Текст книги "Дар страны Мидос (СИ)"

Автор книги: Алексей Удалов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 24 страниц)

Алексей Удалов
Дар страны Мидос

То, что мы знаем, – ограничено, а то, чего мы не знаем, – бесконечно.

П. Лаплас

Существует достаточно света для тех, кто хочет видеть, и достаточно мрака для тех, кто не хочет.

Б. Паскаль

Опережение возможного

– Что, действительно?!

Директор ФСБ кивнул:

– Информация уникальная. Все подтвердилось.

Президент медленно вытянулся на спинке кресла.

– И сколько же осталось?

– Считанные годы. Академики говорят, у них теперь все ключевые звенья в руках. Проверили, просчитали – все сходится. Остались только технические вопросы… Я прямо из института – у главного научного руки от волнения дрожали.

Президент посмотрел на внушительную карту мира на стене.

– Жизнь, в перспективе, изменится неузнаваемо, да?.. Только вопрос – в какую сторону. Здорово за океаном обскакали нас в разработках… Но откуда конкретно утечка? Что ваш источник информации?

Директор чистосердечно пожал плечами.

– С источником информации ясности никакой. Пока отказывается от перемещения в Россию, и вообще, много условий, я бы даже сказал, капризов. Ввиду особой ценности источника работаем с ним очень аккуратно, сильно не давим, – директор сдвинул брови, сложив морщины в треугольник. – Но вопросов много. Так, заявив о своем российском происхождении, источник дезинформировал нас – никаких следов на территории Российской Федерации и всего бывшего Союза. Нет и никогда не было.

Президент помолчал, потер рукой кожаный подлокотник кресла.

– Разбирайтесь быстрее. Опять нам придется догонять…

– Причем, возможно, своих – там столько наших мозгов сейчас… Но дело в другом. Можно сказать, необъяснимое дело. По клятвенному заверению наших ученых, на сегодняшний день никто в мире эти формулы не мог вывести. В принципе. Сотня Эйнштейнов не добралась бы до таких решений.

Президент некоторое время задумчиво смотрел перед собой. Потом сказал:

– Раньше ученые думали, что Земля плоская. Оказалось наоборот. Значит, ищите сто первого Эйнштейна, генерал.

I. Янус

1

Ох, прямо гвозди в голову забивают. Взять бы всю эту рекламу, и тому кто ее придумал… Большая радость – смотреть как выводят пятна с чьих-то рубашек. А кубики эти – за пять секунд воду в борщ превращают… Из чего они?.. на цвет уж больно подозрительны.

Макар Бережной сидел в кафе, в зале вылета аэропорта «Шереметьево-2», пил крепкий коктейль и смотрел рекламу.

Что-то опять поплохело.

Вчера явно увлеклись напутствиями. Выпили, как водится, больше чем смогли, но меньше чем хотелось… Но и повод был, извините – не очередная пятница. Провожали его туда, откуда не все возвращаются. В США. Неугомонные друзья хотели и в аэропорт провожать – насилу увильнул. А то, не ровен час, встанет вопрос, кому лететь… Шутки шутками, но международные проблемы из-за алкоголя – не признак развитого ума, в коем Макар себе, положа руку на сердце, не отказывал.

Утром отоспался, благо, вещи были собраны, но ближе к вечеру, когда уже в путь, волна похмелья догнала его и ударила всей своей неотвратимой беспощадностью.

А тут еще, как назло, телевизор над барной стойкой надрывался:

«Вам всегда есть что сказать?

Вы не лезете за словом в карман?

Скоро вы вообще разучитесь молчать!

„Billion Signals“ навсегда решит проблему дешевой мобильной связи во всем мире! Крупнейший проект вышел на финишную прямую!

Скоро наши станции заработают в восьмидесяти шести странах мира! Мы стираем границы и объединяем народы!

Общайся!»

Как эти сотовые операторы тоже достали своей рекламой! Вот этот, «Billion Signals» – уже сколько месяцев крутит ролики. И ладно бы в дело. Обещают копеечные тарифы, а когда наконец начнут работать – непонятно… Только голову людям забивают, когда им и так паршиво.

Макар сделал смачный глоток коктейля.

Посмотрел на часы. Скоро вылет. Как в комсомольской песне – «Был приказ ему на запад…» Только ему чуть подальше – на Запад. Он такой капиталистический комсомолец. Как бы сверхдержава Россия посылает сознательных молодых специалистов поднимать экономику братского молодого государства Соединенных Штатов.

«Значит, ренегатствуем, Макар Денисович? – вопросил он у себя строго. – За восемьдесят штук баксов в год? А как же родные просторы, березы, щи из кислой капусты? А народное хозяйство? С ним что без тебя будет? Одумайся, пока не поздно!.. Поздно».

Это подтвердила и девушка из динамика: «Внимание!.. Объявляется регистрация на рейс… маршрутом… вобщем, лететь тебе, Макар, аж до самих Майами».

Потом для какого-то загостившегося Джона она повторилась по-английски.

Макар допил свой тонизирующий напиток, вытер запястьем губы и решил – вот теперь пора.

Пройдя все контроли и досмотры, он устроился в кресле необъятного «Боинга-747». Место было в бизнес-классе – фирма платит. Правда потом, наверное, вычтет.

Самолет тем временем делал все, что ему положено: вырулил, разбежался, оторвался и плавно стал набирать высоту, унося в своем чреве четыреста шестнадцать пассажиров с одного континента на другой.

Несмотря на все еще неважное самочувствие, Макар ощущал душевный подъем и какую-то сладко-паническую зябь в груди. Привычная жизнь переворачивается. Впереди – чужой язык, совсем другие люди с их законами, привычками, образом мыслей. Как он во все это впишется? Пусть и на два года всего… Но, впрочем – одернул он себя – хватит рефлексировать. Непристало это здоровому двадцативосьмилетнему субъекту, или «мистеру», как его будут теперь величать.

Рядом сидела хорошенькая девушка с длинными каштановыми волосами, спадавшими на светлый бархатистый костюм. Года двадцать два ей, не больше. Дальше, у иллюминатора – дама с профессионально ухоженной внешностью. Занимая свое место, Макар галантно поздоровался с попутчицами. Девушка сказала «здравствуйте». Дама слегка кивнула и отвернулась.

– В первый раз летите в Штаты? – решил Макар установить деловой контакт с молодой соседкой.

– Нет, – повернулась она. – В третий.

– А я в первый. Открываю Америку…

Девушка улыбнулась. Бережной понял, что против общения с ним она в принципе не возражает.

– Разрешите представиться, – произнес он. – Меня зовут Макар. Ученый-генетик.

Попутчица покосилась на его наряд – модный серый пиджак, одетый на футболку, джинсы, остроносые ботинки. Снова улыбнулась.

– Марина. Для вас – профессор филологии.

Макар не улыбнулся.

– Я бы больше поверил, если б вы представились топ-моделью.

Девушка укоризненно покачала головой, но, видно было, чуть смутилась от такого скорого и примитивного наскока.

– Правда-правда, – подтвердил льстец. – А я действительно генетик. Лечу в Штаты на работу. А вы – либо на учебу, либо в гости?

Марина кивнула.

– На стажировку. А заодно и на каникулы, в гости к друзьям. Я учусь на инязе, мы с американскими студентами много общаемся. Они у меня были в гостях, я у них – уже два раза. Вот теперь опять, аж на все лето приглашают. Правда, мама меня только на пару месяцев отпустила. И – чтоб звонила каждый день. Она у меня еще тот контролер…

Проходившая мимо стюардесса одарила Макара приветливым взглядом и неплохой идеей.

– Знаете, Марина, давайте выпьем по чуть-чуть за знакомство.

Новая знакомая в раздумье посмотрела на него, махнула рукой:

– А давайте!

Дама у иллюминатора строго покосилась на нее.

Макар взял коньяку, Марина бокал белого вина. Через час они обсудили уже десяток тем, а на «ты» перешли сразу, как бы и не заметив этого.

Нечто непонятное случилось рано утром.

Уставшие за долгие часы полета пассажиры, в большинстве своем, тихо посапывали. В тускло освещенном пространстве салона слышался лишь убаюкивающий приглушенный гул гигантского крылатого организма.

Сначала мимо всех к пилотской кабине спокойно, но очень уж целеустремленно прошла стюардесса.

Потом стали слышны сначала тихие, а затем все более отчетливые и удивленные возгласы пассажиров. У кого-то встали часы, у кого-то завис ноутбук, у третьего замолчал MP3-плейер, мальчишка сзади захныкал оттого, что «сломалась» какая-то его игрушка. Макар, очнувшийся от дремоты, посмотрел на свой мобильный телефон – он замер, как поставленный на паузу. Та же история и у Марины…

В обратном направлении почти пробежала стюардесса.

На посыпавшиеся вопросы она жизнерадостно изрекла, что нет никаких поводов для беспокойства. Полет проходит в штатном режиме. Просто самолет вошел в активную атмосферную зону, поэтому всем просьба на всякий случай пристегнуть ремни. Пообещав сейчас же вернуться, она скрылась за шторками.

Салон окончательно проснулся.

Вдруг лайнер дал сильный крен вправо. Испуганные вздохи раздались тут и там. Но через пару секунд самолет выровнялся.

Марина не сводила глаз с Макара. Он сжал ее руку в своей и прошептал: «Все будет в порядке».

И тут какой-то пассажир, сидевший спереди от Макара, громко сказал:

– Электроника на борту вырубилась.

Несколько секунд все осмысливали это резюме. Потом началось.

– Как вырубилась! – понеслись с разных концов салона крики, в основном женские.

– И что, мы упадем?

– Мамочка!

– Мы погибнем?

– Да успокойтесь вы! – гаркнул какой-то мужик. – Слушаете болтовню! Это надежный самолет.

Но его довод никого не успокоил.

– Боже мой!

– Под нами океан!

– Что делать при падении?..

С англоязычной частью пассажиров творилось то же самое.

Рядах в двух впереди заголосила женщина:

– Oh, Frank, your cardio stimulator!.. Frank!..

Рядом с ней послышался отрывистый старческий голос:

– This is all Bermuda!..

Женщина издала истошный вопль.

Он слился с десятками других воплей, заполнивших салон.

Самолет так резко упал на правое крыло, что люди, пропустившие мимо ушей совет стюардессы пристегнуться, повылетали из своих кресел.

Понимающим стало ясно – лайнер неуправляем, и с двигателями тоже беда.

Перекошенный «Боинг» начал валиться и быстро терять высоту.

2

Макар сидит на крыльце садового дома. На дворе жарко, разгар лета. На участке пахнет густым плодово-растительным маревом, разогретой землей. Только мухи да пчелы пытаются взбудоражить настоявшееся пространство. Да еще люди. Они ходят туда-сюда, что-то делают, а Макару хочется удивить их своей сообразительностью. Он срывает с грядки маленький огурец, вытаскивает из-под старой скамейки пустую и пыльную пивную бутылку, подносит ее ко рту.

– Я пью и закусываю! – объявляет он во всеуслышание.

На него обращают внимание, изумленно хохочут. Но, отсмеявшись, отнимают трофеи и шлепают по попе. Вот тебе и благодарность! Что он не так-то сделал?

Макару два года, и это одно из его первых жизненных воспоминаний.

Потом воспоминания начали множиться.

В детском саду он был самым умным. В пять лет уже свободно читал книжки, ходил всех поучал, а когда воспитательнице надоедало читать детям вслух, он ее заменял.

Учиться в школе Макару (чего искренне не понимали многие его одноклассники) было интересно. Хотя, как и все, в детстве он вдоволь набегался по дворам, стройкам, крышам и подвалам. Хулиганил понемногу, но не так уж, чтобы караул. Стекол нарочно не бил, лифтов не ломал – не интересно, животных не мучил – жалко.

Другое дело – научные эксперименты.

Вот, например, на какую толщину поезд расплющит гвоздь?

Или: как долго застывает свинец, залитый в воронку кирпича?

Однажды в кирпиче по причине недавнего дождя осталась вода, которая, закипев, вместе с расплавленным свинцом брызнула юному следопыту на физию – Макар чуть обоих глаз не лишился и две недели ходил в школу, как упавший головой в муравейник.

Секций спортивных Макар обегал кучу. В футбол ходил, в борьбу, в бокс, в легкую атлетику, в старших классах – в рукопашный бой. Разрядов по причине своей беготни не достиг, но вполне силой окреп. Да еще и расти начал не по-детски, так что вопросы личной уличной безопасности с возрастом из насущных превратились в умозрительные.

А вот в чем он успевал всегда, так это в учебе. Бывало, из-за лени, хватал тройки, но сознательные ряды хорошистов покидал редко, а по точным и естественным наукам в школе ему не было равных.

Начиная с седьмого класса Макар Бережной выигрывал в родной провинции все олимпиады по математике, химии и биологии.

Мама Макара, Елизавета Сергеевна, преподавала историю в родной школе. Она очень беспокоилась казавшимся ей явным перекосом в образовании сына в сторону «физики» в ущерб «лирике». Видя, как Макар, со своими формулами, не уверен, кого Сусанин завел в лес, и кто там «клеился» на балу к Наташе Ростовой, она с интеллигентской мягкостью и преподавательским садизмом капала ему на мозги и прививала любовь к прекрасному.

Потом, прорываясь в Московский Государственный Институт Генетики, он возблагодарил эту материнскую требовательность.

При поступлении большинство не блатных абитуриентов жестоко валили, начиная с первого экзамена – сочинения. А Макар умудрился навалять свой опус на четверку.

На других, профильных, экзаменах было уже проще. Сначала, правда, преподаватели вскидывали брови, протирали очки и пристально вглядывались в безвестного наглеца, который обманным путем (без протекции и коррупции) хотел пролезть в один из крупнейших храмов высшего образования. Но, в конце концов, видя его героическое сопротивление и нетривиальные способности, приемная комиссия на каждом экзамене соглашалась на высшую оценку. Растроганные преподаватели махали рукой: хрен, мол, с ним, с принципом волосатой руки – ведь, по-совести, именно такие абитуриенты и должны превращаться в студентов престижных вузов.

Институт этот ему присоветовал отец, Денис Макарович. Сам он всю жизнь трубил инженером на производстве. В новые рыночные времена не вписался – не того склада характера. В плавание за деньгами, как многие коллеги, не пустился, остался на заводе. Но голова у него – как Академия Наук. Макар башковитый в него пошел.

– Ты парень способный, – наставлял отец, когда как-то в выходной завтракали вместе. – Много разных профессий можешь выбрать. И экономические, и технические, компьютерные всякие… И когда выучишься, ты, думаю, станешь хорошим специалистом. Но тебе будет скучно, поверь мне. Лучше всего тебе заниматься серьезной наукой, стать ученым.

Макар пил чай и чуть не поперхнулся.

– Ты что, папа? Какая наука… Хочешь, чтоб я всю жизнь копейки получал?

– Не горячись… Экономистов разных, юристов, психологов и маркетологов сейчас как собак нерезаных. Компьютерщиков скоро будет столько же. Хотя, у хороших программистов, я думаю, приличные перспективы… Но это планка для умов выше среднего, только и всего. А я верю в тебя и считаю, что настоящие возможности откроются для тебя только в науке.

– В какой? – скривился Макар.

– В генетике, например.

Отец откинулся на спинку стула.

– За генетикой – будущее. Сейчас, сынок, генетика – это целая отрасль наук, и уже большая экономика в мире завязана на нее… Ну, у нас пока с этим плохо, согласен. Нашему государству наука не нужна. Но скоро все должно измениться. Даже если государство не опомнится, частные структуры возьмут это дело в свои руки. А на Западе хорошие ученые вообще в цене. Так что можно будет найти и чем мозги занять, и как на хлеб с маслом заработать…

Да-а… Макара такой поворотец озадачил. Нет, он знал, конечно, что голова у него варит, что надо учиться дальше, и в будущем работать головой, а не руками.

Но, наука…

Какая наука!.. За окном 1995 год… В стране полная… демократия. Он, еще школьник, уже прекрасно усвоил, что жизнь вокруг проста до безобразия. Во главе всего стоит Коммерция. Которая зародилась и разрослась до непристойных размеров в питательной жиже Хаоса. Но этот Хаос – вовсе не естественный хаос. Этот Хаос – рукотворный, строго структурированный и заботливо поддерживаемый. Со всей этой неразберихи, наплевательства на всех и вся, разгрома силовых структур, кормится огромная армия бандитов всех уровней и калибров – с самого низу до самого верху.

Как отрок смышленый, Макар вполне понимал смысл глубоко научных выступлений бескорыстных умниц-реформаторов по телевизору; если переводить их на русский язык, получалось просто: «Обогащайся! Не можешь – сдохни! Кто смел, тот и съел! Меньше народу – больше кислороду».

Макар видел, как банкротятся и растаскиваются на куски в родном городе мощные заводы. Как зарплату работникам новые хозяева – «эффективные управленцы» – платят раз в полгода, как особую милость, или когда отстрел очередного такого управленца заставляет остальных перекреститься и вспомнить на секундочку о заповедях божьих.

Еще Макар запомнил одно телевыступление Гаранта Конституции, тот заявил: деньги бюджетникам в регионы мы давно, понимаешь, направили, а куда они по дороге подевались – бог его знает!

Мать, которая и есть тот бюджетник, в ответ усмехалась и ругалась. А отец строго ее одергивал: мол, что у президента более важных дел что ли нет. Навязались всей страной на его голову…

Многие пацаны со двора, те, что постарше, – кто сидит, кто уже вернулся, кто опять сидит. Другие пытаются работать – кто где смог пристроиться. Оставшиеся ищут, куда бы пристроиться, или просто пьют.

Те, кто был в школе поумнее, поступают в институты. Институтов – настоящих, с советских времен – в городе два: политехнический и педагогический. Оба в одночасье стали университетами (хватит лаптем щи хлебать!). Выпускники этих университетов, как правило, по специальности работать не идут (а куда? в школу или на завод? психиатра на медосмотре вроде все успешно прошли). Остается крутиться, дергаться, знакомых тормошить – город-то не очень большой, на приличное место, где деньги платят, без блата не устроишься.

Вот и весь расклад.

И тут – наука!.. Куда с ней? Всю жизнь ботаником без штанов ходить…

Другое дело – если в Москве остаться… Вырваться, так сказать, в другое измерение. Но уж больно это нереально…

Так Макар стал генетиком.

За годы учебы в Москве он: а) повзрослел; б) научился жить самостоятельно; в) женился и развелся; г) получил хорошие знания.

И хотя Макар, и впрямь, стал отчасти ботаником (ну где-то, по-обывательски говоря, – недалеко) – слово это никак не вязалось с его мужественным и совсем не печальным образом.

Окружающий мир видел в нем рослого подвижного брюнета, вполне атлетичного сложения, с живой самодовольной физиономией, цепким мышлением и сильным темпераментом. По фактуре, обаянию и манере держаться его скорее можно было принять за выпускника театрального института, нежели естественнонаучного.

Дальше, по закону, – учись он в каком-нибудь вузе попроще – его ждало бы горячее воинское приветствие Российской Армии. Но Институт Генетики издревле пользовался надежным службозаменителем в виде военной кафедры; и все пять лет Макар, вместе с однокашниками, твердым строевым шагом маршировал прочь от казарм, плацев и оружейных комнат, а в еще большей степени – от лопат, ломов, метел и половых тряпок.

В общем, стал Макар офицером запаса, иначе говоря – «пиджаком».

С работой ему сразу подфартило. Еще до защиты диплома он – один из лучших на курсе – получил приглашение на работу в крупнейшую научно-производственную компанию на отечественном рынке. В исследовательском корпусе на Большой Семеновской улице, у метро «Электрозаводская», в должности главного специалиста 6-й лаборатории он и трудился до недавнего времени.

Подробности его профессиональных занятий здесь ни к чему; сфера эта настолько специфична, что сформулировать даже тему работы современного генетика нормальным русским языком невозможно.

Когда Макар, в один из наездов домой, по просьбе матери: «расскажи о своей работе, сынок», начал, одев на нос ее очки, серьезно объяснять принцип маргинотомии в матричном синтезе полинуклеотидов, который заключается в том, что ДНК-полимераза не в состоянии полностью реплицировать линейную матрицу… – мама не выдержала… Посмеялись, и больше она таких вопросов не задавала.

Отец был прав, ученым Макар оказался деятельным, плодовитым на идею и результат. Публиковал, сначала в соавторстве с маститыми, а потом самостоятельно труды в российских и зарубежных специализированных журналах. Защитил кандидатскую.

Что касается хлеба насущного, то и тут Бережной-старший не ошибся. Жалование Макара, как специалиста востребованной на рынке компании, было, по российским меркам, вполне приличное. Собственное жилье в Москве он, конечно, позволить себе не мог, но снимал вполне комфортную квартиру на Волгоградском проспекте.

Вобщем, жизнь его прочитывалась наперед, и угадывалось в ней плавное движение к успеху и достатку без резких толчков и колебаний…

Звонок раздался несколько месяцев назад.