Текст книги "Кристалл Духов. Тени Вечности. Том 1 (СИ)"

Автор книги: Алексей Свободных

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 24 страниц)

Глава IV. Отблески мертвого очага.

– Ты как, Силина? – спросил Саркос, но ответа не послышалось.

– Силина? – обеспокоенно повторил он.

– Да тут, тут, не делась никуда, – слабо ответила она.

– А ты, лесовик?

    Луксор оторвал край плаща и сел рядом с некромантом.

– Я не смогу умереть, как только этого пожелаю, – заговорил он очень серьезно, не обратив внимания даже на обидное прозвище, – Император добьется от меня ответов, рано или поздно.

– Мы найдем способ выбраться, – уверенно сказал Саркос, – Нужно только…

– Способ?! – воскликнул тот, – Какой такой способ? Никто не находил, а мы вдруг найдем?!

– А что ты предлагаешь? Сдаться?

– Убей меня… – после недолгого молчания сказал Луксор.

– Что?.. – Саркос не мог поверить своим ушам.

– Тебя он пытать не будет, ты сам сказал, а я… Я легкая мишень, убей меня! Я не хочу такой судьбы, не хочу!..

– Замолчи! – он схватил вьярда за лацканы и встряхнул, – Никто никого убивать не будет, тебе ясно? Мы выберемся, мы найдем способ! У нас еще дуэль висит, помнишь? Ты со мной поквитаться собирался, или забыл?

– Не забыл, – Луксор нашел силы усмехнуться.

– У нас еще есть время, – продолжил некромант, видя, что тот приободрился, – Пока Император не вернется. Озеро большое, демоны долго будут прочесывать дно… Силина, как твои раны?

– Заживают, – чуть более бодро, чем раньше ответила она.

    Саркос улыбнулся. Даже для мага она очень вынослива, значит, слухи не врали… Оковы в Черной Горе не дают колдовать, и будь при нем хотя бы посох, был бы шанс, но прихвостни отобрали его, так что надежда остается лишь на грубую силу.

– Кровь вампира в жилах иногда бывает очень кстати, – аккуратно заговорил Саркос, – Ты ловка и раны быстро заживают… а минусы? Может, тебя слепит свет или еще что?..

   Не праздным любопытством вызваны его вопросы, некромант желал узнать, можно ли рассчитывать на нее в предстоящем бою. Если она пьет кровь, как обычный вампир, то стоит только заставить стражника приблизиться к ней, и дело сделано – испив свежей крови, вампиры полностью исцеляются.

– Нет… – покачала она головой, – Других вампирских минусов нет. Хотя, один минус есть. Если бы не вампир, в перспективе мы бы не сидели здесь.

    Саркос едва сдержал разочарованный взгляд – пила бы кровь, так сказала бы и о жажде… Значит, все бесполезно. Впрочем, нет худа, по крайней мере, хотя бы в чем-то нелестные слухи о ней оказались ложными.

– Ты не права, – улыбнулся нежить, пытаясь развеять ее поникшее настроение, – Что дано, то дано. Может, в наших книгах Пути записано именно так?.. И может, твоей матери суждено было быть укушенной вампиром, в конце концов, она оказалась так сильна, что даже их яд не подействовал!..

– Не так уж и не подействовал… – протянула Силина.

– Что?.. – призвал ее к продолжению Саркос.

    Долгое молчание Силины он воспринял как раздумья. В конце концов, они обоснованы  – все в мире знают только легенду о том, что же произошло в тот вечер: Катрина пала жертвой вампира, но могущество ее сдержало обращение, и пусть ей пришлось распрощаться с магией, она все же не стала вампиром.

– Должно быть, ты наслышан о гениальности Ортруда на просторах алхимии? – спросила, наконец, она. Саркос, и правда, наслышан, да что уж лукавить – все наслышаны. Ортруд – второй сын Октави, ему едва исполнилось пятнадцать, и последние года три он преподает в Ливейе – вьярдийской академии Магии, Даор несколько лет его уговаривал!..

– Он давно работал над зельем против вампирского яда, – продолжала Силина, – Но, конечно, не само зелье все такое расчудесное, оно лишь превращает всю силу мага в щит. Так она навсегда лишилась способности к колдовству, а потом, в беспокойную осеннюю ночь, Катрина, женщина о которой уже слагали песни, произвела на свет самое большое разочарование семьи Октави.  Больше она не могла родить ребенка-мага, так на месте Воина, последнего в вековом поколении, оказалась совсем не та колдунья.

    Саркос молчал, а Луксор, похоже, собирался что-то сказать, но передумал. Тишина прониклась напряжением, некромант посмотрел на нее – задумчивую и мрачную, и подумал, что в таких случаях люди обычно подбадривают друг друга. По крайней мере, это нужно, чтобы настроить ее на нужный лад.

– В твоих словах много горечи, но вряд ли ты – разочарование, – сказал он как можно более участливо, – Ты сильна и способна, ты одна за многие поколения вновь овладела магией демонов.

– И ты знаешь, почему, – недовольно усмехнулась сказала она, смотря так, будто прочитала его недавние мысли.

– Все знают, – вернул он усмешку, – Но мало положить сердце в труп, надо еще заставить его плясать.

– Что?..

– Мвр-р-р… – под неопределенные звуки некромант потряс головой, – Я о том, что ты могла отдаться во власть Алекто, это было бы проще для тебя, сейчас ты вела бы легионы демонов в бой, а не сидела бы здесь. Ты в любой можешь просто сказать «да», выйти из темницы и получить власть. Но ты же этого не делаешь, даже больше, силу Алекто используешь даже против ее воли. Это многого стоит.

    Послышался недовольный вздох.

– Забавно… – послышался ее недовольный вздох, – Забавно, когда люди знают о тебе все.

– Могу сказать то же самое, – с горькой улыбкой кивнул некромант – он не понаслышке знал, что это такое, – Но… что поделать, такой род, как твой, просто не может быть в тени, всем важно знать, что у вас происходит. И все же, думаю, это только нам, пришлым, кажется, что мы знаем о вас так много, а на самом-то деле самые важные тайны никто никогда не узнает.

– Открою тебе одну из таких, – девушка приподнялась, – Если бы отец не уверился в моей смерти, он вряд ли бы стал искать дальнюю родню вроде Кириллиона.

– То есть, то, что ты сказала Императору… – начал Саркос, вспоминая ее слова о «маневре Октави».

– Блеф, – не медля подтвердила его догадку девушка.

– Блеф так блеф, – с улыбкой он пожал плечами, – Все это не важно – Воин же нашелся. И ты необычно откровенна для Октави…

– Поверь… – тяжело ответила она, – Если была бы надежда выбраться, этих откровений бы не было.

– Ну вот, что ты сделала? – раздраженно вскинул руки некромант, – Вьярд только повеселел, а ты все это на корню убила!

– Извини, Луксор, – наигранно драматично протянула она, – Давай представим, что у тебя что-то застряло в ушах, и ты не расслышал.

– Силина, я не такая уж неженка, – буркнул он, – И я все понимаю, но… может нежить и прав, может, есть какой-то выход?..

– Вот, это уже другой разговор! – проговорил Саркос, с уважением глядя на вьярда, – А тебе, Силина, я расскажу нечто важное, когда выберемся.

– Когда выберемся?.. – с сомнением уточнила девушка, – И почему не сейчас?

– Чтобы ты думала только о том, как выбраться, – рассмеялся некромант.

      Ответа не последовало. Снова повисло напряженное молчание, каждый думал о своем, но никто не мог сказать, сколько прошло времени – для одного оно тянулось медленно, для другого – пролетело в мгновение. Луксор, сам того не заметив, погрузился в дремоту, и когда увидел стоящего у камеры старика, подумал что это сон.

– Кто вы?.. – воскликнул он, больно щипая себя, и с ужасом понимая, что ничего не изменилось.

– Здравствуйте, детишки, – улыбнулся он, высохший, сгорбленный старик с большой бородой. Да, ему точно не меньше нескольких тысяч лет, для него они нежные младенцы.

– Вы тоже видите?.. – прошептал вьярд, Саркос кивнул.

– Мое имя – Фатус. И я помогу вам, – он чуть склонил голову, и старомодно убрал руку почти за самую спину – сейчас в приветствии ограничивались лишь тем, что слегка отводили ладонь от груди.

– Что-то не верится, – пробормотал некромант, скептически оглядывая старца, но тот лишь загадочно улыбнулся.

– У тебя есть часть тела хранителя, девочка… – сказал он, подходя к Силине. Решетки едва ли хоть на секунду остановили его, – Это мощное оружие. Возьми еще этот перстень…

    Он наклонился и прошептал так, что сказанное слышала только она. Девушка кивнула и поднялась. Саркос поймал себя на мысли, что ни его, ни остальных не удивляет появление старика, будто какие-то чары опутали сознание. Тот тем временем приблизился к вьярду.

– Луксор, – старик коснулся рукой его лба, – Ты видишь?..

    Глаза вьярда округлились, зрачки стали узкими, как у кошки.

– Что это?.. – перед его глазами проносились коридоры и повороты, которые он мгновенно запоминал.

– Саркос, она вернет тебе посох, но на большее не будет способна, – продолжал седовласый маг, – Пока Луксор – Око, он не сможет колдовать, так что… Защищай их.

– Я знаю, куда идти! – вскочил Луксор, и зашагал. Его не смущало, что шагает он на месте, упершись в решетку камеры.

– Прощайте, – Фатус снова старомодно поклонился и растворился в воздухе так же внезапно, как и возник.

    На лбу Силины выступили капли пота, побелевшие пальцы сжимали зуб хранителя, она напряженно читала какое-то заклинание. Саркос пытался что-то спросить, но девушка впала в транс и теперь сосредоточена только на колдовстве, так что оставалось ждать, пока она закончит. Пространство вдруг дрогнуло. На стенах проявились красные полосы, вскоре сложившиеся в узоры – оковы, не позволяющие колдовать, и постепенно они бледнели, как с восходом солнца бледнеют на небе оранжево-алые рассветные всполохи, а потом и вовсе потрескались и осыпались со стен, как старая позолота.  Кровь хлынула носом, и Силина присела на пол – видимо кружилась голова, Саркос, не чувствовавший больше никаких преград, призвал посох, разворотил решетки и подошел к ней.

– Идти можешь? – спросил он, помогая девушке подняться. Луксор, не говоря ни слова, последовал за некромантом с преданностью поднятого трупа. Глаза его по-прежнему напоминали кошачьи.

– Нужно выбираться… – ответила Силина, и в руках ее появился меч.

* * *

   Охраны было мало, Саркосу не составило труда разобрать с теми несколькими десятками, что вставали на их пути. Надежда придавала сил, шли быстро: впереди Саркос, за ним Луксор, который, забыл все слова кроме «право» и «лево», сзади прикрывала Силина.

   Вот, наконец, воздух стал чуть свежее, и пленникам близость свободы пьянила голову, даже нежить, не чуявший в воздухе никакой перемены, бежал по ступенькам, как кошка из ненавистного дома.

Мелькали факелы, мимо бежали  назад закопчённые стены, низкий потолок больше не внушал ужаса, выход был все ближе и вот они влетели в последний коридор, в конце которого сияла заветная дверь. Демонов не было, они приблизились к двери.

– Боюсь, ждут снаружи… – покачал головой нежить и потряс Луксора за плечо, но вьярд по-прежнему никак не реагировал. Саркос подумал, что тот понимает все происходящее вокруг, но не может ответить.

– Подержу щит, – проговорила Силина, хватаясь за ручку двери, некромант сжал посох, готовясь разорвать врагов в клочки. Когда девушка отворила дверь, некроманта на секунду ослепил свет ее заклинаний, но когда все рассеялось, он с удивлением огляделся. Вокруг ни души. Ночь медленно таяла подобно бессовестной зиме, вечно крадущей первый месяц весны. Видимо они провели в тюрьме не так мало времени, как показалось. Утренний Бастус напоминал затянувшийся рассвет в Ноколо: розовая полоска на горизонте и будто остановившееся время. Ни птицы, ни зверя, лишь ветер над бесконечной равниной серых камней, темные, почти черные облака, скрывшие небо толстым, мерно плывущим пологом.

– До долины порталов пол ларга на север, – сказала Силина, и схватив Луксора за локоть, повела за собой.

    Саркос, конечно, двинулся бы в сторону другой долины, той, что они проходили, когда их схватили демоны. Она достаточно велика и, по ощущениям, гораздо ближе, но доверился колдунье, подумав, что за пять лет она наверняка исходила Бастус вдоль и поперек.

– Назад… Назад… – все твердил Луксор.

– Нет, – твердо ответила Силина, таща его за собой, – Мы идем на север!

   Весь путь вьярд продолжал монотонно повторять, что нужно назад. Сам того не осознавая, он по-прежнему оставался Оком, в которое Фатус заложил путь, свой, тот, что казался ему более надежным. Сначала Саркос несколько пожалел, что поверил девушке – очень уж назойливым стал голос вьярда, но скоро понял, почему она избрала именно этот путь: среди множества скал и огромных валунов они не открыты всем взорам, как тогда, когда шли по открытой пустоши.

    Вокруг можно было увидеть любой оттенок серого или бурого, но не какой-нибудь другой цвет, потому, краем глаза заметив мелькнувшую белую фигуру, некромант мгновенно выпустил заклинание, но… Силина оказалась быстрее, она схватилась за посох до того, как чары слетели с навершия.

– Да что ты делаешь?! Это тебе не пноксю погладить! – воскликнул Саркос, вырывая посох и беря ее руки в свои. Ладони девушки покрылись нарывами, быстро наполнявшимися темным гноем.

 – Ты не сможешь колдовать, пока это не заживет!.. – продолжил некромант, но колдунья пожала плечами, опуская руки, чтобы спрятать их от его взора в складках плаща.

– Это же норийский тигр… – восхитился Луксор, Саркос вздрогнул от неожиданности – это были его первые осмысленные слова за последнее время. То, что он видел краем глаза, действительно оказалось тигром. Огромный, размером, наверно, почти с лошадь, белоснежный тигр, иссеченный четкими черными полумесяцами, бесспорно, был чистокровным норийцем.

– Я их только на картинах видел… – негромко добавил вьярд. – Дядя говорил, все они погибли вместе с Кастосом.

    Зачарованно нежить следил за животным. Изящный, грациозный, опасный хищник двигался легко и непринужденно. Безусловно, он знал, что они сейчас здесь – нюх острее, чем у любого вампира подсказал ему, но, видимо, он был сыт, потому лишь прогуливался неподалеку.

    «Двое норийских тигрят резвились у ног Анилис. Девочка подняла серебристые глаза и улыбнулась.

– Саркос, ты еще придешь к нам?..

– Конечно, – кивнул нежить, потрепав ее по голове.

– Саркос! – кричал маленький темный вьярд, несясь к ним со всех ног, – Ты что, хотел уйти не попрощавшись?..

– Дункан сказал, что вы расстроитесь, – с улыбкой извинения ответил маг.

– Но ты же еще приедешь, правда? – спросил мальчик. Он и Анилис, такие не похожие и одинаковые одновременно, жизнерадостные дети, обоим лет двенадцать, он – темноволосый с глазами цвета червонного золота, темный вьярд чистых кровей, а она – медноволосая, быть может, помесь светлых и темных, а может, и нет, кто знает. Они не были братом и сестрой, но любили друг друга именно так, их связали настоящие семейные узы, а нелюдимый Дункан, возможно последний из стражей, заменил им обоим и отца, и мать.

– Я обязательно приеду, – твердо сказал Саркос и, потрепав их по головам, открыл портал в Ноколо».

    Вдруг тигр принял боевую стойку, шерсть встала дыбом, отчего он показался чуть ли не вдвое больше. Саркос встрепенулся, оглядываясь. Только через полминуты нежить увидел то, что хищник давно почувствовал – вампиры.

– Бежим, – шепнула Силина. Некромант бросил последний взгляд на врагов, и несколько обрадовался, поняв, что кровососы преследуют тигра. До долины оставалось не больше фалькона, и когда он, наконец, с ликованием, стал открывать портал, настигло разочарование.

– Долина запечатана… – выдохнул он, оседая на землю.

– А вы думали, все будет так просто? – послышался голос, от которого побежали мурашки, – Я вам почти удалось… Я подоспел вовремя.

____________________________________________________________________________________

*Фалькон (Falkohn) – вьярдийская мера длины, равная двенадцати метрам.

     Нет, это, конечно, не Император, но встреча с этим демоном равносильна встрече с ним. Луксор обнажил меч и бросился на Брока, но когда уже приблизился к врагу на расстояние удара, тот двинулся вперед и вьярд почувствовал острую боль и холод в боку. Броку не составило труда в мгновение ока вонзить меж ребер вьярда кинжал, все-таки, он гораздо более сведущ в технике боя. В глазах потемнело, Луксор повалился на землю, и сквозь туман он слышал голоса, но не мог разобрать ни слова, сознание превратилось в тонкую нить, натянутую до предела, готовую вот-вот порваться, и последним, что ощутил вьярд перед тем, как это случилось, было чувство полета.

– Лесовик?.. – некромант потряс его за плечо. Резкая боль заставила вьярда очнуться – это Саркос выдернул кинжал и остановил кровь, потекшую из раны обильным потоком. Оглядевшись, он с ужасом понял, что они снова в подземелье.

– Мы снова здесь… – на глазах едва не навернулись слезы, – Когда все это кончится?..

– Вставай, – усмехнулся Саркос, позволяя опереться на свою руку, – Мы в Айреле.

– В Ноколо?.. В столице?! Но… Как?! – возмущение, удивление, радость смешались и придали Луксору сил, он оглядывал освещенную факелами комнату.

– Портал… – улыбнулся некромант, раскрывая двери, – Немногие о нем знают. Он всегда открыт, через него те, в ком течет кровь Криор, всегда могут попасть прямо домой.

    Саркос усадил Луксора в кресло, и сознание его после минутного просветления снова отказалось служить – он безвольно откинул голову, а до слуха все доносился голос завораживающий голос некроманта.

– Силина, никогда больше так не делай, – негромко вздохнул Саркос, оглядывая ладони девушки: язвы сочились черной жидкостью, – Что значит, ты не поедешь в Абитос?.. Вы едете, это не обсуждается! Кто поможет тебе, кроме Норока? Кто поможет ему? Ты что, думаешь, некроманты восхитительные врачеватели? Да мы только и ждем, чтобы мозги забрать и сердце!..

* * *

   Ученица целителя Норока – светлая вьярдийка Энави, среднего роста, с длинной, почти до колен, косой цвета меда и большими голубыми глазами, выдававшими ее юный возраст. Несмотря на молодость, она уже убучается у легендарного врачевателя, так что к ней относились с почтением. Из-за этого она считала себя важной и значимой, но сейчас все ушло на задний план: рядом с наследниками, или, как их называли, вардеями, невозможно чувствовать себя на высоте. Сам Норок перевязывал раны Луксора, ученица лишь смотрела, как он, смертельно бледный, покрытый испариной, стойко переносит боль и даже улыбается.

    Вьярдийка симпатизировала им обоим: Люценсия, сестра-погодка Луксора, такая сильная, искренняя и великодушная, ее появление в столице всегда сопровождалось всеобщим ликованием. Вардея казалась Энави воплощением самой Лиассы; воительница – одна из младших легатов, и в то же время изысканная придворная дама, и, что уж лукавить, очень красивая. Свою красоту Энави считала очень простой, а вот Люценсия… сама Лиасса, больше никак не сказать.

    Луксора Энави видела чаще – много времени он проводил в столице, помогая Владыке с государственными делами. Когда-то и он был младшим легатом, но после того, как едва не погиб, Владыка Эрвин запретил племянникам участвовать в битвах, нагрузив их государственной работой. Но разве Люценсии можно что-то запретить?.. А вот Луксор, более ответственный, повиновался, и теперь все требующие аудиенции Владыки сначала разговаривали с ним. Заботы о столичном гарнизоне тоже лежали на нем, да и одной Лиассе известно, сколько еще мороки свалилось на голову бедного вардея…

    Да, она часто видела его, но так близко еще никогда. Вечно занятый и спешащий куда-то с ворохом записей, с чернилами на руках и взъерошенными волосами – таким он прочно запечатлелся в ее памяти, тем не менее, вардей в своих качествах сестре не уступал ни на фальтин. Поначалу Энави казалось, что она влюблена в Луксора, но скоро пришло понимание – такие чувства к обоим вардеям испытывают все вьярды, потому, когда его, смертельно раненого, доставили в столицу, по городу прокатилась волна беспокойства.

– Энави, помоги Инеле, – приказал Норок, и ученица неохотно покинула комнату. Инела – ее сестра, и пусть они и не близнецы, но чудо как похожи. Девушка улыбнулась – сестра старше, но Норок считает ее, Энави, первой ученицей, потому доверил ей помогать с ранами Луксора, в то время как Инела корпела над младшей Октави. В общем-то, не так уж обидно покидать общество вардея, когда есть еще одна интересная персона…

    Энави шла, уже сгорая от любопытства. Еще бы, не каждый день доведется оказывать помощь столь необычным особам, однако она слегка разочаровалась, ведь ожидала увидеть колдунью величественную, прекрасную и изысканную, а сейчас перед ней, сгорбившись, сидела бледная, измученная девушка, с растрепанными волосами и грязной одеждой. Конечно, Энави понимала – Октави не с бала сюда явилась, но впечатление все равно испортилось.

    Однако обратив внимание на раны, юная целительница забыла обо всем, кроме своего мастерства. На торсе Силины живого места не было – спина разодрана, в боку тоже зияет дыра, а там, где не было крови, пестрели разноцветные синяки. Инела уже обработала ее раны мазями и стала бинтовать, но воительница отстранила ее.

– Не стоит, – ответила она на немой вопрос юных вьярдиек, и это породило еще больше изумления на их лицах.

– Вы хотите, чтобы это сделал целитель Норок?.. – догадалась Инела, и в обеих ученицах взыграло легкое недовольство.

– Что вы, юные алмари, не пытаюсь усомниться в ваших способностях, – сказала девушка, мягко улыбнувшись, – Но мои доспехи… Какой от них будет прок, коли вы меня забинтуете с головы до ног?

     Они уступили – отчасти потому, что она назвала их «алмари» – это уважительное обращение к тем, кто все еще ходил в учениках, но уже достиг высот, а отчасти потому, что доспехи ее действительно бесполезны, если калион не касается непосредственно кожи.

– Но руки-то позволите перевязать? – требовательно спросила Энави, и встретив, усталую улыбку и положительный ответ, стала заговаривать прозрачную густую мазь и наносить ее на бинты, а Инела смазывала язвы на ладонях Силины бледно-зеленым составом, после чего ловко забинтовала заговоренными сестрой повязками, и помогла колдунье одеться.

– Вижу качества, доставшиеся вам от вампира – некоторые ранки затягиваются прямо на глазах, – спокойно, без тени презрения или злобы начала Энави, и деловито продолжила, – Но это лишь обычные порезы. Больше всего я беспокоюсь за ожоги тьмы на ваших ладонях, ведь пока они не заживут, вы весьма ограничены в колдовстве. Так что не забывайте утром и вечером менять повязки и смазывать язвочки этим составом.

    Вьярдийка показала прозрачный сосуд, и опустила его в сумку Силины. Ей нравилось, когда ее так слушают – внимательно и уважительно, и нравилось на правах целительницы отчитывать больных и раненых.

– Сделайте это для меня, – заговорила она так, будто перед ней не один из Октави, а ребенок, который, несмотря на уговоры, продолжал лазить на дерево и сдирать в кровь локти и коленки.

– Если вы погибнете, я буду считать, что виновата в этом, – продолжила она и добавила после небольшой паузы, – Вам наверное интересно почему?

    Дождавшись, пока Силина кивнет, Энави назидательно продолжила:

– Потому что если бы целитель Норок сказал бы вам остаться, пока ожоги не заживут, вы бы остались, а мое мнение для вас ничего не значит.

     Вьярдийка смотрела на раненую сверху вниз, как на провинившегося ребенка, Силина же мягко улыбнулась, и когда подняла на целительницу усталый взгляд, та вдруг покраснела.

– Не волнуйтесь, алмари, – со вздохом сказала колдунья, – В замке Октави мне ничто не угрожает.

     Силина встала с кушетки, но покачнулась, и Энави неосознанно подхватила ее под руку. На секунду она коснулась ее кожи – бархатной и очень горячей, и волна приятных мурашек пробежала по телу. Тут же вьярдийка отдернула руку, но сердце забилось так часто, что не сразу удалось его успокоить.

     Энави поймала на себе взгляд сестры, та видимо рассуждала, правильно ли они поступили, позволив прервать их работу, как бы к этому отнесся Норок, и плохо или хорошо, что он этого не видел?.. Энави же искала повод еще раз коснуться демоницы.

    А Норок оказался легок на помине: отворилась дверь, и раздался голос целителя, и тут же комнату наполнило необъяснимое тепло. Он высок, длинные седые волосы рассыпаются по плечам, темно-синие глаза говорят, что ему точно пара тысяч лет, если не больше. Лицо, покрытое сетью морщинок, гладко выбрито, глаза смотрят внимательно и мягко. От него веет добром и теплотой, и именно это качество позволяет ему сразу расположить к себе пациента, да и вообще любого. Глядя на него, начинаешь понимать, что это такое – безоговорочно доверять незнакомцу, даже если доверять приходится свою жизнь.

     Энави отметила, как неестественно и отталкивающе смотрится на фоне Норока бесстрастность этой Силины. Должно быть, все демоны такие.

– Ну что, Силина, как раны? – спросил Норок, оценивая взглядом работу учениц.

– Девушки хорошо постарались, – кивнула колдунья.

– Замечательно, – радушно улыбнулся он, – С Луксором все в порядке.  Пара дней, и встанет на ноги.

– Отлично, – ответила она, и быстро вышла из комнаты. Вьярд, приложив ладонь к лицу, недовольно вздохнул, и скрылся вслед за ней.

     Энави, ловившая каждое движение Силины Октави, поняла, что ошиблась в своем первом впечатлении. Та, конечно, не придворная дама, надо отдать должное, и если бы вьярдийка увидела только ее руки, сказала бы, что они принадлежат крестьянке, всю жизнь выполнявшей мужскую работу. На ней штаны, что не слишком красит девушку, да и манера разговора не подобает благородной даме, ведь в голосе нет не только кокетства, присущего всем придворным леди, но и зачастую улыбки – это отдает неискренностью, что не располагает к себе никого. И уж ее, Энави, которая выше всего в людях ценит верность правилам королевского двора, Силина Октави точно не должна была ничем привлечь и расположить к себе. Но воительница оставила след в сердце юной вьярдийки, и та поймала себя на мысли, что если бы отправилась в мир демонов вместе с ней, не испугалась бы там ничего.

* * *

     Бревир – дом лавров исстари, а ныне еще и чартов – единственный мир, который не изменился со времен сотворения. Нестабильный Ноколо, не имевший пары, как Кастос, быстро стал непригодным для жизни, Кардо еще в незапамятные времена пострадал от войны с элементалями, но стараниями богов все они изничтожены, и воздвигнуты сильнейшие печати, так что часть Кардо по-прежнему остается прекрасной цветущей землей, но пустыня быстро поглотит ее, стоит печатям рухнуть. А тысячу лет назад перестал существовать Кастос, а его мир-двойник – Бастус – по сей день отравлен пустотой Вечности. Не изменился, конечно, еще и Интерус, но о его природе мало кто знает, этот мир называют «mahoja», дословно – «низший» мир, не столько за то, что он подземелье, сколько из-за его создателя – бога зла, Надароса. И только Бревир остался в первозданной чистоте, и, наверное, именно поэтому Октави приложили столько сил, чтобы оградить его от демонов. Говорят, скрепив этот огромный мир печатью, сравнимой лишь с той, что сдерживает пустыню в Кардо, Конрад вскоре распрощался с жизнью. Много слухов было о его смерти, никто не знает, из-за чего погиб величайший из магов, но одно известно точно – память чартам заменил уже не он сам – похоже, слух о печати все же правдив. В Бревире осталась только одна долина порталов, она огромна, но в ней расположен замок Октави, так что, без их ведома в Бревир никому не пройти.

    Солнце выглянуло из-за горизонта, и осветило единственную долину порталов Бревира. Вокруг заснеженные вершины гор, но тепло и зеленеет трава. Замок Октави весьма скромен размерами, если сравнивать его, к примеру, с дворцом Владыки или с замком в Айреле – столице Ноколо, он похож, скорее, на особняк, но четыре защитных башни, бойницы, и стальные ставни, спускающиеся на окна по мановению руки, не позволяют называть его мирным домом. Родовое гнездо Октави выстроено из обычного серого камня и высотой всего в два этажа, только башни немного возвышаются над ним. Подобные строения характерны для стражей – квадратом (реже кольцом) дом замыкает в центре большой внутренний двор, куда можно попасть только из самого дома. Внутренний двор замка Октави покрывает прозрачная крыша, ведь его занимает огромная, не знающая равных библиотека.

    Большой сад, прилегающий к замку с северной и западной стороны, полон фруктовых деревьев. В порядке его содержит лишь один кобольд, на нем висят и все заботы по дому, но Ноурел одиночка, он уже тысячу лет служит Октави – ему нравился и дом, и хозяева. Он не желал видеть в замке других кобольдов.

   Чуть поодаль сверкало Вакахо – "зеркальное" озеро, обеспечивавшее водой и дом, и сад. С южной стороны виднелись в сочной траве светло-серые надгробия. Кладбище занимало больше места, чем сам замок, ведь последнюю тысячу лет именно здесь покоились все Октави.

    Солнце уже поднялось над горизонтом и с любопытством заглядывало в окна. Его лучи блеснули золотом на волосах спящего юноши. Он похож на вьярдов, но глаза закрыты – а глаза, главное, что определяет любого представителя Вьярдеры. Открылась дверь, и высокая худощавая фигура тенью пролегла в комнате, надвинувшись на юношу и закрыв его от солнца.

– Господин Кириллион, – сказал бархатный голос, и кто-то потряс его за плечо, – Вставайте…

– Патрик… – юноша вздохнул, открывая глаза.

– Нет, – обладатель голоса улыбнулся. Он облачен в черный костюм и накрахмаленную рубашку – так одевались дворецкие в поместьях стражей-лордов, – Вам пора подниматься.

 – Я сам, Ноурел, – Кириллион пресек попытку помочь ему одеться. Дворецкий привыкал, но все же, в который раз, растерялся, а через секунду снова вытянулся стрункой. Серая кожа выдавала в нем кобольда, они могли принимать любой облик, но уже несколько сотен лет Ноурел носит обличье худого, высокого черноволосого человека, конечно, только серую кожу он не мог изменить.

– Подать завтрак, милорд? – осведомился он.

– Да, я сейчас спущусь, – нетерпеливо покивал головой юноша.

    Ноурел поклонился и ушел, а Кириллион, натягивая верхнюю рубашку, подошел к зеркалу, и критично осмотрел себя: пшеничного цвета волосы взъерошены, большие голубые глаза – красивые, но заспанные, отягощены двумя мешками. Воин высок и манерой держаться похож на Александра – в общем-то, он и старался быть похожим на него. Обворожительная, но искренняя, детская улыбка нравится и женщинам, и мужчинам – не удивительно, что его так быстро полюбили: вряд ли какого-нибудь старый проходимец стал бы любимцем публики, пусть он и тот, о ком говорило пророчество. Красивая, располагающая к себе внешность только помогала Кириллиону в нелегком деле Воина. Еще три месяца назад его не знал никто, а теперь любой узнает это лицо, и каждый с восхищением говорит его имя. В воспоминаниях промелькнуло еще одно зеркальное отражение.