Текст книги "Черные розы(СИ)"

Автор книги: Алексей Пятибратов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 16 страниц)

Когда в тот день он возвратился ко входу с тремя очередными птицами мира, постукивающими в его мешке, то увидел, что сквозь дверной проем проникли два жирных лианы шалтай-болтая.

Выругавшись, Тимофей запер за собой дверь. Она перерезала белые стебли, и они, извиваясь и корчась как черви, скатились внутрь. На первом цвело несколько черных бутонов. На втором болтался уже хорошо знакомый ему плод.

Он растоптал чужеродное растение на мелкие клочки, оставив целым только желтоватую круглую шишку размером с яблоко. Сейчас в тепле, при свете и избытке времени ему стало любопытно, что оно из себя представляет. Он разрубил соплодие и увидел, что изнутри оно приятно оранжевое, состоит из мелких мягких семян подобно гранату, но без косточек. И оно пахло как хлеб. Как, черт побери, божественный свежий пшеничный хлеб!

Гордюшин втянул носом запах и закрыл глаза, наслаждаясь ароматической иллюзией. Аромат быстро достиг Леньки, игравшего с косточками домино. Он подошел и с интересом посмотрел, чем занимается Тимофей.

Посмотрел именно с интересом. С тех пор, как они оплакали майора, в мальчике стали пробуждаться эмоции. Теперь он мог кривить губы, когда был чем-то недоволен. Или слабо улыбался, если что-то доставляло ему радость.

Дразнящий запах шалтай-болтая был так силен, что Тимофей решился пойти в эксперименте дальше. Он оторвал частичку плода и бросил в рот.

Вкус тоже был непередаваемо хлебным. Ленька облизнулся, но Тимофей не позволил ему оторвать даже крошки.

? Ленька, если я умру, значит это космическая дрянь для нас, людей, является отравой. ? С этими словами Тимофей съел шалтай-болтая целиком и стал ждать смерти.

Но прошел день, и ничего кроме сытости и приятной заполненности в желудке он не испытал. Тогда он оправился наверх и вместо дохлых птиц принес целый ворох космических фруктов.

Раньше они казались ему все на одно лицо. Но сейчас, разобравшись с ними с помощью ножа, он расширил свои гастрономические познания об инопланетной флоре. Красноватые шишки имели привкус солоноватых огурцов, а лиловые источали аромат меда и по вкусовым покушениям были близки к дыне.

В тот день они с Ленькой закатили настоящий пир и наелись до отвала. Последующие сутки мальчик был счастлив наступившим кулинарным изобилием, а Тимофей провел в тревоге. Он ждал расплаты за употребление дармовых даров пришельцев. И не только отравления. Тимофей не был силен в науке, но знал, что незнакомые плоды могли оказаться мутагенами. Однако ни хвост, ни рога у них обоих так и не выросли. И это уже было хорошо.

На шестнадцатый день, перед выходом наверх, он по традиции глянул в перископ и едва не ослеп.

Он отринул голову и, проморгавшись, вновь приложился к окулярам.

Он видел солнце.

И оно было фиолетовым.

Тимофей подумал, что это цветовое искажение особых линз перископа.

? Я вижу солнце, Ленька! ? Гордюшин кинулся к мальчику, расцеловал его, а потом бросился на выход. Мальчик увязался за ним, но Тимофей остановил его:

? Иди и оденься потеплее!

***

В новом мире небо было действительно бледно фиолетового цвета. Но зато оно было! Как и солнце, ставшее тоже ярко-фиолетовым. И в небесной вышине не было больше ни космического панциря, ни черных вращающихся роз.

Пока они с Ленькой стояли, привыкая к новому миру, его ботинки промокли.

Он с радостным удивлением увидел, что снег вокруг подтаял. Гордюшин снял шапку, теперь не опасаясь отморозить уши, и бросил ее в грязную лужу.

? Ненавижу летом ходить в шапке!

Мальчик снял свою и отправил туда же с коротким смешком.

Гордюшин присел перед мальчиком и с изумлением поглядел в ему лицо. На нем смеялись лишь уголки глаз.

? Ты учишься улыбаться?

Они склонились и посмотрели на свои довольные отражения в луже. И эта лужа была прекрасна.

***

Они перебрались жить в штабную радиорубку, чудом уцелевшую после обстрелов сумасшедшего Тапиньша.

На несколько последующих дней установилась ненастная погода. Небо заволокло плотной пеленой туч. Шел снег, переходящий в дождь. И дождь переходящий в снег. Все эти дни целиком Тимофей тратил на прослушивание эфира, который упорно молчал.

Потом Гордюшин разобрался с работой передатчика и сам стал выходить в эфир.

? Эй, есть в эфире кто живой? Говорит Козельск, какие новости о пришельцах? Ответьте. Прием.

Но никто ему не отвечал. И вопрошать в мертвый эфир ему скоро надоело.

А однажды в голову Тимофея пришла безумная идея, и он организовал радиостанцию. Он придумал ей даже название ? "Козельский ракетный маяк".

Утренний эфир его персональной станции начинался с приветствия и доклада о текущей погоде:

? Вас приветствует "Козельский ракетный маяк"! Погодка сегодня та еще! С утра наше фирменное фиолетовое небо преподнесло землянам сюрприз. Огромные хлопья снега падали в течении трех часов. И это сегодня, второго июля!

Ленька, являвшийся, наверное, единственным слушателем его станции был в восторге. Он смеялся и хлопал в ладоши, когда Гордюшину удавались шутки насчет инопланетян.

Через два дня он привлек мальчика к работе в шоу. Ленька разыскивал в развалинах штаба разные книжки и приносил ему на экспертизу. Если книжка была художественной, Гордюшин зачитывал из нее интересные куски, устраивая настоящие радио спектакли.

Особой находкой Леньки стал сборник Конан Дойля о Шерлоке Холмсе. Каждый вечер Тимофей раскрывал эту книгу на коленях и читал в эфир по два рассказа подряд.

Когда рассказы о Шерлоке и Ватсоне иссякли, Гордюшин впал в депрессию и забросил свое увлечение с радоэфиром.

Он подумывал, что им пора двигаться в путь туда, где много людей и безопасно. Но узнать это место можно было лишь получив новости от внешнего мира.

На второй вечер простоя "Маяка" Ленька потрепал его за рукав и показал пальцем на выключатель передатчика.

? Все бестолку, Ленька, нас никто не слышит. И почему у нашего шоу такая маленькая аудитория?

Вместо ответа мальчик принес ему гитару.

? Ты предлагаешь сменить формат вещания? Мы были разговорной волной для книгочеев и интеллектуалов, а ты выступаешь за музыкальное радио?

Ленька подумал и радостно помотал головой.

? Хорошо. Но только на один вечер. Я же не могу отдуваться за весь эфир один!

Мальчик сел напротив на табурет, и за два часа перед ним и микрофоном Гордюшин спел все песни, слова и аккорды которых помнил с детства.

? Ну, вот и все, дорогие слушатели нашего "Маяка". Наш музыкальный запас исчерпан. Я спел все, что знал и мог.

Ленька замахал руками, останавливая его, взял карандаш с бумагой и нарисовал на нем маленькую неказистую розу. Он показал картинку Гордюшину, но тот понял не сразу. Тогда мальчик вновь взялся за карандаш и плотно заштриховал бутон.

? Черная роза? ? полушепотом уточнил Гордюшин, прикрывая микрофон, и мальчик беззвучно сказал "да".

? Ну, что же, по горячей заявке нашего самого младшего фэна впервые в эфире звучит песня "Черные розы". Исполняет автор, ? сказал Гордюшин и печально добавил: ? А посвящена она всем тем, кто из-за страшных событий потерял свою любовь.

Он спел песню с новым завершающим куплетом. Он пел старательно и самозабвенно, ни разу не сбившись, не дав петуха и не промазав по струнам. Мальчик похлопал ему от души, но тихо и грустно.

Тимофей уже сказал "До новых встреч! Пока-пока!" и потянулся к выключателю своей станции, когда в громкоговорителе сначала что-то заскрипело, а потом раздался голос:

? Эй, певун, ты чего это залез на военную частоту?

Тимофей опешил от радости и ответил не сразу

? Потому что это ракетная база в Козельске, чувак!

? Тогда подожди-ка, певун, я соединю тебя с начальством.

Глава 26

ВОЗВРАЩЕНИЕ

Через день их с Ленькой забрал пятнистый зеленый вертолет и они полетели в Москву.

? Вы ведь не военные? ? спросил он в полете человека, показавшегося ему старшим в команде, и которого все называли Пал Палычем.

? Да, не военные! ? ответил тот громко, чтобы перекричать шум лопастей вертолета. ? Мы добровольцы, поскольку старой армиии больше нет.

Пал Палыч оказался по профессии агентом по недвижимости.

? Но мы все равно их победили?

? Победили? ? переспросил Пал Палыч и рассмеялся. ? Так ты еще не в курсе, друг? Они нас спасали!

? Что-что? Я не расслышал!

? Они нас спасли!

Человек глянул в иллюминатор, потом поднялся, сел на лавочку напротив и постучал ногтем в иллюминатор с другой стороны вертолета.

? Посмотри на Луну! ? Пал Палыч поманил его за собой.

Гордюшин пробрался по качающемуся полу машины и приник к стеклу. Из-за ненастья последних дней он не мог видеть Луну.

? Это она? Луна стала такой? ? Тимофей испытал удивление граничащее с шоком. Не намного меньшие, чем когда он подошел к окну в офисе "Бруднер Продюсер рекордс" и увидел кольцо пришельцев, зависшее над Москвой.

Серебристой Луны, любимицы поэтов, больше не существовало. Вместо нее в темно-фиолетовом вечернем небе висел черный как сажа шар.

? Что там случилось?

? Тоже, что должно было случится с нами! С Землей!

Пал Палыч рассказал ему последние официальные новости про катастрофические вспышки на солнце. Они палили в сторону Земли восемнадцать дней, облизывая пламенем в миллион градусов.

? Мы все должны были спечься заживо, друг. Как пирожки.

Гордюшин был потрясен. Он посмотрел на Леньку глазами полными удивления. На не совсем нормального мальчика, который не допустил трагической ошибки. Которую они с майором и Птичкой едва не допустили.

Мальчик, сидевший поодаль, не слышал их разговора, играл в тетрис одного из спасителей.

А потом они приземлились и долго ехали на военном грузовике через Москве, которая напоминала вчерашнюю арену боевых действий. Большинство москвичей еще ходило в грязной от огня и дыма одежде, люди стояли в очередях к автоцистернам с питьевой водой, толпились у магазинов со странными надписями "Госмаг".

***

Несколько часов без перерыва Гордюшина допрашивала целая бригада военных, выяснявших обстоятельства происшествия с ядерным чемоданчиком президента.

Они хотели знать все. И он рассказал, что знал.

Его заставили поставить подпись под десятком надиктованных им показаний и под занавес подали бумагу о неразглашении военной тайны.

Он не знал стоит ли ему подписывать, но после короткого раздумья он подписал и ее.

Человек, принявший от него эту бумагу был очень доволен.

? Я слышал, вы хорошо поете? ? спросил он. ? Сегодня мы запустили в работу две государственные FM-радиостанции, а через три дня открываем первый телеканал. Вы понимаете, какое это для страны бесценное событие?

? Конечно. Это очень важно.

? Вещание откроется с телемарафона и, сами понимаете, что заполнить несколько часов эфира трудно в отсутствие многих артистов.

? Вы хотите пригласить меня?

? Да. Я не слышал ваш голос, простите, много дел, но мои помощники, которые контролируют эфир, уверяют, что вы со своей актуальной песней очень даже ничего!

Он дал согласие, и полковник выписал ему пропуск для репетиций в телецентре.

***

На второй день в Останкино он случайно столкнулся с Цвелодубом, и старые приятели крепко обнялись.

? Ты не представляешь, что мне пришлось пережить! ? закричал Цвелодуб. ? Больше месяца жизни в метро! Это, брат, подвиг и настоящее приключение! Грязь! Теснота! Блохи!

? Да, вне сомнения, ужасно, ? смеясь, подтвердил Гордюшин. Свою историю он вспоминать не хотел. Наоборот, старался теперь забыть ее как нелепый кошмар. Но не мог. Потому что неотъемлемой частью пережитого была Лиза.

? Ну, как оно поживается, старик? ? спросил Цвелодуб. ? Я, брат, уже нашел себе теплое местечко прямо в телецентре. Устроился ? класс! Платить будут продуктовыми карточками, но другой валюты, как сам понимаешь, теперь нет!

Он провел Гордюшина в свой офис и сел по старой привычке на рабочий стол. С той разницей, что новый стол балагура Степана был больше предыдущего раз в пять.

? Видел, кстати, твою бывшую, ? сказал Цвелодуб.

? Риту? Как она?

? Прекрасно. Нашла себе какого-то платного доктора.

? У нее всегда было отменное чувство самосохранения, ? сказал Гордюшин и понял, что уже не в первый раз думает о Рите без боли в сердце.

? А теперь посмотри, с кем я работаю! ? Цвелодуб бросил перед Тимофеем список звезд, приглашенных на телемарафон. ? Это тебе не какие-нибудь паршивые "Бэндс оф Рязань" у Бруднера!

? Я слышал, что они все погибли.

? Как и "Славные девчата" второго состава. А Иварс, который заработал три "Золотых граммофона"? Знаешь про него? Замерз в собственном бассейне! А еще Мэри-Джон. Стас Найда...

? Таблоидам хватит запасов лет на десять, ? Гордюшин грустно вздохнул.

? Как у тебя с работой, брат. Занят?

? Не так чтобы очень.

? Могу выхлопотать для тебя должность менеджера при одном дебютанте. Он очень даже не плох. Вот пару часов назад звукорежиссеры прислали его первую песню.

Цвелодуб запустил звук из компьютера в стереосистему:

? Слушай и наслаждайся.

Черные розы упали с небес,

Нас позвали с тобой в непроглядные дали.

Мир прекрасный исчез. И остался лишь крест.

Моя роза любви стала розой печали.

Вместо знойного лета нас венчала зима.

И на свадьбе в лесу «горько» нам не кричали.

И гостей увела непроглядная тьма

Твоя роза любви стала розой печали.

Встречу я тебя снова – через тысячу лет.

Я узнаю бутон, тот, что руки сжимали.

Жди меня. Я вернусь. Через тысячу лет.

Не забыв про любовь. Нашу розу печали.

? Ну, как тебе, брат? Офигенный голос, ? сказал Цвелодуб.

? Неплохо, ? ответил Тимофей. ? И какую работу нужно будет при нем выполнять?

? Ну, ты же знаешь этих звезд не хуже меня, старик! Вызывать ему такси, покупать продукты. Выносить горшок и менять подштанники!

? Думаю, он сам будет все это делать, ? сказал Тимофей, едва сдерживая смех.

? А чего ты любишься?

И Гордюшин рассказал ему о встрече с Клубничной Лизой. Как начал сочинять для нее "Черные розы" и позже от безделья запустил песню в радиоэфир.

? Какой у тебя талант и какая печальная история! Для таблоида самое что надо, ? сказал Цвелодуб. Он снова шутил, но Гордюшин чувствовал, что его друг потрясен до глубины души.

? Так ты найдешь, мне человека, который будет выносить мне горшок?

? Зачем искать? ? погрустневший было Цвелодуб расцвел. ? Я это буду делать сам. Не могу же я тебя бросить в опасном океане шоу-бизнеса!

Глава 27

ПОСЛЕДНЯЯ СДЕЛКА

Телемарафон закончился выступлением президента и пением государственного гимна. Гордюшин уже собирался ехать домой, когда администратор сообщила, что через четверть часа на выходе его будет ждать важный гость.

Он вышел из телецентра и долго смотрел на обугленный обломок Останкинской телебашни. В зубьях бетонной громады завывал холодный ветер, и асфальт вокруг, несмотря на середину июля, был покрыт коркой льда.

? Как вы относитесь к моей идее перенести столицу в более теплые края?

Он обернулся на бодрый голос и увидел важного господина в сопровождении четырех крепких людей.

? Я генерал Параскун, ? протянул тот руку. ? Синоптики предполагают, что этот искусственный ледниковый период не закончится в ближайшие полвека. И нам не видать в Москве ни травы, ни сирени. А будут расти только мхи.

? Как в тундре, значит?

? Как в тундре.

? Может у инопланетян проснется совесть, и они нас обратно отогреют?

? Отличная шутка для телепередачи. Но их услуги наполовину оказываются медвежьими. Могли бы не так усердствовать со своими холодильными установками.

? Они так и не вышли на переговоры?

? Нет, ? генерал Параскун разочарованно покачал головой. ? Прилетели не поздоровавшись, и убрались, не попрощавшись. Спасибо, что оставили нам на первое время свои овощи, иначе нам было бы вовсе худо.

? Видимо, мы для них были слишком низкая раса, ? произнес Тимофей и рассказал, как небрежно в шахте пришелец наступил на руку умирающего Лазарука.

? Я как раз по поводу всей этой истории, ? сказал генерал. ? У меня есть к вам совет, который касается чрезвычайно деликатной и секретной темы.

? Совет? Я вас слушаю.

? Через пять дней состоится заседание ООН, на котором начнется международное расследование происшедшего. И, хотите вы того или нет, вас пригласят туда в качестве главного свидетеля.

? Вот это новость, ? насторожился Тимофей и грустно улыбнулся. ? Читая в детстве детективы, я понял, что главный свидетель частенько становится главным обвиняемым.

Параскун утешительно похлопал его по плечу.

? Этого, конечно, не случится. Обвиняемых вообще не будет. Я лишь хочу, чтобы наша страна предстала в ООН в должном виде и с четкой позицией. Да, у нас было и есть ядерное оружие. И даже короткое время в наших руках находилась "Красная королева", которая могла положить конец всей цивилизации. К счастью не положила и... Вы понимаете, куда я клоню?

? Не совсем, я же не политик, ? признался Гордюшин. ? Поэтому говорите сразу, чего хотите.

? Хорошо. Я прочел ваши показания о случившемся в ракетной шахте номер двадцать два, и они мне показались, как бы сказать помягче...

? Бредом сумасшедшего, ? заочно согласился Гордюшин.

? Точно. Все эти мысленные послания вашего мальчика, гипноз...

? Никакого гипноза не было!

? ... ваши душевные метания, стрельба пуговицами и последующий акт излечения...

? И что?

? Вся это мелодрама нам в большой политике абсолютно не нужна. Вы, что хотите, чтобы мальчика... Леонида, кажется, у вас забрали на обследование в какое-нибудь медучреждение ООН?

До этого момента Тимофею было забавно слушать генерала, но сейчас он был напуган по-настоящему:

? Я согласен на ваши условия.

? Правда? Это хорошо.

? Я скажу, что всех убил случайно нагрянувший маньяк. А потом пришел страшного вида инопланетянин, сжег всю аппаратуру и забрал "Красную королеву".

? Отличная, готовая версия для ООН, ? генерал просиял. ? Тем более, что и вранья в ней нет ни на грамм. Если упустить второстепенные детали.

? Майор с его искренним желанием спасти человечество не был второстепенной деталью, ? упрямо сказал Тимофей. ? И Джулия тоже. Я считаю, что они самые настоящие герои, пускай и были заблуждающимися.

? Да ведь никто и не спорит, дорогой ты мой, правдолюб! Но мы вынуждены оставить этот факт за ширмой.

? Я не согласен, но я согласен, ? уступил Тимофей. ? Врать, так врать.

? Это не вранье, Тимофей, а ложь во благо! Думаешь, мне не приходиться лгать во имя этого эфемерного благо для всех и каждого? Да мне приходиться раздавать несбыточные надежды целым городам! ? Генерал стал возбужденно жестикулировать. ? Городам, которые сидят без электричества, воды, тепла и не увидят этого еще как минимум пару лет! Нам нечем согреть людей! Но мы не можем этого сказать, предпочитая врать. Ты со мной согласен?

Тимофей был согласен:

? Паника ? это действительно последнее, что сегодня нам нужно. Но у вас есть хоть какой-то восстановительный план страны?

? Ты умеешь хранить секреты?

? Я сохраню ваш.

? Тогда я могу тебе ничего не говорить. Ты все понял сам. Потому что зима на планете теперь длится двенадцать месяцев в году! Мы не можем выращивать хлеб и восстановить стада, потому что нет больше полей и пастбищ! Президент говорил об электричестве, ты слышал. Он обещал, но наши великие реки замерзли и не могу больше его давать. Люди продолжают гибнуть от голода и холода, и никто не может им помочь, потому что у нас нет сейчас столько энергии!

Генерал Параскун смотрел на него искренне и сокрушено.

? У меня есть энергия, ? сказал Тимофей. ? Она может помочь.

? Твои песни? ? усмехнулся печально Параскун. ? Они, может, и хороши, но способны согреть только душу. Щи ведь на них не сваришь.

? У меня есть кое-что погорячее песен, ? сказал Тимофей и снял с шеи ладанку Волкоедова.

? Что там? ? насторожился Параскун.

? Когда ломал для "Сатаны", сохранил восьмушку на память.

? Восьмушку "Красной Королевы"?! ? изумился генерал. ? У тебя сохранилась "Королева"?! Откуда?

? Перенял плохую привычку у майора.

? А если честно?

? А если честно, то я не знаю. Взял недавно эту ладанку из рюкзака и сам удивился.

? Может это все твой замечательный мальчик?

? Не знаю, ? ответил Тимофей искренне.

Гордюшин, действительно, не знал, откуда взялось инопланетное топливо в этом мешочке. Для него это навсегда осталось загадкой.

Генерал принял бесценный дар Тимофея и осторожно повесил теперь уже на свою шею. Лицо его сияло как самовар:

? Ты не жалеешь, что жертвуешь государству это бесценное вещество? Никто ведь не заплатит тебе миллионов и миллиардов.

? И не надо. Зато теперь я буду спать спокойно. И ко мне они не придут, если вдруг обнаружат пропажу.

? Решил подставить меня? ? рассмеялся Параскун. ? А ты, погляжу, добрый парень.

? Нет. Просто не хочу больше с ними встречаться.

? Что же, тогда проси меня, чего хочешь. Я в стране, как ты знаешь, не последний человек.

? Я знаю. И одна просьба у меня будет.

ЭПИЛОГ

Утром следующего дня Гордюшин вел машину в Муром. Ленька сидел рядом, протяжно зевал и клевал носом из-за ранней побудки.

Дороги уже расчистили от автомобильных завалов. Но сами остовы ? сотни покореженных и сгоревших машин ? еще лежали по обочинам, не давая ни на минуту забыть о минувшей катастрофе.

Пока они ехали, радиостанция, работавшая в машине, умудрилась дважды проиграть его "Черные розы". И каждый раз Гордюшина представляли не иначе как восходящую звезду эстраду Тима.

ТИМ.

Сперва он был против такого сокращения, но акулы шоу-бизнеса, сразу взявшие его в оборот, убедили, что так будет значительно лучше. И выделили ему в Останкино персональную звукозаписывающую студию, где теперь на правах младшего продюсера заправлял Цвелодуб.

? Если, хочешь, Ленька, я выключу радио, и можешь подремать.

? Нет. Не хочу.

Мальчик произносил слова растягивая, будто пробуя их на вкус. И улыбаясь. Он уже третий день, как учился говорить такими короткими фразами.

Военный врач, осмотревший его после их сидения в ракетной шахте, сказал, что мальчик заговорил после пережитого шока. Но Тимофей знал, что это не так. Прикосновения пришельца. Вот что сотворило чудо.

? Пить, ? сказал Ленька.

? Возьми газировку в бардачке.

? Не хочу.

? Тебе просто нравится говорить?

? Да. Очень.

Тимофей коротко улыбнулся, а потом на лицо вернулась озабоченность. Он опасался, что поездка будет пустой. Он не разыщет ее, вдову майора Лазарука. Или он войдет в незапертую квартиру и найдет ее такой же мертвой, каким в свое время он нашел своего отца. Но им повезло. Женщина по имени Алла Лазарук оказалась жива. Она сразу узнала в Тимофее участника вчерашнего телемарафона и всплеснула руками.

? Ничего себе! Проходите! Я вас чем-нибудь угощу.

Тимофей с Ленькой сели на диван. Женщина налила им чай и поставила на столик конфеты. Потом виновато повела глазами по окружающему беспорядку:

? Простите. Вернулась домой только вчера вечером. Лечилась в походном госпитале после обморожения. ? Женщина подняла забинтованную руку. ? Мне повезло, как видите. Лишилась всего двух пальцев! Впрочем, не слушайте мою болтовню. Чем я обязана таким важным гостям? ? Алла смотрела на них весело и с любопытством.

? Мы по поводу вашего мужа. Майора Лазарука.

Улыбка сползла с лица женщины:

? Мне не хотелось бы о нем говорить, знаете ли.

? Но мы приехали именно ради этого.

? Где он сейчас? Он жив? ? Женщина старалась напустить туман равнодушия в слова, но сверкнувшие глаза ее выдали.

Тимофей с печалью качнул головой:

? Его с нами больше нет.

Она горестно вздохнула:

? Я это чувствовала. Почувствовала, что не увижу его, уже тогда, когда он бросил меня у бомбоубежища.

? Уверен, он, как солдат, не мог поступить иначе, ? сказал Тимофей. ? Я был с вашим мужем до его последнего часа. И он был настоящим бойцом из Стального батальона.

? Значит, он мне не врал, про свои батальоны? ? В глазах Аллы появились слезы.

? Нет. И ваш муж был настоящим героем. ? Гордюшин протянул Алле жестяную коробку с пуговицами. ? Он очень дорожил этой вещью и, наверняка, хотел бы, чтобы она осталась у вас.

Алла приняла коробку, раскрыла.

? Теперь, я вижу, вся его коллекция собрана до конца. Где он взял последнюю пуговку?

? Она была меня.

? Хорошо. ? Она закрыла коробку, положила ее на колени и вскрикнула, расплакавшись: ? Подумать только! Это все, что у меня от него осталось!

? Нет. Есть еще кое-что. ? Гордюшин достал из нагрудного кармана куртки еще одну коробочку. Поменьше и ярко-красную.

Алла распахнула ее. Внутри на бархатной подушечке блестела Звезда Героя. Руки женщины мелко задрожали, и Гордюшин помог ей поставить награду на столик рядом с конфетами.

? Президент подпишет указ только на днях, ? сказал он, ? но я попросил награду пораньше, чтобы вручить ее вам лично.

? Почему?

Гордюшин не нашел в себе сил признаться, что майор погиб от его рук. Да и был ли в этом резон? Ложь для общего спокойствия и удовольствия. Кажется, так сказал вчера генерал Параскун?

? Я, думаю, Петр бы сам так хотел.

? И хотел бы передать ее именно мне? ? с сомнением спросила Алла. ? Мы ведь с ним плохо ладили. Любовь меж нами давно закончилась.

? Жизнь, порою, сплошь состоит из ошибок. Но плохое быстро забудется, Алла. И в памяти останется только хорошее.

? И я встречусь с ним через тысячу лет? ? Алла горько усмехнулась, обыгрывая слова его песни.

? Обязательно, ? сказал Тимофей. ? Только в следующий раз все у вас выйдет гораздо лучше.

? Думаете?

Гордюшин, не раздумывая, кивнул.

***

На обратном пути он спросил мальчика:

? Почему ты называл его плохим-хорошим человеком?

? Теперь хорошим.

? А ты будешь называть меня папой?

? Буду. Ты ? папа.

? Я любил твою маму, сынок.

? Знаю.

? И когда-нибудь я встречу ее снова. Чтобы уже никуда не отпустить. Никогда-никогда.

К О Н Е Ц