Текст книги "Белые генералы"

Автор книги: Алексей Шишов

Соавторы: Андрей Венков
сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 25 страниц)

9. ПОРАЖЕНИЕ ДЕНИКИНЦЕВ

Пока Врангель и Покровский «усмиряли» Раду на Кубани, на деникинском фронте произошел перелом. Красные прорвались, и конница Буденного шла, вклинившись меж донцами и «добровольцами», тесня белую конницу Мамонтова и рассекая две основные силы белогвардейцев – Донскую и Добровольческую армии.

22 ноября (5 декабря) 1919 года Врангель был вызван в штаб Деникина «ввиду получения нового назначения». Кавказскую армию он передал Покровскому.

В Таганроге Деникин предложил барону вступить в командование Добровольческой армией и остановить наступление большевиков. Врангель отказался, ссылаясь на возобновившиеся приступы возвратного тифа, но начальник деникинского штаба генерал Романовский подчеркнул, что для контрудара по красным сосредоточена большая масса конницы, и никто кроме Врангеля такую конную массу возглавить не может. Пришлось согласиться. Но Врангель поставил условие – самому назначать своих ближайших помощников.

Наводя порядок в разложившейся Добровольческой армии (прежде всего разложился тыл, фронт же продолжал героически сражаться), барон сместил «за преступное бездействие» командующего конной группой генерала Мамонтова и назначил на его место Улагая. После первых же боев Улагай донес, что белая конница, «потеряв сердце», бежит под давлением противника и не пытается сопротивляться. Действительно, кубанцы и терцы были измотаны, донцы, обиженные снятием с должности их любимца Мамонтова, драться где-то на Украине не желали.

Предупреждая возможные невзгоды и поражения, Врангель в особом рапорте доложил Деникину о необходимости навести в армии порядок самыми крутыми мерами и даже эвакуировать в Ростов и Таганрог. Добровольческую армию Врангель предлагал отвести в Крым.

Деникин, видимо, не отдавал себе отчета в размерах поражения белых. Он отдал приказ отходить на Дон. В директивах ставил задачи разбить противника. Врангель предложил командующему Донской армией генералу Сидорину и командующему Кавказской армией генералу Покровскому встретиться и оговорить ряд вопросов. Местом встречи назначил Ростов. Деникин усмотрел в этом «Свидании» некий «заговор» и запретил генералам без разрешения покидать свои армии. Взаимоотношения их с Врангелем оставались натянутыми, Деникин даже жаловался Врангелю, что тот составлял свои донесения в такой резкой форме, что Деникин вынужден был скрывать их от своих подчиненных.

20 декабря (2 января) приказом Деникина обескровленная и потерявшая большую часть состава Добровольческая армия сводилась в корпус, который передавался под командование командарма Донской Сидорина. Командовать корпусом ставился генерал Кутепов. На Врангеля возлагалась задача поднять по «сполоху» Кубань и Терек и сформировать там свежую конницу.

На Кубани оказалось, что такую же работу Деникин уже возложил на генерала Шкуро, которого Врангель не любил и даже не пустил в Добровольческую армию, когда тот возвращался из отпуска. Шкуро отвечал Врангелю взаимностью.

Выяснив обстановку на Кубани, Врангель вернулся на фронт, где в это время уже шли бои за Ростов. Врангель доложил, что казаки в массе не поддерживают нынешнее руководство Юга России и надеяться надо на «русские силы». С этой целью главный очаг борьбы Врангель предлагал перенести на запад, где вместе с поляками, болгарами и сербами создать новый фронт от Черного до Балтийского моря.

Доклад был оставлен без внимания. Врангель получил приказание организовать работы по укреплению Новороссийского района, куда предполагалось отступать.

Все это время Врангель отмечал постоянные интриги и стремление неких темных кругов окончательно рассорить верхушку белого движения, в частности – толкнуть Врангеля на военный переворот против Деникина. Даже англичане стали получать сведения о таком перевороте. По версии Врангеля, он не поддался на все эти провокации, а Деникин воспринял их всерьез и стал оттеснять Врангеля от командных должностей.

Возложенное на Врангеля поручение по укреплению Новороссийска вскоре было переадресовано генералу Лукомскому, а сам Врангель получил предложение от командующего белыми войсками в районе Одессы генерала Шиллинга стать его помощником по военной части. Но Одессу сдали еще до того, как Врангель принял решение. Шиллинга перебросили в Крым. Англичане считали, что он удержать полуостров не в состоянии, и рекомендовали поручить оборону Крыма Врангелю. Деникин все же назначил Шиллинга. С переходом его в Крым должность его помощника по военной части сокращалась.

«При этих условиях, сознавая, что мною воспользоваться не хотят и дела для меня ни в армии, ни в тылу не находится, не желая оставаться связанным службой и тяготясь той сетью лжи, которая беспрестанно плелась вокруг меня, я решил оставить армию», – вспоминал Врангель.

27 января (9 февраля) 1920 года Врангель подал прошение об отставке. Вместе с ним подал прошение генерал Шатилов.

Врангель отправил семью в Константинополь, а сам выехал в Крым, где у него была дача.

В Крыму Шиллинг, обескураженный сдачей Одессы и потерей всей украинской территории, предлагал Врангелю принять командование войсками. И Шиллинг, и прибывший в Крым заместитель Деникина Лукомский просили главнокомандующего утвердить это назначение. Деникин не соглашался. К Деникину с такой же просьбой обратилась «общественность» Крыма... Вопрос разрешился приказом Деникина, полученным в Крыму 8 (21) февраля. Лукомский, Врангель, Шатилов и адмиралы Ненюков и Бубнов, возглавлявшие Черноморский флот, увольняются от службы.

Врангель и Шатилов были уволены, так как подали соответствующие прошения, все остальные увольнялись волею Деникина, и Врангель решил, что Деникину «померещился» новый «заговор».

Англичане считали, что идет раскол: демократически настроенный Деникин и сгруппировавшиеся вокруг Врангеля реакционно настроенные генералы. Они пытались примирить Врангеля и Деникина. Деникин же потребовал, чтобы Врангель покинул пределы Вооруженных Сил Юга России.

Оскорбленный и обиженный Врангель выехал в Константинополь, откуда отправил Деникину резкое письмо: «...Если мое пребывание на Родине может сколько-нибудь повредить Вам защитить ее и спасти тех, кто Вам доверился, я, ни минуты не колеблясь, оставляю Россию».

Деникин ответил. В его письме, полученном в Константинополе, Врангель прочел: «...Для подрыва власти и развала Вы делаете все, что можете... Когда-то, во время тяжкой болезни, постигшей Вас, Вы говорили Юзефовичу, что Бог карает Вас за непомерное честолюбие... Пусть Он и теперь простит Вас за сделанное Вами русскому делу зло».

«Генерал Деникин, видимо, перестал владеть собой», – прокомментировал это письмо Врангель.

Он собирался уже уехать из Константинополя в Европу, но его настигли слухи о разгроме белых на Черноморском побережье Кавказа и эвакуации их в Крым.

Из Крыма Врангель получил телеграмму с приглашением прибыть на военный совет, собираемый для выборов преемника Деникина на посту главнокомандующего. Вместе с тем англичане известили Врангеля, что британское правительство направило Деникину ноту: Деникину предлагали начать переговоры с большевиками об окончании войны на условиях амнистии белогвардейцам, в противном случае англичане отказывались помогать белому движению.

Узнав, что армия оказалась в безвыходном положении, Врангель решил ехать в Крым.

10. ВО ГЛАВЕ БЕЛОГО ДВИЖЕНИЯ

Первым, кто встретил Врангеля на крымском берегу, был генерал Улагай. От него Врангель узнал, что из всех войск, находящихся в Крыму, полную боеспособность сохранили 3,5 тыс. штыков и 2 тыс. сабель генерала Слащева, вошедшие на полуостров через перешейки. Прибывшие на кораблях основные силы «добровольцев», 1/4 часть Донской армии и незначительные силы кубанцев боеспособность потеряли. «Прибывшая из Новороссийска армия утратила всякие идеалы и занималась грабежами», – считал генерал Слащев. Сам он не преминул встретить выгружающиеся войска приказом со словами: «Теперь прощай, порядок в Крыму!» и припомнил паутину «генеральских интриг, заговоров и распрей, которую терпеливо и долгое время выносил Деникин».

Основная масса антибольшевистских сил все еще оставалась на Черноморском побережье Кавказа в районе Туапсе – Сочи. Это была Кубанская армия численностью до 40 тыс. человек и 2-й и 4-й Донские корпуса – до 20 тысяч. Красные войска, напиравшие на них, численно были слабее, но превосходили донцов и кубанцев боевым духом, чувствовали себя победителями.

У белого командования имелись транспортные средства вывезти в Крым и эти части, но в Крыму и так было голодно, кроме того, белое руководство надеялось, что оставленные «на растерзание большевикам» части перейдут к партизанской борьбе.

Англичане отказывались помогать белым в продолжении войны, и генерал Деникин, разуверившись в победе, сложил с себя полномочия.

Назначенный его приказом командовать Вооруженными Силами Юга России Врангель первоначально соглашался с англичанами на ведение мирных переговоров с большевиками, но просил два месяца на улаживание дел.

29 марта (11 апреля) английский министр Керзон предложил большевикам начать переговоры с белыми о сдаче последних на условиях амнистии.

31 марта (13 апреля) красные попытались прорваться в Крым, 1 (14) апреля они ответили, что согласны разменять крымских белогвардейцев на венгерских революционеров, оказавшихся в тюрьмах после поражения венгерской революции в августе 1919 года. 3(16) апреля белые войска отразили попытки большевиков ворваться на полуостров. Впоследствии советское командование высказало версию, что оно само прекратило наступление, ожидая обещанной сдачи.

После этих событий английское командование решило перенести свое влияние на Крым вместе с белогвардейскими частями, туда переправившимися. 6 (19) апреля англичане вновь предупредили, что, если советские войска не остановят наступления на юг, Англия вышлет военные корабли, чтобы поддержать белую армию в Крыму. 9 (21) апреля командующий английской эскадрой адмирал Де-Ребек на совместном совещании с врангелевцами просил их держаться. Но так как английское военное ведомство действовало вразнобой с правительством, то уже 16 (29) апреля генерал Перси вновь заявил Врангелю, что в случае продолжения войны англичане его не поддержат. Но в то же время французское правительство обещало помощь, и 17 (30) апреля из Парижа Врангелю сообщили, что французское правительство отрицательно относится к соглашению с большевиками. Это подтолкнуло Врангеля к переориентации с Англии на Францию.

Советское правительство продолжало переговоры с Керзоном. 15 (28) апреля оно подтвердило, что согласно на капитуляцию и выезд врангелевских войск из Крыма, но 21 апреля (4 мая) Керзон ответил, что речь шла не о капитуляции, а о перемирии. Одновременно снабжение Врангеля взяла на себя Франция. Французы предоставили Врангелю заем в 150 млн франков. Из Франции в Крым отправили тяжелую артиллерию, из Болгарии, Румынии и Турции – вооружение и снаряжение (в том числе и немецкое), Греция направила Врангелю снаряжение, присланное ей союзниками для борьбы с кемалистами.

Пока тянулись переговоры о сдаче или перемирии, пока бывшие союзники определялись, как им относиться к Врангелю, тот твердой рукой стал наводить порядок в доставшемся ему «наследстве». Пресекая казачий сепаратизм, он 2 (15) апреля принудил казачью верхушку подписать соглашение, признающее полное военное руководство Врангеля, внешние сношения атаманы обязались вести при посредстве и по соглашению с ним же. Врангель за это обещал им полную автономию и независимость в отношении внутреннего гражданского устройства, когда большевики будут разбиты и казачьи области вновь будут восстановлены.

Поскольку некоторые донцы не вняли намекам и пытались вести самостоятельную политику, искали связи с эсерами и с ними совместно хотели продолжить войну или найти какой-то устраивающий всех компромисс, Врангель 6 (19) апреля «по соглашению с донским атаманом» отрешил от командования Донской армией генерала Сидорина и его начальника штаба генерала Кельчевского. Как считали современники, пожелай Сидорин сопротивляться, «казачьи массы, настроенные против дальнейшей войны, пошли бы за ним», но Сидорин сопротивляться не стал. Лишившись руководства, донцы в Крыму были сведены в корпус под командованием генерала Абрамова и даже подтянулись.

16 (29) апреля в Евпатории Врангель делал Донскому корпусу смотр и объявил: «Нужно готовиться к дальнейшей борьбе. Я буду рад видеть вас во главе нового похода для освобождения России и тихого Дона. Я совершенно уверен, что попытки союзников заключить мир с большевиками будут тщетны». В тот же день на очередное предупреждение английского генерала Перси, что в случае войны англичане Врангеля не поддержат, тот, зная негативное отношение французов к соглашению с большевиками, ответил англичанину, что «обеспечение неприкосновенности казачьих земель совершенно необходимо», а потому переговоры с большевиками должны включить вопрос о независимости или автономии казачьих земель, иначе никаких переговоров быть не может.

Кубанские и донские войска, оставшиеся в районе Сочи – Туапсе, при известии о возможной сдаче и амнистии тоже стали разлагаться. Переброска 40-тысячной конницы в Крым без уверенности, что ее удастся вывести за перешейки в плодородную Таврию, значила гибель конского состава в ближайшем будущем. Уверенности не было, так как англичане все еще вели переговоры. Те же англичане запретили донцам и кубанцам перейти границу Грузии, что те готовы были сделать хотя бы и силой, тем более что грузинская пограничная стража была в панике от одного только присутствия 60-тысячной армии вблизи грузинской границы. Наконец, грузины при подаче англичан согласились пропустить в Грузию лишь командный состав казачьих частей.

Между большевиками и прижатыми к морю и грузинской границе казаками начались переговоры. Большевики обещали принять казаков в Красную Армию и направить на польский фронт.

2 мая 1920 года в районе Сочи сдались части трех кубанских и двух донских корпусов – 1409 офицеров и чиновников, 10 099 урядников и 28 906 рядовых при 146 пулеметах и 25 орудиях. Вместе с ними сдалось большевикам большинство членов Кубанской Рады.

«Из кубанцев одни только шкуринские отряды, запятнавшие себя неслыханными грабежами, необычными даже для Добровольческой армии, сочли за лучшее убраться в Крым», – подсчитали очевидцы. Все те же англичане «забрали на суда всех пожелавших грузиться в Крым». Всего из района сдачи в Крым уехали 5 тыс. донцов и 1,5—2 тыс. кубанцев генерала Шкуро.

Все собравшиеся в Крыму донцы были сведены в один корпус («пока еще небоеспособный, раздетый и безоружный»), кубанцы – в одну бригаду.

Отныне в Крыму под командованием Врангеля сконцентрировалось все «белое воинство». Всего на довольствии числилось 150 тыс. «ртов», и лишь 1/6 часть их составляла «боевой элемент».

Следующей мерой по «подтягиванию» войск был суд и высылка ряда генералов. Под суд пошли генерал Сидорин и Кельчевский, которые якобы поддерживали «самостийников». После суда и приговора Врангель «помиловал» их – «по соглашению с донским атаманом уволил их от службы без права ношения мундира» и выслал за границу. Вскоре вслед за Сидориным и Кельчевским за границу были высланы генералы Покровский, Боровский и Постовский. В подборе имен можно было усмотреть одну закономерность: высылались все те, кто когда либо осмелился требовать смещения Деникина или так или иначе участвовал в политических «интригах». Выслав их, Врангель подвел итог: «Интриги прекратились».

Обстановка благоприятствовала барону, давала время и возможность переформировать армию. В связи с наступлением поляков против Советской Украины французское командование предлагало Врангелю согласовать свои действия с польским руководством, на что барон давал неясные ответы. Реальная расстановка сил в стране показывала, что до Москвы от Крыма не дойти, и врангелевцам оставалось драться с большевиками «до тех пор, пока они сами как-то не разложатся и не рухнут». Из учета такой ситуации вытекало новое направление во врангелевской политике: «Не триумфальное шествие к Москве, а создание хотя бы на клочке русской земли порядка». Врангелевский управляющий отделом иностранных дел П. Б. Струве в июле 1920 года заявлял о возможности «разграничения между советской и антибольшевистской Россией и одновременного существования обоих режимов». Подобные заявления продолжались до конца июля.

Используя время передышки, Врангель реорганизовал правительство, создал Совет при главкоме. Реорганизуя власть, он обещал руководствоваться демократическими принципами и «широко раскрыть двери общественности», обещал, что не будет разделения на монархистов и республиканцев, «а приниматься будут во внимание лишь знание и труд». Современники усмотрели в этой реорганизации «калейдоскопическую перемену событий и вывесок, а зачастую даже только последних». В Совет при главкоме были привлечены земские деятели, которые создали «декорум общественности при осуществлявшейся военной диктатуре». Основу Совета составляли представители крупного капитала и генеральских монархических кругов. Кадетам была оставлена идеологическая работа.

Свидетели строительства новой власти считали, что Врангель хотел делать «левую работу правыми руками» и легкомысленно полагал, что «кому угодно и что угодно можно приказать, – и будет исполнено». Практически из министерств и губернских ведомств было создано «двухэтажное управление половиной губернии, громоздкая бюрократическая надстройка над местными учреждениями».

В области экономической положение также оставалось сложным. По мнению самого Врангеля, производительные силы с избытком покрывали текущие расходы управления, но чтобы покрыть чрезвычайные военные расходы, надо было привлечь заграничные кредиты. Иностранцы даром гроша ломаного не давали. При Деникине все их поставки окупались экспортом угля и хлеба. Теперь оставался только хлеб, огромные запасы которого впоследствии были захвачены в Таврии. В заготовке этого хлеба конкурировали интендантство и частные предприниматели. «Озлобленно преследовались кооперативы, которые являлись могущественными конкурентами крымским хищникам-спекулянтам». В такой ситуации врангелевская администрация объявила монополию заграничного экспорта, и в этой сфере сразу же процвело самое крупное взяточничество.

Существенным фактором обустройства новой системы в Крыму стали жесткие меры Врангеля по наведению порядка. Разгул, хулиганство и бесчинства были пресечены. Но жесткие меры и введение хлебных карточек не могли остановить девальвации и роста дороговизны. «Перегоняя дороговизну жизни, росли доходы купцов и ремесленников, несоразмерно повышавших цены на свои товары, более или менее в уровне с дороговизной подымались заработки рабочих, державших предпринимателей и правительство в вечном страхе забастовок. Что касается жалованья офицеров, чиновников и служащих общественных учреждений, то оно с каждым месяцем все больше и больше отставало от неимоверно возраставшей стоимости предметов первой необходимости», – вспоминали очевидцы. В такой ситуации «честные в буквальном смысле слова голодали».

В наследство от деникинского режима Врангель получил «гипертрофию тыла». Имея 30—35 тыс. бойцов на фронте, правительство содержало формально 250– 300 тысяч «ртов». Причем «в области тылового быта и тыловых нравов мы все время эволюционировали в одну сторону, – вспоминали современники, – в сторону усиления всякого рода бесчестной спекуляции, взяточничества и казнокрадства... Смена вождей нисколько на этом не отражалась». «Бесчестность стала бытовым явлением». Сам Врангель признавал, что его контрразведка на 3/4 состояла из преступного элемента.

Части, собранные в Крыму, были переименованы в Русскую армию. Костяк боевых частей по-прежнему сохранял высокие боевые качества. Современники упоминают о «небывало жестоких и кровопролитных» боях, которые вели дроздовцы и корниловцы, о способности жертвовать собой. Так, во время высадки в Таврии корпус Кутепова за три дня победоносных боев потерял 23 % состава.

В июне 1920 года Врангель приступил к активным действиям. Высадка войск в Таврии отчасти была результатом давления Франции, заинтересованной в поддержке боевых действий на польском фронте. Французы дали понять Врангелю, что ему надо сначала показать силу своей армии, и тогда красные пойдут на уступки. Повлияло и тяжелое положение с продовольствием, вынуждавшее провести «экскурсию за хлебом» в Таврию.

По тактическим соображениям и желая избежать ошибок и просчетов деникинского правительства, перед высадкой Врангель изложил принципиально иное видение национального вопроса. В интервью он упрекнул Деникина и его окружение в том, что они «разъединили все антибольшевистские русские силы и разделили всю Россию на целый ряд враждующих между собой образований». Врангель выступил с декларацией по национальному вопросу, где заявил о стремлении «к объединению различных частей России в широкую федерацию, основанную на свободном соглашении и на общности интересов».

Перед наступлением началась разработка не менее важного вопроса – земельного. Новый «Закон о земле» был принят на основании предложений находившегося в Севастополе Крестьянского Союза во главе с А. Ф. Аладьиным. Сам Врангель сформулировал основные принципы разрешения этого вопроса: «Мелкому крестьянину собственнику принадлежит сельскохозяйственная будущность России, крупное землевладение отжило свой век». Главной целью ставилось «укрепление права бессословной частной земельной собственности». Однако непосредственная разработка закона была поручена Врангелем комиссии из крупных землевладельцев во главе с сенатором Г. В. Глинкой, человеком консервативных взглядов «с несколько славянофильским оттенком». Казалось, что такой состав был нарочно подобран Врангелем, чтобы погубить затеянное им же дело. Суть закона была в том, чтобы все захваченные крестьянами у помещиков угодья оставались у крестьян на праве личной собственности, но онидолжны были выплачивать в течение 25 лет стоимость пяти урожаев с этих угодий.

Закон и обращение к крестьянам были объявлены И несколько дней до начала наступления. Современники были едины во мнении, что закон и обращение «произвели бесспорно сильное впечатление», «в общем земельная реформа была встречена крестьянами сочувственно». Кроме того, «Закон о волостных земствах и сельских общинах» объявлял о введении крестьянского самоуправления. Рабочим обещалась «государственная защита» от владельцев предприятий.

Ставка на мелкую частную собственность могла встретить поддержку крестьян на Юге России, в том числе в Крыму, где 1/3 крестьян составляли безземельные арендаторы. В целом же по России, где основная масса крестьян боролась за восстановление общины, подобная политика была обречена.

3 июня 1920 года англичане в который уже раз объявили Врангелю, что в случае его наступления они не будут принимать участия в судьбе его армии. Высадка в Таврии тем не менее началась, а англичанам сообщили, что Русская армия просто опередила на два дня большевиков, готовившихся штурмовать Крым.

6 июня войска генерала Слащева высадились в Таврии, за ними при помощи танков и бронепоездов в наступление перешли части Кутепова и Писарева. Красные побежали. За десять дней боев несколько уездов Таврии были очищены от большевиков, врангелевцы вышли к Днепру и к Мелитополю. Еще несколько дней боев, и части Русской армии заняли фронт от Бердянска до Александровска и ниже по Днепру до устья.

28 июня красные перешли в контрнаступление, используя как таран прибывший конный корпус Жлобы (бывший корпус Думенко). В разгоревшихся боях врангелевская пехота окружила красную конницу и наголову ее разбила. 40 орудий, 200 пулеметов и 2 000 пленных достались Русской армии. Три тысячи лошадей расхватали казаки и вновь превратились в конницу.

Фронт стабилизировался. Ни Врангель, ни большевики не могли больше одним мощным ударом переломить ситуацию.

Успехи Русской армии изменили отношение к ней за рубежом. Англичане, встревоженные успехами большевиков на польском фронте, вновь начали переговоры. 11 июля они предложили советскому правительству заключить мир с Польшей и не воевать с Врангелем при условии ухода Врангеля из Таврии в Крым. Большевики отказались. Врангель тоже не хотел возвращаться на полуостров, мотивируя это тем, что не сможет прокормить там всех, кто собрался под его знамена. Более решительная Франция признала 1 (14) августа правительство Врангеля де-факто и поддерживала его до окончательного завершения гражданской войны на Юге России.

В победоносных боях части все же несли потери. В Крыму и Таврии была объявлена мобилизация. Сначала она протекала нормально, но как только белые по привычке стали грабить местное население, мобилизация сорвалась. Пополнения, получаемые Врангелем, состояли в основном из пленных красноармейцев. Некоторые очевидцы утверждали, что пленные составляли до 80 % всех врангелевских частей.

Так же, как и Деникин, Врангель первоначально предполагал найти опору в казачестве. Уже в мае 1920 г. казаки составляли не менее половины боеспособной части армии, подчиненной Врангелю в Крыму.

К лету 1920 года на Дону и особенно на Кубани и Тереке наблюдается рост «банд», постепенно приобретавших политическую окраску. Переломным моментом было введение продразверстки, предполагавшей изъять 33,3 % от среднего производства товарного хлеба на Дону и 65 % на Кубани.

Обилие пленных (и особенно казаков из Жлобинского корпуса) упрочило Врангеля в мысли сделать ставку на казачество. После разгрома корпуса Жлобы Врангель заявил донскому атаману Богаевскому, что двинется на Дон. Багаевский отнесся скептически. Слащев предупреждал Врангеля, что Дон пуст. Однако, по мнению Врангеля, сведения белой разведки с Дона и Кубани были благоприятны.

Действительно, на 7 июля 1920 года на Дону, Кубани и Тереке уже действовало 36 отрядов в 13 100 штыков и сабель с 50 пулеметами и даже 12 орудиями. К началу июля ЧК разгромил подпольный «Штаб спасения Дона». 50 % «банд» в Ростовском, Черкасском, 1-м Донском и Сальском округах были выловлены. А. П. Богаевский предупреждал: «Население на Дону не может примириться с большевиками, но оно не в состоянии восстать ввиду отсутствия казаков. Дон обессилел». Но именно на Дон Врангель высадил первый десант в начале июля. В отряде из 800—900 человек был большой процент офицеров из различных станиц Дона и разных политических организаций вплоть до «автономно-легальных профсоюзов из лагеря меньшевиков». Командовал отрядом очень популярный на Дону полковник Назаров.

Высадившийся отряд прошел от Таганрогского округа до центра 1-го Донского округа, станицы Константиновской, не встречая ни поддержки, ни сопротивления, но возрос всего до 1 500 человек. 25 июля он был настигнут большевиками и разгромлен. Обезлюдевший Дон врангелевский десант не поддержал.

Тогда Врангель обратил взоры на Кубань. Кубань не так пострадала и обезлюдела в гражданской войне, как Дон. В горных районах, в Баталпашинском, Лабинском и Майкопском отделах, действовала не имевшая никакой политической программы, кроме борьбы с коммунистами, «Армия возрождения России» генерала Фостикова, численно равная полку пехоты и бригаде конницы. Фостиков искал связи с кубанцами, ушедшими в Крым и Грузию. Но кубанских деятелей, как и прежде, разрывали противоречия: одни ориентировалось на Крым, другие все еще надеялись создать конфедерацию народов Северного Кавказа. Кроме прочего, они стали бороться за политическое влияние на армию Фостикова.

Врангель тоже особо на Фостикова не надеялся, это движение решено было «затушить или взять в руки». Оппозиционно настроенных к главному командованию кубанских деятелей решено было из Крыма на Кубань не выпускать. Относительно будущего Кубани единого мнения тоже не было. Предлагалось установить на Кубани власть послушной Врангелю Рады при атамане Филимонове (этот вариант считался худшим) или же создать Северо-Кавказский военный округ во главе с Улагаем и помощником к нему определить того же Филимонова. В ответ часть кубанских деятелей заявила, что «во главе десанта стоят люди, скомпрометировавшие себя в политическом отношении», и стала готовить параллельный аппарат управления для Кубани. «Все это создало страшную путаницу, интриганство, местничество, взаимную борьбу и подсиживание». Попутно близкий друг Врангеля генерал Шатилов «занимался продажей нефтяных бумаг, которые благодаря слухам о десанте вздувались в иене».

Чтобы пресечь трения, Врангель подписал с казачьими представителями договор, в котором казакам обеспечивалась «полная независимость во внутреннем устройстве и управлении». Казачьи представители входили во врангелевское правительство с правом решающего голоса. Врангелю предоставлялась полнота власти над вооруженными силами всех казачьих государств и ведение всех переговоров с иностранными государствами, отменялись все таможенные заставы меж территориями, вводилась единая денежная система. Соглашение заключалось до полного окончания гражданской войны, вступало в силу после подписания (4 августа), но после освобождения территорий подлежало утверждению Кругов и Рады. Врангелевское правительство с вхождением в него представителей казачьих войск стало называться «Правительством Юга России».

С момента высадки десанта на Кубани (14 августа 1920 г.) начались трения между высадившимися и ожидавшими их кубанцами. Генерал Черепов объявил в приморской станице Анапской, что не будет ни Кругов, ни Рад, будет твердая власть, после чего первые 400 присоединившихся казаков сразу же ушли в горы. В целом население проявило «пассивное сочувствие». Связь с Фостиковым так и не была установлена. Не было единства, не было политической программы, приемлемой для большинства кубанского казачества. Надежды Врангеля на восстание казаков на Кубани не оправдались. 24 августа, через десять дней с момента высадки десанта, большевики перешли в наступление.

План перенесения базы в казачьи области потерпел полное крушение, тем самым судьба антибольшевистского движения на Юге России была предрешена.

В разгар боев на Кубани Врангель получил известия, которые подтолкнули его к переориентации на западные территории. Пришла телеграмма от Савинкова: «Как представитель русского политического комитета в Польше, формирующего русские отряды на территории Польской республики, заявляю, что признаю Вашу власть и готов Вам подчиниться». Таким образом, появился еще один потенциальный источник пополнения.