Текст книги "Дар страны Мидос (СИ)"

Автор книги: Алексей Удалов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 24 страниц)

4

Они сразу вспомнили друг друга. Наставник опешил, увидев того психопата, что бросился на него как-то в фойе нулевого уровня, а теперь упирал ему в живот автомат. Макар изумленно-злорадно присвистнул, узнав в этом пресловутом «Наставнике» того хлюща, выходившего из лифта после «работы» с Мариной.

Бережной схватил его за грудки, вбросил внутрь так, что тот полетел на пол, а пуговицы с его рубашки – в разные стороны, и закрыл дверь.

Потрясенный генетик даже не попытался встать с четверенек, поднять свалившиеся очки, только испуганно вертел головой.

– Дорогой ты мой человек! – сказал Макар, оскалившись.

Он сделал шаг и сходу, размашисто въехал ногой Наставнику в живот. Тот слегка подскочил и с придыхом завалился на бок.

Шеф и профессор замерли от этой картины, не говоря уже про девушку.

– Что… что… – пытался прокашлять ударенный.

– Что – что? – передразнил его Бережной. – Не помнишь меня? А Марину помнишь? Утилизатор! – он еще раз со всей силы въехал ногой в живот плюгавому человечку, тщетно пытавшемуся защититься от удара руками.

– Макар, прекрати! – взвизгнула Лана. – Ты что, ошалел?

Бережной в запале посмотрел на нее.

– Не лезь, Лана. Я эту тварь сейчас убью. Это упырь в овечьей шкуре.

– Не дури! – ответила мидянка.

– Прости меня, Лана.

Макар поставил на автомате переводчик огня на одиночную стрельбу.

Глаза Наставника от ужаса не мигали. Он молящей скороговоркой заголосил:

– Я вам лично ничего не сделал… я по приказу… подождите! наука оправдывает, это же такой прорыв… профессор!.. мы же все, почему именно меня… все ученые…

– Ты, падла – не ученый! – проговорил Макар. – За Марину и за всех остальных!

Он оглушительно выстрелил ему в грудь. В кабинете едко запахло порохом. Наставник судорожно вытянулся и обмяк.

Брэд сделался белым.

Лана смотрела на Макара по-новому, очень внимательно.

Он почувствовал это.

– Ну а что делать, Лана!? Еще бы с Люмге рассчитаться… Никогда не прощу себе смерти Мадлен.

– Смотрите ваши новости и прекращайте этот балаган, – прервал их переживания Шеф.

Где-то после блока главной информации рыжеволосая ведущая-мулатка зачитала сообщение:

– В течение последнего часа от информагентств из более чем половины штатов поступила информация о взрывах малой мощности и авариях на ретранслирующих станциях международной компании «Billion Signals», которая заявляла об одновременном начале работы своей сети по всему миру сегодня в 3 PM. Примечательно, что взрывы на всех станциях произошли одновременно, и их мощность приблизительно одинакова. Имеются сведения о двух погибших технических работниках этих станций и одном пострадавшем. Причины такого масштабного происшествия на объектах компании пока не ясны. Наиболее вероятны предположения об умышленной диверсии, либо о серийном дефекте оборудования и применении не предусмотренных технологическими стандартами взрывоопасных материалов. Руководство «Billion Signals» пока отказывается от комментариев…

Ведущая прервалась на секунду.

– …Пока идет наш выпуск, информация о взрывах на станциях компании продолжает поступать, и не только с территории Соединенных Штатов. В следующих выпусках мы вернемся к этой теме…

– Как видите, я держу слово, – сказал Шеф.

– Осталось убрать охрану с острова, – напомнил Макар.

Мюллер позвонил Люмге. Выслушал его.

– Они отходят, – сказал он наконец.

Бережной настоял на том, чтобы все оставались в кабинете, пока яхты не удалятся на приличное расстояние.

Потом все четверо пошли к мысу, который Люмге когда-то приспособил под смотровую площадку для наблюдения за казнью стажера.

Старика и Брэда держали под прицелом – на случай, если боевики на острове все же остались. Но обмана пока не наблюдалось. Остров был пуст, только генетики томились в своей «деревне» и уже начинали потихоньку расползаться по парку. Но они были безоружны и неопасны.

На море, показавшемся из-за камней, было небольшое волнение. Широкие и длинные волны колыхали поверхность океана, как играющую на ветру огромную джинсовую ткань. Два белых пятнышка яхт сразу бросались в глаза. Они были уже далеко – самая большая проблема разрешилась.

– Взорвать бы еще эту гору, – сказал Макар Шефу, когда они вернулись к вилле.

Лана дернула его за рукав.

– Здесь же еще полно людей.

– Лана, не занудствуй… Ты сама говорила, что вся информация и аппаратура не должны достаться земным правительствам. А эти твари, что здесь остались – он показал рукой в сторону бунгало – они, как тараканы, выживут не беспокойся. В лес переберутся, одичают – новая раса будет.

Мюллер обвел всех взглядом.

– Если я выполнил свои обязательства, то прощайте. Надеюсь, остаток своих дней я проведу в одиночестве.

Он отодвинул Макара в сторону и косолапо-размашисто пошагал к крыльцу.

– Не отпускайте его, – шепнул профессор.

Макар махнул рукой.

– Ладно, он сдержал слово.

Когда фигура Шефа скрылась в дверях, Брэд спросил:

– Надеюсь, обещание, данное мне, вы тоже выполните?

– Насчет жизни-то? – Бережной почесал затылок. – Не хотелось бы, но уж раз обещали…

– Тогда быстрее к самолету. Остров напичкан взрывчаткой. Шеф и без ваших просьб уничтожит не только гору, а весь Янус, как только отойдет на безопасное расстояние.

– Каким он был, таким и остался, – сплюнул Макар.

– Срочно берем джип и на аэродром! – повторил профессор.

Все трое поспешили к гаражу.

– С Карлосом плохо поступаем, не похоронили его, – вспомнил Бережной.

– Какой Карлос? – опешил Брэд. – Шеф уже, наверное, спустился к лодке. У нас полный цейтнот!

Скоро они уже быстро катились по извилистой гладкой дороге в нижнюю часть острова. Брэд сидел за рулем, Макар рядом, повернув ствол калашникова в профессора, а Лана, с развевающимися на ветру волосами, на заднем сидении.

Брэд вел машину резко, гнал, впритык вписываясь в повороты.

– Полегче давай, – сказал ему Бережной. – А то и до самолета не доедем.

– Доедем, – успокоил профессор.

Проехав перешеек, они неслись по прямой дороге к взлетной полосе.

И тут почти мгновенно произошло сразу несколько неприятностей.

Сначала раздался выстрел. Потом профессор завалился на Макара, выкручивая руль вправо и увлекая джип с дороги на холмистый луг. Потом летевший на большой скорости тяжелый джип врезался передним колесом в земляную неровность и пошел кувыркаться.

Пассажиры в момент вылетели из кресел и, описав дуги разного радиуса, рухнули на землю. По счастью, пустившаяся вразнос двухтонная махина никого не накрыла.

Макар совладал с собой. Когда летел в воздухе, он успел сообразить, что выстрел в водителя будет не единственным. Так что падение должно быть удачным. Он сбалансировал на ноги и кубарем покатился по земле. Зато Лана упала не пойми как. Ее крик резко оборвался при ударе о грунт, метрах в пяти от Макара. Потом она лежала и стонала.

– Лана, что с тобой? – крикнул Бережной.

Она еще громче застонала.

Тело Брэда раскинулось тоже недалеко. Голову его навылет прошила пуля.

Макар пополз к валявшемуся в стороне автомату, который он выпустил из рук сразу после вынужденного катапультирования.

Чуть вдалеке, на пригорке, показалась однорукая фигура ноэлита с перебинтованной головой. В руке он держал винтовку. Вот кто устроил им автокатастрофу. Как он так метко стрельнул, было удивительно. Вероятно, упер оружие о валун, которые во множестве громоздились вдоль дороги.

Инспектор поднял винтовку и выстрелил в ползущего Макара. Пуля вонзилась в землю далеко позади. Макар быстро покатился к автомату, схватил его, выдал очередь по ноэлиту, тот спешно залег.

– Мне нужен кристалл! – закричал Инспектор, чуть высовывавшийся из-за пригорка. – Или я сейчас прикончу твою девку! Она у меня на мушке!

Бережной выдал по нему еще несколько прицельных очередей.

Ноэлит больше не двигался и не кричал. Притворился или убит? Макар встал, для верности еще разок саданул по лежавшему телу из калашникова.

У Ланы, по виду, была сломана кисть левой руки. Запястье очень быстро распухло, у основания большого пальца заметно выделялась недолженствующая там быть твердая шишка – косточка какая-то выехала. Еще лицо ее было разбито, из носа текла кровь, на плече краснела огромная ссадина.

Макар помог девушке встать на ноги. Ноги, слава богу, были целы, только тоже ободраны до крови. Бережной оторвал лоскут от рубашки, приложил к ее разбитому носу.

До самолета, выгнанного из ангара, было метров пятьсот.

– Лана, ты можешь идти?

Девушка покивала, и они двинулись в сторону ангаров.

Лана сказала:

– Я ведь в последний момент увидела его, он целился из-за камня. Я хотела наспех ударить энергией, но почему-то не почувствовала ее в себе, – рассказывая, она даже отвлеклась от боли в руке. – Представляешь? Вообще! Это что-то странное. Конечно, чтобы сильно ударить, надо собирать силу, концентрироваться, но какая-то часть энергии всегда есть. А тут – вообще ничего нет! Что со мной?

– Ничего страшного, Ланочка, нам сейчас главное – улететь, – настраивал ее Макар.

Два летчика встретили их с винтовками в руках. Они наблюдали издалека перестрелку с переворачивающимся джипом, но не понимали событий, происходящих на острове.

– Профессор убит, – сказал Макар. – Так что пассажиры – только мы.

– А где Шеф?

– Шеф уплыл. Вы должны доставить нас в Майами, там я передам вам его дальнейшие инструкции.

После того, как Макар добавил, что остров скоро взлетит на воздух, приготовления к полету прошли мгновенно.

Самолет разбежался и оторвался от взлетки. Выровнялся и пошел набирать высоту.

Слава тебе господи. Ушли. Теперь бы только до материка добраться. И всё. Неужели все кончится! Да еще и Лана рядом. Верх счастья.

Он потянулся к встроенному в стол холодильнику. Там должен быть лед для напитков – Лане к руке приложить…

Тут самолет сильно тряхнуло, и они полетели с кресел на пол. Раздались сильные раскаты грома. Самолет еще несколько раз швырнуло из стороны в сторону. Бросившись к иллюминатору, Макар увидел, что остров внизу, особенно гора, окутаны завесой серо-черного дыма с сотрясавшими тут и там поверхность гроздьями огня.

Но самое пугающее зрелище было рядом.

Правое крыло самолета дымилось.

Усадив побелевшую от боли девушку в кресло и пристегнув ее ремнем, Макар бросился в пилотскую кабину.

– Крыло дымится!

– Не ори! – нервно ответил сутулый летчик. – Какой-то осколок достал, е-мое… Гидравлику потеряли. Осталась одна резервная. И та может полететь, твою мать.

– А что это значит? – робея, спросил Бережной.

– Управление, вот что это значит, – проворчал пилот. – Меняем курс, летим на Бермуды? – обратился он к своему напарнику.

– Да, давай – поближе, может дотянем. Запрашиваю.

Сутулый повернулся к Макару.

– Не мешайся, уйди в салон.

Бережной закрыл за собой дверь кабины.

– Ничего, дотянем, – сказал он девушке в ответ на ее немой вопрос.

Он нашел в холодильнике лед, насыпал кубики в стакан и приложил его к больному запястью Ланы.

Так и летели.

Крыло хоть перестало дымиться – и то хорошо.

Но когда в иллюминаторе среди синей глади показалась на горизонте серая полоска земли, с самолетом опять началось твориться неладное. Он стал рыскать, постоянно меняя и подправляя курс.

Макар опять сунулся в пилотскую кабину.

– Что случилось?

Пилоты сидели взмокшие, в прилипших к плечам рубашках.

– Ничего хорошего.

– Мы сможем сесть?

– Не знаем… иди на хрен отсюда!

Вернувшись к Лане, Макар ободряюще подмигнул ей.

Они сели на какое-то поле. Ну, как сели. Снизились – нормально, пилоты аварийным способом выпустили шасси, в посадку вошли более-менее, только слегка подпрыгнули, покатились. А потом непристегнутый Макар вдруг пролетел по салону, и последнее, что он запомнил – звенящий удар грудью о ручку двери пилотской кабины.

Больше ничего.

VII.

НОВОЕ СЛОВО

«Вы, мидяне, жители срединной земли, раз возжелав спасти братьев своих, сами во многом уподобились им.

Много разного вижу в вас, каждого буду встречать по делам и помыслам его.

О земных людях так же сужу и лишь скорблю об участи их. За все века жизни не смогли они найти путь ко мне, потому как не сумели разглядеть друг в друге единства от меня. Знают своё я, но не знают, что все из них до единого это – Я. Не стремятся понять, хотя дано им. Вознесли не любовь и справедливость, а силу. Итак живут в муках и смерти, так не воспомоществовают друг другу, а нарочно приводит сильный слабого к отчаянию последнему. Постоянно наносят мне боль страшную.

Разочарован я. Заблудилась паства, праведников почитают скудоумными, подлецов находчивыми. Всё расставлено будет мной по местам, оценю каждого после жизни бренной и устрою сообразно.

Сейчас же дать еще хочу последнюю возможность чадам моим самим одуматься.

Вы, мидяне, грешны двукратно, что сразу разумными будучи, многие из вас толкали землян к погибели. Пользуясь данным вам знанием, вторглись вы в существа человеческие, уподобив людей тварям неразумным.

Теперь выбор вам даю.

Либо останется все, как сталось.

Либо верну я назад день последний на Земле. Время дам исправить ошибку вашу. Вы же тогда, во искупление грехов своих, людям полностью уподобитесь. Утратите вы все знания и способности врожденные, и жить будете не дольше детей Адамовых. Те, кто ныне живет, хоть и вышли за этот предел, впредь стариться как люди земные будут и умрут скоро. И условия жизни вашей более не будут для вас щадящими: будет вас жечь светило и обжигать хлад земной.

Тяжело мне это обращение, ибо люблю я вас всех, чад моих. Но отдавшихся злу покараю неприятием своим. Ибо не для зла я создал Мир. А неприятие мое есть самая печальная участь для любой души.

Теперь оборачивайте лист или нет.

Вы сущности свободные.

Выбирайте.»

Макар очнулся в большом смятении. Он не мог понять: видел он, или слышал это, но каждое слово накрепко затвердело в памяти. Откуда это?

Бережной даже не сразу начал осознавать, где он находится.

Огляделся. Тьфу ты! Опять в больничной палате. Да что ж такое… А-а, он же летел с Ланой в самолете. На Бермуды. Там еще что-то при посадке случилось…

Он подвигался на кровати. Все, вроде, цело. Нет – грудь перебинтована, потрогал – больно. И еще голова перебинтована.

Приподнялся на локте. Палата была двухместная, у окна лежал толстый мужик с загипсованной ногой, подвешенной на тросах.

Мужик оскалился.

– Хелло, Мак! Очнулся?

Макар кивнул.

– Откуда ты меня знаешь?

Сосед рассмеялся.

– Ну ты и бредить горазд! Два дня тут лежишь и все какие-то сказки рассказываешь! Сначала болтал не по-нашему, я тебе что-то сказал, и ты стал болтать по-английски. Какой-то янус-мидус-левиус – целый комикс напридумывал! Мне даже интересно стало. Я тебя спрашиваю – ты мне отвечаешь! Я даже вникать стал. Я-то раньше от скуки помирал, а ты тут такую байку замутил.

– Где Лана? – спросил Бережной.

– Во-во! Все Лану звал.

– Где она?

– Да нету никакой Ланы! Ты, парень, видать, здорово стукнулся.

– Как нет? – испугался Макар и резко сел на кровати. В груди от боли вдруг как пилой проехались, палата закачалась перед глазами, он опять лег. – Что случилось? – спросил он. – Самолет же уцелел?

– Самолет? Наверно уцелел, – ответил загипсованный. – Я слышал, тебя сюда прямо из аэропорта привезли, на операцию. А потом из реанимации ко мне в палату подселили.

– Из какого аэропорта… – не понял Бережной, – мы же прямо на поле сели. Едва дотянули до Бермуд.

Мужик уставился на него.

– Опять, что ли, бредишь? Очнулся ведь. Какие Бермуды? Ты где? Ты в Майами, друг!

– Какие Майами… – вконец запутался Бережной, даже заболела голова. – Мы летели на частном самолете на Бермуды. Я сам видел остров…

– Э-э, парень… что-то у тебя серьезное. Ты находишься в Майами и, насколько я знаю, сняли тебя с рейсового «Боинга».

– Ничего не понимаю… – прошептал Макар.

Это что ж – все приснилось, что ли? Не может быть.

– Медсестра! – заорал он, чувствуя, как в висках, отдаваясь в глаза, застучала боль. – Медсестра!

– Ты чего орешь? – недовольно буркнул сосед.

– Медсестра! – не унимался Бережной.

Торопливо забежала в палату молодая женщина в зеленом халате. Взглянув на Макара, она только сказала: «Лежите спокойно, сейчас я позову доктора», и вышла.

Врач, человек с уставшим лицом и глубокими философскими морщинами на лбу, жестом успокоил Макара, осмотрел его, пощупал пульс, спросил самочувствие, удовлетворенно кивнул.

– Доктор, я в Майами? Как я сюда попал? – спросил Бережной.

– К нам вас привезли из аэропорта. Какой-то человек. Он оставил свою визитку. Молли, принесите, пожалуйста – там, на столе… Он совсем недавно звонил.

– А девушка? Девушка была со мной?

– Нет, девушки не было. Только этот довольно солидный молодой человек. Он ваш соотечественник.

«Кто еще такой?» – подумал Макар.

Медсестра прочитала:

– Leonid Loginov, Insurance Company.

Заметив на лице пациента недоумение, доктор спросил:

– Вы что – не знаете его? Это он оплатил ваше лечение. Позвонить ему?

– Позвоните, – согласился Бережной.

Леонид Логинов был в палате через десять минут.

Он был постарше Макара, но еще молод, одет в дорогой черный костюм, аккуратно коротко подстрижен – менеджер руководящего звена.

Он мягко улыбнулся и сказал по-русски:

– Здравствуйте, Макар Денисович. Как ваше самочувствие?

– Нормально, спасибо.

– Меня зовут Леонид, наши общие знакомые просили меня позаботиться о вас. Как только вы поправитесь, вы сможете вернуться домой.

– Да… Какие общие знакомые? – спросил Макар.

– Ну, например, ваша жена.

– Какая жена? – изумился Макар, вообще переставший что-то понимать.

– Лана Бережная.

– Что-о!? – вопль вырвался из его груди. И там опять полоснула пила.

Сосед, не понимавший разговора, аж подпрыгнул на кровати.

Сказка, которой он уже почти лишился, во многом страшная, но в чем-то очень дорогая ему, эта сказка продолжалась.

– Где она?

– С ней все в порядке. Скоро вы сможете увидеть ее.

– А, вы… кто? – спросил Бережной.

– Друг.

Через две недели Макар встретил Лану на лужайке небольшого особняка в пригороде Атланты. Девушка в бейсболке выглядела вылитой американкой, подпавшей под страховой случай – левое предплечье вместе с кистью было в гипсе.

Прижав ее к себе, ощутив тепло, вдохнув ее запах, Макар поплыл. Этот маленький человек с волнистыми волосами назывался счастьем.

– Лана Бережная, – смакуя, произнес Макар.

Она подняла на него глаза. Как бы оправдываясь, сказала:

– У меня же никогда не было фамилии. Решила назвать твою. Для них я твоя жена.

– А фактически?

– А фактически – ты мне не делал предложения.

– Так я тебе его делаю, Лана!

– Вот прямо так?

– Да.

Она удовлетворенно хмыкнула.

– Ну ладно… Я подумаю…

Они были одни на лужайке – хозяева особняка тактично ушли в дом, дав супругам излить чувства наедине.

Когда Макар спросил, как же они, летя на Бермуды, оказались в Майами, Лана осторожно покосилась на окна дома.

– Тебе же, когда самолет клюнул в землю, осколок ребра вошел в сердце, – сказала она.

– Я знаю, мне доктор говорил про осколок.

– В Гамильтоне врачи отказались делать операцию. Сказали – нет оборудования и опыта по таким операциям. Надо, мол, везти в Штаты, в специализированную клинику. А у нас – ни документов, ни денег. Что было делать? Я из больницы сбежала, узнала где российское консульство, кинулась туда. Так, мол, и так, я русская, имею сверхценную информацию для ФСБ, могу ускорить создание управляемого термоядерного синтеза. Меня сначала приняли за идиотку. Начали ножницы, карандаши со стола убирать… Но я стояла на своем, написала им две формулы. Я хоть и потеряла теперь связь с инфополем, но училась в свое время хорошо…

– Стоп! – воскликнул Макар. – Откуда ты знаешь, что потеряла связь с инфополем?

Лана удивилась.

– А ты откуда знаешь? Тебе тоже было видение?

Оказалось, что видение, слово в слово, было явлено им обоим.

Только Лане был еще короткий постскриптум.

– А у тебя не было такого? – она вскинула брови. – У меня было. Вот дословно: «Число же мидянина на Земле – 273618864348».

– И что это такое? – спросил Макар.

– Ума не приложу. Единственное, что приходит в голову – столько всего людей уже жило на Земле, и вот я здесь по счету – такая-то… Только не многовато ли людей-то? И к чему мне это сообщают?

Бережной улыбнулся.

– Наверное, чтобы ты носик сильно не задирала.

– Да вообще – дискриминация! – она тоже улыбнулась. – А насчет продолжительности жизни – помнишь, что там сказано было? Я ведь теперь не намного дольше тебя проживу, – в ее голосе не было сожаления. – Мне где-то около двадцати лет, тебе двадцать восемь – нормально. Сто двадцать – наш предел… Так вот! – продолжила она увлеченно. – Написала я им формулы и попросила срочно отослать куда следует…

– А не будет хуже от этого?

– Да не перебивай меня! – рассердилась она. – Что было делать-то? Ты в реанимации лежал. Я поставила условие – чтобы спасли тебе жизнь… Какой был эффект! – глаза ее блестели. – Там, видно, в Москве физикам формулы показали – я представляю, как у них очки на ушах заскрипели! Не родился еще на Земле такой Эйнштейн, который дошел бы до этого своим умом. Для вас это сейчас опережение возможного… Короче, на другой день примчался из Штатов большой, я так думаю, в вашей разведке человек. Организовали доставку тебя в Майами. Может, там клиника лучшая, а может еще что. Меня с тобой не пустили, сразу привезли сюда… Так все и устроилось, – не без гордости заключила она.

– Да-а… – протянул Макар. – Дела… А дальше что?

– Все нормально будет. Нас с тобой вывезут в Москву. Меня, правда, уже начали вовсю пытать – кто, да откуда – обо мне ведь следов-то на Земле никаких. Но ничего, выкрутимся. Уже за то, что я им дала – с нас с тобой пылинки сдувать будут.

– А потом большего запросят?

– М-м… нет. Многого из меня не вытянут, хорошего понемножку. Но что-нибудь по мелочи еще расскажу – поможем слегка земной науке…

Все-таки природа тоже имеет гражданство.

Так думал Макар, когда представительский автомобиль вез их с «женой» из Москвы в его родную провинцию.

Леса, поля, птицы в небе, речки, петляющие на ровном месте, как испуганные зайцы. Белоснежные и темные, сердитые облака, раскинувшиеся до самого горизонта. Во многих странах есть места, очень похожие на наши. Но там не оставляет понимание, что ты далеко от своего дома. Как у военной техники – срабатывает система распознавания «свой-чужой». Сосновый бор на чужбине говорит: видишь меня? я такой же, какой ты помнишь с детства. Существо твое отвечает: нет, тот сосновый бор там, в единственном на свете месте, пусть он не ухожен так, как ты, но там мой ветер шумит над головой. На той земле я вырос.

Но, проносясь теперь мимо родных просторов, зная о мире то, что другим неведомо, Макар сделал себе поправку: родина в жизни у каждого своя, а родина в Жизни – не разделена никакими границами и прочими человеческими установлениями. И если в жизни у всех разные родители, то в Жизни…

– О чем ты думаешь? – спросила Лана.

– Так… Скоро я познакомлю тебя со своими родителями.

Девушка замолчала, глядя в окно.

– По своим скучаешь, – догадался он, прижимая ее к себе. – Что теперь поделаешь…

– Ничего, – согласилась она. – Ладно хоть они на меня могут смотреть… А вот предупредить вас теперь… нас… теперь все. Из-за меня.

– Нормально. Теперь сами за себя в ответе, – сказал Макар и подозрительно прищурился. – Но как же ты все-таки цифры-то на кодовом замке перепутала?

– Смотри, какая река красивая! – воскликнула Лана. – Я хочу искупаться!

Руководящий сотрудник, сидевший на переднем сидении, повернул голову.

– Лана Фетовна, остановки в пути категорически запрещены.

– А я хочу искупаться.

– Это исключено.

Через несколько секунд автомобиль и машина сопровождения свернули с дороги на проселок и покатили по зеленой пойме к блестевшей поодаль реке.

© Copyright: Удалов Алексей, 2010, 2006 – 2008