Текст книги "Сын Солнца (СИ)"

Автор книги: Алексей Котов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 22 страниц)

А на пиру все продолжалось дальше… Подносилась все новая и новая еда, рекой лились чича и даже – неслыханное дело! – разрешенная к употреблению лишь по особым случаям винупа. Так что когда солнце приближалось к закату, значительная часть гостей уже давно и крепко спала. Остальные ж, пьяные, творили сущий бардак. Кто-то нестройно пели какую-то заунывную песню, кто-то яростно спорил с известным, по всей видимости, одному ему собеседнику и т.д. Впрочем, Уалтопа, несмотря на видимость вусмерть пьяного, продолжал находиться в трезвом уме – ведь вот-вот должно начаться самое главное…

– А что это Атауальпа не как нормальный человек пьет? – пьяным голосом произнес вдруг кто-то из курак каньяри, – Или людям не доверяет?

– Да точно же ж! – похожим голосом произнес кто-то еще, – Да вы посмотрите, люди, он же нас отравить хочет!

– Держите его!!!!!! – вдруг завопил кто-то еще.

Отвлекшиеся на эти ‘пьяные’ вопли охранники Атауальпы появившиюся угрозу заметили не сразу. Внезапно где-то поблизости послышался грохот, одновременно послышались и несколько стонов. Подскочивший как ужаленный, Атауальпа увидел несколько клубов дыма, поднимающихся над окнами трех близлежащих зданий и падающих солдат своей охраны. Впрочем, едва он это увидел, как оттуда с таким же грохотом вырвалось несколько новых клубов дыма – и упало еще несколько его солдат. Осознание того, что это такое пришло мгновенно – ‘громовые трубы’. Немедленно стала понятна и суть всего происходящего. Но что-либо предпринять он так и не успел – прогремел новый выстрел, и, как сказали б жрецы, одна из пуль отправила Атауальпу в нижний мир…

Через несколько минут все было кончено. Солдаты Атауальпы были опытными бойцами и преданными людьми – но в сложившейся ситуации они оказались бессильны. Численное превосходство и внезапность нападения дали врагам преимущество – половина китонцев была уничтожена прежде, чем успела осознать происходящее, а против каждого из уцелевших оказалось, как минимум, по 3-4 вражеских солдата… Однако со штурмом тамбо все происходило куда труднее. Собрав в одном месте около тысячи ополченцев, люди Уалтопы наскоро поделили их на десятки и сотни и, укрепив остатками гарнизона, направили в атаку. Однако в отсутствии как слаженности отрядов, так и боевого опыта они представляли слабое войско. Так что, несмотря на его численное превосходство, первые несколько атак китонцам удалось отбить, так и не допустив врагов до занимаемых ими зданий. И лишь когда от дворца наместника явился Уалтопа с оставшейся частью гарнизона, а пращникам удалось подпалить пару построек, небольшому инкскому войску удалось ворваться в тамбо. Особо отличились в битве стрелки из ‘громовых труб’, внеся существенный вклад не только в уничтожение, но и в дезорганизацию противника.

А на следующее утро на собрании народа на главной городской площади Уалтопа объявил о уничтожении главаря китонских мятежников, труп которого был продемонстрирован горожанам. Аналогичное сообщение еще вчера было отправлено Сапа Инке…

***

(Тауантинсуйу, Кито. Март 1529 года)

А в Кито тем временем начинались весьма интересные события. По закону Атауальпе должен был наследовать назначенный им сын. Вот только его единственный сын был пока маленьким ребенком, неспособным править страной. Поэтому, по идее, должен был быть назначен регентский совет, осуществляющий управление от имени наследника до исполнения ему 16 лет. Вот только никто не хотел делиться властью, которую можно взять в свои руки.

Едва узнав о смерти Атауальпы, Руминьяви, его брат и один из генералов, при поддержке верховного жреца Солнца (конечно, не того, что был братом Уаскара и находился в Куско, а ‘своего’ китонского) в тот же день объявил себя новым Сапа Инкой, одновременно обвинив Уаскара и его людей в убийстве законного правителя Севера, получившего земли уну Кито и Каранке по завещанию Уайна Капака, и потребовал покарать кусконцев за совершение этого преступления. Вот только, в отличие от Атауальпы, Руминьяви не обладал достаточным авторитетом чтобы удержать все племена провинции в подчинении. И если кураки центральной части уну Кито – вожди Латакунги Тукоманго, Чильо – Кингалумба и Амбато – Сопе-Сопауа – присягнули на верность Руминьяви, то многие другие, мягко говоря, послали его подальше. Особенно это касалось недавно присоединенных племен, которые лишь недавно были присоединены к уну Кито. Причем, некоторые из них – например, вожди прибрежных племен уанкавилька и нанта, воспользовавшись начавшейся неразберихой, немедленно подняли восстания. Впрочем, даже в самом Кито было неспокойно – хатун курака Кито, вождь племени кара, заявив, что он является прямым потомком древних правителей Кито и потому именно он должен править этими местами, призвал покончить с инкской властью…

Впрочем, этим проблемы самопровозглашенного Сапа Инки не заканчивались. Благодаря действиям агентуры Уаскара из северной армии еще до этого началось дезертирство солдат-южан, но в целом Атауальпе еще удавалось сохранить порядок в войсках. Но никто из новых властителей не обладал достаточным для этого авторитетом, и армия начала разваливаться. Южане целыми подразделением оставляли казармы, отправляясь на юг, северяне присягали разным вождям в зависимости от племенной принадлежности и предпочтений их командиров. Ситуация обострилась до предела – бывшие друзья и союзники, несмотря на угрозу с юга, готовы были вцепиться друг другу в глотки. Нужен был лишь небольшой толчок, который нарушил бы это неустойчивое равновесие…

Недовольство было и среди митимаев – инкских поселенцев, живших в районе Чильо. Руководивший ими камайок отказался признавать самопровозглашенного правителя, заявив, что в Тауантинсуйу есть лишь один Сапа Инка – Тупак Куси Уальпа…

Часть 2.

Глава 10.

Чалкучима вернулся в Хауху с принцем Киллискачей на следующее утро.

Они ехали на носилках Чалкучимы в сопровождении великолепного кортежа.

Военачальник пришел к Эрнандо Писарро, и они вдвоем провели целый день

в переговорах, которые ни к чему не привели. Писарро пытался уговорить

Чалкучиму поехать с ним в Кахамарку, заявив, что Атауальпа хочет, чтобы

его военачальник был рядом с ним. Чалкучима объяснил, что Атауальпа еще

раньше прислал ему приказ оставаться в Хаухе, поэтому он не двинется с места,

пока не получит четкий контрприказ. Если бы он уехал из Хаухи, вся эта область,

несомненно, восстала бы и перешла на сторону Уаскара. Обе договаривающиеся

стороны еще не пришли ни к какому соглашению, когда наступила ночь. Испанцы

опять провели ночь в боевой готовности, в то время как Чалкучима обдумывал

доводы, высказанные ему днем. По какой-то неизвестной причине он решил

уступить.*(59)

(Тауантинсуйу, окрестности о. Титикака. 17 марта 1529 года)

Размеренная жизнь военного городка под Тиуанако, где собирались главные силы наступательной группировки, была прервана 27 дня Месяца Великой Возрастающей Луны, когда от Титу Атаучи – главнокомандующего армией и исполняющего обязанности Сапа Инки на время отсутствия того в столице – из Куско пришел приказ на выступать на север. И хотя был уже конец месяца, сборы начались немедленно:

– Отпразднуем начало Месяца Произрастания цветов в дороге, – сказал командовавший их армией генерал Топа Атау, – Нужно спешить.

Поскольку двигаться предстояло по глубокому тылу, где на каждом шагу имелись склады с запасами продовольствия, оружия и снаряжения, то сборы не затянулись. Уже утром 28 числа первые подразделения ‘Южной армии’ покинули расположение, двинувшись на север. Уже в дороге их застало и новое послание – на этот раз от самого Сапа Инки. Содержание его, впрочем, практически полностью дублировало то, что прислал за день до того Титу Атаучи…

***

(Тауантинсуйу, Томебамба. 16 марта 1529 года)

Ждать окончания праздника не стал и Уалтопа. Уже на следующий день после убийства Атауальпы он приказал Улко Колья собирать племенное ополчение Томебамбы и окрестных городов, и поселков. Конечно, в свете новых событий необходимость сдачи Томебамбы могла отпасть (на что в мыслях и надеялся наместник), но это не отменяло необходимости по возможность создать проблемы противнику. Чем больше он сейчас выиграет времени – тем выше вероятность, что армия Сапа Инки дойдет до города раньше, чем его противники.

Двадцать шестого числа месяца Великой Возрастающей Луны племенное ополчение каньяри численностью в 15 тысяч – большая часть способных держать в руках оружие мужчин города – выступил на север – как и Топа Атау, праздник он решил отметить в пути…

***

(Тауантинсуйу, Куско. Апрель 1529 года)

Столица Куско напоминала собой растревоженный улей. Казалось, что надвигающаяся война – ее неизбежность стала очевидной уже для всех – была единственной темой, обсуждаемой в последние дни. Встречавшие Сапа Инку Аток и Титу Атаучи едва ли не первым делом доложились, что ‘громотрубная армия’ а также гарнизон Куско – общей численностью в 5 тысяч человек – готовы к бою и рвутся к новым подвигам. Остальная часть армии – еще 12 тысяч солдат, – сосредоточенная севернее Тиуанако у озера Титикака будет в Куско через двадцать дней. Вот на эти 17 тысяч и можно рассчитывать – дальше оголять границу слишком опасно. Правда, можно еще объявить мобилизацию, но не сейчас – приближается время сбора урожая.

– Но ведь можно выдать людям продукты со складов? – ради интереса спросил я.

– Не стоит, – возразил Титу Атаучи, – Чтобы вновь наполнить их уйдет пять лет. А вдруг неурожай?

‘А вдруг испанцы?’, – мысленно добавил я, согласившись со сказанным. Тем более, на севере после окончания войны, скорее всего, будет полная разруха. А морить голодом своих же людей я не заинтересован.

А тем временем из уну Кито приходили все более и более интересные вещи. Смерть Атауальпы – общепризнанного вождя местных племен – возродила давно, казалось бы, затухшие местные разборки. Руминьяви хоть и объявил себя Сапа Инкой ‘Северной Тауантинсуйу’, на самом деле был в большей мере продолжателем традиций доинкского ‘царства’ Кито. И хотя в первый момент хатун курака Кито – вождь племени кара – думал было стать правителем сам, он понимал, что армия (во всяком случае, ее значительная часть) пойдет не за ним, а за Руминьяви – так что договориться удалось весьма быстро. Как потомок (пусть и по женской линии) местных вождей Руминьяви был объявлен царем Кито. Впрочем, это решение принесло больше вреда, чем пользы. Не желая восстановления государства племени кара, вожди ряда окрестных племен заключили союз. Союзу присягнула и часть Северной армии – выходцы из этих племен. Так на территории уну Кито возникли два враждебных друг другу лагеря. Практически забыв про угрозу с юга – неизбежный приход стремящейся покарать мятежников армии Великого Инки – и те, и другие спешно готовились к войне друг с другом. В общем, ситуация складывалась относительно удачная.

Едва добравшись до Куско, немедленно собрал военный совет, на котором был собран весь высший командный состав ‘громотрубной армии’ и гарнизона Куско.

– Но выступить с пятью тысячами против тридцати? – поразился задуманному плану Титу Атаучи, – Это ж немыслимо! Нужно дождаться подхода главных сил!

– Время дорого. Я не хочу видеть руин Томебамбы и Тампис, – отмел я все возражения, – Тем более, следует учесть и еще несколько обстоятельств. Во-первых, уже не против тридцати тысяч. Как сообщает Уалтопа, часть Северной Армии осталась верна присяге и поступила под его командование. Во-вторых, оставшаяся армии сейчас разделилась на два враждующих лагеря. Наступать на юг, имея у себя в тылу многочисленную вражескую армию Руминьяви не может и должен сначала установить контроль над провинцией – само собой, при этом погибнет немало солдат. Ну и самое главное – у нас есть громовые трубы, в то время как ни у Руминьяви – да и вообще ни у кого из северян их нету. А на что они способны – вы видели на полигонах…

После этого началось непосредственное планирование операции против северян, в ходе которого я десятки раз пожалел, что инки не изобрели железных дорог! Да и вообще не имели никакой тягловой силы. А расстояние от Куско до Кито, по разным данным, – от 1700 до 2000 километров! По проложенным практически напрямую – через горы и ущелья – инкским дорогам! По современным автомобильным, правда, было б и того больше за счет большого крюка в сторону побережья и по прибрежной равнине – наиболее пригодной для прокладки дорог местности – вот только по ним ездили автомобили, способные преодолеть это расстояние за несколько дней. Сейчас же – с учетом стандартного для инкских армий дневного перехода в 22 км – на то, чтобы добраться только до Томебамбы уйдет два с половиной месяца! К этому моменту все наши планы могли обратиться в прах, так что приходилось ограничиться общими набросками.

Напоследок распределили должности. Общее командование должен был осуществлять прославившийся в сражениях времен Уайна Капака Титу Атаучи, Аток был утвержден командующим Громотрубной армией с присоединенным к ней гарнизоном Куско, еще не подошедшие с юга войска разделили на две армии, командующими которыми были назначены уже находящийся в войсках Топа Атау и отправленный на юг Уампа Юпанки. ‘Исполняющим обязанности Сапа Инки’ на этот раз стал Майта Юпанки.

***

(Юкатан, Чектамаль. Апрель 1529 года)

Выйдя из дворца правителя Чектамаля, где обсуждали планы будущих боевых действий, Сути Пунчау направился к своим людям. Да, еще год назад о таких поворотах своей жизни он не мог даже предполагать. Родившись в айлью потомственных торговцев, со времен присоединения их родного племени чинна к государству инков получивших статус торговых агентов Великого Инки, Сути Пунчау автоматически получил и профессию. Непосредственно его айлью занималась морской торговлей с северными народами, и когда он несколько подрос – родители стали брать его с собой в походы – показать, чем торгуют, где и с кем и научить самому этому (надо сказать, весьма непростому) ремеслу. Так начиналась его трудовая жизнь…

С тех прошло более двух десятилетий. Сути Пунчау давно вырос и начал совершать самостоятельные плавания. Сколько всего их было – сейчас помнят, наверное, одни лишь кипукамайоки. Где только не пришлось побывать за эти времена – и у дикарей джунглей Колумбии и уже захваченной белокожими чужаками Панамы, и в поселениях более северных племен, и в городах майя и какчикелей, а однажды их плот занесло и еще дальше на север, где, впрочем, они с тем же успехом расторговались и вернулись домой.

Но все это были обычные торговые экспедиции. В этот же раз задача перед ним была поставлена совершенно нетипичная. Он должен был возглавить посольство инков в земли майя – и, прежде всего, вступить в контакт с правителями Чектамаля и посодействовать созданию союза против белокожих чужаков.

– Ну что там решили? – спросил у Сути Пунчау командир отряда сопровождения (от которого после отплытия Льюкюлья Майю осталось меньше половины).

– Через три дня армия выступает. По пути к нам присоединится армия Уаймиля, – ответил присутствовавший на совещании глава посольства, – Отправится придется и нам.

– А это зачем? – не понял офицер, – Артиллеристы у майя свои уже есть. Железного оружия сколько-то наделать тоже сумели.

– Не доверяют нам особо, – усмехнулся в ответ Сути Пунчау, – Хотя, железного оружия у них тоже маловато…

– Понятно. Что ж, это и к лучшему, – рассудил инкский офицер, – Насколько знаю, главной целью похода является уничтожение поселения белокожих чужаком. Вот и посмотрим, на что они способны…

***

(Тауантинсуйу, Куско. Апрель 1529 года)

Сразу после военного совета все вокруг пришло в движение. Часки, отправленные на север, рассылали по прилегающим к Великой дороге поселениям приказы о выделении месяц носильщиков – в счет работ по мите, которым предстояла доставка пушек. Их должны были разместить на почтовых станциях так, чтобы одна ‘бригада’ проносила груз до соседней станции, где передавала его следующей. Солдаты ‘Громотрубной армии’ и гарнизона Куско начали готовиться к походу. На пригнанных на следующий день лам навьючивали наполненные порохом тыквины и мешки с боеприпасами – картечью и ядрами для пушек, коробками с патронами для винтовок и картечных ружей, запасные барабаны для винтовок. Грузили на носилки разобранные на части пушки – впрочем, в наличии имелась пока лишь часть их – те, что были отлиты в мастерских Куско и доставленные с юга. Те же, что были изготовлены в городах Чинчайсуйу, получить предстояло по дороге. Впрочем, это было в какой-то мере даже удобнее – меньше тащить с собой, меньше народа придется отвлекать от полевых работ.

На третий – предпоследний день пребывания в Куско – я, дабы подстраховаться от возможных на войне случайностей, официально объявил своим наследником Манко. Понятно, правда, что за малостью возраста править за него пока будут другие – скорее всего, один из моих и Манко дядьев, Майта Юпанки или Титу Атаучи, но хоть борьбы за власть не должно начаться. Пожелавшую было отправляться вместе со мной Чукуй Виру пришлось отправить в Хатун Ирриру к Майтанчи. Нечего и ей еще рисковать, война – не женское дело. Туда же, кстати, отправил и койю, главную жену Сапа Инки, у которой недавно родились две дочери (которые, естественно, не могли претендовать на власть). На случай моего поражения в гражданской войне также предупредил, что в случае неудачного хода войны с белокожими чужаками, чье прибытие предсказали мне предки, необходимо в первую очередь позаботиться о вывозе в безопасное место специалистов-металлургов и оборудования из Хатун Ирриру и из мастерских Куско и уничтожении всего того, что нельзя вывезти – эти специалисты и оборудование потребуются потом для изготовления оружия, с помощью которого инки смогут освободить свою страну. Во всяком случае, это даст местным народам хоть какой-то шанс отстоять свою свободу…

Уже под вечер мне внезапно пришло сообщение с побережья – вернулась домой часть посольства к майя. Ждать их в Куско времени у меня не было, так что часки немедленно отправил послам мой приказ следовать в Хауху, где они должны оказаться несколько раньше меня. Там и поговорим.

В этот же день состоялась и церемония жертвоприношений перед Камнем войны на центральной площади Уакапата. Жрецы во главе с самим Вильяком Уму проводили специальные ритуалы, которые якобы должны ослабить мощь вражеских богов, обходя вокруг огня, на котором приносили в жертву диких птиц. Они несли камни с изображениями змеи, жабы и пумы, и произносили: ‘Пусть придет победа’ и ‘Пусть боги наших врагов потеряют свою силу’. Затем в жертву принесли несколько предварительно подготовленных – не евших несколько ней – черных ламы. После того, как лам зарезали, из них извлекали сердца и осматривали, чтобы увидеть, не была ли окружающая плоть деформирована и не повредил ли ей голод; это означало бы, что и сердца их противников стали точно такими же слабыми и вялыми. Естественно, результат был положительным, что вызвало взрыв ликований у войска – боги обещали победу. После чего начался пир и пляски а наутро – 11 числа Месяца Произрастания цветов, – взяв с собой они брали идолов, олицетворяющих Манко Капака и Уанакаури, инкская армия тронулась в путь…

***

(Тауантинсуйу, территория современного северного Перу. Апрель 1529 года)

– То есть вы знаете такого зверя? – спросил Чекчи Миси у камайока-главы деревни.

– Да, – глядя на явившегося к нему молодого жреца Солнца, подтвердил свои же слова чиновник, – Но это очень скрытный зверь. К тому же, ночной. За последние лет десять тапиры попадались нашим охотникам лишь несколько раз.

– Неважно. Со мной одни из лучших охотников со всей Тауантинсуйу, – отмахнулся жрец и уже в приказном тоне добавил, – Значит, ты дашь нам проводников, которые покажут места их обитание.

Чиновник лишь кивнул в знак согласия. Ну как объяснить им, что искать этих тапиров – дело практически безнадежное? Особенно если, как сказал разговаривавший с ним жрец, нужны не любые тапиры, а обязательно молодые – но и не детеныши, причем нужно их не просто убить, а изловить? Да он и слушать не захотел – лишь заявил, что таков приказ Сапа Инки. И раз в их местах тапиры водятся – значит, они их наловят! Ну да пусть пытаются – это не его дело…

Глава 11.

Когда губернатор Писарро стал настойчиво требовать золота,

Чалкучима мог только протестовать, ‘что у него нет золота и

что они привезли все’. Ему никто не поверил. Эрнандо де Сото

отвел его в сторону и пригрозил, что сожжет его, если он не

скажет правду. Он повторил свой ответ. Тогда они поставили

столб и привязали его к нему, и принесли много хвороста и соломы, и

сказали ему, что подожгут его, если он не скажет правды. Он попросил

их позвать его повелителя. Атауальпа пришел с губернатором и

поговорил со своим связанным полководцем’. Чалкучима объяснил, в

какой опасности он находится, но Инка сказал, что это блеф, ‘так

как они не посмеют сжечь его’. Затем они еще раз спросили его о

золоте, и он так и не сказал им ничего. Но как только они разожгли

огонь, он попросил, чтобы его господина увели, потому что он делал

ему глазами знаки не открывать правды. И Атауальпу увели.*(60)

(Тауантинсуйу, Хатун Хауха. 25 апреля 1528 года)

3 числа Месяца Двойных Колосков, начало которого было отпраздновано прямо в дороге близ одной небольшой деревеньки, ‘Громотрубная армия’ достигла Хатун Хаухи – одного из важнейших городов Тауатинсуйу. Основанный инками как столица племени уанка, прежде состоявшего из множества враждебных друг другу родов, он благодаря своему расположению вскоре стал одним из стратегически важным объектом страны – именно здесь располагался один из крупнейших складских комплексов. Объемы хранимой на складах Хаухи продукции – как сельскохозяйственной, так и ремесленной – были таковы, что вполне могли бы посоперничать с иными складами государственного резерва из 21 века и явно превышали все мыслимые и немыслимые потребности провинции. Впрочем, именно таким ‘госрезервом’ на случай непредвиденных обстоятельств они и были. Именно здесь, по сообщению часки, меня уже дожидалось вернувшееся из земель майя посольство, а также некоторое количество отлитых здешними мастерами ‘громовых труб’…

Вообще, окажись я тут в другое время – и, несомненно, заинтересовался бы здешними складами. Все ж одно дело знать что-то за счет памяти Уаскара да видеть немногие уцелевшие спустя столетия развалины, другое – увидеть собственными глазами то, что было здесь во времена инков. Вот только времени на это не было совершенно, а потому экскурсию пришлось несколько отложить на потом. Хотя на день задержаться все же придется – так что, оставив с собой артиллеристов, которым предстояло принять ‘громовые трубы’ и полтысячи охраны, я отправил армию вперед, а сам приказал вызвать к себе в инкауаси*(61) вернувшихся из-за моря послов.

Вскоре они явились – однако, к некоторому моему удивлению, возглавлял их младший их отправленных мной торговцев. Впрочем, причина этого сразу и выяснилась – глава посольства вместе с нескольким солдатами и офицерам остался в землях майя учить солдат Чектамаля применению огнестрельного оружия, так как Гонсало Герреро вздумал устроить поход против засевших в своей крепости на побережье белокожих чужаков.

– С организацией же союза против белокожих чужаков все пока не так просто, – продолжил Льюкюлья Майю, – Пока удалось достигнуть договоренности лишь с вождями Чакан Путума, Чикинчелля и Уаймиля. Хотя, последние, похоже, просто хотят поживиться, разграбив союзных белокожим чужакам вождей Экаба. А живут они весьма богато по меркам тех земель. Вот только в случае серьезной войне надеяться на уаймульцев бесполезно.

– А что там с нашим кузнецом? – спросил я.

– Нашел где-то на болотах руду и сейчас учит чектамальских мастеров выплавлять из нее херрум. Ругает ее, правда, последними словами. Говорит, что в Тауантинсуйу никто б и не подумал получать его выплавлять.

– Ну это понятно, – ответил я, – У нас-то есть нормальная руда, а у них – нет.

– Видимо, сам великий Инти наказал их за пренебрежение его законами, – пробурчал в ответ Льюкюлья Майю, – Бывший с нами жрец интересовался их религией – и пришел к выводу, что их богов интересует лишь жертвоприношения и соблюдение ритуалов! Кто это исполняет – тому боги и помогают. Они ж забыли про все заповеди! Да нам и в голову не могло такое прийти!

– И в голову прийти не могло? – усмехнулся я, – А ведь каких-то сто лет назад многие у нас в Андах жили точно так же.

– За это боги и наказали их.

– Боги наказали? Но ведь такое положение дел существовало сотни лет – почему ж они не сделали этого раньше? Или почему боги не наказали тех же майя или дикарей из сельвы? – спросил я и сам же и ответил, – Нет, боги редко лично вмешиваются в дела людей. И величие их не в том, что они сами управляют всем происходящим на земле. А в том, что они создали такие законы, которые определяют все происходящее без необходимости постоянного вмешательства, – мельком взглянув на сидевшего рядом жреца, я заметил, что глаза у того лезут на лоб, – Наша ж задача – изучить их и научиться использовать в нашей жизни. И эти законы во всем. Вот мы видим, что многие государства у нас в Андах разрушились и были присоединены к Тауантинсуйу. Но почему? Ведь многие из них были очень богаты и обладали немалой силой – но за многие сотни лет никто из них так и не смог объединить народы Анд? Да потому, что их правители забыли про свой долг перед людьми и перестали соблюдать заповеди – и потому их государства медленно разрушались как ручей разрушает скалу. Впрочем, сейчас не время рассуждать про дела богов, – прервал я разговор на эту тему, – Что за людей ты привез из земель майя.

– Как вы и приказывали, нами были найдены люди, обладающие знаниями, которые могут пригодиться в Тауантинсуйу, – ответил Льюкюлья Майю, – пчеловоды, архитекторы, мастера, делающие ‘ткань из коры’, работающие с перьями, крестьяне, умеющие возделывать поля в сельве.

Через минут десять привезенные люди были доставлены во дворец. Не знаю уж, что им сказали и что они думали сами, но буквально все они с какими-то, судя по интонации, хвалебными воплями рухнули на колени, что заставило присутствующих брезгливо сморщиться. Для гордых андских индейцев подобное поведение выглядело как верх унижения, что они и не постеснялись прямо высказать. Надо сказать, противно это было и для меня, потому решил побыстрее с ними закончить.

– Что они сказали? – спросил я у Льюкюлья Майю.

– Что они рады служить столь великому господину и их вся жизнь полностью принадлежит ему, – скривился посол.

– Ладно, переводи, – бросил в ответ я, – Я Великий Инка Тупак Куси Уальпа, сын Солнца, выкупил их из рабства с тем, чтобы они научили моих людей всему, что знают сами. Вы будете отправлены в сельву на восток моей страны, где должны построить деревню и наладить хозяйство так, как это делают у вас на родине. И обязаны объяснить моим людям все, что им покажется интересным.

Отослав новых граждан Тауантинсуйу и еще немного порасспрашивав посла, я отпустил его домой. А впереди лежал долгий путь на север страны…

***

(Юкатан, государство Экаб, Тулум/Сама. Май 1529 года)

Тулум – или Сама, как называли этот город его жители – произвел на Сути Пунчау весьма сильное впечатление. Побывав с посольством чектамальцев во многих государствах майя, он имел возможность убедиться, что даже далек не все столицы могли соперничать с этих городом своими величиной и богатством. И еще меньше городов имели столь же мощные оборонительные сооружения – по суше город был окружен крепостной стеной высотой метров в пять и шириной в восемь. Большая из этих стен – длиной в 400 метров располагалась параллельно побережью, две другие – раза в два короче – соединяли первую с берегом, а по углам же стены были расположены дозорные башни. Так что в город можно было пройти лишь через один из пяти узких проходов, которые при необходимости быстро перекрывались баррикадами. Так что именно за эти считавшиеся практически неприступными укрепления соседи и дали городу название Тулум – что в переводе означало ‘стена’. Мало де в землях майя можно было увидеть такое. Да что говорить, даже в родных Андах было мало столь же сильно укрепленных городов – во всяком случае, с ходу вспоминались лишь Чан-Чан, бывшая столица Чиму, да крепость Саксайуаман в Куско, где при необходимости должно было укрыться население Куско.

В первый момент это вызвало было у Сути Пунчау недоумение, но командовавший походом белокожий чужак быстро объяснил, что к чему. Сама – или Тулум – был одним из главных торговых центров майя. Здесь сходились практически все торговые пути Юкатана – как сухопутные, так и морские. Сюда везли медь, золото и серебро из Мексики, кремень, обсидиан и нефрит из Гватемалы, соль, перья, керамику, ткани и продовольствие – со всего Юкатана. Потому, что вполне понятно, каждый юкатанский правитель хотел прибрать столь лакомый кусочек к своим рукам. Вот и приходилось местным жителям строить Даже тогда, когда еще не было множества мелких государств, а всем Юкатаном правил союз трех великих городов – Чичен-Ицы, Майяпана и Ушмаля – между ними шла тихая борьба за контроль над этим стратегически важным городом. Когдаж их союз распался и началась череда войн, по приказу правителей Майяпана вокруг Тулума была выстроена крепостная стена, что было весьма нехарактерно для городов майя. И Сути Пунчау отчетливо понимал, что по местным меркам эти укрепления практически неприступны. Да что далеко ходить – во время войны с чиму инкам так и не удалось взять штурмом имевший схожие укрепления Чан-Чан. И лишь когда построили плотину, перегородив протекающую через город реку, город сдался. Впрочем, были б тогда у инков громовые трубы…

– А здорово ж мы им задали! – внезапно отвлек посла от раздумий подошедший инкский офицер, – После первого же залпа побежали.

– Помню, – довольно усмехнувшись, ответил Сути Пунчау, – Наши союзники, впрочем, тоже.

– Ага, – согласился офицер, – Правда, в основном уаймильцы.

– Ну так чектамальцев приучали не бояться громовых труб. Хотя, и среди них некоторые побежали… Так что и битвы не получилось практически.

Вообще, сражение это произошло практически в самом начале похода. Едва семитысячная союзная армия Чектамаля и Уаймиля пересекла границу Экаба, как навстречу им выдвинулся пятитысячный вражеский отряд – в основном, из тулумцев, жителей близлежащего города. Силы сторон были практически равны и что было б в обычном случае – сказать сложно. Впрочем, даже победа далась бы союзному войску недешево. Вот только тут вмешался один неучтенный фактор – громовые трубы. Один единственный залп пяти – привезенных инками двух бронзовых и трех железных, выкованных из железных полос на месте – пушек, и армия Экаба бросилась врассыпную – как, впрочем, и уаймильская. Потери противника были невелики – слишком рано выстрелили, но вот психологический эффект оказался колоссальным. Когда чектамальцы бросились вдогонку убегающим, они не встретили практически никакого сопротивления. Нагнанные солдаты – те, кто не сделал этого сразу – сразу ж бросали оружие и их немедленно ‘вырубали’ ударами дубинок и бросались догонять следующих. Рабы – товар недешевый, так что каждый желал захватить их побольше. Впрочем, почти трети вражеских солдат удалось-таки уйти, донеся наместнику Тулума весть о тяжелом поражении. Тот даже успел по суше отправить это сообщение своему повелителю – правителю Экаба, но уже на следующий день город осадила вражеская армия…