Текст книги "Ландскнехт. Победителей не судят (СИ)"

Автор книги: Алексей Штейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)

  Поняв, что прямо тут ее честь никто отнимать не станет, по крайней мере сразу, девка осмелела, и даже глазками стрелять немного начала. Нет, баб понять невозможно... Пришлось прикрикнуть, пришла в норму. Довольно смышленой оказалась, выложила все, что знала. На морду не красавица, зато в курсе дел, сплетница видать еще та. Это местный мельник. Выжига и сволочь. Он сейчас деньги в долг дает, а кто берет в рабы на год пишет. А иных и на три – это кто за бабу свою берет. Ну не бабу же этому козлу на три года отдавать? Вот так, сами пишутся в рабы за небольшие деньги – месячное сержантское жалование. Но – нету у них лишнего, и деться некуда. Детей многие выкупить хотят. Иные и вовсе, говорит, хотят денег на семью взять, а самим на солдат броситься – и семья цела и этому хрен в тряпке! Ну, это правда, один такой нашелся и то, больше разговоров, наверное. Так-так-так... Чего-то я злиться начинаю. Нет, я все понимаю, кто сам без греха пусть первый идет удавится, но все же... и такой наглости. Ах ты ж, скот...

  – Значит так, слушай сюда, конопатая... Да не дергайся ты! Нужна ты мне больно... Иди скажи людям: Не надо у него покупать ничего, у кого денег край – пусть все идут, на мельнице собираются. Поняла? Мельницу я сам себе возьму, все там отсидитесь, не тронет никто вас, нужны вы кому больно. А этому – денег не давать! Все поняла? – Иди!

  Тако-то. Сучья морда. Ты тут на людском горе и моем гешефте решил нажиться? На страданиях народа и моей прибыли?! И без процентов?! Ну, я устрою тебе... Очередь к нему и впрямь иссякла, да и толпа вмиг рассеялась, тем более что до объявленного срока осталось менее четверти часа. Но мельник, так похожий на того незадачливого кондитера, так и простоял практически до самого полудня. Жадный... Ну, что ж. Будем перевоспитывать. А я и без бинокля вижу, как бегут на мельницу фигурки, большие и маленькие, кто-то, старикан или бабка какая и вовсе ковыляет еле-еле. Не все, наверное, в курсе, кто-то и отсидеться решил в домах, но главное не так много успели в кабалу вписаться к этой твари. Ничего, ничего... А вот и время. Посмотрел на моих, выстроенных, уже и Шмульке в строю, все готово. Картинно вскинул руку с 'Бару', дождался, пока по моим будет точно двенадцать, и пошел к пулемету. Батюшка в церкви как раз жахнул в колокол, когда и я провозгласил наступление 'Дня до флага' короткой очередью на шесть патронов вдоль улицы. Больше не вышло – заклинило. Прекрасный аппарат, однозначно беру. Первый раз в жизни провернул свинцовый фарш из патронов, иначе ощущения и не описать. Ну-с, а теперь – приступим-ка мы к делу... Подошел, махнул своим – вольно.

  – Итак, орлы. День до флага. Гуляй, рванина. Правила вы знаете. Повторять не стану. Завтра в полдень – все тут, в каком виде сне не важно, но чтобы и ружье и вся амуниция при себе. Итак... я себе беру... беру... а пусчай мне, братцы, мельница будет? Никто же не против? Ну, еще бы... Таперича господа сержанты, идите, выбирайте. Потом господин ефрейтор, ну а дальше сами. И чтоб без глупостей... пааашли!

  Нет, все же, я хороший командир. Авторитетный. Никто не рванул сразу. Пока я не покинул площадь, никто не стал никуда бежать. Да и то, немалая часть солдат за мной следом пошла к мосту, по пути уже, правда, сворачивая к домам побогаче. Ну сержанты где-то в другой стороне себе выбирают...

  Калитка забора, за которым стояла не особо и богатая хатынка, распахнулась, и из нее, наперерез нам, как кошка под грузовик, рванулась какая-то девка. Машинально поймал ее в охапку, только пискнула что-то жалобно, сзади раздался веселый солдатский ржач, какой-то наглец прокомментировал довольно похабно мою удачливость, но сегодня прощаю. На крыльцо выскочила баба, вскрикнула – не иначе мать этой дуры. К ней в калитку тут же завернул немолодой солдатик, и баба тут же заткнулась. Ну, а чего вы хотели? Посмотрел на девку – лет восемнадцать от силы, черноволосая, коса толстенная, глазищи с испугу на пол-лица. Губу кусает... а сиськи ничего. И даже весьма. Если я ее сейчас отпущу, подумал, то трех шагов не пробежит, осчастливит кого-то. А у той чуть ли не слезы с глаз.

  – Иди, не рыпайся, красавица! – говорю, и под руку ее волоку дальше, под хохот солдатский. Та рядом семенит, башку наклонила, вроде даже всхлипывает... Ладно, тоже мне... Чеж ты такая дура-то побежала куда-то, дома не сиделось?

  Вошел на мельницу, закрыл за собой ворота, оглянувшись – мельница на краю поселка, никто за мной уже и не шел. Прошел дальше, в большое помещение. Хрен его знает, как правильно называется – терминал типа. Погрузка готовой продукции, разгрузка сырья. Сюда и телега въедет. А вот и весы, вон туда на прилавок подавать, отсюда с окошка забирать мешки или что там. Ну и народ тут же торчит. С узелками, с детьми, молчат, как мышки. А прилично их набралось, только взрослых человек под тридцать, наверное. Толкнул к ним девку, буркнул, чтоб обождали, и пошел осмотреться. Сама мельница не работает – выглянул с эдакого балкона на дамбу – лоток почти полностью перекрыт, немного воды идет разве по дну, колесо не прокручивает, оно вон еще и застопорено. А чтоб не поломало запруду – свободный ход рядом открыт, идет через него вода прозрачным изгибом. Красота. В соседней с мельней комнате – склад готовой продукции. Немало так мешков лежит. Денег стоит, зима все же, да и сколько того урожая в военный-то год собрали. Это хорошо. Рядом выход на задний двор – ну, тут ерунда всякая... инструмент, запасные жернова, еще что-то нужное в мельничном деле... ага, погребок... со жраньем и бочонок есть... то, что надо. Кухня летняя, здоровенная, с печью на манер русской – хлеб, что ли, выпекать? Вполне логично в общем. Вернулся в помещение, залез на второй этаж – комнатка невеликая, по всему видно, один жил, то ли жадный очень, то ли еще чего. Ладно, сойдет. Спустился к народу. Присел на чурбак какой-то, осмотрел всех. Затихли, что через толстые стены слышно, как вода на плотине журчит.

  – Ну, голодранцы, что делать с вами станем? – смотрю, засопели мужики, бабы сейчас реветь начнут – Тихо! Пошутил я... сказал же, не трону. Так... кого бы мне... Во, ты! – тыкаю пальцем в бородатого мужика, виду вполне приличного, непонятно даже – чего он тут? – Иди сюда! Как звать?

  – Бролт... Ваше благородие... – басом отвечает. Не то чтоб нагло, но так, с достоинством.

  – Ишь ты... Кто таков, Бролт? Чем занимаешься?

  – Столяр, вашбродь. Мебели на заказ и всякое делаю, в Эбиден вожу.

  – Чего ж ты, Бролт, тут оказался? Нешто у хорошего столяра денег нет? Али, плохой ты столяр?

  – Столяр я справный, не хвастаясь скажу. Да только, аккурат перед... появлением вашим... закупил я материала впрок... так рассудил – какое-то время не до того будет, а мебели могут и понадобиться... и опять же – гробы...

  – Это ты верно подметил... И что ж – решил все бросить, и сюда?

  – Ну, а чего ж? Когда Наси – кивает в сторону конопатой девки, в первых рядах стоящей – рассказала нам, что Вы велели, ну так и решил. Материал – а чего ему сделается? Там и дуб и лиственница даже – не утащат его, поди. Сжечь не должны, а поломать... Замучаются, ломаючи. А я, если жив останусь, то все по мелочи и восполню. Я бы и заплатил, да вот денег нет, а в долг у Вашего благородия попросить, боюсь, осерчали бы Вы. А к этому Пеце в кабалу все одно бы не пошел! Дома бы сидел, глядишь, и обошлось бы. Да только, так, думаю, надежнее – солдат, он же что – тот же ребенок, только... хм.. орган мужской поболее, и ружье настоящее. Я сам в армии пушкарем служил, ефрейтора выслужил, и в эту войну призвали, сначала в пушкари, да пушек нет, потом в пехоту, да и ружей не хватило, так вот и обратно отправили.

  – Так вот, тебя-то мне, Бролт, и надо было.... – встал я, пояс поправил, и гаркнул: – Так, слушай все! Вот его! -

   За плечо потрепал Бролта, снизу вверх, между прочим – слушаться во всем! На нем – порядок тут. Все ясно? Ну и хорошо. Так, Бролт – теперь еще вопрос. Что за человек этот ваш мельник?

  – Пеця-то? – Говно он. А не человек, прости, ваше благородие, на таком слове. Жаден без меры, к бабам пристает, деньги сулит, да только к нему разве совсем по нужде кто пойдет...

  – Из-за яво муж у меня помер! – бабка какая-то из задних рядов. Она тут не иначе ради компании – вряд ли солдат боится, просто скучно, а тут такое событие – Захворал, старый, как я просила у яво муки в долг, так и не дал!

   – Мы через то едва с голоду не померили!

  – Он к моей Ниське приставал!

  – Я ему в рабах полгода за хлеб и воду работал, спину сорвал!

  Ну и всяко разно такое из толпы, в основном бабы, но и мужики иногда тоже. Жестом остановил – мол, понял все. Ну, они, конечно, так сказать, пристрастные, а уж мне в такой ситуации и подавно скажут как выгоднее. Это ясно. Да и наплевать, все одно я все решил, это так, комедия.

  – Слушай сюда, селяне! Мне ваш Пеця-мельник тоже не понравился. А на вас у меня зла нету, так что... значит, Бролт, распорядись. Тама, во дворе – погребок. И доски там какие-то валяются, да жернова. Отряди людей – пусть жернова прикатят, и положат, на них доски, и будет стол. Мешки с мукой тащите – на них рассядетесь. И – все что в погребе есть – на стол! Думаю, попировать вам хватит. Ну, и мне-то кусочек оставь на вечер, хе-хе-хе! И бочка там – и ее кати, думаю, винишко там, его тоже на стол... уж насчет посуду сами придумаете что, хоть по очереди, ваши заботы... Да, и вот еще что... – заметил я, как у троих мужичков морды повеселели, при упоминании вина. Вышел за ворота, где-то тут... ага. Оглобли, что ли, куски. Вернулся, протянул Бролту – Вот, этим охаживай, кто барагозить станет, в питье меры не знать будет, или еще чего учинить беспутное. Эту дубину помощнику дай, сам выбери.

   – Есть, вашбродь – отвечает, а лица у мужичков сразу поскучнели, и видно, что вовсе они вообще совсем и не хотят пить. Тем более Бролт выкликнул здорового ростом, но хромоногого белобрысого парня, вручив ему дубину, и еще какого-то паренька вертлявого себе в помощники назначил. Ну, тут все нормально. Отошел в сторонку, наблюдая. А ничего, селяне за чужой счет пожрать не дурни, быстро организуют все. Ну, да, так ему и надо, скотине. Велел мне потом принести винца, да закусить чего-то, и отправился наверх, пересчитать бабло, да раскидать, кому чего сколько. Княжью долю и ротную-солдатскую, подумав, чуть побольшил, из неучтенки – ее оказалось больше, чем я думал, а так будет не особо подозрительно. Все одно, вкупе со своей официальной долей – стал я богаче на сотню золотых, а это... ну, скажем так – можно и домик в деревне приобресть. С учетом того, что у меня уже нахомячено... а я вполне себе состоятельный... если только после войны цены не рванут вверх, конечно. Но... еще же наши часовые дела... сколько-то там в Рюгельском Банке уже накапало... Надо, кстати, эти деньги туда перевести, а не в Солдатский. Не стоит все яйца в одну штанину складывать. И, по возможности, не откладывая надо перевести – не хочу наличность таскать. Банки-то филиалы свои пооткрывают моментально – война кончилась, сейчас кто первый тот и король.

  В дверь постучались, я на всякий случай кобуру расстегнул – мало ли... спрятал деньги, крикнул, мол – можно. Вошла конопатая, принесла кувшин и глиняный стакан, на блюде нарезали мяса вяленого и сыр, хлеб свежий. Кивнул, мол хорошо, поставь, она неуклюжая с испугу, чуть не пролила все. Обругал и отправил вон, придав ей ускорения по жопе, на ее ойканье сказав, чтоб не боялась, сказано ж, не трону. Едва успел откушать неплохого вина, раздумывая, как бы все правильно устроить, и что сделать в первую очередь, что потом, как снова постучали. Крикнул, мол, можно – а в этот раз Бролт пожаловал.

  – Ну? – Как оно? Что гарнизон?

  – Гарнизон, вашбродь, занят приемом пищи и употреблением напитка. Все благочинно, смею доложить – в тон мне отвечает Бролт. Сам он, видать. Тоже приложился, но такому это же не доза, так, чисто для.

  – Тогда чего ж пожаловал? – спрашиваю. Этот мой капо мужик толковый, просто так беспокоить не стал бы.

  – Я, так сказать, вашбродь...

  – Ну?

  – Я, это... Ну, я так посоветовался, с народом... с некоторыми... Ну, в общем...

  – Не тяни коня за яйца, Бролт.

  – Ну, народ Вам, вашбродь, благодарен...

  – Бролт, ну не за этим ты меня от неплохого же вина оторвал?!

  – Так я это... чего и говорю... Вы, вашбродь, осерчали, видно же, на Пецю-то... Так мы... народ, то есть... Ну, в общем. Хольц, паренек тот, помощник мой, что на хорька похож. Он дело говорит. Наверняка у него, у Пецы-то, спрятано тута чего-то. Он же жадный, в банк городской деньги не повезет, я-то и то не очень доверяю, но иные клиенты приучили. А этот – нееее... Тута у него кубышка-то. И, поди, не одна...

  – Тааак... И как же ее найти? Дом весь разобрать по доске по камушку? Ну, в принципе, если всех вас напрячь...

  – Не надо всех, вашбродь... Вы, это... если можно, не говорите вообще никому, а? А то нам... ну народу, то есть... Нам-то тут с ним потом еще жить... А так, вроде как Вы сами нашли, а?

  – Так а где искать-то? Я, что ли, по твоему, с ломом стены долбать бегать стану?!

  – Низачем, вашбродь. Я столяр хороший, я на звук тихонько простучу тут все, а потом уж вы сам и достанете, да и то сказать я подмогу если что. Только как бы Вы мне прикажете... А Хольц полазает еще поищет тоже, он мастак на такое дело. Он вообще-то... ну, умеет он. А все пусть сидят, вы их оттуда не выпускайте, только до уборной. Так и скажите, чтоб там сидели. Все одно он бы там прятать не стал – слишком место людное, мало ли что.

  – Хм... ну... А давай! Так, конопатую эту сюда, пусть еще принесет и мяса пожирнее! А ты начинай, пока там все проверь, потом я прогуляюсь, здесь осмотришь!

  Бролт вышел, вскоре принесла мне конопатая Наси здоровенный кусок чего-то типа буженины и еще вина... эдак и много станет, ну ничего. Отправил ее, снова приложив по жопе – а теперь она и не ойкает. Да еще и вроде как, предугадав шлепок, малость подуперлась, чтоб отдача сильнее была... А ничего задница! Аж рука гудит. Даром, что конопатая.

  Первую захоронку нашел этот хорек малолетний. В кухне, в печи, аж в дымоходе, в горшочке, стоявшем в нише, обнаружились какие-то золотые цацки. Немало, в основном довольно аляповатые, некрасивые, серьги, кольца и всякое подобное. Бролт сказал, что это может ему вместо денег приносили, а может и краденое скупал. С такого станется. Но, тем не менее, припасем. Сдать на лом – тут не меньше полтинника. Молодец Хольц, догадался. Печь огромная, в нее залезть можно, а внутри в дымоходе и выпрямится – и вот если еще и руку протянуть и пошарить... Выдал ему полтинник серебром за работу. Аж просиял, гопник малолетний. Отравил его под плотину отмыться, и велел в тряпье мельника что-то подыскать, а это застирать. Чтоб народ не задавал вопросов. Итак, Марио, твоя принцесса в другом замке, но ты выбил пятьдесят кредитов...

  Пока Хольц полоскался и стирался, обрадовал уже Бролт. Нашел две захоронки – в полу жилой комнаты и в стене коридора. В комнате большой ящик с монетами – и золото и серебро, всего на сотню с лишним, в коридоре – несколько золотых, наверное, брусочков – банковские слитки, что ли? – и кипа бумаг. Векселя какие-то... на предъявителя – заберем... расписки, расписки.... Много расписок, и не только с этого села, ну оно и понятно, мельница на всю округу ближайшую... Так, банковские облигации – тоже изымем... Если столяр прав, то это, скорее всего, тоже ему приносили вместо денег. Нет, ну зачем тебе столько, жирная рожа? И еще односельчан в рабы скупал? Нет, так дело не пойдет... Расписочки... а зря, что ли, камин в комнате? Жаль, до тех, что в сумке, не дотянуться, ну да ничего. Выдал столяру от щедрот золотой. Тот принял степенно, вроде как и небрежно, мол, подумаешь... Аккуратно поставили доски и камни на место, пусть сюрприз будет.

  Но сюрприз принес синий и дрожащий Хольц. Заявился, как был с купания, и поведал, что есть у его мысль, где еще может быть заначка. Пошли проверять, что поделать. Перекрыли полностью лоток, и полез по скользкому от водорослей деревянному желобу паренек под самое колесо. Возился там долго, вылез, нож попросил, полез снова. Но достал. Снова кувшин небольшой, залитый глиной, что ли сверху, с монетами. Золотые. Сотня ровно. Ну, заслужил, скотыняка малолетний, держи еще... полтинник, облезешь с бОльшего.

  Неплохой улов, нечего сказать. Хорошо, когда ограбляемый – жадина. Запер всю добычу в комнате, спустился, велев вскочившему народу продолжать отдых, и отправился проверять своих орлов. Ибо мало ли что.

  ...Вернулся я с проверки уже к сумеркам. Все шло чинно и благородно, даже трое шалопаев исправно пили в трактире, не запершись, но уверяя, что скоро уйдут вечерять. Наливающийся бланш у одного из них я тактично не заметил. Впрочем, бывшие там же солдаты заверили, что они проконтролируют. Потом я прошелся по селу – нет, не слышно ни воплей, ни визга бабьего – все как-то относительно мирно. Заглянул в церкву – там конечно не праздничная атмосфера, но все в порядке. Батюшка заверил, что никто их не беспокоил, а один солдат на вечернюю молитву заглянувший, никак никого не притеснял и пущен в храм был с согласия всех присутствующих, вежливо пред тем попросясь. Ну, и ладушки. Походил еще, встретился с немного окривевшим сержантом, вылезшим тоже проверить, что и как. Выпили с ним немного, прошлись, стращая всех тем, что начальство не дремлет и бдит. Вернулись к нему, в богатый дом, где, кроме прочего обнаружилась, по общему виду – явно не из этого дома, зареванная баба, не выглядевшая впрочем ни особо одетой, ни сильно печальной своей судьбой. Мы немного посидели, выпили, потом я отправился искать второго сержанта, но не нашел. Парочка обнаглевших пьяненьких солдат от чистого сердца пригласили отведать шикарной медовухи. Отведал, чего обижать дураков, праздник сегодня. Поняв, что вечер скоро перестанет быть томным, направил стопы свои к моему маленькому личному концлагерю на один день.

  Встретил меня Бролт и известием, что Хольц нашел еще денег. Видно, все, что было не спрятано, расходное – собрал Пеця в сумку, да зашвырнул в ручей. Только паренек глазастый, усмотрел, но нырять боится. Ха! Всего делов. Скомандовал, и спустили мы за полчаса запруду. Постарались ничего не сломать – мельница местным еще нужна. Спустили, на метр где-то, и потом полностью перекрыли – она теперь полдня набираться будет. Точнее, полночи. А ниже по течению – вот она, сумочка лежит! И главное, мужики, что ворот крутили, видят. Загнал их обратно, Хольца отправил за сумкой... а потом и сам полез. Не зря – под плотиной еще горшок нашли. Ну, до чего же жадный Пеця! Но ничего, все изымем. Мокрую тяжеленную сумку притащил, вывернул на пол прямо – брезгливо поворошив ногой, по-царски велел:

  – Серебро и золото мне принести, остальное, Бролт – подели на всех по своему разумению! – ну, на кой хрен мне с медью возиться? – Так, селяне. Пошел я отдыхать, а вы – чтоб тихо себя вели... Вина мне еще притащите, но в меру!

  Только я идти хотел – смотрю, толпа как-то зашевелилась, и нате вам – выталкивают из нее девку ту, с косой, ей в руку кувшин, тарелку – и гонят за мной следом. Поднялся, ей показал куда поставить, и машу, мол, проваливай, не искушай без нужды. Но не идет, дура. Стоит, глазами лупает.

  – Чего тебе Сказано же – иди.

  – Меня... господин офицер... опчество к вам отправило...

  – По что?

  – Ну... на ночь...

  – Таак... – нет, я вообще-то и не против, но вот такое сволочное поведение 'опчества' мне категорически не нравится. Как разорять мельника, так все горазды, а сами – такие же? Ну, мать вашу... Встал, да, руку разминая, к двери. Да только это глазастая вдруг ко мне кинулась, и давай шептать горячо:

  – Господин офицер! Не прогоняйте! Матушка, ежели узнает, что я с Арчем Длинным гуляла, меня из дома выгонит, а батюшка проклянет, как есть! А я, похоже, затяжелела от него уже... Вашбродь, смилуйтесь! Так-то все люди на Вас подумают, а вам-то что, полное право имеете, и все видели, и матушка тоже, как Вы меня словили... Ну, что Вам стоит? А я все умею... все, что скажете сделаю!

  ...К проблеме создания девице Арине алиби мы подошли серьезно. Рассматривали проблему долго, вопрос обсуждали со всех сторон и под разными углами, прорабатывая все возможные варианты. Со всеми, так сказать, вытекающими последствиями и звуковыми эффектами. Стены толстые, но, кажется, и в поселке могли слышать. Очень меня это обсуждение утомило, вырубился, как убитый. Но утром все же быстро и энергично повторили основные наработанные тезисы и наиболее важные моменты. Сукин сын этот Арч, даже завидно. Если найду его – заставлю жениться, пожалуй.

  ...По утру народ выглядел помято – ну, ночевать на полу или на мешках конечно не особо комфортно. Но ничего. Зато отожрались, похоже. Бролт молодец, порядок соблюден, и даже уборную не загадили, хотя нагрузка явно превысила проектную. Ну, может, и загадили, да отмыли. Толковый капо попался.

  – Так, селяне – на часы глянул, слышу – кто-то вздохнул завистливо, тут-то про такую моду только узнали, как же! – Значит, сюда слушай. Я вот чего придумал. Времени у нас еще остается чуть – так что доедайте, чего там еще осталось, впрок наешьтесь...

  – Так, вашбродь – Бролт вклинивается – Тама уже и осталось-то токмо на завтрак всем... ну и Вам конечно самое лучшее! А так-то все подмели...

  – Ну и отлично! А после того – я сейчас вот напишу расписку. Что мое решение такое – каждый из вас, кто сколько сможет, на себе унести, как хочет – хоть за щеки набивай, имеет право МОЕЙ муки забрать. На каждого – сколько унесет. Там вон мешки пустые есть – рассыпьте муку по ним, кому сколько. Расписку отдам Бролту, да копию потом в управе оставлю, от греха. Все ясно? – ну, тогда за работу! А мне – завтрак тащите! – сказал им, да наверх пошел. Хрен в кармане тебе останется, Пеця.

  Притащила завтрак снова конопатая. Привычно я ее уже шлепком по заднице к двери отправил, снова смачно получилось, специально ж упирается, зараза. Только, в этот раз не подействовал шлепок – встала, как вкопанная. Ну, еще я ей отвесил, аж с протягом. На третий раз руку на заднице задержал... Господи, надо бы будет как-то отдохнуть в ближайшее время! Здоровье-то не казенное, а организм не паровоз, это паровозу все равно, он железный... Нет, ну до чего ж ты все-таки конопатая, везде у тебя конопушки, даже, понимаешь, на...

  А внизу радостно шумел народ, старательно экспроприируя изъятую у него капиталистом-частнособственником прибавочную стоимость, и несомненно, веря в свое счастливое, светлое будущее.

  Глава 10.

  Спустя всего неделю после подъема флага нам пришел приказ оставить поселочек. Ну и славненько, а то засиделись, понимаешь, да еще конопатая меня всерьез замучила. Хотя и соблюдала конспирацию – сдается мне, в селе про нее будут ходить слухи, но наверняка никто ничего сказать не сможет, бывают такие ушлые бабы. А уж сплетничать, если без фактов кто полезет, явно обрежет сразу, хоть и конопатая, а не дура. К счастью, сдернули нас, а то бы выдоила досуха, зараза. Кстати, мельник-то помер. Говорят, удар хватил. Вроде как, и впрямь без криминала, ну а что никто из рабов его не пришел ему помочь – то дело такое, поди докажи. Немудрено было ему удар-то получить, обокрал я его знатно, может быть и полностью. Да и муку селяне, сдохли, но вынесли. Сообразительные. Иные, за ворота выйдя, лишнее высыпали в ручей – лишь бы гаду не досталось. Сволочи эти колхозники. Ничего, Вайм им голодомор с индустриализацией, надеюсь, обеспечит.

  Войско рисское собрали в несколько огромных полевых лагерей недалеко от Эбидена, в чистом поле палатки разбили, кухни и прочее. В сам город армию не пустили, и это правильно, незачем поганить уже свой город. А то ведь солдатики, им только дай волю. И ведь не уследишь, это тебе не село какое. Князь армию пока не демобилизовал, что, впрочем, понятно – дембель процесс деликатный, тут с плеча нельзя рубить. Это вот союзные снялись, не долго думая, да и рванули до дому – им тут не светит ничего, они только кусочек предгорий и сами горы получали от Валаша. Так же поступили и баронские полки, причем, по слухам, часть полков Верген по своей привычке сразу как мир настал – сократил и расформировал – ну, привык на боевых экономить. Так что отправились домой, а то и вовсе по свету уже дембеля-ветераны, никому не нужные, с набитыми награбленным карманами и ранцами. А кто и с возами. Всякие мелкие княжества, примкнувшие к Риссу и выставившие свои 'полки', иные из которых насчитывали от силы эскадрон или пару рот, тоже спешили отвести войска и распустить вояк по домам – расходы, мать их... Союзники, правда, оставили в войсках офицеров для связи – ну, военный союз пока в силе. По совпадению, а может, так и задумано – в нашем лагере от Союза остался знакомец, капитан Ури. Не то чтобы мы с ним оказались хорошие друзья, но, так или иначе, можно было сказать 'вместе воевали', в отличие от всех прочих. Да и рота у меня особая – половина наличного состава – из Союза наемники.

  Этот факт, кстати, нас выделял из прочих тем, что моим солдатикам дембель не светил – они контракт на полгода заключали, месяц только прошел. Остальное придется выслуживать, иначе бы князю пришлось оплатить каждому неустойку в размере жалованья за оставшиеся месяцы. Хотя... жалование все одно платить, но так хоть содержать ненужное войско не придется, кормить там и всяко. Все быть может. Но, пока что – весь лагерь полон пьяненьких офицеров и бездельничающих отсыпающихся солдат. Все в ожидании дембеля. Ну, солдаты – а офицеры в тревогах за карьеру. Кто успел, кто нет – и тут вопрос – по совокупности заслуг – двинут на ступеньку выше? Или – что успел на том и оставайся и никаких шансов на долгие годы, если войны не будет? Я, в общем, тоже задумывался, ибо мое-то положение и вовсе незавидное. С другой стороны... сержанты нужны будут всяко, а я не гордый, я с радостью из лейтенанта в сержанты перекуюсь. Ротой командовать мне не понравилось, а уж в мирное время и подавно. Может, и вовсе старшину дадут, да куданить удастся на склад забиться или в дальний гарнизон? Хотя, конечно, о карьере мечтается... А может, как раз, князю понадобятся и офицеры новые? Армию, исходя из территории, увеличивать придется, а на валашских офицеров, по крайней мере, пока – надежды быть не может... Может, в оккупационных или и вовсе местных коллаборационистских частях должность найдется? А я бы, может, и согласился, если карьерный рост будет. Только бы потом как-то с роты уйти, в штаб какой – больно уж ротным быть хлопотно... В общем, в раздумьях я, и на перепутье...

  Спустя неделю скука взяла свое, и случилась первая неприятность. Среди войск и так вовсю трудились Верные, или верняки, как их называли, вербуя и всячески распутывая заговоры. Вообще чистки, похоже, не за горами, и это правильно, на войне народец как-то слишком вольности взял. Но, попасть на карающий орган правосудия, да еще с моей биографией, было бы не лучшим вариантом. Однако, чуть не угораздило. От нечего делать, тихонько накидываясь пивком, скучая, начал распевать, адаптируя под местный язык и реалии, песенку Бумбараша, ту самую, что 'Наплявать, наплявать, надоело воевать!'. Вроде и получилось, остался доволен. Ну и забыл. А получилось, судя по всему неплохо – через три дня солдатня горланила эту песенку по всему лагерю. Кончилось дело общим построением, нескольких человек, заловленных верняками приговорили к порке нагайками, остальным зачли грозный приказ, и запретили распевать непотребное. Я серьезно очканул, когда потребовали выдать смутьяна, песню придумавшего – но обошлось. То ли и вовсе не знает никто, то ли песня стала 'народной' – такое сплошь и рядом бывает, а мне и не надо другого. В общем, обошлось, но в целом дисциплина-то все падала и падала. Какого чорта ждем, непонятно. Хоть бы учения провели, хотя... сейчас солдатиков лучше не трогать, от греха. Дембель нужен, а князь все сиськи мнет.

  От греха подальше, пока верняки после скандала с песенкой лютуют (я через Ури подал идею создать 'самодеятельные песенные коллективы' – пусть там солдатики под надзором идеологически подкованных товарищей глотки рвут патриотическими песнями), выбил себе без особого труда увольнение на трое суток в Эбиден. Пусть тут уляжется, а я хоть посмотрю, за что воевали.

  Эбиден впечатлял. Огромный, красивый город, индустриальный, хотя заводы и не работают почти сейчас. Боев в городе почти и не было, следы местной внутренней заварушки почти не видны – да и какая заварушка без артиллерии? Широкие красивые проспекты и вовсе уж широченные, неприлично большие бульвары – я бы сказал, очень узкие парки, иногда с каналом посередине, а не бульвары. Каменные мосты, украшенные лепниной и каменными статуями здания, лестницы и парапеты из полированного камня. Сады, скверы и парки, кованые решетки и литые балюстрады (местами срезанные – уж не на металл ли?). В центре здоровенный, массивный Собор. Говорят, Эбиден построен на месте старинного, еще ТОГДАШНЕГО города, и старается его повторить. Побывав – верю. Многое выглядит не уместным, не из этого мира. Но красиво, не отнять. И шику много столичного. Впрочем, сравнивая с остальной территорией – подозреваю, что эбиденцев здесь не любят так же, как у нас москвичей. Контраст с остальным 'замкадьем' разительный.

  Банки, как я и думал, уже открыли свои филиалы. Точнее, по большей части – просто восстановили довоенные. Так что долго бегать не пришлось, не долго думая, скинул всю накопленную наличку на счет в Рюгельском, заодно отправил туда же, на хранение, и мои бумаги на гражданство Союза. А то пропадет еще, восстанавливай потом. Здесь они мне все одно низачем. Туда же обналичил все имевшиеся чеки и акции – ну их, не понимаю я в этих бумагах ничего. И слитки банковские сдал по их цене, мне не жалко. Зато на счету у меня теперь солидная сумма, и управляющий филиалом лично пригласил испить за компанию с ним кофе, пока все оформляли – ну, оно понятно, пока работы мало, а я весьма хороший клиент оказался. Подумав, решил перевести им же часть накоплений из Солдатского потом – процент у них выше, а пенсия по увечью мне теперь не нужна особо, война кончилась. Насчет завещать все государству тоже подождем – войны нет, а как бы не ввести в искушение кого, тех же верных. Там, пока не сменятся зубы, наверняка будут и перегибы и злоупотребления. Так что, пусть полежит. Надеюсь, Рюгельский банк им не особо по зубам будет... или придется обналичивать и куда-то прятать, да. Жаль, тут выписку со счета не получить... то есть, конечно, можно, но недели через две. Или через несколько суток, но очень дорого. Связь тут небыстрая, гелиографы только госслужбы пользуют, да военные, и только по серьезным делам. А то бы узнать, сколько мне там с часиков-то натикало...