Текст книги "Дом на горе"

Автор книги: Алексей Мусатов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 23 страниц)

Алексей Иванович Мусатов
Дом на горе

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. НА СТРЕМНИНУ
Глава 1. ВОДОПОЙ

Был тихий предзакатный час, жара давно спала, деревья замерли, и солнце неторопливо снижалось к горизонту.

Мальчишки собрались у конюшни.

И оттого ли, что закат предвещал на завтра хороший, погожий денек, или оттого, что всё ладилось и шло по порядку в этом мире, обычно строгий и мрачноватый конюх Тимофей Новосёлов оказался сегодня в добрейшем настроении и сам предложил ребятам свести коней на водопой.

Мальчишки мигом разобрали лошадей.

– Стоп, эскадрон! – Новосёлов поднял руку. – Чур, моих директив не превышать! Поить где положено, скачек не устраивать. Дошло, лихачи?

– Дошло, Тимофей Иваныч… Уж вы положитесь на нас, – смиренно ответил Паша Кивачёв, коренастый подросток с широким лицом и светлыми волосами.

– Тогда будь за старшего, Павел. Присматривай там! – наказал конюх и задержался взглядом на худощавой, но крепко сбитой фигуре Кости Ручьёва.

Тот, точно влитой, сидел на медно-красном сильном жеребце Гордом, крепко сжав босыми загорелыми ногами его горячие бока.

«Порох на порохе едет и порохом погоняет! – Новосёлов неодобрительно покачал головой. – И когда он Гордого успел захватить?..»

– Ты бы, Костюшка, жеребца-то Паше уступил – у него рука спокойная.

Костя, чубатый, смуглый, с упрямой складкой на переносице, вспыхнул и с силой вдавил тёмные пятки в бока лошади. Гордый рванулся вперёд, но мальчик туже натянул поводья – и жеребец заплясал на месте.

– Тимофей Иваныч… – только и нашёлся сказать Костя.

Глаза его вспыхнули, и конюх понял: сейчас мальчишка никому не уступит Гордого.

– Мы за ним присмотрим, – сказал Пашка.

– Ну-ну, поезжайте, коли так, – согласился конюх.

Мальчики тронули коней. Миновали колхозные усадьбы, кузницу, силосную башню, водокачку, легко взметнувшую вверх колесо ветродвигателя, похожее на огромный веер. Потом пустили коней рысью по глубокому, прохладному овражку и вскоре выехали к реке, к тихому полноводному водопою. Отороченная по берегам густыми зарослями ивняка и черёмухи, река лежала без единой складочки, и в ней, как в зеркале, отражались курчавые прибрежные кусты и перистые облака высокого неба.

Лучшего места для водопоя не найти!

Мальчики, остановив коней у самого берега, опустили поводья и разом причмокнули языком, что должно было означать: «Вы сегодня хорошо поработали. Пейте, кони, досыта – воды хватит!»

Лошади жадно припали к парной воде. Пили долго, сосредоточенно, не отрывая губ, а мальчики сидели не шелохнувшись, и им начало казаться, что река мелеет, вода отступает от берегов и вот-вот обнажится дно, усеянное цветными камешками.

Первым, фыркая и роняя с губ зеленоватые капли, похожие на виноградины, оторвался от воды жеребец Гордый. Он вскинул точеную рыжую голову, вытянул мускулистую, сильную шею и заржал призывно и звонко, словно хотел оповестить всех, что вот он наконец утолил жажду и теперь по-прежнему резв, бодр и молод. Потом вошёл по колени в воду и властно ударил копытом по глади реки.

Мальчишки переглянулись.

– Абреки и джигиты! – тонким голосом закричал Алёша Прахов, малорослый веснушчатый паренек с лукавыми чёрными, как спелые ягоды черёмухи, глазами. – Неужели мы конюха испугались? Форсируем водную преграду!

– Не хорохорься, Прах! – остановил его Паша. – Всё равно тебя в кавалерию не примут… ноги коротки.

– В самом деле, Кивачёв, – с досадой сказал рослый Митя Епифанцев, – раз к реке приехали, надо хоть искупать коней.

– Насчёт искупать сказано не было… – не очень уверенно возразил Паша.

– А ты по сказанному всё живёшь! Отсюда досюда! – не оборачиваясь, вполголоса сказал Костя Ручьёв, незаметными движениями коленей и пяток заставляя Гордого идти вперёд.

– Ты это брось, брось! – встревоженно закричал Паша. – Там, посередине реки, ключи бьют… закрутить лошадь может.

Но Костя ничего, казалось, не слышал. Смешно же, в самом деле, слушать предостережения Паши, про которого в селе говорят, что он рассудителен и осторожен, как столетний дед! А ведь Гордый – знаменитый фронтовой конь. Ему, верно, и самому хочется тряхнуть стариной и после утомительной работы выкинуть что-нибудь такое, чтобы люди сразу признали в нём бывалого кавалерийского коня.

Вот уже вода достигла Гордому до груди, коснулась шеи. Жеребец вдруг оттолкнулся от песчаного дна, вытянулся и поплыл.

Костя ощутил, как заиграли твердые мускулы Гордого.

Мальчики невольно залюбовались, как легко и, главное, бесшумно плыл Гордый.

– Хорошо плывёт! На таком только в разведку ходить… – с удовольствием оценил коня Алёша Прахов и воинственно скомандовал:

– Эскадрон, за мной! Вплавь!

Но пегая кобыла, на которой сидел Алёша, известная в колхозе под кличкой Командировочная, не захотела форсировать реку. Она покрутилась на берегу, потом лихо взбрыкнула, без всяких усилий сбросила Алёшу со спины и неторопливо побежала к клеверищу полакомиться молодой отавой. Сконфуженный Прахов помчался догонять строптивую лошадь.

Костя между тем, сделав большой круг по реке, направил коня к берегу. Здесь он сполз с мокрой спины лошади, нарвал осоки и, как мочалкой, принялся тереть лоснящиеся бока Гордого, его грудь и спину.

– Ну, что же ты? Клюквы объелся? – насмешливо спросил он, заметив растерянное лицо Паши Кивачёва. – Купать, так купать… Командуй!

Кивачёв уныло махнул рукой – нет, не слушают его ребята, всегда этот Ручьёв сделает по-своему.

– Купайте, коли так, – уныло согласился Паша.

Река забурлила, закипела, словно в её глубине разыгрались могучие сомы. Чёткое отражение прибрежных кустов исказилось, светлые перистые облака порвались в клочья. О берег заплескались мелкие, частые волны.

Глава 2. «ГВОЗДИ»

Неожиданно Костя услыхал песенку. Её пели два голоса: один был глуховатый, с хрипотцой, другой – тонкий, срывающийся. Певцы пели не очень складно, но громко, с удовольствием и, наверное, были уверены, что лучше их никто ещё не пел.

Как ни прислушивался Костя, он не мог понять песни и только улавливал отдельные слова о походе, о золоте, о бруснике.

Но вот из-за кустов вынырнул вихрастый мальчуган с палкой в руках.

– Колька! – крикнул Костя, и лицо его озарилось улыбкой.

Но в то же мгновение он нахмурился: не годится всё же так откровенно выражать свою радость, даже если встречаешь родного брата, которого не видел целый месяц.

Зато Колька Ручьёв – а это действительно был он, весёлый, никогда неунывающий Колька, бравый путешественник и великий проказник, – своих чувств не скрывал.

– Костюха! – завопил он, зачем-то с размаху швырнул в реку суковатую палку, верой и правдой служившую ему с первого дня похода, и бросился брату на шею: – Вот здорово, что я тебя первого встретил!

– Да обожди ты!.. Грязный весь… дымом пропах, как головешка. – Костя легонько отстранил братишку и придирчиво осмотрел его с ног до головы.

– Слушай, ты с конем? – Колька с восхищением взглянул на Гордого. – Прокати разок! На рысях!

– Стой, стой передо мной, как лист перед травой! – прикрикнул Костя. – Ну и вид же у тебя… Бродяга ты, а не путешественник! Кепку потерял, рубаху прожег, лицо всё в ссадинах… Хорошо ещё, что живой вернулся, в болоте где-нибудь не завяз.

– А мы было завязли в Больших Мхах, вот с ним вместе! – выпалил Колька и кивнул на подошедшего дружка, Петю Балашова.

Но тот сделал предостерегающий жест, и Колька быстро спохватился:

– Это ничего. Мы выкарабкались. А знаешь, какую мы песню сочинили! – И он вновь с воодушевлением пропел о золоте, двух реках и бруснике.

– Какое золото? – с досадой отмахнулся Костя. – Чего ты мелешь?

– Ну, не золото… охра! Варя говорит: наша находка имеет всенародное значение. А ещё зуб окаменелый нашли… исторической давности. А ещё двум ручьям название дали…

И, как старший брат ни хмурил брови, Кольку нельзя было удержать. С облупленным носом, в прожженной угольками рубахе, с ссадинами на лице и руках, он сиял, как именинник, и без умолку тараторил о ночевках у костра, синих огоньках на болоте, заповедных ягодных местах, о студёных ключах в оврагах…

– Слушай, Колька, можешь ты переключиться на первую скорость? – поморщился Костя. – Ты мне лучше скажи: почему вы с Петькой от пионеров отбились?

– Пионеры по большой дороге пошли, к школе…

– А вы последними ползете?

– И вовсе не последними, – возразил Колька. – Варя сзади идёт. Мы с Петькой на болото ходили. В разведку. Ох, и брусники там, Костя!

– Та-ак… понятно… А Варя, значит, по болоту бегала, искала вас, малолеток?

– Да мы и сами бы вернулись… Тут от села близко. Разведали бы и вернулись.

– Уж вы бы разведали! – не на шутку рассердился Костя и вдруг неожиданно выкрикнул: – Гвозди вы, а не ребята! – Он взял Кольку за ворот рубахи и притянул к себе: – Вот что, гвоздь: лети домой, бери мыло, мочалку и мойся как миленький. Приду – я тебе устрою проверочную, контрольную…

Колька с сожалением покосился на жеребца – как видно, ни шагом, ни рысью ему сегодня прокатиться не удастся. Шмыгнув носом, он уныло поплёлся к дому и всё не мог решить, как же понимать слово «гвоздь» – очень это плохо или плохо только наполовину.

Не успели Колька с Петькой пройти и десяти шагов, как тоненько зазвенел звонок, и на тропке, что вилась по берегу реки, показался на велосипеде Витя Кораблёв.

Никелированная дужка руля сияла на солнце, от мелькания спиц рябило в глазах, за колёсами тянулся тонкий узорчатый след.

Этот новенький велосипед Вите Кораблёву купил его отец, Никита Кузьмич, после того как сын весной с отличием сдал экзамены за седьмой класс. Вручая велосипед сыну, отец пошутил:

– Катайся, сокрушай машину, выписывай любые фигуры, но желательно, чтобы было поменьше «восьмерок» да побольше «пятерок». А восьмой класс с похвалой окончишь – мотоцикл куплю, не пожалею. Мы люди с достатком…

По этому поводу злые языки в школе даже острили, что Витя Кораблёв, с его способностями, к окончанию десятого класса обзаведётся всеми видами транспорта, вплоть до автомобиля и моторной лодки.

Новенький велосипед с тисненной золотом маркой завода был щедро оснащен разными кожаными сумочками, ручным тормозом, сиял блестящими держателями; лакированная рама могла посоперничать по яркости раскраски с фазаньим пером. Витя берег свой велосипед пуще глаза: кататься выезжал только в сухую погоду, дорогу выбирал без сучка, без задоринки и, если встречал подозрительную канавку, не стеснялся переносить велосипед на себе. Алёша Прахов уверял ребят, что осенью он сможет выступить в школе с докладом и на основании самого тщательного подсчёта докажет, что не велосипед возит Кораблёва, а наоборот.

Услышав звонок велосипеда, ребята оставили лошадей и выбежали на тропинку.

Они были немало изумлены, видя, как Витя во всю мочь жмет на сияющие педали, не разбирая ни ухабов, ни рытвин.

– Ребята, небывалый случай! – сказал Прахов. – Витька Кораблёв – и такая скорость… Это же чепе!

– Ясно, чрезвычайное происшествие. Может, у Кораблёвых заболел кто, Витька в больницу гонит? – заметил Митя Епифанцев.

– Эй-эй, Кораблёв! Что случилось? – закричал Алёша.

Витя резко затормозил, спрыгнул со скрипучего седла, затянутого белым чехлом, и вытер вспотевшее лицо.

Был он сильный, круглолицый, с пухлыми губами. Клетчатая кепка едва прикрывала копну белокурых волос.

– Понимаете, ребята, какое дело… – сглотнул он слюну. – Варька Балашова пропала!

– Как – пропала? – подался вперёд Костя.

– Загадочная история! Пионеры из похода вернулись, а Вари нет и нет…

– Вот так история с путешествием по родному краю! – присвистнул Прахов. – Великая исследовательница малой реки Чернушки и её притоков в плену у диких племен. Снаряжаю спасательную экспедицию. Записываю! Подходи!

– Прищеми язык, болтолог! – прикрикнул на него Митя Епифанцев. – Какие тут шутки!

Колька, заглядевшийся на велосипед и даже успевший почтительно погладить светлый руль и звонок, вдруг почувствовал, как его дёрнули за рукав.

– Где Варя? – грозным шёпотом спросил Костя.

– И совсем она не пропала, – с невинным видом сказал Колька. – Позади нас шла всё время. Потом отстала чуток: ногу на что-то напорола в болоте.

– Так что же мы стоим! – заторопился Митя. – Встретить надо, помочь…

– Я встречу, вы не беспокойтесь! – покровительственно заметил Кораблёв и занес ногу через раму велосипеда.

Костя с досадой перебирал сыромятный ремешок уздечки. Как же так? Он ведь первый узнал от Кольки, что Варя отстала от пионеров, но ему почему-то и в голову не пришло, что с ней могло что-нибудь случиться…

Костя пристально посмотрел на Витю. Что-то шевельнулось в его душе, но настолько слабо уловимое, неосознанное, что он, верно, никогда бы никому в этом не признался. Только одно стало ясно – что ему, и только ему, надо первому встретить Варю Балашову.

– Послушай, Виктор! – Костя подошёл ближе, коснулся дужки руля. – Дай велосипед… Знаешь, какую я скорость могу развить!

Витя удивлённо и чуть насмешливо оглядел Костю. А он что же, колченогий, увечный? А насчёт скорости пусть Ручьёв вспомнит, как они бегали стометровку. Всем же известно, кто тогда пришёл первым.

– Так то на своих двоих, а тут на машине… Будешь все ямки объезжать… – сорвалось у Кости с языка, в чём он очень скоро раскаялся.

Витя, как подстегнутый, вскочил на седло и поехал с такой скоростью, что Алёша схватился за голову и заявил, что теперь от велосипеда останутся одни рожки да ножки.

Но Витя катил себе и катил. Он был уже недалеко от моста. Но тут и сбылось предсказание Прахова: на каком-то злополучном ухабе велосипед так подбросило, что Витя полетел с седла.

Он поднялся, потёр ушибленную ногу, отряхнулся от пыли и принялся колдовать над машиной.

– Так и есть: авария! Камера лопнула или цепь порвалась! – горестно воскликнул Алёша и осуждающе посмотрел на Костю: – И охота тебе дразнить его!..

– Да о чём разговор! – перебил их Митя. – Можно и пешком встретить.

– Зачем же пешком? – Костя вдруг потрепал Гордого по влажным розовым ноздрям и заглянул в тёмные и глубокие, как колодцы, глаза, словно хотел спросить коня, друг он ему или нет.

Гордый, благодарный за ласку, играя, ухватил Костю крупными перламутровыми зубами за плечо.

– Ну-ну, не балуй! – Мальчик отстранился и легко взбросил своё поджарое тело на спину Гордого. – Ребята, я мигом! – крикнул он оцепеневшим приятелям и пустил коня размашистым галопом.

– Ручей, куда ты? – всполошился Паша Кивачёв. Но Гордый был уже далеко. Он летел как стрела, перемахивая через канавы и рытвины, рассекая грудью кусты ивняка, обступавшие тропинку.

В том месте, где река делала большую петлю, Костя круто повернул коня к берегу и пустил вплавь.

– Правильное решение – напрямик режет! – восторженно одобрил Алёша Прахов.

Паша хотел было напомнить ребятам о строгом конюхе Новосёлове, но только покачал головой и произнёс, не то одобряя, не то осуждая Ручьёва:

– Вот голова! Всегда-то он всё с превышением делает.

Глава 3. ЗЕЛЁНЫЙ ЛУЧ

И откуда было знать Варе Балашовой, что навстречу ей спешат и всадник, и велосипедист, и пешие?

Опираясь на длинный, с развилкой на конце посох, девочка, прихрамывая, брела тихой полевой дорогой. Была она худенькая, большеглазая, загорелая, в пёстром лёгком сарафанчике. В коротко остриженных светлых волосах держалась гибкая, как пружина, гребёнка.

Ныла ступня ноги, уколотая злым сучком на болоте, плечи оттягивал тяжёлый рюкзак, полный походных трофеев. Но не только потому, что болела нога, а плечи тяготила ноша, так неторопливо, часто останавливаясь и оглядываясь назад, шагала девочка. Мир в этот предзакатный час был несказанно хорош!

Далеко окрест расстилались поля, бронзовые от поспевающих хлебов. На скошенных, закурчавившихся молодой отавой лугах стояли островерхие стога сена, напоминая шлемы богатырей, отдыхающих после ратного труда. Среди лугов причудливо извивалась розовая от заката полноводная, ленивая река, опоясывая села, посёлки, усадьбу МТС, молочный завод.

Всё застыло в этот час – деревья, травы, посевы. Всё было отчётливо вырисовано – смотри, любуйся!

Западную часть неба застилали легкие слоистые облака, словно кто-то расставил огромные тенета, чтобы ещё на часок задержать над землёй солнце. Но раскалённый огненный диск неудержимо снижался к далёкой синей гряде елового бора, легко пронизывал на своём пути встречные облака и окрашивал их таким богатством красок, что Варя, забыв всё на свете, не могла оторвать глаз от неба.

Но идти домой всё же надо. Варя кинула прощальный взгляд на солнце и побрела по дороге. А впереди двигалась её тень, непомерно длинная, вытянутая, смешная тень-великанша. Ноги тени соединялись с ногами Вари, а голова, повязанная платочком, покачивалась где-то за тридевять земель – на зелёном лугу. Там же пропадала развилка дорожного посошка.

И, глядя на эту причудливую тень с посохом в руках и рюкзаком за плечами, Варя вдруг ощутила, как это хорошо и отрадно – возвращаться из дальнего похода к родным местам, к семье, к товарищам. Пусть устали плечи и болят ноги, пыль скрипит на зубах и хочется пить, но на душе легко и радостно. Да и было отчего радоваться! Дело сделано, поход прошёл на славу. Для школьного музея собраны коллекция окаменелостей и гербарий трав. Обследованы верховья реки Чернушки и двух её притоков. Найдены залежи охры, о чём школьники, конечно, напишут в город. Из участников похода никто не заболел, не потерялся, даже такие бесенята, как Колька и Петька.

И Варе очень захотелось, чтобы этот памятный час возвращения из похода не один ещё раз повторился в её будущей жизни. Тогда Варя будет большая и, наверное, много умнее, чем сейчас. Но пусть и тогда у неё на душе будет так же легко и радостно! Она честно сделала своё дело, и ей не стыдно смотреть людям в глаза.

«Трам-там-там!.. Трам-там-там!» – Варя принялась выбивать на донышке закопчённого котелка, что висел у неё на поясе, задорный походный марш и даже твёрже стала ступать, но в ту же секунду охнула и на одной ножке запрыгала в сторону от дороги. Сняла с плеч рюкзак, опустилась на пень, перевязала пораненную ступню и долго укачивала больную ногу, словно ребёнка, пережидая, пока утихнет боль.

И тут до слуха Вари донёсся конский топот.

Девочка подняла голову.

Через луг от реки во весь карьер летел всадник. Освещённый закатным солнцем, конь под ним казался сказочно мощным, точно вылитым из меди; грива коня горела и билась, как пламя, и пыль из-под ног его поднималась багровым облаком.

Так бы, верно, и проскакал мимо сидящей на пне Вари этот неизвестно откуда появившийся всадник, если бы её зоркие глаза не приметили знакомого чуба.

– Костя! – Девочка встала на пень и радостно замахала руками. – Здравствуй, Костя!

Натянув поводья, мальчик резко осадил коня и протянул Варе руку. Девочка вскарабкалась на спину лошади. Костя гикнул, и Гордый, всхрапнув, ринулся вперёд.

Варя обернулась, схватила Костю за плечо:

– Сумасшедший!.. Упадём же… Останови коня!

Глаза у Кости были озорные, лукавые, тонкие ноздри вздрагивали, чуб бился на ветру.

– Не могу… Конь у меня дикий! Мустанг! Теперь на край света унесёт.

Лихой вид мальчика немного испугал Варю, но всё же она больше не настаивала, чтобы Костя остановил Гордого. Ведь не каждый день приходится ей кататься на таком коне, да и Костю она не видела больше месяца!

– Ой, казак-разбойник, рюкзак забыли! – вдруг спохватилась девочка. – А там все мои коллекции.

Сконфуженный Костя повернул коня обратно. Оживление его померкло. Хорош наездник!.. Забрав оставленный под кустом тяжёлый рюкзак, Костя положил его на круп лошади и уступил поводья девочке – пусть правит как хочет.

Варя пустила лошадь шагом.

– Вы что, скачки на лугу затеяли? Будет вам теперь проработка от старшего конюха! – обернулась она к мальчику.

– Нет… не было ничего такого… – Слова у Кости шли почему-то с трудом. – Просто я тебе навстречу поехал.

– Мне? Навстречу?.. – Варя с удивлением обернулась к мальчику.

– Ну да… Ты же ногу поранила, – поспешил объяснить Костя, чувствуя, как кровь прилила ему к щекам. – Болит нога? Сильно?

– Пустяки! На сучок напорола. – Варя погладила влажную шею Гордого. – Спасибо, что ты навстречу выехал… А то когда бы я дошла!

– Чего там спасибо! – Мальчик беспокойно заёрзал на крупе лошади. – Кораблёв первый догадался. На велосипеде к тебе гнал.

– Витька? – вскрикнула Варя. – Где же он?

– Авария у него… Камера лопнула… Да что там Кораблёв! Тебя многие ребята встречать собрались.

– Ой, какие же вы все… – Варя прижала ладони к порозовевшим щекам и огляделась кругом, словно уже видела всех своих высоковских друзей. – Ну, как вы тут без меня? Рассказывай скорей!

Но девочка не стала ждать рассказа, потому что знала, как Костя всегда любил делать немножко наперекор тому, о чём его просили. Она сама забросала мальчика вопросами: где работают ребята, вернулся ли из Москвы директор школы Фёдор Семёнович, готовятся ли школьники к осенней спартакиаде, как тренируется Витя Кораблёв?.. А через два вопроса – опять что-то про Кораблёва.

Костя отвечал скупо, односложно. Ребята работали на сенокосе, Фёдор Семёнович ещё не вернулся, в школе вовсю идёт ремонт. Витька, конечно, тренируется – что же ему ещё делать!

И ответы мальчика были скупы не потому, что все эти дела не занимали его ум и сердце, а потому, что в этот вечерний час, когда они вдвоём ехали через поле, хотелось сказать совсем о другом… Сказать о том, как он ждал Варю весь этот месяц, как, заслышав звук горна, бежал к школе, думая, что Варя с пионерами уже вернулась из похода, а там просто от нечего делать дудел в светлую трубу толстощёкий Савка, сторожихин сын.

Но разве можно сказать об этом вслух? Да и где найдёшь такие слова?.. К тому же Варя вдруг остановила коня и, устремив глаза вперёд, вся озарилась каким-то радостным светом, хотя солнечные лучи и били ей в спину.

– Смотри, ведь это наша школа! – сказала девочка.

Высоковская школа-десятилетка стояла в километре от колхоза, на пологом зелёном холме. И хотя край был спокойный, равнинный и не было кругом ни высоких гор, ни бурных рек, но почему-то все с уважением называли пологий зелёный холм «нашей» или «школьной» горой; может быть, потому, что с холма далеко была видна окружающая местность.

От школы, как живые ниточки, тянулись во все стороны проторённые ногами детей белые тропки – к Высокову, Липатовке, Почаеву, Соколовке и другим деревням.

– Я, наверное, очень глупая, Костя! – смущённо рассмеялась Варя. – Но ты знаешь, когда я ухожу надолго куда-нибудь из колхоза, я всегда говорю школе: «До свидания». А когда возвращаюсь, мне хочется поздороваться с нашей школой и помахать ей рукой. – И она действительно помахала рукой бревенчатому дому на холме, просторные окна которого светились сейчас на солнце.

– Может, тебе домой надо скорей? – Костя поспешил переменить тему разговора. – Ногу перевязать. Так ты погоняй.

– Успею… Я давно на Гордом не ездила. – И она тронула коня.

Несколько минут они ехали молча.

– Слушай, Костя, – вдруг вспомнила девочка, – а почему ты о самом главном молчишь?

Костя пожал плечами – попробуй угадай, что для Вари самое главное, если она сразу берётся за десять дел и каждое ей дорого и важно.

– Это ты о чём? О просе, что ли? – наугад спросил мальчик.

– Ну конечно! Как с ним?

– Ничего просо. Говорят, скоро убирать можно.

– Почему «говорят»? А ты сам разве не бываешь на участке?

– Бываю… Не часто, правда, – запнулся Костя.

– Дома у тебя трудно… Я понимаю, – вздохнув, сказала Варя.

– Дома в порядке, – нахмурился Костя. – Не хуже других живём.

Девочка замолчала, и ни о чём больше не допытывалась. Она знала: Костя не любил, когда касались его домашней жизни.

Опустив поводья, Варя задумчиво смотрела на небо. Лошадь, довольная тем, что седоки про неё забыли, брела наугад, лениво сощипывая стебельки трав.

Неожиданно всё кругом потемнело, стало суровее, строже. Померкли щедро расцвеченные облака, потемнела листва на деревьях, трава на лугу – это солнце зашло за плотное, тугое облако.

На секунду Варе стало даже грустно, оттого что какое-то маленькое облако смогло так затенить большое, сильное и непокорное солнце. Но вскоре облако порозовело, края его сделались ослепительно золотистыми, и из-за них хлынули такие неистовые и мощные столбы света, что они, казалось, способны были пронизать землю насквозь.

– Красиво-то как! – вскрикнула девочка. – Словно прожектора зажгли!

Наконец солнце вырвалось из-за облака и почти приметно для глаза стало опускаться за горизонт.

– Костя, а ты про зелёный луч слышал? – неожиданно спросила Варя. – Я где-то читала, что когда солнце заходит, то в самый последний миг можно уловить такой зелёный луч. Давай подождём немного, может, и увидим.

Девочка остановила лошадь, обернулась и устремила взгляд на солнце.

– Зачем тебе зелёный луч? – недоумевая, спросил Костя.

– Знаешь, это очень интересно. Вот как в жизни… одни много-много видят: и зелёный луч, и как звезда падает, и как трава растёт. А другие не замечают ничего, живут как слепые, а потом говорят: «Этого не бывает!» А я хочу много увидеть. Только для этого надо уметь смотреть долго-долго и ничего не бояться… Ты можешь так, Костя?

И, кто знает, может быть, в этот час нашим друзьям и удалось бы увидеть редкий зелёный луч, если бы к ним не подошёл с косой в руках конюх Новосёлов. Невдалеке от него стояла подвода, нагруженная травой.

– Так… Прогулочку устроили? Закатами любуетесь?.. – начал было старик, но, увидев, как мальчик с девочкой, подавшись вперёд, словно заворожённые, смотрят на падающее за горизонт солнце, он только покачал головой.

Костя, заметив Новосёлова, спрыгнул с лошади и, отводя глаза в сторону, торопливо заговорил:

– Тимофей Иваныч! Я Варю встречал… Она ногу поранила… Идти не может…

– А я разве против? Ну и вези домой своего дружка-товарища.

Старик погладил дремучую бороду, и Костя заметил, что на бородатом лице скупого на ласку конюха вдруг, как светлый лучик, мелькнула улыбка.

– Да-а… Старые старятся, молодые к небу тянутся, – задумчиво сказал он и, наказав Косте отвести по приезде коня в ночное, направился к подводе.