Текст книги "ЧВК «Пересвет». Книга вторая (СИ)"

Автор книги: Алексей Медоваров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)

ЧВК «Пересвет». Книга вторая

Глава 1

Никакой пощады.

Я ворвался прямо в центр светового пятна. Мне не нужно было оружие – я крошил кровожадных людоедов ударами бронированных рук.

Под моим натиском трещали ребра и кости, раскалывались уродливые черепа, брызгала темная кровь.

Никакой пощады.

По броне чиркнули пара чьих-то выстрелов, не причинив мне никакого вреда. Я схватил ближайшего урода, приподнял, а потом резко опустил спиной вниз, о собственно приподнятое колено. Снова треск костей и обездвиженная куча костей и плоти полетела в стрелявшего.

Никакой пощады.

София и Виталик несли хаос и смерть, двигаясь вдоль стен, пресекая все попытки к бегству. Я видел их лишь периферийным зрением, но знал, что их действия были не менее жестокими, чем мои.

Спустя каких-то пару минут мы остановились. Но не потому, что устали, или в нас вдруг проснулось сострадание. Вовсе нет – просто некого было убивать.

Враги кончились, остались лишь обезображенные нашим натиском тела.

– Все целы? – спросил я, тяжело дыша.

– Да, ваша светлость, – откликнулась София.

– Аналогично, – подтвердил Виталик. Неожиданно один из противников рядом с ним пошевелился. Реакция последовала моментально – стопа экзоскелета с силой опустилась уроду на голову. – Теперь, кажись, всё!

Я посмотрел на свой маленький отряд. Некогда белая броня экзоскелетов теперь была забрызгана чужой кровью с ног до головы. Эдакие боги войны, только что вышедшие из боя. Зрелище одновременно и завораживающее, и страшное.

– Посмотрите, он ещё жив! – воскликнула София, указывая на точку рядом со мной.

Я повернулся. Действительно, один из пленников, тот что сопротивлялся и получал удары, был ещё жив, хотя и истекал кровью от многочисленных рваных ран, оставленных зубами уродов.

Видимо, тот удар под дых, от которого пленник сложился, спас его.

Он перевернулся на спину и открыл глаза и увидел меня, огромного и окровавленного. Его глаза расширились от ужаса.

– Ваша светлость, шлем! – сказала негромко София.

Точно! Я вспомнил, как впервые увидел экзоскелет Софии и принял его за робота. Представляю, какой ужас вселял мой внешний вид человеку из мира, где технический прогресс находится на уровне деревянного колеса и бронзового топора. Быть может он принял меня за божество?

Я деактивировал защиту головы.

– Эй дружище, – сказал я негромко. – Мы свои.

Он меня не понимал, но в этой ситуации был важен сам звук человеческой речи.

Увидев перед собой лицо человека, ужас на лице пленника сменился любопытством и недоверием. Тогда я оскалился, продемонстрировав нормальные зубы.

И тогда пленник рассмеялся. В его смехе сквозили истерические нотки, но он смеялся. И его смех только усилился, когда я немного приподнял ему голову и он увидел устроенное нами побоище.

– Мы уничтожили их всех. До единого.

Внезапно смех раненого пленника перешёл в затяжной кашель. Когда он прекратился, несчастный быстро затараторил, показывая рукой на выход из помещения. Было видно, что силы стремительно покидают его.

– Я не понимаю, – покачал я головой. – Мы не сможем тебя спасти. Слишком много ран.

Это было чистой правдой. Даже если бы мы израсходовали весь запас жижи, то шансы на его выживание оказались бы почти нулевыми.

Безусловно, прикажи я обработать его раны, София с Виталиком сделали бы это, пожертвовав все запасы жижи. Но я стал бы просить о таком, ведь чудодейственная смесь однажды может спасти их собственные жизни.

– Мне кажется, он переживает не о себе, – сказала София.

И, словно в подтверждение её догадки, пленник сложил перед собой руки и немного покачал ими из стороны в сторону, потратив на этот жест последние силы.

«Так качают грудных детей!» – понял я.

– Где-то тут его семья!

– Эти зубастые суки выгребли всё население на прокорм! – прорычал Виталик. – И, по любому, оставили кого-то про запас!

Я посмотрел на пленника. Он ещё дышал. В его глазах читалась мольба.

– Мы найдем твою семью, – пообещал я и он меня понял.

Пленник улыбнулся, что-то прошептал, сделал последний вдох и умер.

– Он был настоящим бойцом, – сказал Виталик. – Не сдавался до последнего. Уважаю таких.

Слова прожженного ЧВКашника коротко, но ёмко выразили всё то, что мы все чувствовали в этот грустный момент.

– Ваша светлость, – в голосе Софии чувствовалось её фирменное упрямство. И я точно знал, что она скажет. – Мы должны освободить всех из этого ужасного места!

– Поддерживаю, – сказал Виталик. – Человек не должен умирать вот так.

Он кивнул на двух других пленников, объеденных почти до костей.

– Тогда план такой, – я поднялся с колена. – Мы находим и освобождаем всех пленных. Затем минируем ворота, а если повезёт, то и всю эту вонючую нору. Потом уводим трофейные шагоходы и потом разносим всё к чертям собачьим!

– Последний пункт мне особенно нравится, – ухмыльнулся Виталик. – Давненько я не устраивал такого большого фейерверка!

– Звучит как план, – сказала София, но в этот раз без тени сарказма. – Но ваша светлость сказала шагоходы?

– Да. Оба два.

– Но управлять ими умеешь только ты.

– Ничего, ты уже большая девочка, как-нибудь справишься – ухмыльнулся я.

Мы двинулись на поиски пленных. Отправная точка была нам известна – коридор, откуда вели пленников.

Коридор, ожидаемо, вёл вниз и теперь больше напоминал узкий проход в шахтах рудника. Само собой, пленных содержали где-то внизу, там, где нет света и тепла. В высокие башни запирают только принцесс, а всех остальных, не представляющих особой ценности, держат в сырых подвалах, с крысами и плесенью.

По пути нам встретилась пара уродов, спешащих наверх. Мы прикончили их быстро, несколькими руками. Да и зачем тратить боезапас на эту мразоту, если их кости так же хрупки, как и человеческие?

За очередным поворотом перед нами возникла стальная решётка, которая открывалась блоком электроники, расположенным на стене.

София уже потянулась за своей плазменной горелкой, когда Виталий отстранил её в сторону.

– Теперь можно и пошуметь!

Он сделал несколько шагов назад, а потом резко рванул вперёд, врезавшись бронированным плечом в дверь.

Та выдержала удара и вылетела, громко звякнув о каменный пол. Эхо пронеслось, отражаясь от поверхностей коридора.

– Теперь о нас знают все, – заметил я.

– Да и пёс с ними, – ухмыльнулся Виталик. – Пусть хоть обосрутся от одного нашего присутствия! Простите за мой французский!

Мы двинулись дальше и миновав несколько крутых поворотов и лестниц, оказались в просторной пещере, где нас встретил шквальный огонь.

Естественно, это нас не остановило. Мы шли вперёд шеренгой, пули из стрелкового оружия высекали из брони искры, не причиняя вреда.

Сами стрелки укрылись за стопкой ящиков. Уродов пять или шесть вели пальбу не переставая. Они перезаряжали оружие, выпускали обойму за обоймой, но без всякого эффекта.

А вот мы втроем должно быть смотрелись очень эффектно – в чужой крови, неуязвимые. И враг дрогнул. Кто-то бросил оружие и побежал, другие стреляли на ходу.

– Вперёд! – скомандовал я и мы бросились за ними.

Настигли мы этих плотоядных уродов за очередной решетчатой дверью с электронным замком?

– Думаете, это нас остановит? – взревел Виталик, и сходу вышиб препятствие, влетев в здоровенный грот.

Только в этот раз он сумел схватить выбитую дверь. Широкий замах и искореженный ударом кусок металла полетел во врагов, угодив сразу в троих.

Остальных настигли мы с Софией. Снова удары, треск костей и никакой пощады. Последнего урода я с силой швырнул об стену головой вперёд.

– Кажись мы на месте, – сказал Виталик.

Мой боевой раж моментально сошёл на нет, когда я огляделся.

Вся противоположная стена грота походила на разрез сыра – несколько десятков провалов на разных уровнях, соединенных между собой деревянными настилами и лестницами. И каждый провал закрывала решётка с электронным замком.

Из этих провалов, которые наверняка когда-то были штольнями, на нас смотрели сотни глаз.

– Нужно показать им наши лица, – сказал я и прикоснулся к шлему.

Я подошёл к ближайшей решетке. За ней стояло десятка полтора мужчин и женщин разного возраста, одетых в потрёпанные домотканые одежды и плащи из овчин.

При моём приближении они отпрянули вглубь штольни. Все, кроме одного – крепкого седовласого мужчины с густой бородой. Он смотрел на меня из-под нахмуренных бровей, но без всякого страха.

– Я человек, – последовала очередная демонстрация зубов.

– Динол? – недоверчиво спросил мужчина.

Я показал на себя, потом на него.

– Ты и я человеки, – произнёс я. – Не уроды.

– Это точно! – поддакнул Виталик, но София на него шикнула.

– Динол! – произнёс пленник более уверенно, затем повернулся к остальным и вскричал. – Динол!

– Динол, динол! – поддакнул я.

Мужчина вновь посмотрел на меня, потом подошёл ближе и подёргал за решетку.

– Мае анген ини финд аллан!

– Да, я сейчас выпущу вас, – тут всё было понятно и так. – Ну ка, в сторонку…

Я упёрся одной ногой в каменную стену, взялся руками за решётку и с силой потянул на себя. Неожиданно для меня решётка поддалась с лёгкостью.

Я шмякнулся на пятую точку.

– Спаситель упал на задницу – София хихикнула. – Хорошо хоть лужи рядом не оказалось.

Виталик заржал.

– Да, да, смейтесь над начальством, – проворчал я шутливо. – Потом посмеёмся, когда премию будете получать…

Я поднялся на ноги.

– Вы свободны, – обратился я к пленникам, затем изобразил пальцами идущего человека и указал на выход из грота. – Можно уходить!

Мужчина перешагнул порог камеры и направился в центр грота. Он явно был измождён, но походка была уверенной, а плечи расправленными. Наверняка в своей деревне он занимал высокое положение, может жил в одном из тех больших домов большой деревни.

Оказавшись в центре грота, бывший пленник произнёс зычным голосом:

– Маер дувай веди анфон ею лант атон ни руддау о сафиид ангдул!

– Интересно, что он им говорит? – прошептал Виталик.

– Не знаю, но его слушают, – ответила София.

Это было правдой – пленники прильнули к решёткам и слушали каждое слово говорящего. Когда седовласый мужчина закончил свою речь, то посмотрел на меня и сделал широкий жест в направлении стены с решетками:

– Негесид дю юн руддау би бобл!

– Да, да, сейчас мы всех освободим! – сказал я. – За дело!

– Его светлость просто мастер находить общий язык с аборигенами! – съязвила София.

– Разговорчики в строю! А ну марш на самый верх!

Вскрытие всех решёток заняло около получаса. Можно было бы и быстрее, но деревянные настилы жалобно постанывали под весом бронированных экзоскелетов и передвигаться по ним приходилось с большой осторожностью. Но несмотря на все усилия доски под Виталиком дважды проламывались.

– Кое кому нужно сесть на диету, – не удержалась София.

– И быть такой худой замухрышкой, как ты? – Виталик тоже за словом в карман не лез. – Мужчина должен быть большим и сильным…

– И иметь десяток лишних килограмм! – закончила его мысль София.

Наконец все решётки были вскрыты и народ начал выбираться из своих темниц. Сначала недоверчиво, потом всё смелее и смелее.

Сначала выбирались мужчины, затем, с их помощью, женщины. Некоторые с маленькими детьми на руках.

– Совсем старых тут нет, – заметил я. Самыми взрослыми были пленники лет пятидесяти.

– Никто не любит старое мясо, – пожал плечами Виталик.

– Меня больше интересует, где все подростки? – задумчиво произнесла стоявшая рядом София. – Тут или совсем малыши, либо уже взрослые…

На этот вопрос ответ искать нам было некогда – нужно было выбираться. Освобождение пленников и так затянулась, а нашей главной миссии по захвату трофейной техники никто не отменял.

Мы с Виталиком шли впереди, за нами следовала вереница из трёхсот двадцати пяти бывших узников. София замыкала шествие.

Никакого сопротивления на обратном пути мы не встретили, рано как не было его и в пещере с вратами и гараже.

Стоящие в гараже шагоходы освобождённые обходили стороной – видимо им довелось видеть эти боевые машины в действии.

– С этой частью плана мы покончили, – сказал я. – Виталик, найди, как открываются ворота…

– Постой, ваша светлость, – вдруг сказала София. И снова эти упрямые нотки в голосе.

– Слушаю.

– Мы не можем просто взять и выпустить их.

Я вопросительно приподнял бровь, а Виталик озвучил вопрос:

– Это почему это?

– Их скотина погибла, их урожай сгнил. Снаружи зима. Без пищи они погибнут от голода.

– Может быть тут есть ещё поселения с людьми, где их приютят. Возможно даже город, – возразил я.

– Ещё охотиться можно, – добавил Виталик. – Да и тут пошукать можно, не только же людей ели эти твари?

– Посмотрите на них! Это же земледельцы, не охотники, – парировала София. – А насчёт других поселений… Мы видели то что, видели. Даже если они и есть, то далеко от этой сопки.

Я начинал понимать, куда эта упрямая кареглазая красотка клонит и это мне не нравилось.

– Ты хочешь сказать, что мы в ответе за тех, кого освободили от съедения?

– Именно это, ваша светлость! – кивнула София.

– И что ты предлагаешь?

– Отвести их всех к прорехе.

– Девчонка, ты сума сдурела? – воскликнул Виталик. – Запрещено тащить к нам аборигенов из других измерений! Я на такое не подписывался!

– Предлагаешь дать им умереть с голоду⁈ – вскипела София.

– Я предлагаю дать им самим позаботиться о себе! Это право свободного человека!

– Там грудные дети! Их измождённые заточением матери…

– Так, стоп! – я задушил начавшийся спор.

Освобождённые пленники с любопытством и страхом поглядывали на нас. Их предводитель, тот самый седовласый мужчина, смотрел с беспокойством. Видимо он понимал, что речь идёт о нём и его соплеменниках.

– У нас чуть больше двух суток, потом Шеф уведет отряд и прореху закроют. Смогут эти люди преодолеть сто двадцать верст за два дня по снегу и холоду?

– Конечно же нет, – ответил Виталик вместо замолчавшей Софии. – Даже если мы сообщим и Шеф нас будет ждать, то они, – он кивнул на сидящих прямо на полу людей, – не выдержат этот переход. Взрослые – ещё может быть, при условии, что тут найдётся провизия. Но не женщины с детьми. И всё это не считая нарушения закона о перемещении между прорехами. Шеф точно будет не в восторге!

Виталик закончил свою пламенную речь. За всё время нашего с ним знакомства это был самый большой набор слов, произнесённый им.

Повисло напряженное молчание. Пока я напряженно думал, как поступить в этой ситуации, Виталик и София буравили меня взглядом.

– Опустим пока в сторону лирику насчёт Шефа, – сказал я. – Мы ведь можем довести их до прорехи, но не забирать их с собой. А, скажем, обеспечить их всем необходимым для выживания.

– Ну допустим, – протянул Виталик.

– Не думаю, что полсотни палаток и провиант разорят Дом Басмановых-Астафьевых, – сказала воспрявшая духом София. – К тому же они могут рассказать об этих людоедах. Их база здесь не первый год.

– Но как быть со слабыми?

– На этот счёт у меня есть идея, но сначала нужно послать весточку Шефу, – ответил я, подмигнув Софии. – Пусть не волнуется, что детишки немного задержатся на прогулке!

Мы с Виталиком отправились к воротам. Я мельком бросил взгляд на Софию, и та беззвучно сказала «спасибо».

Пульт, с которого они открывались, находился неподалёку. Безопасность на этой базе была аховая, но, с другой стороны, население, застрявшее в средневековье, не представляло никакой угрозы.

Потыкав наугад несколько клавиш, мы, наконец, нашли нужную.

Тяжелые створки ворот медленно разошлись, открывая нам проход наружу.

– Твою мать, – вырвалось у меня.

– Точнее и не скажешь, – согласился Виталик.

Снаружи завывала сильная метель. Связи с Шефом у нас не было.

Глава 2

– Давайте, держите эту хреновину крепче! Да вашу ж мать! Крепче говорю! – орал Виталик на аборигенов.

– Мае хин фисо лауер, сау фасгет юн гюфлимач! – орал в ответ седовласый.

– Да мне насрать, что тяжело!

Я краем глаза наблюдал за совместной работой мужской части аборигенов и посмеивался про себя – все это действо напоминало мне эпизоды из «Особенностей национальной охоты», где Кузьмич и финн разговаривали на разных языках, но при этом понимали друг друга.

Виталику досталась непосильная, на первый взгляд задача – приладить шагоходу-штурмовику здоровенные контейнеры в количестве четырех штук. По крайней мере для одного, но на помощь пришла бригада под предводительством седовласого лидера.

В эти контейнеры мы планировали посадить самых ослабленных узников и мамаш с маленькими детьми, ускорив таким образом исход из этой проклятой сопки.

По нашим подсчетам в каждом из контейнеров могли устроиться с десяток пассажиров. Нехитрые подсчеты показывали, что на шагоходе могли ехать четыре десятка человек.

Нам необходимо было знать о передвижении противника и поскольку собственных средств разведки у нас не имелось, грех было не воспользоваться вражескими.

София отправилась коммуникационный узел отслеживать перемещения противника.

Я принялся за поиски припасов для нашей внезапной обузы – чтобы пережить переход по холоду им нужны были припасы и теплая одежда.

Зимние комплекты обмундирования – теплые комбинезоны и обувь мы обнаружили в одном из складов, расположенных в глубине пещеры с гаражом.

А вот с провизией дела обстояли сильно сложнее. Все, что мы нашли в кладовых имело явное мясное происхождение, причем иногда с символами в виде силуэтов людей, что наводило на соответствующие мысли.

Не очень хотелось сделать из бывших пленных невольных людоедов.

Но ведь чем-то же эти плотоядные твари кормили своих пленников. Я решил спуститься в грот с камерами и по пути обнаружил неприметную дверь, которую мы в пылу боя пропустили.

Один рывок и дверь с лёгкостью поддалась. За ней как раз-таки и находилась кладовая с едой для заключенных – контейнеры, заполненные сероватыми брикетами, упакованными в прозрачный пластик.

Несколько штук валялись прямо на полу, основательно погрызенные местными крысами.

Я вскрыл один и принюхался – от него исходил тот самый сладковатый запах, а на ощупь содержимое было слегка жирным и при этом липким. Попробовать эту субстанцию я так и не решился.

– Вот тебе и корм для людей, – проговорил я, взвесив брикет в руке. – Кило, не меньше! Налетай, разбирай…

Я захватил пару упаковок, остальное бывшие заключенные перетаскали сами. Оказалось, что аборигенам эта пища оказалась знакомой – жестами они объяснили, что брикеты разводили в горячей воде, получая что-то вроде жидкой похлебки. Видимо, другой еды они в плену не знали.

Спустя пару часов вернулась встревоженная София.

– У нас проблемы, – безапелляционно заявила она.

– Это наше перманентное состояние, – съязвил Виталик. – Ты разве не в курсе?

– На той стороне волнуются. Сильно волнуются, – София не обратила внимания на колкость. – Похоже из-за пропуска сеанса связи.

– Так насколько сильно они волнуются? – уточнил я.

– Настолько, что выслали в нашу сторону отряд из четырех единиц техники.

Это было плохой новостью. Я рассчитывал на несколько часов форы для отступления к прорехе, предварительно взорвав тут все к чертям.

А теперь нужно все переигрывать, причем оперативно.

– Мы с Виталиком встретим разведчиков, – сказал я, глядя прямо в карие глаза Софии. – А ты поведешь этих несчастных к прорехе. И молись, чтобы непогода утихла.

– Ваша светлость, моя обязанность… – начала было возражать София, но я прервал её на полуслове.

– Сейчас твоя обязанность выполнять мои приказы, – отрезал я. – Идея спасти всех кого только можно принадлежала тебе, так что будь любезна, воплоти её в жизнь. Приказ ясен?

– Так точно, ваша светлость! – Щёки Софии пылали то ли от гнева, то ли от того, что ей указали её место. А может и от того, и от другого сразу.

Никогда прежде я с ней так не разговаривал. Наши отношения были отношениями равных – шутки и подколы, лёгкий флирт, взаимовыручка. А теперь я возвысил себя над ней, пусть и в критической ситуации.

Раньше я бы переживал из-за этого, думал, как исправить. Но теперь у меня не было на это времени просто потому, что от моих действий зависела, в том числе, и её жизнь. А София по-прежнему была мне дорога. Причём больше, чем кто-либо ещё.

Видимо, это бремя всех командиров. Что ж, пусть будет так!

Я провел для нее экспресс инструктаж по управлению шагоходом-штурмовиком, старательно вспоминая недолгих опыт эксплуатации этой боевой машины. Нам пришлось выбраться из экзоскелетов, потому что в одноместной кабине было тесновато даже для одного человека в обычной одежде. Уроки вождения я преподавал скрючившись за креслом в три погибели. София слушала внимательно, задавала уточняющие вопросы, но при этом держалась чуть отстраненно.

– Теперь давай выгуляем этого малыша, – сказал я бодрым голосом и окликнул Виталика, чтобы тот открыл ворота.

София оказалась очень способной ученицей, особенно учитывая, какой профан ее наставлял. В той схватке шагоходов на моей стороне были эффект неожиданности и толика удачи.

София вела машину уверенно, быстро привыкнув к тому, как электроника управляет шасси с ногами, выбирая ширину шага и высоту шага.

– Отлично, у тебя талант управлять этой штуковиной, – похвалил я Софию. – Теперь давай спрячем ее вон за тем выступом.

София аккуратно завела шагоход за укрытие и посадила его, сложив ноги.

Мы выбрались из кабины. Снаружи завывал ветер и валил снег. Термокостюмы защищали нас от холода, но идти, проваливаясь в снег было не так-то просто, так что несколько сот метров мы шли целых полчаса.

Почти у самых ворот я подал ей руки, чтобы помочь взобраться на валун.

– Послушай, София… – я все же решил немного снизить градус возникшего между нами, напряжения, но она прервала меня.

– Не стоит, Максим. Это проявление воли рано или поздно должно было случиться. Я не сержусь и не обижаюсь… Правда.

Впервые за все время нашего знакомства она обратилась ко мне по имени. Пусть даже по имени изначального владельца моего тела. Но даже так мне было чертовски приятно!

– Значит все нормально? – я приобнял Софию за плечи. Жест был дружеским, но я едва удержался от того, чтобы не положить руку на ее талию.

– По-другому и быть не может, – улыбнулась она.

Пока мы отгоняли шагоход, Виталик и его подручные уже завершали последние приготовления.

Седовласый лидер освобожденных узников подошел к нас с Виталиком и поочередно пожал нам руки.

– Мае фью мхобл юн диолчгар ай чи, о негесвир у дювау, – повторял он, пока тряс наши руки.

– Да не стоит благодарностей, – отвечал Виталик и кивал на стоявшую рядом Софию. – Ее благодарите!

Я вспомнил, как мы объясняли, почему им нужно идти с нами. Сколько жестов, сколько нервов, прежде чем мы донесли всю серьезность ситуации.

– Пора выступать!

Я помог Софии закрепить ее броню на крыше шагохода-ракетоносца, забралась в кабину и несколько секунд спустя машина ожила, выпрямила ноги и сделала вполне себе уверенный шаг.

Контейнеры, прикрепленные с боков шагохода, качнулись и по гаражу разлетелся испуганный женский визг, а следом за ним последовал детский плач.

Вся эта какофония звуков сопровождала каждый шаг шагохода. Я не в силах был это терпеть и поэтому махнул Виталику, чтобы тот открыл ворота гаража.

Ракетоносец важно проследовал к выходу и скрылась в плотной вьюжной пелене.Остальные аборигены, одетые в теплые вражеские комбинезоны, последовали за ним.

Вскоре мы с Виталиком остались одни. За воротами бесновалась непогода, связи с отрядом Шефа не было, София вела отряд изможденных людей в зиму, а к захваченной нами базе приближался отряд противника. Ситуация так себе, если честно. Нам оставалось только одно.

– Ну что, ваша светлость! – Виталик громко хлопнул в ладоши и звук эхом отразился от свода пещеры. – Айда минировать эту нору!

Мы принялись за дело. Большую часть найденных боеприпасов мы использовали для минирования врат, позволяющих открыть прореху между измерениями.

Ещё одной частью мы обложили зал коммуникаций с радарами, датчиками и сенсорами. Это должно было оставить противника без глаз и ушей на какое-то время.

Остатками мы заминировали ворота, двери, проходы, ведущие на верхние ярусы этого муравейника.

Если София носила с собой разного рода инструменты и плазменный резак, то страстью Виталика была взрывчатка и всё, что с ней связано. Поэтому я ни капли не удивился, когда он достал из припасов десяток дистанционных взрывателей.

– Славно жахнет, ваша светлость! – приговаривал он довольным тоном, пока прилаживал взрыватели к чужим боеприпасам. – Жаль, пластида нет…

За этим занятием прошло несколько часов. Мы поднялись в коммуникационный зал, чтобы отслеживать приближение противника.

Радар показывал приближение четырех единиц техники, но что именно это было, определить мы не могли.

– Будут у нас часа через полтора, – сказал я, глядя на изображение радаров. – Нужно поесть как следует и уйти с базы, чтобы наши следы замело.

– Согласен, ваша светлость.

Мы выбрались из экзоскелетов, достали армейские сухпайки, питьевую воду и как следует перекусили.

– Нам пора, – сказал я, нехотя забираясь в свою броню. За сутки непрерывного использования от моего термокосюма начало попахивать потом, что изрядно меня раздражало, но сделать с этим я ничего пока не мог.

Мы проверили свои пулеметы, подствольные гранатометы с кумулятивными зарядами, и направились к воротам.

Вьюга не то, что не прекратилась, а наоборот, набирала силу. Если несколько часов назад это было для нас проблемой, то теперь играло на руку.

– Детонатор готов? – поинтересовался я.

– Обижаете, ваша светлость! Меня хлебом не корми, дай чего-нибудь взорвать.

Ворота мы решили закрыть для того, чтобы хоть немного усыпить бдительность противника. База и без того пропустила сеанс связи с группировкой, сторожащей первую прореху.

Виталик нажал на клавишу и створки ворот начали сдвигаться. Я прошёл спокойно, а вот моему подчиненному пришлось поторопиться, чтобы успеть.

Ворота за нашей спиной закрылись с гулким ударом.

От отряда Софии не осталось и следа, причем в буквальном смысле – снег и ветер постарались на славу, заметя направление их исхода.

Нам предстояло сделать то же самое – избавится от собственных следов, причём за более короткое время. А лучший способ избавиться от следов – тупо не оставлять их!

– Разделяемся!

Я сделал длинный прыжок в сторону, Виталик последовал моему примеру, только в другом направлении. В экзоскелетах мы без особых усилий прыгали на пару десятков метров.

В несколько прыжков мы отдалились от уже закрытых ворот на метров двести – Виталик по одну сторону, я по другую.

В качестве укрытия мне приглянулись несколько небольших сосен. Я устроился за ними и вскоре превратился в сугроб.

Виталик и вовсе плюхнулся в глубокий снег плашмя и через несколько минут стал неразличим.

Время в ожидании тянулось чертовски медленно. Мне приходилось понемногу отгребать слег от шлема, чтобы обзор оставался открытым.

Наконец я почувствовал приближение шагоходов – мёрзлая земля чуть подрагивала от их тяжёлой, мощной поступи.

Вскоре разведывательный отряд противника появился в зоне прямой видимости – сначала нечёткие силуэты в летящем снегу, потом всё чётче и чётче.

Вскоре я мог различить, что три машины из четырёх оказались шагоходами-штурмовиками, а вот четвертая была вовсе не шагоходом, а чем-то вроде десантной машины на воздушной подушке. По крайней мере мне так показалось, потому что при движении от неё во все стороны летела снежная пыль.

Тройка шагающей техники шла клином, а десантная машина под их прикрытием.

На подходе к воротам они сбавили ход. Вскоре пара шагоходов и вовсе остановилась – одна буквально в ста метрах от меня, вторая чуть ближе к Виталику.

При их приближении створки ворот начали открываться.

Третий шагоход вбежал в гараж, едва не зацепив толстый металл дверей, следом за ним влетела машина с десантом.

– Бум! – тихонько пробормотал я, ожидая, что Виталик нажмёт на красную кнопку дистанционно взрывателя именно сейчас.

И я не ошибся.

Внутри изрытой шахтами и штольнями сопки прокатилась серия взрывов. Из вентиляционной шахты вырвался язык пламени, вылетали закрытые ворота верхних выходов. Взрывной волной вышвырнуло десантную машину и несколько тел солдатских тел.

Затем главный вход на базу противника обвалился.

Я вскинул оружие, целясь в сочленение на ноге стоящего рядом шагохода и выстрелил из подствольника.

Кумулятивный заряд попал чуть ниже, чем мне бы хотелось. Направленный взрыв вырвал кусок брони из «голени» шагохода и нога чуть подогнулась под весом машины.

Нужно отдать должное пилоту – реакция последовала моментально. Он резко развернул шагоход в мою сторону и открыл огонь из крупнокалиберного пулемета, одновременно отступая назад, чтобы держать меня в поле зрения.

Я рванул вперёд и в бок, заставляя шагоход разворачиваться, наступая на поврежденную ногу.

По плечу вскользь чиркнула пара попаданий, но получилось все равно ощутимо.

Нужно подобраться ближе!

Ещё выстрел из подствольника, почти наугад. Взрыв пришёлся вскользь по стальной туше, вырвав кусок обшивки.

Вот она, кощеева смерть! Только бы добраться!

Я воспользовался моментом и рванул прямо к шагоходу, подпрыгнул, намереваясь зацепиться за едва выступающие ступеньки технической лестницы.

Удар ногой снизу я никак не ожидал. Не будь на мне брони, то во мне не осталось бы ни единой целой косточки.

Меня, сука, буквально отфутболили!

Я пролетел несколько десятков метров, ударился о стылую землю, оставив за собой в снегу широкую борозду.

В глазах потемнело, я едва мог вдохнуть – в груди жгло. Наверняка сломаны несколько ребер. Лишь на мгновение я потерял сознание, а когда пришел в себя надо мною нависла стопа шагохода.

«Ну всё, мне хана!» – промелькнула в голове короткая мысль.

Но произошло чудо – в стопу прилетел заряд.

Взрыв сместил ногу шагохода чуть в сторону, я превозмогая боль, откатился. Тяжёлая стопа с грохотом опустилась в паре сантиметров от меня.

– Хорош расслабляться! – раздался голос Виталика.

Я не понял, откуда он доносился. Вместо этого я откатился ещё и вовремя – в ногу шагохода прилетел ещё один заряд, в этот раз точно в колено.

Машина начала заваливаться на поврежденную ногу. С каждым мгновением крен увеличивался.

– В атаку! – выстрел из подствольника прямо в корпус, а секунду спустя Виталик уже ударился о шагоход, зацепился за порванную обшивку.

Машина не выдержала такого натиска и грохнулась на бок, подняв тучи снега, которые тотчас унесло порывами ветра.

– Держи! – крикнул Виталик, кидая мне свой пулемёт. – Добей ублюдка!

Я ринулся к люку лежащего на боку шагохода. Вцепился рукой в рукоять, потянул на себя. Рёбра снова обожгло от усилия, но я терпел, пока металл не поддался.

Ещё секунда и крышка люка отлетела в сторону. Я просунул в кабину пулемёт и не глядя выпустил длинную очередь в направлении кресла пилота.