Текст книги "Поединок. Выпуск 13"

Автор книги: Алексей Толстой

Соавторы: Эдуард Хруцкий,Василий Веденеев,Сергей Высоцкий,Алексей Комов,Анатолий Степанов,Леонид Володарский,Георгий Долгов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 30 страниц)

Прошло две, три минуты. Марина не появлялась. Семен переглянулся с Шитиковым. Вид у капитана тоже был озабоченный.

– Может, посмотреть? – предложил Ленский.

– Подождем, – сказал Бугаев. Он уже знал по опыту, как трудно бывает восстановить доверие, если человек почувствует, что в нем сомневаются.

Но из машины Семен все-таки вышел, купил в киоске «Комсомолку», хотя уже утром пробежал ее от корки до корки. Женщина не появлялась. Он посмотрел на часы. Прошло уже пять минут. Теперь Бугаев не сомневался, что Марина обманула их. Он вошел в метро. У таксофонов стояли только мужчины. Не было Марины и со стороны выхода. «На этой станции выход только один, – подумал Семен. – До «Петроградской», где она живет, – или не живет?! – шесть остановок. На каждой она может выйти. Искать ее сейчас бесполезно, а не искать нельзя». Он бегом вернулся к машине, открыл дверцу:

– Константин, быстро в метро. Выходи на каждой станции, до конечной. Я буду ждать на «Петроградской». Если повезет – оставайся с Мариной в комнате дежурного...

Ленский понимающе кивнул и помчался к метро.

– Вот теперь, Василий, твоя сирена пригодится, – сказал Бугаев шоферу. Машина, стремительно набирая скорость, понеслась по проспекту.

– Я, товарищ Бугаев, не умею медленно ездить, – шофер весь сиял от удовольствия. – Когда тянешься еле-еле – ну просто душа болит. Я и в милицию-то пошел служить, чтобы хоть иногда с ветерком проехать.

– За это тебя из милиции и выгонят, – пообещал ему Бугаев. Но шофер почувствовал в голосе Семена скрытое одобрение и только хмыкнул.

– Ты, Леня, – обратился Бугаев к Шитикову, – возьми на себя «Гостиный двор». Там пересадка, народу много. Минут десять потолкайся. По всем телефонным будкам пройдись. Я понимаю – шансов ноль, но вдруг... – он с силой стукнул кулаком по колену. – Видал таких лопухов, как майор Бугаев?

– Видал, – сердито сказал Леонид Николаевич. – Капитан Шитиков перед тобой.

– А-а, – отмахнулся Семен. – Это я ей добро дал! Ты-то тут при чем? – И тронул шофера за плечо. – Василий, в Автово, у метро остановись.

Он обошел все закоулки, осмотрел остановки автобуса и троллейбуса. Спустился вниз и увидел, как Ленский, уже проверивший станцию, садился в поезд.

Когда через час они наконец собрались все трое на Кировском проспекте около станции «Петроградская», вид у них был усталый и грустный...

6

– Да, Семен, женщины – твое слабое место, – сказал полковник, когда Бугаев доложил ему вечером о своей неудаче.

– Женщины, Игорь Васильевич, слабое место во всей системе человеческих отношений, – Бугаев чувствовал себя виноватым, а в таких случаях он всегда пытался отшучиваться.

– Интересная мысль, – Корнилов взял лист чистой бумаги, сложил его вчетверо. Он всегда так делал, когда собирался что-то записывать. – Этот тезис, Сеня, разовьешь мне как-нибудь в свободное время, а сейчас давай о деле. А из-за дамочки не переживай. Как ее зовут?

– Кто ее знает?! – хмуро ответил Бугаев. – Назвалась Мариной.

Корнилов записал на листочке.

– Эта Марина могла просто не захотеть иметь дело с милицией. Мало ты таких людей встречал? А если она слышала о том, что кого-то ранили, то тем более. Решила от всего этого подальше держаться...

Бугаев знал, что шеф может совсем так и не думать, просто хочет проверить на прочность все возможные версии.

– Не знаю, на что смелости больше надо? – с сомнением покачал он головой. – На– то, чтобы полчаса побеседовать в милиции или нахально улизнуть от трех сотрудников? – он не сумел удержаться и со злостью хлопнул кулаком по столу. – Нахально! Прямо на глазах!

– Не расходись, не расходись, – успокаивал его полковник. – Найдется твоя Марина. И никакой особой смелости, чтобы удрать от вас, ей не потребовалось. Вошла в метро позвонить, телефоны заняты – эскалатор свободен, встала на ступеньку и поехала. Женщины народ импульсивный.

– Не слишком ли? – хмуро пробормотал Семен. – А сетка? Вещевой мешок! Она же на эту поляну каждый выходной приезжает. Могла бы сообразить, что не сегодня, так в субботу мы ее там разыщем.

– Сеня, я же говорю – женщины импульсивны. Она сначала сделала – потом подумает. Погоди, еще начнет разыскивать красивого брюнета по фамилии Бугаев. Кстати, ты вещевой мешок осмотрел?

– Осмотрел. Пахнет чем-то сладким. Вином, что ли? Никаких меток, никаких бумажек.

– А телефон с коробки сигарет?

Семен повеселел:

– Тут майору Бугаеву надо поставить пятерку. Телефон принадлежит Плотскому Павлу Лаврентьевичу, директору ремонтного завода. Павел Лаврентьевич сейчас на совещании в исполкоме, оттуда поедет домой. Мы ему и позвоним.

– Ты очень-то не воспаряй, – охладил Корнилов Семена. – Думаешь, этот Плотский помнит всех, кому свой телефон давал?

– Должен помнить. Во-первых, не всякому дают домашний телефон. Во-вторых, дал он его кому-то только что – человек же не курит пачку сигарет в неделю. А в-третьих, не каждый может достать «Малборо». Вы, например, хоть и начальник, а целый день смолите «Столичные».

– Да мне и даром это «Малборо» не надо, – запротестовал Корнилов. – Привык к одним сигаретам и ни на какие другие не променяю.

– А недавно я у вас «Данхилл» видел. С удовольствием курили.

– Ладно, Семен, – недовольно сказал полковник. – Иди-ка звони Плотскому. Главное – выдержка. Да попробуй словесный портрет своей Марины составить. Проверим твою наблюдательность.

– Слушаюсь. – Бугаев поднялся. Около двери он остановился, обернувшись к шефу, сказал задумчиво: – Не нравится мне эта дамочка. Почему-то...

Придя к себе в кабинет, Бугаев прежде всего позвонил в больницу. Узнал о состоянии Гоги. Там все было по-прежнему, ни о каком разговоре с ним не могло быть и речи. Потом он набрал номер Павла Лаврентьевича.

– Вас слушают, – откликнулся приятный женский голосок.

– Здравствуйте. Можно товарища Плотского? – попросил Семен.

– Здравствуйте. А кто его спрашивает?

– Майор Бугаев из Главного управления внутренних дел, – сказал Семен, посчитав, что в настоящем случае чем официальнее, тем лучше. Да и пугать домочадцев милицией и уголовным розыском не следовало.

– А что вы хотели, товарищ Бугаев? – спросила женщина все так же ласково.

– Я хотел бы встретиться с Павлом Лаврентьевичем.

– А по какому поводу?

Похоже, что этот вежливый разговор мог затянуться до бесконечности.

– Я разговариваю с его супругой? – в голосе Бугаева появились металлические нотки.

– Да, я его жена. И хотела бы знать, зачем вам нужен Павел Лаврентьевич. – Оказывается, и женскому голосу на другом конце провода были не чужды металлические интонации.

– Товарищ Плотский сам к телефону никогда не подходит? – сдерзил Семен.

– Павел Лаврентьевич очень занятой человек... – сердито начала жена, но Бугаев перебил ее:

– Тогда мне придется вызвать его повесткой. И он потеряет еще больше времени.

– Если вы настаиваете... – брешь в обороне была пробита.

– Настаиваю.

Минуты три он дожидался, пока трубку возьмет сам директор.

Наконец тот откликнулся приятным басом:

– И что за майор Бугаев мной интересуется?

Семен поздоровался и, не пускаясь в объяснения, попросил о встрече на завтра.

– В любое время, майор. В любое время, – похоже, что на заводе со временем у директора было не так напряженно, как дома.

– Тогда в девять?

Директор был на все согласен.

7

Ровно в девять Бугаев вошел в приемную. Здесь уже сидели несколько человек. Семен не успел поздороваться, как секретарь спросила:

– Вы из Главного управления? Прошу вас... – и, не дожидаясь ответа, растворила перед ним массивную, потемневшую от времени дверь. За ней находился небольшой зальчик. Красная ковровая дорожка вела еще к одной двери, поменьше.

– Павел Лаврентьевич! – сказала секретарша, распахивая дверь. – К вам из Главного управления.

Из-за большого стола, на котором лежала только одна пухлая папка, поднялся высокий светловолосый человек.

– Товарищ Бугаев! Милости прошу. – Он широким жестом показал на кресло. И улыбнулся секретарше, стоящей в дверях: – Олечка, нам кофе...

– Павел Лаврентьевич, – запротестовал Бугаев. – Я к вам на пять минут.

– Молодой человек, – у директора был приятный басок. – Никогда не знаешь заранее, во что выльются пять минут. А кофе располагает к доверительной беседе.

Бугаев уселся в удобное кресло и окинул кабинет быстрым взглядом. Кабинет был совсем крошечным, в несколько раз меньше приемной. Взгляд Семена не ускользнул от внимания директора.

– Удивляетесь моим апартаментам? – добродушно усмехнулся он. – Это целая история... Во время войны здесь сидел... – Плотский похлопал ладонью по столу, – наш нынешний начальник главка Мелех. Время-то было какое! Героическое! Тяжелое. Он спал тут же за стенкой, в комнате отдыха. – Директор кивнул на маленькую дверь в углу кабинета. – И, приезжая теперь в Ленинград, товарищ Мелех никогда не минует нашего завода. Придет ко мне, сядет в это кресло, задумается...

Секретарша принесла поднос, накрытый белоснежной салфеткой, ловко расстелила ее на маленьком столике, поставила чашки, вазочку с печеньем.

Павел Лаврентьевич не спеша разлил кофе. Воспользовавшись паузой, Бугаев сказал:

– Павел Лаврентьевич, вы не удивляйтесь. То, что я скажу сейчас, может показаться вам смешным и незначительным... – он вытащил из кармана мятую коробку от «Малборо». Но директор его словно не слышал.

– Когда товарищ Мелех сидел в этом кресле, – сказал он, – я токарил в седьмом цехе. По три смены иногда не уходили домой... Нам есть что вспомнить! Вы что же не пьете? Олечка большая мастерица варить кофе...

Глаза у директора были голубые-голубые, мелкие морщинки, сходившиеся у глаз, создавали впечатление, что Павел Лаврентьевич все время улыбается, но взгляд оставался равнодушным.

– Что же за дело у вас? – спросил он наконец.

– Павел Лаврентьевич, тут в одном месте мы нашли коробку от сигарет, на которой записан ваш телефон. – Семен взял коробку и показал запись директору.

– Сейчас, – Павел Лаврентьевич поднял ладонь, словно отстранился от коробки. – Сейчас мы об этом поговорим... У меня к вам, дорогой товарищ Бугаев, встречный вопрос. Сын мой – автомобилист. Ну, сами знаете, молодежь любит скорость, любит проехаться с ветерком. Я когда токарил на этом заводе... – он внимательно посмотрел на Бугаева. – Я вам рассказывал, что работал токарем здесь? В седьмом цехе? Ах да, рассказывал. И понимаете, какое дело – за скорость у сына отобрали права.

– Наверное, уже не в первый раз нарушил правила? – улыбнулся Бугаев.

– Наверное. Не могли бы вы помочь?

– Павел Лаврентьевич, да ведь я не из ГАИ – по другому департаменту. Из уголовного розыска...

– Ну вот! – обрадовался Плотский. – Из уголовного розыска! Да вы самый главный! Что вам стоит словечко замолвить? Мальчишка же, – он улыбнулся так ласково, так обезоруживающе, что Семен не смог удержаться от ответной улыбки.

– Помогите, – почувствовав, что Бугаев готов сдаться, Павел Лаврентьевич прикоснулся ладонью к его руке. – Ну что вам стоит?

– Я поинтересуюсь в ГАИ, что и как, – сказал Бугаев. – Но если уж виноват... – он развел руками.

– Вот и прекрасно! – обрадовался Плотский. Похоже, для него был важен не результат, а сам факт согласия Бугаева поинтересоваться обстоятельствами дела. У Павла Лаврентьевича на все были свои понятия. – Вы только поинтересуйтесь, – продолжал директор, – а они уж сами поймут, как поступить. Вы, кстати, не автомобилист?

– Есть такой грех, – сказал Семен.

– Когда понадобится ремонт – милости прошу. У нас на заводе имеется мастер – конфетку сделает!

– Спасибо, Павел Лаврентьевич. Я сам ремонтирую, – соврал Бугаев, умевший только поменять свечи да зачистить клеммы у аккумулятора.

– Э-э, нет! С нашим мастером никто не сравнится. Ас! Телефон у вас мой домашний есть, запишите рабочий...

Бугаев записывал телефон, а сам думал о том, что если директор каждому встречному дает свои координаты, то он может и не вспомнить, кто записывал телефон на сигаретной коробке.

– Ас этот, конечно, и подхалтуривает, – продолжал директор, – куда денешься? Приходится смотреть сквозь пальцы. – Он поднес растопыренную ладонь к глазам. – Вам ведь тоже приходится на какие-то мелочи закрывать глаза...

– Нет, – покачал головой Бугаев. – В нашем деле глаза прикроешь – без головы останешься...

Плотский метнул на майора оценивающий взгляд, сердито пожевал губами и, словно потеряв к собеседнику всякий интерес, взглянул в окно.

– Павел Лаврентьевич, – Бугаев пододвинул директору коробку от сигарет, – вы в последние дни свой домашний телефон кому-нибудь давали? Человеку, который курит «Малборо»?

Директор взял коробку, повертел ее в руке, надел очки, внимательно посмотрел на запись:

– Мой телефон, правильно. – И, небрежно бросив коробку на стол, сказал: – Да я и писал...

Бугаев был готов ко всему, только не к этому.

– А вы разве курите? – спросил он невпопад.

– Год уже не курю. – Он вдруг посмотрел на Семена, словно увидел его впервые: – А в чем, собственно, дело? Какая-то коробка, мой телефон...

Бугаев подумал, что директор сейчас скажет: «У меня в приемной народ ждет-не дождется, дело стоит, а вы с какой-то ерундой?»

Но Павел Лаврентьевич только добавил:

– Какой-то детектив, а? – И улыбнулся.

– Детектив, – согласился Бугаев. – Я эту коробку в зоне отдыха нашел, на волейбольной поляне...

– Ну вот! – обрадовался собеседник. – Так бы сразу и сказали. Я теперь вспомнил. В воскресенье ездил туда по мячику постукать, разговорился с интересным мужиком, обменялись телефонами. Коробка-то его, он «Малборо» курил... – директор вдруг нахмурился: – Он что же, выбросил мой телефон? Вот так номер!

«Пан директор еще и в волейбол по воскресеньям играет», – Семен смотрел на директора, с трудом скрывая изумление: Плотскому было, наверное, за шестьдесят...

– Мне крупно повезло, Павел Лаврентьевич, – сказал Бугаев и улыбнулся, чтобы расположить к себе собеседника. – Я ведь как раз ищу людей, игравших в воскресенье на поляне в волейбол. Там совершено преступление...

– Преступление? – насторожился Плотский.

– Да, тяжело ранили одного мужчину.

– Который «Малборо» курил? – спросил директор.

– Нет. – Семен вынул фотографию Гоги, передал Плотскому: – Вот пострадавший.

– Не знаком, – коротко ответил директор.

– И не видели ни разу?

Плотский надел очки, еще раз внимательно посмотрел на фото, отложил в сторону.

– Там столько народу бывает... А потом, когда на площадке играешь, больше на мяч глядишь, чем на лица. – Он неожиданно засмеялся. – И, знаете, товарищ Бугаев, в трусах люди выглядят иначе, чем в костюмах.

– Павел Лаврентьевич, когда вы приехали в воскресенье на площадку? И когда уехали? Не помните время?

– Приехал в десять. Точно помню. А уехал? – он снял трубку телефонного аппарата, набрал номер, сказал воркующим голосом: – Деточка, в воскресенье с волейбола я когда вернулся? Ты точно помнишь? Ах да, правильно! – Он повесил трубку: – В три был уже дома. Жена говорит, что в три, – она лучше знает. В четыре мы ехали в гости...

– В три... – в раздумье повторил Бугаев. – А сколько вы оттуда до дома добираетесь?

– Двадцать минут. Машина у меня двухсменная и по воскресеньям работает. На завод, знаете ли, в любое время дня и ночи приходится заезжать.

– А кто этот человек, которому вы телефон свой дали?

Плотский нахмурился:

– Мне представился доктором наук! Но если он так с моим телефоном поступил – грош ему цена. Несерьезный человек.

– Да он, может быть, потом в записную книжку переписал, – успокоил Бугаев директора. – Вы его телефон сохранили?

Плотский достал записную книжку, полистал:

– Вот – Казаков Виктор Николаевич, 221-18-03... Институт металловедения. Я, понимаете ли, докторскую собрался защищать... А он по той же теме работает, мог бы оппонировать...

Бугаев записал координаты Казакова. Еще раз спросил Плотского:

– Значит, никаких ссор, шума на поляне не возникало?

– Шумят там все время. А ссор никаких. Я, во всяком случае, не видел.

Бугаев поднялся с кресла:

– Павел Лаврентьевич, большое спасибо. Пойду. Я и так у вас массу времени отнял. – И тут он вспомнил про фоторобот Марины, над которым трудился вчера до поздней ночи. Вытащил карточку, показал Плотскому: – А эта дама вам никогда на глаза не попадалась? Тоже на волейболе.

Директор встал из-за стола, надел очки, пригляделся к фотографии. Фигура у него еще сохраняла следы былой стройности. Хорошая осанка, никакого намека на живот. «Вот что значит волейбол», – подумал Бугаев.

В какое-то мгновение Бугаеву показалось, что на лицо Плотского словно тучка набежала, брови поползли вверх к переносице, но он тут же весело сказал:

– Видел, видел эту дамочку. В мастерах ходит. Удар у нее сильнющий. – Он передал фотографию Семену. – Только здесь она у вас какая-то расплывчатая. Но она, точно она. Лена. Женщин все-таки запоминаешь лучше, – хохотнул он. – Поневоле глаза к ним тянутся. А вы женаты?

– Нет еще.

– Не женитесь на молодой, – заговорщицки, шепотом сказал Плотский, – будете жалеть.

– Павел Лаврентьевич, а вы фамилию этой Лены не помните? Или отчество? Где работает, живет?

– Нет. Лена и Лена. Знаете, товарищ Бугаев, тем и привлекает меня эта волейбольная поляна, что никто ни о чем тебя не спросит, если ты этого сам не захочешь. Кто ты, откуда, начальник, подчиненный, молодая у тебя жена или старая, изменяет тебе или нет, – никому ни до чего дела нет. Играй не зевай. Хорошо бьешь – становись на площадку к мастерам, просто, как говорится, покидать пришел – к неумехам. Вот и вся недолга! Так вы насчет сына узнаете? – Плотский задержал руку Бугаева в своей. – Зовут его Валентин. ГАИ – Петроградское...

8

Институт металловедения находился на полпути от завода на Литейный, и Бугаев решил навестить Казакова без предупреждения. На вопрос Саши Огнева: «Как дела?» – Семен буркнул: «В ажуре».

Огнев с ехидцей усмехнулся:

– Грустный почему-то у вас ажур, Семен Иванович. Прокол?

– Мы, Саша, работаем без проколов. Пора бы тебе привыкнуть к этому, – сказал Бугаев. – А некоторых от проколов в талоне уберегает только то, что они работают в уголовном розыске.

Огнев засмеялся:

– Что-нибудь новенькое расскажите!

Но Семен не стал с ним больше пикироваться. Настроение у него было паршивое. Несмотря на удачу. «И чего это я скис? – думал он. – Директор не понравился? Как будто мне мои уголовники нравятся?! А директор – ничего себе мужик, улыбчивый, в волейбол играет на старости лет. При молодой жене иначе нельзя. – Он вспомнил, как Павел Лаврентьевич сладенько сказал в трубку «деточка», и ему стало еще тоскливее. – Да подумаешь! Может быть, я его больше и не увижу, этого директора! – рассердился на себя Бугаев и тут понял, почему у него плохое настроение – дернула же нелегкая пообещать Плотскому разузнать об автомобильных делах его сына. Вот дурак! Ему улыбнулись приветливо, а он и отказать не смог!»

...Виктор Николаевич Казаков оказался в институте и тотчас согласился прогуляться с Бугаевым по маленькому институтскому садику. Доктор наук выглядел не больше, чем на тридцать. Он был стройный, если не сказать – тощий, подтянутый. Семен сразу решил, что доктор не только играет в волейбол по субботам и воскресеньям, но и бегает каждый день трусцой. «И курит при этом?» – Бугаев засомневался, к тому ли Казакову он пришел, и, вытащив из кармана коробку «Малборо», спросил:

– Ваша?

Казаков оглянулся по сторонам, сделал страшные глаза и, выхватив коробку из рук опешившего майора, моментально спрятал ее в карман:

– Что вы! Что вы! Увидят сотрудники – скандал! Засмеют! Подвергнут остракизму!

Заметив недоумение на лице Бугаева, сказал:

– Я же не курю! Я же спортсмен! Бегун! Пример в отчетном докладе спортивного клуба, а вы тут размахиваете моими сигаретами. Что вы, что вы!

Семен рассмеялся. Казаков, смущенно улыбаясь, смотрел на него.

– А там на волейболе?

– Там наших нет. Они и не знают, что такое волейбол. И меня там никто не знает. Не знают, что я такой хороший, примерный. Я и курю. Одну-две сигареты. – Он склонился к Бугаеву и шепотом сказал: – Для пижонства! Девушек угощаю.

– И директоров заводов?

– Знаете? Вот прилепился, старый токарь. Он вам рассказывал про товарища Мелеха?

Семен кивнул.

– И откуда он только про меня узнал? – Казаков посмотрел на Бугаева. – Может быть, с помощью уголовного розыска?

– Это я вас, Виктор Николаевич, с помощью директора нашел, – Бугаев требовательно протянул руку. – Коробочку-то отдайте! Она теперь вещественное доказательство. Давайте, давайте. Я в ДСО ее не понесу.

Казаков, предварительно оглянувшись, отдал Бугаеву коробку.

– Павел Лаврентьевич вам телефон собственноручно записал, а вы с ним так пренебрежительно! Он же звонка будет ждать.

– Ну его! – махнул рукой Казаков. – Я и не собирался записывать. Он взял у меня пачку, сам и написал. И звонить я ему не буду. Да этой рептилии на пенсию пора, – сказал он с жаром, – а не докторскую защищать. И завод передать кому-нибудь помоложе.

– Виктор Николаевич, в воскресенье вы когда с площадки ушли?

– Когда ушел? Ушел, ушел... – почти пропел Казаков, наморщил лоб. – Ушел на пятичасовую электричку. Что-то случилось?

– Случилось, – Бугаев рассказал ему о происшествии.

Казаков слушал очень внимательно, не перебивал, не переспрашивал. Только молча показал на скамейку, предлагая сесть. Усевшись, вытащил из кармана перо и блокнот и стал что-то быстро в нем набрасывать. Когда Семен закончил рассказывать, Виктор Николаевич протянул ему раскрытый блокнот. На небольшом листке уверенными штрихами была начерчена схема волейбольной площадки.

– Где нашли раненого? – спросил Казаков. – Отметьте.

Майор поставил крестик в левом углу схемы.

– За кустами... – в раздумье произнес Виктор Николаевич. – Туда я в воскресенье не заглядывал. А то, бывало, позволял себе часок позагорать. Играл я на этой площадке... – Он поставил такой же крестик, как и Семен, только в правом нижнем углу схемы. – Играл долго. Команда подобралась крепкая. Никто нас вышибить не мог, – в голосе Казакова прозвучали нотки удовлетворения. – Так что половину времени я был лицом к месту происшествия. Сами понимаете, во время игры больше за мячом следишь да за игроками, но если бы что-то здесь происходило, – он постучал пальцем по нарисованному Бугаевым крестику, – шум, драка, возня какая – я бы увидел.

Разглядывая схему, Семен подумал, что Казаков поставил свой крестик именно там, где они помогали снимать сетку Марине.

– На этой площадке чья сетка висит? – спросил он.

– Да кто ж ее знает?! Она там, по-моему, несколько лет висит.

– Ну, а кто ее вешает?

– Эту – никто. Висит и висит. Однажды, правда, порезали ее. Может быть, ночью какой-нибудь пьяница в нашу сеть попал. – Казаков улыбнулся.

– Не этой женщине принадлежит сетка? – Бугаев вынул из кармана фоторобот своей знакомой и показал Казакову.

– Интересно, – удивился Виктор Николаевич. – Смахивает на Лену, но ведь это, наверное, фоторобот?

Бугаев кивнул.

– Чего ради фоторобот? И почему милиция ею интересуется? Она приличная баба. Приходите в субботу – познакомлю.

– Уже знаком, – в голосе Бугаева прозвучала легкая нотка неприязни, и Казаков вопросительно поднял брови.

– Нет, правда, она приличная баба. В чем ее обвиняют?

– В легкомыслии, – сказал Семен. – Вы ее фамилию знаете?

– Нет. Мы все по именам, реже – по имени-отчеству.

– У меня к вам, Виктор Николаевич, просьба – все, что я теперь вам скажу, строго секретно. Ладно?

– Конечно.

– Эту вашу Елену я встретил во вторник около площадки...

Казаков слушал, время от времени с недоумением пожимая плечами и приговаривая:

– Ну что за глупость! Абракадабра!

Наконец он не выдержал:

– Дайте-ка мне, Семен Иванович, еще раз на картинку взглянуть. Может быть, я ошибся? – Но, повертев в руках фоторобот, сказал: – Она. Никаких сомнений. У меня зрительная память хорошая.

Бугаев спрятал карточку в карман и достал фотографию Гоги. Протянул Казакову:

– Если у вас феноменальная память на лица, может быть, и этого человека вспомните?

– Вы как фокусник с картами, – засмеялся Казаков и тут же воскликнул: – Да, и этого парня я знаю! Даже играл с ним как-то в одной команде.

– Он тоже приличный парень! Удар сильный?

Виктор Николаевич, почувствовав иронию в голосе Бугаева, усмехнулся:

– С ударом у него все в порядке. Но быстро выдыхается, бывает у нас редко, от случая к случаю. Поэтому, что он за человек, сказать не могу.

– Виктор Николаевич, а что вы знаете о Елене?

– Да ничего, собственно, – развел руками Казаков. – Играет прекрасно. Удар у нее действительно сильный. Мы ведь там, на площадке, почти никогда не знакомимся по-настоящему. Так, ни к чему не обязывающие разговоры. В этом и прелесть. Поиграли и разошлись. Никаких чинов, званий... Никто ни к кому не навязывается. Кроме Плотского, – он покачал головой. – Но этот – не в счет!

Директор рассказывал, что Казаков представился ему доктором наук. «Соврал, конечно, Плотский. Знал о Казакове заранее и сам познакомился с нужным человеком».

– Ну хоть что-нибудь вы о Лене знаете? – спросил Бугаев собеседника.

– Если вас заинтересуют мои ощущения, увы, не основанные на фактах...

– Заинтересуют, заинтересуют! – Бугаев был готов зацепиться за любое сообщение.

– С паршивой овцы хоть шерсти клок? – весело сказал Казаков. – Я с Леной раза три в метро ехал...

– Где она выходила? – не утерпев, перебил Бугаев.

– Она живет около «Петроградской», а где точно – не знаю. Так вот, у меня создалось впечатление, что женщина она одинокая, неустроенная. Зарплата маленькая. Она мне про зарплату ничего не говорила, но догадаться нетрудно. В театр она часто ходит, на концерты – всегда на галерке, по входным билетам. Ездит на юг по горящим путевкам, почти бесплатно. Ну и еще кой-какие детали... Только о чужой жизни рассказывать как-то неудобно. Вы уж сами ее порасспрашивайте.

– Ее сначала найти нужно, – хмуро бросил Бугаев.

– А куда она денется? В субботу наверняка придет играть.

– Зачем же ей тогда от меня бегать? Называться чужим именем? А потом, как ни в чем не бывало, приходить туда, где ее сразу найдут.

– Немотивированный поступок.

– Мне уже не первый человек об этом говорит, – покачал головой майор.

– А кто первый? Плотский?

– Нет, мой начальник. Только ему простительно. Он вашу Марину-Елену в глаза не видел, но вы?! Нет, не похожа она на истеричку.

– Не похожа, – согласился Казаков. – Но она женщина, а женщины способны на алогичные поступки.

«Тоже мне, знаток женщин!» – недовольно подумал Бугаев. Он уже начал раздражаться от того, что разговор принял затяжной характер. Все вокруг да около, и ничего конкретного. Казалось, что волейболисты, приезжавшие на поляну, гордились тем, что ничего друг о друге не знают.

– А кто мог бы знать Елену... поближе? – спросил он.

– Представления не имею. К ней все очень хорошо относятся, считают старожилкой поляны. Лена очень контактная, всегда готова оказать какую-нибудь помощь...

– Например?

– Да всякие мелочи! Поделиться едой, сходить за водой к реке. Сам видел, как она помогала шоферу Плотского мыть машину. – Казаков вдруг задумался, потом окинул Бугаева оценивающим взглядом: – И вообще, мне кажется, что Лена в него влюблена.

– В шофера?

– Нет, в самого директора.

Бугаев встал со скамеечки.

– Спасибо. На всякий случай запишите мой телефон. Вдруг вспомните фамилию, место работы кого-то из своих партнеров – позвоните. – И глядя, как Виктор Николаевич записывает телефон, добавил: – А план, который вы нарисовали, я реквизирую. С вашего разрешения.

Казаков вырвал листок, протянул Бугаеву.

Когда майор подходил к проходной, Казаков его окликнул. Он бежал следом, легко и пружинисто.

– Семен Иванович! Вспомнил. – Виктор Николаевич довольно улыбался. – Такая простая фамилия – Травкина. Я пошел в другой корпус, а там на газоне траву косят. Вот и вспомнил.

– Спасибо, – улыбнулся в ответ Бугаев. – Это уже что-то!

– Только вы про сигареты, – Казаков прижал палец к губам, – ни-ко-му.