Текст книги "Мерзкий старикашка"
Автор книги: Алексей Герасимов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 16 страниц)
Тот кивнул с плохо скрываемым разочарованием. Не о должности верховного церемониймейстера он мечтал. Ну что же, подсластим пилюлю до полноценного торта.
– То, как сейчас у нас разделены полномочия, меня не устраивает, и потому я решил ввести должность придворного министра, назначить же на нее вас. Это не означает, что я просто переименовываю на новый лад распорядителя-кастеляна Ежиного Гнезда, вовсе нет. Круг ваших задач будет гораздо шире и значительнее. Не только хозяйственное управление дворцом, но и церемониал, включая дипломатические приемы и богослужебные торжества, будет отныне на вас. Все, даже самые малые развлечения, та же царская охота, царские выезды, вообще все, что касается быта, моего и моей семьи, я хочу возложить на ваши плечи. Но не только это. Вам предстоит с нуля создать истинный царский двор.
– Не просветит ли меня ваше величество о том, что он под этим подразумевает? – Шедад уже явно прикидывал, на чем он тут сможет нагреть руки, и лицо князя с каждой секундой светлело все больше и больше.
– Как бы это вам объяснить в двух словах?.. Ну вот что сейчас есть царский двор? Сборище чиновников и военных, людей, вне всякого сомнения, очень нужных и полезных, но ведь сие, согласитесь, есть скука смертная. Разговоры если о чем и ведутся, то лишь о делах, а мне бы хотелось некоторого разнообразия, развлечений, что ли… Ведь как приятно, если после тяжелого дня можно спуститься в общий зал, сыграть несколько партий в джетан, под легкую музыку и вино обсудить нечто, совершенно государственного устройства не касающееся… С женщинами, наконец, пообщаться. Да-да, царицы и царевны ведь тоже безумно скучают, а мы, подобно замшелым парсюкам, запираем их на женской половине, совершенно исключаем их из круга своего общения, хотя среди женщин ничуть не меньше ценительниц того же одеона, и что дурного в том, если они будут обсуждать постановку наравне с мужчинами? В этом ведь ничего предосудительного нет!
– В пьесах-то, конечно, да и в их обсуждении… – задумчиво протянул князь Хатикани.
– А теперь представьте эту беседу между царевной Тинатин и… – я хохотнул, – казначеем. «Ах, как блистал сегодня солист!» – «Да-да, украшений на нем было немало, это казне встало в кругленькую сумму».
Присутствующие негромко засмеялись – именно так это наверняка и происходило бы.
– Для того, чтобы было разнообразие в высказываниях и мнениях на отвлеченные темы, я бы желал ввести некоторые сугубо церемониальные должности для сыновей и дочерей знати. Такие, что не приносили бы реального дохода, хотя жалованье за них положить и стоит, но были бы почетными, являлись бы поводом задирать нос перед иными, кто не служит при дворе. Этим мы сможем достигнуть разом несколько целей. – Я перевел дыхание и покосился на князей.
Те слушали с большим интересом. Еще бы – такое устройство придворной жизни было внове.
– Первое – мы превратим дворец в центр не только военно-политической, но и культурной жизни страны, что позволит мне не хандрить. А бодрый и веселый царь на престоле – это и для страны полезнее, и для подданных безопаснее. Верно? – Я залихватски подмигнул князьям.
Все трое закивали, пряча ухмылки в бороды.
– Второе – мы сможем сосредоточить в Ежином Гнезде всю активную молодежь из знатных родов, дадим им занятие, они смогут завести знакомства промеж собой еще в юные годы, будучи пока лишь царскими сокольничими, загонщиками, да хоть и проветривальщиками моих тапок – придумаете вы им всем занятия, а к ним самим смогут присмотреться высокопоставленные чиновники, которым надо пополнять свои ряды. Наверняка самые деятельные и деловитые из них получат предложения по службе, когда достигнут совершенных лет, – а до тех пор побудут царскими заложниками, и их отцы сто раз задумаются перед тем, как злоумышлять. – И знакомства, завязавшиеся в юные годы, помогут им в дальнейшем исполнять свои обязанности куда успешнее. Хотя и для взрослых мужчин и женщин потребуются вакансии, не все же мне с молодняком общаться. Третье, и самое для вас, милейший Шедад, приятное.
Я сделал паузу.
– Деньги. Если заявить, что ко двору могут поступить представители лишь самых достойных родов, многие, кто обладает изрядной мошной, пожелают дать вам взятку, дабы пропихнуть в столь блистательную компанию свое чадо. Не отнекивайтесь, берите – но лишь за право купить должность. Чтобы и вам старания свои вознаграждать, и казне был прибыток.
– Ваше величество предлагает продавать должности? – нахмурился Зулик.
– Только те, которые не дают реальной власти, – ответил я. – Девиц в свиту Валиссы и Тинатин тоже будут совать с расчетом на выгодную партию в дальнейшем, не так ли?
– Это может привести к совершенно неожиданным союзам, – ухмыльнулся Арцуд. – И мне эта идея нравится.
– Общие мысли по этому поводу я изложил и уже через неделю ожидаю первых предложений по новому устройству царского двора. С черновыми расчетами всех расходов. Теперь что касается вашего вознаграждения, князь Софенине.
Я подошел к карте Ашшории на стене.
– Поглядите на нашу страну, господа. Что связывает ее большую часть воедино? Что является ее основной дорогой? – Вопрос был риторическим, разумеется. – Великая Поо и ее притоки. По воде перевозится большая часть всех грузов, и в устье реки они собираются для продажи в другие страны. И наоборот – заморские товары выгружаются в Аарте и расходятся по Ашшории водным в большинстве своем путем. Но Великая Поо переменчива. Ранней весной и большую часть осени она почти несудоходна и бурлива, а зимой ее верховье и среднее течение сковывают льды, тонкие, по которым ничего не провезешь на санях. Когда же начинается ледоход, льдины грозят повредить грузовые суда. Удобное сообщение по реке возможно не более чем по полгода, а изрядную часть того времени, когда она закрыта для судоходства, сухопутные пути представляют собой грязевое месиво, малопроходимое вообще и непреодолимое для тяжело нагруженных обозов. Даже если забыть о том, что война может случиться в любое время года, а войска как-то перемещать надо… Вот ты, князь Арцуд. Сколько лично ты теряешь оттого, что не можешь вовремя сплавить на продажу излишки урожаев? Сколько шерсти с тонкорунных софенских овец спревает в мешках, подвергается порче?
– Много, государь, – тяжело вздохнул он. – К зиме, когда дороги устанавливаются, уже слезами умываюсь.
– Ну а будь тракты проходимы для караванов, смог бы ты, да и остальные владетельные, отправлять свои грузы туда, куда это требуется?
– Это накладнее, чем по реке, государь, но всяко лучше, чем часть и вовсе потерять. Только над погодой люди не властны… – Из груди Арцуда вновь вырвался вздох.
– Зато властны над дорогами. Много ли грязи ты на улицах Аарты видал? Да и в твоем Софенбаше улицы, поди, мощеные.
– Конечно, моще… – Князь прервался и в изумлении уставился на меня. – Ваше величество, вы нешто хотите замостить все торговые тракты?
– На это потребуются огромные расходы, – добавил Зулик.
– Все не все, а основные надо, – отрезал я. – Пусть не сразу, не за один год, а за пятилетку… Может, и дольше. Но главное-то – начать. И дороги эти окупятся, если в Ашшории торговля на полгода замирать не станет. Налогами и податями казна свое возьмет… Да и человек, который будет отвечать за планирование таких работ, обижен не будет точно, правда? – Я улыбнулся князю Софенине. – Ведь если можно выбирать, какую дорогу мостить раньше, а какую позже… Мне ли вас учить, как делаются такие дела?
Князья сделали вид, что очень стесняются и что думать о взятках – это фу, кака.
– Ну или взять саму нашу блистательную столицу… Поглядите на ее стены. Какую она сможет выдержать осаду, случись что? А иные наши прибрежные города? Мало в прошлом нас скарпийцы с моря грабили? Пределы наши надо укреплять и соединять между собой. Именно потому я и решил создать министерство стратегического строительства для этой цели. И во главе его поставить князя Арцуда. Подумай, владетельный, о том, сколько тебе потребуется рабочих, землемеров, материала и времени для того, чтобы замостить путь из Софены до Баратура, откуда сплав до столицы доступен практически круглый год.
В глазах властителя Софены появилась задумчивая мечтательность. Не иначе подсчитывает экономию.
Ну а что же? Я не против, чтобы он стал немного богаче, к тому же с этой дороги, которая позволит вывозить товары еще и из южного да восточного Хлеборечья, он воровать-то станет навряд ли. Ну а то, что потом за взятки будет направления строительства продавливать… Так все равно строить надо везде, а у кого деньги имеются, тем из своих княжеств и возить есть чего.
– Такие вот дела, князья. Жду всех с первыми наработками через неделю, а пока… Где этого казначея носит?
Словно отзываясь на мой вопрос, в дверь просунул голову один из приставленных ко мне Блистательных.
– Ваше величество, тут к вам верховный казначей, говорит, что вы его ждете.
– Именно что жду. Запускай, – распорядился я.
Минфиноначальник просочился в кабинет еще до того, как я закончил фразу, и тут же не только выдал мне на руки патент для Касца, заранее украшенный печатью, но и отчитался о произведенной Тумилу выплате. Я уточнил состояние казны вообще и получил обтекаемый ответ в стиле «еще остались некоторые резервы, но за последний месяц имеется много недоимок».
Ну еще бы, кто будет налоги собирать, если военная и гражданская администрации собачатся?
Ладно, выпытывать подробности мне недосуг. Сдал я его, в общем, Зулику на растерзание, а сам пошел у гвардейцев парад принимать. Через помещения для слуг путь срезал, чтобы по двору крюк не делать, чем поверг свой конвой в некоторое недоумение, зато вышел аккурат в паре десятков локтей от плаца.
На пороге меня встретил громкий жизнерадостный хохот гвардейцев и песня про ежика, исполняемая довольно знакомым голосом.
– А этот тут откуда? – поинтересовался я, когда отзвучал последний звук песни.
– Хрис-лирник, человек князя Хатикани, – доложился один из сопровождавших меня Блистательных.
– Ясно, – кивнул я. – Давайте, ребятки, в общий строй.
Гвардейцы наше появление засекли практически моментально – профессионалы все же – и уже быстренько, подгоняемые недовольным рычанием Латмура, строились.
Пока солдаты совершали это действо, я подошел к певуну.
– Привет, дедушка, – поприветствовал он меня. – Что, я смотрю, жгут огонь на башне – избрал совет царя?
– Вроде того, – усмехнулся я. – А ты что, подзаработать решил, покуда князь занят? Как вы с ним уговорились-то?
– Да он, оказывается, лиру очень уважает, хотя сам на ней и не играет, – пожал плечами паренек. – А я и пою неплохо к тому же. Вот он меня на службу и позвал. На месяц пока, а там глянем. Ну и денег-то лишних не бывает, а меня Тумил новой песне научил, я вот и… – Он вздохнул – заплатить за исполнение ему не успели. – Скоро, видать, новый царь прибудет, раз Блистательные так засуетились. Он как, не сильно злой, поглядеть-то на него можно? Или нагайками погонят? Ты, дедушка, что думаешь?
– Да не должны нагайками-то, – протянул я.
– Ваше величество, гвардия построена! – доложился подошедший к нам Латмур.
– Вот и славно. Пойдемте, капитан, – ответил я. – Не будем долго держать ваших людей на солнцепеке.
У Хриса отвалилась челюсть, а глаза… Хорошие у него стали такие глаза, любому раку на зависть.
Я вышел на плац перед гвардейцами, постукивая своим посохом, и оглядел воинов. Две сотни рыл или около того – все не занятые в караулах. Кольчуги блестят, плащи – словно только что из прачечной, выражения лиц – парадные… Так и едят глазами.
– Блистательные! – обратился я к ним. – В смутные дни междуцарствия вы сохранили верность присяге, лишь ваша преданность Ашшории уберегла ее от кровавого раздела! Говорить об этом можно долго и красиво… Но я делать этого, пожалуй, не стану. И так все сами знаете, нет никакого смысла объяснять вам, какие вы молодцы и герои. Думаю, гораздо больше вас интересует, что будет дальше. На это у меня есть ответ. Всем вам за верность долгу и усердие будет выдано по годовому жалованью сверх положенного.
– Слава государю-иноку! – выкрикнул кто-то из гвардейцев и тут же с нескрываемым энтузиазмом был поддержан всем личным составом.
Вот так. Уже и погремуху мне дали. Хорошо еще, что не матерную.
– Кроме того, тем, кто сопровождал меня от обители Святого Солнца, будет добавлено за три месяца сверх того. – Вообще-то я думал удвоить, но ведь им завидовать начнут по-черному, а три месяца – это хоть и хорошая сумма, но по сравнению с местным годом не так и много. А их командиру будет и особая награда. – Первый десятник первой сотни Касец из Коренных Зубов, выйди из строя и подойди ко мне!
Парадно-строевой шаг тут даже в гвардии неизвестен, так что мое распоряжение он выполнил хотя и споро, но вовсе не торжественно. Ну и фиг с ней, с пафосностью – зато вытянулся так, что можно ставить на пост к мавзолею Ленина.
– Десятник, не знаю, достоин ли ты более высокого звания, это пусть твой капитан решает, – обратился я к нему, – но княжеское достоинство ты, как по мне, заслужил. – Я, стоя так, чтобы нас могло видеть как можно больше Блистательных разом, протянул ему свиток. – Потому наделяю им тебя и в наследственное кормление дарую деревню близ столицы. Ты знаешь ее – там был наш последний привал перед Аартой. Бери и владей, – он бережно принял из моих рук свиток пергамента (такие документы недолговечной бумаге доверять не принято) и поклонился, прижав его к сердцу, – Касец, князь Большой Мымры!
Строй гвардейцев вновь дружно грянул: «Слава государю-иноку!» – причем ни один Блистательный даже не ухмыльнулся.
Ну да, такими названиями в Ашшории и не удивишь никого. Надел хефе-башкента чего только стоит…
– На этом торжественную часть заканчиваем, деньги получите в ближайшие три дня. – Строй снова грянул «славу». – Все могут отдыхать.
Я развернулся и неторопливо стал уходить с плаца.
– Ваше величество, у вас будут какие-то распоряжения? – догнал меня Латмур Железная Рука.
– Какие тут могут быть еще распоряжения? – Я пожал плечами. – Пойдемте во дворец, князь. Пора начинать державой править.
Приложение
Ашшория и народы, ее окружающие
Территория царства расположена в долине реки Великая Поо и ее притоков, основными из которых являются Долговодная (берет начало на юго-западе Ашшории), Шустрая Змейка (течет со склонов хребта Гнилые Зубы) и проистекающая со Станового Хребта река Аршачка. С запада берега Ашшории омывают волны Усталого моря, с востока и юга страна окружена пиками Станового Хребта, на севере царства граница проходит по Щумским горам. Последние тянутся почти до самого моря, но за полтора дневных перехода до берега резко изгибаются к северу, открывая проход в раскинувшуюся до Зимнолесья на севере Большую Степь. Побережье Усталого моря примерно в тех же местах поворачивает на северо-запад и не меняет общую направленность до самых городов-государств народа рулинноев.
На юге Становой Хребет заканчивается за два дневных перехода до моря, которое в этих местах разворачивается строго на запад, образуя Скарпийскую державу – горное царство, раскинувшееся на южном берегу Усталого моря. Между предгорьями Скарпии и краем Станового Хребта Ашшория граничит с сатрапией Бантал – северной провинцией Парсуды.
К востоку от Ашшории расположено Мирельское, а к северу – Инитарское царства.
Коренные ашшоры – светлокожие и русоволосые, с серыми, синими и, реже, зелеными глазами. Мирельцы и инитарцы близки ашшорам как по крови, так и по языку, однако у этих народов русый волос обычно с золотистым или каштановым отливом.
Рулиннои, как и произошедшие от них скарпийцы, преимущественно блондины, однако карий цвет глаз и темные брови среди них не редкость. Язык их и традиции от ашшорских заметно отличаются.
Заки, обитатели Большой Степи, также светлокожи и имеют язык, схожий с ашшорским, хотя фактически не находятся в родстве ни с кем из соседей. Отличительной особенностью заков являются огненно-рыжие волосы (благодаря долгому и не всегда немирному соседству в приграничных районах Ашшории многие жители царства имеют рыжие волосы). У них отсутствует государство как таковое, хотя иногда их кочевья удается объединить под своей рукой кагану. Это неизбежно ведет к тому, что заки вторгаются к кому-то из соседей целой ордой.
Парсюки, южные соседи Ашшории, обыкновенно смуглокожи, кареглазы, с темно-русыми или черными волосами, однако это справедливо лишь для коренных жителей Парсуды. За все время существования этого древнего государства под его управлением оказывалось множество самых разных народов (одна только Ашшория – пять раз), и, например, в той же сатрапии Бантала светловолосых рулинноев ничуть не меньше, чем всех остальных. Такое соседство сказалось и на Ашшории, чьи южные жители тоже часто могут похвастать бело-золотым или светло-русым волосом.
Язык Парсуды, равно как и культура, схож с ашшорским, несмотря на серьезную разницу во внешнем облике ее обитателей. В первую очередь это объясняется долгой гегемонией парсюков, чей язык постепенно вытеснял и заменял местечковые диалекты в сатрапиях и протекторатах. Несмотря на то что от былого могущества этого государства осталась лишь бледная тень, именно парсан является языком международного общения от берегов Усталого моря до Южного океана и от Непролазного хребта на западе до границ держав народа сюнну далеко на востоке.
К западу и юго-западу от Скарпии и Парсуды, между труднопреодолимыми пиками Непролазного хребта и волнами Длинного моря, частью которого является мелководное Усталое, до недавних времен располагались карликовые царства народа ханну. Некогда и они входили в состав державы парсюков, но после вторжения рулинноев и образования Скарпии связь между Парсудой и этими землями прервалась. К настоящему же моменту в царствах ханну, как и в Скарпии, хозяйничают асины. Представители этого воинственного народа сохраняют там видимость независимых государств, однако условия «союзнических» договоров, которые асинский Совет Первейших навязал народу ханну, таковы, что ни о какой деятельности местных царьков без одобрения асинских «посланников» речи не идет. Скарпия же открыто провозглашена ими протекторатом и, вероятно, станет такой же провинцией, как и запад Рулиннои.
В целом культура и религия Асинии довольно близки рулиннойской, однако асины не видят смысла в такой декларируемой добродетели своих соседей, как «благородная умеренность», что проявляется как в одежде граждан, так и в аппетитах самой державы. По крови же и языку асины не родня никому. Цвет волос они имеют обыкновенно русый, а кожа их, хотя и довольно светлая на фоне парсюков или ханну, все же заметно смуглее, чем у рулинноев.
Народ это воинственный, подобно рулинноям, считающий своим предназначением повелевать всеми окружающими и, в отличие от разрозненных городов-государств своих восточных соседей, это свое утверждение деятельно подтверждающий. Приведение ими под свою руку Скарпии, обладательницы самого крупного из флотов известного мира, делает их претензии еще более обоснованными.
Что касается взаимоотношений с соседями самой Ашшории, то они достаточно сложны. Если со скарпийцами и рулинноями уже давно установился прочный мир (Ашшория перестала претендовать на хоть сколь-нибудь значимую роль в акватории Усталого моря, а скарпийцы и рулиннои, в свою очередь, прекратили набеги на ее побережье, довольствовавшись главенствующим положением в водной торговле), то с прочими соседями все обстоит отнюдь не столь благостно. Во времена вторжения рулинноев в Парсуду независимость получила не только Ашшория, бывшая на тот момент уже и не царством, а всего лишь сатрапией, но и мирельцы с инитарцами. Последние хоть и не имели сильного государства, но владели частью Щумской долины. Когда к югу от Инитара образовалось новое царство, они предприняли шаги к объединению, однако недостаточно быстрые для того, чтобы ашшоры не отняли у них Коттию, Симур и Караду, а Шехаму включили в свою зону влияния. Немирным было и сосуществование с мирельцами: уже при втором царе из рода Крылатых Ежей Ашшория начала с Мирельским царством войну за Запоолье (земли между Великой Поо и Становым Хребтом), а полвека назад отхватила еще и княжество Самватин.
С Парсудой у Ашшории также имеются взаимные территориальные претензии, поскольку север Бантала считается частью древних ашшорских земель, а само царство, в свою очередь, неоднократно входило в состав парсудских пределов. Серьезных столкновений на этой почве за последнее столетие не наблюдалось, но вопрос о том, кто кому и что должен, между этими державами окончательно так и не решен.
