Текст книги "Дар страны Мидос (СИ)"

Автор книги: Алексей Удалов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 24 страниц)

Она отступила и подняла на него пистолет.

– Сейчас ты умрешь.

Макар замотал головой.

– Что, не хочешь?.. Хорошо… – она развеселилась. – Тогда будем играть. Я буду стрелять тебе по ногам, а ты будешь танцевать рок-н-ролл.

Сумасшедшая нацелилась Бережному в коленку, и он не успел отпрыгнуть, как раздался выстрел.

11

Марина выронила пистолет и сложилась на пол. Пуля прошила ей голову навылет, и теперь на полу растекалась темная густая лужа. Макар уже ничему не удивлялся. Он смотрел на свою соотечественницу. Только что она чуть не искалечила его, а теперь сама лежала с застывшей леденящей улыбкой, уставив глаза в потолок. Макар не знал – радоваться ему или плакать. А ведь у нее уже в любом случае не было будущего. После того, что с ней сделали – можно ли вернуть все назад? Разрушена генная система, базовая система организма… Бедная девочка. Нашлись же твари, которые влезли в твою молодую, полную ожиданий жизнь, чтобы разменять ее как фишку в своей ублюдочной игре…

Снова кто-то шагал к нему. Это был Брэд с двумя охранниками и четырьмя санитарами, а вдали коридора стоял стрелок с оптикой.

– Занавес! – воскликнул Брэд. – Настал черед вмешаться зрительному залу!.. Браво, Бережной! Такого шоу нам еще никто не устраивал! И такой прыти мы никак не ожидали. Вы – самый нестандартно мыслящий и мужественный стажер на моей практике. Интересно было следить за вами… Я не жалею, что спас вас от праведного гнева Люмге, – он засмеялся. – Клаус сунулся за карточками – а их нет! Как только он понял, что их прихватили вы, он хотел сразу вас допросить. А когда он допрашивает, он сильно увлекается, вплоть до летального исхода. Но он, конечно, побоялся хватать моего подопечного и позвонил мне. Я строго-настрого запретил трогать вас и, как смог, сразу прилетел. И вы впечатлили, просто нет слов!..

Он подошел к трупу охранника, брезгливо ткнул его ботинком.

– Заодно помогли нам выявить нерадивых работников… Убрать эту падаль.

Санитары завязали у мертвого на голове пластиковый мешок (видно, чтобы кровью пол не пачкать) и, схватив увальня за ноги, потащили к выходу.

Брэд покосился на девушку.

– Ее тоже убрать… Жалко ее. Могла бы еще долго жить. Но мы с ней, к сожалению, перестарались. Агрессия отменная, но совершенно неуправляемая…

Макар бросился на него инстинктивно, не по какой-то ненависти, а просто по возникшей потребности организма.

Спортивный профессор отскочил, а усатый секьюрити профессионально двинул Бережного в челюсть, уложил на пол.

– Русского в палату, – приказал Брэд. – Больше не бить.

Он развернулся и пошел прочь. Макара подняли на ноги. Обыскали, отняли электронные ключи, часы, зажигалку, сигареты и потащили в пустую камеру.

В коридоре показался Клаус Люмге.

– Донахью, отдай его мне! – он едва сдерживал ярость.

– Нет! – резко бросил профессор.

– Из-за него меня Шеф выдрючил! Он не тот, за кого себя выдает, Донахью. Зачем тебе этот крот?

Брэд развел руки в стороны и, столкнувшись с Люмге, повлек его назад.

– Нет, Клаус, не позволю.

Люмге вспылил.

– Тогда я не гарантирую безопасность…

– В этом мы уже убедились, Клаус. Ты лучше в своем охранном зверинце порядок наведи.

Профессор утащил его, а Макара втолкнули в камеру и закрыли дверь.

Вот так.

Обживайтесь, мистер Бережной. Есть какие-нибудь жалобы, просьбы?

Макар сел на кровать и закрыл глаза. Он очень устал.

Потом он пробормотал: «Хуже всего то, что просто так мне не поверят…»

Прошло много времени (а сколько – неизвестно), дверь распахнулась, и вновь появился Брэд. В руках была пластиковая бутылочка с минералкой и пластиковый стаканчик.

– Пейте, Мак.

Сидящий на кровати Макар взял бутылку и опрокинул ее в себя из горла. Демонстративно бросил в угол.

Брэд с улыбкой смотрел на него.

– Ну что, Мак, теперь поговорим спокойно? – он присел на стул. – Сразу скажу – для вас ровным счетом ничего не потеряно.

Макар для себя уже все решил. Он откинулся к стене.

– Ну что ж, давайте поговорим, мистер… сенс. Или как вас там?..

– Да это не суть важно… Сенс – от слова «sensitive» – чувствительный. Просто вот эти, – он обвел пальцем вокруг, – обитатели здешнего подземелья – они в силу необходимости лишены большинства человеческих чувств. А мы с вами и наши коллеги, – он показал пальцем вверх, – мы этими чувствами обладаем. Вот отсюда и название «сенс». А их назвали сервами просто по функциональному признаку…

Макар аж подпрыгнул на кровати.

– Это вы чувствительные люди!!! Мать моя женщина! А вы, господин Брэд, часом, не гуманист?

Брэд скорчил скучную гримасу.

– Не надо, не надо, tovarishtch Бережной! Не иронизируйте. Вы слушайте.

– Чмо болотное тебе товарищ, – сказал Макар по-русски.

Брэд покосился.

– И не надо там по-своему лопотать… Между прочим, вы попали в самую точку. Да, я действительно гуманист. И все мои коллеги. Только не в том созерцательном, инфантильном смысле, как большинство привычных для вас «гуманистов». Мы на практике претворяем в жизнь идею о прекращении человеческих страданий на Земле… Не перебивайте!.. В мире всегда были войны, угнетение, нужда и все прочее. Но раньше людей было относительно мало, а земли много, и страдающим людям всегда было куда бежать. Сегодня же, а особенно завтра, деваться людям будет некуда. Технический прогресс породил невиданный рост населения, а незанятых и пригодных для жизни мест на Земле больше нет. Некуда бежать… К тому же, все стали грамотными, телевизор смотрят. Хотят, чтобы их жизнь была не хуже, чем у кого-то другого. А это – гигантское энергопотребление. Ресурсы стремительно тают. Скоро кому-то их совсем не достанется. Альтернативные источники еще неизвестно когда придут на смену…

Он перевел дух.

– Отсюда и куча конфликтов – одни бомбят других, те терроризируют этих. Какими бы лозунгами ни размахивали, суть сводится к одному – прибрать ресурсы… Уже сейчас от нехватки ресурсов страдают сотни миллионов людей, которым некуда деваться. А знаете, что будет дальше? А дальше будет большая заваруха, огромный передел мира, очень возможно – с ядерным дымком… И тогда страдать будут все…

А почему – спросите вы? В чем глубинная причина? А в том, что у миллиардов людей, скопившихся на ограниченном пространстве, существуют амбиции, порожденные заложенными в людей чувствами и качествами: гордостью, самодостоинством, стремлением к самореализации… Это фатальная ошибка природы. Все эти амбиции ежесекундно сшибаются друг с другом, высекают искры конфликтов. Заложенное в каждом человеке желание быть не хуже других и хотеть лучшего – когда изначально известно, что лучшего на всех не хватит – вот причина страданий. Когда у человека или у целого народа нет чего-то, а у другого есть, задевается чувство справедливости. Оно есть у всех от природы, но толкуется всеми по-разному. Одни считают справедливым, чтобы у них было то же, что и у других, а другие считают справедливым, чтобы все решали свои проблемы самостоятельно. Возникает конфликт. Но это самый мягкий вариант. Есть еще негативные качества: подлость, алчность, эгоизм, когда ни о какой справедливости речи уже не идет, а провозглашается открытое подавление и угнетение. Не говоря уже о явных патологиях вроде садизма, где причинение страданий – цель, а не средство. Но у противной стороны в ответ включаются чувства гордости, ненависти, мести… Сколько живут люди, столько они блуждают в этом кровавом лабиринте. Рвут друг другу глотки – ведь никто добровольно не уступит ближнему свое место под солнцем.

Но если раньше подобное не грозило смертью всей цивилизации, то скоро, как я уже сказал, когда начнут катастрофически иссякать ресурсы, полушария пойдут войной друг на друга, континенты будут трещать по швам и вставать на дыбы в огненном смерче. Животный страх и инстинкт самосохранения толкнет людей на беспрецедентную бойню.

Профессор закинул ногу на ногу и закурил сигару.

– А мы ее предотвратим.

Макар молча попросил сигару, прикурил от протянутой дорогой зажигалки-брелка и жадно запыхтел, а Брэд продолжил.

– Сегодня у нас есть возможность корректировать изъяны человеческой природы. Мы избавим большинство людей от вызывающих страдание чувств. Хорошо жить, увы, могут позволить себе немногие. Это аксиома. И это будут сенсы. Нас будет поначалу тысяч двести. Новая раса сможет безущербно развиваться не одну тысячу лет. Остальные будут сервами – се ля ви!.. Но, заметьте: они ведь не страдают нисколько! С ними можно делать все – а они рады! Разве это не решение проблемы? Мы сейчас технически уже почти готовы полностью убрать из мира человеческие страдания. Вот поэтому я и считаю себя подлинным, деятельным гуманистом.

Макар размял затекшие ноги, сложил руки на груди.

– Все у вас?

Воодушевленный Брэд резко остыл.

– У меня все, молодой человек. Вы к нам присоединиться не желаете, – скорее утвердительно, чем вопросительно изрек профессор.

Макар почесал за ухом.

– Значит, это у вас все в мировом масштабе… Такой вот Новый порядок… Может, я сплю, и мне триллер снится? – «злодеи-ученые хотят погубить человечество». Надо суперменов вызывать. Джеймс Бонд тут, пожалуй, не потянет. Только Брюс Уиллис… Можно мне сделать один телефонный звонок?

Профессор потушил сигару.

А Макар не унимался:

– Ну что ж, придется мне тогда самому мир спасать.

Брэд посмотрел на него, прищурившись.

– А вам не страшно, молодой человек?

Макар не выдержал взгляда.

– Страшно. А что мне делать? Вы же никому не оставляете выбора.

– Ну почему, у вас был выбор… Но сейчас, пожалуй, его уже нет. Мне жаль, что я ошибся в вас. Вы талантливый ученый и смелый человек, но, к сожалению, сильно отравлены ложной философией.

Брэд всплеснул руками.

– Я, честно говоря, не понимаю! Отказаться от шанса, который выпадает единицам людей в мире! Вы знаете, какие огромные деньжищи люди со всего света платят, чтобы оказаться в нашем проекте? А вы могли бесплатно спасти себя и еще – мы даем такую возможность – пятерых близких людей на выбор! Нет! Вам ближе все человечество! Вы ведь даже дослушать не захотели о всех предлагаемых вам перспективах, а сразу убедили меня в том, что по натуре вы не наш. Глупо… Хотя нет, вы действительно умный человек. Если бы вы сейчас притворились, мы бы вас легко проверили на практике…

– Да уж, кровью бы, наверно, вымазали с ног до головы… А может, все-таки, дурак я – надо было согласиться? Там, глядишь, прикончил бы кого-нибудь из вас… а может и двух.

Профессор улыбнулся.

– Не будьте так наивны… Ну что ж, мне пора. Приятно было быть с вами знакомым. Мне искренне жаль.

Он поднялся.

– Профессор! Еще два вопроса! Просто из любопытства обреченного ученого, если позволите.

– Извольте.

– Каким способом вы модифицируете гены?

– Методом воздействия на организм излучения заданной частоты и интенсивности, несущего активную информацию.

– М-г. А как вы собираетесь все человечество облучить?

– Ну… Это техническая проблема, не из области нашей с вами науки. Смею уверить вас, в закинутую нами сеть попадет вся рыба, кроме той, которая будет в специальных питомниках… Если вы беспокоитесь за человечество – не волнуйтесь, для него все пройдет безболезненно и быстро – десяток секунд. И все.

– А что за питомники? Как вы будете спасать своих?

Брэд погрозил пальцем.

– Это уже третий вопрос, мистер Бережной! Но я отвечу. Мы вывезем всех на острова – люди вдруг сорвутся в турпоездки. Островов много – в Тихом океане, в Индийском, в Атлантике тоже. В сферу модифицирующего воздействия попадут только материки и крупнонаселенные острова. Остальные острова не пострадают. Вот на них и спасутся будущие сенсы. Потом они, уже как представители разумной расы, снова переедут на материки… А безбилетных сенсов с океанских островов мы потом выловим и перевоспитаем… Вот и все. Так что ваш мученический протест человечеству никак не поможет, – он опять покачал головой. – Хотя вам предоставляли такую невиданную честь – встретить начало новой эры здесь, в ее колыбели, в самом сердце Бермудского треугольника…

Лицо Макара, видимо, выглядело довольно глупо.

– Что?.. – Брэд расхохотался. – Опять интересно? Вы выбросили в корзину интересную жизнь, Мак!.. Ладно, напоследок, из симпатии к вам, утолю ваше детское любопытство…

Он сложил руки на груди.

– Ничего сверхъестественного здесь нет. Как только это место было выбрано для будущих исследований, еще в 1945 году, тут сразу приняли меры к обеспечению безопасности и закрытости научного проекта. Попавшие после войны в руки ученых секретные технологии позволяли уже в то время создать аппаратуру, способную гарантированно вывести из строя любую воздушную, надводную или подводную цель – причем, сделать это технически неизвестным официальной науке способом… Первые испытания прошли уже в декабре 1945 года: пять американских бомбардировщиков, державших курс в направлении острова, были подвержены воздействию нового оборудования. В итоге они, совершенно потеряв ориентацию в пространстве, выработали все топливо и, так и не найдя направление на материк, затонули. Их участь постигла и самолет, посланный на поиски… Тревога тогда для острова оказалась ложной, но шума история наделала… Писали о всяких чудесах, параллельных мирах, марсианах…

Потом защитная техника совершенствовалась, было еще много испытаний на самолетах и морских судах. Я здесь с восьмидесятого года – сам многому свидетель. Причем, в контексте всех этих аварий и катастроф ни разу нигде не прозвучало упоминание Януса. Остров вообще безупречен с юридической точки зрения… А треугольник, и до того имевший славу загадочного и зловещего – может, поэтому для проекта и выбрали этот район – многократно усилил свою аномальную репутацию. Нам это выгодно. Меньше всяких искателей затонувших испанских галеонов будет сюда шастать.

Поэтому время от времени мы поддерживаем нехороший имидж этой части Атлантики… – тут профессор внезапно хлопнул себя по лбу. – Кстати! Вот же к слову вспомнил! Сейчас это уже бессмысленно, а вообще – у вас есть еще один веский повод поблагодарить меня за спасенную жизнь. Да-да! – он весело поигрывал зажигалкой в руке. – Помните самолет, «Боинг» в котором вы летели во Флориду? Вот судьба! Именно его и хотели уронить наши технари. Вам тогда жутко повезло… Я затемно собирался вылететь в Майами – по делам и заодно вас встретить, а мне запретили вылет, сообщили, что проводится технико-профилактическая операция. Я забеспокоился, стал уточнять, что за цель. Когда убедился, что это именно ваш рейс, позвонил Шефу – попросил срочно прекратить операцию… Вот так, господин Бережной! А то бы грохнулись вы вместе с «Боингом»… Ну ладно, это все в прошлом…

Он собрался уходить.

– Я не прощаюсь. Скоро вы сможете на себе испытать мой метод воздействия на гены…

«Пора!» – Макар напрягся и подобрал ноги для прыжка, намереваясь вцепиться в глотку гуманисту, но Брэд, видимо, заранее не исключавший такой исход, нажал кнопку на брелке, и дверь тотчас открылась. Вбежали три крепких санитара, двое прижали Макара к кровати, третий сделал ему укол.

Через несколько секунд Бережной ощутил тиражирование пространства и свое отплытие куда-то вдаль. Но слух уловил последние слова Брэда:

– У нас еще хватает незавершенной работы. Сегодня ночью вы видели мое неудачное творение – вашу знакомую. Но я обещаю – из вас я сделаю отличного серва, вы будете жить долго…

12

Пробуждение было медленным.

Под конец Макару приснилось, как они с бывшей женой гуляют по набережной Москвы-реки. Лед уже почти сошел, знобяще-пьяный воздух ранней весны щекочет легкие и как будто поднимает тело над землей; они жмурятся на робкое предзакатное солнце. Он захотел сгрести снег с парапета набережной, но руки не слушались.

Открыв глаза, Бережной понял в чем дело: он сидел в кресле, наглухо пристегнутый ремнями, как недавно сидела в таком же кресле Марина. На нем была желтая пижама с красной буквой «Р» на груди.

Макар заскрипел зубами. Напряг все мышцы, попробовал подвигаться. Бесполезно.

«Не-е-е-е-т!!!» – заорал его мозг на весь океан.

Он обшарил глазами камеру.

«Разбиться виском об угол стола?»

Не выйдет. Вся мебель сглаженная, с прорезиненными торцами. Да и шея зафиксирована – сильного удара не будет, только упадешь на пол вместе с креслом.

Вскоре открылась дверь.

Вошел вчерашний санитар, тот, что делал укол. Дал пациенту подзатыльник и покатил к лифтам.

Проезжая по коридору, Макар увидел в углу за столом нового охранника, совсем молодого. Тот пробуравил Бережного взглядом и крикнул в спину:

– Мы ждем тебя, родной!

Они поднялись на минус четвертый этаж. Макара провезли по коридору до двери, за которой открылся просторный зал. У одной стены там стояли два кресла, а перед ними пульт управления: куча кнопок, дисплеев, джойстиков и прочей белиберды. У противоположной стены блестело что-то вроде большого – трехметрового прозрачного цилиндра.

«Вот – с помощью этого нехитрого приспособления я сейчас и стану ду-ра-ком…» – подвел итоги Макар.

За креслами сидели Брэд в белом халате (для выпендрежа носит) и… ё-мое!.. Руштан – сосед по коттеджу!

Брэд встал и подошел к Макару.

– Здравствуйте, мистер Бережной. Когда вас завезут в модулятор, и я подниму руку, задержите дыхание и…

– Эй, Руштан! – крикнул Макар стажеру. – Что, райской жизни захотелось? Я-то человеком останусь, а ты кем сдохнешь?

Профессор ответил за соседа:

– Да, Мак, сегодня он ассистирует мне. А вы сами выбрали другое кресло.

Макар посмотрел на него снизу вверх.

– А тебя, гнида, я и на том свете достану.

Брэд махнул рукой.

– Завозите его.

Профессор подошел к пульту, нажал на кнопку, и часть передней стенки цилиндра поднялась к потолку, образовав широкий проход. Санитар завез Макара в центр конструкции, развернул лицом к пульту и проворно выбежал из цилиндра, встал у двери.

Брэд сел в кресло и посмотрел на скисшего ассистента.

– Не вешайте нос, коллега! Мало ли, что несет этот живой труп. Закрываем и блокируем модулятор… – он потянулся к пульту.

Зазвучала классическая музыка.

Брэд чертыхнулся, убрал руку от кнопки и поднял трубку телефона.

– Да, Шеф… Да… Русский?.. – он удивленно взглянул на Макара. – Э-э… В модуляторе… Что?.. – профессор на миг задумался и сказал. – Нет, Шеф, все. Все кончено… Да…

Еще через две секунды Макар заорал так, как не орал с рождения:

– Он не успел!!! Я жив!!!

Все, кто был в зале, аж скривились от этого вопля.

Брэд не посмел прекратить разговор.

– Да… Кто орет?.. Русский… – он зло посмотрел на Бережного. – Что?.. Ожил… Нет, не пытаем… Не знаю, чего он орет… Что?.. Да зачем вам это, Шеф… Какой смысл? Для вас это лишняя трата време… Да… Да… Понял.

Он с досадой положил трубку.

– Вывозите его!

От таких резких движений в небытие и обратно нервы Макара гульнули вразнос, его трясло, когда кресло выкатили из этого инкубатора.

– За мной, к Шефу! – рявкнул на санитара профессор.

Пока они поднимались на поверхность, Брэд сказал спасенному:

– Вы не радуйтесь, вы лишь временно продлили свои страдания. Шеф просто хочет на вас посмотреть. Старческая причуда. Потом мы вернемся в лабораторию.

– Как Бог решит, так и будет, – уже спокойно ответил Макар.

Шеф обитал на третьем этаже виллы. Въехав в его кабинет, Макар впервые за много часов увидел солнечный свет в окне. Уж и не чаял… Похоже, было утро. Это какое… наверное, второе утро после его ночного путешествия к центру земли.

Кабинет был большой и аскетичный. Слева шкафы с книгами и два глухих шкафа для одежды. Прямо, перед окном – широкий письменный стол. За ним, в углу огромный сейф. А по всей правой стене – два кресла с журнальным столиком и длинный ряд стульев. На столике – телевизор, под потолком – кондиционер. Вот и вся обстановка.

Для такого серьезного Шефа кабинетик, прямо скажем, сиротский. Как у мелкого функционера советской эпохи. Только вместо портрета Ленина на стене висел большой католический крест.

Сам Шеф, сидевший за столом, тоже грандиозного впечатления не производил. Седой, короткостриженный коренастый старик лет семидесяти. Может, чуть старше. С простыми, грубоватыми чертами лица, крепкими руками, которые выводили узловатыми пальцами дробь по столу. Одет он был в зеленую просторную рубашку. В общем, пенсионер – пенсионером. Только глаза его, глубоко посаженные, были намного моложе его самого и, казалось, они как сверлами проедают Макара насквозь.

Старик оценил гостя на вид.

– Это и есть тот храбрец? – в словах его саднил тяжелый акцент.

Брэд кивнул.

– Подкати-ка его поближе, – сказал Шеф профессору, а санитару кивнул, мол, свободен.

Брэд подкатил Макара к самому столу, а сам сел на стул.

Старик снова уставился на русского.

– Дурак Люмге! Какой из него крот!

Брэд снова кивнул, но Шеф не обращал на него внимания.

– Значит, русский… Как, говоришь, тебя зовут?

Бережной закашлялся, пропершил горло и ответил:

– Макар.

– Из Москвы?

– Ну да… Но не коренной…

– А родом откуда?

– Вообще, предки – с Волги, а я родился недалеко от Москвы, древний город…

– С Волги?

Дед откинулся в кресле.

– Ох уж эта Волга… мать ее… Вы тогда показали, что вы упорный народ… – он помолчал. – Я всегда знал – нечего туда соваться. Колосс стряхнул глину с ног, и они оказались железными.

Он грозно зыркнул на Макара.

– А кого вы благодарить за все должны?.. Не знаешь?.. Сталина! Великий был человек.

Бережной потерялся.

– Э… Да.

Брэд ерзал, как на иголках.

– Шеф, вы раскрываетесь. Я понимаю – он уже никому не расскажет, но…

– Цыц! Дай мне поговорить. Всю жизнь молчу.

Профессор, вздохнув, притих, а Макар прилежно таращился на старика.

Тот, глядя на него, засмеялся.

– А ты знаешь, кто я?

Макар замотал головой.

– Я – Генрих Мюллер!

Бережной выдавил:

– …К-какой Мюллер?

Тут Шеф снова вперил в него взгляд и, уловив в глазах русского какую-то мысль, довольно закивал.

– Да-да, тот самый. Начальник четвертого управления РСХА, иначе называемого: тайная государственная полиция, а еще короче – гестапо.

Макару стало плохо. Если бы он мог, он упал бы в обморок.

Старик засмеялся еще больше.

– Да ты меня не бойся. Я не страшный. И война наша давно кончилась.

Бережной понял: это психи.

– Сколько же вам лет?.. Мюллер… э… вы во время войны были уже в годах.

Шеф хмыкнул.

– Во-первых, юноша, мне больше ста лет… Во-вторых, на момент моего разрыва отношений с миром в сорок пятом году, мне было не так уж и много – всего-то сорок пять лет. А в-третьих, я понимаю, ты, как всякий русский, судишь обо мне по вашему актеру из агентурного сериала. Я его тоже посмотрел. За роль, кстати, не в претензии. Хотя и наивно.

«Это он про „Семнадцать мгновений весны“? Дурдом! Живой Мюллер обсуждает фильм про Штирлица? Может, еще анекдот про себя расскажет?.. Да пусть что угодно треплет. Главное – самому не молчать. А то аудиенция закончится, и увезут обратно в инкубатор».

– Вы очень хорошо выглядите для своих лет.

– Наука, генетика… – вдруг дед насторожился. – Ну-ка, погоди… Что-то мне твой голос знаком… Ну-ка, скажи еще что-нибудь!

Макар смешался.

– Простите, я вам вряд ли могу быть знаком…

– Нет, погоди… Где я мог тебя раньше видеть?

Брэд сидел, смотрел в пол и еле заметно качал головой: старик, мол, совсем крышей поплыл…

Мюллер поразмышлял.

– Да нет, нигде. Голос показался на кого-то похожим. Но тебя я точно раньше не видел. Я помню лица всех людей, с которыми когда-то встречался и имел хоть сколько-нибудь значимый разговор, – он замолчал.

Макар вернул его к беседе.

– Так вас омолодили? Это возможно?

Мюллер сверкнул глазами.

– Ну, как видишь, я жив до сих пор! Правда, конец скоро придет. Да и пора бы уж… Но дела держат – вот с ними надо заниматься, – он показал на профессора. – Эти молодые ученые тут добились больших успехов…

– Как людей в уродов превращать? – вырвалось у Макара, и он решил, что это его предсмертные слова.

Шеф внимательно на него посмотрел. Вздохнул.

– Ты знаешь, мне тоже это все не по душе. Вся эта чертова фабрика…

Брэд стукнул себя по коленке. Макар воскликнул:

– Так зачем же!..

Мюллер опять вздохнул.

– Так надо… Я должен это сделать… Ты знаешь, юноша, я ведь не маньяк, – он покосился в сторону профессора, – не фанатик, и никогда им не был. Мне вообще вся идеология и все эти расовые извороты глубоко до заднего места. До прихода фюрера к власти, я был просто полицейским, сажал всех: красных, коричневых, фиолетовых… За это потом на меня имели зуб многие старые партийцы. Да зубы у них у всех были плохие, сломались… – старик усмехнулся, показав свои крепкие зубы. – В чем я фанатик, так это в работе. Я честно работал на свою страну и государство. А уж хорошее государство или плохое – это вопрос не ко мне. Не я его создавал, – Шеф смотрел на Макара, но, скорее, говорил сам с собой. – Кстати, меня всегда тошнило от этих параноиков и шизофреников, которые свои расстройства психики превращали в программы и практические меры. Которые многим, и мне в том числе, приходилось выполнять. Все эти Гиммлеры, Геббельсы, Гейдрихи, Кальтенбруннеры…

– Гитлеры… – снова вырвалось у Бережного, и он опять замер.

Мюллер покачал головой.

– Нет, фюрера с ними не равняй. Фюрер был фигурой сакральной. Он делал так, как понимал. Я тогда об этом ничего не знал. Теперь я делаю так, как надо… Грехов на мне много. Приходится искупать, – он замолчал.

«Интересно ты грехи искупаешь» – удивился Макар.

– Ты знаешь, мальчик, я хотел дожить свой век, играя в шахматы… Мне тогда, в конце войны, все ужасно надоело. Хотя я был, наверное, одним из самых осведомленных людей на планете. Я создал лучшую на тот момент спецслужбу в мире. А образцом мне послужило детище вашего Сталина – НКВД. Я, правда, много чего усовершенствовал… Так вот, меня с моими знаниями и агентурой хотели заполучить и американцы, и русские, да все. Но я бы им всем показал фигу с маслом. Погиб бы на улицах Берлина и вынырнул потом простым обывателем, послушным налогоплательщиком. Я и погиб… но спокойной жизни бог не дал. Покидая горящий Берлин, я уже знал свой дальнейший путь.

– А как вы спаслись?

– Как я ушел? На самолете. Даже, когда пилота ранило, помогал ему вести машину. Я, юноша, и сам когда-то был летчиком. Еще в восемнадцатом году громил в небе французов, за что и получил два железных креста…

Затрещал телефон.

Шеф повернулся в кресле и снял трубку.

– Слушаю. Да, Клаус… Ну доложи, доложи… Так. Провинившегося санитара зачистил. Хорошо. Девку зачистил, хо… Какую девку зачистил?.. Горничную? Какую горничную?.. Рыжую-то?.. Зачем?.. За то, что лом русскому принесла?.. Да ты охренел, Люмге! – взревел старик. – Я тебя в психушке сгною! Ты дуру-девку зачистил, когда ей одного внушения отеческого хватило бы! Чего?.. Она с ним трепалась много?.. А что она знала? На то и баба, чтоб трепаться, а ты слушать должен!.. – кричал Шеф. – Ты меня выведешь, я тебя самого скатам скормлю!.. Ни одной ликвидации больше без моей санкции, понял?! Балбес… – он нервно бросил трубку. – С кем приходится работать…

Потом обернулся к русскому.

– Вот, из-за тебя девку кончили… – Шеф замолчал, не закончив фразы.

У Макара из ненавидящих глаз капали слезы.

– Суки… – выдавил он из себя.

Мюллер повернулся к Брэду.

– Что ты планировал с ним сделать, облучить?

– Да.

– Этот парень должен умереть достойно.

Брэд возмутился.

– Но, Шеф! Он ценный генетический материал! У него целый набор качеств, над подавлением которых мы работаем. Я планирую увеличить дозу…

– Я тебе два раза должен повторять, баран?.. Всё, свободны! Инспектор вчера прибыл, скоро у нас совещание…