Текст книги "Долиной смертной тени"

Автор книги: Алексей Ливанов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)

Глава 23
Династия воинов

Если убрать из истории всю ложь, то это не значит, что останется только правда. В результате может вообще ничего не остаться.

© Станислав Елей Лец

– В девяносто девятом году мой отец входил в отряд ополчения в Кадарской зоне, когда туда пришли чеченские ваххабиты. Самооборона тогда вместе с федералами две недели вела бои с басаевцами, – сменившийся с поста Тагир рассказывал свою историю.

Уже стемнело и похолодало. Те, кто был не занят дежурством на посту, занимались своими обычными делами. Усевшись в небольшой кружок попить чая или поесть перед сном, мы завязали разговор, сам собой возникший, после заявления Тагира о его атеизме.

– Выходит, твой батя оказался прям таким пророссийским? – с желчной усмешкой перебил Тагира Выдра.

– Большинство населения Дагестана было на стороне федеральных властей и вторжение чеченцев в республику не поддержали, – будто не замечая язвительного тона Выдры, спокойно ответил горец, – кроме того, введённые ваххабитами шариатские законы не устраивали местных. Они захвати–,ш районную администрацию и отделы милиции, валили людей направо и налево за любую провинность, которую они считали оскорбляющей шариат.

– Это ты в газетах прочитал или тебе этим по ящику мозги запудрили? – снова влез Выдра.

– Я тогда хоть и был маленьким, но многое помню, – понизив голос и посмотрев исподлобья на Выдру, с нажимом ответил Тагир, – а рассказы моего отца для меня правдивее любой газеты. Басаевцы отбирали скот и запасы, уводили людей, которые им чем-то не нравились, и этих людей больше никто не видел. Никто бы такое не потерпел, даже без особого отношения к действующей власти.

– Ну, хорошо… – постарался увести разговор в сторону Фил. – А какое отношение к этому имеет твой атеизм? Извини, просто необычно было услышать это от кавказского мужчины.

– К этому – никакого, – уже немного спокойнее ответил Тагир, – это наша семейная традиция. Мы воины и мы не верим в Бога. В любого Бога.

«Однако… – думал я, слушая Тагира. – Бывает же так…»

Оказалось, что дед Тагира воевал в Афганистане, а прадед – в Великую Отечественную. Со слов Тагира, именно прадед, вернувшись с войны, в которой он дошёл до Польши старшиной и Героем Советского Союза, вынес из дома Коран и запретил всякое вероисповедание.

– Однажды я спросил отца, почему мы не ходим в мечеть и не чтим Мухаммеда, посланника великого Аллаха, управляющего Судным днём, как это делают все жители нашего села. Отец мне сказал, чтобы я больше не задавал таких вопросов и чуть позже рассказал, как спросил это же у своего деда. Его дед сказал тогда, что Аллах не может допускать таких дел на земле, и что он вдоволь насмотрелся безбожия на войне. Перечтъ старшему в роду не стал никто. Мой прадед остался один из пятерых братьев, ушедших на войну. Двое его старших братьев погибли под Севастополем, один под Новороссийском и ещё один под Курском. Его отец не вынес смерть своих детей и умер после полученной похоронки на третьего погибшего сына… – закончил Тагир.

– Династия мужчин-воинов… Понятно… – подытожил молча слушающий всю историю Кусок.

– А почему именно сюда ты решил отправиться? – вновь втиснулся в разговор Выдра. – Мало горячих точек в мире?

– Для меня, – уверенным тоном ответил Тагир, – местные духи такие же шайтаны, с которыми воевали мои отец и дед. Этот псевдохалифат искалечил сотни детей и убил тысячи мирняка. Столько людей погубили из-за денег, нефти и идеалов радикального ислама…

– Да не гони! – Выдра был явно в ударе. – Ты слышал про Руанду? Там грохнули почти миллион людей за три месяца, вырезая по десять тысяч негроидов в день! И это в тех же девяностых было! Там зажмурилось в два раза больше людей, чем в сумме от атомной бомбардировки Хиросимы и Нагасаки! Ни ты и никто другой в мире тогда бровью не повёл! Почему же ты в Африку не попёрся восстанавливать справедливость и проявлять доблесть воина? Хочешь сказать, лишь потому, что не знал никого из убийц лично? Да хер там, за баблом ты сюда прилетел, и плевать тебе на этих искалеченных детей и тысячи мирняка!

– А что тебя возмущает? – спросил Выдру Фил, сдержавший Тагира, подавшего корпус тела вперёд. – Ты-то сам сюда за каким интересом прилетел? И перед кем ты сейчас киношного наёмника из себя корчишь?

– Ни перед кем! – Выдру несло. – Все мы здесь только за деньгой! Похуй, что здесь творилось до нас, и похуй, что здесь будет твориться после нас! Ватный совкодроч тут ни к чему! Я вообще считаю, что отбор должен происходить более тщательно, по-военному!

– А как это, по-военному? – вставил свой вопрос Шум.

– А вот так… – немного выдохнувшись, продолжал Выдра. – Фильтровать всяких политически мотивированных умников с бывшими ментами и брать только военных запаса. Нам вообще тут статус военных и звания должны дать. Военные льготы, жильё, пенсию, льготы детям погибших при исполнении..

– Ты дебил или ты действительно так считаешь? – ошарашено смотрел на Выдру Кусок.

– Почему это?

– Потому, что став военными, мы ничем не будем отличаться от тех вояк-контрактников, которые сюда приезжают. И командование нам установят сплошь из зелёных сапогов, умеющих только маршировать и разбираться в картах. Зарплату ты тоже военную хочешь? Или думаешь, что она такой же останется?

– Ну, я… Я… – стал мямлить Выдра.

– А скажи-ка мне, как вояка запаса бывшему менту, – не выдержал и вклинился я, – какая она на вкус?

– Кто? – непонимающим взглядом таращился Выдра на меня и окружающих.

– Задница нового взводного. Нравится быть Табаки при Шерхане?

После смены с фишки, спускаясь с веранды во двор, я увидел приближающийся УАЗ с Бастой, который привёз нам питьевую воду и сухие пайки. Во время выгрузки провианта и в разговоре за «жили-были», Баста, между прочим упомянул, что во время разборок по поводу атаки квадрокоптера в сводном штабе, присутствовал и Камрад. Баста, сплёвывая, рассказывал, как Гремлин и Выдра усиленно морозились от него, не здороваясь и всем своим видом давая тому понять, что он – никто.

– Слышь, ты… – Выдра встал и, шипя, сделал шаг в мою сторону.

– Стоять! – прервал всех Ворон, вставая между нами, хотя я даже не дёрнулся со своего места. – Разошлись по углам! Драки нам тут ещё не хватало! Давно в контейнере никого не было?! Ты! – обратился он к Выдре. – Соображай, что несёшь, вояка, блядь! И ты! – это уже мне. – Не провоцируй!

Здесь каждый сам ебёт свою совесть! И нехуй ей меряться! Это всех касается! Не забывайте, у нас ДРГ[29]29
  ДРГ – малое подразделение или группа, используемые для разведки и диверсий в тылу противника в военное и предвоенное время с целью дезорганизации тыловых учреждений, уничтожения или временного выведения из строя военных объектов, транспорта, связи, а также сбора информации о противнике.


[Закрыть] под носом шарится! Так что всё внимание и боевую удаль направить на врага, а не друг на друга! Всё! Всем спать!

– И разошлись, как в море корабли… – пробубнил Шум. И, хоть я его и не видел в этот момент, я был уверен, что он улыбался. Как всегда.

Превышенное время в командировке давало о себе знать. Те, кто это проходил, знают, как начинают выбешивать особенности того или иного бойца, находящегося рядом с тобой. Любая мелочь, несопоставимая с твоим эго, становится сначала мелким камешком в обуви, перерастая со временем в камень преткновения, о который ты рано или поздно споткнёшься.

Спать не хотелось. Уютно укутавшись в бушлат, я курил возле затухающего костра во дворе. Местное небо ночью очень красиво, если ночь безветренна и безоблачна. Непривычно яркие звёзды и, кажется, можешь достать их рукой, настолько они кажутся низкими. Осень подходит к концу, а это значит, что скоро грядут ночные заморозки и песчаные бури. Днём ещё может быть тепло, а вот ночи будут уже не такими, какими были…

Выбив из своего потрёпанного «калаша» шомпол, я ворочал им затухающие угольки от той скудной сгоревшей мебели, которую сожгли сегодня парни, пытаясь поджарить на открытом огне пристреленную курицу. Кураж и жажда отведать свежего мяса помешали здравому смыслу, так как жарить куриное мясо на горящих обломках лакированной домашней утвари было заранее пропащим делом. Такое мясо горчило и отдавало привкусом краски. Но изголодавшихся по вкусу нерафинированной еды бойцов это мало смущало. Неиспользованные в пищу остатки курицы догорали в этом же костре. Глядя на обгоревшую в костре голову убитой птицы, я невольно испытывал слабую тревогу.

«Какие-то бородатые черти петляют вокруг посёлка и сбрасывают СВУ нам на головы. И их всё ещё ищут. Интересно, а мы, в случае их полномасштабного нападения на наши дома, так же умело маскировались бы и вели подрывную деятельность, как они ведут её здесь с нами?»

– Русс…

Я обернулся на тихий голос, но никого не увидел.

– Русси…

Я задрал голову вверх, пытаясь увидеть дежурившего на посту бойца. Но никого не было видно и на фишке. Опустив голову, я увидел лежащий у моих ног медицинский жгут. Снова Шум оставил или кто на этот раз?

Тихие шаги за спиной заставили дёрнуться и развернуться. Из той части глубины двора, куда ходили бойцы из числа мусульман делать намаз, ко мне приближался силуэт невысокого роста. И по мере его приближения, я, обильно обливаясь потом, уже понимал, кто это. Неизменная полосатая футболка и светлые шортики, так неподходящие под ночной холод, высвечивали из тени на слабый свет остатков костра маленького мальчика.

– Русс, помоги… – просил мальчишка с грязным от пыли лицом, протягивая в мою сторону обрубок левой руки, из которой толчками наружу вытекала тёмная кровь.

На ощупь схватив жгут под ногами, чтобы наложить его на страшную рану, я таращил глаза, разглядывая свои руки. Они горели таким ярким огнём, будто их облили бензином и подожгли. Жгут в моих руках стал оплавляться и капать расплавленной резиной мне на берцы, источая вонь горелого каучука и явно различимую гарь человеческого мяса. Подошедший вплотную ко мне мальчишка протянул обрубок своей левой руки, из которой с хлюпаньем выбрасывалась кровь мне прямо в лицо.

– Русс! – недетским голосом закричал мальчик.

– Да заебал ты мычать уже! Просыпайся! – кричал мне в лицо Кусок.

То, что погибший от моей руки мальчишка мне снился, уже даже не удивляло.

– Давай, иди в дом, нехер тут валяться. Эх… Только за-срать всё и можете… – с этими словами Кусок выбил из своего «калаша» шомпол и стал сгребать в остатки костра мелкий бытовой мусор, среди которого виднелась голова недавно убитой и зажаренной на углях этого костра курицы.

Глава 24
Указательный палец Фемиды

Смертная казнь была бы гораздо более эффективным средством борьбы с преступностью, если бы она применялась до преступления.

© Вуди Ален

Проснувшись на удивление рано и вполне отдохнувшим, я не спеша оделся и вышел во двор, где Кусок уже колдовал над газовой горелкой, негромко звеня посудой.

– Чай будешь? – предложил мне старшина. – Только заварил.

– Я бы кофейка выпил, – направляясь к кубовику, чтобы умыться и избавиться от остатков сна, ответил я, – кипяток есть?

– Да, есть, возьми в чайнике.

Умывшись, я присел на ящик, разминая сигарету и вдыхая аромат кофе в своей кружке.

– Гремлин ещё до рассвета сорвался куда-то, – как бы между прочим сказал Кусок.

– А чертей этих ещё не нашли, не знаешь?

– Вроде нет, я не в курсе.

Понемногу двор стал заполняться бойцами. Одни, фыркая и отплёвываясь, умывались у кубовика, другие доставали нехитрую снедь для завтрака, третьи направлялись в нужник. Шум выглядел немного свежее, чем накануне и уже с аппетитом что-то жевал, восполняя утраченный организмом резерв сил.

– Едут! – послышалось на фишке.

– Кто едет? – переспросил Ворон, задрав голову вверх.

– Ливанцы эти! Два пикапа! Опознавательные знаки те же, что и вчера.

Корвин с Гурамом, не сговариваясь, оставили свои дымящиеся кипятком кружки и направились в дом, на ходу доставая радиостанции. Послышались одиночные выстрелы, от звука которых многие стали бросать свои кружки и тарелки, чтобы скорее схватиться за оружие.

– Да не ссыте вы так! – снова послышалось с крыши. – Это они в воздух стреляют.

Двор наполнился раздражёнными возгласами неодобрения:

– Тьфу ты! Как дикари с охоты!

– Бля, я чай разлил!

– Вот же дебилы, я аж проснулся!

– Они что-то волокут за собой! – добавил Мэни с фишки.

– В смысле? Что волокут?

– Хер его знает! К одной из машин что-то привязано и волочится по земле. Пыль поднимается, мне плохо видно даже в бинокль!

– Может, пойдём, посмотрим? – несильно толкнул меня локтем Маслёнок.

– Я бы тоже посмотрел, – сказал Папай.

– И я, – отозвался Тагир.

Я посмотрел на Ворона, тот лишь пожал плечами, мол, как хотите. Взяв на всякий случай автоматы и набросив на себя разгрузки, мы вчетвером вышли из нашего двора, направляясь лёгкой трусцой в сторону расположения садыков. Бежать туда несколько кварталов, и по нарастающему гулу человеческих криков, мы безошибочно нашли направление.

На небольшой площадке почти в центре посёлка собралось немало народа. От разношерстности одежды слегка рябило в глазах, но толкучки не было. Пыльные пикапы стояли рядом, уже пустые. Весёлая тарабарщина со всех сторон давала понять что-то радостное только для тех, кто её понимал. И мы стали пробираться ближе к пикапам, чтобы самим понять причину такой радости. К одному из пикапов за ноги был привязан один из тех, кого отловили ливанцы. От волочения по грунтовой дороге и насыпи одежда захваченного боевика была разодрана в клочья. Но не это было для него самым болезненным. Связанные за спиной в плечах руки были стёрты по локтевые суставы и представляли собой рваные раны двух обрубков. На удивление, боевик был ещё жив, что и было поводом для радости окружающих. Один из шиитов с жёлтой повязкой на голове, под возгласы окружающих склонился над умирающим обрубком и одно за другим отрезал его уши. Повертев их в руках перед разбитым до синевы лицом игиловца, ливанец отшвырнул уже не вызывающие у него интерес уши под ноги ликующих садыков.

– Из первого ряда посмотреть хотел? – перекрикивая общий ор, донёсся до меня вопрос.

Я обернулся и увидел стоящих за моей спиной Борзого, Шума и Слима. Но не найдя, что ответить, повернулся к месту казни духа. Ливанец тем временем, пару раз увесисто ударив недобитка ботинком в голову, перевернул его на живот и схватил за волосы. Процесс обезглавливания был для меня уже не нов, хоть и заставлял пульс стучать в висках. Голова покатилась туда же, под ноги ликующей толпе, пинаемая из стороны в сторону. Только сейчас я заметил человека с видеокамерой в руках, снимающего казнь. На счастье, во время пробежки я натянул на лицо бафф и не снял его, когда мы оказались на этом месте. Быть запечатлённым при таком событии вряд ли кому-нибудь хотелось.

Пикап завёлся и уволок уже бездыханное тело в сторону выезда из посёлка, но толпа не расходилась. Из ближайшей постройки стали выволакивать, держа за волосы, ещё одного духа, пиная его ногами. Оператор с видеокамерой уже находился рядом с избивающими игиловца ливанцами. Вышел человек с седой бородой, который присев на корточки рядом с духом, стал что-то выкрикивать ему в лицо, то и дело, поднимая вверх свой указательный палец. Я даже не пытался вслушиваться из-за незнания языка. Но тон, с которым говорил седобородый, и конец предыдущего духа не предвещали для пленника ничего хорошего. Из двора того же дома вынесли железную клетку, похожую на ту, в которой перевозят на рынок домашнюю птицу или скот. Пинками загнали в тесную клетку пленного духа и перенесли её в центр перекрёстка. Подошедший с канистрой в руках шиит стал поливать клетку и сидящего в ней духа горючим, что заставило толпу отодвинуться подальше и немного поутихнуть. Человек с видеокамерой ходил вокруг клетки, запечатлевая каждый момент и не упуская из вида ни одной мелочи. Дальнейшую судьбу пленного было уже несложно предугадать.

– Хлеба и зрелищ захотелось? Своего мало?

Я обернулся на вопрос, уставившись на стоящего сзади меня Гремлина.

– Всем в расположение, сейчас же! – недовольно сказал он и, повернувшись, стал уходить в ту сторону, откуда мы только недавно сюда прибежали. Переглянувшись, мы всей своей толпой пошли следом за взводным. Через минуту до нас донёсся дикий крик казнённого, на который даже не хотелось оборачиваться.

– А зачем они так делают? – в никуда спросил бредущий по дороге Слим.

– Что делают? – переспросил Борзый.

– Не расстреливают, а именно вот так убивают?

– А ты не понял? – спросил я.

– Не-а…

– Ты камеру видел? – начал издалека Борзый.

– Ну, видел…

– А казнь в клетке тебе ничего не напомнила?

– Я видел такое уже где-то… В интернете. Игиловцы, кажется, кого-то так казнили.

– Правильно, и не один раз, – Борзый стал подводить Слима к ответу.

– Хочешь сказать, им же это видео и отправят? – спросил идущий рядом Тагир.

– Ты весьма догадлив, мой кавказский друг! – усмехнулся Борзый.

– А что, такой метод что-то изменит? Думаешь, бабуины будут меньше казнить после этого?

– Не факт, – ответил я, – но выкладывать в сеть видео казней своих пленных могут если и не перестать, то поубавить.

– Какое-то средневековье дремучее… – буркнул Слим.

– Я тебе другой пример приведу, – вмешался в разговор Папай, – ты что-нибудь слышал о похищении советских дипломатов в Бейруте в 1985 году?

– Нет, не припомню такого, – оживился Слим, – а что там было?

– Там похитили четверых сотрудников посольства СССР, – продолжал Папай, – одного сразу ранили, потом добили, других сфоткали с пистолетами у голов и показали это журналистам, угрожая убить дипломатов, если не будут выполнены их требования. Кстати сказать, это были такие же шииты из «Хезболлы», которых мы сейчас видели, и с ними вроде бы ещё палестинцы были. Какие-то требования выдвинули Москве, не помню уже какие, да и не суть. Суть в том, что резидентура КГБ в Бейруте довольно быстро вычислила того, кто руководил этим похищением, и из Москвы туда направилась группа наших «специалистов». Ими были похищены несколько ближайших родственников главы «Хезболлы», а вскоре один из них был найден у порога своего же дома с перерезанным горлом и с собственным отрезанным хуем во рту. При трупе была записка, в которой был указан перечень всех родственников главы «Хезболлы» с уверением, что и остальных ждёт та же участь, если похищенные советские дипломаты не будут немедленно освобождены.

– И что? – с искренним удивлением спросил Слим. Было видно, что он действительно не знал об этой истории.

– И всё, – с улыбкой закончил Папай, – на следующий день все дипломаты были уже в нашем посольстве. Так что, если способ работает, нехер изобретать велосипед.

– Офигеть… – переваривал услышанное Слим.

Пока мы возвращались, мы отстали от идущего впереди нас Гремлина и, зайдя на территорию нашего двора, застали момент, когда Гремлин отчитывал Ворона за нашу отлучку.

– Потенциальная угроза устранена, отошла только часть одного отделения, две трети взвода на позиции, наблюдение ведётся, – аргументировал Ворон своё решение нас отпустить, – в случае чего, они бы за пару минут были здесь. Из чего ты проблему делаешь?

– Мне плевать на твои доводы! – нарочито, чтобы все слышали, надрывался Гремлин. – Без моего личного разрешения никому никуда не отлучаться! Они и так с дыркой в башке, ещё и там насмотрятся пособий!

После недолгого выяснения отношений Гремлин собрал во дворе весь взвод. Мне казалось, что сейчас он устроит прилюдную выволочку, но я ошибся.

– На сегодняшнем совещании в штабе было принято решение о завтрашнем штурме одного укрепрайона неподалёку, – начал он деловито, – у захваченных наблюдателей добыли информацию, которая заинтересовала руководство.

– Не добыли, а выбили… – в полголоса тихо сказал Папай, стоящий рядом со мной.

– Судя по ней, недалеко находится объект, представляющий стратегический интерес. Задача в том, чтобы зачистить этот объект и изъять всё, что может представлять собой какие-либо вещественные доказательства возможных преступлений. Штурм будет осуществляться силами сводного взвода. Первое отделение нашего взвода освобождается от дежурства и готовится к завтрашнему маршу. Ещё одно отделение из третьего взвода прибудет к нам сюда вечером. Потеснитесь, чтобы расположиться тут всем вместе как-нибудь. Старшим назначается Корвин. Если вопросов нет, то занимайтесь своими делами и готовьтесь на завтрашний марш. Фишку сейчас сменит второе отделение взвода.

– Одно отделение третьего взвода, – потянул меня за рукав Шум, – уж не Камрад ли с нами пойдёт?

– Было бы здорово увидеться. Да и штурмовать с ним лучше будет. И плевать на этого ручного Корвина.

Вечером, когда уже смеркалось, в воротах появилась довольная физиономия Куницы:

– Всем по привету! – весело поздоровался он, войдя во двор с десятком бойцов. – Давно не виделись!

Общий гул приветствий и похлопываний заполнил двор. Последним вошёл Камрад, слабо улыбаясь и кивая на приветствия.

– А Борзый тут есть? – шаря глазами по двору, спросил Куница.

– Смотря, для чего он тебе… – ответил Борзый, стоя на пороге дома с кружкой чая. – Чего хотел-то?

– Я слышал, ты стрижёшь умело. Хотел попросить немного выстричь мне лишнее по бокам и побрить виски.

– На тропу войны собрался, Чингачгук? – с улыбкой спросил Борзый.

– А почему бы и нет, н-на? Повоюем, н-на, если больше некому, н-на!