Текст книги "Повелитель огня III (СИ)"

Автор книги: Алексис Опсокополос

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

Глава 19

Проснулся я от ударов в дверь. Не от стука, а именно от ударов. Я почти всю ночь думал о предстоящей поездке в Златояр, и о том, как мне вообще жить дальше, поэтому уснул лишь под утро. Зато крепко, так, что слуге пришлось колотить кулаками по двери, чтобы меня разбудить.

Когда я сонный дотащился до порога и открыл дверь, слуга сообщил мне, что Владыка Севера приглашает меня к утренней трапезе, и любезно предложил проводить. Я попросил немного подождать, быстро умылся холодной водой из кувшина, оделся, и через пару минут мы уже тащились длинными коридорами замка Владыки в его малую трапезную – так назывался зал, где Николай предпочитал завтракать.

Сама по себе эта малая трапезная была немногим меньше обеденной залы, но стол в ней стоял поменьше – всего лишь на шесть – восемь человек, отчего эта трапезная казалась более уютной. Когда я пришёл, хозяин уже сидел за столом. Перед ним стояли блюда с горячим хлебом, сливочным маслом, мясными деликатесами и копчёной рыбой. Он жевал здоровенный бутерброд с бужениной, запивая его травяным чаем. Кивнул мне, приветствуя.

– Доброго утра тебе, Владыка! – произнёс я официально, так как слуга ещё не ушёл и всё слышал. – Благодарю за приглашение к столу. Это большая честь для меня.

Владыка Севера ещё раз кивнул и рукой указал на место напротив него. В этот момент дверь за слугой уже закрывалась, поэтому я мог плюхнуться на стул без особых соблюдений этикета. Что я и сделал, после чего сказал:

– Ну и приятного аппетита заодно.

– Ага, и тебе тоже, – ответил Николай. – Чаю себе сам налей, я слугам велел уйти, чтобы уши не грели.

Я налил себе ароматного, пахнущего чабрецом и ещё какими-то травами чаю из кувшина, сделал такой же бутерброд, как у Владыки – с бужениной и откусил от него.

– Вкусно, – не мог я не поделиться мнением, так как буженина действительно была просто волшебная

Повара при дворе Владыки Севера готовили великолепно. Да и продукты в этом мире были все экологически чистые, что тоже имело значение.

– Да, недурственно, – согласился Николай и, усмехнувшись, заметил: – Я гляжу, ты тоже бутерброд сделал.

– А как иначе? – удивился я.

– А то ты не видел, как здесь все едят?

Он был прав. В этом мире все ели вприкуску. Отдельно откусывали от хлеба, отдельно от сыра или мясных продуктов. Бутербродов в нашем понимании никто не делал.

– Но так же вкуснее, – заметил я и, вспомнив великий мультфильм, добавил: – Особенно если есть бутерброд правильно и класть его колбасой на язык.

Николай усмехнулся, узнав отсылку, и сказал:

– Согласен, но местным это не докажешь. Хотя я и не пытался, если честно.

– А ещё мне иногда хочется бутерброд жирным майонезиком намазать, – признался я. – И чтобы непременно был с докторской колбаской.

– Ну майонез сделать вообще не проблема: растительного масла, яиц и остальных ингредиентов – завались. А вот с докторской посложнее будет, там технологию надо соблюдать. Но при желании попробовать можно.

– Да хотя бы майонез. На Новый год оливье замучу.

Николай рассмеялся.

– Я не поклонник оливье, – сказал он. – Для меня Новый год – это холодец и селёдка под шубой.

– А как же мандарины и шампанское?

– Ты ещё Деда Мороза вспомни. Мы же вроде про салаты говорили.

Владыка Севера усмехнулся, а потом как-то вдруг загрустил – видимо, опять накатили воспоминания.

– Да я даже Нового года ждать не буду, – сказал он. – Один хрен его здесь никто не отмечает. Да и границы месяцев здесь другие. Надо дать команду моим поварам, пусть научаться делать и майонез, и селёдку под шубой. Ну и оливье для тебя.

– Это будет здорово, – согласился я. – Но ничто не мешает нам зимой ещё и Новый год отметить. День высчитать нетрудно по зимнему солнцестоянию. Откроем твой коньячок под оливье и селёдочку.

– План хороший, – согласился Николай. – но до Нового года, Вовка, ещё дожить надо. А селёдку под шубой я хочу уже сейчас. Так что сегодня же дам задание поварам. А на Новый год ещё раз сделаем.

– Кстати, насчёт планов. Они не меняются? Мы едем сегодня к чаровникам? – спросил я.

– Сейчас поедим и почти сразу выдвигаемся, – ответил Николай. – А друзья твои ещё до рассвета с Богданом на охоту упылили. Очень расстроились, что ты с ними не поехал.

– Ничего страшного, я уверен, они и без меня справятся.

Признаться, я был очень рад, что охота выпала на один день с нашей поездкой к чаровникам. Таскаться по лесу с рассвета до заката – сомнительное удовольствие для того, кто не понимает прелестей такого времяпрепровождения. В прошлой жизни я любителем охоты не был, в этой – тем более. Мне хватало того, что приходилось по необходимости с разным зверьём сражаться в дороге. Делать это в охотку – увольте. Ну а мелочь разную убивать жалко.

– Ты только к мальчишке своему зайди сам, – сказал Николай. – Объясни ему, что нужно съездить. Пусть не волнуется, это не опасно.

– Хорошо, – ответил я. – Зайду.

Я дожевал бутерброд, допил чай, поставил чашку и задал вопрос, который уже давно меня волновал:

– Николай, скажи, а почему ты не даёшь мне видеться с Ясной и Гариком?

Тот дожевал и, ни капли не смутившись от такого вопроса, ответил:

– Нелишним было нагнать на них страху и неопределённости. Чтобы до конца не понимали свой и твой статус во дворце Владыки Севера. Это иногда полезно.

Но теперь, после вчерашнего обеда, когда вы все сидели со мной за одним столом, и я пообещал освободить тебя и твою девчонку от обязательств, можно ослабить давление. Ты в любой момент можешь позвать слугу, и он отведёт тебя к Ясне или Гарику.

– Спасибо, – сказал я.

– Да не за что, – ответил Николай и вернулся к завтраку.

Я тоже не стал терять времени, раз уж надо было скоро выезжать. Быстро сделал ещё один бутерброд – с солёным лососем, сжевал его, съел два куска пирога с мясом, выпил ещё чаю да отправился к Добрану. За дверями трапезной меня поджидал слуга, тот самый, что разбудил. Он же меня к мальчишке и повёл.

Добрана поселили в большой, светлой горнице, но он там лишь ночевал да ел. Всё своё время мальчишка проводил на псарне или со своим гусаком. Поэтому с псарни я поиски и начал. И не ошибся – Добран был там. Он сидел на низкой лавке, прислонившись к стене, и смотрел, как Желток не спеша жуёт овёс, насыпанный в большое деревянное корыто.

– Ну здравствуй, юный натуралист, – поприветствовал я мальчишку, подходя к нему.

Тот тут же вскочил и бросился ко мне. И крепко меня обнял, будто мы год не виделись. В этот миг особенно остро почувствовалось: несмотря на всё, что он пережил, несмотря на уже довольно взрослый взгляд на жизнь, он всё ещё ребёнок. И ему очень была нужна поддержка взрослых. А из всех взрослых в этом новом мире ближе всех ему теперь был я.

– Позавтракал? – спросил я, потрепав Добрана по макушке.

– Я – да, а Желток заканчивает, – ответил пацан.

– Это хорошо, – сказал я. – Потому что сейчас нам надо будет съездить в одно место.

– В какое?

– Мы с Владыкой хотим показать тебя сильным чаровникам. Надо же понять, что с тобой такое и почему за тобой так охотятся огневики.

Мальчишка кивнул и ответил:

– Раз надо, значит, поедем.

Я отметил про себя, как по-взрослому и спокойно он это произнёс. И как мне показалось, с чувством некоторой обречённости.

– Не переживай, – сказал я. – Это безопасно.

– Когда я с тобой, я вообще не переживаю. Только за Желтка немного страшно было в горах, когда его съесть хотели.

– Да кто бы его съел⁈ Он нас столько раз уже выручил, что стал полноправным членов команды. А своих мы не едим.

Добран улыбнулся и кивнул, соглашаясь со мной.

– Как ты тут вообще? – спросил я. – Чем занимался эти дни?

– Гуляю с Желтком, – ответил мальчишка. – Общаюсь с собаками.

– Общаешься? И что они тебе рассказали? – спросил я в шутку.

– Им грустно, – совершенно серьёзно сказал Добран. – Они сидят в клетках, а бегать им почти не дают. Вот сегодня некоторых забрали на охоту, а остальные ещё сильнее расстроились. Им плохо, что их не взяли.

– И как ты это понимаешь?

– Чувствую. Им очень плохо, и они слишком громко думают об этом.

«Громко думают» – интересное выражение, и, похоже, оно идеально объясняло способ, каким Добран общался с животными.

– А далеко мы сейчас поедем? – спросил мальчишка.

– Не знаю, – ответил я. – Надо будет спросить у Владыки. А что?

– Хочу поехать на Желтке. Ему скучно в загоне. Я каждый день вывожу его гулять, разговариваю с ним, но нормально побегать нам не дают.

– Это потому что Владыка и я заботимся о твоей безопасности, – объяснил я. – Ты же помнишь, как огневики пытались тебя заполучить? Не исключено, что здесь, на Севере, есть их люди, шпионы, которые могут попытаться тебя похитить. Надо быть начеку.

– Помню, – вздохнул Добран. – Но Желтка жалко. Ему хочется много бегать. Он скучает по большим прогулкам.

– Как ты это понял? Он тоже стал грустить? Тоже громко думал об этом?

– Он мне это сказал.

– Но как? – уточнил я. – Вслух?

Добран покачал головой и улыбнулся.

– Нет. Он же не умеет говорить, как мы.

– Но тогда как?

– Когда я смотрю ему в глаза, я просто чувствую, что он мне это говорит.

– А ты ему?

– Я ему тоже говорю. Желток умный, он всё понимает. И собаки умные. Жалко их, – сказал Добран, тихо вздохнул и опустил взгляд.

Похоже, у мальчишки даже способы общения с разными животными были разные: с собаками один, с ящером другой. Или с Желтком он общался, а собак лишь слушал? Как-то это всё было слишком странно, чтобы воспринимать всерьёз. Впрочем, я теперь находился в мире, наполненном магией, здесь все странности стоило воспринимать всерьёз. Недооценка чего-либо могла слишком дорого обойтись.

Пока я об этом всём рассуждал, к нам подошёл слуга, слегка приклонил голову и произнёс:

– Владыка велел вам следовать за мной.

– Ну что ж, раз велел, значит, надо следовать, – сказал я.

Добран сразу посмотрел на меня, словно спрашивая, можно ли.

– Можно, – ответил я на немой вопрос. – Бери своего Желтка, думаю, Владыка будет не против.

Мальчишка тут же расплылся в счастливой улыбке, подошёл к ящеру, погладил его по шее и сказал:

– Пойдём, Желток, побегаем.

Как я и предполагал, Николай возражать против того, чтобы Добран поехал на гусаке, не стал. Наоборот, он очень даже обрадовался, потому как мы могли теперь ехать в повозке вдвоём и нормально общаться, без лишних ушей.

А мальчишка был в восторге и, кажется, решил, что гусаку непременно нужно догнать каждую птицу, что мелькала над дорогой. Они то уносились далеко вперёд, то возвращались, нарезая широкие круги вокруг повозки. В общем, загонял пацан несчастного ящера, и к концу пути Желток, похоже, выполнил недельную норму шагов.

До места, где жили огневики-отступники, мы добирались примерно полтора часа. По пути Николай мне много чего рассказал о своих чаровниках, о тех, кто однажды по той или иной причине покинул Братство Истинного огня и ушёл на Север.

– За это верхушка ордена – Старшие братья меня люто ненавидят, – сказал Владыка и, усмехнувшись, добавил: – Да и не только за это.

Ещё он рассказал о том, как устроено поселение чаровников, как живут и чем занимаются бывшие огненные братья. Я слушал в основном молча, лишь иногда задавал вопросы.

– А почему они живут так далеко? – спросил я, когда дорога пошла под уклон и далеко внизу показались первые тёмные силуэты построек.

– Это место выбрано не просто так, – ответил Николай. – Там располагается очень мощное место силы. Любые заклятия там даются легче, и эффект от них сильнее. Некоторые чары в других местах вообще не работают. Например, те же запасы где попало не сделать.

– Запасы? – уточнил я. – Эти чаровники и запасы там для тебя делают?

– Запасы делают там, но не чаровники, им такое недоступно. Это работа рыжих.

– И ты тоже охотишься за этими бедолагами?

Владыка тихо рассмеялся, покачал головой и ответил:

– Нет, рыжие сами ко мне идут.

Я посмотрел на него с лёгким сомнением, а он, уловив мой взгляд, сказал:

– Не веришь? Ничего, скоро сам всё увидишь. Мы обязательно зайдём к рыжим. Тогда поймёшь.

Место силы, как назвал его Николай, оказалось обнесено высоким частоколом – добрых два метра, не меньше. Брёвна стояли вплотную, толстые, тёмные, с заострёнными верхушками, укреплённые металлическими скобами. Между ними не было ни единой щели.

– Такой серьёзный частокол – это чтобы никто не проник внутрь или чтобы никто не убежал? – поинтересовался я.

– Не делай из меня совсем уж чудовище, – ответил Николай. – Место стратегическое, важное. Поэтому охранять его нужно серьёзно.

Мы подъехали к массивным дубовым воротам, с крупными коваными петлями. Их створки были обиты пластинами из серого металла с выгравированными рунами. У ворот стояли два серых брата в серых, естественно, плащах с капюшонами. За спиной у каждого был лук, на поясе – меч. Увидев Владыку Севера, серые братья поклонились, один из них постучал по створке ворот и громко крикнул:

– Открывай! Владыка приехал!

За воротами глухо загудел механизм, потом раздался скрип железа, и створки начали расходиться. Повозка тронулась и медленно въехала внутрь, на территорию режимного объекта, как я его уже про себя прозвал.

Первое, что бросалось в глаза – идеальный порядок. Территория походила на смесь крепости и закрытого военного объекта. Ровная дорога была выложена серыми каменными плитами; по обе стороны стояли одинаковые деревянные дома, все как под копирку: чистые, аккуратные, с низким крыльцом, резными ставнями и дверями, окрашенными в один и тот же тёмно-синий цвет. И это были явно жилые дома.

Иногда попадались большие избы с высокими трубами и широкими окнами. Там, судя по звукам и запахам, явно кипела работа: где-то звенел металл, где-то глухо гудели кузнечные мехи, от некоторых доносился резкий запах горелой смолы и трав. Возле одного из домов стояли несколько человек в длинных плащах. Все обернулись, когда проезжала повозка Владыки, все поклонились.

Постепенно дорога пошла вверх, по небольшому склону. Наверху среди сосен показалось красивое здание, похожее на миниатюрный дворец: каменное, светлое, с вытянутыми окнами и резными наличниками, да тонкими башенками с декоративными шпилями по углам. Чёрная крыша блестела на солнце, будто полированная. У входа стоял слуга в тёмной форме: прямо, неподвижно, будто ждал нас.

Повозка остановилась прямо у входа в это здание. Мы с Николаем вышли. Слуга сразу же поклонился в пояс, после чего произнёс:

– Славься, Владыка!

Николай слегка поднял руку, отвечая на приветствие. Добран спрыгнул с Желтка, посмотрел на меня, затем на Владыку Севера и спросил:

– А можно Желтку попастись на травке?

Николай кивнул и показал рукой в сторону аккуратного поля, расположенного неподалёку, похожего больше на огромный ухоженный газон, чем на пастбище.

– Пусть пасётся там, – сказал он.

– Благодарю, Владыка, – произнёс Добран и тут же повернулся к своему ящеру и обратился уже к нему: – Иди, Желток, поешь травки.

После чего он похлопал гусака по шее и показал, куда идти. Ящер довольно фыркнул, расправил крылья и неторопливо направился к полю, важно ступая по траве. А мы с Николаем переглянулись. Оба отметили, как легко мальчишка управляется со зверем.

Отправив Желтка пастись, мы зашли на крыльцо. Слуга сразу же распахнул дверь настежь и ещё раз низко поклонился, пропуская нас внутрь. Мы вошли.

Внутри всё напоминало, что мы пришли в пристанище магов. Воздух здесь был тёплый, плотный, с довольно сильным ароматом трав, благовоний и чего-то непонятного, но очень резкого. Вокруг царил полумрак: свет лился откуда-то сверху, но вот откуда – непонятно. Мягкий, без теней, казалось, будто стены сами источают его.

Высокие потолки опирались на резные балки, стены были отделаны светлым камнем, а на полу лежала гладкая мозаика из зелёных и серых плит. На стенах висели карты, схемы, на которых были изображены то ли звёздные диаграммы, то ли какие-то магические круги.

Мы пошли по длинному и очень широкому коридору, больше похожему на огромную странную прихожую. По обе стороны этого коридора стояли высокие шкафы с застеклёнными дверцами: внутри – книги, склянки, кристаллы, инструменты, пергаменты. Мы дошли до конца этого странного помещения и остановился у массивной двери. Владыка толкнул её ладонью, и та легко поддалась.

Комната, в которую мы попали, оказалась очень просторной. В центре её стоял огромный тяжёлый стол из чёрного дерева, гладкий, будто лакированный. На нём были разложены пергаменты, толстенные книги, склянки с разными жидкостями, кристаллы, кусочки меди, серебра и золота, разные металлические инструменты, напоминавшие хирургические или лабораторные. А над всем этим клубился слабый аромат озона и дыма.

На полу лежал мягкий, густой ковёр, в углу стояло массивное кресло с изогнутой спинкой. Вдоль стен стояли высокие стеллажи со всевозможными аккуратно сложенными артефактами. Часть из них была обуглена, видимо, они когда-то были оружием, и их использовали в бою.

А за столом сидел мужчина лет пятидесяти, средней комплекции с густыми, чуть тронутыми сединой волосами, загорелым лицом, внимательными живыми глазами и чуть усталым взглядом. Он был одет в тёмно-синюю мантию с золотыми швами и каким-то хитрым знаком на груди. Это явно был один из тех огневиков-отступников, о которых говорил Николай. Всё в нём выдавало опытного мага, привыкшего много работать. Впрочем, к другому мы бы и не поехали.

И явно это был далеко не рядовой чаровник, а один из старших здесь, а может, вообще глава местных чаровников. Едва мы вошли, он поднялся из-за стола, поклонился и произнёс:

– Славься, Владыка! Рад видеть тебя. Твой визит – большая честь для нас.

– И я рад видеть тебя, достопочтенный Згал, – ответил Николай и, показав на меня и Добрана, добавил: – Это княжич Владимир и Добран – тот самый мальчик, о котором я тебе рассказывал.

Чаровник взглянул на Добрана, и глаза его сразу засветились живым интересом.

– Огневест? – уточнил он.

– Вот ты нам и скажи, – ответил Николай, – огневест он или нет.

Чаровник подошёл к Добрану почти вплотную, внимательно осмотрел его с головы до ног, будто считывал с него что-то невидимое. Кивал, качал головой, вглядывался, то отступая, то снова приближаясь. В итоге на его лице появилось искреннее, неподдельное восхищение, почти детское.

– Так что? – нетерпеливо спросил Николай. – Огневест?

– Сейчас, сейчас… – пробормотал Згал.

Он медленно поднял руки и поднёс их к Добрану, держа на расстоянии ладонь от ладони, словно между ними было что-то хрупкое. На лице чаровника появилось выражение крайней сосредоточенности. Он стоял так около минуты, пытаясь, что-то уловить, какие-то лишь ему известные сигналы, затем выдохнул, опустил руки и сказал:

– Очень похоже на то, что этот мальчик – огневест. По крайней мере, сила от него такая исходит, что мне аж не по себе.

Згал повернулся к нам, жестом указал на одну из полок и добавил:

– Да вот, смотрите!

Я перевёл взгляд туда, куда он показывал, и заметил три амулета на полке: один был выполнен в форме капли из прозрачного кристалла, оплетённый тонкой медной проволокой; второй – бронзовый диск с выгравированным солнцем и спиралью внутри; третий – маленький чернёный диск с трещинами, исписанный рунами.

Все они были разными, но объединяло их одно: они светились, не особо ярко, но достаточно, чтобы понять, что это не отражённый свет, что он исходит изнутри артефактов.

– Эти амулеты реагируют на мальчика, – сказал чаровник. – Подойди к ним поближе, Добран.

Мальчишка послушно подошёл к полке, и амулеты вспыхнули один за другим. Теперь они светились намного ярче.

– А теперь выйди на минуту из комнаты, – попросил Згал Добрана.

Тот послушно вышел за дверь, и свет на амулетах сразу же начал гаснуть. А буквально через несколько секунд они стали обычными безжизненными вещицами. Чаровник сам подошёл к полке, протянул руку к амулетам, и на них снова появилось свечение. Но очень слабое – едва заметное.

– Видите, какая слабая реакция? – спросил у нас чаровник. – И какая была у мальчишки. Попробуй ты, Владимир.

Я подошёл к полке, занёс руку над амулетами – они чуть дрогнули, но яркого свечения не произошло. Реакция была примерно такой же, как у самого Згала.

– Попробуй и ты, Владыка, – предложил чаровник.

Николай тоже поднёс руку к полке с амулетами. Те сразу ожили. Отреагировали на Владыку Севера они намного лучше, чем на меня и Згала, но до реакции на Добрана было далеко. Николай посмотрел на чаровника с лёгким недоумением.

– И что это значит? – спросил он. – Неужели у мальчишки сила мощнее, чем у меня?

Згал покачал головой и ответил:

– Нет, Владыка. Эти амулеты определяют не саму силу, а её дикую, неконтролируемую природу. По сути – потенциал.

– То есть, у него потенциал выше, чем у меня? – переспросил Николай.

– И это не совсем верно, – ответил чаровник. – Эти амулеты мы используем для поиска мест силы, зачарованных существ или предметов. Они реагируют на неуправляемые чары. У тебя, Владыка, сила куда мощнее, чем у мальчика, да и у княжича тоже. Но вы её контролируете, не разбрасываетесь. Вот, смотрите.

Згал ещё раз провёл рукой вдоль амулетов – те опять отреагировали, лишь едва заметно вспыхнув. Чаровник повторил движение, но во второй раз амулеты вспыхнули ослепительно, я аж невольно отвёл взгляд.

– Видите? – сказал Згал. – Первый раз я держал чары в себе. Второй – дал им волю. А от Добрана они исходят свободно и постоянно, сами по себе. В его возрасте иначе не бывает. После пятнадцати лет те, кто способны к чаровничеству, начинают учиться контролю. Примерно тогда же сила и просыпается в них в полной мере. Но у этого мальчика она уже есть. И много. Это нам и показали амулеты.

– То есть, к тому времени, как он научится держать силу в себе, её, возможно, станет ещё больше? – уточнил я.

– Не просто возможно, – ответил чаровник, – почти наверняка так и будет.

– А насколько можно доверять этим амулетам? – спросил Николай.

– Амулеты лишь наглядный пример, – улыбнувшись одними уголками губ, ответил Згал. – Они просто показывают, что всё серьёзно. А для полной уверенности я проверю мальчика сам.

Достопочтенный Згал позвал Добрана, указал ему на кресло и сказал:

– Сядь в кресло и закрой глаза. Не бойся и дыши ровно.

Добран послушно устроился в кресле, положил ладони на колени и прикрыл глаза. А чаровник подошёл к одному из шкафов, открыл дверцу и достал два амулета. Оба были крупные, почти с ладонь. Один – квадратный, медный, с впаянным в центр красным камнем, оплетённый по краям тонкой вязью рун. Второй – круглый, серебряный, с выгравированной надписью на незнакомом мне языке. Згал надел их оба себе на шею, и амулеты вспыхнули мягким светом: один красным, второй зеленоватым.

Чаровник подошёл к Добрану, сцепил пальцы в замок и прошептал несколько коротких заклятий, опять же на незнакомом мне языке. Воздух вокруг него и мальчишки заискрился, от стен потянуло теплом, будто они начали дышать. А с пола начал подниматься лёгкий пар, расстилаясь по плитам прозрачным туманом.

Згал опустился на одно колено перед креслом и провёл правой рукой в воздухе, прямо перед лицом Добрана – тонкая линия света повторила движение руки чаровника, затем сложилась в огненную руну, ярко вспыхнула и исчезла. Потом маг сделал то же самое левой рукой, получив тот же самый эффект, только руна появилась другая.

После этого Згал встал, выпрямился, глубоко вдохнул, будто сосредотачиваясь, и протянул руки к Добрану, не касаясь его. Пальцы чаровника двигались медленно перед лицом мальчишки, следуя невидимым линиям. Из кончиков его пальцев начали выходить тонкие нити едва различимого света, и эти нити потянулись к Добрану. Они оплели его, образовав вокруг мальчишки полупрозрачный светящийся кокон.

Добран чуть повёл плечом и слегка дёрнулся, будто что-то почувствовал, но на лице его не было ни страха, ни боли. Он сидел абсолютно спокойно. Згал тем временем начитал очередное заклинание, и кокон вокруг мальчишки стал настолько ярким, что на него стало уже неприятно смотреть. Добран задышал чаще, несколько раз довольно сильно дёрнулся, а в какой-то момент у него даже приподнялись волосы на затылке. Но лицо при этом было спокойным.

Свет вокруг амулетов Згала то разгорался, то почти полностью гас; чаровник несколько раз менял положение рук, то приближая ладони к голове Добрана, то опуская их к груди мальчишки, будто проверял, где сильнее отклик. Наконец, он опустил руки, и светящийся кокон вокруг Добрана сразу же развеялся.

– Всё, – сказал Згал негромко. – Можешь открыть глаза. И сходи подыши свежим воздухом, лишним не будет.

Добран послушно открыл глаза, несколько раз моргнул, затем встал и, оглянувшись на нас с Николаем, молча вышел. Когда за ним закрылась дверь, чаровник снял амулеты, положил их на стол и уверенно заявил:

– Сомнений больше нет. Мальчик действительно огневест. И ещё зверослов. Сильнейший из всех, кого я когда-либо встречал.

– Зверослов – это хорошо, но ведь это не главное для огневеста, – заметил Николай. – Должно же быть что-то ещё, какое-то уникальное умение.

– Дар зверослова вполне может быть основным, – сказал Згал. – И я думаю, что здесь именно такой случай.

– Это как-то несерьёзно. Ты уверен?

Чаровник сразу не ответил Владыке. Он посмотрел на него взглядом человека, который уверен в своём выводе и не собирается оправдываться. Но до пояснения он всё же снизошёл.

– Прошу не путать, Владыка, обычного зверослова и зверослова-огневеста, – спокойно сказал Згал. – Это совершенно разные уровни. Зверослов-огневест способен развить свой дар до такой степени, что сможет одним лишь намерением останавливать целые стада камнерогов и управлять ими. Или заставлять стаи шептокрылов лететь туда, куда ему нужно. И не заклинанием, а просто силой мысли. И это я не преувеличиваю, всё именно так.

В голосе чаровника чувствовалась твёрдость человека, уверенного в том, что знает, о чём говорит. Николай выслушал его, нахмурился и сказал:

– Но ведь огневест – это ещё и вестник чего-то. Вестник перемен, беды, радости, новой силы… чего угодно. Тогда скажи нам, вестником чего может быть зверослов?

Згал пожал плечами.

– Не знаю, – сказал он. – Это можно понять только при помощи книг пророчеств, а они все хранятся в Огненном Посаде, у Старших братьев.

– А если попробовать прикинуть хотя бы примерно? – не отставал Владыка. – Что это может значить?

– Если гадать, – ответил чаровник, – то вполне возможно, речь идёт о грядущем нашествии зверей. Или, может, откуда-то издалека из-за пределов Девятикняжья, придут орды диких существ, сметающих всё на своём пути. И чтобы их остановить, потребуется сильнейший зверослов. А может, придут вовсе и не звери, а нечто иное, хуже и страшнее. Вообще из другого мира. Тут гадать бесполезно, без книги пророчеств это всё пустые домыслы.

Я слушал, не перебивая, и невольно подумал, какого же ценного мальчишку мы перехватили у огневиков. Теперь становилось ясно, почему за ним шла такая охота. Николай же вздохнул, покачал головой и подвёл итог рассуждениям.

– Получается, – сказал он, – что Добран всё-таки и есть огневест. Хоть мы и не знаем, какую весть он нам всем в итоге принесёт или, может, уже принёс, но мы её просто не можем считать.

– В том, что он огневест, даже не сомневайся, Владыка, в этом я никак не мог ошибиться, – подтвердил Згал, а потом спокойно, будто речь шла о чём-то обыденном, добавил: – Советую вам убить мальчишку.

У меня от этих слов аж дыхание перехватило. Даже грозный Владыка Севера замер от неожиданности. Несколько секунд в комнате стояла полная тишина, а затем Николай всё же спросил:

– С чего вдруг такой категоричный совет?

– С того, – ответил Згал, – что если этот мальчик когда-нибудь сумеет раскрыть весь свой потенциал, он может принести Девятикняжью не только благо, но и великую беду, равную катастрофе, какой этот мир ещё не знал. За всю жизнь я не встречал ещё потенциал такого масштаба, но никто не ведает, что впоследствии перевесит в его душе – свет или тьма. Я бы на вашем месте не рисковал.

Згал говорил спокойно, сухо, как человек, привыкший рассуждать без эмоций и всё хорошо взвесивший. И от этого его слова казались ещё более жуткими, у меня даже неприятный холодок по спине от них пробежал.

И теперь всё окончательно встало на свои места. Теперь было ясно, почему огневики готовы на всё, чтобы заполучить Добрана. Похоже, в Огненном братстве давно поняли, кто он такой. Скорее всего, ещё в Гардове всё вычислили, но не подумали, что кто-то сумеет увести мальчишку у них из-под носа. Жёстко лопухнулись. Невероятное головотяпство и разгильдяйство.

– И какие же такие великие беды он может принести? – спросил Николай. – Что, зверей на людей натравит?

– Это не страшно, – спокойно ответил Згал.

– А что тогда страшно? – поинтересовался я.

Чаровник перевёл на меня взгляд и ответил без малейшей паузы:

– При определённом стечении обстоятельств, хорошем развитии дара и должной подготовке, такой зверослов сможет превращать людей в зверей.

– Это как? – уточнил я. – В прямом смысле превращать?

– Не совсем. Он не изменит тела людей, но он сможет вселять в них звериное сознание. Внешне они останутся людьми, но человеческий разум их покинет. Они станут вести себя, как дикие звери и будут полностью подчиняться зверослову – без воли, без страха, без мыслей.

Чаровник сделал паузу, будто давая нам время осознать сказанное, и продолжил:

– И я говорю не о единицах, над которыми нужно трудиться неделями. Нет! При удачном раскладе и хорошо натренированных навыках он сможет одним движением руки обратить целый отряд врагов в безумную орду, что растерзает саму себя. Люди будут рвать друг друга, как дикие звери, не понимая, что делают. Такой зверослов сможет войти в город и уничтожить его, обратив половину жителей в безумных тварей, которые нападут на остальных. Они будут набрасываться на своих ближних и убивать их. Такие чары невозможно остановить и очень трудно обернуть назад. Они подавляют разум полностью, люди не осознают, что делают. Они просто рвут, кромсают, убивают. Только сильнейшие чаровники или те, у кого есть мощные защитные амулеты, смогут устоять. Остальные – нет.

Мне стало не по себе от расписанных перспектив, и я просто не знал, что на это сказать. Грозный Владыка Севера тоже молчал. Впервые я видел его по-настоящему растерявшимся. Даже воздух в комнате будто стал тяжелее.

Пока мы обдумывали и пытались как-то осознать услышанное, достопочтенный Згал повторил свой совет:

– Убейте мальчика. Никакая потенциальная выгода от использования огневеста не перевесит того вреда, который он может нанести, если однажды у него помутнеет рассудок.