Текст книги "Начало пути (СИ)"

Автор книги: Алексей Селютин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)

Глава 10
Новые планы

Ближе к ночи, когда весь хаос в доме был ликвидирован, примчался Каталам. Тот самый вспыльчивый бородатый сотник, который постоянно чесался в разных местах. На жеребце белого окраса он пересёк врата имения и по-молодецки затормозил у крыльца. Спрыгнул, передал поводья конюху и ворвался в дом. А когда увидел меня, спокойно сидящего на стульчике, совершил самый логичный поступок, который на его месте совершил бы каждый, – вцепился в рукоять меча.

– Ты-ы-ы-ы!?

– Добро пожаловать в мой дом, Каталам, – жена Фелимида быстро встала и накрыла руками эфес. – Не доставай оружия и не смотри так на гостя. Сейчас он тебе сам всё расскажет… И покажет.

Каталам пыхтел, как паровоз, а потому мне пришлось стравить его пар. Я поднялся со стула, сжал пальцы в кулак и прикрылся появившимся щитом. Затем совершил несколько атакующих движений или приёмов защиты. Деактивировал и сел обратно.

Но Каталам всё равно продолжать пыхтеть. Только в это раз он ещё и онемел. Мириам пыталась отодрать его руку от рукояти меча, но ей не удавалось – сотник превратился в каменную статую.

– Не может быть, – наконец, выдал он совсем неочевидное. – Так вот почему…

– Каталам! – грозно произнесла Мириам, безуспешно сражаясь с мускулистой мужской рукой. – Каталам, приди в себя! Да, перед тобой аниран. Эка невидаль… Но меня больше интересует, что с моим мужем. Тебе удалось что-нибудь выяснить?

– Да, примо, – кивнул он, продолжая подозрительно косить на меня глазами. – Удалось.

Мы втроём сели за столик. Рэнэ проявил изрядное рвение и принёс вина, хлеба, тонко нарезанного мяса. Подкинул дров в просторный камин и сел поодаль, чутко прислушиваясь к разговору.

Каталам рассказал, что Фелимиду преградили путь перед дверями спальни принца и прямо там взяли под стражу. Храмовники заковали его в кандалы и увели. А затем первосвященник Равенфира – святой отец Эокаст заперся с принцем и долго с ним беседовал. В итоге, писарь состряпал указ, а разгневанный принц поставил печать.

Обо всём этом Каталаму поведал его старший сын, служивший в личной гвардии принца и охранявший его покои. Но сына прогнали, а охрану принца взяли на себя воины храма. Сам же Каталам узнал о том, что Фелимид очутился в храмовых застенках лишь из письма Мириам. Он попытался прорваться к первосвященнику, чтобы во всём разобраться, но его не пустили. Тогда он вернулся во дворец и там уже не церемонился с «храмовыми слизняками», как он выразился. Хоть те наставляли на него мечи и копья, грозились проткнуть насквозь и сквернословили в ответ, он смог добиться аудиенции. Принц Тревин был сильно недоволен, но всё же поведал сотнику, что его указом Фелимид лишён должности и всех регалий из-за своей халатности, благодаря которой убийца эстарха Эолата смог ускользнуть. Есть подозрения так же, что он помог убийце сбежать. Стражи казематов видели, как он разговаривал с ним и куда-то увёл. Так что пока того не отыщут, Фелимид передан под опеку воинов храма в целом и святого отца Эокаста в частности.

Каталам напомнил принцу, что храмовники очень любят применять калёное железо как по отношению к виноватым, так и к невиновным. И что даже без доказательств могут сделать калекой того, кто верой и правдой служил короне многие зимы.

Принц остыл немного, признал заслуги Фелимида и приказал позвать писаря. Тот написал распоряжение, запрещающее причинять физическое страдание подозреваемому до особого указания. Несмотря на то, что святой отец Эокаст яростно настаивал на обратном, Тревин согласился, что обвинения на данный момент бездоказательны. Но первосвященник пообещал в скором времени предоставить исчерпывающие доказательства вины бывшего королевского дознавателя.

Посерев лицом, Мириам слушала его и ни разу не перебила. Возможно, она предполагала, что ситуация выглядит ещё хуже и Фелимиду уже прижигают пятки. Но, по рассказу сотника, всё выглядело не так уж плачевно.

– Надеюсь, примо простят меня, – Каталам начал рассеянно чесать ухо. – Это всё, что я узнал.

– Мне кажется, тебе уже не стоит меня так называть, – обречённо произнесла женщина. – Боюсь, всех привилегий мы лишимся… Но это уже неважно. Мой муж жив, и завтра я отправлюсь к принцу. Надеюсь, он выслушает меня.

– Что я могу сделать? – спросил Каталам.

– Каталам, это – аниран, – Мириам резко смахнула слезинки с глаз и указала на меня рукой. – Его зовут Иван. И единственное, чем ты можешь помочь – сопроводить его в Обертон.

Казалось, сотник растерялся. Он прыгал взглядом с неё на меня и не знал, что сказать.

– Но моя служба…

– Твоя служба в Равенфире закончилась с появлением того, кто может спасти наш мир. Теперь твоя служба ничего не значит. Теперь всё ничего не значит. Важно лишь то, чтобы аниран безопасно добрался до столицы. Сейчас его нужно укрыть от взора церкви и защитить. Пусть даже он считает, что сам способен защитить всех.

Мы вновь пересеклись взглядами с Каталамом. Но в этот раз я не разглядывал его. Я задумался.

Мириам была права. Судя по всему, женщина она властная, умная и дальновидная. Как далеко находится этот чёртов Обертон, я не имею ни малейшего представления. Я могу идти сколь угодно долго, ориентируясь лишь на голос из снов. Опять лесами и полями в течение непонятно какого времени. Да и вообще неизвестно дойду ли хоть куда-нибудь. Но если со мной пойдёт опытный вояка, который в этом мире ориентируется куда лучше меня, шансы на достижение конечного маршрута возрастут многократно. Этот Каталам не похож на дилетанта. Сразу видно человека, прошедшего огонь и воду. Я прекрасно помню, как быстро он привёл в чувство стражников-разгильдяев. Это красноречиво говорит о его компетенции. И хоть я, благодаря моим новоприобретённым способностям, больше похож на его телохранителя, чем он на моего, вынужден признать, что он будет весьма полезен. Другой вопрос – захочет ли он? Захочет ли оставить всё и отправиться со мной в неизвестность?

– Каталам, – собравшись с мыслями, обратился к нему я. – Я хочу тебе прямо сейчас рассказать то, что недавно рассказал примо Мириам. Хочу поведать свою историю. И тогда, возможно, решиться тебе будет куда проще. Со своей стороны замечу, что такой попутчик, как ты, мне совсем не помешает. Примо Мириам права – мне действительно нужна помощь. Поэтому слушай.

* * *

Я вновь повторил то, что недавно рассказал жене Фелимида. Практически слово в слово. Мы сидели вчетвером до глубокой ночи, и даже Рэнэ, сидевший в уголке, не задремал. Он тоже слушал мой рассказ с интересом. А когда я закончил, Каталам смотрел на меня совершенно другими глазами. И хоть он, в отличие от многих, не падал на колени, не просил его пощадить, не кидался обнимать мои ноги, всё же сказал, что до сих пор не может поверить, что я настоящий, живой аниран. Он слышал об аниране с острова Темиспар, но не мог предположить, что сам когда-либо повстречает такого же. Не верил, что, прожив большую часть отмеренного ему времени, сможет принести анирану хоть какую-то пользу.

– Ты должен доставить его в столицу. Доставить к королю, – сказала Мириам. – И защитить от глаз тех, кто теперь внимательно будет его искать.

– От храмовников?

– Верно. Если слух уже прошёл, если моего мужа уже посадили в темницу, они будут его искать. Возможности церкви практически безграничны. А потому анирана нужно увести отсюда как можно скорее.

– Тогда я сделаю это, примо! Я помогу ему, я помогу Фелимиду, я помогу всем нам! До Обертона три декады конного пути. Надеюсь, к началу лета прибудем.

– Нет, Каталам. Королевский тракт небезопасен. Вам стоит держаться от него подальше. Тебе надо доставить анирана скрытно. Держитесь в стороне от основных маршрутов.

– И то верно, – почесал бороду сотник. – Передвигаться по тракту безопаснее, потому что конные разъезды встречаются довольно часто. Но без подорожных мы и пяти лиг не проедем, как нас остановят. А подорожных нам не достать…

– Берите карету моего мужа. На ней штандарты короля. Возможно, благодаря им, подорожные не будут требовать. К тому же путь далёк. Вам нужны припасы. Карета мужа всё вместит.

– И это верно, – согласился он, а затем молчал некоторое время, что-то обдумывая. – Примо Мириам, думаю, это не путь для двоих. Позвольте, я отберу самых верных солдат для этого пути. Дайте мне время до завтрашнего заката и я приведу тех, кто будет горд следовать за анираном, защищать и, возможно, отдать за него жизнь.

– Разумно ли это? – робко подал голос Рэнэ. – Даже в поместье шепчутся о чужаке в доме. Но если со слугами я разберусь, кто рискнёт доверится тем, у кого на уме лишь золото, вино и бабы? Гарнизон Равенфира погряз…

– Злословие! – грозно выкрикнул Каталам. – Я не зелёный рекрут! Я лучше знаю своих солдат! Я выберу тех, кому доверяю абсолютно. За мной всегда пойдут мои сыновья. Десятник Умтар, тот же… Это воины, которые знают, что значит верность. А когда аниран расскажет им, что рассказал мне, уверен, их верность распространится и на него. Они будут готовы за него умереть.

– Думаю, пока не стоит за меня умирать, – неловко поёрзал я на диванчике. – Но путешествие с охраной могу только приветствовать.

– Решено, – подвела итоги Мириам, опять по своей привычке рубанув воздух ладонью. – Рэнэ, на тебе сбор провианта. Удостоверься, чтобы карета была готова к долгой дороге. Заполни провизией с запасом, выбери лучшую четвёрку лошадей. Подбери удобную одежду для анирана, чтобы скрывала его личину, но и соответствовала штандартам. Не забудь сиреев. Сколько их у нас осталось?

– Обучены и послушны только четыре.

– Трёх подготовь для путешествия. Одного оставь. Каталам, я хочу получить от вас известие через декаду после отправления. А затем ещё через декаду. Я должна знать, что у вас всё хорошо.

– Я запомню, примо. Когда надо отправляться?

– Чем быстрее, тем лучше. Анирану не стоит здесь находиться. Даже взаперти. Потому, как только ты будешь готов, сразу уходите.

Каталам задумался.

– Завтра к ночи, думаю, я отберу десяток верных солдат. Мы прибудем в имение под покровом ночи. И сразу надо выходить.

– Верное решение – прибыть в темноте, – согласно кивнула Мириам. – С утра я отправлюсь к принцу и не уйду из дворца до тех пор, пока он не согласится меня принять. Буду просить за мужа. Рэнэ, пока меня не будет, въезд в имение закрыть. Кто бы не пытался пройти, никого не пускать…

– А если это будут храмовники?

– Они разрешения спрашивать не станут.

– Тогда их встречу я! – решительно сказал я. – Хватит анирану прятаться, словно мышь! Появятся – я им покажу…

– Иван, ты так ничего не понял? – Мириам улыбнулась после моих героических фраз. – Если они вернутся, они вернутся убивать. Убивать не только тебя, а и всех, кто мог тебя видеть. И так же это будет означать, что ни меня, ни мужа больше нет в живых…

– Хватит! – не выдержал я. – Я уже говорил, что могу в одиночку пойти к принцу и показать, кто пожаловал в гости. И прорубить дорогу в его покои могу, если понадобится. Если он разумный, как говорил о нём Фелимид, он примет меня с распростёртыми объятиями… Но я всё-таки согласился с тобой, Мириам. Ты желаешь, чтобы я попробовал забраться на самую вершину пирамиды. Ты не хочешь, чтобы я рисковал напрасно, пытаясь встретиться с тем, у кого мало реальной власти. Что ж, так тому и быть. Я послушал тебя. С помощью Каталама я сделаю так, как ты просишь. Но если завтра сюда опять нагрянут храмовники, для того чтобы – как ты говоришь – жечь и убивать – убивать начну я. Я достаточно тренирован для боёв. О моих возможностях вы даже не подозреваете. Я одолел сунугая, я одолел посланных за мной убийц, я одолел шестерых работорговцев в деревне. Я буду сражаться с любым мерзавцем, который посмеет обидеть невинных. Попомните моё слово. Если завтра сюда заявится кто-то с факелом в руке, я заставлю его проглотить этот факел!

В комнате воцарилась тишина. На меня удивлённо смотрели все трое. А Рэнэ даже перестал жевать кусок лепёшки. Не знаю насколько они поверили моим горячим речам, но говорил я искренне. Не лукавил. Я чувствовал в груди огонь и был готов расплескать его на каждого, кто придёт за мной с мечом.

– Аниран? – задумчиво почесал голову сотник. Затем посмотрел на Мириам и утвердительно кивнул. – Аниран он и есть.

– Нет, Каталам, – тонкие губы опять разошлись в улыбке. – Мне кажется, это милих.

* * *

На рассвете Мириам уехала. Уехала одна, не взяв с собой даже служанку. Из окна я наблюдал, как запрягают лошадей в обшитую красной тканью карету. Видел, как на козлах занимает место кучер, как суетится и бегает взволнованный Рэнэ. Но Мириам была полна решимости всё сделать сама. Ночью, во время разговора, она ещё раз упомянула, что с принцем её связывает старая дружба, которая, если и затухла со временем, всё же ещё не погасла. И он будет вынужден её выслушать.

Не скрою, эта женщина меня впечатлила. Впервые её увидев, я подумал, что это самая обычная «серая мышь». Но узнав поближе, признавался самому себе, что даже начал испытывать к ней некую симпатию. Но не из-за смазливого личика или стройного тела, а из-за сильного характера.

В бытность свою избалованным женским внимание футболистом, в женщине я обращал внимание лишь на четыре вещи: тело и лицо, лицо и тело. Других показателей привлекательности для меня не существовало. Свою жену я именно так и заметил; она открыто демонстрировала своё накрашенное лицо, и тело, с пышными вкраплениями силикона. Я не мог не обратить на них внимание, ведь только на это внимание и обращал. И, по прошествии энного количества времени, в моих предпочтениях мало что изменилось. Даже Дейдра меня привлекла в первую очередь смазливым личиком и молодым, свежим телом. Это потом я рассмотрел в девушке добрую душу, неунывающий характер и юную непосредственность. Она меня пленила.

Но сейчас я смотрел на женщину по-другому. Я не испытывал к ней сексуального влечения, но сам себе признавался, что она очень даже ничего. В ней есть то, что мы, мужики, называем изюминкой. Что-то такое, что заставляет воскликнуть «ничего себе баба!». Такая точно и в огонь, и в воду войдёт. Не говоря уже про коня на скаку… В ней было нечто такое, что я не мог объяснить словами. Но со всей откровенностью признавал волшебный магнетизм.

Именно такие мысли посещали мою голову, когда она, пожелав спокойной ночи, спускалась по лестнице на нижний этаж. Я смотрел на её спину, видел руку, которая держала свечу, и боролся с желанием рассказать то, что так и не рассказал. Рассказать, что этому миру я точно могу помочь. И могу попытаться помочь ей. Я смотрел ей вслед и боролся с самим собой. Один я призывал оказать даме честь и заткнуть пасть нереализованному материнскому инстинкту. Второй же был более рассудителен и требовал хранить секрет. Он взывал к логике, напоминая про невеликие успехи в лагере, где через мои лапищи прошла добрая половина женщин. А зачать смогла лишь та, кто хранила невинность. И что даже если мои порывы идут от чистого сердца, ничего из этого не выйдет. Да к тому же: кто сказал, что она этого захочет? Поверить, может, и поверит. Но захочет ли?

Так что я лишь проводил её взглядом и закрыл за собой дверь. А сейчас, наблюдая за каретой из окна, дал себе слово, что если я всё же смогу добраться до столицы и встретиться с королём, обязательно замолвлю словечко за эту семью. Люди, оказавшие мне такую помощь, обязательно получат протекцию.

Глава 11
Снова в дорогу

День прошёл в суете. Рэнэ следил за мной, как цербер, и не позволял показываться на глаза слугам. Не выпускал из комнаты даже ради выполнение естественных потребностей, что вызывало определённые проблемы. Прислуживал и помогал экипироваться к далёкой дороге.

Первым делом я потребовал у него карту, и он выполнил мою просьбу. В личных покоях хозяина рылся как у себя дома и отыскал рулон пергамента в столе. Развернул прямо там, а затем я долго мучил его вопросами, изучал карту и пытался просчитать продолжительность маршрута.

К сожалению, километров в этом мире не существовало. Существовали лиги. Но, как я ни тужился, как не тряс Рэнэ, чтобы тот хотя бы приблизительно объяснил длину этой чёртовой лиги, он смог сказать лишь одно: «Много.» Поэтому я ограничился лишь визуальным изучением карты и запомнил, что до столицы, если следовать по тракту, три декады чистого пути. Рэнэ сложил карту и пообещал оставить её в карете. Затем отвёл меня в гардеробную хозяев.

– Думаю, ни примо Фелимид, ни примо Мириам не будут против, – уверенно заявил он, демонстрируя хозяйские закрома. Он доставал из сундуков одежды и бросал их на пол. – Ночи пока холодны, аниран. Выбирай всё, что пожелаешь. И тёплый плащ не забудь.

Я выбрал себе пару отличных кожаных башмаков, видимо, стоивших чудовищных денег в этом отсталом мире, крепкие штаны, рубаху, тёплую куртку, подбитую мехом, и плащ из плотного сукна. Рэнэ верно оценил мой выбор и добавил, что сложит в дорогу несколько тулупов и запасное бельё.

Когда мои личные приготовления завершились, Рэнэ убежал, а я наблюдал из окна за тем, как он суетится во дворе. Видел, как вывезли из сарая добротную карету, как чистили её, мыли от грязи. Как запихивали в сундуки припасы, а на крышу складывали тюки с одеждой. Как туда же ставили садки с тремя птицами, как запрягали лошадей. Рэнэ был грозен, и с остальными слугами вёл себя совершенно по-другому. В доме он был угодлив, а с теми, кем руководил сам, вёл себя как мастер-сержант из американских фильмов. Поэтому дело шло скоро. Вопросов никто не задавал и все лишь выполняли поставленные задачи.

Когда день перевалил экватор, я начал волноваться. А когда быстрое солнце начало приближаться к кронам деревьев, начал нервничать. Мириам уехала рано, но её всё не было. Я высовывался из окна, чтобы иметь возможность обозревать всю дорогу, но красная карета так и не появилась. Время подходило к вечеру, но хозяйка всё не возвращалась.

– Это нормально вообще? – спросил я мажордома, который нервно грыз ногти. – Она так долго встречается с принцем? Или тот просто не желает её принимать?

– Не знаю, аниран, – пробормотал Рэнэ. – Примо Мириам – женщина настойчивая. Если она что-то действительно решила, не завидую тому, кто стоит у неё на пути.

– Даже если это королевский отпрыск?

В ответ Рэнэ пожал плечами.

Когда стемнело, а в имении начали зажигать огни, я уже беспокоился не на шутку. Уже был готов опять потребовать коня, чтобы отправиться в город. И, наверное, потребовал бы, если бы не прискакал Каталам. Слуги узнали его, открыли ворота и впустили. Он прибыл вместе с парнем лет двадцати пяти, изгибом бровей и посадкой глаз очень похожим на него самого. Я сделал вывод, что этого его сын ещё до того, как оба соскочили с коней у крыльца и припали на одно колено.

– Аниран, это мой старший сын – Вилибальд, – сказал Каталам. – Как и я, он в полном твоём распоряжении. Всё, что ты прикажешь, он исполнит.

– Приветствую посланника небес, – парень склонил голову и прикоснулся рукой к груди.

– Спасибо. Я ценю это… Каталам, рассказывай. Как идут дела?

– Я обратился ко всем солдатам, кого посчитал достойными сопровождать анирана. И ни один не отказал мне. Под покровом ночи, как мы и планировали, они будут здесь. Иберик – мой младший сын – и Умтар – десятник – приведут в имение два десятка солдат…

– Два десятка? – опешил Рэнэ. – Это же столько ртов!

Но ни продолжения предложения, ни потенциального возмущения мы не услышали. Наоборот: Рэнэ развернулся и стремглав кинулся раздавать слугам указания, что количество провианта надо срочно увеличить.

– Каталам, я волнуюсь, – сказал я, когда мы зашли в дом. – Уже темнеет, а Мириам всё нет. Ты не знаешь что с ней?

– Извини, аниран. Весь день я был занят и даже не знаю, что с Фелимидом. Ни в Храме, ни во дворце я не показывался.

– А как отнесётся к твоему исчезновению непосредственное начальство? Кто там у вас главный? Коммандеры? Тысячники, может быть?

– После дезертирства Трарена, гарнизоном Равенфира управляет коммандер Ретэн. Но он давно свалил на меня свои обязанности. В последнее время его интересует лишь вино и дым забытья. Когда он узнает о моём исчезновении и исчезновении солдат, мы уже будем далеко. Должны быть, по крайней мере.

– Придётся выйти в ночь?

– Да. Думаю, не стоит дожидаться рассвета. Отправим вперёд дозорных и будем следовать за светом факелов. Первый привал сделаем нескоро, аниран. Так что тебе придётся спать в карете.

– Это не страшно. Я выносливый и могу ехать с вами на лошади…

– Нет, аниран. Теперь ты выполняешь роль важной особы. Роль примо. А примо не ведут бесед с простым людом и не напрягают спину в седле. Кто бы нам не повстречался в пути, тебя не должны видеть. Иначе, рано или поздно, погоня найдёт след.

– Погоня? Считаешь, будет погоня.

– Уверен, что будет. Но если у нас будет запас хотя бы в половину декады, мы успеем прибыть в Обертон раньше их. А там… А там всё будет зависеть от тебя. Мы лишь поможем добраться до столицы. Но там быстро узнают кто мы и откуда. И только твоя защита спасёт от обвинения в дезертирстве.

– Я обещаю, – не стесняясь, я хлопнул его по крепкому плечу. – Вас никто пальцем не тронет. Пусть только попробуют.

* * *

Когда стемнело окончательно, Рэнэ разогнал слуг по своим конурам. Затем безапелляционно заявил, что нам пора отправляться. И хоть я хотел подождать ещё, чтобы дождаться Мириам, попрощаться с ней и сказать «спасибо», он настаивал, что задерживаться нельзя. Что к рассвету надо удалиться хотя бы на пару лиг.

– А что если с твоей хозяйкой что-то случилось? – спросил я, когда мы вчетвером вышли на двор. – Может, нам лучше в город отправиться? Почему она так задержалась? Может, ей нужна помощь?

Судьба женщина действительно меня волновала. Как и судьба Фелимида. Оба отнеслись ко мне очень хорошо и готовы были помогать. Оба поверили в меня и теперь находились в опасности. И я не мог так просто от этого отмахнуться.

– Что ты вздыхаешь, Рэнэ!? – повысил голос я, когда тот тяжко вздохнул. – У вас это норма, когда дама выезжает утром и к ночи не возвращается? Может её тоже того… в казематы при храме заточили?

– Даже не хочу представлять, что в данный момент с ней может происходить, – спокойно ответил мажордом. – Но, уезжая, она оставила чёткий приказ: вы должны убраться отсюда. Она сказала, вернётся она или нет, анирана тут быть не должно. Я смиренно исполняю приказ – прогоняю вас и остаюсь её ждать.

– Аниран, нам пора! – не дал мне ответить Каталам. Он указал рукой в сторону врат имения, где в темноте кто-то размахивал факелом. – Иберик подаёт сигнал. Путь свободен. Солдаты прибыли.

– Подожди, – отмахнулся я. – А если её сейчас пытают?

– Тогда мы уже ничего не сможем для неё сделать. В путь, аниран! Вилибальд, на козлы! Аниран – в карету!

– Отправляйся, аниран, – Рэнэ сжал мою ладонь двумя руками. Положил в неё кожаный мешочек и прикоснулся губами к пальцам. – Пусть триединый Бог освещает твой путь. Надеюсь, я доживу до момента, когда мир будет излечён от хвори. А когда я это увижу, отправиться на встречу с Фласэзом мне будет уже не страшно.

Он отворил дверь и настойчиво подтолкнул меня к карете. Я бегло осмотрел мешочек, пощупал его и понял, что внутри монеты. Затем похлопал мажордома по плечу.

– Спасибо, Рэнэ. Береги себя. Береги себя, свою хозяйку и хозяина. Даю слово, ни о ком из вас я не забуду. Ждите.

Я забрался в карету и захлопнул дверцу. Уселся на скамейку и отодвинул шторку.

– Отправляемся! – скомандовал Каталам. Затем залез на свою лошадку, принял поводья лошадки сына и аллюром направился к вратам.

Вилибальд резво запрыгнул на козлы, схватил вожжи и стегнул ими четвёрку. Карета тронулась в путь, а я всё так же продолжал смотреть из окна на удаляющегося мажордома и думать о той, с кем даже не удалось попрощаться по-человечески.

* * *

Врата были распахнуты настежь. Мы без проблем их преодолели, повернули налево, проехали несколько метров по грязной дороге и остановились. Я отворил дверцу и наполовину высунулся из кареты. Нас окружали вооружённые конники с факелами в руках. В полумраке я рассмотрел коричневые кожаные одежды, блеск металла в руках некоторых и молодые лица. Очень молодые. Одно лицо показалось очень знакомым.

– Умтар, – обратился Каталам к обладателю знакомого лица. – Ты и ещё двое – в голове колонны. Иберик – замыкаешь.

– Понял, сотник.

– Хорошо, отец.

– Остальные – перед каретой и позади…

– А это правда аниран? – спросил кто-то.

– Правда. Ты думаешь, я поверил бы пустослову? Вы его ещё увидите. Но на привале. А сейчас – выполняем! К полудню наш след должен остыть.

Под моим любопытным взглядом конники выстроились в колонну, оставив карету в центре, и дружно тронулись в путь. Я сел на скамеечку, твердя себе, что завтра, на ближайшем привале, должен буду разбудить всё красноречие, на которое способен. Зажечь этих молодых парней, как когда-то зажигал свою команду перед матчем. Тогда я был всего лишь капитан команды. Сейчас я – аниран. Персона куда более важная. Но и ответственности на мне теперь куда больше. А значит, я должен им доказать, что от этой ответственности не побегу и сделаю всё что в моих силах для спасения их мира.

Сидя в полутьме, освещаемой лишь маленькой свечой, я глубоко задумался и не сразу обратил внимание, когда карета опять остановилась. Мы проехали совсем немного, но уже возникла какая-то задержка. Едва я нахмурил брови, шторку отодвинула чья-то рука.

– Аниран! – взволнованно произнёс Каталам и сразу задул свечу. – Оставайся тут! Не выходи и не показывайся на глаза. Я попробую их спровадить.

– Кого спровадить? – удивлённо прошептал я.

Но Каталам меня уже не слушал. Он закрыл шторку и я услышал цокот копыт, когда он удалялся. В полной темноте я пересел на переднее сиденье и навострил уши.

– Именем святого храма, стойте! Больше повторять не буду! – раздался незнакомый голос.

– Кто смеет останавливать карету «примо» посреди дороги!? – грозно воскликнул Каталам. – Назови себя!

– Я левит армии святого храма! – торжественно отозвался всё тот же голос. – А ты кто? Что за люди напротив меня?

Каталам, видимо, замешкался с ответом, потому что его слова прозвучали лишь через несколько секунд.

– Я – Каталам! Сотник из гарнизона Равенфира. По приказу принца Тревина сопровождаю примо в дальнюю дорогу. Прошу воинов храма освободить её.

– Я не могу этого сделать, сотник. По приказу святого отца Эокаста – первосвященника Равенфира – я подстерегаю любого путника, который намеревается покинуть эти земли. Я обязан посмотреть на каждого. Пусть примо покажутся…

– Не пристало примо показывать лицо простому служителю церкви, – раздражённо произнёс Каталам. – Они уже спят. И я не хочу получить нареканий из-за того, что кому-то захотелось их увидеть. Это может отразиться на моём жаловании.

Говоривший храмовник замолчал. Некоторое время я слышал лишь тишину.

– Покажи указ, сотник Каталам! – наконец, выкрикнул он. – Указ, дозволяющий тебе, твоим людям и примо отправиться в путь. Я хочу увидеть королевскую печать.

Каталам громко фыркнул.

– Я в своём праве! – вновь закричал храмовник.

– Примо держат путь в столицу, – примирительно произнёс сотник. – Подъезжай со своими людьми под свет факелов. Я покажу печать.

– Я доложу первосвященнику о твоём противлении, сотник Каталам! – продолжал хорохориться храмовник. Но, судя по приближающемуся цокоту копыт, он всё же решит подъехать ближе.

– Я не отчитываюсь перед церковью, левит. Я служу короне.

– И примо мне покажите. Пусть они спят, но лицо я увижу!

– Твоё счастье, если они ещё спят. Не завидую тебе, если ты их разбудил своим криком… Подъезжай ближе и смотри.

Я замер в карете после этих слов. Глаза забегали в глазницах, как бы выбирая из двух вариантов, – притвориться спящим или активировать щит и показать всем кузькину мать.

Но принять решение я так и не успел. Раздался странный свист, очень похожий на свист какой-то птицы. Я услышал щелчки, лязг железа, пение тетивы. Кони заржали, затопали копытами. Кто-то захрипел. Кто-то испуганно воскликнул. Последней каплей моих секундных сомнений стал чавкающий звук падающего тела на грязную землю.

Я распахнул дверцу и выпрыгнул в полумрак. Принял защитную позу, а щит появился секундой позже. Я прикрылся им, как делал тысячу раз до этого, и принялся смотреть по сторонам. Но художник, нарисовавший картину, которая предстала пред моими глазами, уже наносил финальные мазки. И принимать участие в её завершении мне не пришлось.

– Не стоило тебе этого видеть, аниран, – Каталам извлёк бурое лезвие из лежавшего на дороге тела. Затем пожал плечами, перехватив мой взгляд. – Выбора другого не было.

Я осмотрелся и увидел бездыханные тела в белых мантиях. Ещё три храмовника, окромя главного, лежали на земле. Из тел торчали стрелы или арбалетные болты. А значит, солдаты Каталама расправились с ними в считанные секунды.

Я почувствовал, как к горлу подступает негодование. Оно шло сплошным потоком и вот-вот было готово излиться в матерном крике. Но, благодаря огромному усилию воли, я смог удержать себя в руках. Хоть эта бессмысленная пятисекундная бойня произвела на меня сильное впечатление, бесноваться я не стал. Я смотрел на лежавшие в грязи тела и сдерживал себя. Горел и сдерживал. Я понимал, что на кону стоит нечто куда более важное, чем жизни людей в умирающем мире. На кону стояла доставка аниранской тушки в столицу этого государства. Будь эта тушка неладна…

– Аниран, они не оставили нам выбора. И мы не могли их отпустить. Иначе уже завтра в погоню пустился бы легион храмовников. А так мы их задержим… Умтар! Тела поглубже в лес оттащите. Прикопайте и прикройте ветками. Потом нас нагоните. Иберик, помоги им. Коней заберём с собой. На привале распределим часть поклажи. Со сбруи снимите метки храма только… Вилибальд, спрячь арбалет. Бери в руки вожжи… Аниран… Аниран, нам пора. На сожаления нет времени.

Я всё ещё пребывал не в своей тарелке и просто молчал. Каталам помог мне забраться в карету и закрыл дверь. Когда карета тронулась, я думал лишь о том, сколько ещё местных аборигенов отправятся служить в армию Фласэза, пока я буду разбираться, что на самом деле происходит. Сколько из них умрёт. И как я буду сам себя оправдывать, если так и не разберусь.

* * *

Всю ночь мы двигались, не смыкая глаз. Двигались по королевскому тракту. Каталам перебрался в карету, когда я ему сообщил, что всё равно не смогу заснуть при такой тряске. Он поведал мне, что по тракту мы будем идти треть декады. Затем придётся свернуть в лес и замести за собой следы. К частью, он знает хорошую дорогу, которую вырубили среди деревьев.