Текст книги "Message: Чусовая"

Автор книги: Алексей Иванов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 40 страниц)

ДЕМИДОВСКИЙ КРЕСТ

На 185 км от Коуровки на левом берегу Чусовой стоит знаменитый Демидовский крест. Он вытесан из белого камня. Высота креста (вместе с постаментом) 260 см, размах «лап» – 93 см. Площадка вокруг замощена каменными плитами. На кресте выбита надпись:

1724 ГОДА

СЕНТЯБРЯ

8 ДНЯ

НА СЕМЪ

МЕСТЕ РО

ДИЛСIА

У СТАТСКАГО ДЕЙСТВИТЕЛНА

ГО СОВЕТНИКА АКИНФIЯ НИКИ

ТИЧА ДЕМИДОВА {ЧТО ТОГДА БЫ

ДВОРЯНИНОМ:} СЫНЪ НИКИТА

СТАТСКОЙ

СОВЕТНИКЪ

И КАВАЛЕРЪ

СВЯТАГО

СТАНИСЛАВА.

ПО

СТАВЛЕНЪ

ОНОЙ КРЕСТЪ

НА СЕМЪ ME

CTE ПО ЖЕ

ЛАНИЮ ЕВО

1779

ГОДА МАIЯ

31 ЧИСЛА.

(Правда, в надписи, видимо, умышленная неточность: в 1724 году дворянином был только дед Никиты Акинфиевича, а отец ещё нет, и по рождению сиятельный Никита Акинфиевич – простой смертный, как и его холопы.) На задней стороне креста можно различить бледные следы надписи, сделанной красной краской в 20-е годы XX века: « Здесь родился эксплоататор трудового народа». Впрочем, может быть, это и не удастся: туристы-лицеисты (а по-старому – пэтэушники) «со спины» и «с боков» измалевали крест огромными чёрными названиями своих учебных заведений, своими фамилиями и «кликухами», а заодно на лицевой стороне подолбили камень креста, стесав кое-какие буквы.

Напротив креста на правом берегу Чусовой громоздится камень Писаный – бесформенный утёс с несколькими выступами– стенами и осыпями. Местами на нём растут деревья. Высота его около 60 м. На плоской ровной стене утёса выбито изображение Демидовского креста (за это камень и прозван Писаным). В конце XIX века Мамин-Сибиряк отмечал: « Надпись выветрилась, так что ничего нельзя разобрать».На самом деле надпись не выветрилась, а заросла мхом. В 1978 году экспедиция Свердловского архитектурного института очистила её от мха и обмерила. Выяснилось, что высота выбитого креста 215 см, ширина 155 см, глубина рельефа 22 см. Под крестом видны ряды строчек надписи: «Противъ сего креста на другой стороне реки, на лугу, где поставленъ каменный крестъ с надписью: 1724 года сентября 8 дня на семъ месте poдuлcia у статскаго действителнаго советника Акинфiя Никитича Демидова, что тогда былъ дворяниномъ, сын Никита, статской советникъ и кавалеръ святаго Станислава – поставленъ оный крестъ по желанию ево 1779 года маiя 31 числа».

В камне Писаном имеется небольшая пещерка глубиной 5 м. Камень объявлен геологическим памятником природы.

* * *

Когда умер отец, Никите Акинфиевичу был 21 год. Все заводы Акинфий Никитич завещал Никите, среднему сыну, обделив других сыновей, Прокофия и Григория. Однако Прокофий сумел отсудить себе заводы Невьянского горного округа (их было пять: Невьянский, Быньговский, Шуралинский, Верхнетагильский и Старошайтанский), а также пристани Сулём и Усть-Утка. Акинфий Демидов завещал не продавать заводы никому, кроме членов семьи Демидовых, но Прокофий, ничтоже сумняшеся, в 1768 году за 800 тысяч рублей продаёт их Савве Яковлеву.

Прокофий Акинфиевич Демидов (1710–1786) наиболее известен своим публичным садом в Москве. Здесь (согласно легенде) вдоль аллей стояли античные скульптуры, которые при ближайшем рассмотрении оказывались голыми русскими мужиками, выкрашенными мелом. Такой сад заслуженно получил в народе название Нескучного.

Никита Акинфиевич продолжил дело отца. Его интересы коснулись и Западного Урала, где он основал Тисовский (1763 год), Елизавето-Нердвинский (1783 год) и Молёбский (1787 год) заводы, но в основном сместились на Южный Урал, где среди прочих он основал знаменитые заводы Касли (1747 год) и Кыштым (1757 год). Центр демидовской «империи» теперь переехал в Кыштым. Никита Акинфиевич был последним Демидовым, который лично управлял заводами. Как он управлял – показало пугачёвское восстание, пришедшееся на время его «царствования». При Никите Акинфиевиче начался и необратимый спад демидовского хозяйничания на Чусовой. Умер Никита Акинфиевич в 1789 году.

Никита Акинфиевич имел единственного сына Николая Никитовича (1773–1828); у Николая Никитовича были сыновья Павел (1798–1840) и Анатолий (1812–1870) – князь Сан-Донато. Все они бывали на Урале редко, наездами, делами горных заводов не занимались и в конце концов стали Уралу чужды вообще. Представители других ветвей рода по отношению к Уралу ничем не отличались от ветви Акинфия – Никиты– Николая.

XVIII век на Урале можно назвать веком Демидовых. Историк В. Сутырин в очерке «Железная столица России» (2004) говорит: « Так или иначе, но если оценивать эту уральскую династию по результатам её деятельности в горнорудной промышленности, то Демидовы в целом заслуживают безусловно положительной оценки». В XVIII веке Демидовы имели 55 заводов, из которых 40 было на Урале. Эти заводы давали 40 % чугуна в России. Но с начала XIX века империя Демидовых рушится. Новые заводы почти не строятся, наследники множатся и дробят имения. Старые заводы всё более устаревают, разворовываются приказчиками и управляющими, продаются, попадают в опёку, закрываются при выработке рудной базы. Хотя фамилия Демидовых набирает блеск – Демидовы роднятся браками со Строгановыми, Романовыми и даже с Бурбонами, – богатство их тает. К 1917 году у Демидовых из каждых пяти заводов было продано четыре. Председатель Совета Министров Российской империи П. Столыпин хлопотал о выдаче Демидовым кредита в 4 000 000 рублей, чтобы Демидовы не продали Нижнетагильский округ «иностранцам»… Впрочем, в марте 1917 года Демидовы всё-таки сплавили Нижнетагильский и Луньевский округа новому акционерному обществу.

Демидовы не были самыми богатыми людьми Урала – самыми богатыми были Строгановы. Демидовы не были и основателями горнозаводского дела на Урале: в 1725 году, когда Умерли Пётр I и Никита Демидов, на Урале работал 21 завод, но из них Демидовым принадлежало только 6. В плане заводоустроительского дела они были хоть и очень масштабными, но, в общем, рядовыми заводчиками. Они не стали «устроителями родной земли», а полностью отстранились от горной политики и наглухо заперлись в своих крепостях-заводах. Они игнорировали Горный устав; для них пустым звуком были постановления Обер-бергаматов в Кунгуре и Екатеринбурге; по их поклёпу Пётр I в 1722 году снял с должности «за казнокрадство» В. Н. Татищева. (В 1724 году Татищева оправдали, а на Демидовых наложили штраф в 30 тысяч рублей, но Демидовы выплатили только 6 тысяч.) Немало мелких зав одчиков стали жертвами их алчности: например, Фёдор Молодой, хозяин Мазуевского завода на Сылве, или Тимофей Шавкунов, хозяин Уинского завода на Ирени.

Хотя П. П. Бажов высоко оценивал роль Демидовых в колонизации южноуральских земель, пожалуй, он был не прав: эти земли были присоединены к России ещё в 1557 году и ко времени Демидовых в колонизации уже не нуждались.

Девизом рода Демидовых были слова «Acta non verba». Это выражение можно переводить со многими смыслами. «Канонический» перевод – «делай, а не говори». Дескать, «кто-то там болтает, а кто-то кайлом махает». В общем, «собака лает, караван идёт». Но куда идёт этот «караван»? Кому предназначен груз, что навьючен на спины лошадей и верблюдов?..

У первых Демидовых были звериная энергия и свирепые таланты, но, лишённые культуры, они обратились в алчность, не оставив по себе благодарности Отечества. У поздних Демидовых появились и образованность, и одарённость, и воспитанность, но уже не было энергии и традиции направлять всё это не только на себя, но и на благо родины. Остались только амбиции. В 1837 году в Нижнем Тагиле на главной площади перед Горным управлением установили памятник Николаю Никитичу Демидову. Чугунная скульптурная группа изображала заводчика и коленопреклонённую женщину. Аллегория читалась легко: Демидовы поднимают Россию с колен. Хотя сами Демидовы скромничали, утверждая, что эта женщина – «судьба» или «муза рода Демидовых». Историк В. Сутырин пишет: «..монумент был похерен сразу после Октябрьской революции. Впрочем, на старых фотографиях видно, что пространство вокруг него заросло дикой травой ещё задолго до исторических катаклизмов (трава забвения?)».

Звезда Демидовых взошла над Уралом в XVIII веке, в эпоху лютого крепостничества, и тогда же, во тьме, закатилась безвозвратно.

ДВЕСТИ ЛЕТ ПОРОЗНЬ

Современный «новоиспечённый» крупный бизнес мало интегрирован в общество. Но интеграция – вещь долгая, затратная и требующая морального авторитета. А хочется побыстрее и подешевле. И потому бизнес с особым усердием «приватизирует корни», когда каждый второй банк или торговая сеть провозглашают себя «Строгановскими», «Демидовскими» или «основанными в тысяча восемьсот забытом году».

Но «ничто не ново под луной». Всё это уже было. Надо только вспомнить – как. И Чусовая даёт замечательную возможность освежить память. Потому что именно на Чусовой (или, что точнее, на примере Чусовой) можно увидеть столкновение, пересечение главных тенденций русского капитала. Эти тенденции история словно в поучение нам персонифицировала в двух знаменитых фамилиях: Строгановых и Демидовых.

Автор не передёргивает, не подбирает события с каким-то коварным умыслом. Автор даже не лезет в спецхраны или семейные архивы. Автор предлагает просто компиляцию широко известных фактов, которая, однако, оказывается красноречивее многих ангажированных утверждений.

Строгановы и Демидовы… Оба рода канули в вечность, навсегда оставшись друг против друга, как Монтекки и Капулетти. Две разные судьбы, две разные традиции, две ментальности, две парадигмы, две стороны Урала, две горные столицы – Пермь и Екатеринбург, связанные воедино общей рекой – Чусовой.

Ведь они очень похожи, Строгановы и Демидовы: и Аника Строганов, и Никита Демидов всплыли из толщи народа и были облагодетельствованы деспотичными государями – Иваном Грозным и Петром I. Оба родоначальника были призваны историей для спасительной миссии, и оба глядели на поле своей славы поверх Уральского хребта. Только Строгановы смотрели на восток, а Демидовы на запад. И тем и другим судьба открыла общую дорогу к славе: Чусовую. Но как они шли этой дорогой и какими пришли к победе?

Начнём с побрякушек – с титулов. Строгановы были на 200 лет «старше» Демидовых, но за эти два века государство не озаботилось как-то отметить заслуги их рода. Удивительное «самопальное» звание «именитых людей» в табели о рангах не значило ничего: ни дворянской, ни боярской чести. Только в 1722 году постановлением Герольдмейстерской конторы сыновья Григория Строганова – последнего «именитого человека» – Александр, Николай и Сергей Строгановы стали баронами. А Никита Демидов был пожалован личным дворянством в 1720 году. В 1726 году его сыновья были возведены в потомственное дворянское достоинство Российской империи и получили герб. Строгановы «обошли» Демидовых в 1761 году, получив из рук австрийского императора Франца I титул графов Священной Римской империи. В 1798 году барон Александр Сергеевич Строганов был возведён в графы Российской империи. Зато в XIX веке Анатолий Демидов купил себе маленькое европейское княжество и стал князем Сан-Дона– то. (Как в старом мультике: «Построишь летучий корабль? – Куплю!»)

Однако не только титулы придавали имени блеск, но и браки. Разветвлённые «древа» двух уральских родов переплелись и друг с другом, и со многими сиятельными родами России, в том числе и с родом Романовых. Соперничество в этом плане лишено смысла. Хотя Демидовы всегда гордились браком представителя своего рода с французскими Бурбонами (ну и пусть брак этот был неудачный, скоротечный, да и «бурбонша» – принцесса Матильда де Монфор – попалась не первого ряда).

Счастливый супруг принцессы Матильды Анатоль Демидов князь Сан-Донато был известен своей наполеономанией. На острове Эльба он устроил музей Наполеона, помогал деньгами Наполеону III и вообще Франции накануне Крымской войны. Его развод с принцессой Матильдой стоил уральским заводам 3 000 000 рублей… С другой стороны, именно Анатоль Демидов за 40 000 франков заказал Карлу Брюллову картину «Последний день Помпеи», а потом подарил её императору Николаю I.

Имелся ещё и третий показатель «блеска»: дворянский авторитет. Граф Александр Строганов 27 лет был Петербуржским губернским предводителем дворянства. Но вот Демидовы на столичное дворянское предводительство претендовать не могли: репутация оказалась подмоченной. Это случилось после того, как в 1830 году Павел Демидов в подарок своей невесте Авроре Шернваль за полмиллиона франков купил у некоего перепродавца алмаз «Санси» – сокровище Бурбонов, украденное во время Великой Французской революции (53,7 карата). Н. Ионина в книге «100 великих сокровищ мира» пишет: «…об этом стало известно в высших кругах французского общества, и правительство предъявило судебный иск П. Демидову в том, что, решившись на приобретение краденой вещи, он уронил свое достоинство. Многие из общества отвернулись от Павла Николаевича, а торговый дом Демидова обрёл репутацию непорядочного».

Впрочем, все эти вещи вряд ли важны для нации.

А что важно? Для общества важны семейные ценности. Каковы были отношения внутри семей? У Строгановых – совместные земельные владения. То есть распоряжаться богатствами представители рода могли только сообща. Не кто-то один, кто половчее, орудовал капиталами, а вся семья целиком. Принцип строгановского землевладения сформулировал Г. Д. Строганов, который в эпоху Петра сумел собрать обратно все земли своего предка Аники. Григорий Дмитриевич и провозгласил: «Родовые вотчины остаются в роду!» Поэтому до 1757 года, до брака А. А. Строгановой с князем М. М. Голицыным, Строгановы сумели сберечь свои земли.

В книге «Усолье: мозаика времён» мы читаем: « Среди владельцев пермских вотчин „чужаки" появляются довольно поздно. Два века наследники основателя династии обладали имуществом обособленно, не позволяя никому покушаться на их совместное владение. Почему совместное? Были же после смерти Аники Строганова разделы и между братьями, и дядьями, и племянниками, да и другими родственниками. Но все эти разделы проходили внутри семьи и не приводили к уводу части вотчин в собственность других. К тому же потомки Аники, как правило, отвечали на покушение на их имущество „единым фронтом", сплочённо».

Историки Г. Головчанский и А. Мельничук в книге «Строгановские городки, острожки, сёла» приводят пример такого отпора «единым фронтом»: «…к началу 1638 г. долги Ивана Максимовича достигли 20 тыс. рублей, и кредиторы „любезно“ предложили ему продать треть бывших вотчин Никиты Григорьевича – часть Орла-городка, Нового Усолья и Очёрского острожка. Однако, почувствовав, что вотчинной системе, созданной Аникой Строгановым, будет нанесён серьёзный имущественный удар, в дело срочно вмешались Андрей и Пётр Семёновичи Строгановы. Они добились у царя Михаила Фёдоровича указа о насильственном выкупеу Патокина, Шорина и Никитникова долгов своего незадачливого племянника. Расплатившись с долгами, дядья Ивана Максимовича забрали в своё распоряжение всю треть бывшей вотчины Никиты Григорьевича Строганова, что было утверждено жалованной царской грамотой от 28 мая 1641 г. В дальнейшем Строгановы никогда не допускали подобных сделок с конкурентами».

С 1757 года, с брака Анны Александровны Строгановой с князем Михаилом Михайловичем Голицыным, началось отчуждение строгановских земель в пользу других дворянских родов. Это отчуждение продолжилось браком Варвары Александровны Строгановой с князем Борисом Григорьевичем Шаховским. Отчуждение земель – но не отчуждение ветвей рода, потому что историческое единство бизнеса не позволяло плюнуть на всех родственников и жить так, как заблагорассудится.

Конечно, все были живыми людьми: случались и ссоры, и расхождения в принципах, и разводы, и супружеские измены, но всё равно интерес, престиж и честь рода были превыше прочего. Поэтому с 1817 года строгановские землевладения стали майоратом – неделимыми. К тому времени по разным причинам Строгановы потеряли уже примерно треть своих территорий и не желали терять их дальше. Отныне их земли считались общей собственностью всего рода, а в наследство доставалась лишь рента с какого-либо участка. Такая общность была не только необходимостью, но и традицией – если вспомнить, как в 1579 году дядя и два племянника, два двоюродных брата, обдумывали способ покорения Сибирского ханства.

Идеализировать Строгановых, разумеется, не стоит. Тот же вышеупомянутый «дядя» – Семён Аникеевич Строганов – после смерти Аники Фёдоровича развёл в 1572 году такую свару с братьями за раздел пермских имений, что пришлось вмешиваться самому Ивану Грозному. Однако врагами друг другу Строгановы всё-таки не стали.

Им и в дальнейшем приходилось неоднократно делиться друг с другом, и всегда раздел оказывался таким, что, перефразируя Стругацких, «никто не уходил обиженным». Но к конкурентам Строгановы могли быть беспощадны и свирепы. Например, в конце XVII века звериный оскал продемонстрировал Григорий Дмитриевич Строганов. Он положил глаз на Ленвенские соляные промыслы, принадлежащие промышленникам Шустовым и Филатьевым. Г. Д. Строганов не постеснялся фальсификации документов, взяток и угроз физической расправы – и завладел промыслами. Историки Г. Головчанский и А. Мельничук вполне оправданно пишут о Строгановых: «… они воспринимали каждый рубль в кармане другого как личное оскорбление». Можно вспомнить и злую усольскую поговорку: «Не тряси берегом – Строганов соль весит!» Но способность к беспринципному хищничеству у Строгановых проявлялась всё-таки редко и не обращалась против своих.

А семья Демидовых даёт совсем другие примеры. В семье Демидовых никогда не было лада друг с другом. Общеизвестна тяжба трёх сыновей Никиты Демидова – Акинфия, Никиты и Григория, когда отец завещал все заводы одному Акинфию, а двум другим сыновьям оставил какие-то мизерные суммы. Акинфий поступил так же, завещав капитал сыну Никите и обделив других детей. С таким «наследством» и «отеческому завету» грош цена: поэтому Прокофий Демидов вопреки завещанию отца продал «родовое гнездо» Невьянск (и весь горный округ вместе с ним) чужому человеку – Савве Яковлеву. Это было торжество принципа «моему карману родни нет».

Показательна история брака Н. Н. Демидова, владельца Шайтанских заводов. Демидов попросту купил себе жену – сестру захудалых гороховских купцов Ефима и Сергея Ширяевых. Он за бесценок продал Ширяевым свои Шайтанские заводы. Брак Софьи Ширяевой был гарантией благополучия её братьев и матери. Тем не менее Софья дважды убегала от Никиты Никитича. Несмотря на гнев матери и брата (второй брат уже был убит «холопами»), в прошении о разводе (1779 год) Софья писала императрице Екатерине: «… во всё время ея замужества жизнь ея была горестная, что безчеловечный нрав и зверские мужа ея поступки доводили её до того, что она должна наконец или сама себя лишить жизни, или быть жертвою его гонения. Все27 лет ея замужества провождает она в безпокойстве и всякой, наконец, опасности жизни».«Совестной суд» развёл супругов Демидовых.

Но это всё мелочи в сравнении с тем, что Григорий Никитич Демидов вообще был убит собственным сыном, побоявшимся, что отец, подобно деду, оставит всё наследство одной только его сестре Акулине. Друг другу все Демидовы – отцы, сыновья, братья, племянники – всегда оставались конкурентами. И в общем-то говорить о «захвате» Чусовой Демидовыми можно лишь с определённой натяжкой потому что их «семейное» владение не составляло единого альянса.

Что ещё может служить «назиданием потомству»? Соучастие в истории Отечества. Соучастие не только капиталами, но и лично. И Строгановы показали великолепный пример, когда представители их рода сражались за родину на всём протяжении истории – от Куликова поля до Цусимы. Даже знаменитая Ялтинская конференция Сталина, Черчилля и Рузвельта проходила в бывшем строгановском дворце, и на ней присутствовал американский морской офицер Георгий Щербатов– Строганов. Примером служения Отечеству могут быть Александр Сергеевич, Павел Александрович и Александр Павлович Строгановы.

Богатый и знатный вельможа граф Александр Сергеевич Строганов (1733–1811) был президентом Академии художеств, главным директором императорских библиотек, главным начальником Екатеринбургской гранильной фабрики и Петергофской гранильной и шлифовальной мельниц. Человек высокой культуры и отличного образования, в 1790 году он передал короне из своих владений 10 000 000 десятин земли, так как считал, что его владения слишком обширны для «частного человека». Сыну своему Павлу он писал: «Мое величайшее желание есть, чтобы целью твоей жизни было истинное, великое, прекрасное…» Из городка Усолье на Каме Александр Сергеевич взял на воспитание талантливого крепостного мальчика Андрея Воронихина, своего внебрачного сына, который получил образование наравне со своим «законным» братом. (Воронихин получил «вольную» от Строгановых в 1787 году в возрасте 27 лет.) Воронихин стал великим русским архитектором, украсившим Санкт-Петербург Казанским собором. Сын А. С. Строганова, граф Павел Александрович, вместе с Андреем Воронихиным был на обучении в Париже, когда там началась Великая Французская революция. Граф Павел Александрович со всем пылом молодости примкнул к восставшим, стал секретарём якобинского клуба «Друзей народа» и подписывал конспекты речей Робеспьера. Он принял новое имя – Поль Очёр, по названию города из своих вотчин. (Этому событию посвящён последний рассказ Ю. Тынянова «Гражданин Очёр».) Вернувшись в Россию, молодой граф сначала участвовал в проектах реформирования Русского государства, которые лелеял, но так и не воплотил слабовольный император Александр I. Потом Павел долгое время был посланником в Англии. Но не сумев сделаться царедворцем, разочаровавшись в государственной деятельности, Павел поступил на военную службу простым волонтёром. Он сражался в коалиционных войнах, дослужился до звания генерал-лейтенанта, воевал на поле Бородина. Его сын, граф Александр Павлович, восхищённый примером отца, тоже отправился служить в армию в чине прапорщика и в 1814 году в возрасте 19 лет погиб в битве при Краоне.

Ну а что же совершили для Отечества Демидовы лично за двести лет их величия? Демидовы – как в советской анкете: «не состоял», «не привлекался», «не участвовал»…

Возьмём пример владельца Нижнетагильских заводов Павла Павловича Демидова (1839–1885). Во время Русско-турецкой войны (1877–1878) он выполнял обязанности уполномоченного Красного Креста по перевозкам, выпускал газету «Россия», финансировал ультрареакционную организацию аристократии «Священная дружина». В Европе и России П. П. Демидов был известен как меценат и благотворитель. Столично-европейское меценатство П. П. Демидова обошлось тагильским заводам в девять с лишним миллионов рублей долга, а хозяйский проигрыш 600 000 рублей в Монте-Карло Тагил отрабатывал несколько лет. Русский металлург В. Е. Грум-Гржимайло, работавший в Нижнем Тагиле, писал о любви П. П. Демидова к отчему краю: «Павел Павлович лишь раз приезжал на Урал на тягу вальдшнепов». Мамин-Сибиряк называл П. П. Демидова «набобом» и посвятил ему очерк «Один из анекдотических людей».

Можно сказать, что дело заводчиков – строить заводы, а не махать саблей под пулями врага. Конечно, это верно. Никто не сравнится с Демидовыми по масштабу заводского строительства. Десятки заводов по всему Уралу! Кто ещё из русских промышленников – или даже царей! – основал больше городов, чем Демидовы? Но ведь и Строгановы тоже были не лыком шиты, хоть и уступали Демидовым в количестве новостроек. В XVIII веке в семейном бизнесе Строгановых производство металлов встало на один уровень с производством соли (на чём Строгановы и сделали свой капитал). В XVIII веке «строгановский альянс» построил на Урале и в Предуралье 20 заводов – а это тоже не мало.

Впрочем, дело не в количестве. Демидовы первыми в России сформулировали принцип «срывания вершков». Это когда с минимальными капиталовложениями берётся только то, что легкодоступно, а прочее выбрасывается вон. Истощились поля в Советском Союзе? Да к чему потеть, ухаживая за землёй? Вспахать свежую целину – и готов урожай. Иссякла нефть в скважине? Да зачем бурить глубже? Перепрыгнуть на другое месторождение и снова сосать лёгкую нефть чуть ли не из-под сапог. Вот Демидовы «посессионно» и прыгали по землям. Надо ли организовывать подвоз леса и руды, надо ли переоборудовать производство, если гораздо дешевле, проще и быстрее построить новый завод на «нетронутом» месте? Когда нет своих земель, но есть права Берг-привилегии, только такое отношение к делу и воспитывается. Так что десятки демидовских заводов – это экстенсивный путь развития, а не триумфальное шествие прогресса.

К примеру, Н. Корепанов пишет: «.. Акинфий Никитич оказался вовсе не тем хозяином, каким полагают: „Хотя к заводам оного Акинфия Демидова повсегодно на Точильной горе камня вынимается не по малому числу, и Обер-бергамт потому мнит, что на заводах его довольно запасено, но оный от небрежения много тратится напрасно". Домны казённых заводов действуют безостановочно по три года, и по четыре, и больше, пока горн не прогорит. У Демидова же – по году, редко по два, ибо задувают (останавливают) домну сразу, как кончится уголь, а запасать надолго не понимают».

Прогресс на демидовских заводах вообще был гостем нечастым и нежеланным. Примеров – тьма. Когда на Нижнетагильском заводе мастер Егор Кузнецов предложил заменить профильную машину Шталмера листопрокатным станом своей конструкции, то Егора Кузнецова попросту отогнали от производства подальше, чтобы не досаждал. Когда рудник Выйского завода начало топить фунтовыми водами, мастера-самоучки Черепановы предложили установить для откачки воды паровую машину их собственной конструкции. Демидовы же раздражённо отмахнулись от мудрёной затеи. И для откачки воды мастером Климентием Ушковым была построена полуторавёрстная линия железных тяг, которые приводили в движение насос на руднике от старинного водобойного колеса.

Демидовский мастер Климентий Ушков вообще отличался склонностью к простым и «титаническим» проектам и потому был понятен Демидовым, как фараонам – проектировщики пирамид. До сих пор от Черноисточинского пруда к речке Чёрной тянется «Ушковская канава» – рукотворная река, выкопанная под руководством Ушкова для наполнения водой Нижнетагильского пруда. За этот проект Ушков получил свободу от крепостной зависимости.

И речи не ведётся о том, что паровые машины для Демидовых долгое время были настоящим жупелом. Отец и сын Ефим и Мирон Черепановы, построившие первый русский паровоз (тогда он назывался «пароход»), так и прожили жизнь недооценёнными, а паровоз их заржавел и развалился, когда мастера умерли, не оставив учеников. К счастью, на демидовских заводах работали замечательные инженеры, которые, зачастую ценой конфликта с хозяевами, бесперебойно вводили технические новшества, «за уши» подтаскивая заводы к передовым требованиям времени.

Поразительны таланты демидовских мастеровых. В заводе Суксун на Сылве был придуман и на тульских заводах Демидовых растиражирован русский самовар. В Каслях изобрели способ фигурного чугунного литья. В Нижнем Тагиле для расписных жестяных подносов изготовляли «вечный» лак, секрет которого не могут раскрыть и поныне. Мастеровой Артамон Кузнецов построил «самокатку-костотряс» (« дурацкую двухколёсную телегу», как сказано в полицейском донесении) – первый русский велосипед. Но при всём преклонении перед одарённостью мастеровых надо признать: это были вершины ремесла, но не высоты прогресса. Когда не было возможности приложить разум и силы в «серьёзном», настоящем производстве, свой божий дар люди вкладывали в чудачества, в «куриозы». Так какой-нибудь инженер, попав в зону на лесоповал, виртуозно мастерит наборные рукоятки финских ножей. К примеру, уже упомянутый Егор Кузнецов сгодился Демидовым только на то, чтобы построить «дрожки» (повозку) с музыкой и счётчиком вёрст.

Конечно, Демидовы не увидели и выгод капитализации после реформы 1861 года. А Строгановы (напомним) сберегли свой завод Кын тем, что сделали из него первую в России фирму. Им не привыкать было к товарно-денежным отношениям, ведь они первыми в России отменили для своих крепостных крестьян барщину и натуральный оброк, заменив их оброком денежным.

В некоторых имениях Строгановых мастеровые начали страховать свой скот аж с 1842 года.

Отношение к производству Демидовых и отношение Строгановых ярко проявилось в судьбе Староуткинского завода.