Текст книги "Начало пути (СИ)"

Автор книги: Алексей Селютин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)

Правда, пока это всего лишь предположение.

Но мы ведь можем выяснить наверняка.

– Каталам! – добавив голосу суровости, обратился я. – Мне нужен ответ: сирей долетит до столицы? Вы сможете объяснить ему направление?

Каталам нахмурил кустистые брови. Затем расслабил их, видимо, начиная соображать:

– Сможет, конечно. Он понимает язык. Главное, объяснить доходчиво.

– Он сможет доставить послание королю?

– Нет, королю не сможет. Он доставит послание королевскому заводчику. А тот передаст королю. Должен, по крайней мере.

– Не суть, – отмахнулся я. – Главное: послание может попасть в те руки, для которых предназначено?

– Сможет, – утвердительно кивнул Каталам, и махнул рукой сыну: подойди, мол. – Ты хочешь, аниран, попросить у короля помощи?

– Не только. Я хочу дать о себе знать. Сколько нам ещё идти? Далеко до столицы?

– Умтар?

– Чуть меньше декады, сотник. Я эти места хорошо знаю. Путь ещё далёк, но если с тракта не сворачивать, успеем прибыть до того, как зацветут сессилии.

– Мне эти сессилии ни о чём не говорят, – отмахнулся я. – Меня волнует другое. Этот сирей – наш единственный шанс дать о себе знать. Если от Фелимида вестей нет, значит ситуация критическая. Уже бессмысленно посылать послания назад. Нам надо беспокоится о том, что ждёт нас впереди. У нас подходят к концу запасы, «эсты» на хвосте. Нам нужна помощь. Я хочу, чтобы вы сообщили королю, что аниран в пути. Он должен обо мне узнать.

– Вполне разумно, – уважительно хмыкнул Каталам. – Нам ведь не обязательно пробираться в Обертон под покровом ночи. Да и не пропустят нас, если Восточные врата всё ещё охраняются так, как охранялись. К тому же места пугают своей безлюдностью. А примо… Что ж, будем надеяться, что они всё ещё живы. Если нет, пускай Фласэз примет их достойно… Иберик, дай перо. Что писать королю, аниран?

– А письмо точно попадёт ему в руки?

– Будем надеяться, – пожал плечами Каталам.

Я вздохнул, собрался с мыслями и надиктовал:

Аниран с двумя десятками верных солдат из гарнизона Равенфира движется в столицу по королевскому тракту. Провиант заканчивается. По пятам следуют «эсты». Анирану требуется любая помощь, которую Его Величество может оказать…

Нормально? Не слишком многословно?

– Нет, – Каталам резво водил пером по пергаменту. – Я вмещу. Сиреей даже веса не почувствует.

– Думаешь, когда король получит послание, что-нибудь предпримет?

Каталам посмотрел на меня так, будто я задал риторический вопрос. Затем пожал плечами:

– Я знаю о короле лишь то, что доносят слухи. Я видел его последний раз несколько зим назад. Но если объяснить сирею, если заводчик не подведёт, послание попадёт в его руки. А вот что он предпримет, мне неизвестно. Надеюсь, слова о пришедшем в мир аниране пробудят в нём жизнь… Если, конечно же, он уже не прибывает в рядах армии Фласэза… Иберик, объясни сирею. Убедись, что он всё понял. Авлед, вяленого мяса дай.

Я наблюдал, как Иберик что-то нашёптывает птице. Он снял с её глаз колпак, давал тонкие ломтики мяса, словно взятку, поглаживал по чёрным перьям на голове. Хоть сирей был совсем не похож на домашнего попугая, вёл себя примерно так же: урчал, брал из рук еду, загибал голову, подставляя шею. Иберик почёсывал его пальцем в перчатке, видимо, небезосновательно опасаясь хищного клюва, и что-то тихо шептал. И птица слушала. Если меня не обманывали глаза, я видел, что птица действительно слушала. Я опасался, конечно, что у меня галлюцинации, но мне даже казалось, что сирей кивал головой, будто подтверждал, что понял. После матана, сирей несомненно являлся вторым чудом местной фауны, которое мне посчастливилось увидеть. Я смотрел на него и строил предположения, какие ещё чудеса таит это мир, так сильно похожий на мой.

– Думаю, всё в порядке, – произнёс Иберик, вручив сирею последний кусок вяленого мяса. Он погладил птицу по крыльям и та никак не отреагировала. Словно совсем не ожидала подлянки от человека, на чьей руке сидела.

– Иберик, ты заводчик, что ли? – удивлённо посмотрел я на него. – Я слышал от Рэнэ, что приручению сиреев надо обучаться.

– Нет, не заводчик. Просто я всегда умел находить общий язык с ними. У каждого уважающего себя рода, особенно у потомственных военных, есть заводчик в услужении. Наш мне многое показал… Когда мы ещё жили в столице.

Иберик отвёл глаза после последней фразы. Я успел заметить, как неловко поёжился Каталам, словно его младший сын напомнил ему о чём-то неприятном. Вилибальд же не стал поёживаться – он недовольно посмотрел на брата.

– Пора в путь, – сказал он. – Не затягивай.

Каталам свернул послание в небольшой рулон и закрепил на ноге птицы. Иберик выставил руку и приподнял. Сирей вцепился в неё когтями и принялся размахивать крыльями, словно прогревал мышцы перед долгим полётом. Затем склонил голову к Иберику, издал хриплый звук, похожий на карканье ворона, и взлетел. Я охренел слегка от подобного поступка, ведь мне показалось, что сирей выкрикнул «жди». Может, у меня действительно случились галлюцинации, но никто из солдат не отреагировал на выкрик. Лишь Иберик помахал рукой вслед удаляющейся птице и тихо добавил:

– Что ж, будем ждать.

* * *

Весь день до самого вечера мы двигались без остановок. И опять за весь день не встретили ни души. Но, к счастью, не встретили новых пепелищ. Перед тем как устроиться на ночную стоянку, провели ревизию съестных припасов. Оставался лишь один мешок перловой крупы, сухие травки для крепкой настойки, и совсем мало вяленого мяса. Каталам приказал мясо кидать в котёл и варить кашу. А с завтрашнего дня всем придётся потуже затянуть пояса.

Ночью же поспать особо не удалось – далеко позади были видны крошечные огоньки. Где-то с десяток костров разожгли те, кто упорно следовал за нами.

– Мне это надоело, – сказал я сотнику, когда в темноте мы вместе смотрели на эти огни. – Может, всё же нам стоит с ними встретиться? Сколько можно наблюдать?

– Они не причинят вреда анирану, – уверено заявил Каталам. – Они не оставят его, потому что для них он такая же надежда, как и для всех остальных. Но мы… С нами у них разговор был бы короткий.

– Тогда, может, мне стоит пойти к ним без вас? Попытаться найти общий язык, так сказать.

– А если анирана спеленают, а затем займутся нами? Возможно, лишь ты причина того, что мы ещё живы. Не будет тебя – не будет нас. Вдруг на тебя накинут петлю, обездвижат или ещё что? Нас всего семнадцать. А их около полусотни. Мне кажется, не стоит рисковать.

Слова Каталама звучали логично. Опровергнуть я их не мог. Как и не мог разбить ответной логикой. Он лучше разбирается в том, что происходит. Возможно, опасается за свою жизнь. Возможно, за мою. Предполагает, что они спеленают анирана, обездвижат его. А затем начнут снимать скальпы с тех, кто является их врагом. Что ж, это разумно. Но это тихое преследование меня раздражало. Весь световой день они не показывались на глаза. Шли позади на достаточно удалённом расстоянии. И лишь ночью разведёнными кострами демонстрировали, что оставлять нас в покое не собираются. Я хотел знать в чём их цель. Пусть Каталам не считал их врагами анирана, я не мог быть в этом уверен на все сто процентов. Пока не увижу, как они кидаются мне в ноги, как шепчут клятвы и молят о пощаде, не поверю в их дружелюбие.

– Ладно, – махнул я рукой. – Фласэз с ними. Надеюсь, как подойдём к столице, они перестанут нас докучать.

– Ложись спать, аниран, – посоветовал Каталам. – Спи спокойно. Пока ты с нами, они нас не тронут.

* * *

Я открыл глаза. Вокруг темнота, и лишь незнакомые звёзды сверкают в небе. Я почувствовал лёгкую горечь и тоску оттого, что вынужден наблюдать чужой небосвод. Ни одно из этих созвездий было мне незнакомо. Я хотел вновь оказаться дома и посмотреть на ночное небо. Но я знал, что это, к сожалению, невозможно… Я перестал делать то, что абсолютно бессмысленно – я перестал созерцать. Начал подниматься в небо. Взлетал и смотрел по сторонам. Увидел длинную-длинную дорогу, которая шла аж до самого горизонта; проводил взглядом пригревшегося у костра неторопливого лентяя, выбрал направление и полетел, пробивая облака, но не теряя дорогу из виду. Я что-то напевал себе под нос. Не то мелодию, не то повторял хриплые звуки, которые ранее вылетали из клюва чуднòй птицы. Я кружил вокруг своей оси, баловался в облаках, и летел дальше. Внизу, на земле, я замечал огни. В темноте ночи они были особенно различимы. Я знал, что среди этих огней есть жизнь. Не такая, конечно, как на родине, но тоже есть… Спустя долгое время я увидел то, что хотел увидеть: огромное озеро и высокие стены из камня. Я начал спускаться. Я знал, что где-то там, в огромном пространстве, что окружают эти стены, скрывается то, что мне нужно. И я хотел это получить… Среди построек спящего города, освещённого лишь тусклыми огнями, я заметил высокую башню. Она возвышалась над широким каменным зданием из трёх этажей; над церквушкой со шпилем в виде человека, вздымающего к небесам молящие руки; над парковой зоной с аккуратно подстриженными зелёными кустами. Она возвышалась над всем городом. Я знал, что это за башня. Я знал, что это за место. И я знал, что мне надо сюда.

– В путь! – настойчиво произнёс знакомый голос.

* * *

Я медленно открыл глаза. Но теперь перед ними не сверкали звёзды. Теперь я видел чистое голубое небо. Такое же голубое, но не такое родное. Это не то небо, где находился мой дом… Кряхтя, я поднялся. Его Величество «голос» вновь оказали мне честь своим появлением. И вновь сообщили то, что я и так знал – мне надо в Обертон. Правда, в этот раз во сне я увидел чуть больше ориентиров. Ранее я только знал, что мне надо попасть в столицу. Теперь же я знаю в какое место столицы мне надо попасть. Я видел Башню Бдения, как называли похожее сооружение в Равенфире. Такую же высокую и такую же по архитектуре. И в этой башне находится то, что интересует голос, а следовательно, интересует меня.

– Чёрт возьми, – пробухтел я. – Наверняка там аниран. Затаился мерзавец и не вылазит, чтобы не засветить себя и не приступать к исполнению аниранских обязанностей. А может, там очередное тело. Мёртвое тело… Чёртовы гончие – это ж не шутки… Хотя… Хотя гончие Фласэза в таком большом городе… Это такое… Покажись они там – это бы не осталось незамеченным.

– Аниран, с тобой всё в порядке? – отвлёк меня от разговора с самим собой Каталам. – Скоро отправимся в путь. В котле каша. Перекуси и, как будешь готов, отправимся.

– Ну что ж, скоро узнаем, – ответил я своим мыслям, а не Каталаму. Затем отряхнулся и отправился выполнять естественные надобности.

Глава 14
Наконец-то обжитые земли

– Дым! Я вижу дым! – закричал один из солдат, когда на следующий день мы уже как пару часов двигались по тракту. – Белый дым. Неужто пекут что?

– Спокойно! – скомандовал Каталам, придерживая испугавшуюся лошадку. – Прекратить крики! Продолжаем движение.

Я высунул голову из окна кареты.

– Что там? Что за дым?

Иберик указал рукой на лес по левую сторону от тракта:

– Имгар заметил. Над лесом вздымается дым. Там что-то горит.

– Нет, – к карете подъехал Умтар. – Не лес горит. Там находится поселение. Большая деревня, где по осени устраивали торжища. Если там что-то и горит, то эта деревня. Нам надо спешить.

– Каталам! – сразу сориентировался я. Выбрался из кареты и устроился на «козлах» рядом с Вилибальдом. – Умтар говорит, что там должны быть люди. Вон там, где виден дым. Надо поднажать.

– Понял тебя, аниран, – Каталам проследил взглядом за моей указывающей рукой. – Галопом! Вперёд!

Я едва не упал, когда весь обоз пришёл в движение. Вилибальд лихо взмахнул кнутом, свистнул и стегнул «четвёрку». Придал карете такое ускорение, с которым я ещё не передвигался. А потому весь путь по тракту до самого поворота, опасался, что у кареты отвалится колесо. А то и все четыре сразу.

Мы сбавили ход, когда пришлось повернуть. На грязной грунтовой дороге была отчётлива видна колея. Несколько глубоких полос, оставленных деревянными колёсами телег, шли параллельно друг другу.

– Вперёд! – вновь скомандовал Каталам.

Он первым съехал с тракта и поскакал по дороге. За ним устремились другие. Вилибальд осторожно дёргал поводья, управляя «четвёркой», и мастерски свернул с тракта. Ни один тюк не упал с крыши, ни одно колесо не отвалилось, ни один аниран не вылетел на обочину. Вилибальд подхлестнул лошадей и мы быстро догнали застывших на возвышенности солдат. Все они теснились и смотрели куда-то вниз.

Крутой спуск с холма и извилистая дорога оказались перед моими глазами. Затем взгляд проделал путь дальше и намертво вцепился в большую, окружённую по периметру высоким частоколом, деревню. Прищурившись, я рассмотрел несколько десятков домов, столбы белого дыма, уходящие в небо с крыш этих домов, церквушку в центре деревни, несколько дозорных башен по периметру частокола. И много людей. Не в самой деревне конкретно. А на правильно очерченных полях, которые практически вплотную прижимались к частоколу. По перекопанной земле таскали плуги на лошадиной тяге, следом за бороздой шли люди, размашисто махали руками, видимо, разбрасывая зерно. Через врата в частоколе крепкие мужчины несли мешки, складывали по краям полей и вновь возвращались в деревню.

– Посевная, – с улыбкой на лице произнёс Левентир.

– Более сотни подворьев, – быстро подсчитал Вилибальд. – Вполне могут себя прокормить.

– Надо, наверное… – начал было Каталам, но его прервали.

– У-у-у-у-у! – протяжно затрубил рог. Созданный им звук пробил деревянный частокол, пошёл гулять по полям и достиг места, где стояли мы.

Деревенские жители замерли. Все сразу и в тот же момент. Со своей наблюдательной позиции я увидел, как замельтешили фигурки. Ветер донёс до нас женские визги. Побросав инструмент и продолжая визжать, жители деревни в едином порыве устремились прочь. Они бежали по перекопанным полям, падали, вставали и вновь бежали. Оглядывались, смотрели в нашу сторону и, под непрекращающийся вой рога, спешили укрыться за частоколом. Я прекрасно видел общую картину. И даже успел подсчитать количество убегающего люда. Я насчитал не меньше двухсот человек, которые вскоре спрессовались у распахнутых настежь деревянных ворот и отчаянно пытались прорваться внутрь. Там же, у ворот, несколько высоких мужчин с копьями в руках подгоняли отставших. Что-то кричали, но не могли перекрыть звук рога, кричащий об опасности куда громче.

– Надо спешить! – подпрыгнул на лошади Умтар. – Не успеем – встретят стрелами.

– Нет! – отрезал Каталам. – Пусть укроются за частоколом. Пусть поймут, что мы не собираемся нападать. Мы не бандиты и не работорговцы. Мы – представители власти… Ну-ка королевские штандарты вновь разместите на бортах кареты.

Я продолжал рассматривать деревню и видел, как спешили укрыться последние жители. Видел торопливых бедолаг, которые работали на дальних полях и теперь, спотыкаясь и часто падая, спасали свои жизни.

– Первая живая деревня на нашем пути, – прошептал я. – И боятся, словно мы действительно бандиты… Что скажешь, Каталам?

Сотник наблюдал за деревней внимательным взглядом.

– Не вижу я того, чего ожидал увидеть, – не вижу армейского отряда, – он задумчиво потёр бороду. – Несколько зим назад было принято решение оставлять до лета в подобных деревнях не менее десятка обученных бойцов. Не вижу я, чтобы кто-то вооружался. Не вижу, чтобы из ворот выезжал гонец и мчал к ближайшему форпосту за подмогой… Так, давайте тихо вперёд. Едем не торопясь. Аниран, пока воздержись от демонстрации своей силы. Ты – примо. Королевский дознаватель из Равенфира. Когда мы подъедем к воротам, веди себя так, как подобает примо…

– А что это значит? – спросил я. – Как подобает себя вести примо?

– Не выходи из кареты, не разговаривай с простолюдинами и демонстрируй, что тут никто тебе не ровня. Мы идём из Равенфира в Обертон. У нас заканчиваются припасы. И всё. Нам больше ничего от них не надо… Ну, может быть, кроме новостей. Главное, чтобы действительно не встретили стрелами.

– Так может показать им анирана? Сами всё отдадут, – предположил Вилибальд.

– Ну, посмотрим, – пожал плечами Каталам. – Тронулись!

Обоз выстроился в колонну. Впереди двигались шестеро всадников, за ними Вилибальд вёл карету. Четверо держались по бокам, а остальные замыкали. Неторопливо, как и наказывал Каталам, обоз спустился с холма и петлял по извилистой дороге. Я сидел внутри кареты и строил из себя примо. Но где-то за пару десятков метров до врат не выдержал и высунул из окна голову. Увидел над острыми пиками частокола суровые лица и направленные на колонну стрелы. Быстро провёл подсчёт, хмыкнул и вновь укрылся в карете. Защищать свою деревню решили не менее пятидесяти человек. А то и больше, так как внутри обязательно должны быть те, кто тоже может держать в руках оружие.

Каталам приказал остановиться.

– Добрые люди! – закричал он. – Мы не причиним вам зла. Нет необходимости грозить нам. Мы – солдаты из гарнизона Равенфира. Сопровождаем примо Фелимида – королевского дознавателя – в столицу. Его Величество ожидает примо. Но, к сожалению, в пути у нас возникли сложности – у нас подходит к концу провиант. Нам нужна ваша помощь.

Я с трудом подавил желание высунутся и посмотреть, что происходит. Прислушивался и ожидал ответа. Но отвечать никто не спешил.

– На карете штандарты королевства! – вновь прокричал Каталам, так и не дождавшись ответа. – Я – сотник Каталам, опытный воин, верно служащий короне. Могу я поговорить с вашим элотаном?

– Мы ничем не можем помочь вам, сотник! Проезжайте мимо! – наконец отозвался какой-то мужчина.

– Мы не просим ночлега. Нам всего лишь нужна еда. Примо заплатят, не сомневайтесь. Заплатят золотом.

Но в этот раз мужчина промолчал.

Я едва сдерживал любопытство. Мне очень хотелось посмотреть, что происходит. Хотелось посмотреть на этих людей, поговорить с ними. Расспросить, что происходит в окрестностях. Почему вокруг всё разрушено и спалено. И я даже был готов доказать своё аниранство. Но упоминание о золоте направило мои мысли по другому пути. Я полез в карман, достал мешочек с золотыми монетками, который мне в руки всунул Рэнэ, и крепко сжал его. Это золото не имело для меня никакой ценности. Но, уверен, оно будет весьма ценно для них.

Пинком я распахнул дверь кареты.

– В чём дело!? Почему задержка!? – состроив недовольную мину я обратился к Каталаму. Спрыгнул на землю, нахмурился ещё сильнее и посмотрел на прятавшихся за частоколом стрелков. Я даже увидел, как некоторые из них натянули тетивы. Но меня это совершенно не испугало. Я упёр руки в бока и громко хмыкнул. – Кто смеет направлять на примо стрелы? Где ваш десятник? Где тот, кто должен до прихода лета охранять вашу деревню? Ко мне его! Немедленно!

При последнем слове я натурально так топнул ножкой. Сыграно было достаточно неплохо. Хуже, конечно, чем играл Рэнэ в погребе, но тоже вполне сносно.

Я бесстрашно пошёл вперёд. Обогнал Каталама, и тот был вынужден спрыгнуть с лошади, чтобы присоединиться ко мне.

– Примо, укройтесь в карете, – подобострастно произнёс он, будто решил мне подыграть. – Не пристало…

– Кто эти люди, Каталам? – надменно спросил я. – Почему не оказывают нам должные почести? Путь из Равенфира долог. Мы устали и не желаем терять времени. Договорись.

Я бросил Каталаму мешочек с золотыми монетами. Проделал это настолько небрежно, что сотник едва успел его словить.

– Десятника мне пусть приведут, я сказал, – добавил я, развернулся и, как можно спокойнее, вернулся к карете. Забрался внутрь и громко хлопнул дверью. Затем высунул голову из окна и заорал. – Живо-о-о-о!!!

Испугалась и заржала одна из лошадей в упряжке. А Иберик, который нависал над дверью, скривился в усмешке. Я показал ему кулак и задёрнул шторку.

Некоторое время стояла тишина. Самая настоящая мёртвая тишина. Затем я услышал звук отодвигающегося засова и скрип ворот.

– Подойди ближе, сотник, – прокричал тот же знакомый мужик. – Нам не нужны неприятности с примо. Покажи золото, и мы пропустим вас… Только смотрите: в деревне почти сотня умелых воинов. Каждый способен держать топор или копьё.

– Я понимаю ваши опасения, – как самый настоящий дипломат спокойно произнёс Каталам. – Но мы не собираемся причинять вам неудобства. Нам нужна лишь нехитрая пища, чтобы примо ни в чём не нуждались на остатке пути в столицу. К сожалению, ваша деревня первая, которая нам повстречалась. Ранее мы видели лишь пепелища… Скажи мне, неизвестный, где ваш десятник? Приведите его. Пусть преклонит колено перед примо.

Я осторожно отодвинул шторку и увидел, как ворота отворились настежь. Сопровождаемый тремя лучниками, из ворот вышел дородный патлатый мужик. Он подошёл к Каталаму и с опаской посмотрел на карету.

– Меня зовут Толлен, – представился он. – Я – элотан деревни. Десятник Август отбыл со своим десятком более чем две декады назад. За ними прислали сирея. С ними также уехал святой отец Эванэль.

– Вас оставили без войск приказом из столицы? – удивился Каталам, слегка поморщившись при упоминании духовника.

– Нас тут почти пять сотен, – ответил Толлен. – Оружие держать умеют многие. Нам не страшны даже те ватаги разбойников, что рыщут в лесах.

– Я бы хотел узнать подробности, элотан, – вежливо произнёс Каталам. – Да и примо, думаю, будет небезынтересно узнать, что делается в землях, принадлежащих короне.

Я хотел высунутся и грозно выкрикнуть: «Конечно, блин, небезынтересно!». Но воздержался от такого поступка. Мне почему-то показалось, что настоящий примо вряд ли стал бы так поступать.

– Люди, уберите оружие! – прокричал Толлен, видимо, обращаясь к своим. – Я вижу королевские штандарты. Вижу знаки различия… Это не бандиты.

– Ты – служивый? – враз смекнул Каталам.

– Десятник личной гвардии короля… Бывший десятник. Вышел в отставку по собственной воле.

– Гессер??? – у окна кареты удивлённо присвистнул Иберик.

– Кто? – шепнул я.

– Королевский гвардеец. Из личной охраны короля, если не врёт. Они подчиняются только его приказам. Не регулярные войска.

– Прошу прощения, сотник Каталам. Прошу прощения у примо, – вновь заговорил мужик. – Надеюсь, они не обидятся на нас. Но вы должны понимать, времена опасные… Прошу, въезжайте.

Я вновь принял надменный вид, закрыл шторку и поудобнее уселся, когда карета вновь тронулась. И не выглядывал до момента, когда Иберик отворил дверь. Он поклонился мне и сделал шаг в сторону.

Я вышел из кареты гордым павлином. Задрал подбородок и осмотрелся. Меня окружали небольшие деревянные домишки, наподобие тех, что я видел в деревне, где развалил на две половинки святого отца. Небольшие палисадники перед окнами этих домишек враз возбудили у меня приятные воспоминания о временах, проведённых в деревне у бабушек и дедушек. В таких палисадниках я помогал им высаживать клубнику. А как приходил июнь, украдкой эту клубнику уничтожал.

Деревня действительно была большой. И полностью обнесена частоколом. С деревянных помостов спрыгивали люди. Кто с копьём, кто с пращой, кто с луком. Они торопились к местной площади, где мы все пребывали. С любопытством смотрели на солдат и с испугом на меня. Приближались всё ближе и, когда я, наконец, перестал осматривать окрестности с видом знатока, окружили плотным кольцом.

– Это примо Фелимид, – указал на меня рукой Каталам. – Королевский дознаватель из Равенфира. Мы сопровождаем их в Обертон.

Я пересёкся взглядами с волосатым мужиком. Росточка он был немалого, а в глазах начисто отсутствовало раболепие. Скорее – лёгкое презрение. Я не знал, надо ли подавать руку при знакомстве, а потому остался стоять на месте. Мужик поклонился, а затем абсолютно все крестьяне последовали его примеру.

– Элотан Толлен, – представился он. – Не гневайтесь, примо. Времена такие.

– Ничего, Толлен, – спокойно сказал я. – Главное, не забудь решить наши проблемы с фуражом и запасами пищи. Я не привык голодать. Заплачу щедро.

– Благодарствую, примо, – он опять поклонился.

– А не расскажешь ли, элотан, почему на тракте нет конных разъездов? Почему десяток, который должен вас защищать, отозван? Да и мне бы хотелось узнать, есть ли какие новости из столицы?

– Конечно, примо. Прошу вас угоститься в моём доме, – он сделал приглашающий жест рукой, указывая на самую крепкую избу в деревне.

Каталам быстро раздал приказы десятникам – Умтару и Вилибальду – организовать погрузку съестных припасов. Отдал сыну кошель с деньгами и тихо шепнул, чтобы тот не скупился. Затем я, он и Иберик последовали за Толленом. Иберик был настороже и не отходил от меня ни на шаг. Подозрительно смотрел на каждого крестьянина, который с интересом за нами наблюдал, и следил, чтобы никто не подходил ко мне достаточно близко. Достаточно близко для удара ножом.

Пригнувшись, мы зашли в избу. Толлен командным голосом приказал боязливым бабам быстро собрать на стол. Принести из погребов всё самое лучшее, чтобы примо не побрезговал. Я-то по-любому бы не побрезговал ничем, ведь в последнее время жрал лишь кашу. Но озвучивать этого не стал. Наоборот: без приглашения уселся с важным видом прямо в центре крепкого деревянного стола. Затем несколько секунд пялился, как дурак, на замерших в поклоне хозяев. Каталам выпучил глаза, и я было подумал, что совершил непростительную оплошность, усевшись за крестьянский стол. Но всё обошлось: Каталам коротко кивнул в сторону склонившегося хозяина и я, наконец-то, сообразил.

– Присаживайся, элотан, – расщедрился я. – Дом чист и приветлив. Вполне достойно.

Не знаю, может я сказал лишнего, но Толлен не возражал. Он кивнул головой и сел напротив меня. А Каталам с сыном расположились рядом с ним.

На стол начали быстро накрывать. Испуганные бабы, шурша подолами длинных юбок, метались туда-сюда. Сновали на двор, приносили плошки и котелки. Воду в глиняных кувшинах, и даже молоко. Очень быстро на столе появилась нехитрая еда. Совсем нехитрая, если смотреть с точки зрения примо. Но я не побрезговал. Уплетал за обе щёки солонину, свежий хлеб, маринованные овощи и, конечно же, кашу. И Каталам, и Иберик, и даже сам элотан деревни от меня не отставали. За ушами трещало так, что, наверное, слышно было даже в самых отдалённых уголках деревни. К финалу быстрой трапезы принесли крынку с какой-то красноватой жидкостью с сильным запахом забродивших фруктов. От этой дурнопахнущей бурды я отказался, ведь был избалованным примо. Но остальные воздали хвалу местному алкоголю.

– Толлен, ты действительно был гессером? – первым задал вопрос Каталам, отхлебнув из кружки.

– Не просто гессером. Не рядовым гвардейцем. Десятником! – ответил тот. Его лицо стало печальным. – Девять зим назад подал в отставку, когда… когда… когда остался один. Больше не мог нести ответственность за жизнь короля. Бродил по землям, искал смерти. Но здесь оказался полезен. Здесь получил шанс достойно прожить остаток жизни.

Каталам бросил на меня короткий взгляд. Не знаю, что этот взгляд означал, но, видимо, не один я понял, что тот самый карающий огонь сломал очередную судьбу.

– Что происходит в Обертоне, Толлен? – спросил Каталам. – Почему деревню оставили без защиты?

Элотан утёр рот рукавом.

– У нас два сирея живут в деревне. Вернее не у нас, а в лесу. Но они часто прилетают, когда хотят дармового лакомства. Мы иногда их используем, чтобы получать новости. Вернее, использовали… Как сошёл снег, прибыл сирей. Он принёс приказ из столицы с требованием отозвать десяток. Но, как мы узнали позже, отозван не только наш десяток. Отозваны все патрули с тракта. Отозвана даже сотня с Восточного Форпоста.

– Но почему!? – воскликнул Каталам. – Кто же сопровождает караваны?

Хоть мне ничего не говорило название «Восточный Форпост», я тоже навострил уши. Мне показалось, что, возможно, Толлен говорит о сожжённом форте, который мы когда-то пересекли.

– Не знаю про караваны. Слышал, что на севере беда. Десятник Август сказал, что с там высадились негодяи с острова Темиспар. Вновь бесчинствуют по ту сторону реки. Король приказал собрать в столице все боеспособные войска, чтобы как можно быстрее выдвинуться им навстречу. В Обертоне останется лишь личная гвардия короля.

Каталам тяжко вздохнул:

– Мерзавцы! Земли на севере и так практически обезлюдели…

– Мне всё равно, что там на севере, – сурово свёл брови Толлен. – Меня волнует, что на время посева мы остались без защиты… Но это полбеды. Мы-то сами способны себя защитить – почти семь десятков боеспособных мужчин под моим командованием. Им повезло, конечно, что у них есть я. Но дело не в этом. В столице тоже всё плохо. Насколько мы знаем, столицу заполонили беженцы со всех окрестностей. Они оставляют хутора и деревни, собирают нажитое и направляются в столицу. Надеются получить там защиту, – Толлен сделал очередной глоток и усмехнулся. – Какая ирония: искать защиту у тех, кто их грабит…

Каталам нахмурился. Иберик нахмурился. Я нахмурился.

– В каком смысле – грабит? – опередил я сотника с вопросом. – Кто грабит? Из Обертона приходят те, кто грабит крестьян?

– Да, примо. Грабят. Я верно сказал, – подтвердил элотан. – Не гневайтесь, если это вам не по нраву. Просто послушайте, что я скажу… Зима была суровая. И очень-очень снежная. В Обертоне случился ужасный голод. И чтобы не умерли всякие бездельники, король приказал изымать зерно в деревнях…

– Что-о-о? – выпучил глаза Каталам. – Зимой изымать? В деревнях???

– Да, сотник Каталам. Осень не была урожайной. Но те, кто хоть что-то производит, могли бы пережить зиму. Город же не производит ничего. Он лишь потребляет. Потребляет то, что производят другие. Производим мы… Король разослал по деревням не только десятки неумелых солдат, но и указы изымать в пользу короны половину урожая. А кто посмеет противиться… Впрочем, примо, наверное, сами знают, что происходит в таком случае.

Я поморщился. Хоть я не примо, а бестолковый футболист. Хоть не имел ни малейшего понятия, что происходит в таких случаях, очень легко догадался что. Очень легко догадался, чем карается неповиновение. Особенно лютой зимой. Особенно в вымирающем варварском мире.

– Корона затребовала половину урожая? – тихо переспросил Каталам. – И что же произошло в деревнях?

– Многие этого не пережили, – спокойно сообщил Толлен. – Мы видели колонны измождённых, уставших путников, которые почему-то решили, что в столице они смогут выжить. Многие остались у нас. Они рассказывали, как от голода люди умирали целыми семьями. Как снимались с обжитых мест и в лютый мороз шли по дороге. Но мы не смогли принять всех. Нам, прежде всего, нужны крепкие рабочие руки, а не рыдающие бабы, которые едва пригодны для того, чтобы готовить пищу и сеять. Нам нужны те, кто может прокормить и себя, и других. Кто может защитить хотя бы себя! А не те, кто может лишь печалиться о прошлом.