Текст книги "Самые знаменитые святые и чудотворцы России"

Автор книги: Алексей Карпов

Соавторы: Алексей Юрьев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 35 страниц)

Приведем рассказ одного ремесленника, нравственно исцеленного кронштадтским священником: «Мне было тогда годов 22–23. Теперь я старик, а помню хорошо, как видел в первый раз батюшку. У меня была семья, двое детишек. Я работал и пьянствовал. Семья голодала. Жена потихоньку по миру сбирала. Жили в дрянной конурке. Прихожу раз не очень пьяный. Вижу, какой-то молодой батюшка сидит, на руках сынишку держит и что-то ему говорит ласково. Ребенок серьезно слушает. Мне все кажется, батюшка был, как Христос на картинке „Благословение детей“. Я было ругаться хотел: вот, мол, шляются. Да глаза батюшки ласковые и серьезные меня остановили: стыдно стало. Опустил я глаза, а он смотрит – прямо в душу смотрит. Начал говорить. Не смею передать все, что он говорил. Говорил про то, что у меня в каморке рай, потому что, где дети, там всегда и тепло и хорошо, и о том, что не нужно этот рай менять на чад кабацкий. Не винил он меня, нет, все оправдывал, только мне было не до оправданий. Ушел он, я сижу и молчу. Не плачу, хотя на душе так, как перед слезами. Жена смотрит. И вот с тех пор я человеком стал».

Это было очень необычно для священника. Многие недоумевали, не верили в искренность отца Иоанна или даже глумились над ним, называли его юродивым. За отцом Иоанном толпами ходили нищие, что вызывало недовольство, а иногда и возмущение у церковных властей. Одно время епархиальное ведомство даже воспретило выдавать ему на руки жалование, так как он, получив его, все до копейки раздавал нищим. Но святой мужественно переносил насмешки и глумления, не изменяя принятый им образ жизни. Когда ему говорили, что его почитают за юродивого, он спокойно отвечал: «Ну что же, пусть юродивый».

Раздавая все свои деньги до последней копейки, отец Иоанн обрекал на крайнюю нищету и себя самого, и свою семью. «Я священник, я принадлежу другим, а не себе», – часто говорил он своей жене, матушке Елизавете. И той приходилось терпеливо сносить свой крест. Говорили, что матушка одно время хотела даже развестись со своим мужем, подавала на него в суд, однако тот был непреклонен, и она смирилась. Мужа своего она называла не иначе как «братом Иваном» (или Иваном Ильичом) и всегда проявляла о нем самую горячую и самую искреннюю и трогательную заботу. Однажды, когда отец Иоанн был сильно болен воспалением легких и лежал в забытьи, матушка Елизавета сидела возле его кровати и горько плакала. «Не плачь, Лиза, – сказал ей вдруг отец Иоанн, очнувшись, – Бог даст, поправлюсь, а если нет – Бог и добрые люди не оставят тебя. Я никого не оставлял, и тебя не оставят».

Но собственных средств пастыря было, конечно, недостаточно для того, чтобы помочь всем нуждающимся. Поэтому отец Иоанн обращается за помощью к жителям Кронштадта, а затем и всей России, призывая их оказать помощь и материальную поддержку беднякам. В 1872 году в газете «Кронштадтский вестник» были опубликованы два его воззвания к жителям Кронштадта. «Кому неизвестны рои кронштадтских нищих – мещан, женщин и детей разного возраста, – с горечью и состраданием писал он. – Причин кронштадтской бедности и нищеты множество, вот главные: бедность от рождения, бедность от сиротства, от разных бедственных случаев, например, от пожара, от кражи, от неспособности к труду по старости, болезни и маловозрастности, бедность от потери места, лености, от пристрастия к хмельным напиткам и в наибольшей части случаев от недостатка средств, с которыми бы можно было взяться за труд: порядочной одежды, обуви, инструмента или орудия». Проповедник описывает ужасающие картины нищеты, которую не хочет замечать так называемая «чистая публика»: «А угодно ли кронштадтской публике видеть непривлекательную картину бедности наших нищих? Не гнушайтесь, это члены наши, ведь это братия наши. Вот эта картина: представьте себе сырые, далеко ушедшие в землю подвалы домов, в которых по преимуществу помещаются наши нищие; тут помещается по 30, 40 и 50 человек в жилье, тут старые и взрослые, и малые дети, тут и младенцы, сосущие сосцы, в сырости, в грязи, в духоте, в наготе, а часто и в голоде».

Все это проповедник писал не с чужих слов; эти сырые подвалы, убогие лачуги, зловонные землянки он обошел сам, и беды и горе их обитателей так глубоко вошли в его душу, что, можно сказать, сделались его собственной болью и его собственным горем. Святой предлагал «всему кронштадтскому обществу, духовному, военному, чиновничьему, торговому, мещанскому образовать из себя попечительство или братство, по примеру существующих в некоторых городах, в том числе в Петербурге, и соединенными силами заботиться о приискании для нищих общего жилья, рабочего дома и ремесленного училища». «Подкрепим их нравственно и материально, – призывал он, – не откажемся от солидарности с ними как с людьми и нашими братьями и докажем, что человеколюбие еще живо в нас и эгоизм нас еще не погубил. Как было бы хорошо, если бы ради всех этих причин мы создали Дом трудолюбия. Тогда многие из бедных могли бы обращаться в этот дом с просьбой дать им определенную работу за вознаграждение, которое давало бы им средства для пропитания. И тогда наши бедняки трудились бы, жили мирно, благодарили бы Бога и своих благодетелей».

Так родилась идея создания Дома трудолюбия – общественной организации, которая способствовала преодолению бедности и, одновременно, нравственному воспитанию общества – причем как той его части, которая страдала материально и нуждалась в благотворительности, так и той, которая сама делалась благотворителем и тем самым возвышалась духовно. Впрочем, до открытия самого Дома трудолюбия было еще далеко.

Призыв отца Иоанна был услышан. По одному его слову, а главное, по его личному примеру многие люди стали приносить и присылать ему денежные средства для помощи беднякам. И с течением времени эта помощь становилась все более и более внушительной.

В 1874 году по инициативе отца Иоанна при Андреевской церкви города Кронштадта было основано православное христианское братство «Попечительство святого апостола Андрея Первозванного». В него вошли представители самых разных слоев общества. А в 1881 году состоялась закладка здания Дома трудолюбия. Сам же Дом был открыт 12 октября 1882 года. По замыслу его основателя это учреждение призвано было одновременно дать кронштадтским беднякам и столь необходимый им «хлеб насущный», и не менее необходимый «хлеб духовный».

Здание Дома трудолюбия насчитывало четыре этажа и было прекрасно оборудовано. При нем имелась церковь во имя святого благоверного князя Александра Невского. Основу Дома составляли рабочие мастерские. Первоначально были устроены пеньковая и картузная мастерские (к 1902 году на них работали одновременно более 7 тысяч человек); это было сделано специально для того, чтобы к работе могли приступать люди, не имевшие каких-то специальных знаний или навыков. Всего же мастерские в течение года посещали до 25 тысяч человек. Важно было, что все эти люди получали не подаяние (которое развращает и унижает человека, способного к труду), но возможность честно трудиться и получать за свой труд вознаграждение.

Кроме того, Дом трудолюбия включал в себя особую систему просветительских учреждений и разного рода ремесленных школ, в которых подростки и взрослые могли обучиться какому-либо ремеслу. Так, имелись: бесплатная начальная школа (в которой в 1903 году обучалось 259 детей); мастерская для обучения различным ремеслам, главным образом, работе по дереву (61 человек); рисовальный класс с бесплатным обучением для бедняков (около 30 человек); мастерские женского труда, главным образом для девочек, в которых обучали шитью, кройке, вышиванию (около 50 человек); сапожная мастерская; детская библиотека; зоологическая коллекция; зал для занятий военной гимнастикой. Для взрослых была организована воскресная школа, разбитая по степеням грамотности на несколько групп (в 1897 году в ней обучались 133 мужчины, 34 женщины, большинство из которых были моложе 30 лет). Также устраивались народные лекции, чтения. (В 1898 году средняя посещаемость их составляла 264 человека.) Существовала бесплатная народная читальня и платная библиотека. Православное попечительство занималось также издательской деятельностью: в основном издавались брошюры, составленные из трудов самого отца Иоанна Кронштадтского.

Но и это еще не все. При Доме трудолюбия были устроены: приют для детей, главным образом сирот, а также дневное убежище для малолетних (на 50 человек); загородная летняя дача для детей; богадельня для бедных женщин (на 22 человека); народная столовая с небольшой платой и благотворительными обедами в праздники (она работала в течение одиннадцати часов каждый день и отпускала от 400 до 800 обедов ежедневно); бесплатная лечебница (в 1896 году через нее прошел 2721 больной). У Дома имелся и свой огород при детской загородной дачи. Дом трудолюбия, основанный Иоанном Кронштадтским, стал образцом для подобных учреждений, возникавших в Санкт-Петербурге и провинциальных городах России.

В 1888 году отцом Иоанном был построен большой каменный ночлежный дом, рассчитанный на пребывание 84 мужчин и 24 женщин. Символическая плата составляла 3 копейки за ночь. Для постояльцев ночлежки выписывали газеты. В 1891 году построили и странноприимный дом с бесплатным и платным отделениями. При этом – что очень важно – помощь оказывалась всем неимущим, независимо от их национальности и вероисповедания.

Понятно, что для нормальной работы Дома трудолюбия необходимы были колоссальные средства. И они шли в качестве пожертвований от частных лиц и благотворительных организаций. Попечительство выдавало также пособия нуждающимся – деньгами (от 1 до 20 рублей), одеждой, обувью и другими вещами. Дело, начатое отцом Иоанном как частная благотворительность, приобрело едва ли не общенациональный масштаб.

Отец Иоанн получал огромное количество писем со всей страны. Почта давала официальную справку, что за один день на его имя приходило более тысячи писем и денежных переводов. (Кронштадтская почта вынуждена была открыть для отца Иоанна особое отделение.) Эти суммы отсылались нуждающимся. В конце жизни, когда святой приобрел всероссийскую славу, через его руки проходили огромные суммы: сотни тысяч или, может быть, даже миллионы рублей. (О размерах этих сумм можно судить только приблизительно, ибо, получив деньги, отец Иоанн тотчас их раздавал.) Говорили, что он, находясь в толпе, буквально одной рукой принимал от кого-либо конверт с деньгами, а другой передавал его какому-нибудь нуждающемуся. При этом святой обладал каким-то внутренним зрением, сразу же распознавая тех, кто действительно нуждался в помощи. Кронштадтский Дом трудолюбия содержался на деньги, вносимые отцом Иоанном и православным попечительством; отец Иоанн финансировал и строительство других благотворительных учреждений в Кронштадте, а также целого ряда монастырей и церквей. Ему дарили и вещи, в том числе и драгоценности; все они также немедленно шли на благотворительные нужды. В Доме трудолюбия, например, хранилось около 40 риз стоимостью до 1 тысячи рублей, а также иконы, митры, хоругви. Иоанну Кронштадтскому дарили целые дома, другую недвижимость, пароходы.

Сам отец Иоанн так говорил об этом: «У меня своих денег нет. Мне жертвуют, и я жертвую. Я даже часто не знаю, кто и откуда прислал мне то или другое пожертвование. Потому и я жертвую туда, где есть нужда и где эти деньги могут принести пользу». Говорили, что «каждый день отец Иоанн ложился без копейки в кармане, несмотря на то, что на другой день только для поддержания различных благотворительных учреждений ему нужно было более 1 тыс. рублей. И не было случая, чтобы этот другой день обманывал его». Деньги проходили мимо великого праведника, ничуть не обогащая его. Он по-прежнему не тратил на себя ни копейки. Достаточно сказать, что все пятьдесят три года своего пастырского служения отец Иоанн прожил в одной и той же квартире и не искал другой обстановки.

Иждивением отца Иоанна были построены многие храмы и устроены многие обители – как в Петербурге, так и в других местах России. В 1901 году им был основан Иоанновский женский монастырь на реке Карповке (на Каменном острове) в Санкт-Петербурге, с великолепным каменным храмом. Первоначально монастырь был задуман как подворье Сурского монастыря и возник на земле, подаренной великому праведнику неким С. Г. Раменским. Видя, как строительство расширяется и храм приобретает благолепный вид, батюшка решил устроить самостоятельную обитель. Он намеревался дать монастырю имя Двенадцати Апостолов, однако Синод решил иначе: пусть будет Иоанновский монастырь, ибо в нем имелся небольшой храм во имя преподобного Иоанна Рыльского, небесного покровителя святого Иоанна Кронштадтского. В подвальном помещении храма имелась еще одна церковь: во имя пророка Илии и преподобной Феодоры – небесных покровителей родителей Иоанна Сергиева. В этом-то нижнем храме, по завещанию, и был впоследствии похоронен сам Иоанн Кронштадтский.

Помимо Иоанновского монастыря, заботами и на средства святого в Санкт-Петербурге было построено подворье Леушенского женского монастыря с храмом во имя святого апостола Иоанна Богослова. Леушенский монастырь (в Череповецком уезде) был одной из любимых обителей отца Иоанна; он всегда посещал его, когда ездил из Петербурга на родину. С настоятельницей монастыря, игуменией Таисией, святого связывали тесные духовные отношения.

Также отец Иоанн основал и устроил Воронцовско-Благовещенский женский монастырь в Псковской епархии, Вауловский скит в Ярославской губернии около города Рыбинска, Пюхтицкую женскую обитель (в нынешней Эстонии). Но это лишь обители, непосредственно основанные святым. Множество церквей в России многим обязаны его щедрой благотворительности: отец Иоанн либо делал вклад на их постройку или обновление, либо дарил им церковное облачение, церковную утварь, другие необходимые для богослужения предметы. «Нет почти в России благотворительного общества или учреждения, которые не пользовались бы помощью отца Иоанна, – писал епископ Михей (Алексеев). – Десятки тысяч рублей им пожертвованы в фонд на устройство церковно-приходских школ Архангельской епархии и в фонд постройки сибирских церквей». Отец Иоанн никогда не забывал о своей малой родине – Суре. Он ежегодно ездил летом к своим родным и много сделал для обустройства родного села. Его усилиями здесь была построена новая церковь, начали работать потребительская лавка, механический завод, а в 1899 году он основал в Суре женскую общину, которая на следующий год, по указу Синода, была превращена в монастырь. При монастыре стала работать школа. Отец Иоанн раздавал и значительные денежные пособия крестьянам Сурской волости на посевы, при выдаче дочерей замуж, на постройку домов после пожаров и другие нужды.

Благотворительность – лишь одна, и, может быть, даже не главная сторона деятельности Иоанна Кронштадтского. Еще при жизни он был наделен даром чудотворения и врачевания от самых различных недугов.

В беседе со священниками города Сарапул (в Удмуртии) отец Иоанн так рассказывал об этом: «В Кронштадте жила благочестивая, прекрасной души, женщина, по имени Параскева Ивановна Ковригина (родом костромичка), отдавшая себя на служение ближним. Она стала убедительно просить меня помолиться за того или иного страждущего, уверяя меня, что молитва моя за них будет действенна и для них полезна. Я же все время отказывался, совершенно не считая себя достойным быть особенным посредником между людьми, нуждающимися в помощи Божией, и Богом. Но неотступные просьбы и уверения Параскевы Ивановны в помощи Божией, наконец, победили меня, и я с твердым упованием и надеждой стал обращаться с мольбой к Богу об исцелении болящих и расслабленных душой и телом. Господь слышал мои, хотя и недостойные, молитвы и исполнял их: больные и расслабленные исцелялись. Это меня ободрило и укрепило. Я все чаще и чаще стал обращаться к Богу по просьбе тех или других лиц, и Господь за молитвы наши общие творил и творит доселе многие дивные дела. Много чудес очевидных совершилось и ныне совершается. В этом я вижу указание Божие мне, особое послушание от Бога – молиться за всех, просящих себе от Бога милости».

Этот дивный дар еще больше прославил святого и сделал его имя известным буквально по всей России и далеко за ее пределами. Множество людей избавлялись от своих болезней молитвой святого или возложением его рук, причем даже в тех случаях, когда медицина оказывалась бессильной. Свидетелями этих исцелений стали многие люди, в том числе и представители просвещенного общества, интеллигенции. Так, например, знаменитый художник Н. К. Рерих всю жизнь добрым словом вспоминал кронштадтского чудотворца, излечившего его в детстве. Другой знаменитый современник, юрист А. Ф. Кони, вспоминал, как отец Иоанн излечил от сильного заикания 17-летнюю девушку, которой не могли помочь европейские светила, в том числе один из основателей невропатологии Ж. Шарко. Замечательный случай произошел в 1901 году в селе Кончанском (Суворовском). Он был описан находившейся там комиссией профессоров военной академии. Женщина, много лет страдавшая беснованием, была приведена к отцу Иоанну в бесчувственном состоянии и через несколько мгновений получила совершенное исцеление. Почитателем чудесного дара кронштадтского чудотворца был сам С. П. Боткин – крупнейший клиницист и диагност своего времени. 20 декабря в газете «Новое время» появилось «Благодарственное заявление», подписанное десятками исцеленных отцом Иоанном Ильичем Сергиевым людей. Исцеление молитвами отца Иоанна получали не только православные, но и мусульмане, иудеи, а также обращавшиеся к нему из-за границы иностранцы. Сам отец Иоанн никогда не добивался какой-либо славы, не искал известности. (Так, например, та же Параскева Ивановна Ковригина, рассказывавшая повсюду о чудесах и исцелениях, совершенных им, получала от отца Иоанна строгие выговоры за огласку, а в течение некоторого времени он даже вовсе не хотел иметь с нею общения.) Но, разумеется, кронштадтский чудотворец ничего не мог поделать с растущей всенародной славой и всеобщим поклонением.

Сам отец Иоанн говорил о себе, что не является каким-то особенным постником или подвижником: дар чудотворения он воспринимал как особую благодать Божию, особое послушаниеот Бога. «Так как при настоящей моей жизни, – говорил он в упомянутой выше беседе с сарапульскими священниками, – мне постоянно приходится быть в мире, посещая дома людей всякого звания и состояния, где предлагается угощение, которое мне часто приходится принимать, чтобы отказом не огорчать предлагающих с любовию, то, естественно, мне не представляется возможности держать строгий пост. Вообще в своей жизни я не брал на себя никаких особенных подвигов. Не потому, конечно, что я не считаю их нужными, а потому, что условия моей жизни не позволяют мне этого, и я никогда не показывал себя ни постником, ни подвижником и т. д., хотя ем и пью я умеренно и живу воздержно».

Это казалось невероятным, невозможным: как, не будучи монахом, живя в миру, можно достичь такого высокого совершенства в духовной жизни?! (Заметим, кстати, что отец Иоанн стал первым священником, причтенным в России к лику святых именно за свое пастырское служение.) Такое подвижничество и такой образ жизни кронштадтского священника, особенно поначалу, вызывали смущение не только у церковных властей, но и у выдающихся духовных деятелей того времени. Так, святитель Феофан Затворник (также прославляемый Церковью как великий святой) счел необходимым обратиться к отцу Иоанну письменно со словами любви и наставления, но вместе с тем и предостережения: он взялся за такую подвижническую жизнь в миру, писал святитель Феофан, среди всех житейских соблазнов и невзгод, которая неминуемо должна привести его к страшному падению или окончиться ничем; никто еще, со времени принятия христианства, не только в России, но и на Востоке, не решался на подобный путь, будучи не монахом, а священником, живя вне ограды и устава монастырских, и непременно это породит величайший соблазн в духовенстве и в народе.

Епископ Серафим (Чичагов), бывший долгие годы в послушании отца Иоанна, так пишет об этом его необычном подвижничестве: «Дух отца Иоанна требовал сохранения всей своей естественной внешности, чтобы избежать в духовной борьбе столкновения с легко вкрадывающимся лицемерием, отвлекающим от внутренней работы, когда монашеская одежда, обстановка, условия жизни дают без труда преимущества и приобретают кажущиеся достоинства; его дух стремился к самой искренней, чистой правде, к тому, чтобы никогда не казаться лучше, чем есть, а только быть действительно таким, для Бога, людей. Поэтому он предпочитал скорее внешностью заслуживать осуждения, чем похвалу; одевался, не смущаясь, в богатые одежды, которые ему дарили; пил и ел для друзей и гостеприимных хозяев все, что ему не предлагали, конечно, в ограниченном количестве, и все покрывал своею любовью. Несомненно, отец Иоанн был блаженного духа, который в крайних формах у простого народа доходит до юродства Христа ради. Избрав такой трудный путь совершенствования, он любил бывать в обществе, беседовать и находил всегда в этой общественной жизни нескончаемую, непрерывную духовную работу».

Отец Иоанн Кронштадтский прославился и как замечательный педагог. В 1857 году он становится законоучителем (то есть преподавателем Закона Божия) в Кронштадтском городском училище. А в 1862 году в Кронштадте открылась классическая гимназия, и отцу Иоанну было предложено преподавать Закон Божий и в ней. В качестве преподавателя святой трудился в этих учебных заведениях более двадцати пяти лет.

На его уроках не бывало «неуспевающих». Отец Иоанн не заставлял учеников заучивать наизусть евангельские тексты, но стремился к тому, чтобы они прониклись самым духом христианского учения. Оценки не служили мерой поощрения или устрашения. Но его теплое, задушевное отношение как к самому предмету, так и к ученикам порождало неизменные успехи его учеников; все без исключения вслушивались в каждое его слово, ждали его уроков, которые на всю жизнь глубоко запечатлевались в памяти. Особенное значение отец Иоанн придавал чтению житий святых. Он всегда приносил на уроки отдельные жития и раздавал их учащимся для чтения дома.

Нередко бывали случаи, когда отец Иоанн заступался за какого-нибудь ленивого и нерадивого ученика, которого намеревались исключить из гимназии, сам принимался за его исправление. Проходило несколько лет – и из ребенка, казалось бы, не подававшего никаких надежд, вырастал достойный член общества.

Слава о кронштадтском чудотворце достигла самых дальних уголков России. Человеком «воистину исключительным, можно сказать – единственным по близости к народному сердцу» называл святого выдающийся русский публицист М. О. Меньшиков. «Ни один человек в России не сосредотачивал на себе такого всеобщего поклонения, как кронштадтский батюшка. Даже каторжники, кроме немногих, знают об отце Иоанне, и представление о нем их светит, как свеча перед божницей совести». А. П. Чехов, посетивший остров Сахалин, самую дальнюю окраину России и место каторги, свидетельствовал: «В какой бы дом я не заходил, я везде видел на стене портрет отца Иоанна Кронштадтского». Еще при жизни святого эти портреты почитались едва ли не как иконы.

Мы уже упоминали о колоссальном стечении народа в Андреевском соборе города Кронштадта во время службы в нем отца Иоанна. Такие же толпы людей собирались повсюду, где появлялся проповедник и чудотворец. А отцу Иоанну приходилось ездить очень много. Он объездил почти всю европейскую Россию, и повсюду его встречали десятки тысяч людей, жаждавших получить исцеление от его рук или хотя бы взглянуть на великого святого и послушать его наставления. Во время проезда отца Иоанна на пароходе толпы народа бежали по берегу, многие при приближении парохода становились на колени. В имении Рыжовка около Харькова, где остановился батюшка, многотысячные толпы его почитателей полностью вытоптали траву, цветы, клумбы. Тысячи людей проводили дни и ночи лагерем около этого имения. Харьковский собор во время служения отца Иоанна 15 июля 1890 года не мог вместить всех молящихся. Не только весь собор, но и площадь около собора и даже соседние улицы были заполнены народом. От давки оказались сломаны железные решетки. 20 июля отец Иоанн совершал моление на соборной площади – и народу собралось более 60 тысяч. Такие же сцены происходили в поволжских городах: Самаре, Саратове, Казани, Нижнем Новгороде.

В 1894 году «народного батюшку» пригласили в Ливадию, к постели умирающего императора Александра III. Отец Иоанн находился рядом с ним до самой его кончины.

Такая великая слава тяжким бременем ложилась на плечи святого. Особенно досаждали отцу Иоанну фанатичные его почитатели (большей частью женщины), которых со временем стали называть «иоаннитами». Эти люди верили в то, что в отце Иоанне воплотился сам Христос, и поклонялись ему как Богу. Доходило даже до того, что женщины-«иоаннитки» кусали святого, если это было возможно, чтобы хоть капля его крови попала к ним. Отец Иоанн не допускал таких ревностных почитательниц к причастию, сам, по указанию церковных властей, неоднократно ездил по деревням, где жили приверженцы «иоаннитской» секты, с их обличениями – но чаще всего все было тщетно.

Необходимо затронуть и такой важный вопрос, как политические взгляды отца Иоанна Кронштадтского. Отец Иоанн всегда был горячим патриотом своей Родины и неоднократно в своих проповедях подчеркивал неразрывную связь православного мировоззрения и национально-государственного патриотизма. Кронштадтский священник сумел предвидеть те страшные бедствия, которые вскоре после его смерти обрушились на Россию и православие, и верно указал на то, что они являются прямым следствием духовного кризиса, охватившего русское общество, продуктом разрушительного безверия и нигилизма русской интеллигенции, претендующей – без всякого на то основания – на нравственное руководство обществом.

«Дерево познается по плодам, – грозно предостерегал он. – Смотрите же на эти плоды нынешней цивилизации: кому они приятны и полезны? Отчего ныне Россия в смятении? Отчего у нас безначалие? Отчего учащееся юношество потеряло страх Божий и бросило свои прямые обязанности и прямые занятия? Отчего гордые интеллигенты стремятся в опекуны и правители народа, не понимая этого народа и его действительных нужд, не любя его? Оттого, что у всех них оскудела вера в Бога, в Его праведные, вечные глаголы; оттого что она отпала от Церкви Божией, единой руководительницы к святой христианской жизни, которая одна охраняет твердо законные права и царя, и подданных, и всех, и каждого, и всем предписывает строго исполнять свои обязанности».

Как пастырь, заботящийся о духовном здравии народа, отец Иоанн не мог уходить от злободневных политических проблем, но видел за ними нечто большее, а именно угрозу самому существованию Российского государства. Он говорил в одной из своих проповедей в 1907 году: «Царство русское колеблется, шатается, близко к падению. Если в России так пойдут дела, и безбожники и анархисты-безумцы не будут подвержены праведной каре закона, и если Россия не очистится от множества плевел, то она опустеет, как древние царства и города, стертые правосудием Божиим с лица земли за свое безбожие и за свои беззакония». А вот другие его слова: «Бедное отечество, когда-то ты будешь благоденствовать?! Только тогда, когда будешь держаться всем сердцем Бога, Церкви, любви к Царю и Отечеству и чистоты нравов».

Революцию 1905–1907 годов он воспринял как национальную катастрофу. Кронштадтский батюшка призывал русских людей к единству – разумеется, под знаменами православия и монархизма – и резко осуждал зачинщиков революции, к которым причислял не только самих революционеров, но и интеллигентов-либералов. В ноябре 1906 года протоиерей Иоанн освящал хоругвь и знамя Союза русского народа – радикальной монархической и контрреволюционной организации, а 15 октября 1907 года был избран почетным членом этого Союза. В мае 1908 года он принимал у себя в Доме трудолюбия делегацию из 49 правых депутатов Государственной думы во главе с епископом Холмским Евлогием (Георгиевским) и убеждал их твердо отстаивать самодержавие и препятствовать утверждению в России либеральных свобод.

Вполне понятно, что такая резкая и решительная позиция отца Иоанна вызывала яростные нападки со стороны «левой» русской прессы, представляющей как раз те силы, которые были заинтересованы в ликвидации монархии и подавлении православия в России. Началась настоящая травля отца Иоанна Кронштадтского, которого называли не иначе как крайним реакционером, черносотенцем, мракобесом, шарлатаном и т. д. (Особенно эти нападки усилились в годы Первой русской революции.) Дело доходило до физических угроз и даже избиений кронштадтского проповедника. Либеральную интеллигенцию коробили высказывания отца Иоанна в ее адрес, тем более что сами интеллигенты привычно считали именно себя «властителями дум» в современной России. Неприязнь со стороны просвещенной части общества вызывали резкие обвинения отца Иоанна в адрес Льва Николаевича Толстого, который, несомненно, был величайшим писателем России, но который сам отверг учение Церкви, ее догматы, таинства и тем самым фактически поставил себя вне Православия. Иоанн Кронштадтский выступил с многочисленными обличениями антицерковного и еретического учения Толстого (в 1902 году была выпущена отдельная брошюра отца Иоанна Сергиева «Против графа Льва Н. Толстого, других еретиков и сектантов нашего времени и раскольников»), и не в последнюю очередь благодаря этим обличениям в феврале 1901 года великий писатель был отлучен Священным Синодом от Церкви.

Время многое расставило по местам. Сегодня ясно, что отец Иоанн смотрел значительно дальше своих идеологических противников. Как и предупреждал он, именно торжество либеральных идей и привело в очень короткий срок к величайшей катастрофе в истории России, в ходе которой оказались отброшенными и уничтоженными как сами эти либеральные теории и идеи, так и их приверженцы. Что же касается споров отца Иоанна Кронштадтского и Л. Н. Толстого, то приведем суждение их современника, выдающегося русского публициста М. О. Меньшикова (лично знавшего обоих). Два этих великих человека представляли собой как бы два противоположных полюса русской культуры. «Бурно мятущийся и гневный Толстой – самое великое, что создала интеллигенция наша. Неподвижный и пламенный в своей вере отец Иоанн – самое великое, что создал простой народ за последние 80 лет. Отец Иоанн – носитель народной культуры, от Антония и Феодосия Печерских, от Сергия Радонежского до Тихона Задонского и Серафима Саровского. Плоть от благороднейшей плоти народной, кость от кости его, кронштадтский старец не мечтал только о Святой Руси, как Толстой, а сам был Святой Русью, сам нес ее в своем сердце!»