Текст книги "Унесенные магией"

Автор книги: Алексей Замковой

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)

– В стене, вокруг, два прохода, – доложил Баин. – Один – через который мы сюда приплыли, а куда второй ведет – неизвестно.

– И то хорошо, – кивнул Ламил и пояснил: – Значит, не придется возвращаться тем же путем, которым сюда пришли. К тем тварям…

– Кто его знает, – вздохнул Баин, – куда ведет второй проход. Чтоб там не было еще чего похуже…

– А что там за штука? – Молин не дал уже раскрывшему для ответа рот десятнику сказать ни слова и указал в центр островка.

Там возвышался какой-то столб или скорее постамент, как для статуи. Невысокий, если считать в масштабе всей пещеры, – всего чуть выше человеческого роста. Или полтора роста… Диаметром, кажется, не более пяти шагов… Я заметил его, еще когда мы обходили островок, но особого интереса он у меня не вызвал. Торчит себе, как чирей на одном месте, и торчит. Ничего интересного в нем, собственно, нет.

– Любопытство таки победило голод! – важно произнес Баин. – Поздравляю, Молин! Наконец-то ты пришел в себя.

– Да ну вас! – Молин отмахнулся и зашагал к заинтересовавшему его объекту.

Мы с Баином синхронно посмотрели на десятника, тот пожал плечами, и мы бросились догонять Молина. Он как раз задержался, снова, видимо, наступив на кого-то, и молча выслушивал очередную тираду в свою честь.

– Извини, друг. – Баин положил руку на плечо сидящего наемника, который костерил Молина. – Темно здесь…

– В голове у него темно, – буркнул наемник и отвернулся, давая понять, что не хочет больше иметь с нами никаких дел.

Мы остановились у основания постамента. Вблизи он оказался гораздо выше, чем когда мы смотрели на него от кромки воды. Почти в два человеческих роста. И шириной – больше пяти шагов. Шагов семь – не меньше. Но при таком освещении ведь не мудрено ошибиться, разглядывая что-то издалека.

– Факел бы… – вздохнул Молин. – У меня от этого голубого света уже скоро глаза болеть начнут. И не видно почти ничего.

– У тебя есть еще один рукав на рубахе, – ответил Баин. – Только он насквозь мокрый, копья у тебя нет, и огниво тоже, скорее всего, промокло.

– Вот спасибо! – пробормотал Молин, осматривая постамент и к чему-то примеряясь. – Помог…

Мы обошли постамент вокруг. Ничего интересного – черный камень, на котором в странном здешнем свете еле просматривались линии стыка блоков, из которых постамент был построен. Молин оглянулся назад – ближайший человек лежит больше чем в десяти шагах.

– Баин, подсадишь? – спросил он. – Хочу посмотреть, может, там сверху что-то есть.

– Что там может быть? – удивился Баин, но плечо другу подставил. – Посмотришь вокруг. Может, с высоты что-то еще увидишь.

Молин ловко, как одна мелкая зверушка, которую я как-то видел в зверинце, вскарабкался на плечи Баину и выпрямился во весь рост.

– Осторожнее! – Баин еле сохранил равновесие и прислонился к постаменту. – Тяжелый, как кабан!

Ухватившись за край постамента, Молин, хекнув, подпрыгнул, чуть не свалив с ног Баина, и скрылся из вида.

– Вниз сам прыгать будешь! – крикнул Баин, потирая плечи.

– Дарен всемогущий! – донеслось сверху.

– Что там? – в унисон крикнули мы с Баином. – Молин!

Несколько мгновений, растянувшихся нестерпимо долго, сверху не доносилось ни звука. Мы с Баином переглянулись.

– Молин! – крикнул я. – У тебя все в порядке?

– Может, провалился куда-то? – предположил Баин, когда ответа снова не последовало. – Как в ту яму…

В этот момент из-за края показалась голова Молина.

– Давайте сюда! – почему-то шепотом произнес он.

Мне показалось, что Молин оглядывается вокруг, хотя в неверном свете могло именно показаться.

– Что там? – спросил я, но Молин громко шикнул:

– Тихо! Поднимайтесь!

– Алин, ты легче. – Баин подставил мне плечо, как недавно Молину. – Давай! Потом вдвоем меня подтянете.

Оказавшись наверху, я перегнулся через край и протянул руку ждущему внизу Баину. Тот подпрыгнул, ухватился за меня, подтянулся и схватился другой рукой за край постамента. Мы с Молином помогли ему залезть наверх.

– Идите сюда! – Молин, несмотря на то что продолжал шептать, аж подпрыгивал от нетерпения.

Постамент оказался вовсе не постаментом, а чем-то вроде колодца. Не знаю, кому понадобился колодец с такими высокими бортами, но факт остается фактом. Кроме явно излишней высоты, стенки колодца были еще и довольно широкими – чуть меньше трех шагов. Именно на них мы оказались, взобравшись наверх. А посередине темнело идеально круглое отверстие. К нему и тащил нас Молин, желая показать нечто, заставившее его забыть даже о голоде. Озадаченный странным поведением друга, я даже не заметил, как подошел к краю дыры. А когда подошел и заглянул внутрь, то все мысли вообще куда-то разлетелись. Отвесив челюсть, я остановился на самом краю и не смог произнести ни слова, даже пошевелить пальцем не получалось.

– Ну вот, ты и нашел свое золото, – после долгого молчания произнес Баин.

Узкое жерло колодца оказалось почти полностью забито поблескивающими золотыми фигурками. Небольшие, всего с палец размером, они были свалены в полнейшем беспорядке. Здесь оказались фигурки людей, животных, как узнаваемых, так и вовсе неведомых, бабочек, жуков, змей… Каждая фигурка выполнена настолько мастерски, что кажется, будто она вот-вот пошевелится, оживет… Даже на витринах лучших ювелиров Агила я не видел такой красоты!

– Это сколько ж здесь… – Баин поперхнулся и, прокашлявшись, продолжил: – Сколько здесь золота?

– Неужели вся колонна заполнена золотом? – одновременно выдохнул я.

Молин перегнулся через край и взял одну из фигурок – золотого жука, на тельце которого были искусно вырезаны все, да самой мельчайшей, линии. Жук растопырил в стороны десять увенчанных зубцами лапок, а с крохотной, еле заметной головы его свесились, чуть покачиваясь, тоненькие, не толще волоса, длинные золотые усы. Молин держит свою добычу осторожно, словно боится, что жук сейчас вцепится в его руку.

– Ты представляешь, сколько это может стоить? – спросил он, ни к кому не обращаясь. Спросил скорее самого себя.

Я, следуя примеру Молина, тоже взял себе фигурку. Это оказался человек. Или нечто, только похожее на человека? Правая рука фигурки, выставленная вперед, будто в выпаде, плавно переходит во что-то, похожее на меч. Но никаких следов гарды, рукояти… Словно на его руке надета перчатка, переходящая в лезвие. На груди у него что-то, напоминающее кольчугу или какой-то другой доспех. Тоже очень необычный. Плечи остаются обнаженными, а сам доспех, каждая чешуйка на котором выполнена с поразительной точностью, начинается от подмышек и заканчивается прямо на талии и будто обмотан вокруг тела, как простыня в бане. Ниже пояса же человечек полностью обнажен, и изображено это со всеми анатомическими подробностями. На левой руке фигурки висит небольшой круглый щит, а голова скрывается под похожим на колокол шлемом. Это определенно воин, но настолько странный, что даже представить себе его, не увидев подобного изображения, сложно.

– Молин, это тебе!

Я отвлекся от разглядывания своей добычи – Баин что-то протянул другу. Молин, положив жука в карман, взял это и, увидев, что именно дал ему Баин, растянул рот в ухмылке чуть ли не до самых ушей. Это оказалась еще одна фигурка. Обнаженная женщина, изображенная с той же искусностью, что и остальные фигурки, стояла на коленях и, словно в мольбе, протягивала руки. Даже в слабом голубом свете, даже несмотря на маленький размер фигурки, видно – насколько она красива. Волнистые волосы оставляют открытым лоб и ниспадают за спину до самой талии, черты лица настолько правильны, что я даже представить себе не могу такого совершенства в живой женщине, тонкая шея переходит в узкие плечи, и взгляд сам соскальзывает с них на небольшую, но высокую грудь…

– Алин, ты смотри не влюбись! – хихикнул Молин, глядя на мое лицо. – Понравилась?

Я только кивнул. Слов не было, да и что можно сказать?

– Дарю! – Молин протянул фигурку мне. – Это ведь всего лишь фигурка, а золота здесь достаточно…

Я благодарно кивнул и спрятал фигурку в карман, где лежит уже и фигурка воина.

– Ну что, – весело сказал Молин, – набьем карманы?

– Карманы слишком малы, – ответил Баин. – За сумками бы сходить…

– Эй, вы, там! – раздался окрик снизу. – Алин, Молин, Баин, чтоб вас конь за кобыл принял, спускайтесь давайте, пока я сам работу за того коня не выполнил!

– Пару мгновений, господин десятник! – Я высунул голову за край колодца и улыбнулся стоящему внизу Ламилу.

– Я сказал: быстро! – рявкнул десятник. – Седой всех собирает. Или вы хотите, чтобы он вас персонально дожидался? Быстро вниз!

– Мы ведь успеем вернуться… – прошептал Молин.

– С сумками! – поддержал его Баин.

Приняв такое решение, мы спрыгнули вниз и вытянулись перед хмурым десятником. Но тот, несмотря на свои прошлые слова, похоже, не очень-то и спешил.

– Что там нашли? – поинтересовался Ламил.

Мы дружно переглянулись. Рассказывать десятнику о сокровищах или нет?

– Что-то вы мне не нравитесь… – Ламил недобро прищурился. – Снова в какое-то дерьмо вляпались?

Молин кивнул мне, и я, изобразив самую беззаботную улыбку, на какую только способен, протянул Ламилу фигурку воина.

– Совсем наоборот! – весело сказал я. – Там этого добра еще много!

Вопреки всем ожиданиям, десятник даже не протянул к золоту руку. Увидев фигурку, он помрачнел еще больше и еле слышно выдохнул что-то про идиотов.

– Никому ни слова! – прошипел он, отталкивая мою руку. Я удивленно раскрыл рот, но Ламил зачастил, не давая вставить ни слова: – Вы, сучьи дети, хоть понимаете, что это? Золото! Знаете, к чему эта находка может привести?

– Но… – попытался что-то сказать Баин и тут же получил удар в живот. Несильный, но чувствительный.

– Заткнись! – Десятник говорил все так же шепотом, более походящим на шипение. – Вы где оказались? Или вы думаете, что вон те парни, которые вместе с нами, – монашки? Да если об этом золоте станет известно, то все вокруг передерутся!

– Почему? – Молин выловил паузу, когда десятник набирал в грудь новую порцию воздуха. – Ведь золота там много!

– Точно идиот! – констатировал Ламил. – Ты вроде в трущобах вырос? Сам не понимаешь, что всегда найдется кто-то, кому золота покажется мало?

Но ведь это золото! Он что, не понимает? Тут же целая куча золота! На всех хватит! Молин и Баин, так же как и я, удивленно смотрят на десятника. Его слова никак не могут укрепиться в наших головах, звучат какой-то бессмысленной чепухой. Что же, просто взять и оставить здесь все это богатство? Хотя стоп! Ламил ничего ведь не сказал о том, что нам нельзя его трогать. Он сказал лишь, что нельзя показывать золото другим!

– Вы меня вообще слышите? – Десятник грозно посмотрел на нас, бессмысленно хлопающих глазами. – Вы поняли, что я сказал?

– Поняли, Ламил… То есть господин десятник! – медленно произнес Баин.

– Хрена вы поняли! – вздохнул десятник. – Еще раз повторяю, если станет известно об этом золоте, то все здесь, скорее всего, передерутся.

На этот раз смысл его слов начал доходить до меня.

– Вот ты, – Ламил ткнул пальцем в Молина, – хочешь, чтоб тебе перерезали глотку во сне из-за золота?

– Н-нет…

– Понимаешь, что если у тебя его увидят, то, скорее всего, так и случится?

Немного помолчав, Молин кивнул. Я тоже понял, что десятник прав. Застилавшая взор завеса золотой лихорадки постепенно рассеивалась. Я вспомнил, что в трущобах вполне могли сунуть нож в спину и за сребреник. А здесь…

– Поняли, – прошептал Баин. – Никому – ни слова.

Ламил недоверчиво осмотрел нас, пытаясь понять – действительно ли мы его поняли или только притворяемся.

– Господин десятник, – Молин воровато оглянулся, – а вы не хотите себе немного взять?

– А зачем оно мне здесь? – пожал плечами Ламил. – Сейчас нам нужнее оружие и еда. Или ты думаешь, что купишь здесь что-нибудь за это золото?

– Но ведь… – Молин не поверил своим ушам. Еще бы! Кто-то сам отказывается от золота!

– Слушай, парень, – перебил Ламил, – сейчас ваше золото – лишний груз. Здесь оно не стоит и гнилого сухаря. А туда, где ваша находка хоть чего-то стоит, еще надо добраться. Понимаешь? Неизвестно, что будет дальше. Неизвестно, через что нам еще придется пройти. Тащить на себе лишний груз?

Молин все пытается что-то сказать, но десятник резко поднял руку.

– Заткнись и слушай! – Он вплотную приблизился к Молину и уставился ему прямо в глаза. – Ты в роте без году неделя, а я – почитай уже двадцать лет. Я видел, как люди выбрасывали на обочину дороги дорогие ткани, серебро, меха… Знаешь почему? Потому что когда брали город и придурки вроде вас набирали полные мешки добычи, а потом на своем горбу тащили все это дальше в поход и, нагруженные, с ног валились от усталости. И один, кто не мог больше идти из-за добычи, задерживал свой десяток, тот задерживал роту и всю армию. И если в его тупую голову не приходила мысль выбросить лишний груз, то ее вбивали палками.

– Мы поняли, господин десятник. – Я повесил голову. Как ни крути, а Ламил прав. И в том, что из-за золота начнется резня, и в том, что здесь оно бесполезно. И от осознания этой правоты стало еще горше. Дарен, лучше бы мы не лезли к этому колодцу! Лучше бы там вообще ничего не было!

– И потом, ребятки, – голос десятника, увидевшего, что мы все поняли, смягчился, – не советовал бы я вам вообще трогать то золото. Видал я, как в Гномьих горах один человек наткнулся на заброшенный храм гномов, оставшийся еще с тех времен, когда гномы жили там, а не перебрались на свой Гарлин-Эк. Когда мы вошли туда, увидели, что в одну из стен вмурован огромный драгоценный камень. Вот с твою, Молин, голову. Красный как кровь, он словно светился. И Тирик попытался его вытащить. Ножом выковыривал из стены. А когда камень вывалился ему в руки…

Ламил сделал долгую паузу. Судя по лицу, он о чем-то думал или что-то вспоминал… В любом случае именно это выражение лица убедило меня, что десятник говорит правду, а не выдумывает специально подходящую к случаю страшилку. Вот Ламил мотнул головой, будто отгоняя какую-то мысль, и продолжил:

– …когда камень оказался у него в руках, ладони начали чернеть и дымиться. Он отбросил камень, но чернота стала расходиться по всему телу, и в конце концов он просто рассыпался кучкой праха.

– А вы? – тихо спросил я, представляя себе, как человек превращается в прах.

– А мы с товарищем унесли оттуда ноги так быстро, как только могли, – закончил Ламил и встряхнулся. – Живее давайте! Седой ждет.

Заняв свое место в строю, я продолжал переваривать историю, рассказанную десятником. Неужели эти золотые фигурки могут оказаться опасными, как тот камень? Но мы же пока живы. Вот фигурка странного воина оттягивает мертвым грузом карман. А вот девушка – я вздохнул, вспомнив о красоте фигурки, – лежит рядом с тем воином, прохладная на ощупь, каким и должно быть золото… Нет, это просто фигурки. Красивые, изумительной работы, но – золотые фигурки, и ничего более!

– Алин, ты заснул? – Молин ткнул меня локтем в бок.

– А? Что? – захлопал глазами я, отвлекаясь от посторонних мыслей.

– Ты что, не слышал ничего? – Молин покачал головой. Я только сейчас заметил, что солдаты начали расходиться в разные стороны. – Понятно… В общем, командует, поскольку никого другого не осталось, теперь Седой…

– А то раньше у нас капитаном кто-то другой был… – пробормотал я.

– Так то капитаном! И только нашей ротой командовал! – пояснил Молин. – А тут ведь от наших и три десятка с трудом наберется. Остальные – из других рот и баронские.

– А баронские что? – заинтересовался я. – Не возражают, что Седой командовать будет?

– Пока молчат, – пожал плечами Молин. – В общем, Седой приказал десятникам проверить, у кого что есть из оружия и припасов, доложить ему…

– И через пару звонов выходим, – вклинился Баин.

– Куда? – не понял я.

– Через тоннель. – Баин указал в сторону, где находился проход, противоположный тому, из которого мы появились здесь. – А там посмотрим, куда выведет.

– Опять в воду лезть, – вздохнул Молин. – Ладно, пойдемте. Ламил вон рукой машет.

Мы направились туда, где выстроились остатки нашего десятка. Еще в самом начале, когда мы только попали в роту Седого, десяток не был сформирован до конца. А сейчас, после всех сражений и путешествия через джунгли… Мы втроем, Комил, раненый Навин и, конечно, сам Ламил – вот и все, что гордо называлось «десятком». Мы встали рядом с остальными, и Ламил прошелся перед строем. Он ничего не сказал, осматривая нас, лишь покачал головой и горько усмехнулся.

– Слышали капитана? – нарушил он наконец долгое молчание. – Выкладывайте, что у кого из оружия и припасов!

Ситуация оказалась даже хуже, чем предполагалось. До этого момента я, еще не полностью отошедший от нападения тех тварей наверху, и не думал о припасах. Жив – и хвала Дарену. Как-то после всего произошедшего не до размышлений о будущем. Но сейчас, когда наши скудные запасы лежат перед глазами, в голову начинают приходить самые мрачные мысли. С оружием дело обстоит лучше всего. В том смысле, что лучше, чем с припасами. А на самом деле… У каждого из нашего десятка имеется меч и нож. Но ни щитов, ни копий никто не сохранил – все это либо было брошено наверху, либо потерялось, когда мы попадали в воду. Но копья, как заметил Ламил, не такая уж проблема.

– Всегда можно найти длинную прямую палку и хорошо ее заточить, – задумчиво произнес он. – Против доспехов оно, конечно, не поможет, но от зверей отбиться – такое копье не хуже настоящего.

А вот с едой все обстоит намного хуже. Собственной еды у нас не оказалось. И правда, не считать же серьезным запасом половину сухаря, неведомо как сохранившуюся у Комила! Сумки и карманы остальных оказались практически пусты – кроме личных вещей в них не было ничего полезного.

– Интересно, а рыба здесь есть? – поинтересовался Навин, потирая раненую руку.

– А у тебя есть чем ее ловить? – хмуро спросил Комил.

Навин лишь тяжко вздохнул и уставился себе под ноги.

– Ничего, ребята. – Десятник сказал это настолько успокаивающим тоном, что от этого стало еще хуже. Стало понятно, что проблемы у нас еще большие, чем мы можем предполагать. – Выберемся наверх, а там можно и поохотиться будет.

Никто не стал напоминать, что наверх еще надо суметь выбраться. Найти выход из этих подземелий и не стать добычей для множества тварей, которые сами не прочь на нас поохотиться. Повисла тишина, нарушаемая лишь негромкими разговорами, доносящимися от других подразделений, проверяющих свои запасы.

– Я к капитану, а вы оставайтесь здесь, – сказал Ламил, когда осмотр запасов был закончен. Но, сделав шаг, он вдруг остановился, посмотрел на нас, потом – на набитый золотом колодец в центре островка. – Алин, Молин, Баин, вы идете со мной!

Молин разочарованно вздохнул, но не сказал ни слова. Лишь мимолетный взгляд, брошенный в центр островка, говорил о том, что Ламил оказался прав в своих предположениях. Признаться, я тоже подумывал о том, чтобы воспользоваться отсутствием десятника и набрать себе еще золотишка. Но пришлось от этих планов отказаться. Судя по всему, Ламил решил не спускать с нас глаз, пока мы не покинем это место. И разрешать нам снова лезть на борт колодца он не собирался.

Седой расположился на другом конце островка. Когда мы подошли, там уже собралось восемь человек. Не все из них были десятниками по званию. Здесь, под землей, оказалось много солдат, отбившихся от своих десятков, части десятков, потерявших командиров, баронские дружинники, у которых была совсем другая, неизвестная пока мне структура в дружинах. И всех их следует распределить по уже имеющимся десяткам или создать новые, поставив во главе достойных. Как раз этим Седой и занимался, когда появились мы.

– …а мне плевать, что ты думаешь! – распекал он какого-то здоровяка с порванной на груди кольчугой. – Если вас не устраивает что-то, то валите наверх и сами ищите своего барона!

– Седой… – попытался вставить слово здоровяк.

– Я уже полтора десятка лет Седой! – перебил капитан. – И седину эту заработал в боях, когда ты, сопляк, еще пеленки мочил! Я сказал: будешь десятником! Ты же сержантом был в своей дружине? Вот и будешь десятником! А не хотите – можете валить на все четыре стороны!

Уходить дружиннику явно никуда не хотелось. Да и понятно! Сколько здесь собралось баронских? Человек двенадцать-пятнадцать? Мы – это все, что осталось от почти тысячной армии, остановившейся на ночевку еще вечером. Какие шансы выжить у пятнадцати человек? А у сотни? Но сотня – все же больше пятнадцати. Больше шансов… Дружинник, похоже, думал точно так же. Скрипнув зубами, он кивнул и, резко развернувшись, зашагал прочь.

– Идиоты! – сплюнул Седой и повернулся к Ламилу: – Что там у тебя?

– Мечи и ножи у каждого, щитов нет, копий нет… – доложил десятник. – Еды тоже нет.

– Ясно, – вздохнул Седой. – А с людьми как?

– Пятеро осталось.

– Ясно, – повторил капитан. – Отдыхайте. Я вам пришлю пополнение.

Седой отвернулся к следующему, а мы, вслед за Ламилом, пошли обратно. Капитан не обманул насчет пополнения. Не прошло и ползвона с того момента, как Ламил объяснил ему обстановку, когда перед нами, словно из-под земли, выросли шестеро.

– Здесь десяток Ламила? – осведомился один из пришедших. – Нас капитан ваш прислал…

– Здесь, здесь! – отозвался Молин и махнул рукой. Несмотря на то что Ламил не спускал с нас глаз, он то и дело поглядывал туда, где так и осталось лежать золото.

– А вы кто такие будете? – осведомился Ламил, поднимаясь на ноги.

– Пополнение! – буркнул говоривший. – Я же сказал…

– Я похож на глухого? – рявкнул Ламил. – Или на тупого? Звать вас как? В какой роте были?

Оказалось, что прислали нам представителей аж трех рот. Вассон, первым заговоривший с Ламилом, еще вчера был одним из «Вепрей» капитана Ланмарка. Как он отбился от своих – не знаю, но из его роты здесь, внизу, оказались единицы. Сам он среднего роста, но широк в плечах. Особо бросаются в глаза две тонкие косички, свисающие на плечи из-за ушей. Честно говоря, смотрится это по-варварски, особенно в сочетании с широкой, квадратной челюстью. Доспех Вассона оказался не менее интересным – такой же жилет из толстой кожи, как у всех, но усеянный бронзовыми бляхами, многие из которых, впрочем, где-то потерялись, гораздо гуще, чем, например, мой. А самая главная деталь его доспеха – длинные кольчужные рукава, позвякивавшие при каждом движении. Лобан и Рекоп ранее служили в роте «Львы Когена» и практически ничем не выделялись среди остальных наемников. Разве что ростом. Оба оказались низкорослы. Волос на голове Лобана не было и в помине, а Рекоп мог похвастаться только редким венчиком вокруг обширной лысины. Хотя ни тот ни другой не выглядят настолько старыми, чтобы утратить волосы. Бреют их там, у Когена, специально, что ли? Ну и еще трое представились как Дони, Спик и Крамм. Служили они под началом Зиффи в роте «Железная рука». Эти трое были единственными, кто умудрился сохранить в целости все свое вооружение, – не могу понять, как им удалось не потерять щиты и копья, как они смогли плыть с ними? Но факт остается фактом – Ламил, только глянув на уцелевшее оружие этой троицы, высказался весьма одобрительно. Я даже не предполагал никогда, что в этом мире существует нечто, способное вообще вызвать у строгого десятника такое одобрение.

Когда прибывшие закончили представляться, Ламил жестом разрешил им заниматься своими делами. Теперь пришел наш черед назвать свои имена и шепотом, чтобы десятник не услышал, объяснить новичкам здешние порядки. Судя по их реакции, порядки в их родных ротах не слишком отличались от наших. Держи оружие и доспех в порядке, слушай десятника, безропотно выполняй приказы… В общем разговоре не принимал участия только Молин. Под пристальным присмотром десятника он все стрелял глазами в сторону колодца. Но с места, прекрасно зная, что Ламил не позволит, не двигался. Лишь недовольно кривился, встречая глазами взгляд десятника.

– …наши все к выходу побежали, а на нас с Рекопом целых пять тварей одновременно набросились. – Лобан рассказывал, как получилось, что он отстал от своей роты. – Еле отбились! А потом гляжу – между нами и стеной уже все кишит теми тварями…

Баин внезапно наклонился к Молину и с силой хлопнул его ладонью в бок.

– Ты чего? – Молин от шлепка, но больше от неожиданности, потерял равновесие и повалился на спину.

Вместо ответа, Баин показал ладонь, которая оказалась густо вымазана чем-то противным даже на вид. С ладони свешивалась, чуть покачиваясь, тоненькая зеленая нить. Только через мгновение я сообразил: какое-то насекомое ползало по Молину, и Баин, заметив это, прихлопнул наглеца. Новое движение – над головой Баина взмыла, часто трепеща крыльями, здоровенная бабочка.

– А это откуда? – Навин выпучил глаза. – Сколько здесь сидим уже – ничего живого не видели…

Баин отшатнулся. Я вдруг вспомнил того несчастного, который умер, укушенный похожей бабочкой в джунглях, и одним прыжком вскочил на ноги. В руке, словно сам собой, оказался меч, и я изготовился рубануть бабочку, как только та окажется в пределах досягаемости.

– Фигурки… – вдруг прошептал Молин, следуя взглядом за летающей высоко под потолком бабочкой.

– Что? – не понял я.

– Баин, ты что-то брал там? – Молин кивнул на колодец.

– Бабочку… – медленно произнес Баин.

– А я – жука. – Молин зашарил по карманам. – Пусто! Похоже, это его ты прихлопнул.

– Какая бабочка? – посыпались со всех сторон вопросы. – Какие фигурки? Что там?

Конечно, мы ведь, помня слова десятника, никому не говорили о золоте. Только мы втроем да Ламил понимаем, о чем речь. Но лично у меня объяснять что-либо желания не возникло. Поняв, что имеет в виду Молин, я опустил руку в карман, где лежали мои фигурки – странный воин и девушка. Фигурки оказались теплыми на ощупь. Гораздо теплее, чем могли нагреться от моего тела. И я почувствовал, что они продолжают нагреваться. Жук, бабочка… Дарен, у меня ж фигурки людей! Что произойдет, если они вдруг начнут расти прямо в кармане? Как ошпаренный, я отбросил фигурки в сторону. Блеснув золотом, они упали на каменный пол и раскатились в разные стороны. Беззвучно… Будто я бросил куски металла не на камень, а на мягкую подушку. Повисла тишина. Все взгляды окружающих впились в упавшие фигурки.

– Золото? – сипло выдохнул Дони. – Откуда…

Я на миг отвел взгляд от лежащих на полу фигурок и глянул на десятника. Глаза Ламила недобро поблескивали.

– Я же говорил… – начал он, но тут же замолк.

Фигурка воина, лежащая поближе, стала переливаться, будто пещеру освещало не слабое мерцание переплетающихся голубых нитей, а яркое полуденное солнце. Еле заметный золотистый дымок окутал золотого воина, заклубился над лежащей фигуркой, постепенно принимая ее очертания.

– Дарен! – только и смог прошептать Баин и отступил на шаг назад.

Дымок над фигуркой все разрастался, но очертания сохранял точно. Более того – он с каждым мигом становился все плотнее, и сама фигурка уже еле просматривалась сквозь него. Привлеченные нашим видом и чувством чего-то необычного, вокруг начали собираться остальные наемники.

– Что здесь происходит? – донесся из-за спин людей, стоявших вокруг небольшого пятачка, на котором лежали мои фигурки, голос Седого.

Но ответа не последовало. Даже Ламил не ответил капитану. Как раз в тот момент, когда прозвучал вопрос, дымка, все еще хранящая форму фигурки, разрослась настолько, что казалось, будто на полу лежит человек. Или нечто, имеющее форму человека, но состоящее из золотистого тумана. Словно призрак. С тихим шипением дымка начала таять, и под ней действительно оказался человек. Воин в похожем на колокол шлеме, странной чешуйчатой кирасе, словно обмотанной вокруг груди, с небольшим круглым щитом и коротким костяным мечом, вырастающим прямо из правой руки.

– Теперь только не хватает, чтоб он ожил, – пробормотал Навин.

– Оживет, – спокойно ответил Молин и, поймав на себе удивленные взгляды, пояснил: – У меня была фигурка жука, а у Баина – бабочка. Обе ожили…

Действительно, не успел еще Молин закончить, как человек на полу пошевелился. К чести сказать, большинство окружающих, в том числе и я, как бы ошарашены ни были, сразу же взялись за оружие. Видя это, приходили в себя и остальные. Когда человек, появившийся из золотой фигурки, сел, на него уже было нацелено не менее двух десятков мечей и копий. Человек попытался что-то сказать, но закашлялся так сильно, что чуть не упал обратно на пол.

– Эв с'абба корриндил хааперак. – Не уверен, что воспроизвожу точно, но слова, наконец вырвавшиеся из его рта, прозвучали примерно так. – Каарена эк'ар!

Быстро, словно атакующая змея, он вскочил на ноги, и никто даже глазом не успел моргнуть, когда острие его странного меча, пробив насквозь и кожаную броню, и тело одного из наемников, показалось из спины бедолаги. Вот теперь все пришло в движение. Кто-то, увидев произошедшее убийство, пришел в себя. Кто-то действовал так, как подсказывали въевшиеся за годы солдатской жизни рефлексы. По меньшей мере два копейных наконечника и одно острие меча чиркнули по чешуйчатому доспеху напавшего, впрочем не оставив на нем даже царапины. Воин, уворачиваясь от очередных ударов, высоко подпрыгнул, отбил щитом направленный ему в голову меч, ушел от удара копьем, приземлился и резко припал к земле. Снова едва заметное движение – еще один из наемников падает, захлебываясь кровью, бьющей из дыры в горле. Незнакомец плавно, будто его тело совсем лишено костей, перетекает в мою сторону. Что-то сильно бьет меня в бок и, уже ударяясь об пол, я понимаю, что меня оттолкнул Ламил. Десятник, спасая меня от очередного удара, ставшего уже фатальным для двоих, просто сшиб меня с ног и парировал предназначенный мне удар своим мечом.

Вокруг все взорвалось криками. Хвала Дарену – это оказались не крики паники, а вопли ярости и проклятия странному воину, неведомо откуда появившемуся и начавшему убивать всех вокруг. Солдаты, повидавшие на своем веку уже немало и готовые к любой неожиданности, пришли в себя почти мгновенно. К сожалению, даже краткого мига растерянности хватило для того, чтобы потерять двоих. И для того, чтобы я сам чуть не отправился в мир иной, если бы не Ламил… Десятки ударов обрушились на убийцу со всех сторон, но от большинства из них он, словно в танце, уходил, а те, что достигли цели, бессильно натыкались на умело подставленный щит или скользили по чешуе доспеха. Мельтешение рук, ног, железа… Кто-то воет, умирая после очередного удара воина… Я мотнул головой, разгоняя повисший в ней туман и, едва встав на четвереньки, поудобнее перехватил меч, с криком бросился к мелькавшим ногам врага. Как и было изображено на фигурке, доспех воина защищает лишь верхнюю часть туловища – все, что ниже талии, было полностью обнажено. Не знаю, повезло мне или воин оказался слишком занят многочисленными противниками, но мой меч, которым я махнул практически наугад, самым кончиком острия задел его левую ногу. Брызнула кровь. Рана, а скорее порез, не очень тяжелая, но все же приятно видеть кровь врага! Я снова взмахнул мечом, одновременно пытаясь встать. Сильный удар по затылку снова отправил меня на пол – воин саданул меня краем щита. Отгоняя кружащие перед глазами звезды, я перекатился на спину и еле успел отклонить голову, как в то место, где только что находился мой лоб, едва не выбив из камня искры, впилось острие вражеского меча. Скорее рефлекторно, чем осознанно, я снова махнул мечом. Кого-то – не знаю, врага или друга, – оцарапал и попытался перекатиться в сторону. Сильный удар ногой по ребрам придал мне дополнительной скорости. Кто-то споткнулся о меня и, заорав, повалился сверху, заливая мне лицо чем-то липким…