мы так неслись, что больше получаса такого темпа я бы точно не выдержала.
– Минут тридцать-сорок, не больше. И кстати, – Норвуд взглянул на часы – пять минут назад у второго курса алхимиков закончились занятия. Раз уж мы не в Эдинбурге, самое время причинять добро и насаждать справедливость. Мисс Блер, как я понимаю, домой вы сегодня не слишком спешите, так, может, продолжите приносить дары и сообщите уважаемому мистеру Эпплстоуну, что его ждет для начала письменная проверочная работа? В левом ящике стола под справочником Грегориана. Времени дадите ровно двадцать минут и проконтролируете, чтобы этот гений от поэзии смотрел в опросни? и только в него. Я приду к концу. Надо сообщить мадам директрисе о печальном портальном инциденте.
– И правда, – я допила кофе одним глотком. – За нашими болотными приключениями совсем забыла. Честер, спасибо за угощение. Передайте мое восхищение миссис Фергюсон. Таких вкусных пирогов я не ела, пожалуй, никогда в жизни.