Текст книги "Мерзкий старикашка"
Автор книги: Алексей Герасимов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)
Конечно, еще существовал риск участия в антилисапетовском путче морского воеводы, князя Михила из Гаги, а Поо в этой части вполне судоходна, так что стоило опасаться и появления пары-тройки лузорий с верными кому угодно, кроме меня, экипажами. А на каждой из них народу, как весь наш отряд, да и тараны на боевых кораблях никто не отменял.
С другой стороны, синхронное прибытие кавалерии и галер, движущихся, на минуточку, против течения, первый десятник полагал ну очень маловероятным, да и Поо хоть и Великая, и полноводная, но в ширину даже здесь, близ устья, никак не больше километра, так что, если приналечь на веслах ааков всем личным составом, вполне можно успеть на другой берег даже под носом у доблестных ашшорских моряков.
Можно и не успеть, конечно.
– Не исключено, – ответил Вака. – В любом случае я бы предпочел не встречаться неизвестно с кем, если он превосходит нас числом.
– Разумно, – ответил я, поворачивая Репку с дороги. – Ну, будем уповать на то, что обыскивать каждую рощицу на своем пути этим людям недосуг.
Отсиживаться среди потенциальных пеньков пришлось около часа – заодно и перекусили всухомятку. Ошмуд засел в зеленке на опушке, наблюдать за дорогой, я и Вака расположились поглубже в чащобе (если это можно так назвать – даже сушняк, бурелом и большую часть хвороста местные крестьяне порастаскали). Блистательный еще лошадям морды тряпками замотал, чтобы не заржали в самый неподходящий момент и не выдали нас, подлые.
Наконец топот копыт по сухой земле приблизился – уроженец Трех Камней напрягся, да и я, если уж честно, тоже. Мы даже различили звяканье чего-то (может, сбруи, может, брони и оружия, а может, и того и другого), дующий от реки ветер донес до нашего укрытия лошадиное ржание, заставившее Репку и остальных коняшек встрепенуться, а затем топот начал удаляться.
Волей-неволей припомнился анекдот про «Тебя бы так пронесло» из эпопеи о Штирлице.
Ошмуд, появившийся из кустов неожиданно, как леший, выглядел несколько озадаченным.
– Кто? – коротко спросил у него Вака.
– А пес их знает, – в задумчивости отозвался порученец князя Тимариани. – Точно не Блистательные, а вот гарнизонные или дружинные витязи, сказать не могу – знамя свернуто было. Но командир одет богато, да и эти, при нем, скорее как на смотр обряжены, а не в бой. И всего-то их около двух дюжин.
– Мало, – озадаченно произнес гвардеец. – Слишком мало для нападения. Вот для авангарда – самое то, но признаков отряда за их спинами что-то не видать…
– Простая передислокация войск? – предположил я.
– Возможно, ваше высочество, возможно, но как-то слишком уж по времени совпадает, – вздохнул Блистательный. – Надобно еще чуток переждать, чтобы пыль осела и мы могли быть уверены, что за этими витязями не двигается более никто.
– Не возражаю, – согласился я. – Заодно и лошадок покормим. Сами ведь пожрали, а бессловесную скотину голодом морим.
В общем, еще через полчасика мы двинулись дальше и до Аарты ехали без приключений. Не без встреч, разумеется, – ближе к столице тракт изрядно оживился, караваны всяческие появились, крестьяне стада и прочие отары гнали, одинокие путники попадались, но без встреч неприятных.
Ближе к городу, по мере увеличения частоты встречаемых и обгоняемых, мы перешли с тряской рыси, грозившей мою поясницу доконать, на шаг – и лошадки отдохнут, и царевич, и внимания привлекаем меньше. Всем хорошо.
А потом дорога резко пошла направо, объезжая холмик, река же, напротив, изогнулась влево, мы поднялись на пригорочек, и я невольно натянул поводья Репки. Перед нами, как на ладони, раскинулась Аарта.
Видать, не только гольная память мне от Лисапета досталась, но и некоторые чаянья в нагрузку попали – сердце зашлось бешеным стуком, в зобу дыханье сперло, а на глазах выступили слезы.
– Вам нехорошо, ваше высочество? – всполошился Блистательный, заметив мою реакцию.
– Наоборот, мой добрый Вака. Мне очень и очень хорошо. – Я тронул лошадь с места. – Просто я очень давно покинул столицу и даже не представлял, как скучал, оказывается, по этому месту.
На физиомордиях обоих провожатых появилось выражение, которое я бы истолковал как: «Да уж, сгонял мужик по-шустрому на богомолье».
А вообще, конечно, главный город Ашшории, если разбираться, тот еще «мегаполис». Население за время царствования Кагена подросло, конечно, и местные расплодились за годы сравнительного спокойствия да мира, и понаехавшие добавились, но все одно – тысяч двадцать горожан, край – двадцать пять. И укрепления вокруг Аарты тоже далеко не стены Аврелиана. Вокруг Верхнего города – да, что-то сравнимое, насколько помню, а вот Нижний город в плане фортификации не представляет ничего примечательного – метра четыре, с учетом высоты вала, беленные известью стены с редкими башнями, а по берегу Поо до самой гавани – и того меньше. Новострой же, как его теперь кличут, Кагенов посад, и вовсе прикрывают лишь валы с едва ли не частоколом, и то не весь – с полсотни домишек снаружи приткнулись.
Блистательная резиденция царей, морские ворота Ашшории. Приходи кто хочешь – грабь кого угодно. Тампуранк – и тот выглядит презентабельнее, хоть и в полтора раза меньше.
Нет, не с дорог, похоже, придется правление начинать.
Ворот у Аарты десять, и самые ближайшие к нам оказались так называемые Пристанные, у самого начала речного порта, однако вот туда-то нам как раз и не надо – по сведениям Ошмуда, в тех кварталах сейчас едва ли не половина гарнизона шкуру трет. К чему нам такие встречи? Двинулись через Зерновые – тоже, в общем-то, не самые почетные, но до Царских, во-первых, еще полгорода вкруголя объезжать, а во-вторых, там лучше к прибывающим приглядываются. А тут вместе с фуражом авось незаметно и проскочим.
– Кто такие, по какому делу? – замордованный городской стражник у ворот смерил нас безразличным взглядом. – Жрецам и монахам вход беспошлинный, про их лошадей указа не было. С тебя, брат, полбисти крепостного сбора.
Я без спора бросил монетку в ящичек, который держал его напарник.
– Проезжай, не задерживай. Вы, господа. – В глазах совместителя должностей патрульного инспектора и мытаря появился злорадный огонек. – С витязей сбор по абазу, с боевого коня столько же, за саблю, палицу, копье или боевой топор сбор в полтора бисти…
Не любит пехота витязей, отвечает всадникам за их презрительное к более низкому сословию отношение пакостью при каждом удобном случае. Но этот что-то совсем уж охамел.
– …а с не состоящих на службе – еще полуабаз… – Сразу видно, ветеран. – И два бисти при отсутствии на коне поддевы для конских яблок…
А мои провожатые под этот мерный речитатив начинают стремительно стервенеть. Нехорошо это. Да и сумма за въезд выходит – не дай Солнце.
– …и ко всему, по постановлению примаса Йожадату, праздничный сбор с каждого входящего в блистательную столицу – полбисти, – закончил наконец стражник. – Въезжать будем, о храбрейшие?
– А как же, – зло усмехнулся Вака из Трех Камней, выехав вперед Ошмуда. Откинув полу шервани, он продемонстрировал ножны своей сабли, украшенные накладками в виде крылатого ежа. – Непременно будем, и бесплатно. Мы на царской службе, одноусый.
Таки да, действительно одноусый. Как и вся пехтура в Ашшории.
«Бородатое право» нашего царства-государства тех, кто передвигается на своих двоих, а не на четырех конских, за полноценного воина не считает. Основа войска – витязи, люди, имеющие в собственности боевого коня (ну или лошадь – кому что нравится), железный шлем с бармицей, длинную кольчугу – это как минимум, желательно еще кольчужные чулки, наручи-поножи, чешую али ламильяру[6]6
Ламильяра – «майка» из металлических пластин, нашитых на кожаные полосы.
[Закрыть], ну и прочие защитные ништяки. Еще у витязей есть щит, окованный по краям железом, сабля, меч или спатыч, длинное копье, лук с колчаном и не менее полутора десятков стрел. Предки и их заслуги при этом никак не учитываются: нету хоть чего-то из этого набора и будь твой отец что князь, что золотарь, – не витязь ты, и всего один ус тебе положен, что выглядит… Ну уж как выглядит.
А пехота в Ашшории – это так, вспомогательная сила – копать, обустраивать лагерь, создавать массовку на поле боя, ну и правопорядок в населенных пунктах поддерживать. Обучены и вооружены откровенно слабо, защитная амуниция тоже чисто для проформы. У лучников так и вообще из всей брони – один кожаный шлем. Нет у нас традиции гоплитов с триариями содержать. Считается, что там, где нужна тяжелая пехота, ее заменят спешившиеся витязи, а там, где не нужна тяжелая пехота, витязи будут драться конным боем.
И это при том, что из-за дороговизны доспехов всадническое сословие не особо многочисленно и восполняет потери медленно. В общем, как говаривал мой ротный, маразм крепчал, еноты пели – если нашу армию один раз разгромить наголову, она восстановится лет через пять, не меньше.
Нет, и не со столичных стен правление начинать надо…
– Прошу извинить, Блистательный, – нехотя пошел на попятную стражник. Нехотя, потому что гвардейцы ему формально не начальство, но неприятности устроить могут, просто поговорив с командиром о сословной солидарности. – Меня ввело в заблуждение отсутствие бороды у вашего спутника.
Гвардейцам, даже рядовым, таки положена небольшая бородка.
– Недавно у нас, – не моргнув глазом, соврал Вака. – Ты мне лучше скажи, любезный, с каких таких пор примас начал въездными пошлинами распоряжаться? Меня почти месяц в столице не было, но, когда я уезжал, таких полномочий у него не имелось.
– Ах, вы об этом… – Стражник совсем скис. – Это необязательный сбор. Просто преосвященный Йожадату вчера огласил в центральном храме, что истинно крепким в вере мирянам стоило бы жертвовать в праздники хоть полбисти на нужды отечества, ну, до нас сегодня на разводе сотник это благое пожелание и донес. Не иначе, казна опять пуста, а на коронацию денег надо.
– А что, Совет князей избрал регента? – спросил Блистательный.
– Как, вы не слыхали? Лисапет, брат царя Кагена, в молодости ушедший в монастырь, оказывается, жив до сих пор и едет в Аарту принять корону. Еще вчера-сегодня его ожидали, хефе-башкент половину гарнизона выгнал порядок наводить в припортовом районе, встречу торжественную готовит… Очень хочет на своем месте усидеть, жирная задница. А царевич со свитою возьми да и зачни праздновать Громолет-мясоед, не доплыв до города. Теперь не раньше завтрего ожидаем.
Ну ни фига себе ларчик просто открывается! Князь-то, оказывается, решил прогнуться, верноподданнические чувства проявить, а мы тут целую спецоперацию устроили, растрясли верхами будущего государя…
Да и кот остался без должного присмотра.
– Эк мы вовремя, – усмехнулся гвардеец, извлек абаз и вручил его стражнику. – Спасибо за новости. Вот, выпей за здоровье нового царя после службы.
– Благодарю вас, Блистательный. Всенепременно!
И куда вредносклочность у мужика пропала? Истину говорят, что бабло всегда побеждает зло!
– Что-то, я погляжу, не слишком-то сильно князя Штарпена в городском гарнизоне и жалуют.
Слова: «Чего же Латмур его так опасается?» – мною произнесены не были, но подразумевались.
– А пехоте-то его за что любить? – пожал плечами Вака, поравняв свою лошадь с Репкой.
Все ж таки хорошие в столице улицы. Мощеные, широкие – пятеро всадников в ряд запросто проедут – и с тротуарами. Не все такие, наверняка даже не половина – особенно, думаю, в Кагеновом посаде, где обитает сплошь голытьба, но основные проезды вполне недурны.
И чисто, что характерно. Еще Лендед, когда строил акведук и городскую канализацию, ввел совершенно драконовские штрафы (сопровождаемые, кстати, еще и телесными наказаниями) за помои, мусор и испражнения на улице. Лошадки, волы и прочая живность, что по городу передвигаются, гадят, конечно, скотине не прикажешь, но на то есть упомянутые давешним стражником поддевы для вьючных, тягловых и верховых животных (балкончик из мешковины под задом фактически) да отбывающие трудовую повинность арестанты с метлами и прочим инструментом по благоустройству. Рабы в Ашшории массово как-то не прижились, хотя на юге и западе от нашей страны именно их труд является становым хребтом экономики, а вот административная ответственность деньгами и трудом считается исконно нашим изобретением, хотя на деле – наследие пятого и последнего владычества парсюков, закончившегося почти двести пятьдесят лет назад.
– Это ведь витязям гарнизона хефе-башкент выдает довольствие и платит жалованье без задержки, день в день, а за заслуги, случается, и одаривает из своего кармана, – продолжил Блистательный. – А пехотуре порой по два-три месяца ждать приходится. Он выделенные на них из казны деньги отдает в рост, а если кто-то возвращать не хочет, так тех же пехотинцев пообщаться с должником и посылает. Ну и доплачивает им из своей прибыли немного, чтобы не бузили да не жаловались. Так что любить они его не любят… Но вообще бурчат и ругаются скорее по привычке, потому как о том, чтобы он не подкинул немного «за переживания», я ни разу не слыхал. Правда, заранее он никогда не предупреждает о том, что жалованья не будет.
– Стало быть, на штурм царского дворца по его приказу бы пошли? – уточнил я.
– Да кто ж их, одноусых, разберет, что у них в голове? – Гвардеец пожал плечами.
Хороший мужик столичный голова. Душевный. На должности оставлять ни в коем случае нельзя.
Нижний город миновали довольно быстро и без приключений, хотя на улицах напраздновавшихся до положения риз горожан было многовато, и они постоянно норовили под копыта попасть. У витязей в воротах Верхнего города мы тоже вопросов не вызвали – все трое одеты прилично, сословия не подлого, зачем к людям приставать? – и неторопливо, все в горочку да в горочку, двинулись к резиденции ашшорских царей, Ежиному Гнезду.
В горочку, потому что родные пенаты Лисапета, как и положено любой нормальной крепости, главенствуют над городом. Даже не просто главенствуют – возвышаются, словно афинский Акропль, на вершине пусть и покатой, пускай и невысокой, но вполне горы, один склон которой омывает море, а второй – впадающая в него Великая Поо. Помнится, с башен Ежиного Гнезда вид открывается шикарный…
Хотя, конечно, крепостью в прямом смысле этого слова царское жилище давно не является – скорее, дворцово-парковым комплексом за не слишком мощными стенами. Ну а кого правителю в собственной столице-то бояться?
Лисапету было известно про два входа во дворец: Главные и Провиантские врата – для торжественных и хозяйственных нужд соответственно. Однако ни к тем, ни к другим мы не поехали. На полпути к главному входу свернули от речной стороны города, поплутали среди стен обиталищ знати (они, оказывается, тоже те еще закутки образовывают), да выбрались к глухой стене дворцовых укреплений почти у самого обрыва в море, где возле симпатичной квадратной башенки обнаружилась глухая калитка.
– Ну вот и прибыли, ваше высочество. – Покуда Ошмуд помогал мне слезать с Репки, Вака быстрым шагом подошел к двери и громко в нее постучал.
Ноль эмоций. Что называется, приехали…
Блистательный ругнулся себе под нос и забарабанил в калитку сильнее, под конец пару раз пнув ее, не иначе для острастки, ногой.
– Заснули вы там, что ли?!
– Чего шумишь? – В калитке открылось окошко. – Кого надо?
Гвардеец из Трех Камней набрал в грудь воздуха, потом покосился на меня и шумно выдохнул.
– Дафдадамин, собака ты бешеная, открывай давай, – только и выговорил он. – Свои.
– Мать моя, морская рыба! – донесся из-за двери удивленный голос. – Вака? Ты чего тут делаешь? Тебя же за царем послали.
Сквозь открытое окошко раздался звук отодвигаемых засовов, и калитка распахнулась.
– Ошмуд, о лошадях позаботься да своих предупреди, – приказал Блистательный и шагнул внутрь, держа ладонь на рукояти кинжала.
Вслед за ним проследовал и я.
– А это кто с тобой? – подозрительно поинтересовался невысокий молодой мужчина в изукрашенных крылатыми ежиками чешуйчатых доспехах и синем плаще с изображением того же чернобыльского чудо-зверя.
– Парень, ты не поверишь. – Я с силой хлопнул его ладонью по плечу. – Царь. Во всей, так сказать, его мощи и славе.
– Царь-царь, – кивнул Вака. – А ты чего один на посту?
– А… Э…
Я бы охарактеризовал состояние Дафдадамина, переводящего ошарашенный взгляд с меня на своего сослуживца, как технический нокаут.
– Ты бы ответил, – ласково посоветовал я. – Не видишь, человек нервничает?
– Так… Тревожная схема караула – один на виду, напарник с сигнальным рогом наблюдает. Хефе-башкент мутит чего-то, атаки или проникновения опасаемся.
– Тю, а нам одноусый на воротах сказал, что Штарпен ожидает моего прибытия и готовит торжественную встречу, – удивился я.
– Ну, говорить-то они, конечно, могут… – с сомнением протянул страж стратегической калитки, но тут же встрепенулся и добавил: – Ваше величество.
– Не сглазь, пока еще высочество.
Вообще-то мои опасения понятны, поскольку обещать и жениться – это не одно и то же. Да и торжественная встреча вполне может закончиться не менее торжественным арестом.
– Ржавый-то у себя? – вклинился Вака.
О! Шикарная погремуха! Прямо как в каком-нибудь кино: «И железный лоб заржавел».
– Да, с князьями-командующими совещаются, – кивнул Дафдадамин.
– Это мы удачно зашли, – констатировал я.
– Во дворе что? Блуждающих много? – продолжил допытываться мой провожатый.
– Да какое там, – отмахнулся караульный. – Все по норам разбежались, даже министров, кроме главного, нету. Царевна с детьми у себя сидит с того момента, как державший ее сторону князь Баратиани заявил о первоочередном праве его высочества. Разве что из слуг кого-то повстречаете.
– Прекрасно. – Вака энергично кивнул головой. – Ваше высочество, не соизволите последовать за мной?
– Соизволю. Только не быстро. Спина, понимаешь ли, больная, а мы половину дня на рысях скакали, – вздохнул я.
Хранитель тайного прохода отвернулся от нас и махнул рукой кому-то невидимому.
– Все, можете идти спокойно, я просигналил, что свои, – сказал он.
– Дафдадамин… – Вака из Трех Камней усмехнулся.
– Чего?
– Пост сигнальщика в другой стороне. И я это знаю.
– Ну извини, уставы службы не я придумываю, – смутился гвардейский привратник. – Сам знаешь, что положено знак подавать куда угодно, кроме как в сторону наблюдателя.
– Молодец. Одобряю, – похвалил я. – Пойдем, что ли?
За годы отсутствия Лисапета дворцовый парк изменился хоть и не до неузнаваемости, но вполне явно. Шли мы себе среди зелени и статуй, а сознание постоянно несовпадение воспоминаний и реальности отмечало. Вот этой беседки раньше в помине не было, тут в былые времена не розы росли, а вербейник с гладиолусами, то искусственное озерцо было поменьше, а вот эта дорожка раньше вообще не тут проходила…
Вот тут мальцом еще от нянюшек прятался, а там у Кагена было первое свидание, за которым я с вон того дерева подглядывал… Покуда не спалился и братец уши не надрал. Здесь любил отдыхать после вечерних возлияний с дружками-охламонами. Там… Тут… А это…
Голова кругом шла, и вовсе не от жары и не от смешивающегося с запахом моря благоухания цветов, ноги подкашивались, сердце то начинало выскакивать, а то замирало и билось с перебоями, в глазах помутнело…
– Ваше высочество? – встревожился мой провожатый.
– В глаз что-то попало. – Я рукавом стер выступившие от полноты чувств слезы, тряхнул головой, отгоняя чужие эмоции, усмехнулся и добавил себе под нос, тихонько, чтобы гвардеец слов не разобрал: – Чуи, мы дома!
Вот что практически не изменилось, так это казармы Блистательных. Все те же три длинных каменных дома, расположенные буквой «П», все тот же плац, он же ипподром, где в настоящий момент отрабатывали навыки пешего и конного фехтования десятка три витязей, и ничуть не пострадавший (но и не похорошевший) дом-канцелярия капитана. Перед входом – все так же двое гвардейцев в полной выкладке, с копьями и щитами.
– Стоять, – распорядился один из них при нашем приближении. – Князь Латмур занят и никого не принимает.
– Глаза протри, Аук! – рыкнул мой спутник, но требование исполнил.
Я тоже остановился и тяжело оперся на свой посох. Все же дают, дают о себе знать годы.
– Ты?! – изумился второй охранник. – Но ведь!..
– Именно! – Вака кивнул в мою сторону. – Объяснять надо? Могу громко, на весь двор.
– Не надо громко. – Оба были в шлемах без личин, так что было видно, как помрачнел Аук. – Не дурные.
Он отставил в сторону копье и несколько раз громко стукнул своим бронированным кулаком в створку двери.
– Чего? – Дверь приотворилась, и на улице появилась встревоженная физиономия огненно-рыжего паренька лет так семи с половиной – восьми с бамбуковым стержнем для письма, торчащим из-за уха.
– Проводи к отцу. Срочно, – велел второй, так и оставшийся для меня безымянным страж особняка.
Едва мы переступили порог, как глаза юноши полезли на лоб.
– Вака?! – воскликнул он. – А разве ты не с отрядом, который повел Касец?
– Как видишь, нет, Нвард. – Блистательный дружески хлопнул парня по плечу. – А ты чего, пишешь что-то?
– Да… – Сын Латмура потупился и слегка порозовел. – Я же послезавтра достигаю совершенных лет. Хочу вот экзамен на Блистательного держать. Готовлюсь.
Да-да-да! Ашшорские элитные витязи – это вам не д’Артаньяны какие-нибудь, которые, кроме как шпагой шинковать гвардейцев Гапона, ничего больше и не умеют! У нас страна просвещенная, и для вступления в ряды Блистательных должно показать знания тактики и стратегии на начальном уровне, азы стихосложения и иносказательных изречений продемонстрировать, да еще математику на уровне пятого класса российской школы сдать.
Ох, как я тебе сочувствую, молодой человек. У нас в классе сын физички учился, вот он пар хватал… Пятерку ему получить – чудом было, все время на дополнительных вопросах матушка валила или за каждую незначительную ошибку оценку снижала.
– Ну, готовься дальше, мы сами дойдем, – бодро ответил Вака. – Отец-то в кабинете?
– Да, но… Заругается же он, если без доклада.
– Поверьте, молодой человек, – сказал я, – на меня он ругаться станет вряд ли.
Сын Латмура ответил взглядом, полным неприкрытого скепсиса, и пожал плечами:
– Ну, коли вы так уверены, идите, чего уж.
Мы поднялись по широкой лестнице на второй этаж, прошли по коридору до богато изукрашенной двустворчатой двери, и Блистательный одним толчком распахнул ее передо мною.
Трое мужиков, склонившиеся над письменным столом с какой-то, вероятно, картой и что-то обсуждавшие, моментом вскинулись и схватились за рукояти сабель.
– Добрый день, – спокойным и даже чуть скучноватым тоном произнес я, входя в кабинет капитана гвардии. – Я ваш царь, дорогие мои.
В комнате ненадолго повисла гробовая тишина. Князья пялились на меня, осознавая факт «чудотворного» появления Лисапета в столице, я рассматривал их. Обликом будущих союзников в борьбе за престол интересовался.
Латмура Железная Рука выделить взглядом из этой троицы удалось легко. И по прическе не «великокняжеской», и… Ну реально Ржавый, по цвету волос-то. Пожилой уже – Нвард у него явно поздний ребенок, – но не старец. Крепкий, подтянутый, без брюшка, а одежда хоть и богатая, как по статусу положено, но без излишеств в украшательстве, практичная, насколько для его ранга это вообще возможно. И рукоять сабли простая, потертая, намекающая на быструю и беспощадную возможность применения оружия в отношении каждого, кто косо глянет.
Рыжевато-русый, средних лет мужчина с воистину выдающимися усищами, как у сказочного Картауса Пауковича, и изрядными залысинами – это, верно, князь Самватини, Осе. Чувствуется в нем мирельская кровь, как и в большинстве жителей его домена да восточного Запоолья.
А темноволосый низенький «колобок» моего возраста, обладатель выдающегося носа с горбинкой, должно быть, Яркун Коваргинский – его мать парсианка была, от нее цвет волос унаследовал. Редкой, помнится, красоты была женщина, даже Лендед, уж на что матушку Лисапета любил, и тот нет-нет да и косился на княгиню в восхищении.
Мы с ее сыном дружны не были – наверное, именно потому он при Кагене и сумел в командующие Правым крылом выбиться. Так-то я за ним особой воинской удали не припоминаю – он юноша был серьезный, книгочей, да еще склонный к полноте уже тогда. Мы над ним с дружками все потешались промеж собой. Кстати, надо бы выяснить, жив ли из них хоть один по сю пору, и приказать к столице на катапультный выстрел не подпускать.
– Ваше высочество? Слава Солнцу! – первым пришел в себя Осе.
Командующий Левым крылом поклонился – без подобострастия, но с почтительностью (боюсь, что напускной), остальные князья отстали от него буквально на мгновение.
– Нам сообщили, что вы встали лагерем в половине перехода от столицы, царевич, – произнес капитан Блистательных.
– Там сейчас ваш побратим с Полуаршакскими князьями представление для соглядатаев устраивает, – ответил я. – А отважный Вака и знакомый вам всем витязь Ошмуд в это время сопроводили меня в столицу. Штарпен отряд ожидает, трое путников не должны были привлечь ничьего внимания. И не привлекли, как видите.
– Нам остается лишь восхититься прозорливостью и отвагой вашего высочества, – произнес Яркун. – Такой план и нам приходил в голову, но мы не решились предложить его вам, сочтя чрезмерно опасным.
– Кто не рискует, тот не пьет дорогих вин. – Я повернулся к своему провожатому. – Иди, храбрец, мы с капитаном Латмуром обсудим и решим, какой награды ты достоин.
Блистательный перевел взгляд на своего командира – тот незаметно кивнул: исполняй, мол.
Все верно, Лисапетушка, все правильно – знай свое место. Ты, несмотря на происхождение, пока еще никто и звать тебя никак. Так, приживалка при силовиках.
– Ну что же, давайте поговорим, князья. – Едва Вака прикрыл за собой двери, я доковылял до ближайшего кресла и опустился в него. – Да вы присаживайтесь, присаживайтесь. В ногах правды нет.
Не абы какая хитрость – дозволить заговорщикам в своем присутствии сесть, покуда они сами этого не сделали, но князья, кажется, оценили – вон как переглядываются.
– О чем желает говорить ваше высочество? – вежливо полюбопытствовал князь Самватини.
– Ну, с одной стороны, надобно обсудить текущую обстановку. – Я откинулся на спинку кресла и вытянул ноги. – Но это может немного потерпеть. Сейчас мне гораздо важнее будет узнать, во что выльется ваша поддержка моей кандидатуры. Чего вы желаете за свою помощь, князья? Земель? Званий? Денег? Чего-то еще? Говорите без обиняков, прямо.
– Ваше высочество, служить вам – наша священная обязанность… – начал командующий Правым крылом.
– Да бросьте, Яркун, – отмахнулся я. – Вы умные люди, я тоже вроде бы не совсем чтобы дурак. Просто так никто и ничего не делает. Назовите свою цену.
– И ваше высочество ее заплатит, какой бы высокой она ни была? – Осе круто изогнул бровь.
– А пес его знает, – беззаботно отозвался я. – Это ж зависит от того, чего вам хочется. Мне, может, легче будет отречься от притязаний, назначив вашу несвятую троицу регентами при Асире, да обратно в монастырь возвратиться, доживать свой век.
Князья переглянулись в очередной раз. Что, обсуждали и такой вариант? Да наверняка, можно даже не ходить к гадалке. Но, похоже, это их чем-то не устроило, и я даже догадываюсь чем. Тем, что каждому из трех равных моментально захочется стать равнее прочих со вполне предсказуемым итогом в виде гражданской войны, в которой прочие князья вообще ни одного из вас, скорее всего, не поддержат.
– Мы лишь смиренно надеялись, что вы не забудете истинно верных, когда взойдете на престол, – вмешался Латмур Железная Рука. – Выставлять же какие-то притязания с нашей стороны было бы изменой.
Намек на кондиции? Да однозначно!
– Если ты, капитан, про ту похабную цидульку, что мне князь Дамуриани со товарищи послал, так сие есть их прямой священный долг перед короной – делиться мыслями и соображениями о том, как лучше государство Ашшорское обустроить, – хмыкнул я. – У любого может о том быть свое мнение. Ты, кстати, то письмо не читал?
– Нет, ваше высочество, – ответил Латмур. – Хотя и догадываюсь, что в нем было.
– Чего гадать-то? – Я извлек письмо дюжины членов Совета князей и бросил на стол. – Вот, ознакомьтесь, а после и поговорим.
– С позволения вашего высочества… – Осе развернул послание, и все трое впились взглядом в его содержимое.
Читайте-читайте. Тут красную тряпку, чтобы дразнить быка, правда, не используют, но эффект будет, думаю, такой же. Вон как у князей желваки-то играть начали, да и капитан гвардии смурнеть начал.
– Государь, но ведь это… – Командующий Левым крылом покачал головой, словно разминая шейные мышцы перед дракой. – Это заговор и предательство! Всех, сие подписавших, необходимо предать казни!
– Так уж и всех? – Я вновь усмехнулся. – Двенадцать владетельных в изменники записал разом, хозяев земель и водителей дружин.
– Уже завтра в наших силах будет взять их всех под арест, – заметил князь Коваргини. – Войска стягиваются к столице, и все изменники будут схвачены, лишь дайте приказ. А главного министра мы можем захватить, и немедленно – он во дворце.
– Ну хорошо-хорошо. Схватим мы их завтра. А дальше что, господа? – полюбопытствовал я.
– Поток и разорение, – ответил Осе. – Земли изменников отъять в казну, самих их с семьями предать казни, как велят традиция и закон.
Ну и за счет экспроприации наградить истинно верных, это понятно.
– А подчинятся ли традиции и закону их семьи? Ведь двенадцать… Ну ладно, десять – двоих я убедил в их неправоте – членов Совета обвинять предлагаете. Сдается мне, их наследники попытаются сопротивляться.
– Армия вполне способна справиться с бунтовщиками, – с мрачной уверенностью сообщил князь Самватиани.
– Ой ли? – иронично вопросил я. – Даже если забыть о том, что для войны нужны деньги, а заговорщики в них не испытывают недостатка, все ли владетельные поддержат нас, а не их? Ведь, если треть Совета обвинить разом, остальных и поодиночке потом перещелкать можно. Это многим придет в голову.
– Довольно дать почитать прочим князьям это письмо, – Латмур продемонстрировал мне послание с кондициями, – и армии можно будет даже не вмешиваться. Эта не великая дюжина возжелала отодвинуть прочих на вторые и третьи роли. Такого не простят.
– Опять же допустим. Хотя насчет невмешательства армии – это ты хватанул, конечно, – их земли выжгут да разорят, и на что они кому тогда сдались? Но забывать о соседях явно не стоит. Представь, если разом полыхнут Эшпань, Феллана, Дамуриана, Лефта, Шадда, Таркитави, Талань, Кипиана, Коттия и Симур, чего нам стоит ожидать? – Я обвел присутствующих тяжелым взглядом. – Инитарцы вторгнутся в Шехаму, домен моего наследника, между прочим, а удержать мы ее не сможем. И вернуть, скорее всего, не получится тоже. В Коттию и Симур они тоже смогут перебросить войска, и до зимы, когда перевалы станут непроходимы окончательно, во всей Щумской долине станет ну очень «весело». А если солдаты царя Хатчина в союзе с мятежниками нас там разобьют, то и с пятой частью страны распрощаться придется. Военное счастье – оно так переменчиво… Мирельцы, пусть они и заняты сейчас войной с лже-Удуром, солдат на вторжение в Самватин наскребут тоже, да и парсюки могут успеть войти в Дадешку. Им, правда, быстро не до нас станет, но… – Я пожал плечами. – Так что, дорогие князья, вы мне тут гражданскую войну не устраивайте. И так вот-вот война у границ начнется, а мы к ней не готовы.
