Текст книги "Мерзкий старикашка"
Автор книги: Алексей Герасимов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)
– Война? – Яркун удивленно смотрел на меня. – Но с кем? Никто не собирает армии у наших пределов, ваше высочество, мы бы знали.
– Разве я что-то говорил о подготовке вторжения в Ашшорию, князь? Нет, я имел в виду другое. Парсуда, старый наш враг, вскоре будет атакована из Скарпии.
– При всем моем почтении, ваше высочество, это лишь на руку нам, – ответил Осе. – Немирный южный сосед будет связан войной с Гикаметом и его асинскими хозяевами, Инитару и Мирелию, если только лишь не вмешаются боги, я надеюсь сдержать силами лишь своего крыла, а Центра и Правого крыла более чем хватит для усмирения непокорных. Самое большее через шесть месяцев Ашшория будет…
– Разоренной внутренней войной страной с пустой казной и выжженными территориями, – прервал его я. – А юг ее будет полон беженцев из Парсуды, голодных, нищих, и это когда зима на пороге. Не легче ли истинно достойным обзавестись новыми княжествами за счет соседа, вместо того чтобы свою страну разорять? Земли-то там плодородные.
– Ваше высочество намерены простить заговорщикам их дерзость? – спросил Осе и кивнул на свиток с дюжиной печатей.
– Мое высочество предпочитает считать это дуростью, а за нее не казнят. – Я усмехнулся в третий раз. – Но и на должности министров дураков не держат, как и их протеже. Нам стоит поговорить сейчас с князем Дамуриани – мне что-то подсказывает, что он искренне раскается в своем заблуждении и не только выступит с нами единым фронтом, но и попросит нового царя дать ему отставку. Ведь истинно верные подождут своей награды пару-тройку месяцев? Ну, по крайней мере, двое из них. Какую награду дать третьему, я знаю.
– Ваше высочество? – настороженно произнес капитан Блистательных.
– Вы правы, Латмур, князь Девяти Столбов по прозванию Железная Рука, речь именно о вас. – Я кивнул. – У царевича Тыкави кроме двоих сыновей осталась еще и дочь, девка на выданье уже, а вы, я слышал, вдовы.
Все трое переглянулись – кажется, такого от меня не ожидали.
– Это огромная честь, царевич, и вы, как старший мужчина в роду, властны над рукой царевны Тинатин. – Командир Блистательных поднялся и отвесил поклон. – Но разумно ли отдавать юную девушку за старика? У меня есть сын, он скоро достигнет совершенных лет…
– Да, через два дня, – подтвердил я. – Мы уже с ним познакомились. Хороший мальчик, к экзамену на звание Блистательного готовится, в отца, видать, пошел.
Латмур чуть улыбнулся в некотором смущении – любому нравится, когда его ребенка хвалят.
– Однако он – не вы. Мало того что жених будет моложе невесты на полгода, это не так уж и страшно, ведь мы, мужчины, обычно стареем быстрее, но мальчик не может пока похвастаться ничем, кроме ума. Он не родовит, – начал загибать пальцы я, – не особо богат и не совершил никаких подвигов, прославивших бы его имя. Единственное его несомненное достоинство – это его отец, признанный герой. Брак Тинатин с вами, Латмур, не вызовет какого-то особого ропота среди знати, поскольку вас знают и уважают по всей Ашшории. Брак с Нвардом… – Я развел руками. – Разве что вы дождетесь того момента, когда мы ухватим кусок земли у Парсуды и разделим его меж вами тремя, образовав три новых княжества, как я и предлагаю. Тогда – да. Выдать внучатую племянницу царя за наследника владетельного – в этом не будет никому никакого урона, да и попрекнуть их потомков знатностью никому не удастся.
Выбор простой – синица в руках или журавль в небе. Что же выберешь ты, Латмур Железная Рука?
– Это следует серьезно обдумать, царевич, – произнес капитан гвардии.
– Я вас никуда и не тороплю, князь.
– Но ваше высочество так уверены, что мы сможем не просто разгромить армию Парсуды, но и удержать ее земли? – с сомнением произнес Яркун. – Бить-то мы парсюков бивали не раз, но занять их земли – это совсем иное. Устоит ли Ашшория, если на нас обрушится вся ярость царя царей?
– А кто тебе сказал, князь Коваргини, что мы с Парсудой будем воевать? – Я едко усмехнулся. – Наоборот, мы протянем ей руку помощи в тяжелый момент, а парсюки за это отблагодарят нас.
– Кажется, я уже ничегошеньки не понимаю, – хохотнул Осе.
– Вещь, очевидная для Кагена и князя Тимариани, но не для военных… – Я подпустил в голос нотку печали. – Потому-то никому из вас и не сулю должность главного министра, а вот Зулик с ней вполне управится.
– Быть может, вашему высочеству будет угодно нас просветить? – с некоторым напряжением проговорил Яркун.
Надо бы с намеками на неполное служебное соответствие хотя бы временно завязывать, а то тюкнут еще, чего доброго, по темечку.
– Это можно. Вот скажите мне, любезные, чем славны скарпийцы?
Князья переглянулись.
– Флотом, царевич, – сказал Осе. – Едва ли не половина всех кораблей в Усталом море принадлежит им. Держат в нем почти всю торговлю.
– Верно, – согласился я. – А за счет чего они могут это себе позволить?
– Ну… Так уж сложилось. – Князь Самватини недоуменно пожал плечами.
– А вот это неверно. За счет армии, каковой у них почти нет и не было.
– Как же это нет? – изумился Яркун. – Да за последние два столетия парсюки раз десять пыталась выбить скарпийцев с побережья, и ничего у них не получалось!
– Со времен смерти Тарки Одноглазого – двенадцать раз, – подтвердил я. – Не помогали Парсуде ни ее огромная армия, ни богатство, ни даже боевые слоны. Хотя с остальными наследниками царя всех рулинноев разделались довольно споро. Вопрос – почему? Второй вопрос – если скарпийцы всегда били парсюков по мордасам, отчего никогда сами не переходили в наступление и не занимали парсудских земель?
Около двухсот пятидесяти лет тому назад Тарки, царю Тау, удалось объединить под своей рукой многочисленные города-государства народа рулинноев, проживающего в северо-западной части побережья Усталого моря. Не просто заполучить титул верховного царя, каковой в теории является предводителем всех рулиннойских войск на случай гипотетической общей угрозы, а именно спаять в более или менее однородное государство. Подвиг, достойный бога, – ни до, ни после него такого никому не удавалось.
После девяти лет непрерывных войн и интриг, достигнув наконец своей цели, царь Тарки оказался перед лицом непростой проблемы: как завоеванное удержать? С одной стороны, его подданные относились к остальным народам несколько пренебрежительно, почитая себя любимыми творениями богов (каковых у них чуть более двух десятков), а с другой – издревле привыкли к отсутствию центральной власти и, более того, почитали ее злом и уделом варваров.
И куда было бедному верховному податься?
К этому времени Парсуда, уже тогда насчитывавшая в истории своей монархии двадцать две более или менее длительные династии, в очередной раз склонилась к упадку. А вот богатств в ней по-прежнему было более чем достаточно. Причем несколько городков на юго-восточном побережье моря еще и являлись когда-то колониями рулиннойских полисов, однако давно и плотно были под парсудской пятой, такой, что даже взбрыкивать уже не помышляли. Для жителей коренной Рулиннои сие, разумеется, было плевком во всю физиономию, и хитрый Тарки успешно впарил своим соотечественникам новую национальную идею, представлявшую собой дикую смесь национализма, борьбы за права угнетенных какими-то там недочеловеками братьев по крови и жажды легкой наживы за счет тех же самых недочеловеков.
Год спустя у северного побережья Парсуды появилась армада, разметавшая сравнительно немногочисленный флот защитников, и на землю царя царей высадилась многотысячная армия. За пару месяцев Тарки Одноглазый, почти не встречая сопротивления, освободил всех угнетенных, забил добычей до трети своих кораблей и задумался о том, чем набить оставшиеся.
Вначале он скосил свой единственный глаз в сторону Ашшории, но как раз в это время сатрап Буджум провозгласил там независимость, назначил себя на должность царя и, дружелюбно махая Тарки рукой, начал кричать: «Привет! Свои!»
Всерулиннойский государь пораскинул мозгами и решил, что Ашшория от него никуда не уплывет, а иметь витязей Буджума при своем войске будет весьма полезно, потому как у него самого с конницей не очень хорошо. Тяжелых пехотинцев с длинными копьями полно, пращников и метателей дротиков тоже хватает. А вот фланги охранять некому.
Два царя ударили по рукам и полезли грабить Парсуду вместе. За полтора года эта парочка полностью вывезла все ценное из трех сатрапий, разгромила пять собранных царем царей армий (а разнообразных ограниченных воинских контингентов – и вовсе без счету), и их армия начала угрожать даже столице древнейшего из государств мира. Понимая, что после падения Вааруны вся Парсуда грозит рассыпаться словно карточный домик, наследник царя царей папеньку недрогнувшей рукой удавил, объявил себя спасителем отечества и предпочел с самопровозглашенным царем Ашшории договориться.
Хотя кто там был инициатором переговоров – неизвестно. Лезть далее вглубь Парсуды царь всех рулинноев не намеревался, поскольку самые богатые территории и так были уже его, а Ашшория, как он и предполагал, так никуда и не уплыла.
В результате тайного сговора к месту последней битвы Тарки ашшорская конница попросту не явилась, и парсюки устроили его армии знатные Канны, с той лишь разницей, что римляне без Эмилия Павла вполне после того поражения обошлись, а вот когда рулиннойский царь погиб вместе с обоими наследниками, завоевателям наступило то самое место, откуда у моего геральдического ежа крылья произрастают.
Конечно, некоторое количество войск, в том числе и из местных рекрутов, на захваченных землях у рулинноев уцелело, наместников из своих приближенных (и весьма неплохих полководцев, кстати) Тарки тоже оставил, но без верховного царя те, как и положено лучшим из представителей сего вольнолюбивого народа, о безусловном главенстве одного над остальными договориться не смогли и были биты поодиночке.
Через шесть лет после высадки рулиннойских войск на южном берегу Усталого моря парсюки вновь приблизились к побережью, управлением которого заведовал некогда генерал, а теперь уже полноправный царь, Скарпа Фалангит, попытались добить последний оплот неудачливых завоевателей и люто обломались.
С тех пор и мучаются, бедолаги.
– Быть может, им не очень-то и нужна парсудская земля? – предположил Яркун.
– Ну да, конечно! – Я от души расхохотался. – Где это видано, дорогой князь, чтобы государь хоть какого-то царства не попытался при первой же возможности у соседей что-то урвать? Даже если оно на фиг не надо. Нет. Просто со всех сторон, кроме как с запада, Скарпия окружена горами, а перевалов, по которым не кучка контрабандистов, а целая армия может переправиться, всего пять. Парсюки же, как и мы, впрочем, имеют то же устройство армии, что и во времена Парса Старого. Увы, но витязи – скверная замена обученной фаланге, коли ее нельзя зажать с боков. Ни строевой выучки, ни длинных копий они не имеют. Потому-то скарпийцы и могут себе позволить огромный флот и небольшую армию – до недавнего времени к западу от них были лишь защищенные от Парсуды Непролазным хребтом карликовые царства народа ханну. Ну а когда появились асины, чья пехота ничуть не хуже рулиннойской, и быстренько государства ханну к ногтю прижали, Гикамету предпринимать что-то было уже поздно.
– И ваше высочество полагает, что Асиния непременно вторгнется в Парсуду, причем в ближайшие месяцы? – вопросил Латмур Железная Рука.
– На гавань погляди, – посоветовал я. – Много ты там видишь скарпийских судов?
– Последние полгода их действительно стало изрядно меньше, – нахмурился Осе. – Да и соглядатаи морского воеводы доносили о сильном увеличении числа асинов в скарпийских городах.
– Вот так-то, – резюмировал я. – Парсуда в очередной раз переживает упадок, власть царя царей ослабела как никогда, а нынешний сатрап Бантала – полное ничтожество. Ему перед асинско-скарпийским ударом не устоять. Ну а там, боюсь, случится та же история, что и два с половиной столетия назад. Вот только Совет Первейших вместе с армией не отправится, и даже первые неудачи, если они и будут, завоевателей не остановят.
– Так к чему нам поддерживать того, кто проиграет? – Князь Самватини недоуменно воззрился на меня. – Выступив против парсюков, мы приобретем не в пример больше!
– Надолго ли? – обронил Яркун. – Асины если куда-то приходят, то остаются там навсегда.
– Соображаешь, – похвалил я князя.
– Ну а если и совместно с солдатами сатрапа мы не одолеем врага, что тогда? – спросил капитан гвардии.
– Тогда нам конец. – Я пожал плечами. – Можем начинать смазывать маслом задницы – у асинов, я слыхал, весьма распространены такие забавы. Впрочем, ежели останемся с ними один на один, то нас и на сухую могут оприходовать.
В комнате вновь повисло тяжелое молчание.
– Царевич, а не высадится ли противник в Аарте с моря? Флот наш невелик, и со скарпийским ему не тягаться, – спросил наконец Осе.
– Запросто, – ответил я. – Причем еще до вторжения в Парсуду. Потому до его начала надо прикинуться ветошью, держать большую часть солдат близ столицы и побережья, готовить дополнительные войска, а раздрая внутри Ашшории не допускать.
Новая минута молчания была еще более… хм… многотонной.
– Лично меня царевич Лисапет в серьезности положения убедил, – обронил Латмур.
– Меня тоже, – вздохнул Яркун. – Эх, довелось же жить в интересные времена…
– Ну, тогда решено, – кивнул Осе. – Мы принимаем ваше предложение, и вы можете полностью нами располагать, ваше высочество.
Очень хотелось заорать: «Ура! Сработало!» Но я позволил себе лишь одну скупую улыбку.
– Тогда, господа, – я забрал письмо с кондициями, – предлагаю посетить главного министра, а по пути обсудим план экстренных мер.
Я (со скрипом в спине и коленях) поднялся из кресла, и князья тут же последовали моему примеру.
Увидав Тоная Дамурианского, я понял, отчего он в текущей ситуации спокойно предается своим обычным занятиям, вместо того чтобы найти себе «важные и неотложные дела, требующие личного присутствия» вне дворцовых стен. Нечего ему уже бояться. И некого.
Главному министру перевалило за сорок лет.
Когда мы четверо, миновав его обширный секретариат, без стука вошли в министерский кабинет, Тонай подслеповато сощурился, разглядывая незваных гостей, пожевал губами и медленно, очень медленно поднялся.
– Надо ше, а я-то, когда мне долошили, што ты оштановилща прашдновать Громолет-мяшоед, подумал, што дейштвительно принял верное решение, – прошамкал он.
– Это которое? – усмехнулся я.
– А огранишить влашть балбеша, – спокойно ответил Тонай.
– Очень интересно. – Я усмехнулся, отодвинул одно из кресел и по-хозяйски в нем расположился. Князья-командиры встали у меня за спиной. – Продолжай. Очень интересно, чем ты руководствовался, когда страну собирался разодрать.
– Отшего ше рашодрать? – Дамурианский владыка столь же медленно и аккуратно опустился на свое место – простим ему такую дерзость в силу дряхлости. – Шохранить. Времена бешпокойные, не хотелошь, штобы дурак на троне што-то… навертел.
– Времена беспокойные. – Ясен пень, спорить с ним об этом незачем. – Единоначалие нужно. А ты чего пытался устроить? Собрал для управления страной великий сброд…
Я пренебрежительно фыркнул.
– Я-то их окоротил бы. А вот ты – шмошешь? Талантами ты в юношти не блиштал, в ушении в монаштыре не ушердштвовал, вшё шлобу копил да мштительные шамышлы лелеял. Мне докладывали.
– Окоротил бы он… – Скепсис изображать даже не пришлось. – Даже если в это верить, а я чего-то сомневаюсь, то что было бы, коли ты бы вдруг помер? Не мальчик ведь, чай.
– Ришк имеетщя, – не стал препираться главный министр. – Но я ешше годик протянуть надеюсь. А там и Ащир подрош бы, и помошников я ему бы доштойных подобрал.
– Чрезмерно рискованно, и ты сам это понимаешь. – Я прислонил свой посох к столу и сложил руки «домиком». – План слишком ненадежен, базируется на многих допущениях.
– Допушкать, што ты поумнел, было бы ешше более необошнованно. – Вот нахал, прям правду-матку в глаза режет. – Што делать-то теперь шобираешьша?
– А с тобой договариваться, – небрежно ответил я. – Князья предлагали выжечь измену каленым железом, но мне что-то не хочется.
– Договариватьша… – Главный министр снова пожевал губами. – И о шем ше?
– О будущем. Жизнь твоя мне не нужна, да и что той жизни-то осталось? Свои остатки с толком потратить бы теперь. Большой крови страна сейчас себе позволить не может. Согласен?
– Да, швара нешелательна, – кивнул князь Дамуриани.
– Тогда давай так. – Я чуть подался вперед. – Ты на завтрашний полдень созываешь Совет князей, и когда я заявлю там о своих правах, ты, не вспоминая ни о каких условиях, но и не предупреждая своих… подельников, меня поддерживаешь.
– Те долшны решить, што ты шоглащилша с нашим предлошением?
– Ну, если прямо спросят, то врать не стоит. Но ты уж расстарайся, чтобы они спросить не успели. А я про писульку вашу забуду просто и никому не стану о ней рассказывать. После моего избрания ты попросишь отставки – сразу же – по дряхлости и удалишься в поместье. А я не буду создавать твоим наследникам и приближенным проблем.
– И кого ше ты хошешь поштавить главным миништром пошле меня? – поинтересовался Тонай.
– Зулика, князя Тимариани. Ты его кандидатуру и выдвинешь. Тебя устраивает мое предложение? Это честный договор.
– Шулика… Молодой ешшо… Но шправитьша долшен. – Князь поглядел на меня своими слезящимися глазами и вздохнул. – Што ше, будь по-твоему, шаревищь Лишапет. Не шаштавляй меня шалеть о том, што я в твое благорашумие поверил.
– Я постараюсь. Кстати, ты не знаешь, чего на самом деле затевают хефе-башкент и князь Ливариади?
– Подошреваю, што торшештвенную вштрещу. Шкалапет даше любимого племянника тебя вштрещать шегодня отправил.
Ну вот и секрет отряда с тракта объяснился.
– Видел. – Я взял посох и встал. – Но предпочел от беседы уклониться. До завтра, князь.
– Что теперь, царевич? – спросил Латмур, когда мы вышли от главного пока еще министра. – Каковы будут ваши дальнейшие распоряжения?
– Князья Самватини и Коваргини пусть продолжают подготовку ко всевозможным неприятным неожиданностям, – ответил я. – А мы с вами, дорогой капитан, давайте навестим женскую часть дворца. Надо бы мне с невесткой познакомиться да на своих внучатых племянников поглядеть.
Простой арифметический подсчет показывает, что, если все пойдет так, как планируется, дюжина подписантов с князьями-генералами, Лексиком и Скалапетом дают мне всего шестнадцать гарантированных голосов из тридцати шести. Добавим сюда Зулика и единый (раз в кои-то веки) голос за Аршакию и получаем восемнадцать против возможных восемнадцати. Маловероятно, конечно, но стоит подстраховаться. И я даже знаю как, хотя все равно исход будет на волоске висеть.
Ну да на этот случай у нас армия имеется… Дай боги, не дойдет до ее применения, и все те напророченные мной (со слов князя Тимариани – не о погоде же мы с ним все время путешествия болтали) ужасы, что я излагал Латмуру, Осе и Яркуну, не станут реальностью.
Врываться к даме в будуар я нашел хамским и совершенно не кошерным, так что мы честь по чести вызвали дежурную фрейлину, служанку, или кто она там, и сообщили: «Царевич Лисапет нижайше просит ее высочество принять его и капитана Латмура по неотложному делу».
Девица испуганно пискнула и исчезла, а мы остались дожидаться у закрытой двери и проторчали там четверть часа дураки дураками.
Единственное полезное занятие, которое нашел Железная Рука, – это начать меня просвещать по поводу того, какие войска есть в городе, кто кем командует, на кого можно, а на кого не стоит рассчитывать, случись что… И единственное же, что я из этого рассказа уяснил, так это то, что ни хефе-башкент, ни капитан, ни бравые генералы понятия, похоже, не имеют, чьи приказы станет выполнять то или иное подразделение в случае команды «Фас!» в отношении меня.
– Без всякого сомнения, кроме моих Блистательных, я могу поручиться за князя Михила из Гаги, морского воеводу. Он сейчас должен заканчивать заводить свои лузории к речной пристани, но их в порту было едва с десяток, – безрадостно закончил князь Девяти Столбов. – Вы очень рискуете, ваше высочество, доверяя Тонаю Дамурианскому созыв Совета.
Ну да, если он предложит остальным подписантам под кондициями устроить штурм дворца, то численность их дружинников будет не меньше, чем количество Блистательных. А то и больше раза так в два.
– Да нет, полагаю, что не очень, – ответил я. – Мне, видит Око, есть за что недолюбливать своего брата, но я никак не могу отрицать одного: дураков он подле себя не держал. Главный, до завтрашнего дня, министр отлично понимает, чем все может обернуться для Ашшории, начнись штурм Ежиного Гнезда. Он не станет так рисковать.
– Тонай Старый – редкая сволочь, – предупредил капитан.
– Так и мы с вами не святые просветленные. – Я пожал плечами. – Нет, если он кого-то и направит, то убийцу, а на открытое противостояние сейчас не пойдет. Может вся династия прерваться, в горячке боя-то.
Дверь приоткрылась, и оттуда показалось лицо давешней фрейлины:
– Царевна вас ожидает.
Уж ожидает так ожидает… Цирк, трагедь и кабаре.
Валисса приняла нас в большой, но небогато обставленной комнате, сидя в кресле с высокой спинкой чуть ли не в ее центре ну прямо как на троне, с гордо выпрямленной спиной и в окружении детей. Дочка, вполне уже сформировавшаяся девушка, стояла за креслом, сыновья по бокам испуганно жались к подолу ее строгого темно-вишневого платья… Нет, не в деда пошли мальчики. Когда на Лендеда было покушение (мы как раз всей семьей в храм на какое-то торжество ехали), Каген, который тогда был немногим старше, чем Асир сейчас, кинжал выхватить успел, причем до того, как телохранители злоумышленников успели в капусту порубать. А эти… Тьфу, бледная немочь. Хоть бы какую церемониальную железяку на пояс подвесили – так нет же, дитятки пораниться могут.
Лисапет в семь лет уже по девкам бегал, а эти выглядят так, будто их еще от титьки не отняли. Наследнички… Растить их еще и растить – так и не помрешь спокойно.
– Позвольте, дражайшая невестка, выразить вам свое искреннее почтение, – ласково произнес я.
– Здравствуйте, Лисапет. Чем мы обязаны вашему визиту? – Валисса гордо вскинула голову и поджала губы.
А ничего так бабешка, и не скажешь по ней, что столько раз рожала. Чисто по-мужски Зулика можно понять – хороша, зараза, все при ней.
– Здравствуйте и вы, племянники. Племянница, я вижу, что вы в полной мере унаследовали красоту своей матери. – Я взял один из стульев, стоящих у стены, и поставил его напротив царевны.
Уверенно так поставил, аж ножками пристукнул по полу.
– Добрый день, ваше высочество, – нестройным хором ответили дети.
– Ну-ну, «высочество». Можете называть меня дедушкой, возраст как раз соответствует, – рассмеялся я и уселся напротив царевны. – Да и вы, Валисса, можете именовать меня дядюшкой.
– Воздержусь от такой фамильярности, ваше высочество. – Царевна поджала губки еще сильнее. – И вы не ответили на мой вопрос.
– Да? Как это с моей стороны невежливо. – Я устроился поудобнее. – Познакомиться зашел. Другой родни у меня нет, знаете ли, если Скалапета Ливариадийского не считать.
– И отчего же первый визит вы наносите нам, а не ему?
Господи, она что, лимон сожрать успела?
– Да я его завтра и так увижу. На Совете. Когда буду заявлять о своих претензиях на трон.
– Вы! – выдохнула Валисса и подалась вперед так резко, что ее грудь едва не вывалилась из декольте. – Вы прибыли в Аарту лишить моих детей их законного наследства и имеете наглость заявиться сюда?! – Она разгневанно оглянулась на Латмура. – А вы, князь? Что же, вы его поддерживаете?
– А меня, милочка, вся армия поддерживает. Вся. – Последнее слово я произнес с нажимом. – Без исключения.
– Позволю себе в этом усомниться. – Царевна раздраженно фыркнула и вновь села прямо.
– Мне попросить князей Самватини и Коваргини засвидетельствовать мои слова? Могу позвать их. И Михила из Гаги – тоже.
– Его высочество говорит правду, царевна, – подал голос капитан. – Армия с ним, главный министр – тоже.
Спасибо, умница, подыграл.
– Вот как… – проговорила Валисса и устало откинулась на спинку кресла, будто из нее вытащили стержень. – Все отвернулись от моих детей… Чего стоит былая верность? Ничего. Ну что же, Лисапет, радуйтесь и празднуйте – наступил час вашего торжества. – Она саркастически усмехнулась и поглядела на меня. – Что теперь будет с нами? Казните или разошлете по дальним монастырям?
Ну, если насчет тебя, стервы, то мысль очень хорошая. Не решил вот только, что сначала – постриг или шелковый шнурок.
– Вы так говорите, словно я способен обидеть женщину. – Еще как способен, если честно, но лучше оскорбленную невинность разыграть. – Что с вами будет, что с вами будет… Да ничего с вами не сделается! Я вам кто, сказочный царь-упырь, что ли? Ошибаетесь, Валисса, я не сказочный, я существую на самом деле, нравится это кому-то или нет.
Утмир, младший сын Тыкави, тихонько ойкнул и сделал большие глаза. Только после этого я понял, что за фигню умудрился сморозить.
– Кровь я не пью, младенцев не ем, а уж красных девиц похищать в моем возрасте и неприлично как-то. Ничего с тобой не будет. Живи себе спокойно. Хочешь – поезжай в Шехаму, давно пора вернуть княжество под управление законной владелицы, а не хочешь – живи и дальше во дворце, поставь во главе удела управляющего или старого оставь, как знаешь.
– Вы возвращаете мне власть над Шехамой? – растерялась Тыкавина вдова.
– Тьфу, пропасть! Глухая ты, что ли? Возвращаю. Вернее, возвращу, когда стану царем. Это твое приданное, по всем законам оно тебе отходит после смерти мужа вместе со вдовьей долей его владений. – Я покачал головой. – Как дите, честное слово.
– И вы… позволите нам уехать? – с надеждой в голосе произнесла царевна.
– Кому – вам? Сама можешь поступать как знаешь, я тебе это уже сказал. А вот это, по-твоему, кто? – Я указал на Асира и Утмира. – Твои дети?
– Да, это мои сыновья.
– Вот дура-баба, прости Солнце! Ее сыновья… Да шиш там! Это царевичи, наследники престола, они ни тебе, ни мне не принадлежат – только Ашшории. Я помру, так кто править станет-то? Ты вон попрекала меня, я-де Асиров трон отбираю… А посадить его сейчас на царство, много он науправляет? Парню немногим более года до совершенных лет, а он до сих пор на женской половине дворца живет. Его дед в те же лета уже на всех государственных совещаниях присутствовал, страной учился управлять, а его вы чему тут учите? Вышивать, что ли?
– Мне нравится вышивать, – негромко буркнул царевич.
– И очень хорошо, что нравится. Очень полезное умение для воина и царя – в походе если что-то подшить, или вот докладывают о неприятностях, а ты сосредоточился на узоре, вышиваешь, вроде бы как не волнуешься да не гневаешься, с чистым, как после медитации, разумом решения принимаешь. Но ведь вышивание – это не единственное, что должен уметь царь. Вот ладошку-то свою дай.
Парень нехотя отклеился от мамкиной юбки и протянул мне руку.
– Ну, как я и думал. Нежная, будто у девушки, и без единого мозоля. Ты саблю или, положим, дырявец хоть раз в руках-то держал? Секирой даже не сражаться, дров хоть нарубить сможешь?
– Я же царевич! – возмутился Асир. – Дело государя – не работать, но управлять державой, а долг подданных – ему подчиняться.
– Это кто же тебе такую фигню-то сказал, а? – ласково спросил я.
– Примас Йожадату, – растерянно ответил Асир.
– Послали же боги в первосвященники такого дятла… – пробормотал я.
Царевич поперхнулся.
– Дедушка Каген, да пребудет он по правую руку от Солнца, не желал подвергать моих братьев хоть малому риску, – подала голос Тинатин. – Потеряв сына, он стал сильно опасаться за их судьбу.
– Старый дурак, похоже, намеревался жить вечно. – Я перевел взгляд на Валиссу. – Царевна, твои сыновья к правлению страной не готовы. Пока не готовы. Придется мне с этим что-то делать.
– Ты… хочешь отнять у меня детей?
– И в мыслях не было, – отрезал я. – Никаких препятствий в том, чтобы видеться с сыновьями, я тебе чинить не собираюсь. Но и охранять, словно наседка яйца, ты Асира с Утмиром до седых волос не сможешь. Парням пора перебираться на мужскую половину и учиться управлять страной. Ты согласна со мной, царевна?
Валисса провела ладонью по волосам младшего сына, сглотнула комок в горле и кивнула.
– Ты объявишь Асира наследником? – спросила она.
– А кого ж еще? Не Скалапета же – он не крови Ежиного Гнезда. В общем, я рад, что мы поняли друг друга. Завтра мальчики переезжают, пускай собираются. И подумай о достойном женихе для дочери, пора бы уже. – Тинатин вздрогнула. – Хотя и не к спеху, конечно. Просто на досуге поразмышляй, потом обсудим с тобой. Есть у меня кое-кто на примете.
Я поднялся, потер поясницу кулаком и, опираясь на посох, пошел к выходу, провожаемый четырьмя парами глаз. У самой двери обернулся.
– Да, чего приходил-то. Завтра на Совет князей явиться не забудь. Не как вдова Тыкави, а как княгиня Шехамы.
– Тебе требуется мой голос? – удивилась Валисса.
– Не то чтобы очень, но, сама понимаешь, с ним избрание будет выглядеть куда как внушительнее. Всем сразу станет ясно, что царская семья едина, что в стране нет внутренних разногласий, а Ашшория, значит, сплочена как никогда. Пускай соседские шпионы так и рапортуют своим хозяевам – оно и нам будет спокойнее, и их от глупостей удержит.
– Хорошо, Лисапет. – Валисса склонила голову в знак согласия. – Я сделаю так, как ты сказал.
Ну, будем надеяться, что мозгов у Шехамской Гадюки больше, чем яда. Для ее же детей стараюсь. Ну и для себя, конечно.
– А что, капитан, Каген сильно после гибели сына сдал? – спросил я, когда мы вышли из апартаментов царевны.
– Увы, да, – с печалью в голосе отозвался Латмур Железная Рука. – Многие его поступки стали… странными.
– Навроде разных послаблений и преференций Церкви?
– Примас утешал государя как мог, – дипломатично ответил командир Блистательных.
– Ясно… Завтра же подбери пару человек, которые начнут обучать царевичей владению саблей и верховой езде, а то сомневаюсь я, что они хотя бы канаву перескочить смогут. Поди, и на охоту-то ни разу не выезжали. Кстати, спатычи им в арсенале тоже подыщи.
– Боюсь, что настоящего мастера управляться с дырявцем среди моих людей не сыскать, – озадаченно отозвался Латмур.
– Ничего, есть у меня на примете один человек, он их и против клинка, и против быка спотыкач применять научит. Стремянный мой.
– Слухи о его выступлении в коррере Тампуранка дошли и до столицы, ваше высочество. Это правда, что он еще совсем молод?
– Девок портить ему это не мешает, – рассмеялся я. – Юн, но не сильно моложе Нварда. У твоего отпрыска, кстати, с саблей и лошадьми как?
