Текст книги "Унесенные магией"

Автор книги: Алексей Замковой

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)

– Вон там он. – Навин махнул рукой куда-то назад. – Капитан приказал осмотреть поле боя, подобрать раненых…

– А нас чего не припахал тогда? – удивился Молин.

– А тебе хочется? – притворно удивился Баин и, полюбовавшись гримасой, исказившей лицо друга, добавил: – Сиди уж, пока дают.

– Нарив, ты бы оделась… – Я поднял глаза от булавы, и взгляд тут же уткнулся в высокую, сильно порозовевшую после того, как женщина оттирала ее от засохшей крови, грудь. – Йо…

Нарив стоит в двух шагах от меня, но ощущение – будто я прямо уткнулся лицом в ее прелести. Быстро опустив глаза, я принялся с удвоенным усердием чистить оружие. Молин заржал. Скорее по привычке. Но, вспомнив, как только что сражался один из тех, над кем он смеется, резко замолк. Теперь уже засмеялся Баин.

– Поможешь? – спросила Нарив, не обращая на смех никакого внимания.

– Что? – Только нечеловеческим усилием воли я заставил себя не поднимать глаза.

– Одежду подобрать. – Она указала на лежащие вокруг трупы.

– А-а-а-а… – Я поднялся и засунул кое-как отчищенную булаву за ремень. Тяжелая, зараза! Неудобно! – Ну, пошли…

Среди тел уже ходили другие наемники. И не только те, кому Ламил поручил собрать раненых. Тех, кто просто решил поживиться, оказалось намного больше. Тут и там кто-то пытался снять подходящую кольчугу с трупа, кто-то размышлял над выбором – какое из найденного оружия лучше взять. Кое-где уже вспыхнули ссоры из-за трофеев, и некому было их пресечь – у десятников и других дел хватает, даже слишком. Но и самые яростные споры, уже почти перешедшие в драку, тут же прекращались, стоило нам подойти поближе. Какой-то наемник так отскочил в сторону, когда мы проходили мимо, что чуть не сбил с ног товарища, и, забыв о своих находках, оба быстренько удалились.

– Вроде этот подойдет. – Нарив остановилась над лежащим на животе телом человека примерно ее роста. Присела над ним, провела рукой по кольчуге.

Тихонько звякнули кольца, когда Нарив, отложив в сторону свои мечи, принялась ощупывать доспех. Перевернула труп на спину.

– Пойдем дальше. – Женщина встала. Спереди в кольчуге оказалась внушительная дыра. – Все равно кольчуга была плохонькая…

Вскоре мы нашли то, что искали. Причем не только кольчугу. С этого воина можно снять всю одежду – никаких повреждений не было, а погиб он, судя по всему, от того, что кто-то вонзил ему в левый глаз то ли копье, то ли меч. И кольчуга, как высказалась Нарив, оказалась вполне приличной, и все размеры подходят почти идеально.

– Держи его за ноги. Только покрепче. – Нарив задрала кольчугу почти до плеч и подняла руки трупа.

Я ухватился за ноги и вдруг подумал, что сюда бы десяток мальчишек из трущоб Агила – меньше чем за звон они раздели бы всех и выгребли все, что представляет хоть какую-то ценность. Женщина протолкнула окровавленную голову сквозь ворот, потянула за короткие рукава. Пара мгновений – и кольчуга со звоном полетела на землю. Нарив принялась за стеганый жилет, поддетый под кольчугу.

– Сапоги сними, – бросила она, сняв жилет и распутывая завязки на воротнике рубахи, – пока не окоченел совсем.

С сапогами я справился быстро. Практика… Не одного пьяного мне довелось раздеть в детстве. И кстати, не один труп, если уж на то пошло. И пьяные, и трупы в трущобах встречались часто, а от скорости, с которой избавишь их от всего лишнего, зависело, ляжешь ты спать голодным или в желудке будет хоть что-то булькать.

– Ты бы себе тоже что-то присмотрел… – Когда с сапогами было покончено, Нарив принялась за штаны. – А то в твоем жилете с бляхами только в городской страже служить, а не на поле боя в первой линии стоять.

Я только кивнул, все еще стараясь не смотреть на ее тело.

– Кстати, ты молодец. – Нарив критически осмотрела груду одежды у своих ног и принялась снова осматривать добычу. Пристально, чуть ли не принюхиваясь. – Ты же недавно совсем наемником стал? Знала я таких, кто, прослужив годы, бежал от гораздо меньшей рубки. А тех, кто и десятка боев не пережил, – их и пересчитать не могу…

– Я тоже еще и десятка боев не пережил… – хмуро перебил я.

– Да? – Женщина наконец удовлетворилась добычей и принялась натягивать на себя штаны. – Думаю, переживешь. Ты храбрый парень и неплохо дерешься. У тебя есть все шансы стать великим воином.

– Я надеюсь все-таки, что у меня есть все шансы вернуться домой.

– Вернешься. – Нарив надела рубашку, и я вздохнул, поняв, что в этот миг мне стало жаль лишиться вида ее тела. – А потом?

– А потом я пошлю к эльфам все, нажрусь и… – Снова вздохнув, я не стал продолжать разглагольствовать о желаемых планах на будущее.

– Я же говорю – настоящий воин! – рассмеялась Нарив, всовывая ноги в сапоги. – Великоваты… Тех, у кого были такие же планы, как у тебя, даже пересчитывать нет смысла. Такие мысли возникают практически у всех. Только если ты воин, то тебя всегда будет тянуть на поле боя. А ты – воин.

– Я – вор. – На этот раз в моем голосе уверенности поубавилось.

– Вор? – Нарив удивленно посмотрела на меня. – На твоих друзей, особенно того, который ржет все время…

– Молин, – подсказал я.

– Ну да. Молин. На них я еще могу подумать такое… Ладно, потом расскажешь, как тебя занесло в наемники. – Она уже полностью оделась и немного попрыгала на месте, покрутилась, подвигалась, проверяя, как села обновка. – Давай теперь тебе найдем нормальную кольчугу.

Еще через десяток мгновений мы нашли и мне обнову.

– Даже получше чем моя будет! – оценила находку Нарив.

Снова пришлось раздевать труп. Сняли не только кольчугу. По совету Нарив я обновил практически весь свой гардероб – одежда убитого оказалась если и не новее, то уж точно целее моей, пережившей побег из родного города, две битвы, магический перенос одни Боги знают куда, путешествие по джунглям… В общем, те обноски, в которых я ходил до сегодняшнего дня, и одеждой-то называл только по привычке. Зато теперь мне достались почти новенькие, практически подходящие по размеру высокие сапоги, широкие, чуть потертые на коленях и сзади, кожаные штаны, заляпанная кровью, но целая рубаха, стеганый жилет, который Нарив, несмотря на мое нежелание, заставила надеть, и длинная, чуть великоватая кольчуга. Из моих собственных вещей остался только широкий кожаный ремень.

– Может, шлем возьмешь? – Нарив критически оглядела меня с ног до головы.

Я посмотрел на валяющийся под ногами шлем – больше похоже на железное ведро с прорезями для глаз. От одной мысли о том, чтобы напялить это себе на голову, стало смешно. А как представил реакцию Молина, когда тот увидит меня в таком шлеме…

– Ну уж нет! – Я замотал головой.

Женщина тоже посмотрела на ведро с дырками, по недоразумению называемое шлемом.

– Нет, такой шлем тебе ни к чему… А вот кое-что полегче… – Оглянувшись, она быстро зашагала куда-то вправо. – Иди сюда!

Когда я подошел, в руках Нарив уже крутила подобранный с земли шлем. Небольшой, оставляющий открытым лицо… Больше похож на круглую железную шапку, с трех сторон которой свисает кольчужное полотно. Что-то тоже не хочется напяливать это на голову…

– Возьми, – не отстает Нарив. – Он тебе жизнь спасти может. Был бы у твоего… Молина, да?.. такой шлем – не разбил бы себе щитом голову.

Вздохнув, я принял шлем из ее рук. Попытался надеть его на голову.

– Подожди! – Нарив покачала головой и протянула мне плотную шерстяную шапочку. – Подшлемник надень сначала.

– Потом надену. – Я заткнул шапочку за пояс – ну его! Париться еще… Слева донесся тихий стон. – Погоди!

– Что такое? – Нарив проследила за моим взглядом.

– Вроде стонал кто-то…

Я сделал несколько шагов в ту сторону, откуда доносился услышанный мной звук. Трупы… Трупы… Поскользнулся на чьих-то кишках… Где-то здесь… Какое-то слабое движение… Передо мной лежит тот самый закованный в броню коротышка, которому я раздробил плечо и потом еще добавил булавой по голове. Его рука, облаченная в смятый наплечник, чуть дернулась. Снова стон.

– А этот – живой. – Я повернулся к Нарив: – Пойдем. Я думал, может, кто-то из наших стонет.

Нарив, не обратив на мои слова внимания, опустилась рядом с раненым коротышкой. Внимательно осмотрела его, сняла шлем… Нашему взору открылось бородатое лицо, искаженное гримасой боли. Из-под спутанных курчавых волос на лицо стекают струйки крови… Больше всего меня поразили его глаза. Они прямо сверкают! Гнев, ярость, боль… Он попытался что-то сказать, но снова прозвучал лишь стон. Раненый до крови закусил губу.

– Гном, – констатировала Нарив то, что я уже и так понял.

– Это я его… – Хвастаться не хотелось, но вырвалось как-то само. – Только потом поскользнулся, когда по голове бил. Не добил, похоже…

– Не простой гном. – Женщина будто и не слышит, что я говорю. – Посмотри на доспехи. Вокруг все – в кольчугах, а у этого – латы.

– И что?

Наконец она оторвалась от гнома и подняла глаза:

– А то, что это может быть командир армии, которая поджидает нас вон за тем поворотом.

– Нет, это не командир. Я был с капитаном на переговорах. Командиром у них – человек. Тысячник какой-то. Не помню уже, как его зовут…

– В любом случае… – начала было Нарив, но тут нас прервали.

– Эй, Алин! – То и дело оскальзываясь, к нам быстро приближается Навин. – Тебя десятник разыскивает!

– Ладно, я побегу, – сказал я Нарив и подошел к Навину. – Что хочет – не сказал?

Тот лишь пожал плечами. Ну да, мог бы и сам догадаться. Вряд ли Ламил будет рассказывать всем и каждому, зачем я ему понадобился…

– Ты где ходишь? – набросился на меня десятник, когда мы с Навином подбежали к нему.

– Помогал Нарив одежду раздобыть. Она же…

Резким взмахом руки Ламил прервал меня:

– Быстро пошли. Там снова переговорщики…

Я побежал за десятником. Протолкались сквозь строй, перегораживающий ущелье.

– Все трофеи загребут, пока мы здесь стоим… – услышал я краем уха шепоток сзади.

А вот и капитан. Седой стоит спокойно, выпрямившись – словно ему в спину кол воткнули. Даже, по-моему, не шевелится. А перед ним, так же неподвижно, стоит наш знакомец – тот самый тысячник, имя которого я позабыл. Капитан никак не отреагировал на наше появление – только стрельнул глазами и снова уставился прямо на вражеского переговорщика. Зато наш гость во все глаза уставился на меня. Чуть зубами не скрипнул, когда увидел, что я одет в кольчугу, явно снятую с убитого воина его армии.

– Ты снова пришел к нам, Байрода, – спокойно произнес Седой. – О чем будет разговор на этот раз?

Напоминать мне не нужно – я и сам, не дожидаясь сигнала, начал переводить.

– Я прошу разрешения забрать наших убитых и раненых. – Переговорщик взял себя в руки и так же спокойно, как Седой – на него, посмотрел на капитана.

– Не получится, – покачал головой Седой и, предваряя слова тысячника, продолжил: – Во-первых, моим людям нужно время, чтобы собрать трофеи…

– Трофеи? – взорвался Байрода. – Обирать мертвых…

– Я не знаю, как у вас, – перебил капитан, – а в наших землях трофеи – это хлеб и законное право наемника.

Байрода попытался что-то сказать, но Седой поднял руку, показывая, что еще не закончил.

– Кроме того, как ты собираешься забрать тех, – он ткнул пальцем себе за спину, – кто там лежит? Твоих людей я к себе в тыл не пропущу – тот кусок ущелья, который мы прошли с рассвета, не был легкой прогулкой, чтобы отдавать тебе его снова. Мои люди пусть лучше отдохнут, чем будут перетаскивать сюда трупы.

Воцарилось молчание. Байрода явно обдумывает сложившуюся ситуацию, Седой… По лицу капитана похоже, что он вообще не понимает смысла переговоров. Или он просто делает вид?

– Ладно, скажи свои условия. – Байрода сжал кулаки так, что хрустнули костяшки.

– Для начала расскажи: почему ты так срочно хочешь забрать тела своих воинов и раненых? – в свою очередь спросил Седой, а потом на его лице появилась такая зловещая ухмылка… – Они ведь не убегут.

– Послушай, я могу тебя размазать… – начал было тысячник, но капитан не дал ему договорить.

– Ты уже пытался. Скольких ты потерял? Сотни три? А у меня убитыми – полсотни не наберется. Раненые в основном оружие держать еще могут. – Он развернулся, словно собираясь уйти, и бросил через плечо: – Мы подождем тебя здесь.

– Стой! – Переговорщик вскинул руку. Значит, Седой прав. Очень уж он хочет забрать своих убитых и раненых… Только действительно – почему? – Я клянусь, что мои люди, которые будут забирать своих товарищей, тут же покинут ваш тыл, как только закончат. Я клянусь, что не будет предательства…

– Байрода, ты считаешь меня идиотом? – Седой снова повернулся к нему лицом. – Тебе что-то очень надо, если ты так настаиваешь. Скажу тебе даже больше – я думаю, что у нас там остался кто-то, кто очень важен для тебя. Правильно?

На лице Байроды заиграли желваки. Теперь он вполне явственно скрипнул зубами.

– Значит, правильно, – продолжил Седой. – Вопрос только в том, насколько он для тебя важен. И лучше бы тебе сказать – кто это. Тогда, если мы договоримся, ты получишь все в целости и сохранности. А мы… Ты знаешь наши условия – пройти через горы.

– Сказать, чтобы ты взял его в заложники? – усмехнулся тысячник. – Ты меня-то за идиота не держи…

– А он и так, если еще жив – заложник. – Капитан пожал плечами. – А если нет… Ты ведь, если не скажешь мне, кого ищешь, не узнаешь об этом, пока не пройдешь сквозь нас.

Снова молчание. Затянулось на этот раз надолго. Мне все время кажется, что вот сейчас Байрода развернется и уйдет.

– Гном, – наконец выдавил он. – На нем был латный доспех. Русая борода, кучерявые волосы. Если он выжил – продолжим переговоры. Если нет – клянусь, что никто из вас отсюда не уйдет!

– Ламил, – капитан повернулся к десятнику, – скажи кому-то, пусть поищут гнома…

Гном? Латный доспех? Перед глазами снова встал коротышка в латном доспехе, замахивающийся на меня. «Не простой гном…» – в голове всплыли слова Нарив, произнесенные прямо перед тем, как меня вызвал Ламил.

– Господин капитан, он жив! – Слова вырвались еще до того, как десятник, кивнув, повернулся, чтобы выполнить приказ. – Это я его ранил. Мы с Нарив нашли его как раз перед тем…

– Вот и скажи нашему гостю, – перебил меня Седой. – Ламил, отправь кого-то присмотреть за гномом.

– Ваш гном жив. – Я повернулся к Байроде. – Только что сам его видел.

– Что с ним? – Тысячник сделал шаг ко мне, но, сдерживаясь изо всех сил, снова отступил.

– Раздроблено левое плечо и разбита голова, – ответил я.

– А чтоб ты убедился, что мы тебя не обманываем, – сказал Седой, – можешь пойти и сам посмотреть.

Байрода согласился, и мы направились к тому месту, где я оставил Нарив и раненого гнома.

– Что это за демон у вас? – спросил переговорщик, когда мы прошли несколько шагов.

Я, честно говоря, сам не понял – о чем он. И слова-то такого не знаю… «Дахэмон». Но перевел. Оставил услышанное слово без изменений.

– Демон? – переспросил Седой.

– Как бой закончился, среди моих людей только и ходят слухи, что на вашей стороне сражается какая-то обнаженная женщина. И что убить ее нельзя…

– А-а-а-а! Есть такая… – ухмыльнулся капитан и снова замолчал, явно не желая продолжать эту тему.

Передняя шеренга сомкнулась за нашими спинами, и взгляду Байроды открылось поле боя. Однако вид лежащих вповалку тел его воинов, кажется, не смутил тысячника. Он только покачал головой. Больше его смутило… Даже – возмутило!.. то, что среди трупов уже расхаживает добрая сотня наемников, собирающих трофеи. Когда он увидел, как двое воинов, перешучиваясь, стаскивают с мертвого тела разорванную кольчугу, глаза Байроды сузились настолько, что превратились в две узкие щелочки.

– Я не могу запретить людям брать то, что принадлежит им по нашим обычаям. – Седой тоже заметил реакцию Байроды.

В ответ – тишина. Дальше пошли молча. Наш гость старается смотреть только себе под ноги – наверное, чтобы не видеть происходящего вокруг. Вроде бы гнома я оставил где-то здесь… Ну да! Вот – приметный труп с размозженной головой… Я оглянулся – раненого гнома, которого мы ищем, не видно. Как, впрочем, и Нарив. Зато неподалеку роется в чьих-то карманах Молин. И Баин здесь – осматривает какую-то странную штуку, похожую на топор, лезвие которого представляет собой сплошной диск.

– Нарив не видели?! – крикнул я.

– Она к лазарету пошла, – махнул рукой Молин. – Потащила какого-то коротышку.

– В лазарете ваш гном, – перевел я слова друга Байроде.

Мы отправились дальше. Вскоре сплошное поле трупов закончилось. Начался уже тот участок ущелья, который мы прошли спокойно, без боя. Вот и лазарет. И Нарив. Ее я заметил сразу – спорит с каким-то наемником, ожесточенно размахивающим перевязанной правой рукой. Между ними, спиной к нам, лежит гном, которого мы разыскиваем. Судя по тому, как содрогаются его плечи, гнома неудержимо тошнит.

– …да, хрена я позволю этой собаке!.. – орет наемник во всю мощь своей немаленькой глотки. Орет на Нарив, от которой после сегодняшнего боя все остальные стараются держаться подальше. А женщина просто стоит над гномом и молча, спокойно смотрит на разоряющегося наемника.

– Гарум! – Байрода бросился к гному, как только его заметил.

– Это еще что за осел? – Прервавшись на полуслове, скандалящий наемник уставился на нашего гостя.

– Вот ваш гном, – подошел и я. – Жив, как видите…

К нам присоединились и Седой с Ламилом.

– Гарум! – Не обращая на нас внимания, Байрода осторожно перевернул гнома на спину, но, видимо, от сильного волнения сделал это так неловко, что тот взвыл дурным голосом:

– А-а-а-а-а!!! Байрода, Кара тебя порази!

– Извини… – Байрода резко отпрянул. – Ты как?

– Живой. – Гном заскрипел зубами и выдал длинную грязную тираду, которую я, даже с волшебным кольцом, понял только в общих чертах.

Да… Хорошо, что этот коротышка валяется сейчас у наших ног в луже собственной блевотины, а не наоборот. Даже представлять себе не хочется то, что, по его словам, следует сделать с нами.

– Убедились? – спокойно поинтересовался Седой.

Я перевел так же спокойно, стараясь подражать капитану.

– Скоро мы тебя заберем, – вставая, пообещал Байрода и повернулся к нам: – Чего вы хотите?

– Того же, чего и раньше. Пройти через горы на север.

– Байрода, – зарычал гном, – ты смеешь вести переговоры с этим сбродом?

Переговорщик дернулся, но не ответил. Капитан вопросительно посмотрел на меня, и я перевел слова гнома.

– …если ты, чтоб тебе ноги повыдергивало, уступишь им хоть…

– Если я не уступлю им, – перебил гнома Байрода, – то ты здесь и подохнешь. Тогда мне уже твой отец ноги повыдергивает!

Бросив последний взгляд на гнома, он, подгоняемый несущимися вслед проклятиями, подошел к Седому.

– Думаю, нам стоит продолжить разговор в другом месте.

– Хорошо, – кивнул Седой. – Ламил, проследи, чтобы этот мелкий охальник выжил.

И мы снова вернулись туда, где начались сегодняшние переговоры. Говорили долго. Так долго, что у меня уже начал неметь язык. Время от времени Байрода срывался на крик, но капитан оставался непрошибаемо спокоен. Мы стояли на своем – проход на север. К этому требованию, кстати, прибавились и другие.

– Ты обеспечишь нас провиантом на все время, которое займет переход через горы, и еще на неделю. Считай это компенсацией за наших убитых и раненых товарищей. Еще нам нужен проводник…

Байрода спорил, торговался, и к концу дня я увидел, что даже терпение Седого начало иссякать.

– Послушай, Байрода, – не выдержав наконец, заявил капитан, – все очень просто. Тебе дорог тот гном. Так? И ты очень хочешь – почему, это меня не сильно интересует! – чтобы он вернулся домой живым. Я сказал тебе наши условия. Ты или принимаешь их, и мы, когда выйдем отсюда, отдаем тебе его живым, или получаешь своего гнома в не совсем живом виде.

В конце концов Байрода сдался. Скрипел зубами, играл желваками, яростно сверкал глазами, но сдался.

– Хорошо. На рассвете вы получите часть провианта, а остальное – в обмен на гнома. Проводником буду я сам. – Он развернулся и быстро зашагал обратно.

– Только учти, – крикнул ему вслед капитан (точнее – крикнул я, переводя его слова), – что твой гном будет жрать то, что вы дадите нам!

И снова на меня набросились с расспросами, когда я вернулся. Все наши, кроме Нарив, которая тихо сидит в сторонке и что-то подгоняет в своем снаряжении.

– Пропустят, – только и сказал я, устраиваясь поудобнее на камнях, которые кажутся мягче лучшей перины, на какой я спал в жизни. И вырубился.

Конечно, утром пришлось все рассказать. Даже не один раз. Мое вчерашнее «пропустят» ходило по лагерю всю ночь и обросло за это время гроздями самых разнообразных домыслов.

– Это правда, что мы захватили в плен самого ихнего короля? – Увидев, что я открыл глаза, Молин тут же оторвался от изучения подобранной кольчуги (тоже успел прибарахлиться, как и большинство остальных).

– А я слышал, – к Молину присоединился Навин, – что они просто испугались.

– Конечно испугались! – вставил кто-то из оказавшихся поблизости баронских. – Прут на строй как бараны… А мы их…

– Нет, мне говорили, как слышали от самого капитана, что мы какого-то гнома поймали, – донеслось из мигом возникшей вокруг меня толпы. – А они тех гномов, как богов, почитают!

Пока я пытался отогнать остатки сна и понять, что вокруг вообще происходит, толпа умолкла. Кто-то даже шикал на особо говорливых. Все ожидающе уставились на меня. Пришлось загнать куда-то подальше мечты о завтраке, хотя чуть ли не каждый из собравшихся протягивает мне что-то съестное, стараясь, видимо, задобрить, и пересказать суть вчерашних переговоров. Краткий пересказ мало кого удовлетворил. Я вздохнул и, не выдержав, вгрызся в четвертушку сухаря, запил водой из фляги и снова стал рассказывать. На этот раз – подробнее. Потом к толпе присоединились те, кто не успел к началу представления, – посыпались просьбы повторить рассказ, перемешанные с кучей вопросов… Так продолжалось до тех пор, пока откуда-то из-за толпы не загремела, отражаясь от стен ущелья, ругань Ламила. Вот честное слово – сегодня я обрадовался десятнику больше, чем обрадовался бы теплому утреннему солнцу, если бы оно соизволило бросить хоть пару лучиков в сырой полумрак этого проклятого ущелья. Толпа мигом испарилась. Вокруг остались только те, кому полагалось, – собственно наш десяток и кое-кто из других десятков, расположившихся поблизости.

– Ничего так кольчуга. – Немного успокоившись, я оценил трофей Молина.

– А то! – гордо выпятил грудь тот.

– Ты еще ведро не видел, – усмехнулся Баин, тоже позвякивавший обновкой.

– Какое ведро? – не понял я.

– Шлем это! – чуть ли не выкрикнул Молин. Видимо, его уже довольно долго достают подобными шуточками. – Шлем, говорю тебе!

Оказалось, что Молин подобрал на поле боя как раз такой шлем, какой я, опасаясь подобных шуточек с его стороны, брать отказался. Ну, тот самый, который действительно походил на ведро с прорезями для глаз.

– …Вот в следующем бою, когда вам по голове дадут, – продолжал тем временем доказывать Молин, – вы еще мне позавидуете! Вам черепушки поколют, как орехи, а я…

– А ты и так можешь не опасаться, – хохотнул кто-то. – У тебя башка – чисто камень. Не каждой дубиной расколешь!

Все заржали. Присоединился и я, увидев, как друг покраснел и надулся, словно пузырь.

– Зато щита теперь точно можешь не опасаться. – Баин не смеется, но и на его губах играет улыбка.

Как и обещал Байрода, припасы нам доставили на рассвете. Собственно, когда я проснулся – как раз заканчивали изучать содержимое принесенных хмурыми солдатами, с которыми мы еще вчера сражались, мешков. В основном это оказалась сушеная козлятина и какие-то мелкие грибы. Я тоже сунул нос, любопытствуя, чем придется питаться в ближайшее время. Хорошо хоть, не слизни…

До приказа о выходе я успел еще немного поговорить с Нарив. Снова пришлось пересказать содержание вчерашних переговоров. Хоть она и не спрашивала ни о чем, но я решил рассказать сам.

– Я говорила, что это не простой гном, – пожала плечами женщина, молча выслушав меня.

А тут подоспел и Ламил.

– Строиться, слизни! – заорал он. – Кто не успел попрощаться с ползающими тут по стенам родственниками – быстро прощаться и в строй!

Построились все в мгновение ока. Будто сидели и только ждали команды. Впереди – три десятка в полном вооружении. Все уцелевшие копья и щиты передали им. Мало ли… Кто знает, действительно ли так ценен тот гном, попавший к нам в плен, или Байрода попросту заманил нас в ловушку. В середине строя оказались раненые: кто на своих ногах, а кто – на носилках. Заложник наш – тут же. Двое несут коротышку на носилках, и еще четверо – стерегут по краям. Остальные оказались в конце колонны.

– Алин, а ты куда? – Ламил, увидев, что я занял свое место в десятке, поманил меня пальцем. – А переводить кто будет? Быстро вперед, к проводнику!

Я обменялся взглядами с друзьями и, расталкивая стоящих впереди, поспешил выполнить приказ. Вот и Байрода. Таки сам, как и обещал, будет вести нас через горы. Или в ловушку. Кто его знает… Я подбежал к проводнику, но переводить пока было нечего – Байрода, увидев, что наша маленькая армия готова, молча развернулся и пошел вперед.

– Смотреть по сторонам! – донеслось сзади, и колонна сделала первый шаг.

Уж об этом могли бы и не говорить. И так большинство крутит головой, больше глядя вокруг, чем себе под ноги. А когда мы зашли за поворот – под ноги уже не смотрит вообще никто. В десяти шагах впереди по правой стене ущелья начинался узкий карниз, который оказался просто облеплен солдатами противника. Были они и слева. Стоят, молча провожают нас взглядами… А мы идем между ними.

– Если это ловушка… – прошептал кто-то сзади и замолчал не договорив.

Но никто на нас не напал. Медленно, каждую секунду ожидая нападения, мы прошли сквозь выстроившегося вдоль ущелья неприятеля. Никто из вражеских воинов даже не пошевелился. Интересно, пойдут они за нами или нет? С моего места в колонне ее хвоста не видно… Зато отлично видно то, что происходит впереди. И то, что я вижу, мне не очень нравится. Впереди нас идет вражеская армия. Не строем, как мы, но разномастной толпой. И, судя по всему, их много. Больше, чем нас.

Через горы мы шли четыре с половиной дня. Никто на нас не нападал, но мы все равно не расслаблялись. Та расщелина, в которой нам довелось принять бой, закончилась к вечеру того же дня, когда мы начали движение. Потом было еще множество ущелий – широких и узких, прямых как стрела и изломанных… Здесь настоящий лабиринт, из которого сомневаюсь, что у нас получилось бы найти выход самостоятельно. Постоянные повороты то в одну, то в другую сторону, какие-то боковые проходы, иногда – узкие, а иногда – шире того, по которому мы шли. Один раз пришлось чуть ли не целую стражу идти по какому-то тоннелю, подходящему по размеру для гномов, но нас, людей, заставившему низко пригибаться.

Байрода практически все время молчал, так что переводить мне, собственно, было нечего. Только дважды в день – перед остановкой на ночевку и перед выходом – он справлялся о здоровье гнома, за жизнь которого так боялся. Вот и все общение с ним. Убедившись, что заложник жив, он, не произнося ни слова, снова шел вперед. И я вместе с ним. А вдруг все же потребуется что-то перевести… Хотя, честно говоря, мне больше хотелось идти там, в строю. Вместе со своим десятком, с друзьями, с Нарив… Но Ламил отпускал меня к своим, только когда отряд останавливался на ночь. А я уже, после тяжелого перехода, был в таком состоянии, что общаться ни с кем не хотелось. В эти дни под вечер мне хотелось только спать.

Горы закончились как-то внезапно. Еще день назад я ощутил, что ущелье, по которому мы шли, полого спускается. Идти стало легче, но, учитывая, что под ногами мешанина камней, а не ровная дорога, – ненамного. Я как раз раздумывал о том, что совсем по-другому представлял себе поход по горам. Раньше, наслушавшись рассказов о Гномьих горах, я думал, что придется карабкаться по крутым склонам, идти по узким тропкам, обрывающимся в бездонные пропасти… Здесь же я не увидел ничего такого – сплошные норы какие-то. Нет, я не разочарован этим. Совсем не разочарован. По мне, лучше уж так, чем постоянно рисковать сорваться в бездну. Хотя еще лучше – идти спокойно по какому-нибудь лугу… И только я подумал об этом, как нора, по которой мы идем, резко свернула влево, и моему взгляду открылся… Не поверите – именно луг! Горы словно обрезало гигантским ножом. Вот позади – дикие серые скалы, а впереди – с чуть заметным уклоном уходит вдаль пустое пространство. Я бы даже сказал – «гладь». Еще дальше, не на горизонте, но на приличном расстоянии, темнеет какая-то полоса, в которой я опознал лес… Я так поражен этой картиной, кажущейся нереальной после стольких дней сплошного камня вокруг, что не сразу заметил два черных провала по бокам ущелья почти у самой кромки луга. Судя по всему – какие-то пещеры… Кстати, а куда делась армия Байроды, все время шедшая впереди? На лугу их не видно. В пещеры попрятались? Ловушка?

– Пришли. – Байрода остановился и повернулся ко мне: – Выполняйте свое обещание.

– Сейчас капитан подойдет, – спокойно ответил я. – С ним и говорите.

А вот и Седой. Проломился сквозь первые ряды, как баржа через скопление мелких лодочек. Ага, вот он тоже увидел, что мы прошли через горы. Наверное, когда шел сюда, гадал, почему мы остановились.

– Выполняйте свое обещание, – повторил Байрода, когда капитан подошел.

Но тот промолчал. В отличие от меня на виднеющееся впереди открытое пространство он бросил лишь мимолетный взгляд. Зато к пещерам впереди он присматривается внимательно…

– Что это за пещеры? – спросил капитан, не обращая внимания на нетерпеливую гримасу Байроды.

– Пограничный пост, – чуть подумав, ответил тот. – Здесь наша территория заканчивается.

– И твои люди, надо полагать, сейчас там?

– Там. – Снова чуть помедлив, Байрода кивнул.

– Гнома ты получишь, как только мои люди окажутся в ста шагах от вашей границы. – Седой в упор уставился на Байроду. – Я не хочу, чтобы, получив заложника, ты на нас напал.

– Зачем? – Тот даже удивился. – Вы все равно мертвы!

Повисло молчание. Я перевожу взгляд с капитана на проводника и обратно. Седой тоже о чем-то напряженно думает.

– Там, – Байрода указал на луг, – никто не выживает. Ни один человек или гном, дойдя до леса, назад не возвращались.

– Гнома получишь, когда мы отойдем на сто шагов, – упрямо повторил капитан. – И кстати, где припасы, о которых мы договаривались?

Байрода покачал головой. Я ожидал, что он сейчас снова начнет спорить, но Байрода лишь повернулся к левой пещере и крикнул:

– Хоран!

Тут же, словно только того и ждал, из темного зева появился здоровенный детина. Подбежал и встал перед нами, впрочем, на нас он не обратил никакого внимания, а смотрел только на Байроду.