Текст книги "Рыцари Христа. Военно-монашеские ордены в средние века, XI-XVI вв."
Автор книги: Ален Демурже
Жанр:
История
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 35 страниц)
Филипп Красивый потребовал в 1312 г. реформы ордена Госпиталя; то же требование выдвигали авиньонские папы и пытались его осуществить (для чего и проводились расследования 1338 и 1373 гг.), без особого успеха. Недостатки ордена сохранялись, и мало что изменилось, даже когда он перебрался на Мальту. Но госпитальеры умели пускать пыль в глаза, и когда они совершали какие-то подвиги, их пропаганда со знанием дела их превозносила. Героические осады 1444, 1481 и 1522 гг. немало способствовали росту престижа «рыцарей Религии» и Родоса – «последнего оплота христианства». Когда Номпар де Комон, знатный гасконец, в 1419 г. отправился в Иерусалим – как паломник, но еще и в надежде, что его посвятят в рыцари Гроба Господня, он остановился на Родосе, где, пишет он, «постоянно пребывало великое множество рыцарей, ведя войну с сарацинами на суше и на море. Это, как мне кажется, лучше, чем, как говорят они, когда христиане воюют меж собой». Там он встретил одного молодого наваррского рыцаря ордена святого Иоанна, который отвез его в Святой город, «где посвятил меня в рыцари перед Гробом Нашего Господа» [856]
[Закрыть]. Грезы о госпитальерах еще тешили западноевропейскую знать.
Глава 15
Пруссия и тевтонская Ливония, 1309–1525 гг.
Когда кризис, вызванный делом Риги, был преодолен (см. главу 13), Тевтонский орден смог посвятить себя борьбе с литовцами; отныне он лишился поддержки со стороны Польши, которая, несмотря на Калишский мир 1343 г., так и не смирилась с потерей Померелии; но даже тогда литовцы еще несколько десятков лет продолжали испытывать враждебность к Польше. Во всяком случае, пока литовцы были язычниками, у Тевтонского ордена все шло как по маслу – ведь не могла же церковь осудить орден, защищавший христианскую веру, церковь и… землю Святой Девы! [857]
[Закрыть]
Княжество, или великое княжество, Литовское в то время широко простиралось между Польшей и русскими княжествами, а его территория Жемайтия достигала Балтийского моря, вклиниваясь между Пруссией и Ливонией. Литва создала крепкое государство, опирающееся на многочисленную военную аристократию и изобилующее богатыми аграрными ресурсами. Война с Литвой, начавшаяся в XIII в., выродилась в тот «нескончаемый крестовый поход», описывать который целиком было бы утомительно, поскольку практически ни одной зимы и ни одного лета не проходило без военных операций [858]
[Закрыть]. Угодно пример? В 1297 г. магистр Ливонии Брунон вытеснил из Ливонии литовцев, потом в свою очередь вторгся в Литву сам, но был разбит. Тогда Литва, город Рига и архиепископ Рижский заключили союз, но потерпели поражение от тевтонцев в 1298 г. В 1299 г. произошло вторжение в Восточную Пруссию, но командор Бранденбурга отбросил литовцев; они отыгрались на Польше и разорили Добжинь; потом они снова направились в Кульмерланд, исторический центр Пруссии. Поляки в бессилии обратились к тевтонцам (это было еще до разрыва), которые разбили литовцев. И так далее… разумеется, без участия поляков после 1309 г. В. Паравичини составил список этих операций, очевидно, разного масштаба: их было 299 с 1305 по 1409 г.! [859]
[Закрыть]
Можно вслед за Э. Христиансеном выделить два периода. С 1300 по 1350 г. тевтонцы оборонялись и держались стойко, но решительного успеха не достигли. Конфликты были кровопролитными и опустошительными, но уступать никто не хотел, а Жемайтия по-прежнему оставалась литовской. Второй период начался со вступления на магистерскую должность Винриха фон Книпроде (1351–1382), конечно, самой яркой фигуры в истории ордена после Германа фон Зальца. Ему удалось помирить тевтонцев с архиепископом Рижским и заставить бюргеров ливонских городов нести военную службу, какой уже были обязаны бюргеры городов Пруссии. Он лучше всех воспользовался расколом в Литве и заключил союз с Ягайло (по-литовски Йогайла), наследником великого князя Ольгерда (своего отца), оттесненным от власти его дядей Кейстутом (1345–1382). Пруссия оказалась в безопасности: в самом деле, за это время произошло лишь два крупных литовских набега – один на Ливонию в 1361 г., другой на Пруссию в 1370 г. [860]
[Закрыть]
«Прусские крестовые походы» западноевропейской знати
В течение всего XIII в. орден получал помощь от крестоносцев, прибывавших в основном из Германии. В XIV в. орден обратился к знати всей Западной Европы. Хроники тех времен предпочитают называть эти экспедиции немецким словом «Reise», «путешествие» (в офранцуженном варианте «rese»), а не «крестовый поход». Великие магистры сумели привлечь французских и английских рыцарей, окружив эти походы настоящим ореолом блестящей рыцарственности и в то же время используя пропагандистскую историческую литературу, упомянутую мной в предыдущей главе. Кстати, Виганд Марбургский, герольд и историк Тевтонского ордена, оставил точный отчет об этих Reisenв своей « Cronica nova Prutenica» [861]
[Закрыть].
Регулярно, если не каждый год, – и так до 1413 г.,– группы рыцарей покидали свои страны, чтобы в течение нескольких месяцев принять участие в войне против литовских «сарацин» под руководством тевтонцев. Чаще всего они участвовали в зимней Reise; порой, когда их не задерживала служба своему монарху в сражениях Столетней войны, они включались и в летнюю Reise. Как в свое время у крестоносцев, ходивших в Святую землю, возникали семейные традиции путешествий в Пруссию. Шестеро сыновей графа Намюрского Жана I, умершего в 1330 г., несколько раз участвовали в Reise, от Жана II, который в 1334–1335 гг. нашел там смерть, до последнего сына, Гильома, присутствовавшего там с двумя своими сыновьями в 1386–1387 гг. [862]
[Закрыть]Томас Бошан, граф Уорик, ездил туда дважды; его примеру в 1367–1368 гг. последовали три его сына, а в 1409 г. в одной из самых последних Reiseпринял участие его внук Ричард [863]
[Закрыть]. Упомянем также герцога Бурбонского Пьера I, побывавшего там в 1344–1345 гг. [864]
[Закрыть], виконта Беарнского Гастона Феба – зимой 1357–1358 гг. [865]
[Закрыть], маршала Бусико – летом 1384 г., зимой 1384–1385 гг. и зимой 1390–1391 гг. [866]
[Закрыть]; Генри Дерби, сын герцога Ланкастера, будущий король Генрих IV, участвовал в Reiseзимой 1390–1391 гг. и летом 1392 г. [867]
[Закрыть]В. Паравичини отметил, что с 1335–1336 по 1413 г. в Пруссии побывали 257 французских рыцарей и 177 английских [868]
[Закрыть].
Они садились в Ла-Рошели или Брюгге на ганзейские суда, часто посещавшие эти порты, и добирались до Данцига или Кенигсберга (Гастон Феб). Чаще всего направлялись через Кельн, Прагу и Бреслау. Что касается графа Дерби, то он выехал из Венеции и достиг Пруссии через Вену и Бреслау.
Автор «Хроники доброго герцога Людовика Бурбонского» описал рыцарский ритуал, характерный для походов такого типа. В 1374–1375 гг. овернские и бурбонские рыцари герцога Людовика Бурбонского во главе с Жаном де Шатомораном участвовали в отражении литовского набега и захвате замка. Под конец похода магистр ордена пригласил рыцарей на большой пир в его замке Мариенбург. Двенадцать самых храбрых рыцарей обедало с магистром за «почетным столом» [869]
[Закрыть]; похоже, эта практика появилась в последние годы пребывания Винриха фон Книпроде на магистерской должности, к 1370 г. В Кенигсберге, резиденции маршала ордена, по окончании похода рыцари помещали свои гербы, написанные на деревянных панелях, на стены украшенного фресками нефа нового собора, построенного с 1327 по 1365 г. (позже церковь разрушили) [870]
[Закрыть]. Так Тевтонский орден создавал у своих гостей иллюзию, будто оживают приключения рыцарей Круглого стола из романов о короле Артуре. Поражение тевтонцев от поляков при Танненберге в 1410 г. и возобновление франко-английского конфликта положили конец этому обычаю.
Годы 1382–1387 стали решающими. В 1381 г. умер Винрих фон Книпроде; в следующем году Ягайло устранил своего соперника Кейстута и, став великим князем Литовским, разорвал союз с тевтонцами. Итак, «нескончаемый крестовый поход» продолжился, но в совершенно изменившемся политическом и религиозном контексте.
Обращение Ягайло, великого князя и короля
Несмотря на мощь язычества и свирепость войны между тевтонцами и литовцами, нельзя сказать, что в Литве не было христиан: с одной стороны, на юго-востоке страны жило русское и украинское население, христианское по греческому обряду; с другой – по стране ходили отдельные францисканские миссионеры, в основном поляки. Уточним, что в середине XIII в. великий князь Миндовг на время обращался. Литва была великой державой, но оставалась изолированной в политическом и религиозном плане. Разрыв с тевтонцами в 1382 г. предвещал возобновление вооруженной борьбы. Надо было найти союзников.
У Ягайло было две возможности, и обе предполагали обращение в христианство:
– союз с русскими на основе брака между Ягайло и дочерью великого князя Московского; этот вариант был скоро отвергнут, так как Ягайло не хотел признавать приоритет московской церкви;
– союз с Польшей на основе брака между Ягайло и наследницей Польши Ядвигой, дочерью Людовика Великого, короля Венгрии и Польши. Людовик обещал руку Ядвиги герцогу Австрийскому. Эта «имперская комбинация» (направленная на удовлетворение имперских амбиций Людовика) не отвечала интересам поляков; зато уния с Литвой давала возможность создать прочный союз против тевтонцев. Когда Людовик в 1382 г. умер, такое решение стало реальным. При двух условиях: чтобы герцог Австрийский «утратил интерес» к Ядвиге, а Ягайло обратился в христианство. Эти препятствия не были непреодолимы с тех пор, как из процесса исключили тевтонцев, которых все ненавидели.
Уния была реализована в три этапа. Этап первый, 14 августа 1384 г.: по договору в Крево (в Литве) был заключен мир между Польшей и Литвой, Ягайло обязался возместить Австрии убытки и обещал обратиться в христианство. Этап второй, 1386 г.: 15 февраля Ягайло крестился в Кракове; 18 февраля он женился на Ядвиге, а 4 марта был коронован короной Польши под именем Владислава (пишут также «Ладислав»). Этап третий, 1387 г.: Владислав, один, направился в Вильнюс, столицу Литвы, чтобы провозгласить там католическую веру и назначить первого епископа – польского францисканца. Римский папа Урбан VI (тогда был период Великой схизмы), дезинформированный тевтонцами, признал его только в 1388 г. [871]
[Закрыть]Отныне тевтонцы не имели права нападать на Литву под предлогом миссионерского крестового похода.
Орден не посчитался с этими переменами и ловко использовал двусмысленные моменты польско-литовской унии. Став польским королем, Владислав посадил на великокняжеский трон своего кузена Витовта, который стал разыгрывать карту автономии, если не независимости Литвы. Его интересы находились на юго-востоке, в направлении России, Украины, Черного моря. Чтобы обеспечить себе спокойствие на севере, он сблизился с тевтонцами и в октябре 1398 г. заключил с ними Заллинвердерский [Салинский] договор, по которому отказывался от своих прав на Жемайтию. Тевтонцы кинулись завоевывать эту область и в 1406 г. покорили ее [872]
[Закрыть]. Орден в то время проводил многообразную экспансионистскую политику – купил Добжинь у одного польского князя, в 1402 г. приобрел у Бранденбурга Новую марку (Ноймарк). Жемайты были еще язычниками, и тевтонцам было нетрудно оправдывать завоевание выполнением своей традиционной задачи – миссионерского крестового похода, несмотря на жалобы поляков, предостережения со стороны церкви и критику некоторых западных хронистов, как Томас Уолсингем [873]
[Закрыть].
Битва при Танненберге-Грюнвальде (15 июля 1410 г.)
Однако успехи первого десятилетия XV в. оказались пирровыми победами: поляки в 1409 г. вернули себе Добжинь, а жемайты восстали. Магистр ордена Ульрих фон Юнгинген обвинил в их поддержке Витовта. В убеждении, что польско-литовская уния рухнет, он стал готовиться к войне. А вот Владислав был уверен в помощи Витовта и мобилизовал многочисленную армию, в которую, кроме поляков и литовцев, входили тысячи русских и татарских (монгольских) наемников. Враждебные действия начались в июне 1410 г., а встретились обе армии 15 июля 1410 г. под Танненбергом (для поляков – Грюнвальдом) на юге Пруссии. Сначала поляки и литовцы приняли на себя натиск тевтонцев и уже были готовы отступить, но численное преимущество и подкрепление в виде чешского контингента, которым командовал будущий вождь гуситских армий Ян Жижка, переломили ход сражения. Тевтонская армия пришла в расстройство. Ульрих фон Юнгинген и многие рыцари ордена были убиты. Впрочем, потери были огромными у обеих сторон [874]
[Закрыть]. Знамена побежденных (их было 51) вывесили в Краковском соборе. В 1603 г. они исчезли, но польский историк Ян Длугош догадался сделать с них копии, которые прекрасная публикация делает доступными и сегодня [875]
[Закрыть].
Владислав не сумел завоевать Пруссию: с одной стороны, в Мариенбурге стойко защищался маршал ордена Генрих фон Плауэн, с другой – Владислава оставили Витовт и некоторые польские князья, недовольные тем, что война продолжается. Поэтому 19 сентября 1410 г. ему пришлось снять осаду с Мариенбурга. Тевтонская Пруссия была спасена. Мир, подписанный в Торуне 1 мая 1411 г., для поляков был разочаровывающим: они не вернули себе Померелию, а Жемайтия была уступлена Витовту и Владиславу лишь пожизненно. Далее она должна была вернуться под власть ордена. Зато тевтонцы были вынуждены уплатить Польше очень большую контрибуцию и согласиться, чтобы в миссионерской деятельности в регионе (тогда имелась в виду территория российских татар) участвовали также Польша и Литва.
Время после поражения было непростым. Спаситель ордена Генрих фон Плауэн, избранный в великие магистры, 11 августа 1413 г. был смещен и заменен маршалом Михаэлем Кюхмейстером. Плауэна обвиняли в экстремизме. Кюхмейстер же предпочитал дипломатию. Он воспользовался промахом поляков, – которые, возобновив в 1414 г. враждебные действия, нарушили мир, – чтобы апеллировать к Констанцскому собору.
Дебаты в Констанце
Пизанский собор 1409 г. потерпел провал в попытке прекратить Великую схизму. Созванный по указке императора Сигизмунда в 1414 г. Констанцский собор был удачливей и в 1417 г. положил схизме конец. Но собор обсудил также, в числе других вопросов, жалобу тевтонцев на поляков.
Тевтонцы предоставили собору три аргумента: поляки нарушили мир; обращение литовцев не было ни полным, ни искренним, а потому поляки – сообщники «сарацин»; следовательно, тевтонцы должны сохранить монополию на миссионерскую деятельность. «Орден был создан и существует, чтобы нападать на противников креста Христова и искоренять их силой, и исторгать их из их земель и их сеньорий, дабы обращать их ради их собственной пользы, ради прирастания католической веры», – было написано в 1413 г. [876]
[Закрыть]Таким образом, формула «обращение равняется подчинению силой» оставалась в силе!
Выступая от имени поляков, Павел Влодкович [Paulus Vladimiri], ректор Краковского университета, перевел дебаты в плоскость естественного права. Померелия должна быть возвращена, потому что она отнята силой. В вопросе литовского язычества Павел Влодкович отстаивал права человека и права государств. Христиане не имеют права нападать на язычников или неверных и обращать их силой, особенно если те принадлежат к суверенной нации (Павел Влодкович делал исключение только для Иерусалима и Святой земли): это было бы противно естественному праву и праву государств. Ведь государства, будь они христианские или нет, созданы Богом. Значит, обращение литовских язычников находится исключительно в компетенции короля Польши и Литвы. Тевтонцы сослались на авторитет Генриха из Сузы [Hostiensis], великого знатока канонического права XIII в., согласно которому христианство (а значит, церковь и папа) с момента своего появления правомочны повелевать язычниками и неверными. Павел Влодкович противопоставил их доводам естественные права язычников – которые надо соблюдать – и теории миссионерства, разработанные и применяемые на практике нищенствующими братьями со времен Иннокентия IV.
Тем самым Павел Влодкович вновь поставил под сомнение легитимность Тевтонского ордена и прусского Ordensstaat: созданный для защиты христианства, орден не имел права ни обращать язычников (задача нищенствующих орденов), ни управлять обращенными (это компетенция государств). Кроме того, он обличил «прусскую ересь», порожденную надменностью, агрессивностью, неуважением к другому, в которой многие историки, сформированные в условиях пробуждения национализма разных народов в XIX и XX вв., увидели зародыши пруссачества и прусского духа [877]
[Закрыть].
Собор не был склонен внимать таким речам. Но свидетельство, которое в ноябре 1415 г. делегация жемайтийских язычников сделала о насилиях и жестокостях тевтонцев, а потом речь официального представителя польского короля, который привел пример мирных отношений между католиками и православными в Польше и усилий римских христиан для мирного воссоздания унии с греками, подкрепили тезисы о мирном обращении. Чрезмерно резкая реакция немецкого доминиканца Иоганнеса Фалькенберга, упорно доказывавшего, что поляки – еретики, в конечном счете обернулась против тевтонцев. Собор и новый папа Мартин V учли польские требования. Мартин V вновь запретил тевтонцам вести любые военные действия против Литвы – земли отныне католической. И сделал короля Владислава и великого князя Витовта своими генеральными викариями на русских землях и ради защиты католических интересов. Но, щадя тевтонцев, он восстановил папские привилегии, которые были предоставлены ордену в прошлом и действие которых было приостановлено [878]
[Закрыть].
В моральном отношении поляки одержали победу. В материальном почти ничего не изменилось. Стали просить об арбитраже императора Сигизмунда, который в 1421 г. принял решение вернуться к букве Торуньского мира. С одним важным изменением: Жемайтия безоговорочно возвращалась Литве. Но Померелия осталась тевтонской. Владислав возобновил войну, но добился не бо́льших результатов, чем прежде. И ему пришлось вступить в переговоры и заключить с орденом 27 сентября 1422 г. на берегу озера Мельно в Литве «вечный мир»!
Расцвет и кризис прусского Ordensstaat в XIV и XV вв.Как и орден Госпиталя, Тевтонский орден, оставаясь военно-монашеским, эксплуатируя свои командорства в баллеях Германии, Нидерландов, Лотарингии и т. д., построил в Пруссии государство (а не в Ливонии, почему – было сказано). Орден не стал многонациональным государством – он сделал государством одну из своих провинций.
Экономическое могущество
Колонизация достигла высшей точки в конце XIII и в XIV в. Орден создал крупные владения, которые обрабатывали либо рабы – захваченные на войне или в набегах на Литву, – либо Freien, свободные немецкого происхождения, державшие свои земли непосредственно от ордена [879]
[Закрыть]. Орден был не единственным собственником: большие поместья получила во время завоевания в обмен на военную службу аристократия немецкого, прусского или польского происхождения; этим крупным собственникам были даны благоприятные возможности для передачи владений по наследству. Это была система Gutsherrschaft[помещичьего хозяйства ( нем.)] [880]
[Закрыть].
Здесь производили зерно (в основном рожь), в массовом количестве вывозя его с Северо-Запада в Европу через посредничество Ганзы, могучего союза сотни городов, имевшего очень гибкую организацию с центром в Любеке. Ганзейские суда загружались зерном в Эльбинге и прежде всего в Данциге, чтобы разгрузиться в Антверпене. С середины XIV в. подорвать эту монополию ганзейцев пытались английские и голландские купцы, что приводило к острым конфликтам [881]
[Закрыть]. Прусские порты Данциг, Эльбинг, Кенигсберг, Браунсберг входили в состав Ганзы, так же как внутренние города Кульм и Торн, ливонские порты Рига и Реваль – тоже, как и магистр тевтонцев. Но их интересы различались. Орден как экспортер поощрял свободу торговли на Балтике, тогда как прусские города, даже если у них были разногласия с Любеком, сохраняли верность монополии: в 1468–1474 гг. в войне Ганзы с Англией Данциг, обеспечивавший две трети экспорта зерновых, занял самую радикальную позицию. Один из его корсаров захватил флорентийскую галеру, направлявшуюся в Лондон, и присвоил заалтарную картину «Страшный Суд» Ханса Мемлинга. Теперь эта картина хранится в Гданьске (Данциге) [882]
[Закрыть]. Пруссия была также главным производителем янтаря, собираемого на побережьях; она экспортировала воск и меха. Через ее порты шли транзитом и металлы (в основном медь) из Центральной Европы. В Ливонию немецкие купцы Риги вывозили товары из внутренних территорий России (древесину, пеньку, меха) и, естественно, поскольку бизнес есть бизнес – литовские товары [883]
[Закрыть].
В Ливонии Тевтонский орден был всего лишь одним из производителей и продавцов наряду с другими, но в Пруссии благодаря своему верховенству он контролировал всю организацию торговли. Приблизительно с 1260 г. два Grosschaffer(«великих администратора», или «великих эконома»), один из которых в Мариенбурге ведал зерновыми, а другой, занимавший пост в Кенигсберге, – янтарем и прочими продуктами, сосредотачивали продукты в нескольких центрах, направляя приказчиков для их сбора. Янтарь, собранный на побережье, свозили на склады замка Лохшттедт под ответственность хранителя янтаря, прежде чем отправить в Кенигсберг для продажи [884]
[Закрыть]. Каждый Grosschafferимел комиссионеров ( Lieger) в крупных торговых центрах Пруссии (Торне, Эльбинге, Данциге) и Европы (Брюгге, Любеке) [885]
[Закрыть]. Тем’самым орден оказывался в положении монополиста: он диктовал экспортные пошлины, но освобождал от них собственные товары. К большому недовольству крупных производителей зерна и богатых купцов-экспортеров в городах.
Кризис конца средневековья поразил Центрально-Восточную Европу, но позже, чем Запад, – в XV в. [886]
[Закрыть]Однако основная экономическая структура не была затронута, так что Пруссия и Польша продолжали вывозить зерно, пусть даже прибыль резко уменьшилась. Но это не способствовало оздоровлению финансов ордена, которые подорвало поражение при Танненберге.
Финансовый кризис
В XIV в. орден никогда не нуждался в том, чтобы взимать с Пруссии всеобщую подать. Доходов с его владений и ресурсов его тыловых командорств ему хватало, чтобы финансировать свои войны до самого 1410 г. [887]
[Закрыть]
Но после Танненберга бюджетный дефицит стал хроническим.
Ордену пришлось выплатить Польше тяжелую контрибуцию. А ведь нападения поляков на Пруссию с 1410 по 1422 г., даже если они терпели неудачу, вызывали многочисленные разрушения; до самого 1419 г. последние тщательно подсчитывались. К этому добавились неурожаи 1412 и 1415–1416 гг. – заставившие сократить экспорт зерна – и чума 1416 г. Доходы резко понизились повсюду; оброк от крестьян не поступал, и немецкие командорства больше не выплачивали responsiones [888]
[Закрыть]. Поэтому пришлось прибегнуть к всеобщему обложению – чтобы выплатить контрибуцию полякам, но еще и затем, чтобы покрывать военные расходы ордена. Тевтонцы, как и госпитальеры, значительную часть своих финансовых ресурсов использовали для оплаты наемников: после битвы при Танненберге Soldbuch– счетная книга, где фиксировалось жалованье, выплаченное солдатам, которые приняли участие в сражении или были взяты на службу позже, – насчитывает более 600 наемников [889]
[Закрыть]. Но баланс восстановлен так и не был, так что орден в конце концов уже не мог оплачивать наемников и его военная мощь ослабла. Во время Тринадцатилетней войны с Польшей (1454–1466) события из-за этого приняли драматический оборот. Эта война могла лишь усугубить ситуацию.
Финансовый кризис и налоговая политика ордена привели к политическому кризису.
Кризис в ордене [890]
[Закрыть]
Кризис, изгнавший Генриха фон Плауэна в 1413 г. с поста магистра ордена, отчасти был вызван отказом подданных ордена оплачивать последствия поражения при Танненберге. Михаэль Кюхмейстер, его преемник, внимательно прислушивался к общественному мнению, которое выражали прежде всего земельная аристократия и городское бюргерство, склонные к миру и враждебно относившиеся к налогу. Однако изгнание Плауэна не решило никаких проблем. Орден не сумел выработать последовательную политику ни по отношению к Польше, ни по отношению к своим подданным. Противостояние (если упрощать) между партией войны и партией мира сочеталось с борьбой фракций и клик внутри ордена, например между сторонниками Юга и Севера. Злоупотребления, коррупция, растущий деспотизм магистра и орденской верхушки вызывали все новые трещины в отношениях как внутри ордена, так и между орденом и населением.
Все эти аспекты проявились во внутреннем кризисе ордена в 1437–1440 гг. Магистр Германии Эберхард фон Зейнсхейм поставил под сомнение состоятельность магистра Пауля фон Русдорфа (1422–1441) как руководителя ордена: жалуясь, что руководство ордена ставит провинцию Германия во все более маргинальное положение, он потребовал от Русдорфа вернуться к обычаю, который, по его словам (статуты 1329 г., на которые он опирался, утрачены), давал магистру Германии широкие полномочия. Первый тревожный звонок.
В следующем, 1438 г. Русдорф назначил магистром Ливонии одного из своих сторонников, Генриха фон Нотлебена, рейнландца, навязав его вопреки мнению большинства братьев Ливонии, «северян». Это большинство апеллировало к генеральному капитулу ордена и объединилось с магистром Германии 29 июля 1439 г. Тогда же против орденского руководства восстали три командорства Восточной Пруссии, в том числе Кенигсбергское, потребовав реформ: возвращение к уставу и статутам в отношении дисциплины, наказаний, комплектования; избрание великого магистра капитулом, представляющим все языки; непредвзятость визитеров, этих контролеров, направляемых магистром в командорства. В целом это означало бы переход от подобия авторитарной монархии к аристократической республике.
Русдорф преодолел кризис, внеся раскол в ряды противников. 5 мая 1440 г. на ландтаге (собрании, представляющем разные – общественные – сословия Пруссии) он сделал некоторые уступки городам в отношении налога, а решение внутренних проблем ордена было отложено. Без объединения всех недовольных ничто не могло измениться.
Орден и его подданные
Союз между «реформаторами» ордена, земельной аристократией и городским бюргерством начал складываться именно в 1440 г. Аристократия даже сумела представить себя выразительницей чаяний свободного крестьянства. Чтобы понять такой ход событий, надо рассмотреть экономическое и социальное развитие ордена в XV в.
Пруссия, конечно, по-прежнему производила и экспортировала зерно, но – следствие кризиса – с меньшей прибылью: цены на зерно застыли на одном уровне, в то время как стоимость его производства росла, потому что цены на ремесленные изделия повышались и рабочая сила, которой становилось все меньше, стоила все дороже. Через такое веком раньше прошла Западная Европа. Политика, которую стал проводить орден, чтобы компенсировать это сокращение доходов и сохранить прибыли на достаточном уровне, восстановила против него производителей и торговцев.
Орден и земельная аристократия могли договориться об уменьшении стоимости труда за счет замораживания заработной платы, всеобщего распространения подневольного труда и прикрепления работников, которых стало мало, к земле. О методах, применяемых при внедрении этого нового серважа, можно судить по такому распоряжению 1494 г.: любого беглого серва в случае поимки прибивать за ухо к позорному столбу; ему будет дан нож, чтобы он мог освободиться! [891]
[Закрыть]Но союз не возник, потому что орден захотел один пользоваться выгодами от этих принудительных мер против крестьян. В самом деле, орден поставил под сомнение аграрную систему Gutsherrschaftи старался уменьшить крупные владения аристократов, либо выкупая их, как только предоставлялся случай (но финансовый кризис ограничивал эту возможность), либо изменяя правила передачи прав – запрещая наследование по женской линии, ограничивая количество правопреемников. Тем самым орден хотел добиться, чтобы как можно больше земли вернулось в руки сеньора, то есть его самого. Прибегая к нажиму и всевозможным злоупотреблениям, он исказил правила земельного рынка в свою пользу [892]
[Закрыть].
Однако самое решительное сопротивление оказали города и особенно Данциг и Торн, которые сразу после Танненберга уже были готовы признать суверенитет Польши. Кровавое подавление восстания в Данциге с казнью четырех горожан 7 апреля 1411 г. сделало пропасть еще глубже [893]
[Закрыть]. Города хотели мира с Польшей и требовали уважения к городским вольностям. Действительно, орден вмешивался в городские дела на всех уровнях – выбора муниципалитетов, городских финансов, планов градостроительства (орден владел землями и домами и умел навязывать свою точку зрения). В качестве сеньора он добивался соблюдения своей монополии на мельницы и вывоз товаров. И ни одно дело в суде не заканчивалось успехом!
Аристократы, свободные крестьяне и бюргеры были отстранены от власти; они чувствовали себя несправедливо оттесненными и обиженными, хотя гордились своей исторической ролью. Орден, напоминали они, под стенами Акры был основан купцами; это они в качестве братьев добились завоевания и колонизации Пруссии. Орден, забыв собственную историю, склонный в любой критике видеть мятеж, низводил жалобщиков в разряд завоеванных подданных. «Они говорят, что завоевали нас мечом», – гласит «Данцигская хроника» [894]
[Закрыть]. Разве в 1450 г. один адвокат ордена не сказал мятежным подданным, составившим коалицию, «что они все язычники и что их покорили мечом»? [895]
[Закрыть]
В принципе, у аристократии и бюргерства в качестве трибуны был ландтаг. Развитие представительных собраний стало в конце средних веков феноменом, общим для всей Европы, потому что монарх, прибегающий к введению подати, должен был «вступить в диалог» со страной [896]
[Закрыть]. Но сбор ландтага, его периодичность, повестка дня зависели от ордена. Поэтому оппозиция нашла другие способы согласовывать свои действия – кстати, не обязательно для борьбы с орденом.
С 1370 г. шесть прусских городов – членов Ганзы совещались между собой ради защиты своих интересов. Крупным собственникам возможность встречаться для обсуждения местных дел давали доманиальные суды, а поскольку эти суды осуществляли правосудие в мирное время, на них собирались Freien– свободные держатели. Однако все это по-прежнему не влияло на орденское правительство. Некий порог был перейден, когда внутри прусской аристократии в 1397 г. образовался «союз ящериц» с ярко выраженным политическим характером.
Кризис 1437–1440 гг. способствовал оформлению всех видов оппозиции. Поскольку попытки провести реформу в ландтаге провалились, то уже за его пределами образовалась революционная организация «Прусский союз» ( Bundesvertrag, или Bund), который 14 мая 1440 г. в Мариенвердере скрепили актом единения 53 дворянина и представители 19 городов. В первом ряду требований стояло подтверждение привилегий, вольностей и законов, но требование создания верховного суда было более дерзким, потому что предполагало избавление от произвола ордена [897]
[Закрыть].
