Текст книги "Унесенные магией"

Автор книги: Алексей Замковой

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)

– Может то другие бедолаги, которых эльфы проклятые сюда так же забросили?

– …А потом мы нашли вот что… – При этих словах разговоры смолкли и все уставились на рассказчика, который не спеша копался в мешке. – Я как ногой песочек там копнул, гляжу – лежит…

Лысый поднял над головой руку, в которой был зажат нож. Странный нож. Лезвие из желтоватого металла, длиной с две ладони, хищно загнуто. Я присмотрелся: заточка необычная. Я, конечно, видел кривые клинки, но ни разу мне не приходилось видеть, чтобы их затачивали с вогнутой стороны. Прямо как серп! А с другой стороны лезвия, по внешней стороне, шел ряд мелких зубчиков. Лысый взял странный нож в другую руку за острие и снова поднял над головой, давая всем возможность рассмотреть рукоять. Гарды как таковой не было. Теперь, когда рукоять стало лучше видно, нож более походил не на серп, а на полумесяц. Лезвие, оказывается, не уходило в рукоять, а, изгибаясь, образовывало небольшой заостренный отросток – фактически еще одно лезвие, которое смотрит вперед, когда держишь нож в руке. Далее шла короткая гладкая рукоять, и из нее выходило еще одно короткое лезвие. «Нож ощетинился лезвиями», – подумал я. Кроме всего прочего, он оказался цельным – будто литым. Никаких накладок, никаких отдельных частей – цельный полумесяц из желтоватого металла.

– Вот и я такого еще не видел! – Обрадованный произведенным эффектом, лысый оглядел собравшихся. – Там еще много разных железок нашли. Герш к командирам их потащил. И мечи, и копья… И все такое же странное.

– Аник, а ну дай посмотреть! – Из толпы шагнул седой наемник и требовательно протянул руку.

Лысый, поколебавшись немного, все же отдал ему свою находку.

– Тяжеловат… – Седой повертел нож в руках, взмахнул им пару раз, вернул хозяину и вынес свой вердикт: – Неудобно с таким. И тяжел, и колоть им почти нельзя… Кусок железа, а не оружие!

Споры вспыхнули с новой силой. Каждый счел долгом высказать свои мысли по поводу необычной формы, металла, из которого сделан нож, того, как это оружие там вообще оказалось.

– …Мы сразу же обратно помчались. – Аник не обратил на галдеж никакого внимания. Наоборот, он, по-моему, даже доволен произведенным эффектом. – Всю ночь шли не останавливаясь…

– Аник, трепло, хватит байки травить! – Сквозь толпу протолкался еще один наемник и обратился ко всем стоящим в центре круга людей: – Двигайте отдыхать.

Люди недовольно загудели. Еще бы! Всем интересно, все хотят разузнать подробности…

– А у вас что, своих дел нет? – Пришедший упер руки в бока и уставился на толпу. – Так я сейчас с десятниками переговорю – они быстро найдут, чем вам заняться! Дайте людям покой – мы же всю ночь чуть не бежали!

Расходились неохотно. Кто-то шепотом поносил тех, кто не дает послушать интересную историю, кто-то продолжал обсуждать странное оружие. Мы с Молином и Баином, тоже немного посудачив о новостях, позавтракали и снова отправились купаться. Чем в компании других наемников и занимались до обеда. А после обеда нас снова собрал Седой. На этот раз он был предельно краток.

– Ждем возвращения второго отряда, – сказал он, когда все собрались, – и армия идет на восток. К реке. Утром чтоб все были готовы!

К полудню я успел проклясть этот пляж по меньшей мере десяток раз. Вроде бы все здесь осталось так же, как вчера. Те же волны, то же солнце, тот же песок… Проклятое солнце и проклятый песок! Как хорошо отдыхать, нежась на песочке и ныряя в набегающие волны! И как нестерпимо идти по песку, напялив на себя кожаные доспехи, из-под которых ручьями течет пот!

Второй отряд, отправленный для разведки местности на запад, вернулся только под вечер. Вернулись уставшие, пропыленные. Разведчики кляли все, что только можно проклясть. Доклад их оказался краток: на западе, в дне пути, нет ничего, кроме песка. Они даже не выслушали новости – не заинтересовали их ни диковинные звери, добытые охотниками, ни странное оружие, добытое другим, более везучим отрядом. Пришли, доложились, завалились спать. Все. А с рассветом, только солнце окрасило восточный край неба, армия, под аккомпанемент криков капитанов и ругани десятников, уже строилась в походный порядок и готовилась к выходу. Наш десяток тоже получил свою долю ругани от Ламила. Весомую, должен сказать, долю. Перед самым отходом, когда все спешили уже занять свое место в строю, Молина посетила светлая мысль насобирать побольше ракушек, которые, по словам Баина, стоят в Агиле саат за штуку. И, как часто бывает, мысль заразила окружающих – вскоре весь десяток, понаблюдав за ползающим по песку Молином, последовал его примеру. Ох, сколько нового мы выслушали потом от Ламила… О себе, о своем прошлом и будущем, о своих родных и близких… Но зато, когда мы наконец встали в строй, у каждого набралось ракушек на небольшое состояние – буде попадем когда-нибудь в Агил и сумеем их продать.

Каждый шаг дается с трудом. Ноги утопают в песке, заставляя прилагать все больше усилий. Солнце печет… А ведь совсем рядом спасительная тень зарослей. Ну и пусть оттуда время от времени раздаются странные, порой угрожающие звуки? Ведь там и тень и земля тверда! А по левую руку – теплые морские волны, которые могут смыть пот и усталость. Но нет. Продолжаем идти по проклятому песку! Где эта река, Эльзиар ее побери?

До цели мы дошли только затемно. О солнце напоминала лишь тонкая розовая полоска в небе за нашей спиной. Загадочно мерцает море, мелькают какие-то огоньки в зарослях… И огромная луна в небе озаряет все вокруг мертвенно-белым светом. Красиво, но жутковато как-то. А когда подошли к самой реке – к обычной человеческой боязни ночи сразу прибавились новые страхи. Каждый вдруг особенно четко осознал слова разведчиков о покрытом костями берегу реки, вспомнил рассуждения о невиданном чудовище, которое, может быть, здесь обитает… На ночлег встали быстро и практически бесшумно – даже немногочисленные разговоры велись робким шепотом. А о том, чтобы отойти от основной массы людей больше чем на пару шагов, никто даже и не думал. Даже те, кто назначен был дежурить в эту ночь, помалкивали, не выражая обычного недовольства. А дежурил и наш десяток тоже.

– Вы слышали? – Навин заозирался и придвинулся поближе к костру.

Я прислушался – обычные, ставшие уже привычными звуки ночных джунглей, диковинные, пугавшие поначалу голоса ночных обитателей, шорохи, шелест волн, треск сгорающего в костре дерева, сухих водорослей и прочего мусора, обнаруженного на пляже…

– Показалось, наверное. – Баин посмотрел в сторону зарослей и снова уставился в огонь.

– Какой-то странный шелест… – продолжил Навин. – Будто кости стучат…

– Точно! – Молин наклонился к огню, и глаза его, отражая свет пламени, зловеще засверкали. – Помните, говорили, что здесь весь берег покрыт костями? Это мертвецы встают…

Бац! От звонкой оплеухи Молин чуть не покатился по земле. Он тут же вскочил и яростно уставился на Ретона.

– Заткнись, Молин! – только и сказал тот. – И так тошно здесь, еще и ты со своими страшилками.

– Не делай так больше, – прошипел Молин, усаживаясь обратно.

– А то что? – поинтересовался Ретон.

– А то руку сломаю!

– Заткнитесь оба! – Ламил, до того не участвовавший в разговоре, показал обоим спорщикам кулак.

Молин обиженно засопел, но промолчал.

– Вот снова! – Навин вскочил и указал в сторону реки. – Опять этот шелест!

– Да успокойся ты… – начал было Молин, но десятник не дал договорить.

– Молин, Алин, сходите и проверьте!

Я поднялся и вслед за злобно бормочущим другом направился в ту сторону, куда указывал Навин.

– Шелестит ему, понимаешь… – вполголоса ругался Молин. – Деревенщина трусливая…

Молин пнул ногой песок, и что-то покатилось из-под его ноги. В лунном свете на нас оскалил остатки зубов человеческий череп.

– А тебе самому не страшно? – Я отпихнул ногой череп в сторону и догнал Молина. – Здесь такое место, что ночью и не такое померещится. Самому хочется, как в детстве, забраться под одеяло с головой…

– Страшно! – Молин остановился и повернулся ко мне: – Только я ведь не прыгаю, как ужаленный, от каждого шороха!

– Тихо! – Я поднял руку, обрывая друга, который собрался продолжить речь. – Слушай, действительно какой-то шелест!

Среди ночных звуков появилась новая нота. И вправду, очень похоже то ли на перестукивание, то ли на шелест костей… Будто кто-то связал несколько мелких косточек и повесил эту связку на ветру. Но главное, что звук раздавался сразу с нескольких сторон.

– Посмотрим? – Молин тоже услышал шелест. Он боялся, но о том, чтобы как-то выказать свой страх, не мог и подумать. – Вроде там шелестит.

Мы пошли на звук. С каждым шагом он становился все громче и громче. Все приближался… Вряд ли там что-то крупное, но звук приходил с разных сторон, и тех, кто его издавал, было, судя по всему, много.

– Смотри, шевелится что-то! – Я указал на мелкую, напоминающую камень размером с кулак тень, медленно перемещающуюся на фоне белого песка.

Молин, уже не особо опасаясь – ведь источник звука оказался гораздо меньше его! – подошел к «камушку», нагнулся… Затем, еще до того, как я успел его догнать, вытащил меч и резко ударил вниз. Раздался негромкий хруст, и кто-то пискнул.

– Паук какой-то. – Молин поднял к моим глазам острие меча, на которое было нанизано паукообразное существо размером с ладонь.

– Выкинь гадость! – отшатнулся я. Хоть это и странно для выросшего в трущобах, но я с детства не люблю пауков и прочую ползающую дрянь!

– Зачем? – Молин хихикнул. – Покажем добычу ребятам!

Возле костра ничего не изменилось – все так же кто-то, борясь со сном, смотрел на огонь, а кто-то опасливо оглядывался по сторонам.

– Ну что? – поднял голову Ламил.

– Вот! – Молин гордо протянул ему свой меч. – Паука убили.

В свете костра добычу Молина стало возможно рассмотреть во всех подробностях. Круглое тельце, покрытое серым полосатым хитином, шесть суставчатых лап сложены и прижаты к животу, внушительные клешни… паук с клешнями?

– Это краб, а не паук. – Ламил осмотрел добычу и кивнул каким-то своим мыслям.

– Краб? – оживился Ретон. – Говорят, они вкусные…

– Если вкусные, то мы скоро наедимся до отвала. – Баин не отрываясь смотрел в сторону реки, откуда, все усиливаясь, доносился шелест. Все громче и громче… Закованные в хитин лапы шуршат по песку, скрежещут о кости, во множестве разбросанные по пляжу. Ко всему этому прибавляется еще один звук – тихое клацанье.

– Господин десятник, – Молин стряхнул свою добычу на песок у костра, – разрешите пойти насобирать этих крабов? А то сухари уже заканчиваются…

– А на посту кто стоять будет? – поинтересовался десятник.

– Так мы ж быстро! – парировал Молин. – И не всем скопом, а втроем…

– Хрен с тобой! – махнул рукой Ламил. – Далеко только не отходите.

– Баин, ты идешь?

Меня Молин не спросил. Так уверен, что я и сам не против поохотиться на крабов? Лично я даже не уверен, что смогу заставить себя съесть эту гадость, какой бы вкусной она ни была!

– И как мы их собирать будем? – спросил я. – Живыми, что ли?

– Возьмите копья, – посоветовал Ламил. – Только руки берегите. Эти твари сильно кусаются.

Поначалу сбор крабов показался делом простым и увлекательным. Действительно охота. Мы отошли на несколько десятков шагов к реке и принялись высматривать добычу. Раз! Баин ударил копьем по одному ему видимой цели и продемонстрировал улов – на наконечнике копья все еще шевелится довольно крупный краб. Добыча отправилась в сумку, и Баин принялся снова вглядываться в песок под ногами. Какое-то движение… Я с хрустом насадил на копье краба. Какой-то он мелкий… Ну да ничего – сойдет!

В поисках крабов мы все больше отдалялись от костра. Копья били все чаще, сумки быстро наполнялись добычей. Я оглянулся – мы уже больше чем в полусотне шагов от остальных. Клац!

– Это еще что? – Молин присел на корточки и принялся разгребать песок. – Какое-то железо…

Из-под песка показался вначале закругленный край, а потом, когда Молин откопал полностью, – небольшой выпуклый диск.

– Потом посмотрим.

Света, чтобы рассмотреть находку, явно не хватало. Молин и не рассматривал. Он просто бросил диск в направлении лагеря и продолжил охоту на крабов.

Копья били уже практически безостановочно. Выбирали только самых крупных крабов. Такую мелочь, как моя первая добыча, просто отбрасывали в сторону и искали цель покрупнее. Мы даже устроили соревнование: кто убьет самого большого краба. Пока первенство в нем держал Баин – ему попалось настоящее чудовище! Размер краба-рекордсмена превышал размер человеческой головы, а клещи, казалось, способны легко откусить палец! Увидев этого монстра, Молин только присвистнул и тут же пообещал, что не уйдет отсюда, пока не найдет еще большего краба. Мы настолько увлеклись, что даже не заметили, что песок шевелится уже практически везде вокруг. Крабы-крабы-крабы… Большие и мелкие, ползут под песком, оставляя за собой змеящиеся дорожки, и бегут по песку. К нам бегут… От реки к лагерю…

Вскрик и ругань Баина прозвучали настолько неожиданно, что я даже промахнулся по очередному крабу.

– Укусил, зараза! – Баин смахнул копьем краба с ноги и тут же пригвоздил его к земле.

– Ай! – вскрикнул Молин и запрыгал на одной ноге. – Да чтоб тебя…

Охотничий азарт мигом испарился. Только сейчас я заметил, что все вокруг просто кишит крабами и некоторые из них, самые наглые, уже пробуют клешнями на прочность мои сапоги. Баин снова разразился руганью. Какой-то резвый краб стал карабкаться вверх по моему сапогу…

– Сваливаем! – крикнул Молин и затряс ногой в воздухе, пытаясь сбросить очередного краба.

Мы развернулись, и я застыл как вкопанный. Резво перебирая лапами и расталкивая на своем пути мелочь, ко мне несся громадный, высотой чуть ли мне не по колено, крабище! Лапы чудовища даже не шелестят – хрустят по хитину мелких собратьев, клешни, размером больше садовых ножниц, хищно клацают. Скорее автоматически, чем осознанно, я ударил копьем. Острие наконечника проскрежетало по хитину и, оставив глубокую царапину, соскользнуло в песок. Еще удар… И еще… С хрустом давя крабов, которым не повезло оказаться у меня под ногами, я отступал назад. Что с Молином и Баином? Мне сейчас не до того! Клешни клацают все ближе… Вот уже лишь пара шагов отделяет меня от шустро перебирающего лапами здоровенного краба. В этот удар я вложил всю свою силу и вес. Бить пришлось практически отвесно вниз. Наконец-то броня краба не выдержала и с громким треском раскололась. Равновесие я удержал только благодаря тому, что оперся на пронзившее монстра копье. Краб громко пискнул, взмахнул в последний раз клешнями и затих. Тут же ногу пронзила острая боль – какому-то крабу удалось-таки преодолеть сопротивление кожи сапог. Выдернув копье из земли и даже не заметив, что пришпиленный краб остался на наконечнике, я, одновременно смахивая с ноги укусившую меня мелочь, отпрыгнул в сторону. Под ногами сплошной хруст, будто идешь по осколкам, вокруг сплошной шелест и клацанье клешней… Я понесся здоровенными прыжками вдогонку за друзьями.

– Крабы… – Тяжело дыша, Молин резко затормозил у костра.

Ребята из нашего десятка, не принимавшие участия в охоте, не ответили ни слова – все взгляды устремлены мимо Молина. На меня… Точнее, на мое копье, с острия которого свесил клешни здоровенный краб.

– Там море крабов… – Молин не обращает внимания на то, что никто пока не реагирует на его слова. – Сюда идут…

Первым опомнился Ламил.

– Тревога! – заорал он, вскакивая.

Лагерь ожил мгновенно. Засуетились у своих костров другие часовые, завозились пока еще сонные воины, которым выпала удача отдыхать этой ночью. Отовсюду понеслись вопросы – люди желали знать, какого эльфа их разбудили посреди ночи. Впрочем, вопросы быстро затихали сами собой – ответом им был громкий, неумолимо надвигающийся шелест со стороны реки.

– Что? – это единственный вопрос, который задал Седой, подбежав к нашему костру.

Вместо ответа, я сунул ему под нос свое копье.

– Крабы, господин капитан! – доложил десятник, пока Седой рассматривал мой трофей.

– Тысячи крабов! – поддержал Баин. – От реки сюда идет целая волна этой пакости!

Не произнеся ни слова, Седой унесся куда-то в темноту и через несколько мгновений прозвучал сигнал строиться. Кто ни секунды не мешкал, выполняя приказ, – так это мы с Молином и Баином, своими глазами убедившиеся в том, с чем вскоре придется иметь дело. Мигом мы заняли свои места и принялись нетерпеливо дожидаться, пока остальные сделают то же самое. Вскоре вся армия отошла от реки на расстояние, которое командиры сочли относительно безопасным. Отошли вовремя – под ногами уже шуршали первые предвестники крабьего войска. Отошли, захватив с собой только то, что оказалось под рукой, – оружие, щиты и, кое-кто, доспехи. Большинство вещей, среди которых практически все наши припасы, остались на месте лагеря. Только у меня, Молина и Баина на плечах висели сумки, набитые крабами. Смешно, да? Крабы обменяли кое-кого из своих на большую часть того, что имелось у нас. Обхохочешься просто!

– У кого есть копья – строиться в линию! – снова прибежал капитан и принялся раздавать указания. – Ламил, ты командуешь! Ваша задача – забрать припасы.

– Вперед! – крикнул Ламил, когда около шестидесяти солдат, среди которых оказались и мы, выполнили приказ капитана.

Строй двинулся обратно. Не знаю как остальные, а я шел неохотно. Перед глазами все еще стояло то чудовище с громадными клешнями, которое я с таким трудом убил. А если в этот раз не успею? А если не замечу? Вот захрустели под ногами первые крабы, которых становится все больше. Вот уже и лагерь, который мы спешно покинули… С каждым шагом крабов вокруг все больше. Мы, не нарушая строй, о чем заботится Ламил, подгоняя или осаживая некоторых, бьем копьями и топчем. Топчем и бьем копьями… Снова вокруг сплошной хруст и шелест. Изредка – попискивание умирающих крабов. Вот уже первые наглецы пытаются вскарабкаться по нашим ногам. Стряхиваем, топчем, колем. Вокруг еще достаточно свободной земли (точнее, песка), но впереди, там, где костры освещают землю, – сплошной шевелящийся ковер. Крабы все ползут и ползут…

– Дарен, да откуда же их столько?! – Ретон с остервенением колет землю перед собой.

– От реки ползут… – ответил Баин, стряхивая с ноги очередного краба.

– Не пройдем дальше! – кричу я десятнику. – Их слишком много!

Еще несколько шагов, и мы идем уже не по песку, а по хрустящим телам напирающей пакости. Вот уже мысы сапог полностью покрылись шевелящейся массой.

– Господин десятник, надо… Ай! – Навин вскрикнул и затряс ногой. – Надо назад отступать!

– Сожрут ведь! – поддержал я.

Глазами я выискивал особо крупных крабов. Смотрел по сторонам и боялся увидеть еще таких же громадин, как тот краб, которого убил. Крупные экземпляры встречались, но нечасто. И не такие большие. Самый большой краб, которого я заметил, – размером с обеденную тарелку. Хвала Дарену, он пробежал шагах в семи правее. А вот еще один! Хрусть! Копье Стона прикончило мерзавца. Вокруг то и дело кто-то вскрикивает от боли, когда крабы добираются до не защищенной сапогами плоти. Кое-кто прямо танцует, стряхивая ползучую мерзость с ног.

– Отходим! – Ламил наконец-то принял решение. – Назад, быстро!

Подгонять нас не следовало. Впрочем, как только прозвучала команда отходить – пытаться нас задержать или заставить соблюдать хоть какой-то порядок было бесполезно. Линия мгновенно рассыпалась. Прыгающие в хрустящем танце, топчущиеся на месте, остервенело колющие во все стороны копьем, просто бегущие, воины поспешили к остальному войску. Кто-то – в темноте я не разглядел кто – упал и истошно заорал. Кто-то бросился ему на помощь и, подняв на ноги, принялся смахивать с тела прицепившихся крабов. Выжили, хвала Дарену, все. Измучавшиеся за какой-то десяток мгновений, покусанные, – кто меньше, кто больше – мы добежали до своих.

– Их слишком много, – доложил Ламил поджидавшему нас Седому. – Не смогли пройти. Сплошной ковер из крабов!

Вернувшиеся из неудачной вылазки ребята потирали укушенные ноги, шипели и ругали на чем свет стоит неожиданную напасть. Пусть и не сильно, но досталось всем. А тем временем крабы уже начали добираться и сюда. Я почувствовал, что по моему левому боку кто-то ползет, и, выругавшись, смахнул с себя мелкого крабика. Тут же заметил, что по сапогу ползет гораздо больший – размером с кулак. Сбросил и его, с хрустом впечатав каблуком в песок. Сзади протрубил рог. Прямо как в бою!

– Отходим! – скомандовал Седой.

И еще на сотню шагов река стала дальше от нас. Мы остановились и принялись вслушиваться в ставший отдаленным шелест. Мелкий крабик пробежал по моему сапогу, но успел скрыться в песке еще до того, как я попытался его раздавить.

– Вкусные, говоришь… – Молин зло сплюнул и погрозил Ретону кулаком. – Чуть нас самих не сожрали!

Ретон только пожал плечами и демонстративно отвернулся, не желая вступать в перепалку.

– Как думаете, те кости там… – спросил Навин. – Это их крабы всех сожрали?

– Спроси у них, – проворчал Баин, потирая ногу.

– А почему мы раньше этих крабов не видели? – Навин не сдавался.

– Наверное, они в реке живут, – ответил я, всматриваясь в далекие огни брошенных костров. – А мы далеко от реки были…

За ночь мы отходили еще два раза. Не знаю, почему крабы не пошли за нами дальше – не хотели удаляться от реки или их испугал рассвет, но с первыми лучами солнца они просто исчезли. Как только восток окрасился рассветными лучами, шорох крабов стал стихать и постепенно сошел на нет. А мы оставались на месте до тех пор, пока не взошло солнце. Только убедившись, что опасность миновала и впереди снова чистый пляж, мы крайне неохотно вернулись к месту стоянки.

О том, что мы здесь останавливались, напоминали только дымящиеся угли угасших костров, валяющиеся вокруг бляхи и остатки кожи от забытых в спешке доспехов, брошенное оружие и клочки какой-то ткани. Ни одного целого мешка, ни одной сумки с припасами… Все, оставленное крабам, оказалось разодрано в мелкие клочья, не годные ни на что, кроме как выбросить в мусор. Только металл и уцелел после крабьего нашествия. И ни одного убитого краба вокруг. Лишь три сумки, набитые тушками крабов, напоминали об их существовании. Мы потратили около часа, выискивая среди останков наших вещей то, что может пригодиться. Бляхи, оружие, котелки и фляги… Кстати, немало нашлось и вещей, принадлежавших нашим предшественникам. То тут то там кто-то извлекал из песка чужое оружие, остатки диковинных доспехов и щитов. А мне посчастливилось найти даже перстень. Разгребая песок вокруг костра, у которого мы сидели ночью, я почувствовал что-то под рукой. Извлеченная находка блеснула золотом в солнечных лучах.

– Везунчик! – присвистнул Молин, заметив находку.

Я рассматривал перстень. Красивый! Золота – не меньше трех саатов весом. Но больше всего мне понравился узор, выгравированный по окружности кольца. Сверху (или снизу?) вилась надпись на неизвестном языке. Почему надпись? Для орнамента – слишком сложные и несимметричные узоры. Больше похоже на переплетающиеся и перетекающие одна в другую буквы неведомого алфавита. А под надписью были искусно изображены люди в странных одеяниях и держащие в руках не менее странные предметы, одни из которых походили на оружие, а другие не походили вообще ни на что. И крупный граненый красный камень, будто выраставший из золотого ободка. Вдоволь налюбовавшись и похвастав находкой перед друзьями, я спрятал перстень в карман и продолжил заниматься делом.

Собрав все, что возможно, мы покинули берег. Никто не хотел оставаться здесь дольше, чем необходимо. Никто не хотел дожидаться новой ночи и, возможно, нового нашествия крабов. Лишь один вопрос заставил нас чуть повременить с выходом – командиры решали, куда и как идти. Я, конечно, не присутствовал на том совете и знаю только его решение. Мы шли на север. Вдоль реки через джунгли. Такое решение не вызвало радости у большинства солдат, но все, после того как капитаны растолковали его своим ротам, согласились с тем, что оно верно.

– …Река – это источник воды. Или вы из грязных луж пить будете? – втолковывал нам Седой. – Или надеетесь на ручьи на каждом шагу? Может, ручьи на каждом шагу и будут. Но если эта местность обитаема, то не может возле такой большой реки не быть города! Понимаете вы, чурбаны тупые?

– А как же крабы? – спросил кто-то.

– На ночь можем отходить подальше от реки и возвращаться к ней утром, – ответил капитан. – Но река стоит того, чтобы рискнуть и пойти вдоль нее. Только подумайте: если найдем людей, то сможем узнать, где мы оказались и как нам добраться домой…

Решение было принято. Не все остались довольны, не всех убедили слова командиров… Но все понимали, что устраивать бунт сейчас просто глупо. Даже если кто-то и хотел бунтовать, в чем я лично сомневаюсь. Авторитет командиров все еще был высок. Таким образом, примерно в середине первой дневной стражи первые воины, безжалостно кромсая мечами заросли, вошли в джунгли.

Джунгли… Дарен, да я и в обычном лесу никогда не был! Я даже и не видел настоящего-то леса! Вокруг Агила, в котором я родился и прожил всю жизнь, сплошь простирались поля, перемежаемые редкими рощицами. Вообще на всем Элионе леса сохранились лишь вокруг Гномьих гор и Эльфийский лес, куда людям вход заказан. Когда-то, как утверждают легенды, весь Элион был покрыт лесом. Этот континент практически полностью принадлежал эльфам. За исключением северо-западной части, где в горах жили гномы. Сколько времени так продолжалось? Сотни, тысячи лет? А потом на соседнем континенте – Радониане – появилась Империя. Появилась, окрепла и устремила свой взор на соседние земли, населенные нелюдями. Пришел час расплаты за то, что эльфы отвернулись от Дарена и истинных богов. За то, что чтили они врага всего человечества – Эльзиара. И эльфы расплатились за это сполна. Легионы Императора, при поддержке магов с Мерцающего острова, высадились в устье реки Срединной, в том самом месте, где позже возник город Сток – порт, соединивший торговыми путями оба континента. Железной волной прошлись они по эльфийским землям. Много легионов навсегда исчезло в тех лесах, оставив после себя лишь номера, высеченные на огромной стеле, установленной на месте давешней высадки. Но не выдержали и сами Эльфийские леса. Огонь и топоры быстро пожирали территорию эльфов. Гораздо быстрее, чем эльфийские стрелы и мечи пожирали человеческие жизни. Прошли сотни лет, и только на юге Элиона остался жалкий клочок былого великого леса – Эльфийский лес. Не знаю почему, то ли война стала слишком тяжела для Империи, то ли по каким-то другим причинам, но окончательно уничтожать эльфов не стали. Закрыли их линией фортов по границе Эльфийского леса и оставили в покое. И принялись осваивать отвоеванные у ушастых земли. Правильно, конечно. Людям нужны новые земли. Это ведь еда, древесина, руды и многое другое. В конце концов – это место, где могут построить свои города и селения люди, которых с каждым годом становилось все больше. Но это все легенды. История, объясняющая, почему я, выросший в центре континента, некогда целиком укрытого лесами, леса в глаза не видел. А теперь вот попал в самые настоящие джунгли. Не знаю, похожи ли они на тот изначальный лес, в котором жили эльфы до прихода человека… Но если все же похожи, то хвала Дарену за то, что тот лес уничтожили.

Вначале, когда армия только вошла в лес, я почувствовал даже некоторое облегчение. Плотное переплетение веток, листьев, лиан и Дарен знает чего еще закрыло нас от солнца густой прохладной тенью. Идти стало намного легче. Пусть под ноги часто попадались корни, трухлявые остатки упавших деревьев, какая-то мелкая растительность, но ведь все это уже было основательно утоптано идущими впереди. А кроме того, не приходилось вязнуть в песке. Но радость продолжалась недолго. Стоило нам лишь немного удалиться от пляжа, как целая армия насекомых набросилась на вторгшуюся в их владения армию людей. Самые разные мошки, от настолько маленьких, что их и разглядеть сложно, до больших, размером с ноготь, начали тучами виться вокруг нас и кусать, кусать, кусать… Вначале я пытался просто отмахиваться свободной рукой, хлопал себя по шее, щекам, лицу, затылку. Но это все было бесполезно. Уже через час величайшей ценностью, за которую каждый из нас был готов платить золотом, стал любой, хоть какой-то кусок ткани или чего-то еще, чем можно было бы обмотать открытые участки тела, укрыть себя от вездесущего гнуса. Каждый спасался как мог. Лично я нашел свое спасение в висевшем на плече мешке. Вытряхнув из него крабов, я проделал ножом отверстия для глаз и просто натянул мешок себе на голову. Смешно? Никто вокруг не смеялся. Наоборот, моему примеру последовали и Молин с Баином, а те, чьи мешки растерзали прошлой ночью крабы, бросали на нас полные зависти взгляды.

Идти стало намного легче. Пусть кое-какие мошки и пробивались через такую защиту, но, глядя на мучения других, я был безумно счастлив, что не испытываю их сам. Впрочем, счастье продолжалось недолго. Те, кто шел впереди и расчищал дорогу идущим сзади, выдохлись примерно через час пути. Почему так быстро? Об этом я вскоре узнал – когда пришла очередь нашего десятка прокладывать дорогу сквозь заросли. Увидев, что люди чуть не падают от усталости, командование отдало приказ сменяться через каждый звон. И вот, устало утирая пот, отправились в хвост колонны те, за чьими спинами шагал наш десяток. Пришел черед и мне поработать. И я поработал. Безостановочно взлетал и опускался короткий меч, рубя сплетение ветвей и лиан впереди. Одновременно я топтал густые заросли под ногами. Уже через несколько мгновений я покрылся смесью соков всех растений, какие только можно было найти в этих джунглях. Прозрачные, зеленоватые, белые, даже красные брызги веером разлетались при каждом взмахе меча. В нос попеременно бил то сладкий аромат, то жуткая вонь. Кстати, вскоре после того, как я начал рубить растения, меня оставили в покое мошки. Даже когда я снял с головы мешок, они не вернулись. Может быть, сок каких-то растений отпугивал их? Но сильного облегчения это не принесло. Уже через четверть звона рука начала гудеть и подниматься все медленнее, штаны зазияли прорехами от каких-то колючих стеблей, которые я остервенело топтал. Вдобавок я заметил, что из-под ног при каждом шаге пырскает в стороны какая-то мерзкая мелочь. А если здесь есть змеи? – подумал я. Живьем змей я, конечно, не видел. Хотя все же видел. В зверинце Агила. И слышал рассказы о том, как люди в неимоверных мучениях умирали после одного лишь укуса этих гадов. Я стал ступать гораздо осторожнее, смотря под ноги. Вот что-то мелькнуло слева и скрылось под широкими, какие можно использовать вместо одеяла, листьями. А вот, шустро перебирая волосатыми лапками, побежал прочь паук. Дарен! Огромный-то какой…