Текст книги "Повелитель огня III (СИ)"

Автор книги: Алексис Опсокополос

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)

– А с чего вдруг он должен мутнеть? – возмутился я. – Добран – нормальный, адекватный мальчишка.

– Рассудок – слабое место у очень сильных чаровников, – спокойно ответил Згал. – Почти всё руководство Братства Истинного огня, все Старшие братья – безумцы. Каждый со своей формой помешательства, но нормальных среди них почти нет. А может, вообще нет. К тому же известен далеко не один случай, когда огневесты творили жуткие вещи, лишившись разума. Но огневест огневесту рознь. Иные просто в силу своего дара не обладают разрушительными или опасными навыками, а вот тронувшийся умом или просто озлобившийся по какой-то причине огневест-зверослов – это едва ли не самый жуткий и опасный тип чаровника-безумца, это худший из всех возможных вариантов.

Самое паршивое, что слова Згала звучали не как предостережение о возможных проблемах, а как точный диагноз, поставленный Добрану на основании многолетних наблюдений за огневестами и сильнейшими огневиками. И это пугало больше всего.

– Хорошо, – согласился я. – Тронуться умом в теории при таких нагрузках немудрено. Но я сказал, в теории, потому как, я уверен, что само окружение здесь играет большую роль. Но с чего вдруг он должен озлобиться? Добран исключительно добрый мальчик.

Згал пожал плечами и опять совершенно спокойно, без какого-либо негатива в голосе ответил:

– Да с чего угодно. На почве защиты животных, например. Увидит, что кто-то собаку ударил, и взбесится. Или какой-нибудь крестьянин крыс потравит в своём амбаре, а огневесту этих крыс жалко станет, и он решит отомстить – убьёт в ответ крестьянина. Причём со всей семьёй, ведь тот крыс тоже всех потравил – с крысятами. Или решит отомстить за заколотого кабанчика. Вариантов озлобиться у зверослова множество. Кстати, он у вас мясо ещё ест?

Чаровник посмотрел на меня, а я не знал, что ему ответить. Этот вопрос застал меня врасплох, но не потому, что звучал странно, а потому что… я не мог вспомнить.

– В горах совсем недавно ел. Потом вроде тоже. Но в последние дни мы питались раздельно, поэтому точно сказать не могу, – признался я.

Згал кивнул и сказал:

– Следите за этим, если решите сразу не убивать. Как прекратит есть мясо, это будет первый дурной знак.

И мне снова стало жутко – от мысли, что рацион Добрана теперь может стать индикатором судьбы Девятикняжья. Дичь какая-то, но с другой стороны, выглядело всё очень даже логично. И от этого ещё более страшно. Николай, судя по его озадаченному виду, тоже пока ещё не до конца смог принять услышанное и сформировать к этому своё отношение.

– Благодарю тебя, достопочтенный Згал и за помощь, и за откровенность, – сказал он. – Думаю, будет лишним говорить, что никто не должен знать о том, что ты смотрел мальчика. И уж тем более, о том, что ты увидел в нём.

– Конечно, Владыка, – ответил чаровник. – Никто не узнает о том, что здесь сегодня происходило. Можешь быть в этом уверен. И в свою очередь разреши поблагодарить тебя за то, что позволяешь мне и моим братьям заниматься любимым делом.

После этих слов достопочтенный Згал поклонился Владыке Севера в пояс и как будто, ещё раз прокрутив в уме весь риск и холодно взвесив возможные последствия, он тихо добавил:

– Убей мальчика, Владыка. Риск не оправдан. Что угодно может случиться, если такого уровня зверослов потеряет контроль над собой и своим разумом. Или, что намного хуже, если он попадёт в руки Старших братьев.

– Надеюсь, в руки Старших братьев он не попадёт, – сказал Николай. – Об этом я уж смогу позаботиться. Но над тем, что ты сказал, нам кончено, придётся задуматься.

– Нечего тут думать, Владыка, – уверенно произнёс чаровник. – Убей мальчика.

– Я подумаю над этим, – пообещал Николай, после чего мы попрощались с достопочтенным Згалом и ушли.

Выйдя на улицу, какое-то время мы просто молча стояли, переваривая полученную информацию. Всё, что сказал Згал, не укладывалось в голове. Убить Добрана? Убить мальчишку просто из-за того, что он когда-нибудь может стать опасным? Для меня, человека двадцать первого века, это была дикость, но в парадигме этого мира чаровник действовал вполне логично: зачем рисковать, если можно не рисковать?

Оставалось теперь понять, какого мира было больше в Николае: нашего с ним или уже этого? И похоже, от этого зависела судьба Добрана, как бы дико это ни звучало. Надо было обсудить с Николаем сложившуюся ситуацию, но я не знал, с чего начать разговор. И что вообще говорить? Какие доводы привести в пользу того, что не надо убивать Добрана, кроме того, что он ребёнок и Згал может ошибаться? Так себе доводы, если Владыка Севера уже мыслил категориями этого мира.

Разве что стоило сыграть на том, что такой сильный чаровник нужен самим. Особенно в свете возможной войны с чёрными альвами, вестником нашествия которых Добран вполне мог являться. А если он вестник нашествия этой жуткой орды из другого мира, то по логике он же должен стать и оружием против них. По крайней мере, можно было попробовать надавить на это.

Главное, чтобы Добран теперь не чудил и ничего экстраординарного не вытворял. И продолжал есть мясо. Я ещё раз попытался вспомнить, когда он ел его в последний раз, но вспомнить не смог. Зато в памяти тут же всплыли его утренние слова о грусти собак и жалобы на то, что с ними на псарне плохо обращаются. И недовольство, что Желтку не дают нормально побегать. Утром я вообще пропустил это всё мимо ушей, но теперь эти слова воспринимались иначе.

Да уж, показали, называется, мальчика специалисту, чтобы не переживать. Теперь придётся переживать в десять раз больше. Если не в сто. Но с другой стороны, лучше такие вещи знать. Хотя, конечно, пока не знал, было спокойнее. А теперь вот думай постоянно. И следи: не перестал ли Добран есть мясо.

Глава 20

Мы вышли на улицу, отошли немного от крыльца и остановились у края выложенной камнем дорожки. Слова огневика всё ещё стояли в ушах, всё услышанное было слишком тяжёлым, чтобы сразу уложиться в голове. Стояли молча, каждый переваривал полученную информацию, и лишь через некоторое время Николай спросил:

– Ну и что ты на это скажешь?

– Я до такой степени охренел, что мне сейчас и сказать нечего, – признался я. – Но очень надеюсь, что ты ко всему услышанному подойдёшь критически.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты же не собираешься убивать Добрана? – спросил я прямо.

– Пока нет.

– Пока?

Владыка Севера покачал головой, вздохнул и ответил:

– Вовка, не задавай вопросы, на которые не хочешь слышать ответы.

– Но я хочу услышать ответ конкретно на этот вопрос. Что значит – пока?

Николай снова вздохнул и не спеша, будто взвешивая каждое слово, произнёс:

– Это значит, что пока ему одиннадцать лет, и он играет с гусаком, убивать его я не собираюсь. Я всё же не такой злодей, каким меня любят представлять. А дальше… посмотрим по мере взросления мальчишки. В любом случае за один день он не получит и не натренирует навык, которым можно жителей целых городов в зверей превращать. Время будет, чтобы его остановить. Просто следить надо.

В целом ответ меня устроил, если, конечно, Владыка Севера меня не обманывал.

– Будем следить, – пообещал я. – Но навык сам по себе жуткий.

– Жуткий, – согласился Николай. – Я даже не слыхал раньше, что подобное вообще возможно.

Он на секунду задумался, а потом добавил:

– И нужно спросить у слуг, что приносят ему еду: ест ли он мясо.

– Это мало что даст, – сказал я. – На тарелках мяса может и не оставаться. Добран вполне может забирать его и относить собакам на псарню. Тут полноценную проверку надо устраивать. Только аккуратно.

Я подумал, как это лучше сделать, а Николай вдруг рассмеялся.

– А что здесь смешного? – поинтересовался я.

– Абсолютно всё, – ответил Владыка Севера. – Меня веселит сама нелепость ситуации: следить, чтобы какой-то мальчишка не перестал есть мясо и не превратился в сумасшедшего монстра. Вот этого мне ещё только не хватало для полного счастья.

Я же смотрел на Желтка, пасущегося на лужайке, на Добрана, который издалека махал нам рукой, и понимал, что смешного здесь не было ничего

– Чаровник вполне мог сгустить краски, – сказал я.

– Мог, – согласился Николай. – Но даже если половина из его слов – перебор, сути это не меняет. И в одном Згал точно прав: если этот пацан поедет крышей на пике своей мощи, отгребут многие.

– Ну с этим-то кто спорит? Надо просто следить и направлять.

– А как направлять огневеста и зверослова? У тебя есть такой опыт?

На этот вопрос мне оставалось лишь развести руками. А Владыка Севера покосился в сторону поля, где Добран что-то рассказывал Желтку, а тот склонил голову, будто слушал.

– И охранять его теперь надо втройне, – заметил Николай. – Если огневики каким-нибудь чудом его выкрадут, то всё. Они психи, и из него психа сделают, тут к бабке не ходи. И тогда мало никому не покажется.

– Надо как-то нормально объяснить Добрану это всё, – сказал я. – Чтобы понимал, что опасность реальная.

Владыка Севера тихо выдохнул и с раздражением, почти со злостью бросил:

– Не было проблем, а теперь – держите! Следи теперь за ним, охраняй, думай, чтобы не свихнулся, чтобы не выкрали. Я тебе честно, Вовка, скажу: был бы он постарше, проще было бы его грохнуть, чем разбираться со всеми этими возможными последствиями. Но совсем он малой ещё, жалко.

Мне от этих слов стало жутко, однако откровенность я оценил.

– Но ведь огневест появился не просто так, – сказал я. – Ты же сам говорил, что это не случайно. И возможно, это связано с грядущим нашествием чёрных альвов. И если это так, то Добран очень может помочь.

– А может и не помочь, – сухо заметил Николай.

– Всё будет зависеть от того, каким мы его вырастим. Как воспитаем, как подготовим, какие ценности вложим в него.

– У зверослова свои ценности. И ничего другого туда не вложить. А он ещё и огневест.

– Но явно не просто так он появился, – стоял я на своём. – Возможно, это наш единственный шанс противостоять чёрным альвам.

– Пока он свою силу обретёт полностью, чёрные альвы три раза до Девятикняжья дойти успеют, – мрачно бросил Николай.

– А могут и не дойти, – ответил я в его же манере.

Владыка Севера усмехнулся и произнёс:

– Могут… да. В этом мире случиться может что угодно.

– Нам бы книгу пророчеств достать, – сказал я.

– Это нереально, – отмахнулся Николай. – Да и зачем она тебе?

– Лишней бы не была. Вдруг там что-то конкретное про Добрана написано.

– Хватит мечтать, Вовка, пойдём лучше за мальчишкой. Нам ещё к рыжим зайти надо.

Мы направились по дорожке в сторону лужайки, на которой пасся Желток. Добран сидел на траве неподалёку, поджав ноги, и наблюдал, как ящер мерно щиплет зелень. Сцена была настолько трогательной, что трудно было увязать её с тем, что мы только что услышали от Згала.

– Нормальный добрый мальчик, – не удержался я от замечания.

– Пока добрый, – буркнул Николай. – А каким он станет, если ему покажется, что кто-то обидел его гусака, никто не знает.

Возразить на это мне было нечего. А ещё пришла мысль: хорошо, что я на охоту не поехал – неизвестно, как бы Добран к этому отнёсся. И надо теперь предупредить Ясну с Гореком, чтобы при мальчишке на всякий случай не особенно хвастались своими охотничьими подвигами. Но это всё, конечно, напрягало, так можно дойти и до того, что при Добране мяса прекратим есть.

Когда мы подошли к мальчишке, он быстро встал и сразу же спросил:

– Что теперь со мной сделают?

Вопрос был настолько прямой, что я на миг даже растерялся.

– Никто ничего с тобой делать не собирается, – ответил я. – С чего ты вообще решил, что с тобой должны что-то делать?

– Ну не просто так же меня сюда привезли, – вполне резонно сказал Добран, и я ещё раз отметил, что умён он не по годам. – Когда тот чаровник на меня смотрел… я чувствовал, что не нравлюсь ему. А в конце он меня испугался.

– Ты у нас ещё и менталист? – искренне удивился я.

– Скорее всего, как любой зверослов, просто чувствует, кто его боится, а кто – нет, – заметил Николай. – В целом мы ведь те же звери, просто более организованные, и защита от чар у нас получше, даже у простых людей, не у чаровников. Но суть у нас та же. Вот мальчик нас и «читает» по мере возможности.

– А что ты чувствуешь, когда общаешься со мной? – спросил я Добрана.

– Ты хороший и добрый. И от тебя идёт добро, – ответил мальчишка сразу и без колебаний.

– А от меня что идёт? – поинтересовался Николай.

– Ничего, – сказал Добран.

– Вообще ничего?

– Да. Ты ни добрый, ни злой.

Владыка Севера взял мальчишку за руку, посмотрел ему в глаза и задал ещё один вопрос:

– А ты меня боишься?

– Нет.

– Почему?

– Потому что ты не злой.

Николай усмехнулся, мягко потрепал юного зверослова по голове и сказал:

– Хороший мальчик. Умный.

После этого он, не отпуская руки Добрана, спросил:

– Ты понял, что ты очень сильный зверослов? Уже сейчас. А когда вырастешь, станешь ещё сильнее.

– Я всё понимаю, – ответил мальчишка. – И я рад, потому что звери хорошие.

– Не все, – заметил я.

– Все, – возразил Добран. – Просто не надо зверей обижать, тогда и они людей обижать не станут.

– Да? А мглецы? Вспомни, как они нас в горах чуть не сожрали. Хотя мы их вообще не обижали.

Добран развёл руками и совершенно спокойно пояснил:

– Мглецы просто хотели есть.

– Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать, – усмехнувшись, произнёс Николай.

Добран в школе басни Крылова не изучал и не факт, что вообще где-либо учился, поэтому, в отличие от меня, отсылки не понял и лишь кивнул, давая понять, что согласен с Владыкой Севера по существу.

– Мы с Владимиром сейчас отправимся смотреть, как делают запасы, – сказал Николай. – Хочешь пойти с нами?

Глаза мальчишки тут же вспыхнули живым интересом.

– Хочу, – ответил он. – Я бы с радостью посмотрел на рыжих.

– Здесь их называют мастера-запасники, – поправил Николай.

– Добран сам рыжий, его всю жизнь родители перекрашивали, и он был уверен, что огневики его хотят поймать, чтобы тоже заставить делать запасы, – пояснил я. – Вот ему эта тема и интересна.

– Условия труда в этой отрасли у меня и у огневиков сильно отличаются, – сказал Владыка Севера. – Сейчас сами всё увидите. Пойдёмте, ферма здесь недалеко.

Я не удержался и громко рассмеялся. И до этого я не раз сравнивал местных рыжих с майнерами криптовалюты в моём мире – и те и другие из воздуха делают нечто ценное. А тут ещё и фермами в обоих мирах называется место, где это добывают. Николай удивлённо посмотрел на меня и спросил:

– Что здесь смешного?

– Меня название позабавило, – признался я. – Ферма.

Прозвучало глупо, но не рассказывать же про крипту человеку из девяностых. Николай пожал плечами и сказал:

– Ну а как это ещё назвать? Фабрика? Ферма логичнее. На фабрике нужны средства производства, а запасы мастера, можно сказать, выращивают. Так что ферма.

Пока мы с Николаем это всё обсуждали, Добран подошёл к Желтку, погладил его по шее и вполне серьёзно сказал:

– Ты пока ещё пасись, мы скоро вернёмся.

Ящер фыркнул, словно подтверждая, что всё понял, и снова опустил морду в зелень. А мы втроём пошли на ферму. Идти было действительно недалеко – минут десять. Всё в месте силы располагалось рядом.

Чем ближе мы подходили, тем яснее становилось, что ферма – это целый комплекс зданий. Несколько длинных каменных корпусов с узкими высокими окнами, похожими на прорези, стояли параллельно друг другу. Над крышами зданий поднимался туман – полупрозрачный, едва заметный, словно лёгкое марево, будто сама магия медленно оседала в воздухе над тем местом, где создают магические «батарейки».

Судя по их размерам, в каждом корпусе вполне могли одновременно работать две-три сотни рыжих, выжимая из магической энергии те самые запасы. По периметру комплекса тянулся невысокий, аккуратный заборчик, отмечавший границу фермы. Никаких серьёзных ограждений – просто знак, что дальше начинается территория, куда лишним лучше не соваться.

У входа на территорию стояли два серых брата в одинаковых тёмно-серых куртках, с мечами на поясе. Они держались спокойно, без лишней напряжённости. Когда мы подошли ближе, они оба синхронно склонили головы и произнесли:

– Славься, Владыка!

Николай коротко приветствовал их жестом и, не задерживаясь, повёл нас к ближайшему корпусу. Мы пересекли двор, и перед нами открылся вход в ближайшее здание – массивная дверь, обитая металлом, с широкой каменной ступенью перед ней.

Стоило нам приблизиться к этой двери, как она распахнулась, и на улицу выскочил мужик лет тридцати: широкоплечий, крепкий, с плотной, тёмной, не рыжей, бородой и коротко остриженными волосами, одетый в простой серовато-синий кафтан и плотные рабочие штаны. Мужик этот первым делом восславил Владыку Севера и отвесил ему поясной поклон, а затем придержал распахнутую дверь и объявил:

– Такая честь, Владыка! Такая честь!

Мы переступили порог, и я сразу ощутил, будто попал в какую-то другую реальность, словно в каком-то сказочном фильме оказался. Даже для этого мира с его магией и прочими чудесами, открывшаяся моему взору картина казалась слишком волшебной.

Это был настоящий магический цех – огромный, просторный, светлый и чистый. Помещение тянулось далеко вперёд, ряды рабочих мест уходили длинными линиями, и их, этих мест, было не меньше сотни, возможно, даже больше. И за каждым стоял один рыжий мастер-запасник.

Но несмотря на то, что рабочих мест было много, тесноты не ощущалось вовсе. Пространства вокруг каждого мастера было более чем достаточно. Между рядами оставались широкие проходы, а воздух был удивительно свежим – ни пыли, ни запаха гари, ни духоты. Пол был вымыт до блеска.

Было очень светло. Солнечный свет проникал в помещение через высокие окна под потолком, плюс работали магические светильники. Передо мной было практически идеальное рабочее пространство, и я не мог не признать, что бывший красный директор организовал рабочий процесс на сто из ста. Похоже, своё дело он знал очень хорошо.

Мастера-запасники были разные: молодые – с горящими глазами и яркими огненными вихрами; зрелые мужчины – со спокойными лицами и аккуратно стриженной рыжей шевелюрой; старики – уже поседевшие, но всё ещё сохранившие медный след в густых бородах.

На всех была одинаковая униформа, простая, но красивая: яркие жёлтые рубахи, тёмно-коричневые штаны, широкие кожаные пояса с медными застёжками и кожаные наручи. И только мужики – я не заметил в помещении ни одной женщины.

Перед каждым мастером-запасником над его рабочим местом в воздухе висел шар. Все эти шары находились на разных стадиях формирования: у одних мастеров они были плотными, белоснежными, с мягким, ровным светом внутри – почти готовый продукт; у других – полупрозрачными, сделанными будто из молочного стекла, с едва заметной внутренней световой пульсацией; у третьих – почти невидимыми, похожими на лёгкое дрожащее марево, на пустую оболочку.

Размер у всех шаров был одинаковый – примерно со средний арбуз. И вид у них был настолько необычный, волшебный и завораживающий, что я невольно задержал взгляд, рассматривая мягкие блики света на поверхности ближайшего ко мне готового шара.

При нашем появлении несколько мастеров, которые только что закончили работу над очередным запасом, повернулись к нам, поклонились Владыке и традиционно восславили его. Но лишь те, кто мог отвлечься, большинство продолжали генерировать свои шары, не позволяя концентрации ослабнуть.

– Если процесс пошёл, отвлекаться нельзя, – пояснил негромко Николай.

Только он это сказал, к нам подбежал энергичный, невысокий мужичок лет сорока с абсолютно счастливым лицом. И он был настолько огненно-рыжий, что казалось, его борода даже светится. На мужике была та же униформа, что и на других мастерах, но с какой-то нашивкой на груди – возможно, бригадир или начальник смены. Он тоже поклонился Владыке Севера в пояс и торжественно произнёс:

– Славься, Владыка! Рад видеть тебя на нашей ферме!

– И я рад видеть тебя, Кветан, – ответил Николай. – Вот хочу показать своим гостям, как тут у вас всё работает.

– Прекрасно работает, Владыка! – отчитался мужик. – Все мастера трудятся не покладая рук во славу Владыки! Во славу Севера!

После этих слов Кветан состроил такую преданную физиономию, что даже мне захотелось дать ему как минимум грамоту за хорошую работу.

– Кветан в этом цехе – старший, – пояснил мне Николай. – И его бригада уже несколько месяцев идёт на первом месте по показателям среди всех цехов.

– Соцсоревнование? – спросил я, натурально обалдев.

– Ну а как ты хотел? – ответил Владыка Севера. – Всё как положено.

– И грамоты есть?

– Кветан, у твоего цеха есть грамоты? – переадресовал Николай мой вопрос дальше.

– В этом году – пять, Владыка! – отрапортовал начальник цеха и вдруг как-то резко изменился в лице, после чего хлопнул себя ладонью полбу и заорал: – Дя-а-ака!

Буквально через секунду после этого вопля к нам подскочил худенький мальчишка лет десяти с веснушками и рыжими кудрями и уставился на Кветана.

– Дяка, ну-ка бегом принеси гостям бодрящего отвару! – приказал начальник цеха пацанёнку, а когда тот умчался, Кветан обратился к Николаю: – Как я сразу не догадался, вы же, поди, с дороги. А отвар у нас бодрящий, вкусный. Жена моя его варит по особому рецепту из северной мяты, сушёного зверобоя и кореньев редких. Испей с дороги, Владыка, и вы, гости дорогие!

Николай кивнул, давая согласие, и Кветан аж засветился от радости. Чтобы не терять время, пока Дяка бегает за отваром, мы подошли к одному из мастеров-запасников. Тот как раз заканчивал формирование шара. Он плавно двигал руками, собирая и уплотняя последние нити энергии. И вот очередная искра магии влилась в форму, ярко вспыхнула, и перед мастером в воздухе уже висел не просто красивый магический шар, а законченный запас.

Шар был красивый, плотный, идеально круглой формы. Снаружи белый, непрозрачный, напоминающий матовое стекло, но внутри были заметны слабые, едва различимые перламутровые переливы, будто в глубине медленно двигались световые волны. И от этого казалось, будто шар едва заметно дышит.

Мастер-запасник, завершив работу, выдохнул и тут же повернулся к нам, поклонился и восславил Владыку. Николай ответил ему коротким кивком, после чего осторожно поднял на ладони шар и поднёс его поближе ко мне и Добрану, чтобы мы могли получше рассмотреть свежеизготовленную магическую «батарейку».

– Вот это и есть тот самый обычный запас, – сказал он. – Который почти всё в нашем мире питает и служит средством платежа.

– Немаленький, – отметил я.

– Сжать её до размеров горошины не проблема, – ответил Николай. – Этим обычные сильные чаровники занимаются. Они в другом месте сидят, к ним относят уже готовые запасы, и они их сжимают.

С этими словами Владыка передал шар мужичку, который стоял неподалёку и, судя по виду, только этого и ждал. Мужик бережно принял запас и сразу же быстрым шагом куда-то его понёс.

– А как червонные и золотые запасы генерятся? – поинтересовался я.

– Они не генерятся, – ответил Николай. – Их тоже делают чаровники из обычных.

Он хотел ещё что-то сказать, но в этот момент прибежал Дяка и принёс на большом деревянном подносе четыре чашки, пузатый глиняный чайник и тарелку, на которой горкой лежали сушки и пряники. Поднос он поставил на небольшой рабочий столик у стены и, не задерживаясь ни на секунду, убежал обратно. А Кветан взял чайник, разлил густой тёплый отвар по чашкам и, чуть наклонив голову, сказал:

– Угощайтесь!

Владыка Севера взял чашку первым, сделал небольшой глоток. А Кветан смотрел на него так, словно этот момент для начальника цеха был важнейшим в жизни, глаза у мужика буквально светились от счастья. Я тоже взял чашку и кивнул Добрану, предлагая последовать примеру. Сделал глоток. Отвар оказался неожиданно приятным: густым, тёплым, насыщенным.

Холодящая свежесть местной мяты, глубокий травяной тон зверобоя и терпкая сладость от тех самых редких кореньев – всё это прям идеально сочеталось. Напиток согревал, но не обжигал и оставлял мягкое, приятное послевкусие. Добран взял свою чашку и, не стесняясь, прихватил большой пряник. Кветан тоже пригубил свой отвар и, чуть смущённо улыбнувшись, сказал:

– Прямо сейчас обед начинается. Приглашаю Владыку и его гостей отобедать со всеми.

Николай кивнул, но ответил при этом отказом:

– Благодарю, но времени нет.

Едва он договорил, как по всему цеху разнёсся гул – протяжный, низкий, будто кто-то ударил по длинной металлической балке или гонгу. Несколько человек сразу же оставили свои рабочие места и направились в сторону выхода. Николай допил остаток отвара, поставил чашку на столик и, глядя в сторону выходящих на улицу мастеров-запасников, пояснил мне:

– Столовая в другом здании.

– А как же те, кто недоделал запас? – спросил я.

– Сигнал оповещает о том, что обед готов, а не о начале отведённого времени на него. По мере завершения работы над текущим запасом каждый мастер будет идти и обедать. Их никто не подгоняет.

– Условия труда у них просто отличные.

– Никто пока не жаловался, – сказал Николай и, повернувшись к Кветану, добавил: – Ты тоже иди обедай.

Кветан заметно расстроился, ему не хотелось оставлять столько важного гостя, но перечить он не посмел – склонил голову и тоже направился к выходу. Когда он отошёл от нас достаточно далеко, Николай сказал:

– Видели бы вы, в каких условиях работают те, кого поймали огневики. Там просто кошмар. Без выходных, по восемнадцать часов в день. И так до конца жизни.

– Это ужасно, – только и мог я на это сказать.

– Это рабский труд в лучших традициях английских и голландских мануфактур семнадцатого-восемнадцатого веков, – произнёс Николай, не особо переживая, что Добран услышит незнакомые ему слова. – А у меня рабочий день всего двенадцать часов и есть один выходной. Все мастера-запасники живут в хороших условиях, в общежитиях по четыре человека в комнате, и имеют возможность жениться. Семейные получают небольшие избы, где могут вести нормальную жизнь. И детей у них здесь никто не отбирает, в отличие от огневиков.

– На фоне огневиков и двенадцатичасовой рабочий день не страшен, – заметил я.

– Не надо тут иронизировать, – сказал Николай, посмотрев на меня, как на человека, который не до конца понимает реалии мира: – В Девятикняжье у крестьян и мастеровых иной раз и четырнадцать – шестнадцать часов норма. А здесь всего двенадцать, и два полноценных перерыва на поесть в это же время входят. И от работы до дома двадцать минут идти.

– Так-то да. Не поспоришь, – согласился я.

Добран в этот момент чуть отошёл в сторону и полностью сконцентрировался на втором прянике. Воспользовавшись этим, Николай слегка наклонился ко мне и почти шёпотом, чтобы никто не услышал, сказал:

– Здесь не наш с тобой родной двадцатый или твой двадцать первый век на Земле. Тут у народа главное счастье: не помереть от голода и не быть убитым или угнанным в рабство. Всё, что сверху – роскошь. Для средневековья возможность жить не в страхе, что тебя завтра убьют прямо у тебя в доме, иметь этот самый дом и еду в достаточном количестве, чтобы прокормить семью – великое счастье. И это всё есть у моих мастеров-запасников. И вообще у всех жителей Севера. Конечно, развлечений у них маловато, но они находят, чем себя занять: у женатых по семь – десять детей.

– Это сильно, – сказал я, рассмеявшись.

– При моём бесплатном обеспечении лекарской помощью детская смертность здесь почти нулевая, – продолжил Николай. – Никто со стороны не приходит и не убивает, еды хватает, а предохраняться этих ребят никто не учил. Вот и живут большими семьями. Но это хорошо. Чем больше подданных, тем лучше. Север и в десять раз больше прокормит при правильном подходе. А чёрные братья защитят.

– С этим не поспоришь, – признал я.

Николай посмотрел на меня с лёгкой усмешкой и спросил:

– Есть ещё у тебя вопросы, почему многие рыжие так стремятся убежать на Север?

– Нет, – ответил я. – У меня другой вопрос появился: а на ком они женятся, если одни мужики на фабрике?

– Рыжих девочек рождается не меньше, чем мальчиков. Просто цеха разделены. Женщины работают отдельно. Здесь так принято.

Пока мы говорили, я замечал боковым зрением, как рыжие мастера-запасники один за другим завершали работу над шарами, после чего отдавали готовый запас помощнику, вытирали руки о полотенце, и уже через мгновение направлялись на обед. Всё происходило спокойно, размеренно, никто никуда не спешил, не суетился. Я снова поймал себя на мысли: как же круто здесь бывший директор советского завода всё организовал.

После осмотра фермы по производству запасов Владыка Севера хотел ещё показать, как живут его работники, как устроена молочная ферма неподалёку и даже рыбное хозяйство, но мы все понимали, что времени на это не хватит.

– Жаль, конечно, что не получилось тебе всего показать, – вздохнув, произнёс Николай, когда мы шли к повозке. – Как люди живут, что мы здесь ещё подняли за все эти годы.

В этот момент он уже окончательно превратился из грозного Владыки Севера в директора советского завода. Было видно, что ему очень хочется показать своё хозяйство тому, кто способен по-настоящему оценить, какой титанический труд был им проделан. И я прекрасно понимал, что этот бывший советский хозяйственник гордится своей рыбоводческой или молочной фермой не меньше, чем наводящими ужас на всё Девятикняжье чёрными братьями.

– Мне тоже жаль, что не успели, – сказал я. – Вижу, как тебе хочется всем этим похвастаться.

– Да не похвастаться, а просто показать, – возразил Николай, но тут же согласился: – Ну да, и похвастаться тоже. Потому что никто ведь здесь толком и не понимает, сколько я в это всё сил и труда вложил. Они же думают, что я какой-то сверхчеловек, и мне всё легко и просто даётся. А я сплю по три часа в сутки и сижу на магическом допинге, чтобы это всё успевать контролировать.

Он сказал это с такой досадой, что я просто не мог не пообещать, что посмотрю все его достижения.

– Давай, как я вернусь из Златояра, мы выберем день или даже два дня, и ты мне всё покажешь, – предложил я. – Мне самому интересно, как у тебя здесь всё устроено.

На том мы и договорились. Затем дошли до нашего экипажа, строго наказали Добрану, чтобы они с Желтком далеко от нас не отбегали по дороге, забрались в повозку и поехали в замок Владыки Севера.

Некоторое время мы ехали молча, затем я спросил:

– Где ты такое количество рыжих набрал?

– Первое время приходилось ловить и насильно привозить, – признался Николай. – Других вариантов не было. Но когда они видели, какие условия я им предлагаю, спасибо говорили. Про то, как рыжие живут у огневиков, все знают. Они же иногда убегают и потом рассказывают обо всём. А от меня за всё время ни один не ушёл. Ну а потом потихоньку с годами пошли слухи, что у Владыки Севера рыжим хорошо, народ сам начал приходить, многие детей привозят и оставляют.