Текст книги "Чужая корона (Чужое тело-2)"

Автор книги: Алексей Изверин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 48 страниц) [доступный отрывок для чтения: 18 страниц]

Вот и протокол допроса, как я и просил. Все записали на пергамент.

– Удобно придумано, Ваше Величество. Всегда все под рукой…

– Ещё бы. Давай‑ка их мне, перечитаю на досуге, что они там. Хотя… Бродить тут с ними. Пусть доверенный человек, да не один, в мои покои доставит под вечер, а под утро заберет, почитаю на сон грядущий. Что там с остальным?

– Денег бы, Ваше Величество. Замки надо везде поставить, а они денег стоят…

– Вот я тебе же дал, целый кошелек. Трать! Что спрашиваешь‑то?

– Так я думал… Это… Потом заберете, тут все до медяка, с расписками…

– Про чеки я тебе ещё не рассказывал. – Задумчиво сказал я. Ну что, первую проверку, небольшими деньгами, Подснежник, он же Феликс, прошел. Теперь можно и дальше начинать. Понемногу… Скрестив пальцы на удачу.

– Деньги трать сам как знаешь, сказано ж! С тебя спрошу только за результат. Бумаги все хранить, замки ставить, к новым людям приглядывайся, но пока что никого не набирай, этих хватит.

– Значит, слушай, Железный Феликс. – Я поглядел внимательно на бывшего Подснежника. Тот аж надулся весь.

– Слушай–слушай. Итак, ты должен выяснить все про наследников мастера Андрея. Кто они, что они, что делают и чего от них можно ожидать. Также от тебя кратко все по его конкурентам. Объясню, что мне нужно. Мне нужно, чтобы корабли мастера Андрея вышли в море с грузом, продали этот груз и вернулись с деньгами, а не загуляли по дороге.

– Мастер Андрей сейчас… – Подснежник подумал. – Ваше Величество, Седдик, плохо ему очень. Он сына своего сильно любил. Все в городе об этом знали. И много за его жизнь отдал, да не получилось… Теперь не знаю.

– Да уж понятно. Но я уже ничего не могу сделать. Мне нужны корабли. Если они не выйдут в море – то я не знаю, что мы будем есть. Запасов еды у нас не так уж и много! Не у степняков же покупать‑то? Короче, задачу понял?

– Да, Ваше Величество.

– Выполняй. Три дня сроку, хватит! – Дождался его кивка. – Деньги получишь у графа Слава, как всегда.

Гвардия тренировалась отдельно от остальных войск. Как только разгребли завалы старых казарм, так сразу же туда новые переехали. Все по соседству. И госпиталь, и казармы, и королевский дворец.

За пару дней расчистили плац, Волин подобрал неплохих учителей, и теперь каждый день оттуда долетали резкие хеканья и звуки ударов, а то и несильные взрывы. На тренировки пускали только тренировочные гранаты, с боевыми гранатами испытания проводили отдельно. Были там одни склады, на улице Всех Растворов, там, где впервые произошло испытание первых гранат. Вот там‑то и тренировались на боевых, предварительно выстроив охранение.

И вот решил я посетить эти занятия, поглядеть, что там да как. А то взрывы, треск… Поглядеть же надо! Может, что не так делают? Люди этого мира иногда поразительно упертые, когда дело касается некоторых обычаев… Хорошо хоть, что большей частью впитывают все новое как свежая губка воду.

Итак, плац. На плацу люди, человек полста, отрабатывают приемы. Все разбиты на десятки, на каждую десятку по тренеру. Почти то же самое, что я увидел тут в первый раз, те же деревяшки, которые гвардейцы рубят мечами со всего маху. Стук и треск стоит надо всей округой, а как за ворота дошли, так сразу – безумные дровосеки тренируются, не иначе!

При королеве такого не было, там разве что сержант водил своих подопечных, да и то недолго. Обычно тут граф–генерал Ипоку парады устраивал.

Волин тут как тут, сразу же подскочил с докладом, что да как, я лишь отмахнулся.

– Всем продолжать занятия!

Итак, разбиты на десятки все. Я это уже заметил, да. Каждой десятке состоит свой учитель, обычно это такой матерый дядька в полудоспехах, чем‑то все похожи на барона Седдика.

– Погранцы, от графа Тоскалонского Лира. – Шепнул мне Волин. – Ещё поспрашивали ветеранов, назначили оплату. Так подошли сразу столько человек, гоняют новичков.

Выглядит хорошо. В землю вкопаны перекладины, с них свисают бревна, обмотанные тряпками. Бревна рубят деревянными мечами раз за разом, совсем как груши боксерские. С тренирующихся льет потоком пот, простые рубахи и штаны мокрые до нитки. В углу несколько человек спаррингуются под присмотром пары учителей. Эти самые продвинутые, вот как тренировочные мечи крутят. В другом углу маршируют под прикрытием щитов, учитель зорко глядит, лупит длинной палкой по неосторожно выставленным за щиты частям тела.

Прошелся вдоль, махая рукой, чтобы не отвлекались.

– Ваше Величество. – Это барон Шорк, догнал меня‑таки. Хотя я выходил без него. – Прошу меня простить, не смог вас сопровождать…

– Ладно, замок же, что тут может случиться. – Отмахнулся я. И наткнулся взглядом на отдыхающих. Раз, два… Трое парней, в обычной одежде местной аристократии. Рубашки, лосины, на траве разложена нехитрая закусь и кувшин… Вино? Тренировочные мечи стоят кучкой к стене, тренировочные доспехи там же. Самый большой, широкоплечий блондин, тщательно обгладывал ножку куропатки. Лицо настоящего аристократа, тонкие такие черты, как у эльфа, все портит только шрам поперек лба. Как раз расправился с ножкой, мечтательно потянулся, глядя в сторону берега. Вид‑то хороший с этого места, под деревцем ещё, в тенечке. Ещё один тренькал на чем‑то вроде лютни, остальные склонились над закуской и выпивкой, не торопясь выпивая да закусывая.

Эт‑то что ещё такое‑то, а?

– А вот эти трое у вас что сидят? – Спросил я. – Они что, наособицу?

– Это дворяне, рыцари. – Пояснил учитель. – Они отказываются заниматься.

Вот дела. Дедовщину развели.

– Почему? Эй, трое, кто такие! Встать, представиться!

Заметили, вскочили, пошатываясь, закланялись, как метрономы. Самый большой – барон Вургский Шон, барон Рон, виконт Илийский Лорин… Все как один, то барон, то виконт, то есть сын графа. Почти все с землей, то есть непростые товарищи‑то.

– Что не тренируетесь вместе со всеми, уважаемые? – Грозно спросил я. В пустоту спросил, все переглянулись, будто я сказал что‑то очень смешное или невместное. Ну, что же такое‑то? Они уже что, с оружием уже хорошо управляются?

– Так то смерды. – Вылупил глаза барон Вургский Шон. – Негоже мне, дворянину, чтобы меня палкой навозник лупил! И мне его лупить палкой негоже тоже, на то слуги есть…

Я оглянулся.

Виконт Лонвил Шорг в стороне уклонялся от удара бывшего крестьянина, уклонялся легко, он‑то давно уже с мечом упражнялся. Уклонился и, прижав бокен противника, ловко поставил подножку и метнул бывшего крестьянина на землю. Только пыль поднялась.

– Они все такие? – Спросил я у Волина, отступив на шаг.

– Нет, не все. – Тихо ответил Волин. – Кто‑то тренируется со всеми, а вот эти… Не хотят.

Так выпереть их на фиг, и все дела… Нет, стоп. Нельзя так. Ребята‑то, в принципе… Неплохие. Вот барон Рон мне знаком, да и барон Шон тоже знаком. Помню я их. Их Виктор тогда привел в замок. Вот барон Шон как раз с головой перевязанной был, на лбу до сих пор жуткий багровый шрам.

Нет, силой‑то тут не годится.

– Если желаете, Ваше Величество… – Это барон Шорк. Тихо так, почти неслышно. – Я заставлю их выполнять все приказы Вашего Величества. Это просто.

Очень дипломатичный человек этот барон Шорк.

– Погоди пока что. – Так же тихо ответил я.

Не поймут меня, если я своих бывших соратников начну на плац кидать при помощи тех, кто пришел после. Просто не поймут. Да и не выбить дурь эту аристократическую так просто. Надо что‑то сделать такое… Чтобы потом никому и в голову не пришло.

Ладно. Сделаем так.

Я быстро сбросил рубашку, подошел к одной группе, ближайшей.

Тренировка сразу же рассыпалась, гвардейцы остановились, жилистый и седой их наставник, ростом не больше меня, с чисто выбритым лицом и парой шрамов–ниток на щеках, поклонился глубоко.

– Ваше Величество…

– Давай тренировочный меч.

Наставник опрометью метнулся к стойке с деревянными мечами, вытащил один бокен и с поклоном передал мне.

Я взвесил его в руке, примерился. Ну да, я тут давно уже не упражнялся! Руки отвыкли, не держат… Тяжелый такой!

– Как твоё имя? – Поглядел я на наставника.

– Барон Дост, Ваше Величество.

– Командуй, барон Дост. Я пока что такой же ученик, как и они. – Я обвел концом тренировочного меча сбившихся в кучу гвардейцев. Волин, что такое? Почему остановили тренировку? Продолжать!

– К дереву! – Рявкнул барон Дост. – Руби!

С силой рубанул по боку манекена, удар правильно отозвался в руке.

– Руби!

С другой стороны. Сержант ещё показывал, самое простое упражнение, когда обрабатывают манекен с двух сторон сразу, развивают силу рук и силу удара. Просто стоишь и лупишь, стоишь и лупишь, пока руки не отвалятся. Но правильно, с выдохом, тело держишь верно. А наглая деревяшка шатается, никак не хочет стоять на месте, стоит чуть смазать, и уже не удар получается, а так, погладил считай.

Сначала барон Дост хмурился, на меня глядя, но потом его лицо разгладилось, он даже улыбнулся, словно что‑то знакомое увидел, да потом быстро улыбку стер.

После десяти ударов я втянулся, ноги сами находили на земле самое правильное положение, руки опускались–поднимались по раз и навсегда вдолбленной траектории, воздух прокачивался тренированными легкими через тело, грудь сжималась на резкий выдох. Вот и пот появился, заливает глаза…

– Стой!

Короткий отдых. Воздуха не хватает, руки не поднимаются, в боку вот–вот начнёт колоть, уже предвестники того, тяжелое дыхание, появилось.

И заново.

– Руби! Руби! Руби!

На третьей серии я оглянулся на аристократию. Те бороды аж поотвешивали.

– Эй, там. Кто из вас считает, что их род лучше королевского?

Аристократы побледнели. Ну да, нашел я хорошую фразу, надо сказать. Подозревать короля в худородности, да ещё и публично – верный путь на плаху. Конечно, пока ещё король никого не казнил, кроме графа Дюка, ну да мало ли что он выкинуть может?

– Хорошо. Так почему же кто‑то из вас считает, что король может тут стоять, а вам невместно?

Блондинистый барон Шон понял первый, сбросил рубаху, и пошел за тренировочным мечом. За ним и остальные потянулись, не оглядываясь.

– Разобрать по десяткам, в одной десятке не держать. – Приказал я Волину. – Проследи сам. Чтобы больше такого не было.

– Да, Ваше Величество.

Я отдал бокен рукояткой вперед барону Досту.

– Хорошо рубите, Ваше Величество. – Похвалил барон Дост. – Прошу прощения… Слышал, что Говорун вас учил, барон Седдик?

– Он самый. – Тяжело выдохнул я. Возвращение к активной физической деятельности мой молодой растущий организм дико не приветствовал, он хотел поваляться на кровати, поспать, вкусно покушать и ещё графиню Чи в разнообразных позах.

– Почтенный барон. Что для дворянина эти мелкие золотые, да ещё и авансом обещанные? Почему вы здесь? – Как‑то резко спросил я.

Барон Дост развел руками.

– Большая честь служить Вашему Величеству, Седдику Четвертому, королю Соединенного Королевства Ильрони и Альрони… – Короткий, но вежливый поклон уверенного в своих силах человека.

Я сделал вид, что не услышал. Давно уже заметил, что вот так говорит человек чушь, а ты делаешь вид, что не слышишь. Человек нервничать начинает, метаться, глазками дергать или оправдываться даже, а ты запоминаешь и анализируешь, что да как. И понемногу понимаешь, что же он хотел сказать.

Вот и сейчас я как раз ждал, что глазки у барона дернутся хотя бы чуть, и тогда уже готово одно задание для Феликса.

– Если Говорун вас учил, Ваше Величество, значит, и нам того не зазорно. – Вдруг просто сказал барон Дост. – Говорун в людях не ошибался никогда. Пограничный легион всегда будет верен Вашему Величеству так же, как и сентимал барон Седдик Гор.

– Я… – Уже было придумал слова хорошие, чтобы ответить, как заметил, что ко мне торопится Феликс. И лицо его не предвещало никаких хороших новостей.

– Что случилось?

– Ваше Величество. Ваше Величество… Возможно, это важно. Ваш друг, молодой паренек, Урий…

– Да?

– Его ещё Вихор называют. Все ростики во дворце его знают.

– Ну, не томи!

– Пропал он, вот, пропал.

– Как пропал? – Я стал быстро вспоминать. Вроде бы, Вихора подобрал сначала Виктор, для каких‑то своих поручений, да как‑то у него Вихор не прижился. Вот друг его, Виктор – который паренек, здоровый для своего возраста – сразу нашел своё место в гвардии, тезка поспособствовал. А Вихор ещё покрутился около Коротыша, бегал к графу Славу, уж очень хотел стать грамотным, с бароном Наватом тоже пообщался, а потом… А что потом‑то?

– Украли его. – Доложил Подснежник.

– Что? Это ещё что такое? КАК?

С утра в канцелярию постучались, и подбросили письмо. Классика. Ежели хочешь увидеть своего друга живым, принц, так раскошелься мало–мало…

В Малом тронном зале я вертел в руках то самое письмо, а вокруг меня собрались соратники мои. Виктор, Феликс, мастер Иштван, Волин, граф Нидол Лар.

"Ежели Ваше Величество король Седдик Четвертый желает вновь увидеть своих друзей ростика Урия–Вихора и ростика Ирину–Кашеварку в добром здравии и без печалей, то пусть нищий на Могиле Колдуна, что около Костяного Леса, станет богаче на пять тысяч полновесных золотых. Ночной Король Альрони".

– Сколько? – Вопил я. – Сколько, мать твою за ногу? Пять тысяч золотых? Да поубиваю тварей к той самой… – Дальше я уже ругался матом по–русски. Минут десять точно. Меня все вежливо слушали.

Когда заметил, что стал повторяться, и остановился, мастер Иштван склонился в поклоне.

– Ваше Величество, какие будут указания?

– Да какие тут могут быть указания‑то? Графа Слава ко мне. – Вздохнул я. – Пойдем вызволять. Что за Могила Колдуна?

– Это в дороге через Костяной лес. Когда они там обещали, завтра в полдень нищий около Костяного леса? Вывесить синий флаг на башне? Вот и вешайте. А завтра посмотрим, будет ли там тот нищий. Деньги отдадим только когда увидим моих друзей.

Вот так‑то вот. Днем деньги ваши, а ночью уже наши.

Глава 17

Мальчик мой,

Дорогой!

Где же ты,

Что с тобой?

И. Аллегрова.

Проснулся я рано утром, чуть ли не раньше всех. Смотрел бездумно в белый потолок, ничего не соображая. Дико болела голова, как после тяжелейшего похмелья. Надо же, всего одну бутылку пива выпил, а как развезло‑то!

На моем плече посапывала Александра.

Что за имена у них тут, Анастасия, Александра! Нет бы что попроще, Настя, Саша. Так же красивее, или мне только так кажется?

Блин, что же голова‑то так раскалывается?

Вспомнил вчерашний день. Господи да ты же боже мой! Я же, дурак такой, её… Какой же я дурак!

Александра дышала легко и свободно, в занавешенное до половины окно заглядывало уже летнее солнце. Было тепло, даже жарко.

Осторожно приподнялся, огляделся. Вот футболка моя, на спинке старого металлического стула без сидушки. Там же трусы и куртка, рюкзак там же. Ботинки разбросаны по комнате, один в одном углу, другой в другом. А мобилка где, сколько время‑то? В штанах была вроде бы. В чехле на поясе. А штаны‑то где?

В стороне штаны.

Дотянулся до ремня, подтащил к себе джинсы, вынул мобилу.

Шесть пропущенных вызовов, кто это? Так, вот это из дома. Мамка беспокоиться, все никак не может привыкнуть, что я теперь большой мальчик. Так, а вот ещё пять вызовов… Маша!

Наверное, я дернулся чуть сильнее обычного, Александра на моем плече застонала во сне. Повернулась поудобнее, устраивая голову на моем плече, протянула голую руку через мой торс. Теплая крупная грудь уперлась мне в ребра.

Так она голая, что ли? Ну конечно же. Забыл, что вы с ней ночью вытворяли, аж пол скрипел? И не один раз, и даже не два, а половину ночи! Еле–еле уснул, да и сейчас времени‑то уже сколько? Двенадцать сорок три, вот сколько. Ещё удивительно, что проснулся‑то так рано, мог бы и до четырех утра спать.

Как мог осторожно я вытащил своё плечо из‑под девушки, подложив ей под голову подушку, судорожно натянул штаны и футболку, накинул легкую куртку, бросил голые ноги в кроссовки, а носки – в рюкзак.

Надо срочно думать, что соврать Маше. Вечером мы с ней встречаемся, а позвонить я ей обещал ещё с утра, а сам проспал тут не знаю сколько! Где Михалыч‑то, мать его так?

Мишка обнаружился в соседней комнате, где он спал в одном спальнике со своей ненаглядной Анастасией.

Я решительно потряс его за плечо. Тот вяло отмахнулся, пошевелился. Выглядел он не лучшим образом, бледный, уставший, словно он эту медовуху всю ночь хлестал напополам с Анастасией. Под глазами мешки, на лбу небольшие капельки пота.

Одежда его и Анастасии вокруг в беспорядке, видать, торопились очень.

Мишка, сука. Развлекался тоже.

– Мих, вставай давай. Домой надо. – Решительно сказал я.

– А? Что?

– Домой надо, говорю. Ты едешь, или я без тебя?

Мишка осторожно потряс Анастасию, та что‑то сонно ему сказала и отвернулась.

– Уже уезжаете? – Это Александра, сонная, от двери. Из одежды на ней только футболка, которая ей немного коротка. Видны черные кружевные трусики, почти что прозрачные. Интимная стрижка тоже видна. И странные небольшие точечки на внутренней стороне бедра, комары вчера покусали, наверное.

Я равнодушно скользнул по ней взглядом, прислушался к своему телу.

Тело равнодушно зевнуло и напомнило парочку приемов, которые я разучивал со своими гвардейцами.

Вот и хорошо.

Александра что‑то засмущалась, пошевелила ногами, скрывая одну за другой.

– Да, Александра. У нас завтра контрольная по электротехнике… – Вралось как никогда вдохновенно. – Миш, ты собираешься, или нет? Давай, мешать не будем… – Я подтолкнул к нему ногой один ботинок, наградил злобным взглядом, нежно вытеснил Александру в коридор, обнял за плечи, достал сотовый. – Александра! А ты мне свой номер… Телефона… У тебя сотовый есть?

Анастасия с Мишкой не поехала, осталась там. А номер Александры… Записал как "Александр", притворился, что больше букв в строку не вмещается, да и ладно с ним. Не приведи нелегкая Маша заметит, мало ли.

До станции нас не провожали, но я молчал, копил злость. На станции закупились пивом, "Балтикой–три". После первых же глотков пойла стало ещё хуже, но хоть гадость во рту прошла.

А в электричке я просто насел на Мишку.

– Михалыч, ты спятил, наверное? – Как можно дипломатичнее спросил я, хотя на язык просились совершенно иные слова, крайне нецензурные. – Ты что, совсем спятил? На кой было с ними оставаться‑то? Михалыч, что молчишь?

Тот вел себя как вялая кукла. Кивал, соглашался, что‑то даже пытался ляпнуть извинительное.

– Ну так решил‑то ты что?

– Не знаю. – Пожал плечами Мишка. – Слушай, спрашивали они очень о тебе активно… Под вечер ещё. Может, ещё раз сходим?

– Нет уж на фиг! – С чувством сказал я. – Мих, у меня девушка есть. Я её люблю. Так что вообще никому ни слова! Понял?

– Понял. – Хмуро сказал Мишка. – Слушай, да я могила, точно. Не было ничего. Не видел. Один спал, в одиночку…

– Никаких ещё "в одиночку"! Не было нас тут с тобой, вот и всё! А теперь молчи давай, я девушке своей позвоню.

Достав телефон, я набрал номер.

– Привет, любимый. – После первого же гудка откликнулась Маша. – Ты где это пропадал?

– Прости, любимая! Просто вчера что‑то замучился совсем, спать лег пораньше…

– Соня ты! Не забудешь меня сегодня встретить вечером?

– Да что ты, как можно! – Я против воли расплылся в улыбке. Вчера мамка с папкой на дачу рванули, и теперь квартира в полном моём распоряжении. Буду там хозяйничать, что вкусное приготовлю!

Жаль, что перенос ещё одной партии хлорамина и прочей ерунды, коей у меня уже пара чемоданов, пока что откладывается. Не буду же я одной рукой обнимать свою девушку, а другой рукой банку с отравой, нет же?

– Блин как же хреново. – Простонал Мишка, приложившись к бутылке пива.

– Поделом тебе. Думать надо было. Мишк, слушай… Мне кажется… – Я сделал паузу, подбирая нужные слова. Нужные слова как‑то упорно не желали подбираться. Разбегались как зайцы по закоулкам моего похмельного соображения. – Слушай, не надо больше туда ездить.

– Сам понимаю. – Хмуро сказал Мишка, и поморщился. – Да что же такое, что же мы с тобой такое‑то пили, а? Вроде бы экологически чистый продукт, а похмелье почему‑то как от водки.

– Около Москвы минералки купим. – Сказал я, глядя в окно электрички.

Мишка не унимался.

– Серег, слушай. Это ж и в самом деле секта получается, нет?

– Получается да. Мишк, пока она сама не захочет, ты её не вытащишь, понял? Человек сам должен захотеть.

Мишка уныло кивнул.

А я вдруг почему‑то на него разозлился, сильно даже.

– Слушай… Да что у ней там поперек, а? Мих, Михалыч, опомнись!

Мишка опять уныло кивнул.

Пока ехали, на ум мне пришли взгляды спутников Хорса. Странно как‑то. На Анастасию они глядели, разве что не облизываясь, а на Александру вот как‑то равнодушно. Интересно, почему это? И медовуха эта странная, от которой водкой воняет за версту. И пили‑то на природе, на свежем, экологически чистом воздухе! Так что же тогда меня так ломает‑то, не знаю?

Короче, я больше туда не ногой.

На вокзале расстались, Мишка в обнимку со второй бутылкой пива двинулся домой, а я решил к Молчану заехать, хорошо что по дороге. Как раз у них была тренировка, но я отказался, меня и так всего шатало.

– Говоришь, у Хорса был? – Прищурился Молчан. – И как у них там?

– Да не очень‑то. Праздновали День… – Я напряг память, из мутного озера медленными китами всплывали фрагменты вчерашнего. – День Иван–Купалы, да?

– До него ещё ого–го! – Возмутился Гюго. Он сейчас отлеживался на матах в углу спортзала. – Да кто угодно скажет. Иван–Купала – это день летнего солнцестояния, а сейчас весна все же…

– Ну… Так называли. Медовуху пили, в речке купались…

– И девушки были. – Проницательно заметил Молчан. – А медовуха у него простая. Три ложки меда с деревенского рынка на бутылку водки оттуда же, травки какие‑то… И идешь через костёр всю ночь прыгать. Слушай, Серег, ну я же тебе говорил, что дело тухлое?

Молчан редко выглядел таким расстроенным. Обычно чаще улыбается, а вот теперь как‑то потускнел, глаза потемнели, по лбу пролегла глубокая складка.

– Да девушка у моего друга там… – Попытался оправдаться я. – Вот, уговаривать ездили…

– А уговорили вас. – В сторону сказал Чеботарев, не отрываясь от полировки бокена чистой белой тряпицей.

– Серег. – Молчан помялся, но вот решился говорить. – Ты с Миленой поговори… Она, кстати, всё к нам заглянуть обещалась. Милена с ними два года откатала, еле вырвалась. Она тебе много чего расскажет. И про пьянки, и про групповухи, и про наркоту даже, которая всегда вокруг Хорса крутилась. Даже когда он попом был в Подольске. Три дела на него завели, все три закрыли за недоказанностью – свидетелей нету, хитрая очень морда. Давно он уже концерты по заявкам дает, чуть ли не до перестройки объявился и людей вокруг себя собрал. Только сначала библию читали вместе голышом под самокрутку с дурью, а как в патриархии от тех чтений турнули отца Алексия подальше, так все разом раскрестились в язычники. Вот теперь старину восстанавливают, прилипли к реконструкторам сначала, потом к родноверам, и много хорошего народу через тех уродов пропало. Так что и тебе говорю, и другу твоему повторяю – не ходи!

– Да уж он сам себе судья. А я больше в то гнездо осиное не ногой.

В самом деле, ну что я ещё сделать‑то могу? С Мишкой съездил, с девушкой его поговорили, поглядели, что творится там непотребство полное. Что ещё надо? Нет, мне как‑то с Молчаном, Чеботаревым и Гюго спокойнее, куда как спокойнее.

– А ты там больше ничего лишнего не пил? – Вдруг спросил меня Чеботарев. Как‑то очень неожиданно он оказался поблизости, и внимательно всматривался мне в лицо.

– Да нет, вроде бы ничего такого. – Растеряно сказал я. – А что?

– Да так… Ничего. – Покачал головой Чеботарев, садясь на место и вновь принимаясь за бокен. – Показалось, наверное.

В общем, потренироваться мне так и не получилось.

Даже когда начали, меня просто несло из стороны в сторону, напропускал ударов и чуть не получил с размаха по лбу. Наверное, нервное что‑то. Отошел в сторонку, принялся подгонять снаряжение, и глядеть, как остальные мечами машут.

Вместе дошли до метро, Молчан поспешал на работу, Гюго отсыпаться, у него ночное дежурство было. Чеботарев тоже куда‑то торопился, а у меня ещё оставалось одно дело, одна небольшая идея. Но для начала срочно в обменник, разменять денег на наши родные деревянные.

А оттуда прямо на радиорынок.

– Как это работает? – Я покрутил рацию, тяжеленькую увесистую коробочку, увенчанную длинной антенной, и едва не вышиб себе глаз, а продавцу не сшиб все с полок.

– Осторожно же! Уважаемый покупатель. – Оскалился в щербатой улыбке студенческого вида продавец. – Вот тут включатель. Отсюда идет сигнал. Наушник вот тут, чем сильнее сигнал, тем ближе маячок. Маячков есть три штуки. Кстати, есть новые… Американцы, с Ге–Пе–Эс. Три километра дальность, с экраном на жидких кристаллах.

Я сделал вид, что задумался.

Вокруг бурлил радиорынок. Чего тут только не было! Навалом всего, здоровенные компьютерные экраны, резаки компактов, системные блоки, оперативная память, материнские платы, видеокарточки, звуковые платы и прочая, и прочая, и прочая… Целые компьютеры, сразу, с вывешенными характеристиками, и предложения на сборку самых разных конфигураций. Отдельной стояли лотки с разноцветными дисками, игры и сборники программ на любой вкус. "Весь офис", "Весь Адобе", "Весь Автокад", и по смешной цене. Правообладатели удавились бы, узнав, за какую цену тут идут

Народу тоже было мама не горюй, я еле добрался до искомых рядов. Ещё давно тут было развалов… Эх. Радиорынок был когда‑то, пока не появились компьютеры. С тех пор компьютерная техника постепенно наступала, а радиодетали теряли ряды за рядом, место за местом, постепенно отступая в самый дальний угол бывших заводских цехов.

С больной головой я протолкался как раз туда, куда было надо.

– Нет, спасибо, мне бы что попроще. – Лучезарно улыбнулся я. – Как можно проще. И сегодня нужно. Очень нужно.

– Попроще… – Продавец призадумался. – Есть, конечно. Комплект раций. Две штуки.

– Не пойдет. – Я поглядел на две хреновины в прозрачной пластиковой упаковке, красных такие. Выглядят как детские игрушки, да и есть они такие же, детские. – Посерьезней.

– Серьезней стоит денег. – Предупредил продавец. Скользнул по мне взглядом. И помятая после ночевки у Хорса одежда, и помятое лицо, и до половины початая бутылка минералки в рюкзаке. Все никак меня не отпускало.

– Понимаю. – Вздохнул я. – Но всё же?

Ушел я с радиорынка с похудевшим кошельком, но с большой сумкой с искомым. Две рации, комплект аккумуляторов, зарядное устройство от сети и ещё так, по мелочи. Вроде бы как раз то, что надо. Надеюсь, что это сработает…

Хватит уже по улицам шляться! Мне ещё продукты к ужину покупать, родителей‑то дома нету…

Смахнул со лба нездоровый пот и поплелся в метро.

Вечером уже ждал на вокзале с большим букетом цветов свою любимую девушку.

Меня обняли, поцеловали, закружили в водовороте тонких духов и самых прекрасных в мире глаз, а потом отпустили.

Пассажиры электрички, торопливо закуривающие по пути от поездов к метро, цеплялись о нас завистливыми взглядами. Сначала на неё, потом на меня, потом опять на неё.

Нет, ну вот вроде бы все просто, и одежда, и девушка. Снизу вверх – легкие кроссовки, джинсики в обтяжечку, так, что в карман и пальца не просунешь, такая же обтягивающая футболка, соблазнительно рисующая контур груди и плоский, даже впалый животик, курочка через руку, слишком простой для дешевой вещи полуспортивный рюкзачок и такая же простая прическа, прижатая на макушке темными очками. А все равно ж, больше половины мимо проходящих мужчин находят время поглазеть, кое‑кто вообще спотыкается.

– Ну ты чего! – Маша прижала к груди большой букет. – Как же я с таким через весь город‑то поеду, а? Пошли, что стоишь, девушка хочет спать и кушать! Пошли–пошли! Пошли, а то мне уже надоели эти попытки знакомства в электричке!

Я глупо улыбнулся, ощутил укол ревности и мысленно попенял себе. Давно бы уже пора машину купить! Вот сейчас бы с комфортом доехали, как Костик Женьку возит, а я, нехороший такой человек… Тем более что тут у меня денег уже хватает. Если все пойдет хорошо… Тьфу–тьфу–тьфу… То и на съем квартиры, а то и на покупку денег тоже хватит, как раз к концу лета!

Тут мои мысли прервались долгим и вкусным поцелуем.

– Пошли! – Маша помахала букетом у меня перед лицом. – Все остальное дома.

Все остальное и было дома. И было довольно неплохо. Разве что Маша удивилась немного, когда я во сне подтащил к себе поближе запакованный сверток с необходимым.

Ну…

Мать же твою так и не так! Что же такое‑то, господи?

Я едва смог встать с кровати, настолько меня замутило.

Началось потом с головы, потом всего начало бросать то в жар, то в холод, а под конец я просто свалился с кровати на пол и меня долго и мучительно рвало желчью.

Топот ног, первое лицо перед моим взором расплывалось и сходилось, как в телевизоре это мастер Клоту.

– Ваше Величество! Помогите, надо поднять!

Сильные руки барона Шуго возникли у меня перед глазами, меня подняли, я собрался как мог.

– Не надо никуда нести! Закрыть дверь! Никого не впускать! Мастер Клоту, вы… Ааапроклятиии…

Меня ещё раз вырвало, хотя вроде бы уже нечем. И я потерял сознание.

Да что же такое‑то, если сейчас обратно, то тогда всё напрасно будет…

В комнате трое, Иштван, мастер Клоту, барон Шуго у двери.

– Твою мать. – Сказал я в потолок. Голова была на редкость чистой и ясной, ничего не болело, хотя тело ощущало немалую слабость. Везде чешется, и дико воняет хлоркой.

–…бывает. – Сказал мастер Клоту. – Я тут ничего не могу сделать, и не подпущу к принцу иных врачей, кроме графа Слава.

– Согласен с мастером Клоту. – Это уже голос графа Слава. – Надо ждать. Жара нет. Пота тоже нет. Зрачки обычные, радужка тоже. Как могли, обтерли его тело белой водой. Это не яд… Во всяком случае не такой яд, о котором мы знаем. Вообще, я бы сказал, что организм принца сейчас выздоравливает.

– Так раньше уже такое было? – Это Виктор.

Ого, народу прибавилось.

– Было. – Это снова мастер Клоту. – В тот день, когда бывшая королева пыталась принца отравить, тоже так было. В купальнях сидел, там стало легче.

– А так чего же ждем, понесли в купальни? Слугам крикнуть, сейчас готовы будут!

– Он без сознания. Одно движение, и может утонуть.

– Мастер Клоту, так это вы придумали меня хлоркой обтирать? – Возмущенно спросил я. – Тоже мне, нашли панацею!

В комнате полный набор. Виктор, конечно же. Волин, Подснежник, граф Слав и барон Алькон, мастер Клоту, куда же без него, Иштван, невозмутимый как всегда, в уголке мелькает лысина графа Нидола.

– Ваше Величество, вы живы!

– Да а с какой радости я должен быть мертв? Что это вы все тут собрались?

Без сознания я был час, не больше. За это время барон Шуго успел поднять на ноги всех, кто был рядом. Мастер Клоту сначала пытался поить меня какими‑то отварами, но потом сдался и сказал, что организм принца должен сам справиться… Вот так и справился, я теперь на ногах и хорошо себя чувствую.