Текст книги "Унесенные магией"

Автор книги: Алексей Замковой

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)

– Вперед!

Мы оказались во второй линии. Позади нас, судя по раздающемуся топоту, уже занимает свое место следующий десяток. Я посмотрел на Нарив, которая крутит в руке меч, привыкая к оружию, и стал прикидывать – как бы прикрыть ее щитом в случае чего. Неудобно… Щит в левой руке, а Нарив стоит справа. Подумав, я решил, что бой начнется, а там что-то придумаем.

– Вперед! – снова раздалась команда десятника.

Медленно, стараясь сохранять строй и одновременно обходить особо крупные валуны, мы двинули дальше по ущелью. Шаг… шаг… Впереди – чья-то спина и край щита. Слева сопит и чертыхается, глядя больше под ноги, чем вперед, Спик. Справа – Нарив, одетая в грязную рубаху, доходящую до середины бедер, и вооруженная лишь коротким мечом. Десять шагов… двадцать… Ущелье начинает, сначала едва заметно, а потом круто, поворачивать влево.

– Поднять щиты!

Теперь впереди вообще ничего не видно. Доски щита в паре ладоней от моего лица и тонкая полоска земли, точнее, камней под ногами. А Нарив?!! У нее же нет щита, – если нас обстреляют, то ее шансы выжить практически исчезают! Даже не думая о том, что делаю, я не глядя протянул руку и, несмотря на то что копье сильно мешает, ухватил женщину за рукав. Ткань рубахи затрещала, когда я рванул ее на себя, одновременно перемещая щит так, чтобы закрыть и Нарив тоже. Вначале женщина дернулась, пытаясь вырваться, но тут же впереди раздалось низкое гудение и громкий стук чего-то, ударившего в щит. И снова… Вскоре воздух наполнился этим звуком. Не стрелы – те, даже арбалетные болты, свистят гораздо тоньше. Или у них такие толстые стрелы?

– Праща, – удивленно выдохнула Нарив.

– Что?

– Это праща! Ремень такой, с помощью которого метают камни.

– Камни? Они бросают в нас камнями?

– Или другими снарядами. В мое время… – На этом месте Нарив сделала паузу и повторила: – В мое время… пращами пользовались только в ополчении. Настоящие воины их даже за оружие не считали.

– Значит, мы легко их… – Сильный удар в щит и громкий треск дерева прервал меня на полуслове. – Ничего себе! Дарен, и ты не считаешь это оружием?!!

Грохот уже стоит такой, что приходится кричать. Камни – или что они там в нас метают? – стучат о щиты, как град по железному листу. Вокруг сплошной гул летящих снарядов. Но вскоре, мы не успели пройти и тридцати шагов, град, осыпающий нас, стал заметно редеть. Из постоянного дробного грохота он снова превратился в редкие удары.

– Бегом! – В окружающем шуме я еле расслышал команду.

Мы ускорили шаг. Не побежали – по этим камням бежать почти невозможно, но пошли довольно быстро. Снова удар по щиту и снова. По одной из досок зазмеилась трещина. Еще десяток шагов – и обстрел практически прекратился. Последний удар о чей-то щит – и тишина. Лишь тяжелое дыхание и скрежет камней под ногами, но все же тишина.

– Стоять! Вторая линия – вперед на пять шагов!

Теперь мы оказались в первой линии. Когда мы пробегали сквозь первую линию, я заметил, что большинство солдат в ней осталось без щитов – у кого-то с внутренней стороны щита свисали обломки досок, у кого-то край щита был практически выбит… Зато сразу стало понятно, почему обстрел прекратился. Мы оказались перед крутым поворотом – дальше ущелье уходило вправо. Получается, мы попросту вытеснили стрелков.

– Праща бьет очень сильно, – Нарив уже не прячется за моим щитом, а стоит на своем месте, – но очень неточно. Только когда пращников много, когда много врагов, в которых они метают свои камни, – только тогда будет хоть какой-то результат. Они метают камни не в цель, а просто в определенном направлении.

– А луков или арбалетов у вас тут не изобрели? – недоверчиво покачал головой я.

– Есть и луки, и арбалеты. – Нарив пожала плечами. – Раньше были.

Несколько мгновений мы простояли молча. Я заглянул через Спика туда, где должны быть Молин с Баином, – все в порядке. Стоят и о чем-то оживленно беседуют. Из-за поворота, за который мы вытеснили вражеских пращников, раздался рев и грохот металла о металл.

– Прямо как гномы.

– Что?

Нарив указала на поворот:

– Говорю, они ведут себя как гномы. Те тоже так колотят оружием по щитам перед атакой.

Атакой?

– Господин десятник! – заорал я. – Нарив говорит, что они сейчас пойдут в атаку!

– Сомкнуть щиты! – донеслось с противоположного конца строя. – Держать строй!

– Или там действительно гномы, – продолжила Нарив, наблюдая, как остальные поднимают щиты, – или люди здесь так перемешались с гномами, что переняли их привычки.

– Почему ты так думаешь? – удивился я.

– Потому что ни один командир из моей армии, если есть другой выход, не стал бы атаковать в таком тесном ущелье. Я бы обошла врага, который закрепился здесь, осадила бы его… Но в атаку пошла бы, только если бы не оставалось другого выхода. – Нарив ненадолго задумалась. – А гномы вообще не знают, что такое оборона. Воевать они умеют, только атакуя. Всякие щиты, укрытия… Это все они считают трусостью.

Я слушаю и не верю. Ну не укладывается в моей голове, что эта полуголая женщина – настолько опытный воин. Да, я видел, как она голыми руками убила эльфа, которого не мог одолеть добрый десяток здоровых мужиков. Но если бы не видел своими глазами, просто рассмеялся бы в лицо рассказавшему мне это. С таким красивым лицом, с такой фигурой, с такими… в общем, что-то во мне до сих пор не понимает, как такая красавица может рассуждать о том, как атакуют гномы.

– Лично я, на месте их командира, – продолжает Нарив, не замечая выражения моего лица, – ждала бы нас у выхода из ущелья. Там довольно широкий каньон. И вот когда мы начали бы выходить, атаковала с трех сторон…

Рев со стороны противника усилился настолько, что, отражаясь от стен ущелья, практически оглушает. Жуткое чувство. Словно что-то огромное надвигается, колотится и гремит о камни… Его еще почему-то не видно, но оно вот-вот раздавит тебя. Размажет по камням… И вдвойне жутко оттого, что сам источник шума не виден. Это мне кажется или рев начал приближаться?

– Идут… – невольно подтверждая мои мысли, проворчал Спик и удобнее перехватил копье.

Из-за поворота показались первые враги. Здесь и люди, и гномы… Но первой в мою голову пришла мысль – «прямо как эльфы!». Нет, они совсем не похожи на обнаженных гигантов, с которыми мне довелось встретиться на поле боя там, у себя дома. Люди как люди… Гномы… Впрочем, много ли я гномов видел раньше? Об их принадлежности к гномьему племени я догадался по росту и длинным бородам. Все одеты в длинные кольчуги без рукавов, на голове – разномастные шлемы. И оружие у всех тоже разнообразное – от обычных мечей до чего-то уж слишком, на мой взгляд, странного. Чего, к примеру, стоят хотя бы два шипастых шара, соединенные толстой цепью, которые лихо вращает над головой вон тот рыжебородый гном! Сходство же с эльфами, которое я невольно приметил, заключается в другом – они так же, как те длинноухие твари, нападают без хоть какого-то подобия строя. Орущая, свистящая, лязгающая железом лавина!

– Точно, как гномы… – Нарив снова крутанула в руке меч и встала в боевую стойку.

– Приготовились! – Голос десятника еле пробился сквозь шум всего за миг до того, как первый враг добежал до нас.

Дальше – все словно в тумане. «Держать строй, держать строй…» – крутится в голове одна и та же мысль. Одновременно какой-то уголок сознания отмечает, что вот на левом фланге что-то громыхнуло в чей-то щит, потом вскрик… В длинном прыжке, кажется невозможном для коротких гномьих ног, какой-то коротышка, дико оскалившись и занеся над головой здоровенный топор, летит на меня. Я даже не успел отшатнуться – рука автоматически направила на него острие копья, и гном, налетев на него с размаху, затрепыхался, словно пришпиленный острой щепкой жук. Сильный удар и тяжесть повисшего на копье тела чуть не вывернули мне руку, но я, подняв щит выше, не сопротивляясь давлению, отвел руку назад и, когда тело соскользнуло с копья, снова поднял оружие. Чуть приопустил щит… И отпрянул – сверкнув прямо перед глазами, на край щита обрушилась железная палица. Щит грохнул нижним краем о землю, чуть не попав мне по ноге, и я попытался – только попытался, потому что понял: следующий удар настигнет меня раньше, – поднять копье… Фонтан крови, вырвавшийся из рассеченного горла того, кто должен был убить меня, на миг залил мне глаза. Нарив! Она, кажется, даже не заметила, что спасла меня! Или заметила, но сейчас у нее слишком много других забот… Впрочем, как и у меня.

Я ударил копьем изо всех сил. Куда ударил – не важно. Просто метил в ближайшего врага. Неудачно получилось – наконечник лишь скользнул по шлему какого-то гнома, сбив его набекрень, и на древко копья обрушился сильный удар. Хорошо еще, я не полностью пришел в себя после того, как мне только что чуть не размозжили голову! Если бы я чуть сильнее сжимал древко копья, то, боюсь, наименьшее, что меня ожидало бы, – это вывихнутая рука. Копье с такой силой вырвалось из моей руки, что она тут же онемела, но все же осталась вполне работоспособной. Пока я, заслонившись щитом, выхватывал меч, еще два удара чуть не превратили мой щит в щепки. Сзади, едва не оторвав мне ухо, змеей скользнул через мое плечо наконечник копья – вернулся он уже окровавленный. Не опуская щит, я ткнул наугад мечом – слабо ткнул! Острие лязгнуло о металл – наткнулось на чью-то кольчугу, – и никакого результата, кроме потока ругательств и нового удара по щиту, мой выпад не принес.

Слева истошно заорал Спик – мощнейший удар разнес в щепки его щит и, похоже, перебил руку. Но крик товарища тут же захлебнулся, когда тот самый шипастый шар, который я приметил ранее, врезался в его лицо и практически взорвал голову бедолаги. Тут же место Спика, прыгнув прямо на его еще не успевший упасть труп, занял стоящий сзади. При виде этого меня на миг охватила паника. Захотелось бросить оружие, развернуться и бежать назад – подальше от этого кошмара. Да лучше б меня повесили в Агиле!.. И снова меня спасла Нарив – пока я колебался, ее меч отбил летящий уже в меня шар, который только что убил Спика.

– Сдохнуть хочешь?! – проорала она мне, вонзая клинок в чей-то живот.

Чудесным образом этот крик заставил меня встряхнуться. Вовремя – пока Нарив убивала очередного врага, сбоку на ее руку, держащую меч, начало опускаться лезвие топора. Я нырнул вперед и, упав на колено, успел подставить щит. Одновременно с тем, как мощный удар отсек край щита, я вонзил меч в ногу нападавшему. Но удар оказался настолько силен, что буквально вбил меня в землю. Ожидая каждое мгновение нового удара, я, преодолевая шум в голове, вскочил с земли. Нарив дерется сразу с тремя противниками, нанося удары руками и ногами. Честно скажу, что, если бы не угроза моей жизни, я бы замер на месте и залюбовался этим зрелищем…

– Соберись, чтоб тебя! – прорычала она, метнув в мою сторону такой взгляд…

И я «собрался». Слева какое-то движение… Резко разворачиваясь, я саданул краем щита по лицу замахнувшегося на меня мечом человека, одновременно вонзил меч в бок гнома, все внимание которого занимала Нарив. Резко выдернул меч и… застыл. Как раз в этот момент Нарив выпустила рукоять меча, застрявшего в груди очередного противника, и, отпихнув его ногой, ухватила другого за руки – этот оказался вооружен двумя короткими, изогнутыми, очень похожими на тот, который мы нашли на пляже, мечами. Глаза Нарив неестественно сверкнули, ее ладони снова окутало красноватое сияние… Упершись ногой в живот своего противника, мощным рывком она вырвала у него мечи… Клянусь Дареном, она вырвала их вместе с руками! Безрукое тело, орошая все вокруг кровавыми брызгами, отлетело куда-то назад, а Нарив, стряхнув с рукоятей мечей вцепившиеся в них кисти, закрутила вокруг себя новоприобретенное оружие и, запрокинув голову, захохотала. Меня мороз пробрал по коже при виде этого, но внимание тут же переключилось. Я еле успел чуть отклониться – еще бы каких-то пару пальцев, и мою шею пронзило что-то похожее на меч, вместо лезвия у которого был острый трехгранный шип. Отбив в сторону оружие, заслонился щитом… Увидел, как сосед слева ткнул копьем и, судя по раздавшемуся крику, попал… Выглянул из-за щита и еле успел отскочить в сторону – лезвие топора, насаженное на длинную рукоять, пронеслось мимо… Даже не раздумывая, ткнул мечом в спину врага справа и на этот раз смог пробить кольчугу… Нарив, бешено размахивающая клинками, словно чертит странные сияющие узоры в воздухе… Что-то она слишком далеко вышла из строя – сражается уже не меньше чем в трех шагах от меня… Еще удар – мой меч, жалобно взвизгнув, сломался о чей-то шлем, но и противник упал с залитым кровью лицом… Снова удар по щиту, от которого мне прямо в лицо брызнули щепки невыдержавших досок… Я быстро выхватываю нож и, чуть отведя щит в сторону, вонзаю его в горло замахнувшемуся вновь врагу… Какое-то движение с той стороны, где сражается Нарив…

– Нарив! – заорал я и, даже не успев подумать, бросился к женщине.

Она все же слишком далеко отошла, и какой-то пронырливый гном это заметил. А я заметил этого гнома. Нарив в этот момент занята сразу тремя противниками, которые ее не скажу что теснят, но и отвлечься на что-либо другое не позволяют. Этим и воспользовался тот коротышка. Змеей скользнул за спину женщины и занес над ней оружие, похожее на стальной птичий клюв, прикрепленный к палке. Я прыгнул изо всех сил, выставив перед собой остатки щита. Вовремя! Клюв вот-вот должен был опуститься на спину Нарив, защищенную лишь разодранной, грязной тканью рубахи, когда я всем своим весом навалился на гнома и сбил его с ног. Мой противник хрипло крякнул, когда я, упав сверху, вышиб из него дух. Скрипнуло, разрывая плетение его кольчуги, лезвие ножа. Я выдернул нож, снова ударил бьющееся подо мной тело… Что-то почувствовав, быстро перекатился в сторону, а предназначавшийся мне удар булавы добил моего противника-гнома. Булава снова взмыла вверх… Я постарался, насколько мог быстро, отползти назад… Один из изогнутых клинков Нарив снес голову занесшему надо мной оружие человеку – она уже успела разобраться с той троицей и заметила, в каком положении оказался я.

Мимо пробежали наши наемники – ребята из другого десятка, стоявшие в других линиях. Они на целых пять шагов оттеснили нападающих, и вскоре мы с Нарив оказались за их спинами. Я сижу, тупо глядя на пробегающих мимо наемников, и дивлюсь тому, как выжил. Еще бы пара мгновений… Сомневаюсь, что в той мясорубке, в которой мы оказались, мне дали бы подняться на ноги. И если б не Нарив, убившая того воина, вознамерившегося меня прикончить… Кстати, а где она? Нарив поблизости не видно. Думаю, если она жива, то побежала вперед – сражаться в новом строю. Или если вспомнить, как она сражается, то – впереди строя. А остальные? С ними как?

Несмотря на то что все тело трясет как в лихорадке, я заставляю себя подняться и сделать несколько шагов. При этом я чуть не падаю, споткнувшись о чей-то труп. Вот Баин… Жив! Хвала Дарену! Сидит спиной ко мне, склонившись над чем-то, лежащим перед ним… Я подошел ближе, снова споткнувшись о тело. Комил… Не повезло тебе, Комил… Его разрубили почти надвое. А вот лежит на спине, уставившись пустыми глазами ввысь, Вассон… тело кого-то из наших – вообще без головы… Кто это? Пока я иду к Баину, мне одновременно и страшно видеть на земле изуродованные тела своих товарищей, и нет сил оторвать от них глаз. Ну и пусть убитых врагов здесь гораздо больше, чем наших. Какое мне до них дело? А вот ребята…

– Баин, ты как?

Он повернулся ко мне, и я невольно отшатнулся – вместо лица у друга была сплошная кровавая маска.

– Нормально, – ответил он и, заметив мой взгляд, провел рукой по лицу, но только еще больше размазал начавшую уже подсыхать кровь. – Это чужая кровь.

Я подошел вплотную и…

– Что с Молином? – Почему мой голос так охрип?

Молин лежит на земле и тяжело дышит. Это над ним склонился Баин. Я подбежал… хотя, скорее, подковылял к лежащему другу и упал рядом. Ран не видно… Крови – тоже… Только на лбу друга наливается багрянцем здоровенная ссадина.

– Это краем щита его так… – пояснил Баин, прикладывая ко лбу Молина смоченную в воде тряпку. – Какой-то здоровяк ударил его дубиной. Ну, Молин щит еле успел поднять, но дубина ударила как раз в край щита. Если б не щит, то голову ему вообще снесло бы…

Молин застонал и пошевелился.

– Хорошо хоть, жив остался. – Баин придержал друга за плечи и снова приложил к его лбу тряпку.

– А-а-а-а… Где я?.. – Молин открыл глаза и уставился на Баина. Постепенно его взгляд становился все осмысленнее. – Баин?..

– Баин, – кивнув, проворчал друг.

– Алин… – Молин перевел взгляд на меня, а потом снова закрыл глаза. – Жив, значит…

– Ты жив, Молин! Жив! – Я положил ему руку на плечо.

– Вижу… – Молин снова открыл глаза. – Говорю – я жив! Если бы меня прибили, то я смотрел бы сейчас на прекрасные груди Кронии, а не на ваши небритые морды…

– Все с ним в порядке. – Баин усмехнулся. – Шутит, как всегда, – значит, жить будет.

– Моя голова… – простонал Молин.

– Жив? – раздался сзади голос Ламила.

Десятник оказался почти невредим – только на левой руке алела длинная царапина да пот, обильно оросивший его лоб, напоминал о том, что ему довелось пережить жестокий бой.

– Жив, – кивнул Баин, отбрасывая в сторону окровавленную тряпку. – Его по голове щитом ударило…

– Бывает. – Ламил огляделся и снова обратил свой взгляд на нас. – Отправляйте его к остальным раненым – и быстро назад.

Некое подобие лазарета, где собрались в различной степени пострадавшие в бою, организовали шагах в двадцати далее по ущелью. Здесь лежат только те, кто уже не может продолжать сражаться. Разбитые головы, переломанные руки и ноги… А вот кто-то сидит, привалившись к стене ущелья, и баюкает туго замотанный окровавленными бинтами обрубок руки… Никакого врача здесь нет, да и откуда ему взяться? «Лазаретом» это место назвали лишь по привычке – просто место, где собрали всех, кто не способен продолжать бой. Наемники сами разбираются со своими ранами, сами обрабатывают кто чем может, бинтуют… Тем, кто не в состоянии заняться собой, помогают их более везучие товарищи. Здесь мы и оставили Молина. Усадили его поудобнее на камень и, переглянувшись, зашагали обратно.

– Удачи, парни! – крикнул вслед наш раненый друг.

Остатки десятка, вместе с теми, кто вступили в бой нам на смену и тоже успели уже смениться, собрались за спинами тех, кто все еще стоит на переднем краю. Бой все не утихает – враги атакуют с немыслимыми яростью и упрямством. Строй глубиной в семь рядов надежно преграждает им путь, но и он колеблется – то отступит под напором противника на два-три шага, то снова оттеснит врагов.

Ламил только грязно выругался, окинув взглядом выживших.

Действительно, зрелище довольно жалкое. Практически у всех собравшихся легкие ранения, но хоть передвигаться самостоятельно и меч держать могут. А вот с оружием… На чуть более двадцати человек, стоящих перед десятником, всего три щита, один из которых скорее только видимость какой-то защиты. Ярость нападающих, помноженная на то, что вооружены они оказались в основном тяжелым оружием, разбила наши щиты в мелкую щепу. С оружием тоже… Почти все копья сломаны, мечи… Короткие мечи есть у большинства, но, насколько я уже смог понять из личного опыта, приобретенного в этом бою, без щита короткий меч – не оружие.

– Кто без оружия, – приказал десятник, – собрать у мертвых. В первую очередь брать щиты и копья. Бегом!

И мы разбежались в стороны. Стараясь не наступать на трупы, я шарю взглядом по земле. Копье! Я нагнулся и потянул за древко, часть которого скрыта под лежащим на животе трупом гнома. Нет, это всего лишь обломок… В трех локтях от наконечника древко переломано. А где сам наконечник – неизвестно. Отбросив бесполезную палку, иду дальше. Вот, повезло! Перевернув труп одного из наших, я обнаружил под ним щит. Практически целый – лишь небольшая трещина в одной из досок. У этого же покойника забрал меч. А копье… Копья я так и не нашел. Зато уже на обратном пути, когда совсем отчаялся найти копье, мне на глаза попалась любопытная вещь – небольшая, чуть больше локтя длиной, шипастая булава. Почему я обратил на нее внимание? Сам даже не знаю. Возможно, из-за того, что научиться орудовать дубинкой жизнь в трущобах заставила меня еще в детстве. Я вырвал оружие из мертвых пальцев хозяина и прикинул в руке. Тяжеловато… Булава сделана полностью из железа. Вообще я обратил внимание, что среди оружия и прочего снаряжения тех, кто на нас напал, практически… Да что там практически! Я за весь бой не увидел у них ни одного предмета из дерева! Все – металлическое. Может, это из-за того, что в горах с деревьями туговато, а спускаться с гор они по каким-то своим причинам не решаются? Погруженный в подобные размышления, я, взвешивая в руке булаву, отправился обратно.

Все собрались, и Ламил снова осмотрел нас. На этот раз хоть не выругался. Пусть и ранены, но все собравшиеся снова вооружены. Копий набралось тринадцать штук. Не знаю, почему не повезло с копьем мне… Со щитами дело обстоит хуже – их всего восемь. Взгляд десятника задержался на моей булаве, но он ничего не сказал по этому поводу.

– Значит, так, – Ламил еще раз прошелся под строем, – у кого копья – отдайте щиты тем, кто без копий, и становитесь во второй ряд. Первый ряд прикрывает копейщиков. Копейщики бьют поверх плеч первого ряда. Все понятно? Вперед!

Ну вот… Я снова в первом ряду. И пусть этот наш первый ряд от врага отделяют еще по меньшей мере десяток рядов, но, учитывая скорость, с которой они сменяются… Вот и сейчас – не успели мы встать позади перекрывающего ущелье строя, как мимо нас, проскальзывая между бойцами, поковыляли те, кто сумел дожить на передовой до смены.

– Как там? – Баин, стоящий справа от меня, дернул за рукав одного из баронских, который, прихрамывая на левую ногу, проходил мимо него.

Ответ воина крайне краток и грязен. Но общий его смысл заключается в том, что баронский предпочел бы оказаться совсем в другом месте.

– Прут как сумасшедшие, – пробормотал другой, вернувшийся с передовой. – Смерти они не боятся, что ли?

– Так, почитай, уже больше сотни их положили, – подключился к разговору Навин. – Если они так лезут – наверное, не боятся.

– А наших сколько полегло? – спросил кто-то.

– Кто его знает… Потом считать будем.

– В лазарете еще десятка два наберется…

Снова мимо нас прошли те, кто выжил в первом ряду. Мы стали еще ближе к передовой. И еще… И еще… Вот уже от противника нас отделяет всего один ряд. Воин, стоящий прямо передо мной, резко взметнул над головой меч, и сорвавшиеся с него алые капли попали мне прямо в лицо… Над плечом воина слева вдруг показалась оскаленная бородатая рожа… Он отступил на шаг, налетел на Крамма… Покачнулся и стал медленно заваливаться на бок… Крамм тут же выставил перед собой щит и резко толкнул всем своим весом падающего товарища. Тот полетел вперед и сбил с ног своего убийцу, не ожидавшего такого выпада. Крамм, подняв щит над головой, быстро упал на колено и пригвоздил врага мечом к земле.

– Сволочь!

Громкий треск и последовавший за ним крик, прозвучавший скорее как стон, отвлек меня и заставил сосредоточиться на происходящем прямо передо мной.

Наемник впереди меня сильным ударом рубанул кого-то перед собой и тут же попытался протиснуться назад – между мной и Баином. Левая рука его висит неподвижно… Не то что неподвижно – она просто болтается, как обрывок толстой веревки. Я чуть посторонился, пропуская раненого. Ну вот… Теперь я в самом что ни на есть первом ряду. Но мне не дали времени не то что осмотреться – даже осмыслить произошедшее. Хвала Дарену, я хоть успел заметить устремившееся прямо мне в лицо острие меча. Левая рука сама собой дернула щит вверх – успел! Глухой удар, отозвавшийся эхом в моем теле. Ах ты!.. Получай, ублюдок! Булава врезалась в шлем врага и расколола его, как орех. Вместе с головой… Змеей скользнуло мимо моего уха копье – наконечник впился прямо в подмышку еще одного врага, только замахнувшегося, чтобы опустить топор на щит Крамма. Это же копье чуть меня не погубило. Одновременно с тем, как оно вонзилось во врага, на меня набросился закованный в железо – не просто кольчугу, а в настоящую броню! – коротышка, размахивающий чем-то, похожим на длинный толстый металлический прут, на одном конце которого внушительный шар, а другой конец представлял собой широкий копейный наконечник. Вот этим наконечником он и собирался меня проткнуть, как вертелом, ударив поверх щита. Я попытался поднять щит, но его кромка, не поднявшись даже на ладонь, остановилась – лишь сухо клацнула о древко копья, еще не успевшего отдернуться назад. Тело, снова действующее на рефлексах, отреагировало гораздо быстрее, чем разум. Я едва опомнился, как оказалось, что уже упал на одно колено, а сверху, чуть не оцарапав мне макушку, прошло хищно блеснувшее острие. Но свою цель оно все равно нашло – не попав в меня, коротышка, не останавливаясь, воткнул свое оружие в грудь копейщика за моей спиной. Стоящий позади меня воин коротко вскрикнул, а я, не дожидаясь, пока последует новый удар, отвел щитом возвращающийся наконечник и, яростно хекнув, со всей дури впечатал булаву в бронированное плечо коротышки. Наплечник смялся, как бумага, – хорошая все-таки мне досталась булава! – и противник, схватившись за явно раздробленное плечо, повалился на колени. Я только собрался его добить… Бах! Щит даже застонал, еле выдержав мощнейший удар. Левая рука тут же онемела, но я все же смог снова поднять щит… Бах! Мне в лицо полетели мелкие щепки – еще одного удара щит не выдержит. Но его и не последовало. Кто бил, чем бил… Перед глазами – только растрескавшиеся доски щита. А когда рискнул выглянуть – стало уже не до того, чтобы осматриваться.

– Шагом! – Ламил явно орет во всю мощь легких, но до меня его голос доносится еле-еле.

– Надави! – кричит кто-то сзади, и меня толкает в спину качнувшаяся стена тел.

Шаг… Задние ряды напирают сильнее… Шаг… Походя, пытаюсь добить так и оставшегося стоять на коленях коротышку, которому раздробил плечо, но нога скользнула на чем-то, и удар вышел вскользь. Вместо того чтобы расколоть ему череп, как раньше, получился лишь жалкий «дзэнь». Но чтобы окончательно свалить его на землю, хватило и этого. Шаг… Кто-то бросается на меня и, наткнувшись на выскользнувшее из-за моей спины копье, повисает на нем. Шаг… Принимаю удар топора на щит, одновременно бью сверху вниз булавой по голове врага, атакующего идущего справа от меня Баина. Шаг… Лезвие топора пробивает щит насквозь – всего в паре пальцев от моей руки. Дернув щитом, вырываю застрявший в нем топор из рук врага и бью в ответ булавой… Шаг…

Не знаю как, но я выжил. Снова начинает темнеть, хотя, судя по узкой полоске неба над головой, сейчас или поздний день, или ранний вечер. Я сижу на камне среди павших и выживших в этом бою. Рядом чуть похрапывает Баин – непонятно, как он вообще может спать после всего произошедшего. С другой стороны от меня что-то жует вернувшийся из лазарета Молин. Остатки нашего десятка – всего семеро, считая нас, – сидят молча тесной кучкой. На разговоры нет ни сил, ни желания. Да и что говорить?.. Вспоминать сегодняшний день будем потом, когда пройдут дни, недели, месяцы, годы… Если выживем, конечно. А пока достаточно того, что выжили сегодня. Я оторвал взгляд от заляпанных кровью камней под ногами и посмотрел влево – дежурный десяток, точнее, сборная солянка из разных десятков, понесших самые большие потери и спешно смешанных капитаном в один, продолжает перегораживать ущелье. Стоят так уже звона два, не меньше. И столько же длится затишье.

Мы продвинулись по ущелью почти на сотню шагов. В буквальном смысле – по трупам. И по своим, и по чужим. Каждый шаг из этой сотни был орошен кровью. Я помню все очень смутно, отрывками. Вот тот коротышка, который хотел проткнуть меня, но убил стоящего за моей спиной… Вот чья-то голова взрывается, когда я со всей дури опускаю на нее свою булаву… Вот я еле успеваю отклониться, и вражеское лезвие просвистело в пальце от моего носа… Кто того придурка прикончил? Я или Баин? А вот откуда-то спереди звучит странный протяжный рев, похожий на звук огромного рога, и только что остервенело бившиеся о стену наших щитов враги вдруг отступают… Мы тогда еще поднажали и, поражая спины врагов, пробежали еще сотню шагов. До того места, где ущелье делает новый поворот. Только выскочили за него – и откатились обратно, потому что нас тут же осыпал град камней из тех пращей, о которых рассказывала мне Нарив.

Нарив… Она тоже с нами. Выжила все-таки, несмотря на то что ни щита, ни доспехов у нее не было. Она, по-моему, даже не сменялась ни разу за этот бой. Все время где-то впереди. После того как наступила передышка, я заметил, что большинство наемников – грубых здоровенных мужиков, привычных и к бою, и к смерти, – стараются держаться от нее подальше. Нечто подобное было еще тогда, когда она голыми руками убила того эльфа. Но потом все как-то забылось, и люди к ней привыкли. До сегодняшнего дня… Разгоряченные боем, покрытые потом и кровью, вооруженные мужики просто вжались в стены, когда Нарив проходила назад, через первую линию. Честно говоря, при виде ее меня и самого передернуло. Прекрасное обнаженное тело – моя рубаха, которая была надета на ней, не пережила этот бой – было покрыто кровью настолько, что найти на нем чистое пятнышко… В руках – также покрытые кровью изогнутые клинки… В общем, если бы Роас был женщиной, то я бы упал перед ней на колени, приняв за Бога войны. Или, если уж на то пошло, за какого-то жуткого демона, а то и за саму Смерть. Не обращая внимания на ошеломленные взгляды, полные суеверного страха, она просто прошла мимо, и даже Ламил ничего не сказал, глядя ей вслед. Готов поклясться, что и в его глазах тоже был страх. Ну а Нарив молча подобрала с какого-то трупа первую попавшуюся тряпку, долго, не обращая внимания ни на что вокруг, оттирала кровь со своих мечей, а потом уже, отыскав небольшую струйку воды, стекавшую по стене ущелья, принялась смывать кровь со своего тела. И ни одной – это ведь все происходило прямо на глазах сотен повидавших многое солдафонов! – соленой шутки в ее сторону…

– Вытри! – Нарив подошла, бросила мне окровавленную тряпку и, увидев мой недоуменный взгляд, указала на булаву. – Оружие вытри. Была бы я твоим десятником…

Я поднял тряпку и, посмотрев на напрягшихся товарищей, принялся счищать ржавые сгустки с оружия.

– Кстати, о десятнике, – подал голос Молин. – Что-то давненько его не видно.