Текст книги "Четыре всадника магопокалипсиса. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Алексей Шмаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 31 страниц)

Глава 2

– Серёж, ты уверен, что нам вообще нужно туда идти? Посмотри, сколько людей собралось, – с сомнением спросила мама, глядя на огромную толпу, собравшуюся на Университетской площади, расположенной перед главным зданием ММУ.

– Максим хочет посмотреть на ежегодное явление Благословенного Андрея, – уверенно произнёс папа.

– А нельзя это сделать отсюда? Там вроде фигура размером со здание университета должна быть. Вон его отлично видно.

– Нет, мам. Издалека совсем другое дело. Да и тут ничего же слышно не будет. И вообще, не так и много там народу, как ты говоришь. Можно спокойно пройти. Ты главное, держись за мной, и всё будет хорошо.

А ещё именно с площади сильнее всего тянуло выпечкой. И не просто тянуло, а манило меня с неистовой силой.

Терпеть это издевательство было просто невозможно.

Именно там, вблизи от центрального здания Московского Магического Университета, меня ждало нечто очень и очень хорошее. Настолько, что с того момента, как проснулся, больше ни о чём другом думать не могу.

Там уже была сооружена сцена и трибуны, явно для особых гостей. Просто вокруг них стояли люди в форме императорских гвардейцев и никого не подпускали. Значит, ожидается присутствие кого-то очень важного. Возможно, даже из императорской семьи.

Всё же, семьдесят пять лет дата очень внушительная.

По мере того, как мы приближались к площади, плотность толпы нарастала в геометрической прогрессии.

Мама шла за папой, вцепившись в его руку, а я держался за её руку и глазел по сторонам, отмечая какие-то странные световые всполохи, что периодически возникали то тут, то там.

Словно сразу сотни людей решили пустить солнечных зайчиков и теперь занимались тем, что расстреливали ими толпу.

Правда, никто от этих зайчиков не щурился и даже не закрывался.

Странно.

Но мысли об этом вылетели из головы так же быстро, как туда попали.

Наш семейный паровозик заехал в тупик.

– Всё, дальше пройти не получится, – констатировал папа.

Мириться с подобным я не собираюсь.

Мне обязательно нужно попасть максимально близко к трибунам. Но как это сделать, ума не приложу. Пока.

Остановились мы возле кромки кустарников, которые служили буферной зоной между площадью и раскинувшимся вокруг неё парком. В парке так же было полно людей, но меня они совершенно не интересовали.

Самым важным было то, что буквально в паре метров от кустарника проходила дорожка для техперсонала, куда не заходили люди.

Ещё одно странное явление, которое просто подарок для меня.

Прямо сейчас по дорожке катилась довольно вместительная тележка с каким-то оборудованием, накрытым плотной тканью.

– Хочу в туалет, – выдал я, сделав как можно более жалостливый вид, и принялся пританцовывать, держась за причинное место.

Ближайшее место, где можно было справить нужду, находилось в районе смотровых площадок, от которых мы пробирались сюда. Поэтому я поймал на себе два озадаченных взгляда.

– Сильно? Совсем не потерпишь? Боюсь, если мы сейчас отсюда уйдём, то придётся смотреть за происходящим из района, где находятся туалеты, – сказал папа, и мама его поддержала.

– Сильно. Терпеть больше не могу. Но и идти никуда не нужно. Смотрите, какие кусты густые, а я маленький. Быстро сделаю своё дело, никто и не заметит.

– Максим, разве можно… Штраф…

– Можно, мам. Когда очень приспичит, и не такое можно. А у меня уже практически всё. Краник скоро откроется, и тогда…

Техники с тележкой уже практически были в нужном месте. Ещё немного и моя затея может провалиться. Поэтому я больше не стал ничего говорить, освободился от маминой руки и юркнул в кусты.

– Прикройте меня, – сказал я как раз в тот момент, когда техники уже поравнялись с кустами.

Тележку они тащили за собой, поэтому, когда прошли мимо, я выскочил из своего укрытия, приподнял край тряпки и перевалился через борт, прижавшись к какому-то металлическому прибору.

Тележка в этот момент остановилась, и я затаил дыхание, моля всех богов, чтобы никто меня не заметил.

Мне необходимо попасть к трибунам. Необходимо быть как можно ближе к сцене и тому, что на ней будет происходить.

– Ты чего? – раздался слегка хрипловатый голос одного из техников.

– Тележка чего-то дёрнулась. И вроде тяжелее стала.

– А по мне, так ничего не изменилось. Должно быть, с твоей стороны за ветку зацепились, вот так и получилось. Да и защитный полог на спецдорожках точно никто не сможет преодолеть: его ставили маги из тайной канцелярии. Если бы кто и попытался сквозь него пройти, тут же дежурный наряд примчался. Пойдём уже, а то к началу не успеем. Знаешь, что с нами в этом случае сделают?

– Знаю, Саныч. Знаю. Странный сегодня день какой-то. То девчонка та на волке, теперь вот ещё и тележка чудит.

Пару секунд и моё путешествие продолжилось.

Выдохнул с облегчением и начал устраиваться максимально удобно. Кто знает, сколько мне здесь предстоит просидеть?

Где-то далеко послышался голос мамы, которая интересовалась, как у меня идут дела и долго ли ещё им ждать.

Прости, мам.

Прости, пап.

Можете потом даже выпороть, но я должен быть там.

Ткань оказалась очень плотной и почти не пропускала свет, но его оказалось вполне достаточно, чтобы я смог соорудить для себя вполне приличный шалаш, где можно двигаться, и этого гарантированно никто не увидит.

Правда, здесь было слишком душно, но это мелочи.

Потерплю.

Техники продолжали идти, и с каждым новым шагом гул голосов вокруг нарастал. Поэтому я удивился, когда исчезли вообще все голоса. Да и обычные звуки, что всегда слышны в любом парке: пение птиц, шелест листвы и так далее.

– Семнадцатая бригада установку завершила, – раздался уже знакомый мне голос техника.

– Что-то долго вы. Последними пришли. Двигайте быстрее на точку: сегодня не должно быть никаких накладок. Иначе нам всем пинка под зад дадут.

– Успели, и ладно, – ответил техник, и тележка вновь мирно покатилась вперёд.

– Пока ничего не открывайте. Оставьте тележку так, и валите оттуда.

– Ага, помним.

А это очень хорошо.

Никто меня не прогонит.

Вот только странно. Стоило нам заехать в эту тишину, как сразу же исчезли и все запахи.

Ну да ладно.

Сперва нужно оказаться на месте и посмотреться, куда меня вообще привезли.

Остановились мы через пару минут. Техники ещё немного ругались, что день сегодня выдался какой-то странный, что-то поправили на тележке, проверили, как она вообще стоит, и ушли, оставив меня в гордом одиночестве.

Дождался, пока пропал звук их шагов, затем ещё немного подождал, и приподнял край ткани, чтобы осмотреться.

Сперва увидел деревья. Только какие-то очень странные. Ветки росли таким образом, что их можно было смело принять за руки и ноги, а крону – за пышную шевелюру.

Росли очень плотно друг к дургу, полностью закрывая обзор с противоположной стороны.

И так каждое, что я видел.

Хорошо ещё, что лиц у них не было и глаз.

А так, чистые энты средней полосы.

Повернул голову в другую сторону, и увидел деревянный каркас трибуны.

Выходит, что я добился своей цели.

Только оказался с другой стороны, но это мелочи. Чисто технически всё очень легко исправить.

Осталось только придумать, каким образом шестилетке прошмыгнуть мимо гвардейцев. Там дядьки суровые и наблюдательные.

Разве что взобраться на трибуны отсюда?

Да, риск.

Да, могу сорваться и упасть.

Будет больно.

Обязательно.

Но это единственный вариант, что сейчас приходит в голову. И воплотить его в жизнь нужно будет, когда начнётся празднование.

Всеобщее внимание будет приковано к тому, что происходит на сцене, и я спокойно смогу затеряться среди зрителей на трибунах.

Не будут же они стоять пустыми?

Отличный план.

Осталось осуществить его, и для начала выбраться из тележки.

Ещё раз осмотрелся по сторонам, чтобы убедиться в отсутствии посторонних.

Кроме других подобных тележек у тыльной стороны трибун и недоэнтов, отделяющих меня от любопытных взглядов зевак, здесь больше ничего не было. Даже насекомые и те куда-то исчезли.

Но это не означает, что так будет продолжаться долго. В любой момент кто-то может сюда подойти. Те же гвардейцы заглянут. Поэтому нужно где-нибудь спрятаться, и подбрюшье трибуны для этого отлично подходит.

Спрыгнул с тележки и помчался к самой толстой балке, что держала верхний ряд кресел. Она была полметра толщиной, а за ней царила непроглядная темнота, в которой меня точно никто не увидит.

Только если специально не станет искать с фонариком.

До балки я добежал без проблем, а вот после того, как оказался под трибуной и услышал крайне странный звук, больше всего похожий на чавканье, резко затормозил и оступился.

Правая нога за что-то зацепилась, и я кубарем полетел в темноту, стараясь при этом не издавать ни единого звука.

– Ай! Больно! Кто здесь?

Голос принадлежал не мне. Это говорил тот, в кого я врезался в темноте.

Врезался, сбил с ног и завалился сверху.

Этот кто-то оказался очень костлявым, так что лежать на нём было настоящее мучение.

– А мне, думаешь, не больно? Вон, какой ты костлявый. Я себе точно кучу синяков об твои кости наставил, – выдал я, скатившись в мягкую траву.

– Ты кто? И чего здесь делаешь? – вновь спросил незнакомец.

– Максим. Скорее всего, тоже самое, что и ты – прячусь. А ты?

– Я Гришка. И правда, прячусь здесь. Сейчас погоди.

Понятия не имею, что сделал Гришка, но через пару мгновений темнота резко рассеялась, и я смог разглядеть темноволосого паренька моего возраста.

Одет он был в чёрный костюм, чёрную рубашку, чёрную бабочку и чёрные ботинки. Ещё и глаза у него были чёрными.

Не удивительно, что я в него врезался. Такого при всём желании в темноте не увидишь. Повернётся спиной – и всё. Считай, ни единого светлого пятна.

Совсем, как у наших братьев с африканского континента. Если ночью не улыбнутся, то никогда ты их не заметишь.

– Ты от кого прячешься? – спросил Гришка, отправляя в рот что-то из большого, шуршащего пакета.

– Ото всех. Не хочу, чтобы меня заметили и утащили отсюда. Хочу, когда всё начнётся, пробраться на трибуны и оттуда смотреть.

Мои слова явно не понравились Гришке. Он поморщился, но не забыл отправить в рот очередную порцию чего-то съестного.

– А я наоборот, сбежал с трибуны и теперь прячусь здесь от тех, кто хочет вернуть меня туда. Терпеть не могу, когда кругом столько людей. И ещё эта долбанутая Мира постоянно лезет. Надоела сил нет. Трещит без умолку, голова от неё болеть начинает.

– Девчонки, – понимающе кивнул я.

– Ага, – тяжело вздохнул Гришка и протянул мне пакет.

Я засунул туда руку, ухватил горсть кукурузных хлопьев в сладкой глазури и так же отправил их в рот.

Сладкие, вкусные, хрустящие.

То, что нужно, чтобы быстро получить немного энергии.

– Ты здесь с родителями? – спросил я, чтобы хоть как-то поддержать разговор.

А то Гришка совсем ушёл в себя, уставился в одну точку и только челюстью не забывает двигать.

Сидеть рядом с ним молча меня отчего-то жуть берёт.

Словно на кладбище ночью. И ни одного живого вокруг.

– С отцом. Мама, как узнала, что я особенный, сбежала. Ещё из роддома. Я её даже никогда не видел.

– Сочувствую.

– Не стоит, – отмахнулся парень и закинул в рот очередную горсть хлопьев, принявшись активно жевать. – Так даже лучше. Не видел, не знаю и переживать не буду, если с ней что случится. А отец у меня сильный. В случае чего сможет за себя постоять. Маг он.

– Магом быть здорово, как и сидеть здесь с тобой. Но слышишь, шум поднялся? Должно быть, скоро начинаться будет. Пойду я, а то просмотрю всё.

К тому же вновь потянуло выпечкой после довольно долгого затишья.

Точно пора.

– Возьми ещё на дорожку, – протянул мне пакет Гришка. – И не рассказывай никому, если про меня спрашивать будут. Я здесь собираюсь сидеть до самого конца. Не люблю я это всё. Да ещё и Мира там представление задумала с музыкальным сопровождением, а мне такой репертуар не нравится.

– Договорились, – ответил я, зачерпывая побольше хлопьев и так же последовал примеру Гришки, принялся усердно жевать.

– И ещё, если встретишь Ленку, то держись от неё подальше. Она с прибабахом. Ты её сразу узнаешь – рыжая такая, – крикнул мне вслед Гришка.

Когда я повернулся, чтобы помахать ему на прощанье, то встретил непроглядную темноту, от которой тянуло холодом.

А рядом с этой темнотой сидела белка с огромным пушистым хвостом и смотрела на меня, склонив голову набок. В правой лапе у белки был погрызенный леденец на палочке. Вроде, петушок.

Всё чудесатее и чудесатее.

На всякий случай осмотрелся по сторонам и, убедившись в отсутствии посторонних, направился к первому этапу намеченного маршрута.

С этой стороны трибуны поднимались метров на десять, и мне предстояло подняться по одной из опор, что поддерживали всю конструкцию.

Слабоумие и отвага.

Идеальный девиз, который сопровождает меня уже пятую жизнь, и менять его я не собираюсь.

Благо, что опоры стояли через каждый метр и были соединены между собой перекладинами примерно через каждые полметра. Вполне себе посильная лестница даже для шестилетнего ребёнка.

Своё восхождение на эту гору я начал очень бодро и уже через пару минут забрался довольно высоко.Примерно половина пути была преодолена, шум толпы нарастал, а манящий запах становился всё более навязчивым.

Когда мне оставалось сделать всего пару шагов вверх и вытянуть себя на трибуны, оттуда упала тень, а через мгновение через край перевесился мужик в чёрных очках и таком же костюме.

Я замер и перестал дышать.

Я-то видел этого агента Смита, а вот он меня нет. Укрытие оказалось идеальным от наблюдения сверху.

– Восьмой сектор, чисто, – коснувшись уха, произнёс агент и исчез.

А через пару мгновений исчезла и его тень.

Вот теперь я точно могу осуществить свой план. Осталось только дождаться начала праздника, когда ведущий объявит об этом, и крики толпы заглушат всё остальное.

* * *

– Аристарх Павлович, вот ты мне расскажи, как можно было потерять двух шестилетних детей? – озираясь по сторонам, спросил Романов у старшего офицера, приставленного к великолепной четвёрке, как их неофициально прозвали в кругах тайной канцелярии.

– Пётр Дмитриевич, не забывайте, что это далеко не обычные дети. А Елена с Григорием выделяются даже среди них. И никто их не терял. Дети просто решили, что не хотят участвовать в празднике. Из-за того, что никто их не спрашивал. Шуйская смогла взломать защиту наших друидов и уйти звериными тропами. А Воронов просто исчез. Его отец держал за руку, и рядом находились четыре агента, не считая ещё десятков людей в непосредственной близости.

– А ещё магические артефакты, которые должны не только следить за детьми, но и показывать их точное местоположение.

Аристарх Павлович тяжело вздохнул и протянул своему непосредственному руководителю небольшой прозрачный пакет наполовину заполненный осколками.

– И давно они смогли? – прекрасно понимая, что это за осколки, спросил Романов.

– Неизвестно. Мы обнаружили, как только Шуйская с Вороновым пропали.

– Свяжись с Лемешевыми, скажи, чтобы они поставили десяток, нет, лучше два десятка дополнительных защитных контуров на новые артефакты. На ближайшие лет пять точно хватит, а там посмотрим. Глаз не спускай с Леонида и Миры. Хоть эти не вытворяют.

Глава тайной канцелярии подозвал к себе ближайших агентов и принялся раздавать им указания, в то время как Аристарх Павлович флегматично козырнул и направился к своим подопечным.

– Влетело? – с сочувствием в голосе спросила светловолосая девчонка с ямочками на щеках, слегка вздёрнутым носиком, усыпанным веснушками, и двумя косичками, торчавшими по сторонам.

– Бывает, – пожал плечами мужчина. – Лену и Гришу скоро найдут, и тогда всё успокоится.

– Не успокоится, – на этот раз озорно произнесла девчушка. – Всё только начнётся. Жалко, что Лёне придётся с нами проститься, но это к лучшему. Ему без нас будет проще. А когда уже начало будет? И почему ещё оркестр с хором не вывели? Они же будут сегодня?

– Обязательно будут, – кивнул Аристарх Павлович и только после этого спохватился. – Что значит, Лёне придётся с нами проститься?

– Скоро вы сами всё узнаете. Любопытство – плохая черта. И скажите Ефремову, чтобы он не занимался ерундой, а привёл мальчишку к нам.

– Какого ещё мальчишку? – удивился оперативник и через секунду услышал доклад Ефремова, в котором тот говорил, что поймал мальчишку, пытавшегося влезть на трибуну сзади.

Каким образом он смог пройти через все контуры магической защиты, было совершенно не понятно, как и то, что ни одна сигналка на него не сработала.

– Если вы выполните мою просьбу, то обещаю, что расскажу, где спрятался Гришка, – невинно хлопая глазами, произнесла Мирослава.

Аристарху Павловичу стоило огромного труда сдержаться, чтобы не выругаться.

– Это всего лишь шестилетний мальчишка, – расплылась в беззубой улыбке девчонка.

– Где прячется Воронов?

– Я в вас не сомневалась, дядя Аристарх. Сработаемся.

Глава 3

– Ну, что, Максим, настало твоё время, – сказал я себе, когда кто-то начал приветствовать собравшихся на площади в этот прекрасный день.

К этому времени ноги и руки уже очень устали.

Всё же тело шестилетнего ребёнка – это тело шестилетнего ребёнка. Ожидать от него силы и выносливости глупо.

Подполз к балке и ухватился за край трибуны в том месте, где высовывался агент Смит. Затем зацепился второй рукой и, едва не полетел вниз, когда сандали предательски соскользнули с деревянной перекладины.

Дела…

Запах приключений продолжает манить, а я вишу на высоте трёхэтажки и болтаю ногами, не в состоянии найти для них опору. И руки уже на пределе. Слишком сильно они устали, да и я оказался безумно самонадеянным, не приняв в расчёт свои физические возможности.

Сил точно не хватит, чтобы подтянуться.

Но сдаваться я не собираюсь.

В какой бы дерьмовой ситуации ни оказывался, я всегда шёл до конца.

– Чтоб вас… – вытолкнул я сквозь сжатые зубы – и на чистой силе воли начал подтягиваться.

Руки, хоть и дрожали, но держали, а вот пальцы начинали сдавать.

Сперва отцепился мизинец на левой руке, затем на правой. За ними последовали безымянные пальцы.

К этому моменту я уже кряхтел не хуже старинного паровоза. Ещё и панама, как назло, съехала на глаза.

Наверняка на ней появился красный, пыжащийся смайлик.

Шесть пальцев и сила воли шестилетки отделяли меня от падения.

И если последняя была непоколебима, то вот с пальцами совсем беда.

Когда оставалось подтянуться ещё максимум сантиметров двадцать, левая рука не выдержала.

Не успел я даже пискнуть, как полетел вниз, запрокинув голову назад и встретился взглядом с тем самым агентом Смитом, который успел схватить меня за руку.

Вот у кого силы немерено.

Затащил меня на трибуны без каких-либо усилий. Словно я вообще ничего не весил. Сделал пару шагов назад, чтобы я над краем не висел, и замер.

– Добрый день, дяденька, – хорошие манеры – залог конструктивного диалога в любой ситуации. – Прекрасный день, не находите? А солнышко как греет? Птички поют, слышите? И сзади вас император стоит.

Думал, что таким образом смогу немного сбить агента с толку и ускользнуть, но не получилось. Хватка не ослабла, а сам он даже ухом не повёл.

– Может, отпустите? Честное слово, я не буду убегать.

К моему удивлению, агент послушался и опустил меня. Стоило только сандалиям коснуться настила трибуны, как они сразу же пришли в движение.

Слабоумие и отвага.

Слабоумие и отвага.

Но в этот раз ни первое, ни второе не помогло.

Агент и не собирался ослаблять бдительность. Стоило мне только попытаться сбежать, как его рука сжалась ещё сильнее.

А мне ведь больно.

Вот гад бесчувственный.

В сердцах пнул агента по голени и закусил губу от боли.

– У вас, что, ноги каменные? Если не отпустите, то я буду кричать, и тогда вам точно не поздоровится. Огромный детина похитил ребёнка и собирается надругаться над ним. А император и правда стоит у вас за спиной.

Последнюю фразу я произнёс шепотом, поскольку за спиной агента действительно появился император, в окружении ещё троих Смитов, похожих друг на друга, словно капли воды.

Прям такой, как показывали по телевизору. Статный, величественный и очень усатый. Верхней губы практически не было видно за густой растительностью насыщенного чёрного цвета.

Прям настоящий таракан-тараканище. В одной местной детской книге был такой злодей. Её автор явно ещё тот шутник.

– Егор, отпусти молодого человека и проследи, чтобы никто нам не помешал, – произнёс император, и только после этого хватка с моей руки исчезла.

– Спасибо, – буркнул я, потирая красный след от лапы Егора.

Но быстро спохватился, осознав кто стоит передо мной, и слегка склонил голову, не зная, как вообще нужно себя вести в присутствии императора. В саду этому не учили, а сам я как-то не интересовался.

– Добрый день, ваше величество.

– Добрый, – хмыкнул император. – Одна моя гостья просила, чтобы ты вместе с нами посмотрел представление. Очень особая гостья, и теперь мне стало интересно, почему именно ты, Максим Медведев из Светлого…

– Откуда вы знаете?

Император растянулся в улыбке, отчего усы поползли вверх.

– Задачка, конечно, не простая, но мои люди справились. А ещё мы уже нашли твоих родителей и сообщили, что с тобой всё в порядке. Нельзя вот так сбегать в столь людном месте.

– Знаю, – тяжело вздохнул я. – Но по-другому сюда было не попасть, а мне очень надо. Правда. Правда.

– Говоришь совсем, как моя гостья. Ещё она сказала, что ты уже несколько часов прячешься здесь и проголодался. Вот, возьми, всё, что удалось найти на скорую руку.

Император протянул мне небольшой бумажный свёрток, от которого восхитительно пахло выпечкой. Той самой, что так манила меня сюда.

Интересно, девки пляшут, по четыре штуки в ряд.

И что это за гостья такая, что просила императора, чтобы я вместе с ними смотрел явление Благословенного Андрея?

Надеюсь, что это не та рыжая Ленка, с прибабахом, о которой меня Гришка предупреждал.

Подумал о парне и почудилось, что слышу его чавканье.

Правда, сколько бы ни крутил головой, ничего так и не увидел. Только императора, Смитов и тысячи человек, собравшихся на площади.

Открыл свёрток и обнаружил в нём четыре простые сдобные булочки, посыпанные сахарной пудрой. Ещё тёплые и невероятно вкусные. Так что пока мы шли к нужному месту, собеседник из меня был паршивый. А разговаривать с набитым ртом в присутствии императора это точно перебор.

Даже для шестилетнего ребёнка.

Император молча шёл рядом, а Смитов вокруг нас стало ещё больше. Они взяли нас в коробочку, полностью скрыв от посторонних глаз.

Поэтому, когда мы остановились, я сперва даже не понял и едва не влетел в стоявшего впереди Смита. Даже выронил последний кусок булки, сиротливо застывший возле начищенных до блеска, лакированных туфель агента.

– Какая жаль. Ты мне должен булку. Только, чтобы была точно такая же вкусная, свежая и сладкая. Понял? – заявил я, ткнув пальцем в живот Егора.

Только сейчас понял, что это тот самый Смит, к котрому у меня имеются кое-какие счёты.

И когда он только успел встать впереди меня?

Раз такой шустрый, то чего булку не поймал?

Это я от волнения так себя веду. Всё же не каждый день встречаешь императора, и он зовёт тебя посмотреть на представление вместе с ним и его гостями.

Моё поведение заставило Бориса II рассмеяться.

То же мне клоуна нашёл.

– Слышал, Егор? С тебя такая же булка. У тебя пять минут. На ближайшие три часа поступаешь в распоряжение Максима. Выполняешь все его капризы. В пределах разумного.

– Так точно, ваше величество, – отчеканил Егор, даже не посмотрев в мою сторону.

Бесит!

Словно меня для него и вовсе не существует.

Но зато, когда Смит вышел из общего строя, открыл ряд сидений, на которых уже находились трое.

Светловолосая девчонка в джинсовом сарафане и шляпке с кошачьими ушками и два парня. Один смуглый и улыбчивый, а вторым был Гришка, на лице которого застыла вселенская скорбь. И даже очередная горсть хлопьев и активное чавканье не могли хоть немного облегчить его страдания.

– Привет, я Мира, – подскочила девчонка и протянула мне худенькую ладошку, которую я аккуратно сжал. – Это Лёня, – она указала на смуглого паренька. – А с Гришкой вы уже знакомы. Ещё есть Ленка, но она сейчас занята. Убегает от тайной канцелярии и родителей. Но вы с ней вскоре тоже познакомитесь. Борис Алексеевич, вы бы тоже сходили нам за булками.

– Мне мороженое. На палочке, – протянул Лёня, а Гришка лишь сильнее нахмурился и начал активнее работать челюстью.

Император крякнул, явно не ожидая подобного поворота, но к моему удивлению сказал, что всё принесёт через пару минут. И даже не стал никого отправлять. Сам пошёл, без агентов, которые остались прикрывать нас.

Я стоял с ошарашенным видом и смотрел на пигалицу, которая вот так легко взяла и отправила императора за булочками и мороженым.

Может, она его дочь?

Вроде нет.

У императора трое детей, и все мужского пола.

Тогда кто?

– Чего ты так на меня смотришь? Когда-нибудь и сам так сможешь. Вот как начнётся представление поймёшь, о чём я говорю. А пока садись. У тебя сегодня главная роль в предстоящем действе. Не зря же ты так усердно пытался сюда попасть, следуя за запахом выпечки из самого Светлого. И ничего не говори пока. Вскоре все четыре всадника соберутся, обретут свою настоящую силу и начнут её взращивать.

– Вот же зараза, – буркнул себе под нос Гришка, отправляя очередную порцию хлопьев по назначению.

Я уже открыл рот, чтобы сказать всё, что думаю о происходящем, но не успел. Грянула музыка, которая заставила меня ещё шире открыть рот и округлить глаза от удивления.

Расположившийся на сцене оркестр играл имперский марш из далёкой-далёкой галактики. В этом мире совершенно точно ничего подобного не было.

– То ли ещё будет. У нас сегодня очень насыщенная программа, – произнесла довольная Мира и указала на кресло между собой и Гришкой.

Лёня сидел через два кресла после Гришки, а ещё два сбоку от Миры пустовали.

Одно точно предназначалось для императора, а ещё одно, скорее всего, для Ленки, которая сейчас играет в догонялки с тайной канцелярией и родителями.

Других сидячих мест здесь не предусмотрено.

Трибуна для очень-очень важных гостей, среди которых каким-то образом оказался и я.

Не успел я сесть, как на колени упал свёрток с новыми булками, открылся и они едва не посыпались на пол.

В последний момент успел поймать.

Не ожидал, что Егор окажется таким мелочным и мстительным. И это он зря.

– Мороженого тоже хочу. Рожок. Восемь шариков. Все разных вкусов. А ещё кукурузу, сладкую вату, блинчиков с икрой, варенье из черемши, селёдку и солёных огурчиков.

– Чёрной или красной икрой? – спросил невозмутимый Егор, и я едва не запустил в него булкой, но пожалел.

– Заморской, баклажанной – на ложечке.

Мира пискнула и начала хихикать, а Гришка уставился на меня так, словно в первый раз увидел.

Один Лёня никак не отреагировал. Он вообще казался здесь лишним. Даже не знаю, как это объяснить. Но он совершенно не подходил всему, что здесь происходит.

Мальчишка один смотрел на начинающееся представление с щенячьим восторгом, не замечая больше ничего вокруг.

Ну прям, как шестилетка.

Имперский марш. Поведение Миры и Гришки. Очень странные слова и император, ушедший за пирожками…

Но больше всего, отчего-то, меня сейчас раздражал невозмутимый Егор, который ждал подтверждения моего заказа.

– Нет, стой. Только мороженое. А вместо всего остального – воздушный шарик в виде сисек. Не меньше четвёртого размера. И быстрее, пожалуйста.

– Пару минут, – невозмутимо произнёс Егор.

Хотя я прекрасно видел, как у него начал слегка дёргаться правый глаз.

Молодец, отличная выдержка. Настоящий суперагент.

Мира уже ржала во весь голос. И даже Гришка позволил себе лёгкую улыбку. А Лёня по-прежнему был полностью поглощён действом на сцене.

– Ничего не хотите мне рассказать? – спросил я, когда Егор ушёл искать всё по моему запросу.

– Много чего хотим, но не сейчас. Смотри внимательно на сцену. Через несколько секунд там появится самая реалистичная проекция Благословенного Андрея за всю историю существования этого праздника. Многое сразу станет понятным. Борис Алексеевич, запретите любую съёмку и проследите, чтобы все зрители оказались крайне молчаливыми и разборчивыми в том, что и кому они расскажут об увиденном сегодня.

Я даже не заметил, как вернулся император. Но после слов Миры он застыл на месте, с мороженым и булками в руках. Выругался одними губами, отдал девчонке всё это и отправился отдавать распоряжения.

– Нужно пользоваться моментом, пока он ещё реагирует на мои просьбы. Уже завтра я не смогу видеть. И когда вновь научусь – неизвестно. Надеюсь, что Ленка успеет сделать всё, что запланировала.

– Как же напряжно, – произнёс Гришка.

Он всё же оторвался от лицезрения собственных ботинок и поднял взгляд на сцену, где ведущий вовсю разогревал толпу под имперский марш. И судя по выражению лица, сам был весьма удивлён подобным музыкальным сопровождением.

У меня было столько вопросов к Мире и Гришке, но все они остались в горле, когда в нос ударил отвратительный запах гнили.

На этот раз запахло неприятностями. Очень большими и серьёзными.

Настолько, что меня даже начало мутить.

Я думал реально сейчас вывернет. Пытаясь вдохнуть хоть пару глотков свежего воздуха.

Всё прекратилось, когда ведущий вскинул руки к небу и прокричал:

– А теперь встречайте, главный виновник сегодняшнего праздника – Андрей Симонов. Или, как его знают во всём мире – Благословенный Андрей

Мгновенно стихли все звуки.

В этой тишине послышалось лёгкое шипение, которое переросло в монотонный гул, и со всех сторон на сцену ударили яркие лучи, начавшие создавать величественную фигуру в длинном сером плаще, белой майке-алкоголичке, синих семейных трусах с золотыми звёздами и мягких домашних тапочках на босу ногу.

Похоже, что Благословенный при жизни был любителем пошутить.

Или это был не он?

Мира начала хихикать, Гришка закатил глаза, Лёня принялся радостно хлопать в ладоши с восторженным видом, наблюдая за появлением легенды, а за спиной у нас стоял император и ругался.

Уже совсем не беззвучно, хотя и старался сдерживаться.

Люди на площади выглядели крайне удивлёнными и тихо перешептывались.

Сперва непонятная музыка, теперь ещё и сама проекция Благословенного.

Семьдесят пятая годовщина явно пошла не по привычному всем сценарию. И ответственны за это, как минимум, два шестилетних ребёнка, что сидят рядом со мной.

Знаете, а мне это чертовски нравится!

Нравится, что я так же стал частью всего творящегося здесь и сейчас на глазах у десятков тысяч зрителей, собравшихся на Университетской площади и возле неё.

Тем временем величественная фигура почившего благодетеля империи была завершена, и он ничуть не стесняясь потянулся, после чего прыгнул пару раз, почесал затылок, потом где-то под плащом в районе поясницы, широко зевнул, прокашлялся и заговорил, сразу же обратившись к императору: