Текст книги "Противотанкист (СИ)"

Автор книги: Алексей Дягилев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 31 страниц)

Идём боевой тройкой, я впереди, Фёдор с пулемётом наперевес за мной, только шагах в пяти правее, Ванька идёт левее и ещё дальше. Осторожно движемся по лесу, метрах в десяти от края опушки. Густые кусты подлеска надёжно скрывают нас от возможных наблюдателей, но и мы тоже толком ничего не видим, поэтому больше надеемся на слух, и через каждые метров пятьдесят, подползаем к границе кустарника, и сквозь ветки внимательно осматриваем местность, впереди и справа от нас. Прикрытие топает в пятидесяти метрах позади, в колонну по одному, разворачиваясь в цепь при каждой нашей рекогносцировке. Мы так бы и пришли в засаду противника, если бы не бойцы из 243-й стрелковой, которые заметив шевеление немцев, врезали по ним из максима с того берега реки. С первыми же выстрелами падаем на землю, поэтому запоздалые очереди пары фрицевских пулемётов, косят кусты и молодые деревца лесной опушки над нашими головами. Нас они не видят, стреляют наугад, поэтому отползаем левее, спускаясь в болотистую низину. Пехота по-пластунски разворачивается в цепь, а в нашу сторону летит Рабинович со связью. Ну, летит это громко сказано, потому что «рождённый ползать, летать не может», но двигается он на пузе очень быстро.

Обезопасив свою драгоценную тушку, от возможного её нафарширования свинцом, имею возможность оглядеться, точнее вслушаться в звуки перестрелки. От нас до гансовской засады, расположенной на той стороне дороги, поворачивающей под прямым углом, метров сто. Поэтому увидеть что-либо сквозь редколесье, а особенно сквозь кусты на опушке, практически невозможно. А вот пройди мы ещё полста метров, тут бы нам и карачун пришёл. Так что поить нам теперь пулемётчиков из 243-й чистым спиртом, до победы мирового пролетариата. К перестрелке подключился ещё один максим из-за речки, поэтому немцы перенесли огонь пулемётов на новых своих обидчиков. Мы, затаившись, не стреляли, только лишь взводный ведёт пристрелку целей, ориентируясь на звук. Наши охраняльщики, спустившись в низинку, двигаются к нам, и вместе заняв позиции по краю болотины, начинаем окапываться.

С полутора километров, отделяющих орудие от фрицев, выстрелы почти не слышно, зато разрывы осколочных снарядов, весьма ощутимы, так что опасаясь корректировщика, немцы разворачивают один пулемёт в нашу сторону, и на всякий случай, прочёсывают его огнём опушку, тем самым облегчая Ивану задачу, по их обнаружению и дальнейшему уничтожению. Лейтенант от пристрелки, переходит к подавлению цели, и минуты через две, после нескольких четырёхснарядных накрытий, пулемёт замолкает, а взводный, беспокоящим огнём, продолжает третировать гансов, стреляя через каждые 15–20 секунд. Минут через пять после уничтожения пулемёта, замечаем какое-то шевеление со стороны противника. Местность в ту сторону как раз повышается, так что движение, перебегающих среди редких деревьев зольдат, видно хорошо. От нашей лужи, по краю которой мы заняли оборону, до них меньше сотни метров, поэтому распределяем цели и готовимся открыть огонь. Пока Ванька занимается корректировкой, командовать парадом буду я, так что подпускаю отделение гостей метров на пятьдесят и, припав к прицелу своего ППД, командую.

– Огонь!

Наши позиции взрываются выстрелами самозарядок и пулемётов, я же стреляю одиночными, часто нажимая на спусковой крючок, взяв на прицел фрицевского унтера, разобравшись с которым, оглядываю поле боя. Федя, разделавшись с пулемётчиком, пресекает попытки охотников завладеть данным девайсом, у остальных успехи пятьдесят на пятьдесят, кто-то попал, а кто-то нет, поэтому переключив переводчик на автоматический огонь, начинаю гасить оживающие огневые точки. Особая точность сейчас не требуется, главное создать хорошую плотность огня, что у нас получается и, выжившие в перестрелке, начинают отходить. Удаётся это правда не всем, всё-таки два пулемёта в умелых руках, это не комар чихнул, так что двоих шутцев, оставшихся прикрывать отход, мы приземлили, и больше с той стороны никто не стрелял.

Зато со стороны перекрёстка, в нашу сторону потянулись щупальца очередей станкового пулемёта. Причём создавалось такое впечатление, что пулемёт находился метрах в полутора от земли, и рыл борозду за бороздой своими пулями, прощупывая наше месторасположение и подбираясь к нам всё ближе и ближе. Взводный скорректировал наводку, и в районе цели стали рваться осколочные гранаты. Вскоре вражеский пулемёт замолчал, но буквально через несколько секунд раздался звук мотора, и грёбаная боронилка заработала с новой силой, левее метров на двадцать.

– Так вот он какой, северный олень, – подумал я про себя.

– Лейтенант, это броневик! – кричу я во всю глотку, пытаясь перекричать звуки боя.

– Понял уже, – отвечает расположившийся неподалёку Ванька, и говорит в микрофон, новые поправки. В воздухе раздаётся противный свист мин, но слава богу войны, они рвутся в расположении противника. Правее и левее нас пробегают стрелки, а от реки доносятся, сначала ружейно-пулемётная стрельба, а потом частые выстрелы сорокапятки. Рёв мотора фрицевского пепелаца прерывается разрывом снаряда, а наше болотное сидение заканчивается, и мы, прихватив по пути трофеи, с тушек уничтоженных нами врагов, устремляемся в атаку. Движемся параллельно реке и, не видя противника, не стреляем, потому что крик «ра-а», уже раздаётся впереди нас. Поэтому на ходу меняем направление движения, поворачивая на сорок пять градусов влево, и переходим на быстрый шаг, кричать ура и материться не прекращаем, чтобы не попасть под дружественный огонь, следующих практически параллельным с нами курсом красноармейцев.

Когда выходим из леса на открытое место, командиры, из разбредшихся и перемешавшихся подразделений своих взводов, формируют цепь, и движутся вперёд на запад, прочёсывая лес, одновременно загибая правый фланг, чтобы изменить первоначальное направление с западного на юго-западное. Два стрелковых взвода уходят вперёд, а вот нашу артразведбанду, оставляют на месте.

– Вот что артиллеристы, – говорит нам ротный. – Отделение стрелков я вам оставляю, будет пехотное прикрытие для ваших орудий. Пушки установите на опушке леса метрах в четырёхстах отсюда. Когда мы будем штурмовать деревню Рысное, поддержите нас огнём. С вашей позиции до деревушки, судя по карте меньше километра. Ну и если противник будет отступать по дороге, то сами ушами не хлопайте, уничтожайте. Вторая пушка уже на подходе?

– Да. Товарищ капитан. – Отвечает Иван. – Как только мы пошли в атаку, я отдал соответствующие распоряжения.

– Ну, тогда действуй, лейтенант. – Взводный козыряет в ответ и начинает сыпать приказами.

В результате Ванькиных ценных указаний, идём вдоль дороги на юг. Мы с Федей топаем вместе с пехотным прикрытием, я за главшпана, поэтому движемся следующим образом. Четыре человека идут цепочкой вдоль опушки леса – справа от дороги, четверо – слева, впереди пулемётчики. Шагах в пятидесяти от нас, расчёт катит орудие по центру лесного пути, ну и замыкает наше построение, передок со снарядами. Остальные наши повозки обоза, остались пока на месте, ждать Задору с орудием, и догонят нас позже. Рабинович послан… Собирать связное имущество, брошенное им на месте нашей недавней обороны. Ну и заодно проинструктированный мною, насчёт более тщательного сбора трофейного имущества, с наших «пациентов».

Стрелять нам сегодня больше так и не пришлось. Позицию-то мы заняли и даже окапываться начали, но сначала над деревушкой взлетели две зелёных ракеты, а потом прибежал посыльный с приказом от ротного, прибыть в Рысное. Так что в полном составе взвода, уже в сумерках, приходим на место возможной ночёвки. Неужели получится поспать ночью? Как-то в это даже не верится. Оказалось получится, и не только поспать, но ещё и поужинать. Для ночлега нам выделили одно из подворий на юго-восточной окраине деревушки. И пока ездовые распрягают и обихаживают лошадей, устанавливаем орудия на позиции, замаскировав прямо в саду, по быстрому хаваем и, выставив часовых, отбиваемся. Наше пехотное прикрытие остаётся с нами, так что людей для парного поста, хватает с избытком, поэтому смену часовых, назначаем через час. Ну а я, пользуясь тем, что сержантского состава помимо меня хватает, проёживаюсь от обязанностей начкара и заваливаюсь спать на всю ночь.

Насчёт всей ночи я, конечно, погорячился, потому что в четыре утра нас поднимают, а в пять мы уже движемся по просёлку вдоль берега реки, в посёлок Жарковский. Свою задачу батальон выполнил, поэтому возвращаемся к месту постоянной дислокации, а так как ближе к ночи небо очистилось от низкой облачности, то батальонное начальство решило подстраховаться, и увести подразделения затемно, чтобы не попасть под налёты немецкой авиации. Резон в этом был, ведь когда мы воевали небольшими подразделениями, на наши булавочные уколы, никто особенного внимания не обращал. А тут операция армейского, или даже фронтового масштаба, так что если вчера с погодой или с непогодой нам повезло, то сегодня видимость была, как говорят авиаторы, «миллион на миллион», и часам к шести в небе начали появляться разведывательные самолёты противника или «костыли» как солдаты их окрестили.

Расстояние в тринадцать километров мы преодолели часа за четыре, могли бы и быстрее, но пришлось подождать остальные подразделения нашего батальона, да и несколько незапланированных остановок с укрытием лишнего состава в лесу после команды «воздух», не добавляли нам маршевой скорости. В первый раз мы остановились недалеко от подбитого Мишкиным расчётом броневика, и я не отказал себе в удовольствии, рассмотреть это «чудо враждебной техники». Броневичок был небольшого размера, с бронёй, расположенной под углом, и эффективно защищающей машину от пуль и небольших осколков снарядов (несколько царапин и следов попаданий из стрелкового оружия было на корпусе), зато от снарядов сорокапятки броня не спасала. Как там говорил Василий Иванович в одном из анекдотов, – «Куда им с голыми пятками против моей шашки», – так и тут, как хвастался Мишка, они стреляли прямо через кустарник, метров с пятидесяти. Правда потом он признался, что в первый раз они стреляли осколочным, и граната скользнув по покатому заднему борту, рванула в воздухе, зато бронебойным они попали прямо в жо… мотор удирающего броневика, а потом на всякий случай влепили в него ещё парочку снарядов. Судя по пулемёту винтовочного калибра, это был S.d. 221, но получить с него, кроме морального удовлетворения, было нечего, Мишанин наводчик разделал эту коробку как бог черепаху, да ещё и огонь с двигателя, перекинулся на все остальные «части тела» и данный кусок обгоревшего железа, годился только в переплавку. С прибытием на станцию, наше участие в этой операции закончилось и, позавтракав, мы грузимся в вагоны и отбываем к месту постоянной дислокации.

Глава 4. Передышка

Приехав на станцию Земцы, платформы с нашими орудиями, повозками а так же вагон с лошадьми, прицепленные в хвосте состава, отцепляют, личный состав взвода, вместе с едущими с нами разведчиками выходит из пассажирских вагонов, а батальон практически в полном составе, правда без нашего противотанкового взвода, следует дальше, на станцию Нелидово. Выводим лошадей и, разгрузив повозки, передки и орудия, возвращаемся к себе в расположение, где и организовываем парко-хозяйственный день. Почистив оружие, приведя в порядок технику и снаряжение, уже вечером идём в баню. Целую неделю нас никто не трогает, 143-й ОРБ продолжает вести разведку в различных направлениях, но обходится своими силам.

Взводный, конечно, не даёт нам скучать, устраивая через день полевые выходы и боевые стрельбы, но это в принципе не плохо. В результате я пристрелял, и довёл до ума весь свой арсенал стрелкового оружия, которого у меня скопилось изрядно. Во-первых, это мой штатный карабин образца 1938 года; во-вторых, дважды трофеи: СВТ-40, и ППД-40; ну и в-третьих чисто немецкие трофеи: МП-40, и два друга Вальтер и Люгер он же парабеллум, причём все под стандартный немецкий 9-мм патрон. Если бы я был простым пехотинцем, то весь этот арсенал мне бы и нафиг был не нужен, но при наличии транспорта с двигателем даже в одну лошадиную силу и места в повозках, проблема лишнего груза снималась. Минимум по одному запасному трофейному стволу, было у каждого бойца нашего взвода, так что при желании, можно было вооружить ещё столько же народу. У самых ленивых был просто пистолет, а у тех кто поушлее, трофейный ПП или карабин.

Являясь по должности командиром первого орудия, я получается ещё и заместитель командира взвода, поэтому свалив свои обязанности по командованию отделением, на «хрупкие» плечи младшего сержанта Задорина, взваливаю на себя обязанности старшины батареи, хоть такой должности в противотанковом взводе штатом и не предусмотрено. Но мы действуем в отрыве от своей родной части, и тут без старшины как без рук, начиная с вещевого имущества, и заканчивая продовольствием и вооружением. Наш лейтенант парень неплохой, но ещё молодой, и любой старшина-сверхсрочник, тем более не из своей части, мог послать его. Не по матери, конечно, а к своему начальству или просто сказать, что нету, кончилось или не завезли. Я вообще-то тоже не старый в своём нынешнем теле, но всё таки 45 это не 24. И если где-то я ещё не волоку в этом времени, то вот насчёт общения с хитрозадыми интендантами и выбивания из них положенного, а где-то и не положенного но нужного нам снаряжения, боеприпасов и продовольствия, немного «шарю», как говорили у нас, когда я служил срочку. Ну и для этих целей у нас и существовал обменный фонд, в котором было несколько трофейных пистолетов, фонарики, сигареты, зажигалки и прочие безделушки, добытые нами в бою. Иногда я брал с собой Малыша, и он «чисто случайно» стоя за моей спиной и, поигрывая подковой, разгибая и сгибая её, одним своим видом внушал уважение. Иногда, если дело заходило в тупик, я задавал Емеле какой-нибудь каверзный вопрос, и он начинал думать, хмуря брови и делая такое «доброе» выражение лица, что впервые увидевшие его индивидуумы, начинали непроизвольно оглядываться, в поисках путей отступления или оружия, и дело сразу сдвигалось с мёртвой точки, или находились компромиссные решения. Попадались, конечно, и нормальные люди, с кем у нас сразу складывались хорошие отношения, им я в ответ на оказанную услугу, без всякого сожаления дарил какую-нибудь нужную и годную вещь. А вот всякие козлы, с которыми отношения не заладились, «в награду» тоже получали красивую, но сломанную безделушку, или пистолетик к которому патронов буй найдёшь.

Одним из таких пистолетов и был «Баярд» калибра 6,35 мм. Где мы его откопали, я уже и не помню, скорее всего, с тушки фрицевского офицера. Сначала я хотел его оставить себе, как оружие последнего шанса, всё-таки маленький и компактный, да и спрятать его легко, но отстреляв из него одну обойму и больше не найдя патронов, презентовал этот трофей одной тыловой крысе, за нужную подпись. При этом я сочинил историю, в которой немецкий оберст, отстреливался из данного пистолета и застрелился последним патроном. Красивая игрушка этому чмошнику понравилась, и мы расстались довольные друг другом, ну а где он будет искать патроны, это не моя проблема, «не делал бы мне нервы», ходил бы как все нормальные люди с парабеллумом.

Вот и сейчас, я решал вопрос, где можно, кроме вещмешка, таскать противотанковые гранаты, перебирая отечественное и трофейное снаряжение. Всё-таки взвод у нас противотанковый, и воевать нам в первую очередь против танков и другой бронетехники врага, и есть или нет у нас снаряды для этого, это никого интересовать не будет. Орудия так же могут разбить, а потом проутюжить огневые, сравняв их с землёй, или застать врасплох на марше, так что пусть уж лишний груз будет под рукой. Из всего перебранного мною имущества, я остановился на немецких сухарных сумках, два «Ворошиловских килограмма» входили туда без проблем, сумку можно было повесить как через плечо, так и таскать её на ремне, правда, на ремне тяжеловато, да и детонаторы лучше хранить отдельно, но это уже не проблема. Ну а трофеев у нас хватит на всех, ещё в первом бою нахватали всякого нужного и не нужного барахла, так что и каптёрку немного разгрузим. Да и взводному можно новую идею подкинуть насчёт учебного гранатометания, всё полезней, чем строевая подготовка, и хоть Иван ею и не злоупотребляет, но когда у него заканчиваются другие идеи, взвод занимается строевой.

Экипируюсь по боевому и, повесив сумку с парой гранат через плечо, иду к командиру взвода, демонстрировать новую снарягу.

– Ты куда это собрался? – спрашивает Ванька, когда я вхожу в хату, где он планирует завтрашние «культурные мероприятия».

– Злые вы, уйду я от вас.

– Ну и уходи, – только зачем сюда-то пришёл?

– Попрощаться, да и вот эту вещь продемонстрировать, – отвечаю я, похлопав по новому подсумку для противотанковых гранат. Лейтенант идею оценил и, болтающийся без дела лишний состав взвода, почти что до ужина занят изготовлением учебных болванок, для завтрашнего гранатометания. А сам я пошёл мастерить разгрузку для боеприпасов к немецкому автомату. Но примерив снаряжение к тому и другому виду оружия, решил не заморачиваться, а оставить всё как есть, всё-таки что наши, что немцы проходили с этой снарягой всю войну, основной проблемой было только то, что в Красной армии её на всех не хватало, и часть боеприпасов или магазинов приходилось носить просто в карманах. Но у нас с нехваткой снаряжения проблем пока нет, да и что портной, что шорник из меня, как пуля из известной субстанции, поэтому прихватив с собой фляжку со шнапсом и отпросившись у взводного, иду к ремонтникам артвооружения, чтобы обсудить с ними одну интересную мысль, постучавшуюся в мою голову.

Товарищеский ужин с артремонтниками прошёл в тёплой и дружественной атмосфере, мы не столько пили, сколько обсуждали мою задумку. В результате пришли к консенсусу, как говорил последний генсек, и после завтрака, оседлав один из трофейных БТРов и припахав обоих танкистов, цепляем к нему оба передка и едем в расположение артмастерских, которые находятся в помещении железнодорожного депо. Старший лейтенант ремонтников, или точнее воентехник 1-го ранга, выделил в моё распоряжение толкового слесаря и работа закипела. Сильно ломать голову и изобретать велосипед мы не стали, как говорил один товарищ – «всё уже украдено до нас», в данном случае придумано, так что к обеду управились. Правда для этого пришлось снять с двух трофейных бронетранспортёров, некоторые «лишние» детали, зато они добавились на наши артиллерийские передки, и сейчас на левом борту каждого из них, стояли откидывающиеся кронштейны, для немецкого эмгача, а в зарядном ящике, вместе с прицелом к пушке, лежал ещё и зенитный прицел к пулемёту.

Всю эту комбинацию я задумал после того, как во время крайнего марша нашего стрелкового батальона, нас чуть не накрыли немецкие «лаптёжники». Нам повезло, что лес был в нескольких метрах от дороги, и вовремя заметив опасность, батальон заныкался на опушке, а вот немного погодя, фрицы застали бы нас со спущенными штанами, мы как раз бы переправлялись через реку, но чуть-чуть не считается, и в тот раз повезло нам. Зато не повезло посёлку Жарковский, на который бомбовозы и высыпали весь свой груз. Стоящий на станции бронепоезд, не дал фрицевским пилотам безнаказанно отбомбиться, и одна «Штука» нырнула прямо в болото и почему-то не вынырнула, но посёлку хватило и восьми оставшихся. Досталось и бронепоезду. Может, конечно, целью немцев и изначально был Жарковский, но увидев целый стрелковый батальон неподалёку, думаю, эти гады не отказали бы себе в удовольствии разбомбить и его. Шли они с запада, вдоль русла реки Межа, конечно не повторяя все её изгибы, но видимо ориентируясь по ней, так что заметить нас они могли вполне, как это сделал один из разведчиков, пройдя вдоль русла на бреющем полёте. Правда после этого мы минут двадцать шли, а точнее бежали форсированным маршем по дороге, а потом укрылись на опушке леса, причём найдя удобное место, в лес сначала свернули обозные повозки, а также упряжки с тяжёлым вооружением, а потом и бойцы боевых подразделений. Комбат рассчитал всё правильно, потому что через четверть часа после того как батальон затихарился, юнкерсы пролетели рядом и обрушились на станцию.

После обеда собираемся, и в полной выкладке, с орудиями и повозками с боекомплектом, идём на наше стрельбище. В импровизированных подсумках для противотанковых гранат, у каждого бойца лежат деревянные болванки, так что во время марша отрабатываем свои «любимые» вводные (танки справа, танки слева), но уже с учётом новых обстоятельств. Бойцы отбивают атаки воображаемого противника, как артиллерийским огнём, так и гранатами, при этом несколько болванок оказываются потерянными, и «счастливчики» обзаводятся настоящими противотанковыми гранатами. Так же отрабатываем и команды «воздух», но теперь наши нештатные пулемётчики устанавливают свои эмгэшники на зенитные кронштейны и имитируют стрельбу «по тарелочкам». В результате тренировок приходим к выводу, что на марше пулемёты лучше сразу устанавливать для зенитной стрельбы, а стрелкам идти рядом, и не терять лишние секунды, делая всё это, после команды «воздух».

Придя на место, занимаем отрытые нами ещё в прошлый раз огневые, только лишь поправив оплывшие после недавних дождей окопы, и приступаем к тренировкам. А вот теперь уже всё по-взрослому. Отрабатываем вводные: «танки с тыла», «первое орудие уничтожено, расчёт частично погиб», ну и другие неприятные, но возможные в бою ситуации. Правда боевыми стреляем только когда танки, или пехота с фронта, причём как из орудий, так и из пулемётов и карабинов, через реку, где у нас расположена, созданная природой мишенная обстановка из здоровенных валунов, но это уже после отработки всех вводных. Всё-таки элементарная техника безопасности соблюдается, небоевые потери далеко не лишнего состава нам не нужны, и сначала всё-таки работаем с учебными снарядами и разряженным оружием. Бойцы ползают уничтожать танки гранатами (правда пока болванками), но в результате отбираем несколько человек, которые могут метать противотанковые гранаты дальше и точнее других. По итогам проведённых «социалистических соревнований», назначаем шестерых бойцов нештатными истребителями танков и ещё раз показываем, как нужно обращаться с ручной противотанковой гранатой.

– Мужики, если вы вставили детонатор в гранату, то я не советую вам ронять её на ногу, будет не только больно, но ещё и смертельно, гранатка хоть и «ручная», но если рванёт под ногами, то яйца точно оторвёт, но вам будет уже по бую, потому что мёртвому они не нужны. – Шучу я в конце инструктажа, только почему-то никто не смеётся, вижу, прониклись.

Первым кидает боевую гранату командир взвода. Заняв окоп, расположенный в двадцати метрах от «танка», лейтенант попадает точно в валун, поэтому хороший такой «бум-с» от взрыва 760 граммов тротила, откалывает приличный кусок. Вторым иду я, поэтому спрыгнув в укрытие, достаю из сухарной сумки «Ворошиловский килограмм», вставляю детонатор, что есть силы швыряю гранату в сторону камня и приседаю в окопе. Бум раздаётся слабее, поэтому немного погодя высовываюсь на поверхность и вижу, оседающую за валуном пыль. Перелёт однако. Возвращаюсь на исходную, а дальше кидают гранаты командиры отделений и «великолепная шестёрка», а я вспоминаю одну историю, которую нам рассказывал заместитель начальника штаба, когда я служил срочку. Я как капитан, конечно, рассказывать не умею, но вот что мне вспомнилось.

В училище, которое заканчивал кэп, учился один курсант и звали его Вася. Так-то парень не плохой, простой, компанейский, только вот про таких говорят, «доверь дураку стеклянный буй, он его или разобьёт или потеряет». Вот и Вася, или сломал или потерял. Так что когда в подразделении проходили учебные гранатометания, Васёк умудрялся пролюбливать даже учебные гранаты, и если все остальные курсанты свою болванку после броска находили, то брошенную Васей, не могли найти всем взводом. Вроде вот она упала, да и запал сработал, а когда пошли искать, нету. Поэтому Вася кидал камни, когда все остальные метали боевые и учебные гранаты. И вот грянула осенняя проверка. После сдачи нескольких нормативов, рота прибежала на стрельбище. Васёк, потеряв в очередной раз учебную гранату, залетел, и естественно был наказан, поэтому натаскав большую кучу булыжников, где-то в стороне швырялся камнями, пока все остальные курсанты сдавали зачёт, метая РГДшки. Но без контрольного броска оценку не поставят, тем более приехала авторитетная комиссия аж из самой Москвы, и скрепя сердце залётчика допустили до сдачи норматива. И хотя данный индивидум и продемонстрировал все навыки при помощи подручных средств перед контрольным броском, без сюрпризов не обошлось. Васёк занял окоп, под чутким руководством инструктора вкрутил запал, а дальше что-то его отвлекло, а может разволновался, но вместо того, чтобы метнуть боевую гранату в траншею условного противника перед собой, он швыряет её в обратную сторону. В это же время, на свою беду, неподалёку проходил командующий учениями генерал вместе со своей свитой, и по иронии судьбы граната попадает ему точно в лоб и, отскочив от сплошной кости, падает на землю. Увидев возле своих ног боевую гранату, генерал, во всём своём генеральском облачении, валится в ближайшую лужу, остальные разбегаются кто куда. Слава богу, граната не взорвалась (тренирующийся с камнями раздолбай, забыл выдернуть чеку, потому что на булыжниках её не было), но и без последствий данный инцидент тоже не остался.

Вот припомнив данную историю, советуюсь с командиром, и весь оставшийся личный состав взвода, разносит бедный валун вдребезги, взрывами РПГ-40. Хрен с ним, с перерасходом боеприпасов, но как говорила Красная Шапочка в одном из анекдотов, «лучше десять раз по разу, чем ни разу десять раз». И пусть на каждый десяток потраченных на учёбу боевых гранат, в реальном бою в цель попадёт лишь одна, это всяко лучше, чем десяток запаниковавших солдат, подорвавшихся на своей же гранате. Так что делаем ещё и несколько связок из трофейных колотушек и из наших РГД-33, и демонстрируем бойцам «волшебную силу искусства». Опробуем так же и новую приспособу для зенитной стрельбы, использовав в качестве мишеней верхушки высоких сосен. Закончив все «праздничные мероприятия», собираемся и идём в расположение, где и застаём капитана Алексеева с очередным приказом, а также Малыша, то ли сбежавшего, то ли выписавшегося из дивизионного медсанбата.

«Офицеры» уходят в хату, а ветераны взвода, наобнимавшись с Емельяном, обступают его кругом и приступают к расспросам. Я только лишь успел поздороваться с этим обалдуем как, выглянувший из окна Ванька, зовёт меня в дом. Вхожу и, козырнув, докладываю о прибытии, но командир роты, отмахивается рукой и приглашает меня к столу, с расстеленной на нём картой.

– Ты эти места хорошо знаешь? – спрашивает он, показывая на отрезок Смоленского шоссе от села Ильино, до реки Межа.

– Вместе же воевали, товарищ капитан, – отвечаю я. – Километра два в ту и другую сторону от села вдоль шоссе.

– Про это я и сам знаю, – а дальше?

– Дальше не знаю. А что конкретно вас интересует?

– Конкретно меня интересует мост через реку Межа и его захват.

– А что, разве он не у наших? Вроде комэск Задорожный рассказывал, как они его захватили.

– Уже нет.

– Ну, если нужен проводник, – рассуждаю я вслух, – то можно спросить одного из местных, он в моём расчёте сейчас ездовым.

– Тогда зови, а там посмотрим, – закругляет наш диалог ротный.

Я выхожу во двор и, расспросив бойцов, не видел ли кто водителя кобылы, иду в указанном направлении.

– Кузьмич, ту где? – зову я старого служаку, зайдя в сарай, где у нас была оборудована конюшня.

– Тут я, товарищ командир, – откликается он, подходя ко мне, – лошадей обиходю.

– Кузьмич, ты свой район хорошо знаешь? Меня интересует Смоленское шоссе и мост через Межу. – С места в карьер перехожу я.

– Ну как тебе сказать, товарищ командир, дорогу знаю, мост знаю, да и по району я хаживал.

– Тогда пошли, тебя взводный зовёт, жду тебя возле хаты, – говорю я, вспомнив про ещё одно неотложное дело.

По пути к дому нахожу дядю Фёдора и нарезаю ему следующую задачу.

– Вот смотри Федя – показываю я ему немецкий винтовочный патрон. – Видишь зелёное кольцо вокруг капсюля?

– Да, вижу.

– Это патрон с основной пулей и у нас их много. Но для стрельбы по самолётам нам нужны бронебойные, зажигательные, а также трассирующие боеприпасы. Мысль улавливаешь?

– Бронебойные я знаю, у них красное кольцо и тоже вокруг капсюля.

– Молодец. Сейчас перебираешь все трофейные патроны, те что с обычной пулей не трогаешь, а которые отличаются по цвету и по меткам, сортируешь по мастям и откладываешь в сторону. Потом методом научного тыка определим, где какие. Да и ленты набитые перебери, вдруг немцы за нас часть работы сделали.

– Понял, только мне это, одному и до утра не управиться.

– Ну так припаши кого-нибудь из пулемётчиков, скажешь, я приказал. Емелю с собой возьми, он точно поможет, и перебрать, и припахать. – Федос уходит, а я иду к дому «офицеров», где меня уже дожидается Кузьмич, при полном параде с трофейным карабином на плече.

– Товарищ капитан, вот привёл, – показываю я на бойца и отхожу немного в сторону.

– Красноармеец Кузьмин, – представляется он, вытянувшись во фрунт.

– Карту читать умеете? – спрашивает ротный, обращаясь к Кузьмичу.

– Так точно, ваше бла… товарищ капитан, – отвечает он, сбившись, но поправившись в конце.

– На империалистической воевал?! – спрашивает Алексеев.

– Так точно, с четырнадцатого году, товарищ капитан.

– Ну, тогда ладно, – машет рукой командир. – Проходите к карте оба, – приглашает он нас.

– Меня интересует вот этот мост, и по какой дороге в этот район добраться, сразу скажу, шоссе не подходит, оно перехвачено немцами, так что остаются просёлки которые на карте-то есть, а вот есть ли они на местности и можно ли по ним проехать, вот в чём вопрос. – Кузьмич долго водит пальцем по карте, читая и узнавая знакомые названия сёл и деревень, а потом спрашивает.

– А откуда, и на чём ехать будете? А то ежели на конях, то проехать можно почти везде, а если на технике, то только в паре мест и проедешь.

– На технике, – что-то вспоминая, на автомате отвечает Алексеев. – А ты не из Ильинских ли мужиков будешь, вместе с которыми мы на высоте воевали?