Текст книги "Влюбись за неделю (СИ)"
Автор книги: Алена Кручко
Соавторы: Виктория Светлая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)
Я рассмеялась уже в голос. Никогда бы не поверила, что суровый доктор Норвуд, с его «подберите волосы», «двери закройте» и «не маячьте» мог разнести экспериментом школьную теплицу (сразу видно будущего гения!) и вообще, похоже, был головной болью учителей и директора. «Бедный растущий организм», надо же так обозвать банальный корнеплод! Хотя… уже далеко не банальный!
– А мандрагора? Надеюсь, она никого не убила?
– Эксперимент окончился, не начавшись. Дугала поймали на кладбище. По словам смотрителя, мальчик пытался поднять зомби. Сам он утверждал, что это был не ритуальный круг, а всего лишь площадка для обеззараживания земли, ведь он не хочет занести в теплицу вредителей! Но Дугала изгнали с позором и запретили совать нос на территорию кладбища. Так или иначе с кладбищенской землей ему не повезло.
Сабелла осеклась, и я неожиданно для себя взяла ее за руку.
– Давайте надеяться, что запрет ещё в силе и ему снова не повезет.
– Да. Надеяться! – она, будто очнувшись, тряхнула головой, мягко сжала мои пальцы. – Я могу показать фотографии. Хотите?
– Конечно! Люблю рассматривать фотографии, – кстати, чистая правда, особенно если снимки сделаны неожиданно, а не в студии под ретушь. – Они бывают очень… честными, пожалуй.
Фотоальбомов в этом мире не было. Мы пришли в небольшую комнату, где напротив уже знакомой стены-экрана и «резиновой» площадки перед ней стояли уютный диванчик и небольшой столик. Наверное, что бы пить чай перед телевизором, не опускаясь до пререканий с диктором. Короткий плавный жест – и экран осветился.
– Дугал, – коротко сказала Сабелла. И спросила, когда на экране появилась россыпь крошечных картинок. – Вам очень тяжело, Салли? В нашем мире? Если бы не этот чудовищный ритуал, вы могли бы заинтересоваться или хотя бы привыкнуть? Ведь для человека, который никогда не владел магией, все здесь, наверное, выглядит очень странно, – она кивнула на экран. – Порталы, чары, чай и пудинги из ниоткуда?
– Тяжело оказаться… не в себе, – грустно пошутила я. – Потерять все, к чему привыкла. Работу… любимую работу, да. Наверное, и правда к лучшему, что любимого человека вдруг не оказалось. ? здесь – здесь интересно.
– ? ваши родители? – осторожно спросила Сабелла, будто боялась задеть больную тему.
– Семь лет назад. Автокатастрофа.
– Мне очень жаль, – прозвучало гораздо искреннее, чем все «жаль» призрака Шарлотты. – Мой отец умер, когда мне было девять, но я до сих пор помню его, молодым, веселым, он будто всегда рядом. Что ж, – помолчав, добавила она. – Если мы хотим, чтобы вы завтра работали, а не уснули в стопках корреспонденции, то нужно поторопиться. Я, конечно, могу напоить вас эликсиром бодрости, но у него есть побочные эффекты, не заметить которых Дугал не сможет.
Она снова махнула рукой, и вместо маленьких картинок на экране появилась одна, большая. Это даже не телевизор. Это какой-то многофункциональный телевизорокомпьютер! Разве что мышкой щелкать не приходится.
– Вот пожалуйста, сэр Брэдлингтон, тот самый, что владеет навыками устной речи. Преподаватель естествознания и природной магии. Ну а мантия его – у Дугала. Они прекрасно ладили.
Худощавый джентльмен в кепи, с щеточкой усов и квадратным подбородком, щеголял костюмом в полоску и бамбуковой тросточкой. Он стоял, судя по всему, у входа в школу, а позади него топталась стайка малышни лет пяти-шести; один из мальчишек действительно нарядился в черную мантию, вызвавшую в памяти выпускников Оксфорда. Ну как нарядился, утонул в ней – будет точнее! Мантия ниспадала красивыми складками, расстилалась по широким ступеням королевским шлейфом, а сверху торчала вихрастая нестриженая макушка и задорно сверкали темные глаза.
– А это позже. Средняя школа. Дугал с Розой Алеус. Рядом – его друг, Честер Фулли. Сейчас – один из ведущих целителей Британии.
Роза ?леус была вовсе не девочкой, как я на мгновение подумала, а… наверное, чем-то вроде того самого королевского турнепса. В смысле, жертва, то есть продукт, очередного эксперимента. Неопознаваемое (мной, по крайней мере) растение, похожее… да ни на что не похожее! Чуточку от шиповника, немного от капусты, что-то почти неуловимое – от орхидеи…
– Эта Роза была их проектом. Видите – двенадцать корневищ. А обычно – семь, в редчайших случаях – любое нечетное число до одиннадцати. Никто не верил, что у них получится.
– Господи, что это?! Оно… шевелится?! Или мне показалось? – никаких корневищ я вообще не видела, разве что ими были те самые шевелящиеся щупальца, одно из которых нежно поглаживал круглощекий веснушчатый Честер Фулли. Дугал никакой нежности к Розе не выказывал, зато та ласково обвивала его запястье сразу тремя щупальцами. И даже, кажется, норовила прижаться к щеке сочным кудрявым листом.
– Да это прямо… любовный треугольник какой-то! – воскликнула я.
Сабелла рассмеялась.
– Вы почти правы. Роза жила у нас еще десять лет, представляете? Это удивительное растение, сложное в уходе, очень редкое и, можно сказать, разумное. Правда, Дугал никогда особенно не увлекался именно ботаникой. Ему всегда больше нравилась химия. ? вот Честер Розу обожал, сонеты ей читал, когда заходил в гости. Шекспира. «Что значит имя? ?оза пахнет розой»… Розы Алеус неравнодушны к стихам и музыке.
Наверное, вид у меня стал совсем обалдевший. Разумные растения, неравнодушные к сонетам! Да еще и Шекспира! Неужто Вильям наш Шекспир по мирам путешествовал? Или этот мир – почти что отражение нашего?
А может, наоборот, отражение – наш?
– Вы устали, – мягко сказала Сабелла. – Может быть, остальное посмотрим завтра?
– Давайте завтра, – с облегчением согласилась я. – То есть, спасибо, Сабелла, я с радостью. У меня просто, кажется, переизбыток информации – голова пухнет.
– Открывайте портал в гостиную, когда захотите. Мисс Блер ведь показала вам, как?
– Показала , но… У вас есть какие-нибудь способы связи? Надо ведь предупредить?
– О визите? Нет, конечно, зачем? Я услышу, когда вы придете.
– Наверное, ко всему этому надо просто привыкнуть. Хорошо, зайду после работы. Спасибо за приглашение. И… за понимание, – добавила тихо.
– Я попробую связаться со знакомым ритуалистом, но, боюсь, мы ничего не сможем исправить. Древние ритуалы, к сожалению, не поддаются нейтрализации. Как она могла такое сотворить, в голове не укладывается. – Сабелла тяжело вздохнула. – Не отчаивайтесь, Салли. Дугал вовсе не плохой человек. Может быть, излишне резкий и замкнутый, но не плохой. Только, пожалуйста, не надевайте ничего вызывающего или слишком яркого. Он не выносит такое на работе.
– Оч-чень его понимаю! – с чувством ответила я. – Эти кошмарные малиновые брюки! Зачем бы еще мне мчаться на ночь глядя заказывать нормальную одежду?
Я так устала, что боялась не попасть домой – то есть в коттедж Шарлотты, надо же, уже называю его домом. Но оказалось, что перегруженная до полной неспособности думать голова ничуть не помеха перемещениям: тело на автомате сделало нужный жест, и я шагнула из гостиной Сабеллы в Шарлоттину естественно и легко, будто всю жизнь ходила по гостям таким способом.
Сил едва хватило на то, чтобы подняться в спальню, стащить одежду и заползти под одеяло. Ощутила под щекой прохладную мягкую подушку – и провалилась в сон, как в пропасть.
ГЛАВА 2. День второй: среда
– День второй, – пробормотала я, уже привычным взмахом руки открывая портал. После пиццы с кофе на завтрак, в строгой белой блузке и черных брюках чувствовала себя… нет, совсем не так уверенно, как хотелось бы. Но, по крайней мере, приемлемо. Не сплю на ходу, никаких малиновых штанов – уже счастье. А если учесть, что ?ризелла Амтаун – так, кажется, звали мастера? – наложила на одежду чары саморазглаживания… Или как еще назвать, когда достаешь блузку из свертка, а она прямо в твоих руках разворачивается и становится идеально выглаженной, только надеть? Даже интересно стало, это часть услуг дорогого статусного салона или в порядке вещей в этом мире? И спросить не у кого, Шарлотта так и не вернулась.
В Академию я явилась раньше вчерашнего, на больших часах над столом профессора было без десяти. Но он уже сидел с газетой, в точности как и вчера – ночует здесь, что ли?!
– Доброе утро, профессор, – обозначила я свое присутствие.
– Недуг прогрессирует и грозит перерасти в хроническую стадию. – Он взглянул на часы и снова уткнулся в газету, а я вдруг вспомнила, как мальчишка-Дугал сурово отворачивался от гладившего его листа Розы… как там ее? Аурус? Алеус? И едва сдержала неуместную улыбку. – Во время третьей пары у меня встреча в Лондоне. Если не договоритесь о замене, сообщите сразу. Найдется, чем их занять.
– Хорошо. Решу этот вопрос прямо сейчас.
К счастью, вчера уже приходилось разбираться с расписанием, и я знала, куда бежать и к кому обращаться. Иначе неизвестно, как бы выкручивалась. Зам директора по учебной части, строгая седовласая дама, к частым визитам Шарлотты была привычна и расписание меняла без вопросов. В этот раз даже порадовалась:
– Как удачно, профессор Леви только что просила выкроить лишние часы для химерологов.
Так я и доложила, вернувшись. И села разбирать почту.
Сегодня корреспонденции у профессора было мало, на первый взгляд – ничего особенно срочного, Я отогнала навязчивую мысль, что и срочное скоро может стать для него неактуальным. Проводила взглядом прямую спину в черном пиджаке, посмотрела на часы – секунда в секунду, крайняя степень пунктуальности. Наверное, легко быть пунктуальным, когда перемещаешься порталами – никаких пробок, случайных встреч или внезапных перемен обычного маршрута.
Разложенные по стопкам письма отправились профессору на стол, а я взялась за газеты. Пора посмотреть, что происходит в этом мире!
Не знаю, следил ли за прессой так тщательно профессор Норвуд, или тот же набор доставляли на все кафедры, но на его столе были все, видимо, более-менее популярные издания, от «Таймс» и «Дейли телеграф» до забавной газетки с названием «Позитивные новости» и нескольких листков бесплатных объявлений. С них-то я и начала. В конце концов, как ещё быстро и детально познакомиться с новым миром, сидя на рабочем месте без права отлучаться и возможности потрепаться с такими же утомленными работой несчастными? Да и интересно было, что из себя представляет местная пресса – с профессиональной точки зрения.
Сгребла всю пачку и унесла за стол, выполнявший на кафедре функции то общего рабочего, то обеденного – пустой и чистый, занятый только чайником, постоянно полным кипятка, и графином с постоянно же ледяной водой. Удобная штука магия… Чашки и запас сахара, сливок и бисквитов хранились в шкафчике рядом, на верхней полке. Нижние две были забиты пробирками, флаконами с реактивами и вызывали в памяти анекдоты о биологах, у которых в холодильнике рядом с бутербродами сложены ожидающие препарирования дохлые мыши. Спасибо что не о морге и патологоанатомах…
Я сделала крепкий черный кофе, высыпала на блюдце крекеры и развернула верхний листок. Ну что сказать. Красиво, броско, стильно. Яркие цвета, достаточно плотная бумага, хорошая верстка. Приятно в руки взять. Что касается содержимого… Первое же объявление заставило поперхнуться.
«Опытный маг-ритуалист дает консультации по составлению индивидуальных ритуалов».
Вот что это, спрашивается? Намек от мироздания? Знак судьбы? Но Сабелла утверждала, что в моем случае никакие ритуалисты не помогут, хотя и пообещала все-таки найти кого-то для консультации. Надо показать ей. Я с трудом удержалась, чтобы тут же не спрятать листок в свою сумочку. Лучше все-таки спросить разрешения, хотя бы из вежливости.
Посмотрела на часы – до конца пары сорок минут. Почитаю пока, что еще предлагает мироздание…
«Подзарядка амулетов, обновление чар, зачарование с нуля «под ключ» объектов любой сложности». Пригодится или нет? Спросить у Шарлотты, не нужно ли обновить какие-нибудь чары в доме? Взгляд метался по листку хаотично, притягиваясь к ярким рамкам. Самые обычные «куплю-продам-ищу» соседствовали с такими же «куплю-продам-ищу», но совершенно невероятными для привычного мне мира. В самом деле, «приобрету фортепиано недорого» или «отдам за полцены детскую кроватку», а рядом…
«Молодая самочка остроухой мантикоры ищет мальчика для вязки. Окрас рыжий, отличная родословная, дипломы выставок». Бррр… Так и вижу экзальтированную дамочку на шпильках, стесняющуюся произнести слова «кобель» и «сука». И плевать, что не колли или доберман, а мантикора – заводчики во всех мирах наверняка одинаковы. Так что, если вдруг понадобится мантикора в хозяйстве – искать не здесь.
«СРОЧНО требуется няня с быстрой реакцией. Ребенку 3 года, научился открывать порталы». Хм-м, а это ещё что? Размашисто, поперек объявления черными чернилами. «Ребенку – няню, матери – мозгов!»
Я бросилась к столу профессора. Где-то тут лежал его рабочий ежедневник… Нет, я не имею дурной привычки рыться в чужих записях, хотя иной раз это бывает очень полезно. Но посмотреть почерк…
Да. Точно. Хотя могла бы не сомневаться: за короткой, но весьма ядовитой пометкой слышались интонации доктора Норвуда. Так-так… Некоторые развлекаются кроссвордами, а профессор, похоже, отдыхает мозгами на бесплатных объявлениях? Понимаю – там чего только не встретишь!
Положила ежедневник на место, поправила, чтобы лежал так же ровно, строго параллельно краю стола, и вернулась к газете. Рассеянно отпила остывший кофе.
«Требуется! Некромант на полставки. Гибкий график. Обращаться к смотрителю Кенсингтонского кладбища». Бррр… И правда – чего только не встретишь! Здесь, выходит, и некроманты есть? Хотя… говорила же Сабелла, что Дугала пытались обвинить в попытке поднять зомби. Значит, это в принципе реально?! Ой, мамочки. Кажется, я как-то не до конца осознавала, куда меня занесло.
Пометка все теми же черными чернилами острым почерком доктора Норвуда: «мест для новых покойников нет, пора разгонять старых» – ничуть не рассмешила. Кто их знает, вдруг и правда!
Но теперь я стала просматривать листок уже целенаправленно в поисках объявлений, которые привлекли внимание профессора и удостоились его особого ценного мнения. Таких оказалось немного, и далеко не везде «особо ценное мнение» истекало ядом.
«Хит сезона! Перчатки, сумочки и аксессуары из кожи страуса, аллигатора, питона, дракона. Покупателям полной коллекции – скидка!» Я задумалась над милым соседством страуса и дракона, в котором доктор Норвуд, очевидно, предпочел страуса («перчатки! страус. 9.09»). Даже странно. Мне–то казалось, дракон круче, даже в виде кожи. Интересно, что будет девятого сентября? Кроме того, что суббота и наш пятый день? Чей–то день рождения? Подбирает подарок?
«Продам ?рущую Настурцию. Она здорова, но плюется!» О-о-о, а здесь снова доза яда: «Идиот. Купи удобрения». ?х да, Дугал не любит ботанику, но разбирается. Орущая настурция, которая ещё и плюется… да уж. ? казалось бы, такой милый цветок.
«Ищу менеджера по рекламе! Просьба обращаться только людей с тремя высшими профильными образованиями! Портфолио, стандартный пакет документов, выписку со всех имеющихся счетов, рекомендации от четырех известных в мире рекламы профессионалов предоставлять обязательно!» Однако запросы! Самое смешное, что такие вот деятели, требующие «стопиццот» рекомендаций и портфолио, достойное Нобелевки, сами, как правило, абсолютные нули. Здесь, как видно, тоже, судя по ехидному «Ключ от сейфа в швейцарском банке забыл» все теми же черными чернилами.
В глаза бросилось такое же острое и черночернильное «мисс Блер». Что? Неужели он не так уж… то есть, все-таки замечал Шарлотту? Может, все не настолько безнадежно, как мне казалось?
Я вчиталась в объявление, затем – в острый почерк профессора. «Ищу моделей для съемок в рекламе. Приветствуются фактурные девушки, красивые глаза обязательны». Кстати, глаза у Шарлотты… теперь у меня… и правда красивые, необычные, с колдовской зеленью. «Пишут «глаза», думают «грудь». Как раз для мисс Блер. Удачное применение ее фактуре и, разумеется, глазам».
Да-а-а уж, приложил так приложил. Я представила свою реакцию, если бы узнала, что наш главред считает меня безмозглой клушей, годной только трясти сиськами в рекламе. Уволилась бы – сразу же! Это, в конце концов, унизительно! Но Шарлотта… Не могла же она быть настолько идиоткой?! Все-таки ее сюда взяли, в это «самое престижное» учебное заведение! хотя… что она там говорила о богатом отце? Может, не только или не столько за собственные заслуги посчастливилось оказаться на этом месте? Или у профессора просто завышенные требования к ассистенткам? Но что тут завышать, если даже я, ничего не зная о мире вообще и академии в частности, вполне справляюсь? Или мне пока не попадалось сложных задач?
Я смотрела на ровные строчки объявления и косой, острый, летящий почерк доктора Норвуда и не могла понять, что теперь делать. Потому что, если уж честно, первым и пока что единственным пришедшим в голову вариантом был глупый и истерический – схватить профессора за лацканы его безукоризненно отглаженного пиджака, трясти и вопить: «Я – не она!»
Ну ладно, можно не трясти. И не вопить. Но надо же что–то предпринять?! Потому что сейчас мои-Шарлоттины шансы добиться от него внимания близки к абсолютному нулю. И я даже не могу винить его за это.
Кошмар.
Кофе закончился, я удивленно заглянула в опустевшую чашку – сама не заметила как выпила. И никакого удовольствия.
Сделать еще?
Нет. Бесполезно. Выпью ещё одну или десять – ничего не изменится. Не исчезнет ни это дурацкое объявление, ни мнение Дугала Норвуда о Шарлотте. Безнадега.
Я положила листок, прижав его пустой чашкой.
– Сидней. Пять дней, даже с половиной. Отлично, – сказала вслух и не узнала собственного голоса. Ах да. Он ведь и так не мой.
– Помечтаете в обеденный перерыв, – раздалось от двери. – Вы нужны в нижней лаборатории. Практикум по возгонке у алхимиков. – Профессор прошел к своему столу и вдруг обернулся. Кажется, он впервые смотрел на меня так – прямо и бесконечно долго, а темная бровь медленно ползла вверх. Вообще может человек так изгибать брови? И что происходит? На лице профессора не дрогнул ни один мускул, но отчего–то казалось, что это для него крайняя степень изумления. – С каких пор вас интересуют газеты? И почему ради такого случая главный цветник не засыпало снегом? – ядовито поинтересовался он. – Миссис Трунберри внезапно ушла в отпуск? Так найдите другого целителя.
– Уже нашла, – хмыкнула я. – Возьму этот номер, здесь как раз есть подходящее объявление. Вы не против? Если вам он еще нужен, верну завтра.
– Не нужен. И поторопитесь. Через пятнадцать минут даже мистер Обли должен стоять у котла с набором ингредиентов.
Вот тут–то меня и догнала паника. «Справляюсь»? Ну конечно, справлялась, пока от меня не требовалось ничего сложнее разбора почты и замен в расписании. Я даже не знаю, где эта нижняя лаборатория! Не говоря уж о мистере Обли и его ингредиентах.
«Шарлотта, мать твою, где ты бродишь! То есть летаешь! ЧТО МНЕ ДЕЛАТЬ?!»
Мысленный вопль удался на все сто – Шарлотта возникла рядом.
– Успокойся, ничего страшного не происходит. Спускайся, нижняя лаборатория рядом с ритуальными комнатами, в одной из которых мы встретились.
Дорога словно по волшебству всплыла в памяти. Коридор, лестница, открытая галерея с мраморными статуями, снова лестница и снова коридор, узкий и холодный. Перед нужной дверью обнаружилась кучка парней и девушек.
– Откроешь хранилище, велишь студентам взять наборы для возгонки. Проследишь. Мистер Обли, о котором упоминал профессор – это едва не отчисленный с первого курса алхимик. Едва не отчисленный благодаря как раз доктору Норвуду. Он не выносит безалаберного отношения к его предметам. Вон, смотри, тот растрепанный, в перекошенной мантии.
Передо мной расступились, но из-за спины кто-то окликнул масляным голосом:
– Добрый день, мисс Блер. Хорошая погода сегодня, правда?
– Мистер Эпплстоун, – пояснила Шарлотта. – Любит заигрывать. Ничего серьезного, не обращай внимания.
– Если вам, мистер Эпплстоун, больше хочется на пляж, чем на практикум, не смею задерживать, – я приложила к замку брелок и первой вошла в открывшуюся дверь.
Да-а, мрачненько. Столы со штативами, живо напомнившими школьный кабинет химии. Три раковины у самых дверей. В дальнем конце аудитории – преподавательский стол и стеклянный шкаф, полный пробирок, колб и какой–то еще химической посуды, названия которой я не знала. Рядом дверь с табличкой «Хранилище №4». И холодно. Студенты не спешили окунаться в эту атмосферу, и я, обернувшись, слегка повысила голос:
– Что стоим, кого ждем? Заходим. У вас практикум по возгонке. Где брать все необходимое, сами знаете.
Прислонилась к преподавательскому столу, наблюдая за ленивым копошением студиозусов. Те не обращали на меня никакого внимания: перешучивались, обсуждали вчерашнюю вечеринку и завтрашний футбольный матч между алхимиками и целителями, гадали, даст ли «этот зверь Норвуд» проверочную или сразу начнет с «лабы». Только Эпплстоун косился и, проходя к «Хранилищу №4», почему-то подмигнул. Странные у него заигрывания. Интересно, в какой мере Шарлотта их поощряла?
Мысль меня отвлекла, и внезапный грохот заставил подпрыгнуть на месте. Причину шума я увидела сразу – долговязый растрепа в перекошенной мантии торчал посреди лаборатории, растерянно обозревая валявшийся у его ног котел, осколки чего–то стеклянного и рассыпавшиеся… что? ломтики фруктов? Кажется, я чего-то крупно не понимаю!
Остальные среагировали так, будто наблюдали такое едва ли не каждый день. Большинство даже не повернулись в его сторону.
– Обли! – воскликнула рыжая девчонка неподалеку от меня. – Я из-за тебя воду пролила!
– Радуйся, что сегодня у нас нет ничего ядовитого! – Парень за соседним столом вздохнул и взмахом кисти смел в кучку осколки стекла, фрукты, разорванную бумажную упаковку и откуда-то взявшегося дохлого паука. Следующий взмах отправил все это в мусорное ведро, стоявшее у входа возле раковин.
– Но там больше нет готовых наборов, – пробормотал этот растяпа. – Элли, можно я снова с тобой в паре поработаю?
– Стив, опя-ать! – простонала девица, занимавшая стол рядом с ним – очевидно, та самая Элли. – Может, хоть отсядешь подальше, а? Я скоро поседею от твоих выкрутасов.
– Аппарат для возгонки пусть возьмет на стеллаже слева, на нижней полке, – подсказала мне Шарлотта. – А корзина с яблоками – в холодильном шкафу. Там, в кладовке.
Чувствуя себя бестолковым актером, полагающимся на суфлера, я озвучила все это мистеру Обли. Добавив от себя:
– Надеюсь, вы способны совершить этот дополнительный рейс без происшествий? Хватит на сегодня. У вас, – посмотрела на часы, – три минуты. Остальные, по местам.
– У нас еще три минуты, – бархатно проворковал Эпплстоун почти у меня над ухом. Прошел мимо, крепко прижимая к груди свой котел, задел плечом, извинился с преувеличенной любезностью и спросил: – А может, сходим на пляж вместе, мисс Блер?
– Не раньше, чем вас перестанет шатать на каждом шаге, мистер Эпплстоун. Или вы решили, что мистера Обли мало нам всем для остроты ощущений? Пройдите на свое место и готовьтесь к занятию.
Любитель пляжей и, видимо, сисек, изумился. Кажется, я снова вела себя не так, как следовало вести Шарлотте.
– Мистер Эпплстоун, не будете ли вы так любезны сесть на место и принести пользу нашей уважаемой академии – хотя бы слегка напрячь мозг, а не то, что обычно вам его заменяет? – Вкрадчивый, с бархатными интонациями голос абсолютно не сочетался с обычным профессорским «не маячьте». Но на студентов подействовал не хуже предупредительной очереди над головами из чего-нибудь очень скорострельного и очень смертоносного.
Из рук рыжей девчонки выскользнул стакан. Кто–то, кажется, решил попробовать лабораторные яблоки на зуб и теперь надрывно кашлял. Эпплстоун побледнел и испарился. Нервы у подрастающего поколения явно были ни к черту.
? Дугал Норвуд стремительно шел к своему столу, на ходу взмахивая рукой – и предметы на столах студентов перемещались в каком–то одному ему ведомом порядке.
– Вижу, вы удачно провели лето. Если мне когда-нибудь потребуется вернуть мозг в зачаточное состояние, буду знать, с кем проконсультироваться. Напоминаю один раз, как должен выглядеть лабораторный стол перед опытом. Вы не на рынке, мисс Грей, и это не прилавок для яблок. Котел, мистер Сэвидж, это вам не цилиндр, и, если вы не собираетесь надеть его на голову, он не должен стоять дном вверх. Мисс Смит, ваша страстная любовь к книгам здесь неуместна. Уберите эту впечатляющую стопку в сумку, если не хотите произвести возгонку бумаги.
Хорош, зараза! Наблюдать за потоком вежливого ехидства, когда он, разнообразия ради, направлен не на тебя, оказалось захватывающим занятием. Так и подмывало попросить дать мастер-класс.
– Мистер Обли, – профессор остановился у стола и теперь взирал на несчастного растяпу, который как раз вышел из хранилища, как удав на кролика. ? тот застыл на пороге, нежно прижимая к груди стеклянную конструкцию из колбы, стакана и каких–то трубок – очевидно, тот самый аппарат для возгонки. На узком горлышке колбы невероятным чудом держалось крупное красное яблоко.
– Д-добрый день, проф-фессор Норвуд.
– Вы дарите мне надежду, что в этом мире все же существует постоянство. Отлипните от пола и, будьте добры, донесите этот натюрморт сюрреалиста до стола в целости.
Я перешла в дальний угол класса – снова по подсказке Шарлотты. «Нам придется следить за безопасностью, может произойти взрыв. С места профессора трудно контролировать всю лабораторию, этот край на тебе. Я помогу сегодня, дальше будешь сама».
«Взрыв?!» – не сказать, чтобы перспектива взрывов меня обрадовала. Тем более что мистер Обли, от которого стоило ждать неприятностей в первую очередь, сидел гораздо ближе ко мне, чем к профессору. А совсем близко оказалось место мистера Эпплстоуна, который уже вполне откровенно косился на мои-Шарлоттины сиськи.
– Итак, – профессор прошелся по классу, и студенты замерли, боясь, кажется, даже дышать. Умеет же… держать аудиторию. В страхе. Пожалуй, Шарлотте грех жаловаться, по сравнению с этим. – Я полагаю, даже в испекшихся или иссохших за лето мозгах должна была появиться мысль ознакомиться с темой занятия заранее. Если вас не хватило даже на это – соболезную, но ничем помочь не могу. У нас не так много времени, что бы тратить его на повторение теории. Есть в классе те, кто не получил зачет по агрегатным состояниям? – вопрос хлестнул так резко, что даже я вздрогнула.
– Д-да, – пискнула та самая мисс Грей, чей стол в начале урока и впрямь напоминал прилавок с яблоками.
– Пересдача опыта, как только сдадите. Сейчас можете быть свободны или побудьте зрителем. Остальные – за работу. Для тех, чья память слишком коротка, напоминаю последовательность действий, – он развернулся к своему столу, на котором успела появиться та же конструкция, что у студентов. Чуть заметно, плавно шевельнул кистью. – Режем. – Яблоко взмыло в воздух, распласталось на ровные аккуратные дольки, которые упали в стакан с водой. Еще жест, такой же плавный, отточенный, красивый: – Замораживаем. Помещаем в емкость, – повинуясь мановению его руки, яблочные дольки в блестящей ледяной броне одна за другой влетели в колбу. – Закрываем. Создаем щит класса «В», кто забыл, как это делается, могут быть свободны до пересдачи. Затем под щитом – вакуум. Мистер Обли, вы хорошо поняли? Сначала щит. Затем вакуум. Под щитом, а не снаружи.
– С него станется, – пробормотал Эпплстоун.
– Не забываем удалять водяные пары. Скорость процесса зависит от вложенной силы, окончание опыта определяется интуитивно. Надеюсь, никого из вас не затруднит вовремя заметить, что ваши яблоки превратились в сухофрукты.
«Звучит просто, – подумала я, – для магов–то. Раз, и заморозили, два, и вакуум. Так и растворимый кофе можно дома впрок запасать».
– естественно, – подтвердила Шарлотта, – кофе делают по этой же технологии. Ты не так глупа, как большинство этих. Не отвлекайся. Следи. Вакуум – это опасно.
Следить за стремительно усыхающими дольками яблок было… пожалуй, не столько интересно, сколько жутковато. Я уже пользовалась магией, научилась чуть ли не щелчком пальцев вскипятить воду или поджарить тосты, успела оценить косметические чары, порталы, магическое портновское искусство, но почему-то лишь сейчас поняла очевидное. То, что магия – оружие пострашней ядерной бомбы. Если каждый студент-недоучка способен создать зону вакуума в отдельной области… на минуточку, внутри вполне может оказаться чья–то голова! Что же тогда могут сотворить по–настоящему сильные и умелые маги?
– Не отвлекайся, – знакомое ощущение проглотившей тебя медузы, короткий жест двумя руками сразу – снова я даже не успела понять, что именно сделала, но почему-то знала, что при необходимости сумею повторить. Над столом Эпплстоуна зависли, как в стоп-кадре, острые осколки стекла и льда, ошметки яблок и почему-то бумаги. Какой-то записки или письма.
Это изумленно-обиженное выражение будет, наверное, сниться мне в кошмарах. Вытаращенные глаза, скошенный к переносице взгляд – осколки зависли буквально в дюйме-полутора от лица Эпплстоуна. И тот, кажется, не мог сейчас решить, чему должен удивиться больше: что все еще цел или что допустил такую оплошность.
– Поздравляю, мистер Обли, у вас появился достойный конкурент, – профессор возник рядом, я почувствовала его за плечом – ощущением силы и почему-то безопасности. – Отпускайте щит, мисс Блер. Последите за группой, пока я устраню последствия размягчения мозгов мистера Эпплстоуна. – Перед моим лицом мелькнула рука, вынув из воздуха обрывок бумаги. – Хм. Возможно, вам будет приятно узнать, что этот достойный молодой человек упустил контроль над опытом, потому что пытался поразить вас, мисс Блер, своими поэтическими талантами.
– О да, – не выдержала я. – Поразил. В самую печень.
Опустила дрожащие руки – только поняла, что до сих пор бессознательно, на запущенном Шарлоттой рефлексе удерживала щит. И залюбовалась Норвудом. Тот походил сейчас на дирижера или хирурга. Осколки сталкивались с тихим звоном, собираясь в колючий сверкающий шар, похожий на свернувшегося ежа. На «ежиные» иголки нанизывались ошметки яблок, клочки бумаги, а потом все это просто испарилось. Осталась только ошарашенная физиономия Эпплстоуна – хотя нет, уже не ошарашенная, а перепуганная. Осознал, чем могло закончиться.
– Если кто-нибудь еще желает поразить объект своих грез, пожалуйста, не душите в себе порывы. Лабораторная по алхимии – самое подходящее время. Я буду счастлив лично сопроводить вас в кабинет миссис Маскелайн за документами и с не меньшим счастьем распрощаюсь с вами навсегда. Мистер Эпплстоун, соберите свои вещи и покиньте аудиторию. Завтра после занятий жду вас на кафедре со всем имеющимся багажом знаний. Вашу участь будем решать вдумчиво и всесторонне.