Текст книги "Белые генералы"

Автор книги: Алексей Шишов

Соавторы: Андрей Венков
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 25 страниц)

ДЕНИКИН

1. РУССКИЙ СЛУЖИЛЫЙ ЧЕЛОВЕК

Антон Иванович Деникин с малых лет воспитывался в лучших традициях русского служилого человека. Отец его, Иван Ефимович, происходил из крепостных крестьян Саратовской губернии, был отдан помещиком в солдаты и, отслужив честно, отвоевав в Венгерской, Крымской и Польской кампаниях, удостоился производства в прапорщики, стал офицером. В офицерских чинах он служил в Польше в бригаде пограничной стражи, вышел в отставку майором и через два года шестидесяти четырех лет от роду женился вторым браком на Елизавете Францисковне Вржесинской, польке-католичке. 4 декабря 1872 года у них родился сын Антон.

Семья жила очень бедно, но дружно, на отцовскую пенсию в 36 рублей существовали пять человек (включая старого тестя и няньку, ставшую практически членом семьи). В Польше, в условиях русско-польских трений, имея горячо любимую мать-польку, Антон Деникин вырос русским, православным человеком. Большое влияние оказал на него отец, русский офицер. «Меня отец не поучал, не наставлял, – вспоминал А И. Деникин, – Не в его характере это было. Но все, что отец рассказывал про себя и про людей, обнаруживало в нем такую душевную ясность, такую прямолинейную честность, такой яркий протест против всякой человеческой неправды и такое стоическое отношение ко всем жизненным невзгодам, что все эти разговоры глубоко запали в мою душу».

В 1882 году Антон Деникин поступил в первый класс Влоцлавского реального училища. Двенадцати лет он лишился отца. Иван Ефимович умер от рака в страстную пятницу, последними мольбами его были: «Господи, пошли умереть вместе с Тобой...». На могильной плите его выбили надпись: «В простоте души своей он боялся Бога, любил людей и не помнил зла».

После смерти отца жизнь стала невыносимо тяжела. Мать вынуждена была открыть «ученическую квартиру», взять на постой восемь учеников с платой 20 рублей в месяц с человека за стол и квартиру. Позже, в Ловичском реальном училище, нужда заставила Антона Деникина стать «начальником», взять на себя ответственность за других учеников. Он сам уже жил на квартире, а со «старшего по ученической квартире» плату брали вдвое меньше.

Учеба и ответственность за других не избавили юношу от метаний, присущих всем его сверстникам. Впоследствии Деникин вспоминал, что больше всего в то время его занимал вопрос религиозный. «Бессонные ночи, подлинные душевные муки, страстные споры, чтение Библии наряду с Ренаном и другой «безбожной» литературой... Я лично прошел все стадии колебаний и сомнений и в одну ночь (в 7-м классе), буквально в одну ночь пришел к окончательному и бесповоротному решению:

человек – существо трех измерений – не в силах сознать высшие законы бытия и творения. Отметаю звериную психологию Ветхого Завета, но всецело приемлю христианство и Православие.

Словно гора свалилась с плеч!..»

После окончания реального училища Деникин, пользуясь правами «по образованию», поступил вольноопределяющимся в один из стрелковых полков, а затем, осенью 1890 года, в Киевское юнкерское училище.

Через два года, закончив училище, он был направлен подпоручиком на службу в артиллерийскую бригаду, расположенную неподалеку от Варшавы.

Артиллерийские офицеры всегда считались наиболее образованной частью офицерского корпуса всех армий. В артиллерии начинал службу Наполеон Бонапарт, артиллеристами были герои булгаковской «Белой гвардии» и «Дней Турбиных» (и действие, кстати, происходит в Киеве, и большинство офицеров с польскими фамилиями). Деникин отличался начитанностью, добросовестнейшим отношением к службе. В 1895 году он поступил в Академию генерального штаба, но учился там на удивление плохо, так как постоянно отвлекался от занятий, не мог сосредоточиться только на военных предметах, отказаться от личной и общественной жизни. Он был последним в выпуске, кто имел право на производство в Генеральный штаб.

Однако в Генеральный штаб Деникин попал не сразу, начальник Академии генерал Сухотин своей волей не включил Деникина в список достойных производства. Мы помним, что Краснов, учившийся в Академии, из-за трений с Сухотиным вернулся в полк, не доучился, Деникин же стал добиваться справедливости, подал жалобу. Будучи штабс-капитаном, выступил против генерала, друга военного министра. Деникину было отказано, но он продолжал добиваться своего и через два года все же добился. В 1902 году его зачислили в Генеральный штаб, перевели в штаб 2-й пехотной дивизии, затем дали в командование роту в Варшаве, а когда срок цензового командования ротой закончился, назначили в штаб 2-го кавалерийского корпуса.

С началом русско-японской войны А. И. Деникин перевелся на Дальний Восток, где служил в штабах бригады пограничной стражи, Забайкальской казачьей дивизии, конного отряда генерала Мищенко. За отличия в боях Деникина произвели в полковники, назначили начальником штаба Урало-Забайкальской дивизии. Во время войны он проявил себя и как храбрый офицер, поднимавший солдат в штыковые атаки, и как талантливый штабной работник, принявший участие в разработке и осуществлении знаменитого конного рейда генерала Мищенко, пожалуй, единственного масштабного кавалерийского набега за всю русско-японскую войну. Начало революции 1905—1907 гг. застало Деникина на Дальнем Востоке. Война была проиграна, страна переживала смутное время. Политические проблемы стали на какое-то время первостепенными для каждого образованного человека. В политическом спектре, расцветшем в годы революции, надо было определить свое место. И Деникин определился. Выбор его был выбором интеллигентного человека. «Я никогда не сочувствовал «народничеству», – вспоминал Деникин, – (преемники его – социал-революционеры) с его террором и ставкой на крестьянский бунт. Ни марксизму, с его превалированием материалистических ценностей над духовными и уничтожением человеческой личности. Я приял российский либерализм в его идеологической сущности без какого-либо партийного догматизма.

В широком обобщении это приятие привело меня к трем положениям:

1) конституционная монархия, 2) радикальные реформы и 3) мирные пути обновления страны.

Это мировоззрение я донес нерушимо до революции 1917 года, не принимая активного участия в политике и отдавая все свои силы и труд армии».

Потерпев поражение в русско-японской войне, русская армия много и целеустремленно училась. Деникин в 1907—1910 гг. занимал должность начальника штаба 57-й резервной бригады в Саратове, вместе с войсками учился и он. Ясно было, что наиболее вероятный противник – Германия. В ходе напряженной учебы, подготовки к войне с лучшей военной машиной Европы Деникин находил время для занятий литературным и публицистическим трудом. Еще до русско-японской войны он стал писать рассказы из армейского быта и статьи военно-политического содержания, публиковал их в журнале «Разведчик». Вскоре подобралась целая серия под заглавием «Армейские заметки». В 1910 году А. И. Деникин был назначен командиром 17-го Архангелогородского полка, расквартированного в Житомире, он перебрался туда из Саратова и взял с собой свою старую мать и няньку.

До 1914 года он деятельно готовил полк к войне, учения были максимально приближены к реальной боевой обстановке. Времени на личную жизнь не оставалось. Мать его до конца дней своих говорила по-польски, и чтобы не ставить ее и гостей в неловкое положение, Деникин избегал компаний и у себя старался никого не принимать. Может быть, поэтому он и в сорок лет все еще не был женат. Да и облик его был далеко не жениховский. Низкого роста, коренастый, склонный к полноте, густые брови, усы, бородка клинышком, он всегда казался старше своих лет.

В июне 1914 года А И. Деникин получил чин генерал-майора и стал генералом для поручений при командующем войсками Киевского военного округа. Успел ли он вникнуть в сложные проблемы штабной работы, сказать трудно, так как в июле 1914 года началась первая мировая война.

Можно много писать о причинах и предпосылках этой войны, о межимпериалистических противоречиях. Но в сознании рядового офицерства факт войны отразился как необходимость отражения германской агрессии, так как именно Германия объявила войну России. Войну назвали «2-й Отечественной». Но пока Германия основные силы свои бросила на Францию, союзницу России, русские войска, не успев полностью отмобилизоваться и развернуться, вторглись в Восточную Пруссию, «спасать союзников». Войска Киевского военного округа повели наступление против германского союзника – Австро-Венгрии. Верховный главнокомандующий великий князь Николай Николаевич перед наступлением отдал приказ, что Россия идет спасать братьев-славян от германского ига. Австро-Венгрия действительно на 50 % состояла из славянских народов, и одной из причин войны было нападение австрийцев на традиционно дружественную России православную Сербию.

В 8-й армии, которая шла на левом фланге русского наступления, Деникин был генерал-квартирмейстером, т. е. начальником оперативной службы при командарме. А командовал 8-й армией прославившийся впоследствии генерал А. А. Брусилов.

Видимо, Деникин лучше чувствовал себя в роли полевого командира, так как на второй день наступления по собственному желанию перевелся из штаба армии в строй, получил в командование 4-ю стрелковую бригаду, которая еще в русско-турецкую войну получила название «Железной бригады». Два года командовал он бригадой, одной из лучших частей русской армии, во главе ее приобрел боевой авторитет и репутацию военачальника. Если П. Н. Краснов был известен в русских военных кругах как лихой командир, «атаманец», герой и душа рейдов, если П. Н. Врангеля воспринимали как «отчетливого» конногвардейца, героя безумных по храбрости и дерзости конных атак, то А. И. Деникин вошел в плеяду военачальников мировой войны как «железный стрелок».

На северном фланге, в Восточной Пруссии, русские войска в 1914 году потерпели поражение, но на южном, в Галиции, били разноплеменные австрийские корпуса, гнали их «в хвост и в гриву», брали огромные трофеи. Здесь, в наступательных боях проявили себя многие из тех, кто впоследствии возглавит белое движение: Каледин, Корнилов, Марков... Руководил операциями начальник штаба фронта М. В. Алексеев, который потом стал «верховным руководителем» белых на Юге России. «С нашей стороны здесь особенно отличились всюду поспевавшие и везде спасавшие положение «железные стрелки» генерала Деникина», – пишет военный историк.

Поздней осенью русские войска в тяжелейших условиях прорвались через Карпаты и стали спускаться в Венгерскую долину. Деникинские стрелки и дивизия генерала Корнилова шли на острие удара...

Резервов, как и обычно, не оказалось, регулярные войска за первые месяцы войны были практически выбиты, подкрепления подходили плохо обученными. В заметаемых снегом Карпатах всю зиму шли тяжелые бои. И все же весной 1915 года Карпаты были пройдены. «Их постигла участь Альп, Кавказа и Балкан. Блистательный подвиг был совершен – и наши георгиевские рожки победно перекликались с горными орлами в снежных облаках», – отмечает историк. А. И. Деникин за эти бои удостоился «Георгиевского оружия» и двух орденов Святого Георгия (4-й и 3-й степени).

Весной 1915 года австро-германские войска прорвали русский фронт у Горлицы. Сказалось экономическое отставание России. Без снарядов и почти без патронов, отбиваясь штыками и стрельбой в упор, «железные стрелки» прикрывали отступление 8-й армии Брусилова. Попал в плен Корнилов. Огромные территории были оставлены. Царь Николай II решил, что во время тяжелых испытаний он должен взять всю полноту ответственности на себя, и принял верховное командование армиями. Но практически всем руководил ставший начальником штаба при верховном главнокомандующем генерал М. В. Алексеев. На какое-то время положение было восстановлено. В августе русские стали переходить в контратаки. Одной из важных побед стал захват Луцка. «Генерал Брусилов подействовал на самолюбие «железных стрелков», заявив, что, если они не смогут взять Луцка, его возьмет XXX корпус, – пишет военный историк. – Неистовым порывом 4-я стрелковая дивизия (4-я бригада была развернута в дивизию) ворвалась в Луцк, причем генерал Деникин въехал в город на автомобиле с передовой цепью».

Бездарное командование высшего начальства через голову Брусилова привело к тому, что Луцк снова оставили и сами чуть не попали в окружение. «13-й стрелковый полк Железной дивизии был отрезан, два дня находился в окружении и прорвался 15 сентября сквозь неприятельскую дивизию, выведя 2 ООО пленных и пушку. Полком командовал полковник Марков, впоследствии известный герой Добровольческой армии». За захват Луцка Деникин был произведен в генерал-лейтенанты.

Не успели отгреметь луцкие бои, как под Чарторыйском «железные стрелки» разбили немцев, 1-ю восточно-прусскую пехотную дивизию, и взяли в плен 1-й гренадерский кронпринца полк.

«В этих осенних боях войска Юго-Западного фронта вновь обрели в полной степени дух первых месяцев войны, позволивший им и впоследствии свершать великие дела», – подводит итог историк, подразумевая под новыми «великими делами» славный Брусиловский прорыв.

И Деникин надеялся на победу, но обеспокоенность положением внутри страны уже сквозит в его письмах. «И настанет новая светлая эра, если только... кормчие сумеют уберечь страну нашу от внутренних потрясений».

В январе 1916 года заболела его мать, жившая в Киеве, она прострадала до осени и скончалась. Деникин дважды выезжал с фронта проведать ее, на третий не застал в живых. «Впереди жуткая пустота и подлинное одиночество. У меня ведь никого нет, кроме нее», – писал он в письме.

Как и всякий замкнутый человек, Антон Иванович трудно сходился с людьми, никогда не позволял себе быть на «ты» с кем-нибудь из сослуживцев, хотя обычаи русской армии, Академии требовали такого обращения между офицерами одного выпуска. Но перспектива потерять мать, единственного близкого человека, подвигла его на женитьбу. Только бы не одиночество!..

Избранницей его стала Ксения Васильевна Чиж. Антон Иванович знал ее еще ребенком, разница в возрасте у них была велика – 20 лет. Ксения училась в Петрограде на курсах профессора Платонова, готовилась преподавать историю в женских учебных заведениях. У нее был жених, гусарский офицер, но его убили на фронте. Деникин переписывался с ней. Известны его письма, помеченные 1915 годом. Но когда его мать тяжело заболела и надежды не осталось, весной 1916 года. Антон Иванович сделал Ксении Чиж предложение. Венчаться решили после войны.

В том же 1916 году Деникин, посещая смертельно больную мать и забрасывая письмами Ксению Васильевну, одновременно участвует в наступлении Юго-Западного фронта, 8-я армия под командованием Каледина наносит главный удар, «железные стрелки» первыми повторно врываются в Луцк. Общее наступление, получившее название «Брусиловский прорыв», ставит Австро-Венгрию на грань поражения. Полмиллиона пленных...

Германские войска пришли на помощь союзникам-австрийцам. 8-й армии пришлось отбиваться. «Особенно жестокое побоище разыгралось у Затурцев... где браун-швейгская Стальная 20-я пехотная дивизия была сокрушена нашей Железной 4-й стрелковой дивизией генерала Деникина», – с восторгом пишет военный историк.

В сентябре 1916 года Деникин был назначен командиром 8-го армейского корпуса и распрощался со своими «железными стрелками». «Ударной фалангой» 8-й армии Брусилова при наступлении и «дивизией скорой помощи» при обороне считалась возглавляемая Деникиным 4-я стрелковая. За войну она взяла 70 тысяч пленных и 49 орудий. «4-я стрелковая дивизия (Железная) всегда выручала меня в критический момент, – вспоминал Брусилов, – и я неизменно возлагал на нее самые трудные задачи, которые она каждый раз честно выполняла».

В это время полностью сложился облик Деникина-военачальника. Генерал Брусилов, писавший свои воспоминания при Советской власти, отметил все же, что А. И. Деникин – «хороший боевой генерал, очень сообразительный и решительный... характера твердого», но потом добавил: «...не без хитрости, очень самолюбив, честолюбив и властолюбив. У него совершенно отсутствует чувство справедливости и нелицеприятия: руководствуется же он по преимуществу соображениями личного характера. Он лично храбрый в бою и решительный, но соседи его не любили и постоянно жаловались на то, что он часто старается пользоваться плодами их успехов». Ушедшие в эмиграцию современники вспоминали А. И. Деникина гораздо теплее: «Не было ни одной операции, которой он не выполнил бы блестяще, не было ни одного боя, который бы он не выиграл бы... Не было случая, чтобы генерал Деникин сказал, что его войска устали, или чтобы он просил помочь ему резервами... Перед войсками он держал себя просто, без всякой театральности. Его приказы были кратки, лишенные «огненных слов», но сильные и ясные для исполнения. Он был всегда спокоен во время боев и всегда лично был там, где обстановка требовала его присутствия, его любили и офицеры, и солдаты... Он никогда не ездил на поклон к начальству. Если его вызывали в высокий штаб по делам службы, то он держал себя со всеми высшими командирами корректно, но свободно и независимо. Он не стеснялся в критике отдававшихся ему распоряжений, если они были нецелесообразны, но делал это мягко, никого не задевая и не обижая... Деникин всегда расценивал обстановку трезво, на мелочи не обращал внимания и никогда не терял духа в тревожную минуту, а немедленно принимал меры для парирования угрозы со стороны противника. При самой дурной обстановке он не только был спокоен, но готов был пошутить, заражая других своей бодростью. В работе он не любил суеты и бессмысленной спешки... В частной жизни генерал Деникин был очень скромен, никогда не позволял себе никаких излишеств, жил просто, пил мало – рюмку, две водки, да стакан вина. Единственным его баловством было покурить хорошую сигару, в чем он понимал толк... В товарищеском кругу он был центром собрания... так как подмечал в жизни самое существенное, верное и интересное и многое умел представить в юмористической форме».

8-й корпус перебросили в Румынию, которая понадеялась на скорую победу Антанты и объявила войну Германии. Немцы в короткий срок разгромили румынскую армию и заняли Бухарест. Более тридцати дивизий перебросили русские, чтобы спасти незадачливого союзника...

На Румынском фронте Деникин встретил весть о падении самодержавия в России, о «великой, бескровной» революции. «Моим всегдашним искренним желанием было, чтобы Россия дошла до этого путем эволюции, а не революции», – писал он.

2. РЕВОЛЮЦИЯ. СМУТА

О причинах и предпосылках революционных событий в России можно писать много. Противоречия вызревали веками. Капитализация страны разоряла крестьянство, а мировая война объединила недовольных крестьян в батальоны, полки и дивизии, дала им в руки современное по тем временам оружие и приставила к ним ротными командирами недоучившихся студентов, волостных писарей, разночинную молодежь, готовую любить Родину и русского мужика, но не знающую этого мужика. Обострились межнациональные противоречия, и до того времени не особо сглаженные. Страна была разорена войной, а кучка дельцов сказочно обогатилась на военных поставках. Царь оказался слаб. Он любил Россию и молил за нее Бога, осознавал свою оторванность от народа и искал пути к нему, к «своему народу», а попадались ему в этих поисках проходимцы типа Распутина... Попытка сместить одного царя и поставить на его место человека посильнее подтолкнула события, и они, подобно снежной лавине, покатились, круша и сметая все на своем пути. Страна стала разваливаться.

И что больнее всего – разваливаться стала армия. Сознательно воюя с немцами и борясь с немецким засилием в верхах русского общества, А. И. Деникин видел в сложившейся ситуации одну возможность противостоять «тевтонам», дождаться падения Германии, – это спасти от развала русскую армию. Что он и пытался делать весь 1917 год.

После отречения Николая II Временное правительство устроило своеобразные выборы нового Верховного главнокомандующего путем опроса высших чинов российской армии. Все сошлись на М. В. Алексееве, как на знающем штабисте. Но Алексеев отличался мягким характером, ему недоставало воли, и начальником штаба к нему решили приставить генерала волевого, целеустремленного. Таким русскому генералитету представлялся А. И. Деникин. 18 марта 1917 года он был вызван в столицу и имел беседу с новым военным министром Гучковым.

А. И. Деникин противился новому назначению, да и Алексеев был обижен – Деникина ставили как бы подталкивать его принимать волевые решения. Они договорились поработать вместе месяца два, и если у Деникина не будет спориться штабная работа, то он уйдет командовать какой-нибудь из русских армий. Они сработались, но плодотворной эту работу назвать нельзя. Новое правительство, учитывая и происхождение и левые (относительно) взгляды Деникина, надеялось с его помощью «демократизировать» армию. Деникин же считал, что «демократизация» армии во время войны приведет вооруженные силы к развалу, и противился новым веяниям. Но разложение войск шло неумолимо. Новое правительство отрешило половину корпусных и треть дивизионных командиров, новые назначения делались с учетом политических взглядов, а не профессиональной пригодности. В частях вводились солдатские комитеты.

Профессиональному военному А. И. Деникину временами казалось, что в верхах сходят с ума. «... Не только для истории, но и для медицины состояние умов, в особенности у верхнего слоя русского народа в годы великой смуты, представит высокоценный неисчерпаемый источник изучения», – писал он впоследствии.

Через два месяца в результате правительственного кризиса Гучкова на посту военного министра сменил присяжный поверенный А. Ф. Керенский. «Это был человек фразы, но не слова, человек позы, но не дела», – пишет историк. Одним из первых дел его стало смещение Алексеева за «недостаточную революционность». Верховным главнокомандующим стал Брусилов. Он надеялся увлечь солдат в бои, взывая к революционному долгу, заигрывал с комитетами. «Антон Иванович! Вы думаете, мне не противно махать постоянно красной тряпкой? – признавался он Деникину. – Но что же делать? Россия больна, армия больна. Ее надо лечить. А другого лекарства я не знаю».

В таких условиях русская армия в июне 1917 года пошла в очередное наступление.

А И. Деникин с Брусиловым «не сработался». Брусилов предложил перевести Деникина командовать Западным фронтом. Керенский согласился. Одним из доводов был тот, что генерал Деникин верит в возможность армии наступать даже в такой ситуации.

Одной веры было мало. Солдатские комитеты отказывались идти в наступление, пока им не прикажет сам Керенский. Пришлось Керенскому ехать на фронт и выступать перед солдатами. Наступление отложили на три недели. Западный фронт перешел к активным действиям, когда наступление соседей с юга было уже остановлено, но первые три дня боев показали, что сражение будет проиграно.Так и случилось.

16 июля Керенский собрал в Ставке совещание высших воинских начальников, чтобы проанализировать положение. Присутствовавший на совещании Деникин выступил первым. Он сказал, что у России больше нет армии, и необходимо ее создавать наново. «Ведите русскую жизнь к правде и свету под знаменем свободы! Но дайте и нам реальную возможность за эту свободу вести в бой войска под старыми нашими боевыми знаменами, с которых – не бойтесь! – стерто имя самодержца, стерто прочно и в сердцах наших. Его нет больше. Но есть родина. Есть море пролитой крови. Есть слава былых побед.

Но вы – вы втоптали наши знамена в грязь. Теперь пришло время: поднимите их и преклонитесь перед ними, если в вас есть совесть!» – такими словами закончил он выступление.

Керенский жал ему руку и благодарил «за смелое и искреннее слово», но позже говорил, что «генерал Деникин впервые начертал программу реванша – эту музыку будущей военной реакции».

После совещания Керенский сместил Брусилова с поста Верховного главнокомандующего. На его место получил назначение генерал Л. Г. Корнилов. Боевой генерал, попавший в плен и бежавший, командовавший в 1917 году прославленной 8-й армией, Корнилов был известен как республиканец, противник старого режима, а кроме того – человек решительный, который не побоится пролить кровь, свою и чужую.

Но, получив столь высокое назначение, Корнилов первым делом предложил тому же Деникину: «Нужно бороться, иначе страна погибнет... Нам нужно довести Россию до Учредительного собрания, а там – пусть делают что хотят...»

А. И. Деникин тоже считал, что страна гибнет. «Революция была неизбежна, – писал впоследствии он, – Ее называют всенародной. Это определение правильно лишь в том, что революция явилась результатом недовольства старой властью решительно всех слоев населения... Революцию ждали, ее готовили, но к ней не подготовился никто, ни одна из политических группировок... После 3 марта и до Учредительного собрания всякая верховная власть носила признак самозванства, и никакая власть не могла удовлетворить все классы населения ввиду непримиримости их интересов и неумеренности их вожделений». В стране творилось «нечто невообразимое», при взгляде с фронта тыл представлял «сплошное пространство, объятое анархией, и нет сил преодолеть его».

Деникин принял под свое командование Юго-Западный фронт, начальником штаба к себе взял лихого генерала С. Л. Маркова, бывшего командира одного из полков Железной дивизии. Но боев больших не было. Центр событий давно переместился в тыл, в столицы, где складывалось охранительное, государственное течение, сложное по своему составу. В сознании сторонников этого течения главной целью была борьба за сохранение страны, за выведение ее из кризиса, борьба с немцами и борьба с анархией, главной силой, противостоящей течению, считались большевики, усиливавшиеся в столице не по дням, а по часам. Но борьба с большевиками пока лишь считалась составной частью борьбы с немцами, поскольку большевиков все сочувствующие охранительному течению считали немецкими агентами.

В августе 1917 года на Московском государственном совещании ярко проявились две составные части этого течения: часть армейской верхушки, представитель которой генерал Корнилов говорил о спасении армии путем ужесточения дисциплины, и часть казачьей верхушки, уже получившей автономию, представитель которой, генерал Каледин, поставил вопрос острее: «Россия должна быть единой. Всяким сепаратным стремлениям должен быть поставлен предел в самом зародыше» и потребовал сужения демократии, в том числе закрытия Советов, по всей стране.

Из рафинированно-государственнического крыла этого течения (за исключением казачьей верхушки, в чьем сознании были и свои казачьи ценности) и зародилось «белое движение», члены которого исповедовали, по мнению философа И. Ильина, идею «автономного патриотического правосознания, основанного на достоинстве и служении; правосознания, имеющего возродить русскую государственность и по-новому осмыслить и утвердить ее драгоценную монархическую форму». «Белые не были рабами и не стали ни товарищами, ни обывателями; они восстали в личность, в автономного гражданина и автономного воина». Белое движение, таким образом, по мнению И. Ильина, было борьбой «русских (военных и гражданских) патриотов, пытавшихся не допустить Россию до поражения в Великой войне и до полного разложения в революцию, пытавшихся вооруженной рукой свергнуть власть иностранных авантюристов...» В то же время другой философ, П. Б. Струве, считал, что это была борьба с народом, «отринувшим ценности «образованных классов», и потому изначально обречена на поражение».

Попытка генерала Корнилова навести порядок в столице, ввести туда войска встретила сопротивление всех левых сил и самого Керенского. Корнилов был смещен и арестован. Деникин послал Временному правительству телеграмму, что поддерживает Корнилова и против разрушения армии, что планомерно производит правительство. Копию телеграммы Деникин разослал по фронту. Временное правительство обвинило А. И. Деникина в мятеже, он был арестован и отправлен в бердичевскую тюрьму вместе со своим начальником штаба Марковым, командующими армиями Эрдели, Ванновским и Селивачевым, которые высказались в его поддержку.

Комиссар Юго-Западного фронта Иорданский хотел устроить над Деникиным и другими арестованными военный суд, но к тому времени правительство уже создало особую следственную комиссию по делу Корнилова, и всех причастных свели вместе, в одну тюрьму, в город Быхов Могилевской губернии. Иорданский «упустил добычу», но устроил арестованным «проводы», вынудил их идти к поезду через весь город, сквозь толпу митингующих солдат.

Верховное командование после смещения Корнилова взял на себя сам Керенский, начальником штаба вновь стал арестовывавший Корнилова генерал Алексеев. Но Алексеев продержался недолго, его сменил генерал Духонин, талантливый генштабист, таланты которого так и не были востребованы, так как после «Корниловского мятежа» армия окончательно погрузилась в пучину анархии и к военным действиям стала неспособна.

В Быхове, в здании бывшего монастыря, а потом женской гимназии собрался цвет русского генералитета, попавший «под следствие». А. И. Деникин жил в одной комнате с С. Л. Марковым, молодым, энергичным и шумным, и с И. П. Романовским, генерал-квартирмейстером при Корнилове, человеком очень умным, деликатным, с которым подружился в быховской камере раз и навсегда. Охрану узников нес Текинский конный полк, преданный Корнилову, и георгиевская рота, кроме того, в самом Быхове располагался сочувствующий арестованным Польский корпус из поляков, проживавших на русской территории Польши, в Царстве Польском.

Политические партии, не видя возможности вывести Россию из кризиса, уклонялись от власти. Все, кроме большевиков. Большевикам Россия была нужна в качестве плацдарма для мировой революции. Октябрьское вооруженное восстание и приход к власти большевиков были логически закономерными шагами на пути дальнейшего раскола и развала страны.

Внешне в городах все это произошло почти незаметно. «Люди даже и не поняли, что произошел переворот. Большевиков считали утопистами, фантазерами, не способными удержаться у власти дольше двух месяцев. Любопытно, что даже биржа не отреагировала на «революцию». «Русь слиняла в два дня. Самое большее – в три... – писал философ В. В. Розанов. – Ничего в сущности не произошло. Но все – рассыпалось».