Текст книги "Противотанкист (СИ)"

Автор книги: Алексей Дягилев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 31 страниц)

Пока есть возможность, осматриваю местность. На пляже вроде всё в порядке, снайперюга свою пайку отработал, живых не видно, и даже раненые уже не орут. Пересчитав все «болотные» кочки, насчитал восемь штук, то ли кто-то кое-где у нас заныкался, то ли успел слинять. Так что расслабляться пока рано. Хорошо хоть что эти гады были вооружены в основном пистолет-пулемётами, потому что двести метров для них, это предельная дистанция, будь у них карабины или хотя бы один эмгач, нам было бы кисло. Поэтому я и предположил, что это какое-то разведподразделение. Можно особенно и не гадать как немцы очутились практически у нас под носом, скорее всего прошли под берегом. На дворе начало августа, так что река уже достаточно обмелела, чтобы беспрепятственно пройти по её руслу возле самого берега. А вот тут уже мы лопухнулись капитально, и про такую возможность не подумали, не подумали мы также и – … господа бога душу мать – заканчиваю я про себя трёхэтажное выражение и, сказав Фёдору – я скоро – вымётываюсь из окопа и бегу через дорогу.

На несколько секунд задержавшись возле пулемётного расчёта, и парой фраз объяснив ситуацию, указываю бойцам новый сектор стрельбы, и с криком – Нафаня, ты где? – вламываюсь в густой подлесок. Через пару мгновений рядом со мной возникает знакомый силуэт младшего сержанта, который произносит до боли знакомую фразу.

– Ну что ты орёшь? Ты же мне всю рыбу распугал.

– Слышь, земеля. Ты с левого фланга и тыла в нашем болоте случайно растяжек не наставил.

– А что надо?

– А как ты думаешь? Если фрицы нас по реке обошли, то болото, на карте обозначенное как проходимое, для них будет большой преградой? Здесь ни топи, не трясины нет, только лужи, хоть и глубокие.

– Да… – Унтер-офицерский загиб младшего сержанта, был ещё покруче моего. – Зайцев, Волков, пулей ко мне. Берёте автоматы, побольше гранат, патронов, и занимаете позиции в пятидесяти метрах, там, и там, – указывает он рукой направление. – И чтобы ни одна муха не проскочила. Две минуты, время пошло. – Два брата-акробата исчезают, как по мановению волшебной палочки.

– Ладно, я к себе. Надо ещё моих предупредить.

– Тогда я займу окоп шагах в сорока отсюда, – говорит Илья – вы уж с подсветкой целей сами разбирайтесь.

– Тогда до встречи.

Перераспределив весь свой и так невеликий далеко не лишний состав, разбегаемся каждый по своим норам. Заняв своё место, связываюсь с батареей.

– Михалыч, быстро меняйте позиции и смотрите там в оба, а то к вам могут гости пожаловать.

– Приказ понял – отвечает он – у нас тут и так почти все мины кончились, забираю обоз и отхожу ближе к реке, там высотка у вас в тылу, если что отходите, прикроем.

– Замётано. Будем сматываться, пустим зелёную ракету, так что до связи. Придёте на место, позвони.

– Есть.

А вот это он удачно придумал насчёт той высотки, от нас до неё как раз полкилометра, так что с угломером особо мудрить не придётся, остается только установки прицела менять. Пока я размышлял, раздалась долгожданная стрельба в тылу у противника. Но легче нам от этого не стало, потому что фрицы попёрли прямо по дороге, а также стали выскакивать со стороны реки, поэтому беру свою Светку, и пытаюсь помочь нашему снайперу в отстреле земноводных. У пулемётчиков свои цели, так что помочь нам они не могут. Дядя Фёдор занимается иллюминацией, так что все при деле. Немцы, оставив несколько трупов своих камрадов на минном поле, начинают расползаться по местности. Разбегаться им не дают пулемётные очереди, но и ползучих тварей нам вполне хватает. Через некоторое время гансы пристрелялись, и на нас стали падать ветки кустарника. – Хорошо хоть не мины подумал я, – но сцука как сглазил, и по нашим пулемётчикам, начали прилетать 50-мм гостинцы, сначала пристрелочные, а потом и на подавление. Вдобавок ко всему, ожили те гансы, которые затихарились в стрелковых ячейках, и пули их автоматов стали впиваться в бруствер нашего окопа. Ну и как вишенка на торте, в лесу слева раздались очереди немецких ПП и взрывы гранат. Кто там стрелял было не особенно понятно, потому что трофейное оружие было и у наших разведчиков, но какая к лешему разница, кто бы не стрелял, фрицы уже близко.

Наш станкач замолчал, зато как гром среди ясного неба раздался зуммер телефона, и голосом Михалыча телефонная трубка сообщила.

– Командир. Мы готовы, давай установки. – Прикинув расстояние, отдаю команду, и первая мина разрывается где-то в реке. Вторую мину кидаю на первом заряде, и наблюдаю разрыв уже недалеко от себя.

– Михалыч вилка, – ору я в микрофон, и командую новую поправку, но ответа уже не слышу, потому что серия хлопков 50-мм хлопушек, раздаётся на дороге, накрыв и позицию пулемётчиков, а также видимо и нашу линию связи. Но про столовый прибор сержант всё же услышал, и после свиста, восьмисантиметровая мина разрывается уже непосредственно в боевых порядках врага, а за ней ещё несколько.

Позвав снайпера, ползком выбираемся из кустов, и на четырёх костях шустро пробираемся к берегу реки. Боковым зрением замечаю какие-то тени, пробежавшие через дорогу, но услышав совиный «кукарек», отвожу в сторону ствол своего автомата. «Светка» у меня за спиной, так как дальний огневой контакт, мы при своей ретираде не планируем. Двое разведчиков волокут третьего, так что дождавшись, когда все спустятся вниз, скатываюсь по супесчаному обрыву к самой реке. Шлёпая по воде и прикрываясь береговым откосом, небольшой цепочкой пробираемся к высотке. Впереди Филин, сразу за ним разведсанитары тащат раненого, и замыкаем процессию мы с Фёдором, который на этот раз прихватил телефонный аппарат вместе с катушкой, перекусив лишний провод. В паре сотен метров от высотки, пускаю вверх ракету зелёного дыма, и уже никого не опасаясь по теперь уже пологому береговому склону, выбираемся на трассу, и без приключений добираемся до своих.

На самом верху кургана, занимает позицию лыбящийся во все свои сорок четыре зуба Малыш с ручником, а за гребнем высотки установлен миномёт. Еще ниже в кустах наш обоз, из двух повозок с остатками бэка к миномёту, а также с подарками от немецких пионеров. Увидев наш сигнал недалеко от себя, мужики стрелять сразу же прекратили, а начали окапываться и подносить мины. Я же, достав бинокль, смотрю как на оставленных нами позициях, бушует огненный смерч из снарядов калибра 75-мм, а по лесу и берегу реки в двух километрах от нас, работает батарея батальонных миномётов противника. Ну, минимум четверть часа у нас есть, а может и больше. Пока фрицы настреляются, потом пойдут в атаку, ну а когда всё захватят, то перегруппируются и двинутся дальше, или не двинутся, а останутся там, тогда ещё поживём. Так что, не теряя понапрасну время, копаем окопы. Поднявшиеся снизу разведчики, присоединяются к нам, с остервенением врубаясь пехотными лопатками в сухую землю кургана. Похоже не донесли, точнее донесли, но уже мёртвого. В душу никому не лезу, а продолжаю выполнять свою солдатскую работу. Видимо эти парни больше отсюда не отойдут, а или победят, или погибнут. Так что выбора у нас не остаётся… Будем побеждать.

Как я и предполагал, через пятнадцать минут артподготовка закончилась, зато в районе брода начинают взрываться поросята, калибром не меньше стапятидесяти миллиметров, а минут через десять к их размеренному грохоту, присоединяются и разрывы снарядов лёгких пехотных орудий. Да что блин, за хрень то такая? Вроде сегодня не новый год, чтобы в полночь салюты устраивать? И кто там из писателей утверждал, что немцы ночью якобы не воюют, воюют и ещё как, – или это какие-то неправильные немцы, и они делают неправильный мёд? Похоже, мёдом тут и не пахнет, на войне пахнет порохом, кровью и смертью, а вот старуха с косой, смердит уже по-своему.

Ладно, не будем о грустном. Тем более на дороге кто-то показался. Разведка противника? Или… Защёлкали затворы, но тревога оказалась ложной. Приковыляли наши лесные братья. Причём Заяц тащил на себе раненого в ногу Волка. Ну как в ногу, как потом выяснилось немного повыше, но идти он без помощи не мог. Признаться честно, мы их и не ждали, но видимо русский лес тоже своих не сдаёт. Увидев этих двух оболтусов, Ильюха аж прослезился, ну и от избытка чувств выдал свой семиэтажный манифест коммунистической партии. При ближайшем рассмотрении оказалось, что Зайцев тоже ранен, только в правую верхнюю конечность, ну а Волков в правую среднюю. Перевязав Волка, оставляем его с обозными лошадьми прикрывать наш тыл, а сами, слушая рассказ Зайца, про их приключения, продолжаем работать.

– Заняли мы, значит позиции, как и указал нам товарищ сержант и стали ждать. В лесу темновато, но свет от ракет всё-таки пробивается сквозь листву, да и деревья в болотине стоят редко, вот Андрюха то и засёк группу немцев, которые пробирались по пояс в воде, шагах в сорока от нас. Но стрелять пока не стал, а пошёл за ними, держась сбоку, и так и дошёл до моей позиции. Ну, тут мы и врезали. Сначала закидали фашистов гранатами, а потом и вдарили из двух автоматов. Хорошо, что их было всего с дюжину, а то бы нам точно несдобровать, ну и в воде им было неловко, ни залечь, ни присесть. Но огнём они нас прижали, так что пришлось уходить, причём не в вашу сторону, а вдоль кромки болота, прямо на север, один прикрывает, а второй отходит. Ну а когда перебегали просеку, тут Андрюху и зацепило. Вот на краю этой просеки мы залегли и стали отстреливаться. А потом недалеко от меня разорвалась граната, и я отключился.

Как потом выяснилось из дальнейшего рассказа, оставшиеся в живых фрицы дальше просеки не сунулись, а получив в ответ пару своих же колотушек, но уже с надетыми на них осколочными рубашками, забрав своих раненых, отошли. А перевязанный Волком Заяц, через некоторое время очнулся, и они поковыляли, держа направление на стреляющий миномёт, благо идти было недалеко. В конце концов, бойца тоже сопроводили к своему лесному другу, так как результаты контузии были на лицо, и он еле держался на ногах. Народу у нас с гулькин нос, так что за миномётом оставляем самый минимум, а всех остальных укладываем в цепь, для нас сейчас каждый стрелок на вес золота. Патронов и гранат у нас хоть жопой ешь, а вот мин всего десять лотков, а это 30 штук. Я занимаю позицию в самом центре бугра, пока есть мины, командовать парадом, или миномётом буду я, справа от меня Малыш с пулемётом, слева снайпер. Ну и дальше по склону, правый фланг прикрывают Федя с Рабиновичем, а левый Илья со своим разведчиком и двое повозочных. На вооружении у каждого винтовка или карабин для средней дистанции, ну и ПП или пистолет для ближней, наводчиком к миномёту становится Михалыч, а его заряжающий совмещает несколько должностей. Справа от нашего кургана проходит дорога, а потом река, ну а слева в радиусе ста метров от высоты, подступает всё тот же заболоченный лес. С фронта же видимость вдоль дороги метров триста, в аккурат до перекрестка, где начинается, уходящяя влево лесная просека. С тыла нас прикрывают два друга, правда на двоих у них три рабочих руки, и три ноги, но парни проверенные, не подведут.

Грёбанные фрицы где-то задерживались, либо они перегруппировывались, либо, захватив хутор, занялись своим любимым делом, «кура, млеко, яйки», ну насчёт остального они обломались, а вот с десяток куриц, по деревушке бегать должны. Хозяева уходили, прихватив с собой всю живность, и даже гусей с утками, юные пастухи с прутиками, погоняли вслед за подводами. А вот с курицами случился облом, то ли их хозяина не было дома, то ли он всё проспал, но когда его обнаружили, ловить этих бестолковых птиц, уже не было времени и, плюнув на всё, дедок собрал только небольшой узелок и, прихватив ружьишко, поковылял следом за своими односельчанами. Пока мы занимались окопными работами, артобстрел в нашем тылу стих, зато началась заполошная ружейно-пулемётная стрельба, и небо расцветилось сигнальными и осветительными ракетами. Видимо немцы всерьёз озаботились захватом плацдарма, проверяя на прочность нашу оборону. Как говорят «не буди лихо, пока оно тихо», или про него вспомнишь, оно и всплывёт.

На реке сработала наша сигналка – она же растяжка, которую мы с Федей замастырили, немного не доходя до края обрывистого берега. Вот они гости, незваные, долгожданные. Слышно как кто-то орёт, видимо удачно зацепило осколками. А ты не прячься, ходи как все нормальные люди по дороге, тогда тебя нормально и пристрелят, гуманно, прямо в башку. Луна на этот раз почтила нас своим присутствием, так что видимость была довольно приличной, не сказать что «миллион на миллион», но лунный свет, отражённый от реки, позволял разглядеть берег, поэтому кидаю туда три мины, на основном заряде. Расстояние двести метров, так что работаем практически на прямой наводке, и после первой пристрелочной, двумя другими накрываю невидимую, но хорошо слышимую цель. Ну, это ещё цветочки, а вот ягодки, начинаются минут через пять, когда с фронта и с левого фланга, на нас наваливается не меньше двух взводов противника. Отбивая атаку с фронта, мы отделались лёгким испугом, Малыш охладил наступающий пыл противника, пулемётным огнём, ну а уже по прилёгшим отдохнуть гансам, мы выпустили десяток мин, после чего, оставшиеся в живых, стали отползать на исходные. И в это время по нам прилетело, сначала раздался свист, и на высоте стали взрываться 50-мм морковки, а когда я подавил огнём один из миномётов, истратив пяток своих мин, опушка леса с левого фланга взорвалась ружейно-пулемётным огнём.

Крикнув Михалычу, чтобы с миномётом управлялся самостоятельно, приникаю к прицелу винтовки, и первый магазин быстро выпуливаю, целясь по вспышкам выстрелов одного из пулемётов. Дальше уже я действую на автомате, стреляя в перебегающих пехотинцев. То ли кто-то из наших, то ли из немцев, подвесил несколько осветительных ракет над полем боя, и видно было почти как днём. Выпустив в течение пары минут все свои обоймы из самозарядки, хватаю трофейный ПП. Почти не целясь, опустошаю все шесть магазинов, успевая только вставлять новые, и передёргивать затвор этой машинки, лишь бы создать нужную плотность огня, потому что фрицы навалились уже с трёх сторон, как с фронта, так и с правого фланга. Массированную атаку, на последнем издыхании, отбиваем уже гранатами, благо на каждого их по полдюжине, а у кого и поболе. Малыш мечет их как из миномёта, причём немецкие колотушки, летят после его бросков минимум на пятьдесят метров. Пулемет он почему-то отбросил в сторону, возможно патроны кончились, а может и ещё что.

Отразив яростную атаку противника, мешком опускаюсь на дно окопа, ноги почти не держали, а руки начали трястись как у паралитика. Да и немудрено, висели можно сказать на волосок от смерти. Ещё бы чуть-чуть и, амба, доставай последнюю гранату и дёргай кольцо, потому что фрицы пёрли на высоту, как алкаши на пивной ларёк, когда узнали, что осталась последняя пара ящиков. С удивлением обнаруживаю в правой руке полностью разряженный пистолет, а в левой – лимонку, на боку которой нацарапана надпись «моя». Как стрелял из пистолета, я даже не помню, а уж про гранату тем более. Хорошо хоть кольцо на месте, но пальцы, сжимавшие рубчатое яйцо гранаты пришлось разгибать по одному, так их свело судорогой. Приподняв голову вверх, на краю окопа вижу закопчённое лицо дяди Фёдора, на котором блестят только белки глаз, а потом и зубы, в лыбящейся пасти.

– Живой, командир!? – полувопросительно говорит он.

– Да вроде, – прокаркал я першащим горлом.

– На, глотни, – протягивает он мне флягу. Зная его повадки, встаю в окопе и, задержав дыхание, делаю первый глоток. – Не понял? – Глотаю ещё пару раз, и с наслаждением выпиваю всё до донышка.

– Спасибо, – отдаю я опустошённую ёмкость, с такой вкусной, хоть и степлившейся водой.

– Кушайте, не обляпайтесь, – отвечает этот клоун.

– Как там наши, все живы? – спрашиваю я, доставая из чехла бинокль и обозревая окрестности.

– Малыш ранен, а про остальных я не знаю, я только до тебя и добрался.

– Тяжело? – Вспоминаю я про обязанности отца-командира и выбираюсь из окопа.

– Да нет, руку навылет прошило, когда он гранатами швырялся. Фимка его уже наверно перевязал.

Подойдя к Емельяну и убедившись, что с ним всё в порядке, достаю из своего вещмешка фляжку с намалёванным красным крестом, на которой написано короткое слово из двух букв «ОН», и набулькав в крышку от этой трофейной фляги грамм сто чистого, даю Малышу вместо обезболивающего, чисто в лечебных целях. Выпив микстуру, крякнув и занюхав рукавом, он отдаёт мне посуду. Увидев сиё действие и втянув носом воздух, Рабинович заохал, хватаясь за бок. Демонстративно закрываю ёмкость, и убираю её в мешок, со словами – симулянтам не дают, они сами достают – прохожу по позициям, проверяя оставшихся бойцов. В результате уносим к обозу раненого Филина и одного из повозочных. Второго хороним здесь же на высоте, прямо в его же стрелковой ячейке. Жалко, что фамилию красноармейца никто не знал, удалось только выяснить имя – Олег, – парень был хоть и из нашего батальона, но по службе Николай с ним не пересекался, поэтому и в памяти ничего не сохранилось. Немецкая колотушка рванула прямо в окопе, скорее всего боец во время неудавшегося броска был ранен или убит, или граната прилетела со стороны противника, а солдат растерялся и не успел ничего сделать. Смертного медальона при нём так и не нашли, в комсомоле он видимо тоже не состоял, поэтому установить личность не удалось. В связи с этим, на листке вырванном из трофейного блокнота, так и пишу: Олег Неизвестный, а далее всё, начиная с номера дивизии, и заканчивая номером стрелковой роты. Записку вкладываю в гильзу от винтовочного патрона, а саму гильзу засовываю в стеклянную флягу из-под воды, и закрыв крышкой, ложу рядом с убитым бойцом. Вещмешок с личными вещами, забрав только продукты и боеприпасы, закапываем тут же. Насчёт этого красноармейца, надо потом обязательно поговорить со старшиной, уж своего-то бойца, он точно должен знать, пусть официально внесут в списки погибших, а не пропавших без вести. Для родных хоть какая-то определённость, да и помощь от государства.

Оба свободных окопа, принеся снизу патроны и гранаты, занимают Михалыч и его команда, состоящая из одного человека, так что перераспределив огневые средства, готовимся к бою, набивая пулемётные ленты, и снаряжая магазины патронами. Малышу же помогаем зарядить ящик с немецкими колотушками, вкручивая запалы и надевая на них оборонительные рубашки. Теперь он у нас вместо миномёта, так как может зашвыривать гранаты, как с правой, так и с левой руки, раза в два дальше любого из нас. Из миномётов и пулемётов, немцы нас пока не обстреливали, не из гуманизма, конечно, а потому что их раненые валялись в непосредственной близости от нашего кургана и орали. Мы их тоже не достреливали, но и санитаров отгоняли выстрелами из карабинов. Прятаться теперь нам было не с руки, так что «люстры» мы подвешивали с завидной регулярностью. Ситуация опять таки складывалась патовая, справа от нас было сто метров свободного пространства а потом река, слева хоть и был лес и такая же сотня метров, но практически сразу от высотки шли кочки а потом начиналось болото, и глубина там была уже довольно приличной. А в шестистах метрах в нашем тылу, проходил глубокий здоровенный овраг, по дну которого протекала лесная речушка, вот до этого вот оврага, и тянулось обширное, прикрывающее нас болото, с небольшими островками, на которых росли чахлые деревья. Своим огнём, мы контролировали сектор в 180 градусов, так что для немцев, на своей высоте мы как кость в горле. Наличными силами выбить нас они уже не могли, потому что если в самом начале первого боя, у них была усиленная рота, то на высоту уже наступало гораздо меньше «зольдатен», ну а так как пара десятков тел осталось лежать у подножия холма, то как минимум взвод мы уконтрапупили. Нас хоть и осталось восемь человек, но огневые средства у нас те же самые, а то, что к миномёту кончились боеприпасы, так фрицы же об этом не знают, и видимо ждут подкреплений. Хотя стрельба в нашем тылу стихла, и ломиться вперёд гансам нет уже никакого смысла. Точно, а я-то думал, чего это не хватает? Оказалось звуков ночного боя в нашем тылу. А вот хорошо это или плохо ещё не знаю.

Сегодня повезло всё-таки нам, потому что с тыла к нам подошло подкрепление, правда, сначала эти ухари взяли в плен наших раненых лесных братьев. Как по заказу там собрались Филин, и Волков с Зайцевым. Потом конечно разобрались, потому как в рядах подкрепления оказался и наш гонец из взвода разведчиков, поэтому своих он опознал. Но к нам на высоту я разрешил подняться, только командиру пехотинцев, в сопровождении Зайцева (парень немного отлежался, поэтому выглядел получше). И только после проверки документов младшего лейтенанта, особенно на предмет ржавчины от скрепки, объяснил ему ситуацию и рассказал всё, что знал о противнике. Лейтенант был вовсе не пехотинцем, а командиром взвода пешей разведки, 910-го полка, 243-й стрелковой дивизии, и оказался толковым мужиком, то ли призванным из запаса, то ли получившим «офицерское» звание уже на фронте. Поэтому оставив на высоте одно отделение, с остальными тремя, маскируясь болотными кочками, просочился в лес. А мы, чтобы не демаскировать наших, осветительные ракеты теперь запускали в сторону дороги, с довольно большими интервалами по времени.

Минут через пятнадцать к нам прибежал посыльный от взводного и сообщил, что противника в лесу нет. Наказав своим быть начеку, а в случае артиллерийского обстрела сваливать с кургана дальше в тыл, беру с собой Фёдора и бежим следом за посыльным. Лейтенанта мы находим уже на краю просеки, обсуждающим со своими сержантами, что делать дальше. Фрицев нигде не видно, видимо отошли или спрятались.

– А вот и пехота нарисовалась, – говорит комвзвода, – что-то никаких немцев в округе не наблюдается.

– Допустим не пехота, а артиллерия – парирую я – а раз кроме дохлых и раненых гансов, больше никого нет, значит, мы всех уничтожили.

– Ладно, не ершись сержант, видел я вашу работу, одним отделением столько намолотить, это дорогого стоит.

– Да я и не ершусь. А противник скорее всего отошёл, тут им ловить больше нечего, но всё равно, проверить бы не мешало.

– Хорошо. Рассказывай что тут и где, а я пока пошлю человека за своими.

– Может, я лучше моего пошлю, а вы пару слов своим черкните, он и доставит. – Смерив меня оценивающим взглядом, командир достаёт блокнот, и пока он пишет, я негромко инструктирую дядю Фёдора.

– В общем, так Федя, сюда пошлёшь Ильюху со вторым разведчиком, а сами, займитесь дохляками, насчёт зольдбухов там и остального. Подранков проконтролируйте, если попадутся адекватные, можете в плен взять. А как закончите, наших раненых на телеги и пулей сюда.

Пока я инструктировал Фёдора, лейтенант написал записку, и наш почтальон Печкин убежал. Кстати насчёт Печкина, – идея. Надо так свой миномёт назвать, будет фрицам бандероли отправлять, или посылки, – сколько там по весу посылка должна вытягивать?

– Тут такое дело, товарищ младший лейтенант. Метрах в ста отсюда хутор, дальше опушка леса и наши окопы, а ещё дальше мы мин понаставили, так что лучше без наших далеко не лезьте, и будет вам счастье. Ну и в деревушке осторожней, как бы там немцы сюрпризов не оставили.

– Сержант Данилов, – говорит взводный одному из своих младших командиров. – Берёшь своё отделение и вперёд, а мы за тобой.

Выстроив отделение в цепь, Данилов даёт команду вперёд. Немного погодя, с левой стороны, выдвигается второе отделение, третье же следует по дороге. Впереди каждого отделения, шагах в двадцати, дозором следует боевая двойка. Лейтенант, его посыльный, замок, снайпер и я, идём в арьергарде, но не тесной компашкой, а цепью, метрах в пяти друг от друга. Снайпера видимо придали для усиления, так как по штату, он взводу не положен, хотя поди разбери сейчас эти штаты, сегодня они одни, завтра другие, послезавтра третьи, зато при наличии снайпера, наша группа по боевой эффективности, не уступит отделению, а то и взводу. Двигаемся молча, стараясь не шуметь. На востоке начинает светлеть, но в лесу ещё темновато, так что есть возможность подобраться поближе, было бы к кому.

– Что-то не пойму я этого летёху, кто он такой. Как сказал бы товарищ «Кирпич», – «По замашкам вроде фраер, но не фраер это точно». – Этот точно не штафирка, вот и автоматик трофейный у него появился, вместе с подсумками для магазинов, да и пара колотушек за ремень заткнута. А ведь до этого, только пистолет был, когда он ко мне на высотку поднялся. Да и тактикой, его взвод отличается от обычной пехоты РККА. Те бы шагали толпой, или в лучшем случае цепью, а эти прямо как немцы, клином. Да и среди бойцов взвода, чухнарей и задохликов не наблюдается, мужики хоть и не «Шварценигеры», но все как на подбор, крепкие или жилистые, хотя роста в основном небольшого. Но это я уже придираюсь, для своего времени 160–170 сантиметров, вполне нормальный рост. Хотя о чём это я, это же не простая махра, а полковая разведка, «а у разведчиков свои причуды».

В деревушке никого не оказалось, а вот когда мы вышли из леса, сохраняя такой же боевой порядок, то раздался взрыв гранаты, а потом стрельба. Нет, пожалуй не так, сначала татакнул автомат, потом взрыв гранаты, а потом редкие выстрелы из винтовок и пистолетов, но не по нам, а в тылу, где-то в районе высотки. Так как уже забрезжил рассвет, то я смог убедиться в отменной выучке солдат взвода. Бойцы сразу заняли позиции для стрельбы с колена, причём каждый, контролировал свой сектор. А вот наш арьергард, развернулся на 180 градусов, сразу став авангардом по отношению к возможной опасности. Взвод занял круговую оборону, ощетинившись стволами винтовок во все стороны, как ёж колючками. Разрешилось всё, минут через десять, когда к нам подбежали бойцы четвёртого отделения, возглавляемые нашими разведчиками. На сердце у меня сразу отлегло, и я непроизвольно глубоко вздохнул, а то были некоторые сомнения, особенно после редких выстрелов, очень похожих на контрольные. О произошедшем, мне рассказал Ильюха, как всегда не стесняясь в выражениях.

– Когда твой связной передал нам приказ, мы собрались и двинулись к вам, но не в обход по кочкам, а решили срезать, и поэтому пошли напрямки. Ну, вот тут один из полудохлых немцев, решил отличиться и стать героем. Это хорошо, что я успел в него стрельнуть, поэтому колотушка упала рядом с этим придурком, а бойцы после моего крика – граната, – вовремя попадала на землю. Так что пронесло и никого не зацепило, ну и в ответку, естественно добили всех, кого штыком, а кого и пристрелили, так что с пленными у нас теперь борода, нету их.

– Ну и хрен с ними с пленными, главное все наши живы, – отвечаю я, и иду советоваться с младшим лейтенантом.

Взводный, выслушав доклад своего подчинённого, отпустил его к отделению, поэтому козырнув, рапортую.

– Товарищ младший лейтенант. Разрешите обратиться?

– Обращайся товарищ сержант, только в следующий раз, будь попроще, без понтов, и люди к тебе потянутся. – Как скажешь? Начальник. – Подумал я про себя, а вслух сказал следующее.

– С вашими пришли двое разведчиков, они и наши сюрпризы покажут и разминировать смогут. А одно отделение пошлите со мной, а то надо берег проверить, а там тоже мины.

– Лады, – немного подумав, ответил комвзвода. – Данилов, давай за артиллеристом, мы по дороге, а вы берег проверьте, ну и фланг нам прикроете, если что.

– Понял. Товарищ лейтенант. Разрешите выполнять?

– Иди, выполняй.

– Семён. – Представляется, подойдя ко мне сержант, протягивая руку.

– Николай. – Жму его ладонь я, и чтобы не тянуть кота за все подробности, инструктирую людей.

– В общем, так мужики, метрах в двухстах отсюда расположены стрелковые ячейки, между ними и дорогой мин нет, а вот в сторону реки, мы немного поставили. Так что далеко не лезьте, и под ноги смотрите, а то одна такая квакнет, и нам всем писсец. Вопросы есть?

– Товарищ сержант. А почему квакнет? – спрашивает один из бойцов.

– Потому что это немецкие шпринг мины, а по-нашему прыгающие. Часть мин конечно противник разминировал своими тушками, но кое-что осталось, да и фашистские недобитки могут в тех же окопах прятаться, так что ещё раз повторяю. «Шурик, будьте осторожны. Преступник вооружён.» – Решил я приколоться напоследок.

– А откуда вы узнали, что меня Саша зовут? – Не унимается тот же красноармеец.

– Дедукция – мать порядка. – Ещё понятнее отвечаю я. – И, повернувшись спиной к бойцам, взмахом руки, зову их за собой, сотрясаясь от беззвучного смеха.

Сняв затвор автомата с задержки, и взяв ствол наизготовку, иду к нашим бывшим ложным позициям. Через несколько секунд меня догоняет вышеназванный Шурик и, сказав – командир отделения послал, – пристраивается справа, отстав на пару шагов. До места доходим быстро, в ячейках находим троих самых хитрых, дохлых скунсов. Но и на каждую хитрую немецкую жопу, найдётся русский болт с левым винтом, потому что на дно нескольких ячеек, эти «грязные извращенцы» разведчики, установили трофейные тротиловые шашки, с взрывателем нажимного действия DZ-35. Поэтому можете себе представить, во что превратилась нижняя часть, наступившего на стограммовую шашку солдата, в тесной ячейке. Повезло только одному из троих, он удачно заколол ножом чучело и, выкинув его из окопа, спрятался сам. Поэтому ему наш снайпер просто, без всяких изысков, вогнал пулю в голову. Ну, может быть и не просто, а также не сразу, потому что кто-то же стрелял по нам из автомата, а у этого фрица, как раз ППД-40. Свою СВТ, я отдал Федору, когда отсылал его за подмогой, с наказом присмотреть, поэтому этого жмура потрошу сам. Забрав пару барабанных магазинов и все патроны, которые я нашёл в ранце, ложу их в свой вещмешок и, сдёрнув с шеи жмура жетон, причём целый, не располовиненный, и повесив себе за спину дважды трофей, иду вдоль окопов, и внимательно смотрю, где можно пройти к берегу и не подорваться.

Над водой клубился туман, зато полоска в двести метров от нас до берега, просматривалась идеально, поэтому впечатлившись от увиденного, на мины мы не полезли, а выполняем приказ о прикрытии фланга, и друг за дружкой идём вдоль стрелковых ячеек. Доходим до крутого берега, где я нос к носу, сталкиваюсь с Серёгой, который вынырнул из тумана, как немец в детской считалке. Без обмена дружественным огнём, обошлось только потому, что за минуту до этого, я услышал крик филина, который раскукарекался средь бела дня, а увидев Филатова, поприветствовал его знакомой фразой.