Текст книги "Лесной фронт. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Алексей Замковой

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 38 страниц)

– Ты где это достал? – Мой голос прозвучал каким-то карканьем.

– А шо? – испугался Свирид. – Не то шо-то?

– То… – протянул я. – Только думаю, что такой «дуры» и одной хватило бы…

– А ты все три возьми, – усмехнулся Свирид. – Для верности.

– Для верности… – пробормотал я. – Для верности нас порвет на мелкие тряпочки вместе с Кохом… Хотя…

Хм… От одного такого заряда воронка останется метра четыре-пять. А от трех… Хотя, может, если все это одновременно гахнет, то мало того что нашу цель разметает мелкими кусочками по всей степи, так еще и шок охране Коха будет гарантирован. Может, это даст нам шанс уйти?

– Ладно. А что еще привез?

– Провод, аккумулятор – все, как просили…

Сгрузив, с помощью бойцов и такой-то матери тяжеленные выстрелы в сарай, до самого вечера я мастерил электродетонатор, молясь только, чтоб моя задумка сработала. С лампочками, нитрированной ватой и прочими премудростями я решил не заморачиваться. Слишком тонкая и сложная работа. Я рассудил так: нужны провод, по которому будет идти ток, нечто такое, что сможет под воздействием этого тока раскалиться, и что-то, что быстро и надежно загорится от тепла. Провода Свирид притащил здоровенный моток. Провод явно бэушный. Похоже, подпольщики нашли какую-то линию связи и попросту отрезали от нее нужный мне кусок. В принципе, несмотря на то что я думал о проводе потоньше, это тоже сгодится. Главное – длина, навскидку достаточная, и то, что он двужильный. Элементом накала послужит металлическая нить, которую, как я заказывал, подпольщикам тоже удалось раздобыть. По принципу обычной электрической лампочки соединяем обе жилы провода нитью, пускаем ток – она раскалится, как спираль на той же лампочке. А вот что использовать в качестве воспламеняющегося элемента… Здесь пришлось поломать голову. Мешочек с порохом сделать и поместить туда конструкцию из проводов с нитью? Может, зажать между жилами кабеля спичку? Второй вариант показался мне гораздо надежнее мешочка с порохом. Нить раскалится, подожжет серу на спичке…

Теперь следует проверить всю эту конструкцию. Я же не буду закладывать заряд с самодельным детонатором, не проверив перед этим его работоспособность! В течение следующих полутора часов я шаманил с привезенным Свиридом аккумулятором. Честно скажу, в электротехнике я – полный профан. Настолько полный, что весь мой опыт в этой области ограничивается изготовлением в глубоком детстве самодельных фонариков из большой квадратной батарейки и лампочки, примотанной к одному из ее контактов изолентой. Промучился около получаса. Наконец-то вроде бы что-то готово. Можно приступать к проверке. Соединив один из контактов с жилой кабеля, я приложил второй контакт к другой жиле… Ничего.

– Да чтоб тебя… – зло выкрикнул я. Весь мой план летит к чертям собачьим!

…Зашипев, спичка вспыхнула. Меня охватило такое облегчение, что словами передать это сложно. Работает! Просто с задержкой в три-четыре секунды. Может, аккумулятор севший? Или слабый? Хотя с подрывной машинкой ведь электродетонатор тоже не сразу срабатывает. Значит, надо будет рассчитывать время так, чтобы моя конструкция сработала в тот момент, когда машина будет над зарядом. То есть просто соединять контакты за несколько секунд до этого момента. Теперь остается только собрать все окончательно.

Взрыватели на снарядах я проверил еще перед тем, как начали сгружать выстрелы. Слава богу, они не были на взводе. Вроде бы… Будем надеяться, все же на взвод взрыватели не поставлены… Несмотря на такой ход мыслей, я пережил несколько неприятных секунд, выкручивая взрыватель. Но все прошло благополучно. Даже несмотря на трясущиеся руки, вскоре передо мной лежал полностью разобранный на три части и распотрошенный взрыватель. Предохранительные шарики, пружинки, ударник, капсюли… Честно скажу, обратно собрать весь этот ворох мелких деталей я не смог бы, даже если бы очень захотел. Вернее, может быть, и собрал бы, но сильно сомневаюсь, что сделал бы это правильно. Впрочем, этого и не требовалось. Мне нужно только вставить в него контакты со спичкой так, чтобы огонь достал до гексогена в детонаторе. Поэтому верхнюю часть взрывателя я попросту выбросил, в среднюю часть, предварительно выковыряв и выбросив все внутренности, вставил провод. Все ненужные отверстия – верхнее и то, где был поворотный ключ, – я залил смолой для герметичности. А то спичка ведь влаги не любит… И завершил свою работу тем, что засыпал стаканчик средней части, в котором торчала спичка, порохом из винтовочного патрона, вкрутил заряд детонатора. Готово!

В ожидании сигнала мы перебрались на хутор, поближе к месту операции. Хозяин хутора был связан с подпольем и лишних вопросов не задавал. Он вообще предпочитал поменьше, насколько возможно в таких условиях, попадаться нам на глаза. Мы же в свою очередь тоже не особо интересовались им. В доме тепло, кое-как кормят – и на том спасибо.

В преддверии покушения на Коха подполье в Ровно замерло. Единственное, в чем заключалась их работа в эти дни, – следить. У того, что Кох окружил себя настолько сильной охраной, нашелся и один, весомый для нас, плюс. Выезду такого количества людей и техники неизбежно должна предшествовать соответствующая подготовка. Часть, занимающаяся сопровождением гауляйтера, хорошо известна подпольщикам, и сигналом к тому, что нам можно приступать к работе, станет суета в этой части. Главное, о чем я беспокоился, – это то, что немцы перед отъездом Коха могут перекрыть все выезды из города. Но этот случай мы тоже предусмотрели – специальный человек постоянно дежурил за пределами Ровно, и в случае, если невозможно будет выехать из города, ему должны были подать сигнал.

– Холодно сегодня. – Вернувшийся со связкой дров Казик зябко передернул плечами. – Мороз такой, шо только не трещит!

– Скажи спасибо, шо не в поле лежим, – ответил ему Гац, принимая дрова. – Иды вон до печи. Погрейся.

– Ничего, скоро все согреемся, – ухмыльнулся Жучков. – Так, товарищ командир?

– Чем так греться, – я отхлебнул кипятка и закусил кусочком хлеба, – лучше померзнуть.

Настроение, честно говоря, совсем не ахти. В голову постоянно лезут всякие мысли о предстоящей операции. И мысли эти далеки от оптимизма. Все время меня терзают сомнения – сработает ли заряд как надо? Что, если нас обнаружат до того, как Кох соберется на аэродром? Мысли же о том, что выжить после покушения, скорее всего, не удастся, я предпочитаю гнать, как только они замаячат где-то на краю сознания. Вообще, я подобные мысли стараюсь гнать, но они все лезут и лезут…

– Ну да… – протянул Шпажкин. – Конечно, лучше греться у бабы под боком…

– Так, бойцы! – прикрикнул я. – Отставить баб и остальные, не относящиеся к делу, мысли!

Прикрикнул я скорее на себя самого, чем на остальных. Тем более что первым ныть начал именно я. В самом деле, лучше еще раз обсудить наш план. Я так и сказал бойцам.

– Та сколько ж можно! – застонал Крышневский. – Уже сто раз про то говорили!

– Повторение – мать учения! – наставительно поднял палец Шпажкин. – Вот ты, Крышневский, что делать должен?

– Я, с Авдеем и Якобом, занимаю позицию по другую сторону дороги, – четко, как автомат, принялся выкладывать зазубренный план Крышневский. – Когда вы открываете огонь, ждем, пока немцы укроются за техникой, и обстреливаем их с тыла.

– Молодец! – Денис похлопал товарища партизана по плечу. – А уходить как будете?

– Отползаем до ложбинки, – ответил вместо Крышневского Авдей, – проходим по ней и дальше степью до Ставков.

Вариант с тем, что мы перебьем всю охрану гауляйтера, даже не рассматривался. Все прекрасно понимали, что наших сил для этого недостаточно. Поэтому план был такой. Заряд мы установим на дороге ночью. В операции будут участвовать только десять человек. Нелегкий разговор с Казиком уже остался в прошлом. Я решил, что пацан в операции участвовать не будет. Ему еще жить и жить… Казик, обычно послушный, не на шутку заупрямился, но прямого и однозначного приказа все же послушался. Он должен будет залечь где-нибудь подальше и, не вмешиваясь, только следить за ходом операции. Когда все закончится, Казик должен идти в Ровно и рассказать все подполью. Семеро, включая меня, залягут за тем курганчиком, который мы уже присмотрели. Не сплошной линией, но рассредоточившись, чтобы немцам было как можно сложнее сконцентрировать огонь. Еще трое займут позицию с другой стороны дороги. Их задача – сидеть тихо, как мыши. Когда машина Коха подъедет к нужному месту, я активирую заряд… А вот здесь уже идут различные варианты. Самый оптимистичный сценарий, на который никто особо не надеялся, но все же учитывался, – это что машина Коха взлетит на воздух со стопроцентной гарантией гибели пассажира. Охрана от взрыва какое-то время будет в шоке, что даст нам хотя бы пару минут на то, чтобы отползти подальше и припустить со всех ног, когда уже будем вне зоны видимости немцев. На этот вариант я не особо рассчитывал в первую очередь потому, что колонна немцев неизбежно растянется по дороге и взрывом заденет только тех, кто будет ехать ближе всего к машине гауляйтера. Здесь уже придется следовать второму варианту. Кох убит, но та часть охраны, которую взрывом не задело, насядет на нас. Вряд ли они, за исключением бронетехники, если такая будет, станут наступать на нас по открытому пространству. Скорее всего, ожидая подкрепления, постараются прижать нас огнем к земле. Естественно, при этом немцы станут прятаться за техникой – мало приятного в том, чтобы лежать под огнем на дороге, без укрытия. Теперь вступают в бой те трое, которые залягут с противоположной стороны дороги. Как только немцы попрячутся, сконцентрировав все внимание на нас, ребята пулеметным огнем и гранатами постараются как можно больше проредить врага. Для этого на трех человек мы выделили аж два пулемета и на гранаты тоже не поскупились. Дальше – как получится… Возможно, нам удастся настолько прижать немцев, что удастся уйти. Или – не удастся. Тогда немцы подтянут силы с ближайших населенных пунктов и… Наконец, третий, самый худший, вариант – если что-то пойдет не так в самом начале. Вдруг заряд не взорвется или взорвется не вовремя. Тогда нам остается лишь одно – открыть огонь из всех стволов по машине Коха и надеяться на милость судьбы.

– Товарищ командир! – Задумавшись, я не заметил, что дверь открылась и в комнате появился Дронов. Боец, стоявший на часах, пришел не один – за ним следовал низенький, худой мужичок, похожий фигурой на подростка. О том, что он уже достиг зрелого возраста, говорит только его лицо, несущее печать прожитых тяжких лет.

– Я от Свирида, – представился он. – Эсэсманы шо-то засуетились. В Ровно говорят, Кох куда-то ехать собирается.

– Хорошо, – кивнул я и повернулся к своим бойцам: – Пять минут на сборы.

До места, которое мы присмотрели ранее для засады, долетели, словно на крыльях. Благо долго лежать в снегу, дожидаясь, пока на дороге прекратится движение, не пришлось – было уже достаточно поздно. Вот какая-то запоздавшая машина мигнула вдалеке огнями, удаляясь. Я посмотрел на часы – почти одиннадцать вечера.

– Дронов, Новак, отойдите по дороге на двести метров вправо. Крышневский, Максим Сигизмундович, идете влево, – прошептал я. – Следите, чтобы никто на нас не наткнулся, пока мы работать будем. Только постарайтесь без стрельбы.

Зашуршав по снегу, четверо бойцов поползли по указанным направлениям. Простая предосторожность. Надеюсь – предосторожность излишняя. Очень не хочется шуметь, но если кто-то появится на дороге, то другого выхода не будет. Наши «дорожные работы» видеть никто не должен. Я выждал еще полчаса для верности. Никто не появлялся.

– Пошли, – скомандовал я остальным.

Копали как проклятые. На дороге копать даже летом – удовольствие небольшое. Плотно утрамбованная колесами земля плохо поддается лопате и скорее крошится, чем копается. А зимой, когда земля еще и промерзла… Да в темноте… Хорошо, хоть копать глубоко не надо. Я прикинул, что сантиметров двадцати нам хватите головой. Однако, кроме других «прелестей», задачу осложнило еще и то, что после нашей работы здесь все должно выглядеть чисто и аккуратно, никаких следов остаться не должно. Мы вгрызались в землю с таким остервенением, словно рубили на куски самого Коха. Рубили аккуратно, складывая затем эти «куски» на подстеленную мешковину. Время от времени, когда земля вот-вот уже пересыплется с ткани на снег, оттаскивали и ссыпали все вне пределов видимости с дороги.

– Вроде все. – Гац выпрямился, сплюнул в получившуюся яму и, размазывая по лицу грязь, утер со лба обильный, несмотря на мороз, пот. – Как думаешь, командир, хватит?

Я оценил результат наших трудов. Вроде нормально. Как раз по размеру, чтобы уложить три снаряда. И в глубину запас сантиметра в три, чтобы засыпать землей, остается.

– Нормально. Тащите снаряды.

Пока здоровенные болванки перетаскивали с саней на дорогу, я позволил себе отдохнуть. Такая роскошь, как пара минут отдыха, – это не только злоупотребление служебным положением. Не снаряжать же мне, в самом деле, заряд дрожащими после лопаты руками! По большому счету, мне и копать не стоило.

Снаряды заняли свое место в яме. Еще чуть отдышавшись, я вкрутил взрыватель в средний. Надеюсь, все сработает как задумано. И взрыватели, и остальные два снаряда сдетонируют от взрыва среднего. Еще пять минут работы – мы организовали небольшую канавку, по которой пустили провод, и можно приступать к завершающей стадии. Яму аккуратно засыпали землей, утрамбовали, как могли. Другой, чистой, мешковиной натаскали снега, которым окончательно замаскировали все следы работы. В темноте все выглядит неплохо – не скажешь даже, что только что на этом месте была приличная яма. Однако я еще минут пять ползал на коленях, стараясь разглядеть хоть малейшее пятнышко на белом снегу. Ведь в темноте – это одно, а на свету даже небольшой перепад в оттенке снега будет бросаться в глаза и может привести к провалу всей операции.

– Да нормально все, товарищ командир! – Жучков поглядел в сторону Ровно. – Хорошо замаскировали.

– Это мы утром увидим, – я поднялся и стряхнул снег с колен, – хорошо или нет. Если что не так – немцы нам подскажут.

Жучков непонятно хмыкнул. Я оглядел остальных. Все бойцы стоят чуть ли не строем, от каждого валят клубы пара, как от ТЭЦ зимой… Утомились ребята… От работы явно не только я вспотел, как мышь. Теперь же мороз решил напомнить, что потеть зимой – не самая лучшая идея. Эдак и до переохлаждения недалеко. А ведь нам еще довольно долго лежать вон за тем курганчиком, дожидаясь, пока не появится наша цель. Утешает одно – я грустно усмехнулся, – вряд ли мы успеем подхватить воспаление легких. Скорее нам грозит избыток свинца и другого чужеродного железа в организме. Так стоит ли бояться простуды!

– Зовите остальных, и занимаем места. – Я посмотрел на небо. – Рассвет скоро.

Несмотря на крайнюю усталость, сна не было ни в одном глазу. Нервы-нервы… Лежа в снегу, я дрожал то от холода, то от волнения. Это не первая в моей жизни засада. Но это первая засада, в сети которой должна попасть столько крупная птица. Это первая, если не считать тех случаев, когда мы отлавливали пару-тройку полицаев, засада, которой командовал я. В конце концов, вполне возможно, что это последняя засада… Я постоянно дергался, то порываясь еще раз проверить, всели замаскировано как положено, то проверял провода и аккумулятор… Своего пика волнение достигло, когда с первыми лучами солнца со стороны Ровно донесся звук мотора – первая машина за этот день. Это не наша цель – судя по звуку, там едет только одна машина. Но вдруг водитель заметит следы, оставшиеся ночью! Вдруг, проехав по снарядам, тяжелый грузовик что-то нарушит! Вдруг перебьет провод… Вдруг… Вдруг… Меня все время подмывало поднять голову и посмотреть на дорогу. Однако усилием воли я продолжал вжиматься в снег и притворяться безобидным сугробом – какая-то часть меня до боли не желала лежать на месте, но другая, большая, часть понимала, что, стоит хоть как-то выдать себя, и вся операция может пойти коту под хвост. Поднять голову я рискнул, только когда звук мотора пророкотал мимо нас и начал удаляться. Грузовик, весело паря выхлопом, катился в сторону аэродрома. На дороге вроде бы все в порядке… Но опять же – вдруг…

– Не спешит, – пробормотал Шпажкин, вглядываясь в сторону города.

Я посмотрел на часы – половина двенадцатого. Действительно, не спешит Кох…

– Главное, чтобы он сегодня вообще приехал, – ответил я.

– Та куда он денется! – сказал Гац на удивление бодро, словно не он полночи копал, а потом лежал на морозе.

– Мало ли что. – Дронов нервно пожевал губу. – Может, те немцы, за которыми подпольщики наблюдали, по какому-то другому поводу суетились.

– Все может быть… Тихо! – Я прислушался. – Слышите?

Гул моторов, пока еле слышный, но усиливающийся, прервал разговор. С минуту все лежали молча, только головой крутили. Гац чуть приподнялся, вглядываясь в дорогу.

– Едет кто-то… – шепнул он. – Не видно пока кто…

– Да ляг ты! – Шпажкин дернул товарища, прижимая к земле. – Заметят еще…

– Та то, может, опять какая-то колонна с бензином или чем другим, – шепнул Максим Сигизмундович.

– Там не только грузовики, – покачал головой Дронов. Он еще мгновение прислушивался, а потом улыбнулся. – По звуку – броневик, а то и два.

– Увидим. – Я положил рядом МП, стараясь, чтобы не ударило током, подвинул под руку аккумулятор и взялся за провод. – Приготовились.

Моторы гудят все ближе и ближе. Уже и я явственно различаю не только тарахтенье грузовиков, но и рев более мощных моторов, лязг гусениц… «А вдруг там танки! – подумалось мне. – Тогда точно – хана. Один шанс – взорвать заряд, а потом нас размажут». Рискнув, я чуть приподнял голову и выглянул из-за курганчика.

В сотне метров от нас, стрекоча моторами, несутся один за другим три мотоцикла с колясками. За ними, выбрасывая гусеницами шлейф снежной пыли, по дороге ползет полугусеничный бронетранспортер. Тот самый похожий на гроб «ханомаг». Что за ним – не видно, но, судя по звуку, это далеко не вся колонна. Явно – конвой. А кто у нас может ехать с таким сопровождением?

– Дождались, – пробормотал я, наблюдая за приближающейся колонной.

Едут не очень быстро – чуть быстрее, чем бегущий человек. Оно и понятно – если там есть легковушки, то по такой дороге они особо не разгонятся. Первые мотоциклы проехали мимо. Сердце прямо выскакивает, навевая мысли, что так немцы услышат меня даже сквозь шум моторов. Я боюсь пошевелиться, и только глаза перемещаются влево-вправо. Ревя, как разъяренный зверь, прополз мимо бронетранспортер. Снова мотоциклы… А за ними и первая легковушка. Я напряг глаза – флажка не видно. Вторая легковушка, третья… За ними почти впритык следует грузовик, снова мотоциклы… Стоп! На капоте третьей легковушки – какое-то красное пятно. Кох.

– Цель в третьей машине, – прошептал я одними губами, но кивок Шпажкина подтвердил, что мои слова услышаны.

Руки вдруг стали какими-то деревянными, пальцы перестали слушаться и уже еле удерживают провод. Кое-как, пытаясь сосредоточиться на предстоящем и отогнать от себя это состояние, я примотал один из контактов провода к контакту, торчащему из ящичка. Только после этого заметил, что все это время я задерживал дыхание. Выдохнул, на миг испугавшись, что немцы заметят вырвавшийся из моего рта клуб пара… Первая легковушка проехала над заложенным ночью зарядом. Так, успокоиться! Возьми себя в руки, мать твою! В голове вдруг прояснилось, руки перестали дрожать… Я оценил скорость машин и расстояние между вторым и третьим автомобилями. Впился взглядом в нашу цель. Вот он, Кох! Конечно, самого гауляйтера не видно через окна машины. Только красный с золотом флажок выдает, что это именно его машина. Хотя, на взгляд, эта машина выглядит гораздо роскошнее первых двух. Черный красавец «мерседес» как-то неспешно, чинно покачивается на мягких рессорах В какой-то момент все мое естество восстало против того, чтобы превратить это произведение искусства в груду металлолома. Однако красная тряпка с орлом, украшающая капот, напомнила, что в этой машине едет некто, виновный в убийстве многих тысяч ни в чем не повинных людей… Стариков, женщин, детей…

– Дронов, берешь на себя грузовик. Сразу после взрыва причеши его хорошенько. – Слова прозвучали хрипло, словно чужим голосом. Я прокашлялся. – Остальные, отстреливайте мотоциклистов.

Арсений, вместо ответа, только чуть шевельнул стволом пулемета, нацелив его на ползущий по дороге грузовик. Остальные тоже припали к прицелам своего оружия.

– Если из бронетранспортера начнут выскакивать немцы, – продолжил я, не отрывая взгляда от цели, – все, кроме Дронова, переносят огонь на них.

Все. Команды отданы, теперь следует полностью сосредоточиться на машине, в которой едет Кох. Я постарался выбросить все лишнее из головы – только черный «мерседес» и ничего более меня не интересует в этом мире. Единственная мысль, которая промелькнула и скрылась, изгнанная из головы вместе с остальными, – лишь бы нас самих не зацепило взрывом…

Легковушка, следующая перед машиной гауляйтера, наехала на заряд и, треща мотором, проехала дальше. Я прикинул – «мерседес» окажется над зарядом еще секунд через десять. Слава богу, дорога не позволяет развить приличную скорость, и это дает мне столь необходимые секунды. Восемь секунд… Пора или нет? Когда испытывал детонатор – спичка зажглась где-то через четыре секунды после того, как я соединил контакты. Шесть секунд… Пальцы снова задрожали от напряжения. Время растянулось резиновой лентой, заставляя секунды тащиться с черепашьей скоростью. Пять секунд… Пора! Я прижал оголенный провод к контакту, до боли стиснув его пальцами, словно стараясь вжать один контакт в другой. Четыре… Три… Только бы сработало! «Мерседес» уже всего в какой-то паре метров от заряда… Господи, пожалуйста!.. Две секунды… Одна… Машина наехала на заряд и, мне показалось, остановилась. Нет, не остановилась! Это нервы, подтверждая, что время – понятие субъективное, играют такие шутки с разумом… Все вокруг замерло, я затаил дыхание, и, похоже, остальные тоже застыли в ожидании. Говорят, человек может почувствовать пристальный взгляд, обращенный на него. Если это действительно так, то Коху сейчас должно быть очень неуютно…

– Ну же! Давай! – прошептал я, сверля взглядом «мерседес». Даже не представляю, какая сила может отвлечь мое внимание в этот момент. – Давай!

Машина все так же, словно в замедленной съемке, поехала над зарядом. Фыркнул, выпустив клуб сизого дыма – будто издевается! – мотор. Неужели не сработало? Неужели что-то нарушилось в детонаторе? Может, провод поврежден? Бронетранспортер своими траками ведь вполне мог…

– Давай, сука! Мать твою… – не выдержав, заорал я, когда машина Коха уже принялась удаляться от заряда. – Давай!

Расстояние между «мерседесом» и заложенным на дороге «сюрпризом» принялось стремительно увеличиваться. Время, выкинув очередной фортель, побежало теперь с какой-то неимоверной скоростью, словно и не тянулось еще какие-то секунды назад. Пять метров… Шесть… Хоть все мое внимание и было обращено на машину, но я прямо физически почувствовал на себе взгляды товарищей – растерянные, недоуменные…

– Да, бл…

Земля содрогнулась, словно пойдя неровной дрожью. Меня подбросило в воздух и чуть не сдуло налетевшей в раскатах невообразимого грохота взрывной волной. Над дорогой расцвел огромный цветок, основанием которого служил оранжевый шар огня, а в небо взметнулись грязные лепестки дыма и земли. Расцвел и тут же завял, опадая на землю всем, поднятым в воздух, и, как память, оставляя после себя воронку метров десять диаметром. Вот это бабахнуло! А что Кох? «Мерседес», к сожалению, не попал в самый эпицентр взрыва, но и уйти, гаду, тоже не удалось. Когда заряд наконец-то сработал, машина была уже достаточно далеко, чтобы уцелеть и не превратиться в груду перекрученного металла, хотя с такой силой взрыва, думаю, от «мерседеса» остались бы только мелкие ошметки, но он все же не успел отъехать настолько, чтобы не пострадать от взрывной волны. «Мерседес» Коха просто подняло в воздух и швырнуло вперед. Картинка могла бы дать фору любому голливудскому боевику. «Мерседес» Коха в полете впечатался в едущую впереди машину, отшвырнув ее в сторону, упал на дорогу и, несколько раз перевернувшись, замер, обратив к нам днище. Предыдущая же машина, накренившись, свесила капот в неглубокий придорожный кювет.

Зафиксировав это мгновение в сознании, я инстинктивно вжался в землю. Вокруг грязным дождем сыплется на землю все, поднятое взрывом, – комья земли, какие-то камни…

«Ду-ду-ду-ду…» – сквозь вату, забившую уши, пробился какой-то шум. Я повернул голову в направлении, откуда доносится звук, – Дронов, оскалив в страшной ухмылке зубы, водит туда-сюда стволом ДП. Пара секунд ушла на то, чтобы осознать, кто это такой и что вообще здесь происходит. Кох! Первая осознанная мысль наконец-то пробилась в сознание. Тряхнув головой, я выглянул из-за края курганчика, чтобы оценить происходящее на дороге.

Машина Коха так и лежит посреди дороги, без толку вращая в воздухе колесами. Распахнулась задняя дверца легковушки, которую «мерседес» сбросил в кювет. Пошатываясь, явно из последних сил, из машины выполз кто-то в офицерской форме – фуражки нет, но погоны на плечах ярко серебрятся. Выпрямился, подняв пистолет, и на миг застыл, видимо пытаясь сообразить, что происходит и в кого стрелять. Этого мига оказалось достаточно, чтобы кто-то из моих ребят отправил немца на тот свет. Но его тело не успело еще упасть, когда из-за этой же машины засверкали вспышки выстрелов – кто-то еще там выжил.

По другую сторону воронки остановился грузовик. Он, как и машина Коха, не особо пострадал от взрыва, несмотря на то что снаряды взорвались практически посередине между этими машинами – видимо, сыграло свою роль то, что грузовик потяжелее легковушки. Его развернуло боком – то ли силой взрыва, то ли водитель слишком резко затормозил, и грузовик занесло. Но это на первый взгляд. Даже с такого расстояния видно, что стекла в окнах грузовика выбиты напрочь, а тент на кузове иссечен осколками.

Вдобавок к этому щедрые очереди из пулемета Дронова рвут тент на клочки, оставляя за собой россыпь рваных дыр в ткани и металле грузовика. Если там кто-то еще жив… Жив! Вот из кузова вывалилась фигурка, переломилась пополам, лишь коснувшись земли, и растянулась во весь рост. А вот еще один немец – этому повезло гораздо больше – успел откатиться в самый последний момент, перед тем как несколько пуль выбило фонтанчики снега из того места, на которое он приземлился. Прошло еще секунд пятнадцать, и из-за грузовика замерцали ответные вспышки выстрелов. Немного – всего три стрелка.

К сожалению, взрыв совсем не задел и бронетранспортер – самую грозную силу противника, которой нам практически нечего противопоставить. Один взгляд в его сторону дал понять, что довольно любоваться пейзажем. Рыча и взрывая снег траками, «ханомаг» разворачивается в нашу сторону, а из десантного люка сыплются фигурки в серых шинелях.

– Дронов, броневик! – крикнул я, вскидывая автомат к плечу.

Арсений перевел огонь на новую цель, но бронетранспортер уже достаточно развернулся, чтобы вывести из-под обстрела пасть десантного люка, а немцы, выпрыгивающие из него, действовали грамотно, показывая, что перед нами умелые противники. Покидая «броню», они старались прикрываться машиной, не подставляясь под воющие вокруг пули, и тут же, едва коснувшись земли, откатывались в разные стороны, укрываясь за любой неровностью местности. Огонь немцы тоже вести не забывают – пули уже вовсю свистят и над нашими головами. На «ханомаге» ожил пулемет, длинными очередями вспахивая землю прямо перед нами. Плохо… Совсем плохо…

Я отбросил в сторону пустой магазин и присоединил новый и, только благодаря этому, отвлекшись на миг от «ханомага», уловил краем глаза движение. Дверца «мерседеса» гауляйтера распахнулась. Кто-то пытается выбраться из перевернутой машины…

– Дронов, на хрен тот броневик! – крикнул я, окончательно приходя в себя. – Огонь по машине Коха!

Выжил! Или сам Кох, или водитель, или кто-то еще, если такой был в машине. Ну да, «мерседес» же не взорвался, а просто, можно сказать, попал в ДТП. В любом случае позволить кому-либо выжить в этой машине – неоправданный риск. Ведь выжить мог именно Кох, а значит, если мы его не добьем, то вся операция теряет всякий смысл.

Не ответив, Дронов перенес огонь на машину Коху. Пули бились о днище, словно град по крышам. «Ду-ду-ду-ду…» – сердито ревет пулемет. Просвистевшая в каких-то сантиметрах от макушки пуля заставила меня зарыться лицом в грязный снег, но, опомнившись, я, отплевываясь, снова поднял голову.

«Та-та-та!» – огрызнулся мой МП, посылая пули в сторону немцев, наступающих, прикрываясь бортом бронетранспортера. Весь план полетел к чертям! Я ожидал, что машину Коха разметает взрывом по всем окрестностям, что после взрыва немцы залягут на дороге и, укрывшись за машинами, будут только отстреливаться, ожидая подмогу. А с тыла их прижмут Жучков, Крышневский и Новак. Однако они решили по-иному. Мы действительно столкнулись с опытной частью – как будто могло быть иначе, и в охрану самого гауляйтера назначили тыловиков! «Та-та-та-та!» Серая фигурка, бегущая, практически прикрытая броней, упала. Но, скорее всего, не от того, что одна из моих пуль сразила немца – он просто упал на землю и, уходя от огня, юркнул за какой-нибудь бугорок. «Та-та!» Я перенес огонь на следующую фигурку.

Завыв, выпустил оружие и ухватился за лицо Гац. Из-под его пальцев потекли, падая частыми каплями на серое месиво, бывшее еще недавно белым снегом, алые струйки.

– Василь! – Максим Сигизмундович метнулся к нему, но его тут же вжал в землю, прямо впечатав лицом в грязь, Денис.

– Куда, мать твою! – рыкнул он доктору. – Убьют ведь!

Рыкнул и, оставив доктора, снова принялся стрелять в приближающихся врагов.

– Худо дело, – покачал головой Дронов, меняя очередной диск. – Еще чуть подойдут – гранатами закидают!

– Это если не перестреляют раньше, – усмехнулся Денис, выстрелив в подставившегося немца, и удовлетворенно улыбнулся, глядя, как того развернуло и швырнуло на землю.

– Хрен им! – сплюнул я. – Пока дохлого Коха не увидим – помирать запрещаю!

– Есть, товарищ командир! – улыбнулся Дронов и снова припал к своему пулемету.

Наконец, словно услышав мои безмолвные молитвы, опомнились Жучков, Крышневский и Новак. Ребята, которые залегли по другую сторону дороги, поняли, что все пошло не совсем так, как предполагалось, и ждать больше нельзя. Разом застрекотали оба их пулемета, тут же к ним присоединился автомат. Не прошло и минуты, как нас перестали обстреливать хотя бы с дороги. Надеюсь, нашим удалось перебить спрятавшихся за машинами немцев, и затяжной перестрелки не получится.