Текст книги "Рыцари Христа. Военно-монашеские ордены в средние века, XI-XVI вв."
Автор книги: Ален Демурже
Жанр:
История
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 35 страниц)
Ордены Храма и Госпиталя получили обширные владения в государствах арагонской короны. Это в конечном счете встревожило арагонских суверенов, которые, наблюдая – как можно предположить – за действиями кастильцев, решили последовать их примеру. Такие рыцарские братства, как Монреаль-дель-Кампо и Бельчите, могли появиться в качестве первой попытки создания чисто арагонских структур, в период, когда орден Храма еще не утвердился в королевстве [135]
[Закрыть]. Потом преемники Альфонса Воителя пошли другим путем, привлекая в Арагон кастильско-леонские ордены: Калатрава получила Альканьис, а ордену Сантьяго даровали Монтальбан. Не замедлили возникнуть проблемы, и король Альфонс II попытался организовать арагонский орден.
Для этого он воспользовался инициативой одного рыцаря ордена Сантьяго, уроженца Леона – Родриго Альвареса, графа Саррии. Найдя устав своего ордена слишком нестрогим, тот в 1174 г. покинул этот орден и основал военную общину, добившись ее присоединения к Сито. Он дал ей название Монжуа – холма, откуда паломники впервые видели Иерусалим [136]
[Закрыть]. Несмотря на это название, орден – я говорил об этом в предыдущей главе – никоим образом не происходил из Иерусалима. Проследим за его короткой и бурной историей в Арагоне. Ведь именно в этом королевстве Родриго нашел, рискну сказать, нанимателя: король Альфонс II дал ему местность Альфамбра на юге королевства, граничащую с мавританским эмиратом Валенсия. В 1180 г. «Рыцарство святой Марии Монжуа в Иерусалиме» было признано и утверждено папой. Тот же папа разрешил магистру набирать в качестве братьев в орден басков, арагонцев и прочих брабансонов, лишь бы они были свободнорожденными и получили от церкви отпущение преступлений и грехов. Фактически речь шла о наемниках, пеших воинах, ловко владеющих ножом, которых в армиях того времени становилось все больше. Ненавистные рыцарям, потому что сражались не по рыцарским правилам, они были теми самыми висельниками, которые могли спасти душу, вступив в военный орден [137]
[Закрыть].
Но орден не достиг ожидаемого успеха – с одной стороны, потому, что его основатель Родриго, человек очень непостоянный, отдалился от него, с другой – потому, что его развитие блокировалось всемогущими орденами Храма и Госпиталя. Вскоре после смерти Родриго братья ордена вознамерились объединиться с Храмом. Король запретил это делать, но чтобы спасти то, что еще можно было спасти, он в 1188 г. решил соединить их с орденом Святого Искупителя, только что основанным им в Теруэле с миссией вызволения христианских пленников. Это не прибавило успеха. В 1196 г., отчаявшись, Альфонс II собрался объединить орден Монжуа – Искупителя с орденом Храма. Как и в 1186–1188 гг., в ордене возникли колебания, и некоторые рыцари Монжуа удали лись в Кастилию, в замок Монфрагуэ. Тогда новое «рыцарство» натолкнулось на желание понтифика не допускать размножения мелких орденов, не имеющих опоры. Четвертый Латеранский собор 1215 г. предписал Монфрагуэ слиться с Калатравой. Орден Храма, не принявший отделения Монфрагуэ, не согласился и на слияние последнего с Калатравой. Гонорий III (1216–1227) тянул с решением. Реальное слияние произошло только в 1221 г.; однако отдельные упрямцы не желали этого делать до 1245 г.
Опять-таки в государствах арагонской короны, но на этот раз в Каталонии, король Педро II в честь Сан-Жорди (святого Георгия), по преимуществу военного святого, основал орден, возложив на него защиту той части побережья к югу от устья Эбро, которая представляла собой «пустыни» Альфамы и в которой мусульманские пираты, не находя ресурсов, не гнушались искать прибежища. 24 сентября 1201 г. Педро II «дал и предоставил на вечные времена тебе, Хуан де Альменара, и твоему товарищу Мартину Виталю, иподьякону, и всем твоим братьям и преемникам, объединившимся в орден, пустынное место на моей земле, каковое именуют Альфама… дабы возвести там госпиталь, и будет он домом означенного ордена, местом молитвы и милосердия, в честь Бога и святого Георгия» [138]
[Закрыть]. В числе свидетелей, подписавших этот акт, был Раймунд де Гурбс, магистр ордена Храма в Каталонии. Построили каменный замок, квадратный в плане, а также клуатр и церковь [139]
[Закрыть].
Папа утвердил этот орден только в 1373 г.! Тот вел скромную жизнь. У него не было собственного устава, и до 1355 г. он не имел магистра. По мере своих возможностей он участвовал в походах на Майорку и в Валенсию, а в 1309 г. – в кампании Хайме II против Альмерии. Он получил в дар владения на Балеарских островах, в Валенсии и на Сардинии. Его золотой век пришелся на царствование Педро IV Церемонного во второй половине XIV в. Наконец в 1400 г. он был объединен с орденом Монтесы, созданным в королевстве Валенсия на прахе ордена Храма [140]
[Закрыть].
Можно задаться вопросом о причинах, по которым на Пиренейском полуострове появилось такое множество военно-монашеских орденов, что вынуждает меня составить скучный, но неизбежный перечень: Храм, Госпиталь, четыре больших национальных ордена – Калатрава, Алькантара, Авис, Сантьяго, – три малых и, наконец, как мы увидим в одной из позднейших глав, преемники Храма – ордены Монтесы и Христа. Эти ордены были порождением «национализма», который хоть и не имел ничего общего с национализмом в современном понимании, тем не менее существовал в ту эпоху. Но это не единственная причина их появления. Реконкиста представляла собой прежде всего оборону границы, а потом натиск вперед и перемещение этой границы. Она состояла из множества локальных, децентрализованных акций. Иберийская традиция братств и черты этого пограничного общества – с его знатью, его свободными людьми, этой оригинальной категорией caballeros villanos(что следует переводить скорее как «рыцари-горожане», чем как «рыцари-вилланы» или «крестьяне»), его вольностями – превосходно годились для такой формы борьбы. Военно-монашеские ордены были преемниками этих братств и продолжили децентрализованные акции, а «национализм» укрепил эту тенденцию. Тем более что миссия, порученная орденам, не была чисто военной: они должны были также колонизовать и заселять пограничные земли. И в этой сфере децентрализация оказалась залогом эффективности. Можно не оговаривать, что испанские короли имели свою выгоду от такого размножения орденов.
Глава 4
В сторону Балтики. Миссионерский крестовый поход и военно-монашеские ордены
Германский и христианский натиск на ВостокВ конце X в. в Германии начался натиск на Восток ( Drang nach Osten) – большое переселенческое движение, сочетавшее сельскохозяйственную колонизацию, германизацию и христианизацию [141]
[Закрыть]. Отчасти это движение было спонтанным, но чаще всего его возглавляли и организовывали князья Империи, светские и церковные, что придавало ему исключительный размах. Местное население прибрежных областей, простиравшихся за Эльбой до самого Финского залива (Померании [Поморья], Пруссии и Ливонии, как в целом назывались все территории от низовий Западной Двины до Финского залива), было языческим. Оно принадлежало к трем разным языковым группам: 1) к славянской, например: сорбы, ободриты или венды; 2) к балтийской – пруссы, или прутены, латыши, земгалы и литовцы, отрезанные от моря земгалами; 3) к финно-угорским народам – курши, ливы, или ливонцы, и эстонцы. За всеми этими территориями, отделенные от них широким поясом лесов и болот (« Вильднис» [дичь, пустошь ( нем.)]), с севера на юг располагались русские Новгородское и Псковское княжества, Литва, далее польские княжества Мазовии, Малой и Великой Польши и т. д. Последние были католическими; они иногда объединялись, образуя королевство Польша.
Территории между Эльбой и Одером в XI и XII вв. были землями, где действовали миссионеры, однако их христианизация почти не прогрессировала. Так что в 1147 г. немецкие князья попросили у святого Бернарда, агитировавшего тогда в Германии за Второй крестовый поход, провозгласить еще и крестовый поход в землю вендов, что он и сделал с согласия папы Евгения III (булла « Divina dispensatione» от 23 апреля 1147 г.). После этого маркграф Альбрехт Медведь и герцог Саксонский Генрих Лев возглавили экспедицию, наделенную привилегиями и духовными льготами крестового похода. Ее результаты оказались не лучше. В областях между Эльбой и Одером христианство победило только после массового наплыва немецких колонистов и бенедиктинских, позже цистерцианских монахов, а также уставных каноников из ордена премонстрантов. Окончательно эти земли были охвачены христианской верой только к 1200 г. За Одером все оставалось как было [142]
[Закрыть].
Признание этого и привело в XIII в. к созданию военно-монашеских орденов, способных вести настоящую миссионерскую войну: они должны были обеспечивать защиту миссионеров и обращенных общин и продвигать христианскую веру путем завоевания, колонизации и подчинения. Для насаждения там, в Центрально-Восточной Европе, военных орденов были и другие основания: в частности, в христианской Польше – необходимость защищать пограничные зоны от набегов язычников – пруссов и литовцев.
Итак, решения принимались с целью защиты и прославления христианской веры: миссии, крестовые походы, а вследствие их неудачи – использование военно-монашеских орденов. Как и в Испании, сначала обратились к орденам Святой земли, прежде чем прибегнуть к созданию таковых на месте.
В поддержку миссии: орден Меченосцев в Ливонии [143][Закрыть]
Немецкие и скандинавские купцы приезжали в Ливонию за янтарем, древесиной, мехами. В течение XII в. за ними последовали миссионеры-цистерцианцы. Их проповедь получила некоторый успех у ливов. Были основаны церкви, а в 1184 г. в Икскюле [Икшкиле] создали епископство Ливонское. Но эта церковь сталкивалась с враждебностью ливов, остававшихся язычниками. Поэтому третий епископ, Альберт фон Буксгевден, обратился к немецким рыцарям с призывом защитить его паству. Таким образом, буллы о крестовом походе позволили ему получить некоторую помощь. Альберт фон Буксгевден быстро понял, что дело миссии не имеет никаких шансов упрочиться без создания достаточно крепкой и хорошо защищенной территориальной базы. Крестовый поход, к которому призвали в 1200 г., дал возможность завоевать довольно значительную территорию. Епископ основал Ригу в низовьях Западной Двины [Даугавы] и призвал колонистов заселять ее. Он перенес сюда резиденцию епископов Ливонских. Город, удачно расположенный, стал развиваться и пережил быстрый коммерческий подъем.
При помощи цистерцианца Теодориха (позже ставшего аббатом монастыря Дюнамюнде) Альберт в 1202 г. учредил братство рыцарей (набранных в Северной Германии) для защиты завоеваний и епископского замка в Риге. В 1204 г. папа Иннокентий III признал и поставил под свое покровительство это братство, по такому случаю преобразованное в военный орден «братьев рыцарства Христа в Ливонии». Новый орден принял устав Храма и в качестве облачения взял белый плащ, украшенный изображением меча, увенчанным красным лапчатым крестом [144]
[Закрыть]. Отсюда название «братья меча» ( Schwertbrüder) или «меченосцы», под которым обычно знали его рыцарей.
Епископ Рижский обладал высшей властью в Ливонии. Было решено, что орден будет уважать эту власть и получать треть завоеваний. С помощью вассалов епископа, а потом – первых жителей Риги меченосцы с 1208 г. завоевали часть Латвии и Эстонии. Однако надо было считаться с амбициями короля Дании в этом районе и с сопротивлением аборигенов: восстание эстонцев в 1223 г. заставило прямо-таки заново отвоевывать территории в 1224 г. Меченосцы от этих операций получали лишь скудные территориальные приращения. Создание нового епископства в Дорпате [Дерпте, Тарту] усилило мирскую церковь, которая считала нужным сдерживать расширение ордена. Тот в ответ вступил в союз с рижскими бюргерами (которые вошли в его состав) и завязал связи с немецкими городами. Меченосцы смогли закрепиться в Земгалии и Курляндии, к югу от Западной Двины, и реально получить треть завоеванных территорий. К 1235 г. как будто было достигнуто определенное равновесие: казалось, местное население покорилось и христианизация прогрессирует; меченосцы контролировали территории совместно с епископами и некоторыми другими сеньорами.
Вторжение в Литву разрушило это равновесие. 22 сентября 1236 г. при Сауле [Шяуляе], в Литве, меченосцы были разбиты и понесли большие потери. Слишком ослабшие, чтобы сохраниться, они слились с Тевтонским орденом, который, как мы увидим, с 1230 г. обосновался в Пруссии. В 1237 г. этот акт утвердило папство.
Защита границ от язычников: Добринский орден и тевтонцыКатолические княжества Польши постоянно подвергались набегам пруссов, переходивших их границы в Померании и Судавии. Чтобы обезопасить себя, первые с конца XII в. строили крепости и приглашали для их обороны существующие военные ордены; вот и замок Староград на левом берегу Вислы правитель Восточной Померании вверил в 1198 г. госпитальерам. Территорию Тимау [Тымава] в Померании передали даже испанскому ордену Калатравы.
Влияние Сито в Польше было немалым, и роль главного движителя миссионерской активности в Пруссии исполнял монастырь Олива, основанный в 1178 г. близ Гданьска. Инициативу цистерцианцев подхватили польские князья, но они продолжали следовать примеру первых: князь Конрад Мазовецкий, вдохновившись образцами испанских орденов, в частности Калатравы, основал Добринский орден. Ему оказал помощь епископ Прусский Христиан, бывший монах Оливы, поскольку речь поначалу шла о братстве рыцарей, поставленных на службу епископу для охраны миссионеров. Когда это было? Неизвестно; бесспорно, до 1228 г., даты признания нового ордена папой Григорием IX, но, несомненно, не раньше второго десятилетия XIII в. [145]
[Закрыть]Князь уступил им Добрин (по-польски Добжинь), расположенный в среднем течении Вислы. Орден принял его название, хотя официально именовался орденом «рыцарей Христа в Пруссии» [146]
[Закрыть].
Орден имел некоторый успех. Он сделал из Добрина город, заселив его немецкими колонистами. Но если верить польскому хронисту Яну Длугошу, он не сумел защитить Мазовию от пруссов, и по этой самой причине в 1225–1226 гг. Конрад обратился за помощью к тевтонцам, передав им Хелмно и его область [Хелминскую землю] (по-немецки соответственно Кульм и Кульмерланд). Добринский орден был в 1235 г. поглощен Тевтонским, но город и его территорию вернули князю Конраду. Несколько братьев во главе с магистром Бруноном не признали этого слияния; Конрад поселил их в Дрогичине, на границе с языческими землями и русским (православным) Галицким княжеством. Увы, в 1238 г. рыцари были разбиты князем Галицким, и орден исчез. Тогда задача обороны этих земель была возложена на орден Храма, получивший три деревни на Буге, а потом, в 1257 г., крепость Луков [147]
[Закрыть].
Обосновавшись в этих землях, тамплиеры и госпитальеры не стали, однако, добиваться чего-либо иного, кроме получения средств для своей деятельности в Святой земле. Мы вновь обнаруживаем проблему, уже возникавшую в Испании, – оба крупных ордена из Святой земли не спешили ввязываться в военные миссии за пределами самой Святой земли; тем не менее присутствие орденов Храма и Госпиталя в Польше не было незначительным – между 1166 и 1300 гг. там насчитывалось 21 заведение Госпиталя, в том числе два замка, а между 1226 и 1290 гг. – 14 заведений Храма, в том числе две крепости [148]
[Закрыть].
Тевтонский орден, тоже орден из Святой земли, напротив, активно включился в жизнь Центрально-Восточной Европы. Заботясь о защите пограничной зоны, отделявшей его Венгерское королевство от территории языческого народа куманов, 7 мая 1211 г. король Андрей II уступил тевтонцам землю в Борше (Бурценланд), добровольно и навсегда; король также добавил, что, «если в оной земле Борши будет обнаружено золото или серебро, часть его отойдет к королевской казне, а остальное достанется тевтонцам» [149]
[Закрыть]. Бурденланд для Тевтонского ордена стал чем-то вроде полигона перед поселением ордена в Пруссии. В самом деле, очень скоро тевтонцы захотели сделать его независимым княжеством: обращение к немецким колонистам, строительство крепостей, развитие Кронштадта (ныне Брашов в Румынии) как активного центра на перекрестке торговых путей. По их просьбе папа Гонорий III отделил Бурценланд от епископства Трансильванского, поставив под непосредственную опеку Рима. Королю Венгрии такое развитие событий не понравилось, и он в одностороннем порядке прекратил эксперимент – в 1225 г. изгнал тевтонцев. Папа выразил протест, но вмешиваться не стал.
Куманы перестали быть угрозой, потому что обратились в христианство и вошли в состав королевства. Гораздо большую опасность для народов этого региона представляло тогда монгольское нашествие. В 1239–1241 гг. Венгрия и Польша были разорены монголами, вторгшимися в Европу, а их армии потерпели поражение в битве при Лигнице (9 апреля 1241 г.). В ней участвовали и военно-монашеские ордены. Магистр ордена Храма (вероятно, провинции Венгрия) принял участие в военном совете, который венгерский король Бела IV проводил перед сражением [150]
[Закрыть]. Тамплиеры и госпитальеры имели владения и замки в Хорватии, тогда входившей в состав Венгрии [151]
[Закрыть]. «Анонимная хроника королей Франции, заканчивающаяся 1286 г.» полностью приводит письмо, которое магистр ордена Храма во Франции Понс д’Альбон написал Людовику IX, чтобы осведомить о том, что он узнал от братьев ордена из Польши; он сообщал, что в бою погибли многие тамплиеры [152]
[Закрыть]. Прозвучала идея призвать сразу все существующие военные ордены к борьбе с монголами: в 1245 г. аббат Моримона должен был принять решение об отправке в Польшу рыцарей Калатравы. Это не возымело последствий; однако еще в 1258 г. папа Александр IV обратился с призывом в этом духе к магистру Калатравы [153]
[Закрыть].
Утверждают, что Герман фон Зальца, харизматичный магистр тевтонцев, под неприятным впечатлением от истории с Венгрией проявил колебания, прежде чем согласиться на уговоры Конрада Мазовецкого, настаивавшего, чтобы тот поселил свой орден на рубежах Пруссии. Это не совсем так. Обращение Конрада и епископа Христиана Прусского пришлось на зиму 1225–1226 гг. Зальца тогда был в Фодже, у Фридриха И. Конрад предложил ему Хелмно и его территорию (Кульм и Кульмерланд) с задачей защитить Мазовию и завоевать Пруссию; завоеванное предполагалось делить между орденом и самим князем. Однако из своего дара Конрад исключил владения церквей и польской знати Кульмерланда. Тем не менее в марте 1226 г. Фридрих II в булле, обнародованной в Римини, подтвердил уступку Конрада и даровал тевтонцам земли, которые они завоюют в Пруссии, с регальными правами, причитающимися князю империи [154]
[Закрыть]. А ведь Пруссия не входила в состав Германского королевства. Булла из Римини не упоминает прав Конрада Мазовецкого. Немецкие и польские историки давно спорят о намерениях Конрада. То ли этот князь пришел в отчаяние из-за поражений, которые терпел от пруссов, и целиком положился на тевтонцев в надежде, что они пруссов победят? Или же Конрад пытался манипулировать тевтонцами, рассчитывая, что они помогут ему завоевать Пруссию? На основе палеографических и дипломатических критериев была выдвинута гипотеза, что булла не могла быть составлена ранее 1235 г.: императорская канцелярия якобы датировала ее задним числом, чтобы сделать уступки Конрада Мазовецкого необратимыми (и тем самым помешать ему поступить с тевтонцами так, как Андрей Венгерский) [155]
[Закрыть].
Как бы то ни было, тевтонцы восприняли буллу из Римини как текст, закладывающий основы тевтонского государства в качестве независимого княжества. 12 сентября 1230 г. папа Григорий IX разрешил тевтонцам поселиться в Пруссии с задачей обращать жителей в христианскую веру посредством миссионерской деятельности [156]
[Закрыть]. 3 августа 1234 г. тот же папа объявил завоеванные территории собственностью святого Петра, однако управление ими делегировал Тевтонскому ордену, отправив к нему легата. Не было ли у папства намерения создать в Пруссии теократическое государство? Вопрос спорный. В конечном счете Пруссия и Ливония были территорией миссионерской деятельности, ответственность за которую лежала на епископах и легатах, назначаемых непосредственно папой.
[Закрыть]
В 1230 г. Зальца назначил магистром Пруссии Германа Балька. Опираясь на наемников и на немецкие и польские контингенты, иногда имевшие статус крестоносцев, тот с 1230 по 1242 г. завоевал большую часть Пруссии. Он расставил по стране замки и бурги и поселил в ней немецких колонистов. Но эти достижения оказались иллюзорными: в 1242 г. при поощрении, а после и при помощи князя Восточной Померании (или Померелии) Святополка пруссы восстали. Тевтонцы сохранили всего четыре укрепленных города: Кульм, Торн (Торунь), Эльбинг и Реден. Восстание смогли подавить только в 1248 г., заставив Святополка покориться. Христбургский договор 1249 г. закрепил мир, позволив также ордену установить связи с прусскими вождями, обращенными в христианство. К нему я еще вернусь.
После этого орден направил свою активность на Восточную Пруссию и Ливонию, чтобы подавлять восстания языческих народов Курляндии и Земгалии и отражать нападения великого князя Литовского Миндовга. В честь чешского короля Пржемысла II Отакара, ходившего вместе с тевтонцами в крестовый поход в 1254–1255 гг., месту, где воздвигли замок, послуживший ядром для одноименного города, было дано название Кёнигсберг, «королевская гора» (ныне это город Калининград). Новые поражения, понесенные тевтонцами в Ливонии, вызвали в 1263 г. еще одно восстание пруссов. Потребовались новые крестовые походы, такие как поход Альбрехта Брауншвейгского, ландграфа Тюрингского и опять же короля Чехии в 1265 г., чтобы к 1283 г. Пруссия окончательно покорилась.
Это долгое и трудное завоевание сопровождалось активной колонизацией, характеристики которой я рассмотрю во второй части.
Интервенция тевтонцев в Ливонию происходила совсем не по тем же правилам и преследовала не те цели, что в Пруссии. Как преемники меченосцев, тевтонцы вели военные операции, чтобы завершить покорение и обращение в христианство ливонских народов (куршей, латышей, эстонцев). Но им не удалось, как в Пруссии, создать теократическое государство. Папская булла от 14 мая 1237 г., объединившая меченосцев, с тевтонцами, уточняла, что Ливония будет передана отдельному провинциальному магистру, а не магистру Пруссии. Назначив на этот пост Германа Балька, который уже был магистром Пруссии, и разрешив ему совместить обе должности, Герман фон Зальца обнаружил намерение объединить обе территории. Из-за враждебности епископов Рижских, которых с 1207 г. признали князьями Империи и власть которых дополнительно усилилась с возведением Риги в ранг архиепископства, этот план потерпел провал. 27 июля 1243 г. Иннокентий IV подчинил епископов Прусских юрисдикции архиепископа Рижского, но принял решение, что они получат бенефиций, представляющий треть территорий их диоцеза, где будут обладать полной церковной юрисдикцией; булла также подтверждала господствующее положение Тевтонского ордена в Пруссии, признаваемого верховным сувереном, откуда следовало, что он обязан оборонять Пруссию и руководить миссионерской деятельностью [158]
[Закрыть]. В Ливонии же территория ордена была всего лишь одной из пяти территорий, составляющих католическую Ливонию, – остальными были территории архиепископства Рижского и трех его викарных епископств в Ливонии: Дорпатского, Эзельского [Сааремаа] и Курляндского (часть территории последнего уже принадлежала тевтонцам). В 1238 г. тевтонцы были вынуждены образовать на границах Ливонии и передать датскому королю эстонские округа Реваль [Таллин] и Вирланд [Вирумаа] [159]
[Закрыть]. Но вместе с теми же датчанами они выступили против русских княжеств, преградив им выход к морю: взятие Пскова в 1240 г. повлекло за собой ответ Новгорода, который вызвал из ссылки князя Александра Невского, – в самом деле, тот, победивший в 1240 г. шведских крестоносцев, вскоре был изгнан из своего города. Невский победил тевтонцев в знаменитом сражении на льду озера Пейпус [Чудского] 5 апреля 1242 г. Отныне русская граница нуждалась в защите.
Во второй половине XIII в. самую большую опасность стала представлять Литва, обширная континентальная часть которой (Жемайтия) с реками Западной Двиной и Неманом врезалась клином между Пруссией и Ливонией за пределами лесов и болот «Вильдниса». Вдоль ее границ, прочно укрепленных с той и другой стороны, не прекращались война, набеги, грабежи и всевозможные зверства. А начиналось все хорошо: в 1251 г. великий князь Литовский Миндовг обратился в христианство. Но с тех пор как тевтонцы начали завоевывать Восточную Пруссию и территории, пограничные с Литвой, последняя сочла, что находится в опасности.
Открытая война началась в 1259 г. с восстания ливонских земгалов – близких к литовцам – и куршей. 13 июля 1260 г. они нанесли тевтонцам поражение при Дурбене [Дурбе]. Тогда Миндовг порвал с христианством и вступил в войну. В январе 1261 г. он разбил тевтонцев и их союзников поляков при Покарвисе, в Мазовии. В то же время, как я говорил, восстали пруссы, так что ордену пришлось сражаться на два фронта. Восстание земгалов, как будто подавленное в 1272 г., разгорелось в 1280-х гг. с новой силой, так что власти Ливонии, тевтонцы и архиепископ Рижский, на этот раз объединившиеся, в 1286 г. были вынуждены пойти на некоторые уступки. Земгалы, множество которых было перебито, признали себя побежденными только в 1290 г. Выжившие укрылись в Литве. Отныне тевтонцы напрямую конфронтировали с литовцами.
