Текст книги "Перевал Дятлова. Загадка гибели свердловских туристов в феврале 1959 года и атомный шпионаж на советском Урале"
Автор книги: Алексей Ракитин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 36 (всего у книги 48 страниц)
Снимок № 26. Этот и последующие фотографии явно относятся к событиям 31 января – 1 февраля 1959 г., т. е. последнего дня жизни членов группы (усматривается четкая корреляция с дневниковыми записями Игоря Дятлова). На 26 кадре запечатлен Дятлов, видимо во время восхождения на перевал, уже явно выше границы леса. Члены группы в наброшенных на головы и затянутых капюшонах штормовок – ветер в лицо.
Снимок № 27 – исключительно интересный кадр. Судя по всему, он сделан в момент, когда группа, уже фактически взойдя на перевал, была готова покинуть долину р. Ауспии и перевалить в долину р. Лозьва (и тем самым уйти от горы Холат-Сяхыл уже 31 января 1959 г.). Если бы группа продолжила свое движение, то 1 февраля палатка не оказалась бы на склоне Холат-Сяхыл и, вполне возможно, трагедии не произошло бы. Но события стали развиваться по другому сценарию. Из последней записи в дневнике Дятлова нам известно, что, поднявшись выше границы леса, группа неожиданно возвратилась назад и разбила лагерь в долине Ауспии. Логического объяснения этому возвращению нет, предположения, будто группа не покинула долину Ауспии 31 января из-за того, что требовалось заложить лабаз, чтобы забрать его на обратном пути, не представляются обоснованными. Лабаз можно было заложить и на другой стороне перевала и точно так же забрать его на обратном пути. За ним не пришлось бы идти даже полной группой – весь груз (52 кг продуктов плюс лыжи и ботинки) без особых затруднений перетащили бы 2 или 3 человека. Зато благодаря «рывку через перевал» группа выигрывала по меньшей мере один световой день. Не сделав подобный «рывок», группа один день теряла, что и получилось в итоге. Немаловажно и другое соображение относительно бессмысленности возвращения с перевала обратно в долину Ауспии, назовем его «эргономическим», энергозатратным: ведь на следующий день подъем пришлось повторять!
Фотография № 27 из фотопленки № 1. Тот самый принципиальный разговор между Дятловым и Золотаревым… Обратите внимание на взаимное расположение участников – Дятлов в одиночестве, его как бы «окружают» Колеватов, Золотарев и Кривонищенко. Остальные участники похода в разговор не вмешиваются, словно бы не замечают происходящего. Очень интересный фотоснимок!
На фотографии, видимо, запечатлен момент принятия решения о дальнейшем движении группы – вперед или назад. Весьма красноречиво распределение людей на снимке: лицом к Дятлову обращены Золотарев, Колеватов и Кривонищенко (последний фотографирует). Остальные пятеро членов группы стоят обособленно и в разговоре с Дятловым участия не принимают, они даже не смотрят в его сторону. Они словно бы самоустранились от неприятного разговора, возможно потому, что сознавали свою неспособность повлиять на принятие решения. А то, что разговор был неприятен, можно заключить из поз его участников. Золотарев частично развернут к Дятлову боком, его голова немного наклонена вперед («голова быка»), а обе руки выдвинуты впереди живота (опытный рукопашник так обычно маскирует намерение нанести внезапный, без видимой подготовки удар). Золотарев, разумеется, драться не собирался, вся его моторика рефлекторна, но при этом весьма красноречива. Он напряжен, его поза выражает скрытую угрозу, она идеальна для внезапной атаки, пусть даже он и не собирается на кого-либо бросаться. Расстояние между Дятловым и Золотаревым примерно 1,5 м. – это больше той дистанции, на которой ведется комфортный, дружелюбный разговор (сравните с расстояниями между пятью другими участниками похода, стоящими отдельным кружком, – они ведут вполне дружелюбную беседу, можно не сомневаться). Дятлов на этой фотографии выглядит растерянным – руки опущены вдоль туловища, голова держится прямо. Это поза застигнутого врасплох и притом как будто в чем-то оправдывающегося человека. Видимо, он не готов был услышать то, говорит ему в момент фотосъемки Золотарев.
Об этом разговоре нет упоминаний в дневнике Дятлова. С одной стороны, это может означать, что такового разговора не было вообще, а с другой – что разговор все же состоялся, но окончился он психологическим поражением Дятлова. Признать подобное, тем более в собственном дневнике, он никак не мог, поэтому записи на эту тему не оставил. Верно, скорее, второе предположение, иначе поведение группы (возвращение со склона обратно в лес в долине Ауспии) не имеет никакого логического объяснения. Между тем некие аргументы заставили группу повернуть и на следующий день совершить очень небольшой переход. Это странное на первый взгляд поведение группы в последние сутки (и без того отстававшей от намеченного графика!) является серьезным доводом в пользу того, что внутри группы существовал некий «тормоз», умышленно удерживавший ее в этом районе, словно бы дожидаясь неких событий, запланированных на 1 февраля. И если таковым событием должна была стать встреча, предполагаемая в рамках версии «контролируемой поставки», то группе Игоря Дятлова нельзя было миновать район перевала раньше намеченного срока. Впрочем, в исследовании этот тезис обоснован достаточно развернуто.
Фотографии № 28 и 29 из фотопленки № 1
Снимок № 28 – на нем мы видим лагерь, разбитый группой Игоря Дятлова в лесу у истока Ауспии. Колеватов и Тибо на фоне палатки. Они смеются, что-то живо обсуждают. Снимок не постановочный, попавшие в кадр явно не знают, что их фотографируют. Снимок свидетельствует, что между Александром и Николаем были хорошие и вполне доброжелательные отношения. Снимок этот интересен еще и тем, что из него можно составить впечатление о разнице погоды на перевале и внизу, в границах леса. Если наверху сильный ветер и поземка, то внизу – тишина, деревья стоят все в снегу. Полнейший контраст! Это наблюдение с полным правом можно отнести и к событиям 1 февраля – группа уходила с продуваемого всеми ветрами склона в зону леса, чтобы найти там защиту от ветрового воздействия. Район кедра также был продуваем, потому что находился недалеко от границы леса и притом на возвышенном месте. Именно поэтому и появился настил в овраге: сооруженный ниже уровня земли, он создавал локальный «карман», участок ветровой тени. Для уменьшения потерь тепла это было куда важнее, чем костер, и сооружение настила свидетельствует о том, что члены группы это прекрасно сознавали.
Снимки № 29–30 – два постановочных кадра, на которых Рустем Слободин позирует в прожженном ватнике. Вполне возможно, что фотоснимки сделаны уже утром 1 февраля 1959 г. У Рустема отличное настроение, он бодр и, несомненно, чувствует себя прекрасно. Его поза выражает спокойствие, уверенность в своих силах, некоторую толику самоиронии. Отличные фотографии, одни из самых удачных на этой пленке.
На последних фотоснимках под № 31,32 мы видим группу, поднимающуюся на склон Холат-Сяхыл. Снимки сделаны выше границы леса на совершенно голом склоне, метет поземка, сильный ветер, плохая освещенность. Тот факт, что палатка за спиной одного из туристов не сложена должным образом (а лежит широким рулоном), явственно указывает на то, что переход 1 февраля изначально планировался в безлесной зоне, если говорить совсем точно – выше границы леса.
Фотографии № 31, и 32 из фотопленки № 1
Наконец, снимок № 33, изображающий тот самый «светящийся объект», вокруг которого «самодеятельные исследователи» в меру тяжести персональных диагнозов понастроили массу всевозможных домыслов. Одни «исследователи» развлекались с «фотошопом» и находили в световом блике черты человеческого лица, фантазии других без всякого «фотошопа» позволяли рассмотреть на снимке те самые «светящиеся шары», которые ничего не доказывают и ничего не объясняют, но почему-то считаются виновниками гибели группы. Особо продвинутые «построители гипотез» даже придумали сценарий, объясняющий появление снимка чьей-то враждебной попыткой заглянуть в палатку (Кривонищенко, дескать, схватил фотоаппарат и сфотографировал лицо «заглядывающего». На самом деле Кривонищенко в подобной ситуации, скорее, схватился бы за свой финский нож, но эта мысль недоступна пониманию «опытных туристов с практикой зимних ночевок»). Но – увы! – просхождение этого кадра настолько обыденно, настолько прозаично, что делается даже несколько неловко за Шерлоков Холмсов, не потрудившихся за многие годы своих нелепых «мозговых штурмов» просто-напросто проконсультироваться с фотографом из любой криминалистической лаборатории. Любой фотограф-криминалист объяснит происхождение данного фотоснимка без малейших затруднений.
Дело в том, что фотограф криминалистической лаборатории, получивший в свое распоряжение фотоаппарат, снаряженный пленкой, должен извлечь эту пленку, предварительно перемотав ее обратно в кассету, из которой она «вытягивалась» кадр за кадром в процессе фотографирования. Кассета эта находится внутри корпуса фотоаппарата. Однако «замотать» пленку обратно в кассету нельзя при взведенном затворе. У фотоаппаратов «Зоркий», выпускавшихся в 1950-е, состояние затвора проверялось очень просто – нажатием кнопки спуска. Никаких особых указателей (поворотных флажков, рисок, шайб), сигнализирующих о взведении затвора, эти фотоаппараты не имели. Если затвор был взведен, то он срабатывал и делал еще один кадр, если нет, то, соответственно, не срабатывал: кнопка спуска нажималась и ничего не происходило. Вот и все! После этого производилась перемотка пленки с ролика обратно в кассету (внутри корпуса фотоаппарата).
Что же произошло в данном случае? Прокурор Иванов передал в криминалистическую лабораторию фотоаппараты, найденные в палатке исчезнувших туристов, с поручением извлечь фотопленки, обработать их и полученные фотографии вернуть ему, следователю, для приобщения к делу (либо неприобщения – это он должен был решить после оценки важности запечатленной фотоснимками информации). Его поручение было выполнено. Проверяя каждый из фотоаппаратов, сотрудник лаборатории нажимал на кнопку спуска перед тем, как приступить к перемотке пленки. Затвор фотоаппарата Георгия Кривонищенко был взведен, благодаря чему сработал и на пленке появился тот самый снимок № 33, который в течение десяти последних лет заставлял «самодеятельных исследователей» верить в присутствие инопланетян. Затворы других фотоаппаратов не были взведены, поэтому на других пленках мы подобных кадров не видим. Но если бы они также остались взведены, мы получили бы целую коллекцию «огненных шаров» и версию массированного инопланетного вторжения, не иначе. Все рассуждения о том, что фотоаппарат «Зоркий» невозможно закрыть в кофре (кожаном чехле) при взведенном затворе, лукавы и лишь выражают незнание предмета теми, кто подобное утверждает. Кнопка спуска этого фотоаппарата не выступала за габаритный размер и кофр при открытии-закрытии ее не цеплял. Другими словами, можно было взвести затвор, подготовить фотоаппарат к производству следующего снимка и спокойно закрыть кофр. Что Георгий Кривонищенко и проделал на склоне Холат-Сяхыл.
Та самая фотография № 33 из фотопленки № 1, что на протяжении десятилетия доводила до исступления самых впечатлительных «исследователей». Это даже не брак криминалиста – это просто следствие его работы с фотопленкой, в силу небрежности или забывчивости попавшее вместо мусорного ведра в руки следователя.
Таким образом, пресловутый «33-й кадр» – это не снимок НЛО, не лицо человека, заглядывающего в палатку, не фотография «огненного шара» или работающего двигателя падающей ракеты – вовсе нет! Этот кадр можно назвать «технологическим», своим появлением он обязан обработке пленки в фотолаборатории. Нет никакой загадки! Ее нет вообще, не существовало изначально. Любому криминалисту, которому доводилось работать с чужими фотоаппаратами и проявлять чужие фотопленки, приходилось десятки раз видеть подобные «огненные шары» и «работающие двигатели падающих ракет». Своим рождением эти феномены обязаны бликам в оконных стеклах, настольным лампам и даже папиросам сидящих напротив коллег. В общем, что попало в поле видимости объектива при нажатии спуска, то и оказалось запечатлено. Именно поэтому следователь Иванов не придал последнему кадру ни малейшего значения – он просто знал его происхождение и понимал, что говорить тут решительно не о чем.
Итак, заканчивая анализ фотопленок, отснятых Георгием Кривонищенко, подведем краткий итог:
1. Прежде всего, необходимо отметить, что в «диапазон психологического комфорта» фотографа входили не все члены туристической группы. Безусловный интерес и симпатию Георгия вызывали Семен Золотарев, Николай Тибо-Бриньоль, Зина Колмогорова, Игорь Дятлов и Рустем Слободин (поименованные лица перечислены в порядке уменьшения степени симпатии, хотя этот порядок достаточно условен). Это очень интересное открытие, которое отныне можно считать доказанным математически: группа отнюдь не была монолитна, а делилась на подгруппы.
2. Кривонищенко игнорировал Юрия Дорошенко и Люду Дубинину. Следует особо подчеркнуть, что речь не идет об антагонизме или проявлениях враждебности, правильнее сказать – Георгий не имел с ними точек соприкосновения, возможно, они ему чем-то не нравились. Причиной подобного отношения могли быть обстоятельства нам неизвестные, разница в возрасте и интересах, степени общего развития, а также обоюдная психологическая некомплиментарность («не-взаимодополняемость») с указанными лицами. Ничего фатального в этом нет, в любом рабочем коллективе всякий нормальный человек имеет коллег, попадающих в его персональную «зону игнорирования» (и сам при этом попадает в подобные «зоны игнорирования», существующие у других людей).
3. Судя по фотографиям, несколько особняком внутри группы держал себя Александр Колеватов. Он явно уклонялся от фотографирования, возможно, копируя манеру Семена Золотарева, который также не лез в кадр. На всех, за редким исключением, фотографиях, где присутствует Колеватов, мы видим его без демонстрации каких-либо эмоций, в наброшенном капюшоне (лишь на одном фотоснимке он виден со снятыми головным убором и капюшоном), что можно расценивать как свидетельство «закрытости» этого человека перед посторонними. Поведение Александра можно охарактеризовать как отстраненность от окружающих и происходящего вокруг. Колеватов, видимо, не отождествял себя с группой и участниками похода.
4. На очень многих фотографиях мы видим Золотарева с опущенной головою, хотя он явно догадывается, что его фотографируют. Это наводит на мысль, что Семен не любил фотографироваться либо не желал, чтобы его снимки попадали в чужие руки. Единственные постановочные фотоснимки с участием Золотарева, где мы видим его явно подыгрывающим фотографу, были сделаны в самом начале похода на реке Лозьве. Глядя на веселье участников фотосессии, трудно удержаться от предположения, что тогда они позволили себе немного спиртного «для тонуса». Возможно, этим и объясняется подобное, явно нехарактерное для Семена, отношение к фотосъемке.
5. Значительное количество фотоснимков с видами природы или неодушевленными объектами (44 % от общего количества кадров на фотопленке № 1) является сигналом возросшего к 1 февраля 1959 г. внутреннего напряжения фотографа. Для обычного фотографа-любителя число снимков без людей, как правило, колеблется в районе 20 %. Объяснение, будто Георгий ощущал себя фотохудожником и практиковался в художественной фотографии, следует расценивать как формальную отговорку, ничего не объясняющую. На фотопленке, зафиксировавшей начало похода (под № 6), «неодушевленных» фотоснимков совсем немного, в пределах нормы (если быть совсем точным, то из 28 снимков, связанных с походом, не содержат изображений людей 5, т. е. 18 %). Трудно предположить, что, выйдя из Северного-2, Георгий Кривонищенко вдруг увлекся художественной пейзажной фотографией. Резкое увеличение фотоснимков неживых объектов предполагает рост внутреннего напряжения, чувства беспокойства, вины, неопределенности. Иногда подобное может указывать на заболевание фотографа, но к данному случаю это вряд ли относится. Указанное чувство внутреннего дискомфорта стало нарастать именно после выхода группы из поселка Северный-2, т. е. с началом полностью автономного движения. Если допустить, что Георгий Кривонищенко знал о цели похода больше других его участников и предполагал возможное негативное развитие событий, такое внутреннее напряжение получает вполне достоверное и логичное объяснение.
6. Фотоаппарат был оставлен с взведенным затвором, о чем однозначно свидетельствует появление фотоснимка № 33. Уже после того, как в условиях плохой видимости были сделаны фотографии на склоне, Георгий подготовил фотоаппарат к немедленному фотографированию. Фотоаппарат Кривонищенко единственный из четырех фотоаппаратов, найденных в палатке, был оставлен со взведенным затвором. Вполне возможно, что это всего лишь привычка и Георгий так поступал всегда (хотя эту привычку следует признать довольно необычной для опытного фотографа, поскольку из-за нее пришлось бы терять несколько кадров с каждой пленки, что неразумно). Но более вероятным кажется другое предположение: Георгий намеревался сфотографировать подошедших незнакомцев и подготовился к этому. Мы не знаем, как именно Золотарев, Кривонищенко и Колеватов предполагали «разыграть» встречу, вполне возможно, что Кривонищенко со своим фотоаппаратомдолжен был отвлекать внимание на себя, давая возможность Золотареву сделать его дело незаметно. Кстати, скорее всего, Семену это удалось, в противном случае он не хранил бы свой второй фотоаппарат до самой смерти. Взведение затвора фотоаппарата Кривонищенко является для нас очень важным сигналом, свидетельствующим о том, что Георгий готовился к каким-то событиям на склоне, в отличие от обладателей других фотоаппаратов – Дятлова и Слободина. Наряду с другими странностями последних суток (подъем и спуск с перевала 31 января, очень маленький по расстоянию и времени дневной переход 1 февраля) взведенный затвор заставляет думать, что часть членов группы готовилась к каким-то запланированным и ожидаемым событиям во второй половине дня 1 февраля в этом районе, но события эти по неясным для нас причинам привели к трагической развязке.
Фотопленка № 2 содержит 27 отснятых кадров. Ни один из них не связан с походом группы Игоря Дятлова!
На тех фотоснимках, которые обнародовал Алексей Коськин (всего их 6), угадываются знакомые лица. На фотографии № 1 вроде бы можно рассмотреть Игоря Дятлова, а на снимке № 6 – Зину Колмогорову. Для нас интересны, впрочем, и другие фотоснимки, прежде всего тем, что они прекрасно характеризуют атмосферу туристического слета, на котором были сделаны. Можно видеть, что слет этот напоминает майскую демонстрацию: во главе колонны молодых людей знамя и транспаранты. На фотоснимке № 4 их аж 3 шт.!
В свое время, когда первый вариант этого исследования был размещен в Интернете, на автора набросились многие «знатоки туризма и всего на свете», пытавшиеся оспорить утверждение, будто поход группы Дятлова был посвящен XXI съезду КПСС. Вопрос этот был совершенно не принципиален, но желание «забодать Ракитина» выключало здравый смысл даже у тех, кто его вроде бы имел. Отрицались даже вещи, очевидные любому, кто застал советское прошлое в более-менее разумном состоянии.
Фотографии № 1 и 4 из фотопленки № 2
Например, то утверждение, что любое массовое мероприятие непременно должно было иметь партийно-комсомольскую окраску (партия рассматривала такие мероприятия как несущие воспитательные функции).
И вот перед нами независимое свидетельство справедливости сделанных в 2010 г. утверждений – туристический слет на природе, в зимнем лесу… с флагами и транспарантами. Ведь кто-то же их заблаговременно приготовил и притащил за десятки километров от города! И пусть знамена и лозунги на кумаче выглядят в заснеженном лесу абсурдно и даже кафкиански, без этого тогда нельзя было обойтись – партию и комсомол игнорировать в 1959 г. было совершенно недопустимо.
Впрочем, будем держаться ближе к заявленной теме.
Что можно сказать о человеке, взявшем в поход фотоаппарат, но не сделавшем ни единого снимка на протяжении недели? Очень многое.
Во-первых, его не очень интересовали товарищи по походу. Это не значит, что он демонстрировал отстраненность или «держал дистанцию» – вовсе нет! – он мог казаться «своим в доску парнем», но внутренне дистанцировался от группы. Это могло происходить в силу большой разницы в возрасте, несовпадения интересов, а также… различной степени осведомлености о происходившем.
Во-вторых, мы можем быть уверены, что фотоаппарат не был так уж необходим его обладателю. Золотарев явно не был «фанатом» фотодела, хотя фотографировал качественно. Но в этом походе он легко обошелся бы без своего «Зоркого» под заводским № 55149239, ведь обходился же он без него с 23 января по 1 февраля, правда? Тем не менее, несмотря на явную ненужность данного «девайса», Семен его с собою потащил… Для чего же?
Ответ может показаться неожиданным, но в рамках версии «контролируемой поставки» логичным и единственно верным. Фотоаппарат под заводским № 55149239, которым Семен ни разу не воспользовался во время похода, был нужен Золотареву для того, чтобы замаскировать наличие у него другого фотоаппарата. Если это и странно, то лишь на первый взгляд. Если бы Семен не имел при себе фотоаппарата с самого начала похода, то во второй половине дня 1 февраля он никак не мог бы повесить себе на шею специальный фотоаппарат, загодя подготовленный для использования в момент встречи с группой иностранных разведчиков. Только представьте, как бы выглядело в глазах окружающих, если бы Семен, не имевший поначалу фототехники, на восьмой день похода неожиданно вытащил бы из какого-либо «загашника» свой специальный фотоаппарат! Это прежде всего вызвало бы лишние вопросы его товарищей, совершенно ненужные ему в той обстановке. А, кроме расспросов и недоумения, затем появилось бы недоверие: что еще и для чего может прятать этот человек? Но вот подменить примелькавшийся всем обычный «Зоркий» похожим, но со спецпленкой, можно было за несколько секунд. И без малейших затруднений. Кстати сказать, второй фотоаппарат мог быть не только заправлен спецпленкой, но и иметь особый беззвучный (либо с пониженной шумностью) механизм. Такие беззвучно срабатывавшие фотоаппараты КГБ в то время уже имел в своем распоряжении, причем внешне подобная спецтехника ничем не отличалась от типового ширпотреба. Именно ради незаметной подмены обычного фотоаппарата другим, специальным, вся эта игра и затевалась. И мы можем не сомневаться в том, что такая подмена была произведена – ненужный Золотареву фотоаппарат под № 55149239 остался в палатке, где и был найден поисковиками, а второй, неизвестный нам фотоаппарат, Семен унес с собою в овраг.
Таким образом, фотопленка № 2 является доказательством того, что Семен Золотарев шел в поход с группой Игоря Дятлова, имея фототехнику, которой вовсе не собирался пользоваться с самой очевидной для любого обычного туриста целью – фотографирования своих товарищей и обстоятельств похода. В этом походе Семен Золотарев не был «обычным туристом», он решал свои особые задачи, действовал по собственному сценарию и руководствовался собственной логикой при принятии решений. Возможно, это послужило источником проблем для всей группы. Но можно предположить и прямо противоположное – неспособность группы полностью и во всем принять логику действий Золотарева предопределила трагический исход похода.
Фотопленка № 3 состоит из 17 фотографий. Эта пленка не находилась внутри фотоаппарата, а была найдена в палатке, внутри герметично закрываемой банки вместе с еще 9 фотопленками (неиспользованными), рулоном кинопленки и 700 рублями. Фотопленка № 3 настолько интересна, что просто удивительно, почему она не привлекла к себе внимания следователя Иванова (впрочем, трудно отделаться от ощущения, что прокурор-криминалист вообще мало что понял из изучения фотоснимков, если он и просмотрел их, то скорее как бабушкин альбом, нежели важнейший вещдок).
Сначала определимся с исходными данными.
Когда была отснята фотопленка № 3? Мы можем назвать период фотографирования довольно точно. Первый кадр сделан во время подготовки группы к выходу из поселка 41-го квартала (аналогичные кадры присутствуют и на фотопленках № 4–6). Как известно, группа Дятлова ушла оттуда в сопровождении Великявичуса с санями в 16:00 27 января 1959 г. Этим временем датируется начало использования пленки. Последний кадр сделан при движении группы по «мансийской тропе», т. е. уже после того, как группа прошла по льду Лозьвы и Ауспии. Это произошло, как мы знаем из дневников группы, 30 января. Таким образом, вечером 30 января либо в первой половине дня 31 января пленку извлекли из фотоаппарата, завернули в черную бумагу и поместили в герметично закрывавшуюся банку, в которой хранился «общаг» группы – деньги и запасные фотопленки.
Могли отснять эту пленку Семен Золотарев? Нет, потому что в его фотоаппарате все время находилась пленка № 2 с 27 «до-походными» кадрами. Тем более, как мы выяснили, Золотарев вообще не фотографировал в этом походе.
Мог ли отснять эту пленку Георгий Кривонищенко? Нет, потому что в его фотоаппарате во время движения группы по льду Лозьвы и Ауспии находилась фотопленка № 1.
Мог ли отснять эту фотопленку Рустем Слободин? Нет, потому что в его фотоаппарате находилась пленка № 4, которая содержит снимки, сделанные в том же самом поселке 41 – го квартала, а также кадры, отснятые позже на льду Лозьвы и Ауспии.
Наконец, могла ли эта пленка принадлежать Игорю Дятлову? И снова приходится дать отрицательный ответ, поскольку на ее четвертом кадре можно видеть Игоря с фотоаппаратом в руках, причем не позирующим и явно не подозревающим, что его фотографируют. Забегая немного вперед, заметим, что фотоаппарат Игоря Дятлова вообще нельзя связать ни с одной из известных ныне пленок.
Вывод получается в высшей степени интересный и неприятный для всех сторонников некриминальных версий. Нам приходится признать, что группа Игоря Дятлова имела более тех четырех фотоаппаратов, что фигурируют в материалах уголовного дела. Тут мы получаем неожиданное подтверждение довольно известным высказываниям Юрия Юдина – десятого и единственного выжившего участника похода – о том, что фотоаппаратов у членов группы было больше четырех, чуть ли не у каждого туриста. Юрий Юдин вообще придерживается криминальной версии событий и говорит много такого, что крайне неудобно слышать многим исследователям трагедии группы. Например, что уголовное дело, известное ныне, сильно «подчищено», «фальсифицировано» и т. п., что в нем отсутствуют многие важные документы, например результаты гистологического исследования тел «первой пятерки» (т. е. найденных в феврале – марте). Высказывания Юдина построители всевозможных гипотез обычно игнорируют и никак не комментируют, словно бы намекая, что им спорить с пожилым человеком как бы не с руки… Однако только что мы почти математически доказали, что Юдин прав безусловно и фотоаппаратов было больше четырех. Пока считаем, что пять.
Поменявшись фотоаппаратами, Георгий Кривонищенко и Николай Тибо-Бриньоль сфотографировали друг друга во время привала на льду Лозьвы. Таким образом, их изображения остались на собственных же фотопленках. Фотография слева – это снимок № 4 с пленки № 1, найденной в фотоаппарате Кривонищенко, а справа – снимок Nq 4 с пленки № 3.
Что можно сказать о принадлежности неизвестного «пятого фотоаппарата»? Вполне определенно его можно связать с Николаем Тибо-Бриньолем.
В пользу этого вывода «работают» несколько не связанных друг с другом соображений.
Во-первых, наличие автоснимков на пленках № 3 и № 1. По случайному совпадению оба снимка идут под номерами 4. Поменявшись фотоаппаратами, Георгий Кривонищенко и Николай Тибо-Бриньоль сфотографировали друг друга. По всему видно, что снимки сделаны в одном месте и в одно время. Согласитесь, трудно представить, чтобы Кривонищенко отдал свой фотоаппарат Тибо-Бриньолю («щелкни меня тут, Коля!»), а сам взял фотоаппарат, скажем, Золотарева. Или Рустема Слободина, который, кстати, хорошо виден за его спиной уходящим вдаль. Нет, Кривонищенко взял фотоаппарат именно того человека, кому отдал свой. Минутное дело, ты сфотографируешь меня, а я – тебя.
Во-вторых, на принадлежность фотопленки вполне определенно указывает ее содержание. Даже если бы не было предыдущего пункта, то вывод о принадлежности отснятого материала Тибо-Бриньолю был бы самым очевидным из всех. Из 17 кадров этой фотопленки 7 посвящены Тибо (больше 40 %). Он явно любил фотографироваться – это видно и по фотопленкам из других фотоаппаратов, Николай всегда охотно позировал другим фотографам. Не будет ошибкой отметить, что Николай не был лишен известной толики нарциссизма (этим понятием психологи обычно определяют склонность человека к самолюбованию, самовлюбленность, стремление находиться в центре внимания). В принципе, нарциссизм не является негативной характеристикой – его проявления можно видеть у многих артистов, музыкантов и вообще людей творческих профессий, но ведь никто ведь не считает их плохими людьми! Николай явно любил фотографироваться, делал это с удовольствием и, располагая собственным фотоаппаратом, не отказывал себе в этом невинном развлечении. Фотографии № 13–15 явно сделаны с использованием автоспуска, в 13-м кадре видно, что Тибо не успел занять позицию перед объективом и сфотографирован в падении, коленом вверх, причем в самом низу кадра. Явно не рассчитал положение фотоаппарата. Два последующих снимка более удачны, видимо, фотограф сделал необходимую поправку и успел занять место в нужном месте перед объективом.
В-третьих, существует еще одно веское свидетельство в пользу того, что Николай Тибо-Бриньоль отправился в поход с собственным фотоаппаратом. Приглядимся внимательнее к кадру № 3 из пленки № 1 (Кривонищенко). Этот фотоснимок интересен тем, что в нем «собраны» воедино все официально известные фотографы группы. Итак, что же мы видим? Дятлов стоит лицом к фотографирующему Кривонищенко с фотоаппаратом в руках. Тибо-Бриньоль держит в руках раскрытый футляр фотоаппарата (что хорошо видно при рассмотрении снимка в высоком разрешении). Рустем Слободин стоит вполоборота и, судя по положению поднятых рук, тоже как будто держит фото-аппарат в руках (но это неточно). Наконец, тут же присутствует и Золотарев, крайний слева, который, как мы знаем точно, никого не фотографировал своим «Зорким» и в чужие руки его не передавал. Простейшим подсчетом мы получаем, что фотографов и фотоаппаратов в группе было минимум 5!
