Текст книги "Противотанкист (СИ)"

Автор книги: Алексей Дягилев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 31 страниц)

Глава 3. Из боя в бой (продолжение)

Наш батальон должен был наступать на запад, в полосе три километра вдоль берега реки, прикрывая правый фланг 53-й кавалерийской дивизии, слева от которой наступала 50-я кавдивизия. Правда по мере продвижения вперёд, эта полоса лесных болот сокращалась до двух кэмэ, а в некоторых местах и ещё меньше. Наш противотанковый взвод сопровождал наступающие роты, огнём и колёсами, то есть двигался в боевых порядках пехоты. Наступление должно было начаться сразу после того, как кавалеристам подвезут боеприпасы, поэтому подразделения батальона успели поротно отдохнуть и просушиться, правда, последнее ненадолго. Ближайшей нашей задачей являлся захват деревни Гряда, где мы хулиганили сегодня ночью, так что занимаем позиции и ждём сигнала. Первыми начинают кавалеристы, а через полчаса, после короткого артналёта, в атаку переходит наш батальон. Уничтожив своим огнём несколько пулемётов противника, даём бойцам возможность продвинуться вперёд и занять передовые позиции неприятеля. Потом выкатываем свои орудия из капониров и «весело» катим их за пехотой.

Нам очень повезло, что наступаем мы по берегу реки, где проходит лесная дорога, но всё равно катить по раскисшей от дождя поверхности, наши не такие уж и тяжёлые пушки, удовольствия никому не доставляет. Цеплять орудия к передкам, тоже не получается, потому что чуть ли не через каждую сотню метров приходится останавливаться и помогать пехоте, несколькими выстрелами разбираясь с вражескими заслонами, прячущимися в самых труднодоступных местах и стреляющими во всё что шевелится. Поэтому передки с боезапасом, следуют от нас на безопасном расстоянии, и приходится гонять туда-сюда подносчиков. Пройдя примерно километр и вконец загоняв «носильщиков», меняем тактику. Одно орудие, оставив при нём минимум расчёта, цепляем к передку, а вот второе следует впереди и поддерживает пехоту. Причём подносчиками становятся все свободные от перекатывания сорокапятки бойцы и командиры взвода, которые тащат укупорки со снарядами. Таким макаром, отвернув от реки и втянувшись в лес, мы прошли ещё один километр, причём довольно быстро, потому что практически не останавливались. Зато в полукилометре от деревушки, началось.

Сначала передовой дозор пехотинцев налетел на растяжку, и выпрыгнувшая «лягушка» не оставила мужикам ни одного шанса. Когда же пехотинцы попытались обойти заминированный участок по болоту, то по ним отработал тяжёлый пулемёт противника. Из десяти человек стрелкового отделения выжила только половина, тяжелораненые, потеряв сознание, просто захлебнулись в воде. А когда на дороге стали рваться 50-мм мины, пришлось вообще отойти метров на сто назад. Хорошо хоть что дальность немецких миномётов не позволяла, а то бы пришлось отходить под плотным огнём. Капитан, командовавший ротой, потребовал от нашего лейтенанта, чтобы мы уничтожили огневые точки артиллерийским огнём. На что Ванька резонно возразил, что у него не мортиры, а чтобы накрыть пулемёты противника, орудия нужно выкатить на прямую наводку, что на лесной заминированной дороге невозможно, тем более точности наводки, помешают деревья. Перебранка дошла до пугания расстрелом на месте, дело запахло керосином, а может и трибуналом.

– Воздух!!! – во всю глотку ору я. Обученные бойцы сразу разбегаются и падают на землю, а спорящие «офицеры», начинают крутить головой, ища в небе самолёты.

– Товарищ капитан. Разрешите обратиться? – Кричу я, выпучив глаза и «делая вид лихой и придурковатый».

– Обращайся сержант. Только не ори. – Как-то сразу успокоившись, убрав пистолет в кобуру и поковыряв пальцем в ухе, говорит он.

– Сегодня ночью, где-то в километре отсюда, мы по болотам прошли в тыл противника и уничтожили его гаубичную батарею, дорогу я запомнил, так что можно обойти и ударить по немцам с тыла.

– Так, то ночью, а сейчас белый день, ты можешь гарантировать, что мы там пройдём, и нас не перестреляют из пулемётов.

– Что пройдём, могу, а насчёт пулемётов, не уверен, зато мин там нет.

– А как там насчёт видимости? – вступает в разговор Иван.

– Там в основном вода и редколесье, кусты только на опушке. Но пушки там не пройдут.

– А пушки мы с собой и не потащим, можно стрелять и с закрытых позиций, главное связь протянуть и для наших орудий хорошую позицию найти.

– Ладно, уговорили, боги войны, ну если ничего не выйдет, в одной цепи на пулемёты пойдём, – сказал капитан и начал отдавать приказы.

Первый стрелковый, а так же пулемётный взводы, остаются на месте и занимают оборону, терроризируя противника огнём из винтовок и пулемётов. Наш противотанковый взвод и два стрелковых отходят обратно к реке. Установив орудия прямо на высоком берегу Межи, идём вдоль реки, впереди я с дядей Фёдором, за нами пехота, замыкают нашу кавалькаду, лейтенант Мельников и тянущий нитку связи Рабинович. Пройдя примерно с километр, сворачиваем налево под прямым углом к реке и углубляемся в лесное болото. Минут через двадцать мы должны выйти на просеку, которая пересекает наш путь, а вот тут-то и надо держать ухо востро.

Бредём по колено, а то и по пояс в воде, дождь так и не прекращался, так что мокро, как сверху, так и снизу. С одной стороны это хорошо, низкие тучи, из которых не переставая дождит, не дают летать вражеской авиации. А вот с другой стороны, мы скоро превратимся в русалов или водяных. В километре слева от нас, раздаётся ленивая перестрелка, а ещё левее, слышны разрывы мин наших батальонных миномётов, которые поддерживают своим огнём роту, видимо штурмующую деревню Красный бор, как нам пояснил капитан. Постепенно местность начинает повышаться, поэтому деревья до этого растущие очень редко, начинают попадаться всё чаще. Взводы из маршевого, разворачиваются в боевой порядок и цепью идут вперёд. Мы с Фёдором, попеременно прикрывая друг друга, короткими перебежками движемся от дерева к дереву, или от укрытия к укрытию, шагах в пятидесяти впереди роты. Как говорится, бережёного бог бережёт, а не бережёного черти на сковородках в аду жарят. В этом деле лучше перебдеть, чем недобдеть.

Из-за всё чаще растущих деревьев, видимость упала метров до ста, вот в этих ста метрах от просеки, я и залегаю за толстым сосновым стволом и, достав бинокль, внимательно, сектор за сектором осматриваю, лежащую впереди местность. Федя устанавливает свой пулемёт справа от меня и ждёт команды. Бойцы роты, остановившись, занимают позицию для стрельбы с колена, а с правого и левого фланга, вперёд отправляются дозоры. Ничего опасного я так и не высмотрел, но чуйка не давала мне двинуться вперёд даже на сантиметр, поэтому чтобы её успокоить, приказываю дяде Фёдору открыть огонь по зарослям кустарника, показавшимся мне чем-то подозрительными. Мы находимся по центру цепи и, выпустив короткую очередь по кустам, Федя как будто срывает чеку детонатора, и дальний от нас край просеки, взрывается пулемётным и винтовочным огнём. Если бы не ствол дерева, принявший на себя большую часть свинца, нам бы пришёл конец, но корневая система, образовавшая бугорок, и могучий ствол столетней «сосёнки», не дали нам погибнуть после первого залпа. Второго, более прицельного залпа, мы дожидаться не стали, а задом наперёд, вжимаясь в подстилку из хвои и сосновых шишек, по-рачьи отползаем немного назад, в небольшую ложбинку за деревом, и пытаемся там переждать обстрел.

Сейчас я могу только смотреть назад, потому что лежу на спине, поэтому вижу как бойцы роты, припав к земле, стреляют куда-то в сторону противника. Минут через пять, к ним присоединяются наши ротные миномёты, а чуть попозже разрывы осколочных гранат сорокапяток. Видимо миномётчики искали позицию, где им не будут мешать деревья, чтобы установить свои «пятаки», ну а Ванька выбирал НП. Постепенно огонь фрицев стал слабеть, и я получаю возможность оглядеться. Их и было-то не больше полувзвода, сейчас уже меньше, это я поначалу немного струхнул (когда находишься под плотным обстрелом, кажется, что все пули летят в тебя), а потом прислушался и понял, что у немцев всего два пулемёта, а вот остальное оружие, карабины и парочка автоматов. Подавив или уничтожив один из пулемётов, пехотинцы начинают двигаться вперёд короткими перебежками с правого и левого фланга, второй же пулемёт стреляет с большими перерывами, часто меняя позиции, поэтому наступать получается почти без потерь.

Воспользовавшись тем, что огонь по нам практически прекратился, Федя начинает гасить огневые точки противника, прикрывая своим огнём наступление пехотинцев. Позиция у нас в тактическом плане хорошая, так что совместными усилиями, заставляем гансов по скорому свалить, и не мешать нам выполнять боевую задачу. Когда вышли на просеку, то обнаружили там только один разбитый пулемёт и несколько вражеских трупов. Позиции видимо были заняты в спешке, потому что фрицы толком даже не успели окопаться, ещё бы часок, и нам пришлось бы выковыривать их из полнопрофильных окопов, что с нашей «крупнокалиберной» артой, было бы не так просто. Километрах в десяти от нас, тоже слышна канонада, там кто-то стремится наступать нам навстречу с запада. Ротный принимает решение, и одно из отделений отправляет вдоль просеки вправо, чтобы разведать оборону противника в этом направлении, всеми же основными силами движемся вперёд.

Пройдя метров двести по лесу, падаем на землю, потому что передовой дозор, шедший впереди и неосторожно высунувшийся из кустов на опушке, нарывается на очередь ручного пулемёта. А по нам стреляет около десятка карабинов, правда огонь не прицельный и ведётся сквозь скрывающий нас кустарник и деревья, но всё равно пули, свистящие над головой, особого удовольствия не доставляют. Мы с Фёдором выбираемся из общей цепи и ползём, забирая вправо, по диагонали к лесной опушке, постепенно приближаясь к ней, и заходя во фланг немецким пулемётчикам, которые разобравшись с дозором, переключили своё внимание на наши основные силы. Аккуратно выползаем на опушку, причём из кустов не высовываемся, а остаёмся метрах в десяти от границы между кустарником и лугом. Оборону фрицы занимают на небольшой возвышенности или насыпи «палец», которая начинается прямо от деревни и тянется примерно на километр, проходя вдоль леса, в пятидесяти метрах от опушки. Ширина этого «пальца» метров тридцать, и возвышается он над прилегающей местностью метра на два, а перед насыпью и сразу за ней, находится всеми нами «любимое» болото. И если наступать с тех позиций где залегли бойцы роты, то сразу за лесом, они попадают в водоём, глубина которого неизвестна. Я же нахожусь в ста метрах от окончания высоты, но в той же сотне метров напротив нас, расположена очередная берёзовая роща, в густом подлеске которой наверняка прячется кто-то хитрый.

Наши миномётчики, оттянувшись на просеку, начинают пристрелку, но огонь пока не точный, потому что стреляют куда-то в сторону противника, на дальность четыреста метров, чтобы не поразить своих, да и не очень часто, видимо мин не так много. Но свист 50-мм гостинцев в воздухе, и их разрывы неподалёку, нервируют немецких шутцев, и их огонь становится слабее. Пока я «любовался достопримечательностями», подползли Ванька с тянущим связь Ефимом.

– Ну, что у тебя здесь? – спросил взводный. Показываю ему панораму, а на словах поясняю следующее.

– В кустах прямо напротив нас, кто-то затаился, так что кинь туда несколько снарядов, а мы ещё отползём дальше вправо, чтобы огнём своего пулемёта навести там побольше шороху и вас не демаскировать.

Пока мы ползём, Иван начинает пристрелку, и к тому моменту, когда в подлеске раздаются разрывы осколочных снарядов, мы уже занимаем позицию справа от заинтересовавшего нас места, и Федя врубает свою «сенокосилку», выкорчёвывая с корнем заросли кустарника и, прячущихся там хитрожопых гансов. По нам начинает стрелять пулемёт с высоты, и взводный переносит на него огонь сорокапяток. И хоть вес снаряда и не очень велик, по сравнению с другими калибрами, но двухкилограммовая граната, разрывающаяся в непосредственной близости от твоего окопа, это не пуля впивающаяся в бруствер, а уже серьёзный аргумент, да и точность наводки, даже с закрытых позиций не сравнить с точностью стрельбы из ротных миномётов, хотя и скорострельность чуть ниже, так что пулемёт Иван подавил, или уничтожил. Буквально сразу же как замолчал вражеский эмгач, по немцам на высоте ударил залпами из своих самозарядок и очередями из дегтярей один из взводов, подобравшийся к самой опушке, а второй взвод пошёл в атаку с правого фланга из-за нашей спины. В ответ по взводу на лесной опушке, стал стрелять ещё один ручник, расположенный на правом фланге немецкой обороны, а вот остановить порыв красноармейцев, наступающих с левого фланга, было уже нечем и некому. Не считать же несколько винтовочных выстрелов, серьёзным сопротивлением. Пробежав сотню метров до высоты, наши бойцы скрываются в ходе сообщения и выдавливают противника из траншеи, продвигаясь в сторону деревни. Через несколько минут к ним присоединяются и красноармейцы, отвлекающие фрицев с фронта. Пока пехотинцы гранатами и штыками, выковыривали гансов с высотки, решаю проверить привлёкшие моё внимание заросли шиповника, которые «садовник» дядя Фёдор, подстриг из своего МГ. Беру ППД наизготовку и осторожно, маскируясь ветками кустов, обходим интересующий нас объект с правого фланга, я впереди, Федя в пяти шагах правее и сзади.

– Это мы удачно зашли. – Говорю я ему, когда пробравшись сквозь колючий кустарник, обнаруживаем там позицию станкового пулемёта противника. Проконтролировав на всякий случай, валяющихся там четверых жмуриков, короткими очередями своего автомата, приступаю к осмотру.

– Да уж. – Подтверждает Федос, спрыгнув в окоп и прикинув сектор обстрела, а также запасы гранат и патронов, обнаруженных там. Один из сорокапятимиллиметровых снарядов удачно разорвался на заднем бруствере окопа, опрокинув пулемёт и поразив изготовившихся к бою наводчика и его помощника. Двух других номеров расчёта, Федя видимо зацепил своим огнём, когда они решили установить свой агрегат на место. Не зря же в ту сторону улетела целая стапатронная лента. Ну и не желая искушать судьбу, оставшиеся без командира (унтер-офицер валялся рядом с опрокинутым пулемётом), подносчики решили сделать ноги. А может больше никого тут и не было.

– Повезло нам, если бы не удачное попадание осколочной гранаты, накрывшее вражеских пулемётчиков, на их месте должны были оказаться мы. – Рассуждаю я вслух, подойдя к эмгачу и устанавливая его на треногу. С виду аппарат казался целым, только немного грязным, либо его опрокинуло взрывной волной, либо наводчик, получивший хороший подзатыльник снарядным осколком, навалился на пулемёт всем своим весом.

– Ну, как успехи? – спрашивает подбежавший к нам Иван. – Кого хоть мы тут уконтрапупили?

– Вот сам полюбуйся, – отвечаю ему я, меняя забившийся грязью ствол на запасной, поданный Федей из окопа. – Заземлили станкач вместе с расчётом.

– Это хорошо, что мы их вовремя уничтожили, а то бы со своей позиции они оставили от пехотинцев рожки да ножки.

– Вы не поможете, товарищ лейтенант? – показываю я Ваньке, на пулемёт. А то надо куда-то переместить этого зверюгу, чтобы намылить холку его землякам. – Всё-таки тащить тридцатитрёхкилограммовую бандуру в одного, не очень удобно.

– Так вот где прячутся эти артиллеристы, – подбегает к нам ротный. – Мы там понимаешь, высоту захватываем, а они тут прохлаждаются.

– Не прохлаждаемся, а прикрываем вам тылы и все остальные части тела, – показываю я на захваченный трофей.

– Вижу, что тылы прикрываете, только хотелось чтобы ещё и… – ответную речь капитана прерывает ружейно-пулемётная перестрелка, а также разрывы гранат, раздавшиеся со стороны просеки, примерно из того места, куда отправилось на разведку отделение пехотинцев.

Буквально через две минуты в рощу врывается запыхавшийся Рабинович, с телефонным аппаратом и пустой катушкой наперевес. Стрельба со стороны просеки приближается к нам, и если интенсивность стрельбы немецких карабинов и пулемётов, только усилилась, то выстрелы из советского оружия доносятся всё реже. На вопрос ротного.

– Товарищ красноармеец, что там случилось?

– Т-там н-немцы. – Только и смог выговорить Ефим, тяжело дыша и размахивая руками указывая в сторону просеки.

– Берись. – Говорю я Ваньке и первым хватаю пулемёт с одного из боков, взводный мне помогает, и уже вдвоём устанавливаем его на прежнем месте. Фёдор занимает позицию слева, прикрывая нас с фланга. А минут через пять после начала стрельбы, из леса выбегают нагруженные своими самоварными трубами миномётчики и устремляются на высоту. Ну а буквально через две минуты после, на опушке показываются «пехотинцы-разведчики», и по кромке леса бегут в нашу сторону. Вдогонку за ними летят пули, но видимо густой подлесок мешает немецким стрелкам целиться, и пули пролетают мимо, но это пока.

– Ну что, артиллеристы, вы кажется хотели прикрыть наши жо… тылы? – поправился капитан. – Ну так прикрывайте, а я пока займусь этими Аниками. – Ротный подбегает к краю рощи и после трёхэтажной присказки, командует.

– Правое плечо вперёд, бегом марш! Шевелись. Раззвиздяи. – Его рыку позавидовал бы и сам царь зверей, поэтому бойцы, услышав знакомые интонации, из последних сил припускают на голос, а вломившись в кустарник, падают на землю без сил.

Но я этого уже не вижу, а жму на гашетку нашего, давно уже готового к стрельбе трофея. Буквально через секунду, ко мне присоединяется дядя Фёдор, и огнём двух пулемётов мы в прямом смысле этого слова, выкашиваем растущий на опушке густой подлесок, вместе с неосторожно сунувшимися туда фрицами. Впрочем и тем, кто высунулся осторожно, перепадает не меньше, а даже ещё больше. После кинжального огня со ста метров двух эмгачей, в нашу сторону не раздаётся ни одного выстрела, а почему-то летят сигнальные ракеты.

– Прекратить огонь! – Командует Иван и запускает такого же цвета комбинацию в ответ. Но нам и так стрелять уже нечем. Вместе с Фимкой меняем перегревшийся ствол и заряжаем двести пятьдесят новых смертей. Фёдор справляется один, но он только перезаряжает свой пулемёт, вставляя новый «кекс». Немного отдышавшиеся после финишного спурта красноармейцы, расползаются по позициям, прикрывая нас с левого фланга. Правый фланг нашей полукруглой рощи, упирается в заболоченный пруд, а вот от левого края до леса, всего пятьдесят метров, так что подлянка может у фрицев получиться, если они ударят оттуда. Двух человек ротный отправляет прикрыть нас с тыла, а сам спрашивает у взводного.

– Какими это, ты, с гансами сигналами обменивался? И почему не стреляете?

– А чёрт его знает, – честно признался Ванька. – Может они нас за своих приняли? Стреляли-то мы из немецких пулемётов, и оборону здесь должны их камрады держать, а то, что они попали под дружественный огонь своих земляков, так сами виноваты. Ну а сигнал я просто с немецкого скопировал, может и купятся ещё раз.

– Тогда ладно. Ну а если купятся, подпустите поближе и врежьте. Хотя я сам скомандую.

Всё-таки фрицы купились, или решили выкупить нас, но из леса у них вышло только одно отделение, которое растянувшись в редкую цепь, осторожно пошло вперёд, причём кто-то громкоголосый, что-то выкрикивал в нашу сторону. Мы не отвечали, и поэтому пройдя половину расстояния, они залегли, но перехитрили сами себя, потому что с высоты прямо им во фланг ударил ДП-27 и, залёгшие тушки фрицев, так и остались лежать, пришпиленные к земле свинцовым дождём. В ответ по высоте немцы открывают шквальный огонь с опушки леса, поэтому после команды ротного, гашу их огневые точки в своём секторе обстрела. Сместившийся вместе со своим пулемётом ещё дальше на левый фланг Фёдор, пока молчит, решили приберечь его как козырь в нашей колоде, и не зря. Так как не меньше взвода фрицев атакуют нас с левого фланга, но преодолеть расстояние в пятьдесят метров, не удаётся никому, две косы смерти, с безбашенными косарями, которым пофигу на нагрев ствола и на все остальные перегревы трофейного имущества, кинжальным огнём выкашивают взвод фашиков почти что под ноль. Ну а когда я или дядя Фёдор перезаряжаемся, в немцев летят их же колотушки, и тем, кому повезло увернуться от пули, получают гранатный разрыв на свою голову.

Огонь с высоты по фрицам усиливается, видимо наши захватили этот «палец» и один из взводов оттянулся назад и, заняв траншею, начал выкуривать фрицев пулемётным огнём. В ответку на высоте стали рваться мины, но не долго, потому что на просеке, раздались винтовочные выстрелы, а с тыла, по залёгшим на опушке остаткам немецкой роты, ударили дегтярёвские ручники. Выжившие в этой мясорубке гансы, просто побросали оружие и сдались в плен. Ну а когда в сторону деревни Гряда, с востока ударили остальные силы нашего батальона, обойдя её ещё и с юга, то и тут противник достаточно быстро прекратил сопротивление. Немного передохнув и перегруппировав свои силы, батальон продолжает наступление.

Наш противотанковый взвод так и продолжает поддерживать четвёртую роту, которая наступает вдоль реки, по берегу которой проходит лесная дорожка. Пятая рота, при поддержке одного из миномётных взводов, наступает вдоль просеки, на которой мы воевали. Ну а шестая, поддерживаемая вторым миномётным взводом, наступая вдоль кромки леса, должна освободить, ближайшие деревни, в которых по показанию пленных, стояли тылы их батальона. В резерве оставалась пулемётная рота, которая двигалась сразу за шестой. Дождь наконец-то прекратился, но хмарь так и висела в воздухе, так что нас хотя бы сверху не мочило. Помародёрить нам толком Иван не дал, поэтому забрав у немецких пулемётчиков только пару парабеллумов и прихватив несколько коробов со снаряжёнными патронными лентами, вместе с пехотой движемся к реке. Рабинович находит конец телефонного кабеля, который он пролюбил, убегая от немцев, и наш лейтенант назначает старшему на батарее сержанту Волохову место встречи, которое изменить нельзя. Фима же отправляется сматывать нитку связи. Примерно через час, двигаясь строго на север, выходим прямо к реке, где и встречаемся с нашими. Наконец-то можно передохнуть, избавившись от не очень-то и тяжёлой в самом начале пути поклажи. Но в конце, я уже готов был по-тихому, утопить один из двух коробов.

Избавившись от трофеев, сложив их на одну из повозок, немного передохнули, отжали промокшие насквозь портянки и, дождавшись всех отставших, двинулись вдоль по дороге. Впереди в боевом охранении первый взвод, сразу за ним второе орудие нашего взвода, потом основные силы роты, обоз из нескольких пароконных повозок, ну и в арьергарде, первое орудие. Замыкает нашу невеликую колонну моя бригада «ух». Перегрузив остатки выстрелов в зарядные ящики и на другие повозки, превращаем одну из пароконок в пулемётную «тачанку», оставив там только боеприпасы к стрелковому оружию и установив трофейный МГ-34. В ней мы и занимаем места согласно купленных билетов. Взводный гарцует вдоль колонны на своём «Россинанте», ну а мы, ощетинившись стволами винтовки, пулемёта и автомата, составляем тыловую походную заставу.

Справа от нас река, а вот в ста метрах слева, в боковом охранении бредёт по болоту стрелковое отделение, поэтому движемся не спеша, приноравливаясь к его темпу, останавливаясь через каждый километр и меняя людей. Противника пока не встречаем, так что нас сдерживает только болото, по которому топает наше прикрытие с фланга. В таком темпе, не встречая сопротивления противника, проходим километра три, а потом останавливаемся, потому что головной дозор, высланный на расстояние зрительной памяти, обнаружил впереди какие-то непонятки, и в темпе вальса свалил под прикрытие ГПЗ. Головной взвод тут же рассредоточивается, причём на самой дорожке и прилегающей к ней местности, умещается только одно отделение, все остальные смещаются влево, занимая позиции в лесу. Как раз в этом месте местность повышается, и болото соответственно отступает, а дальше опять начинается низина, со всеми вытекающими, вернее втекающими последствиями. Мишкин расчёт сноровисто отцепляет пушку, и устанавливает её посреди дороги, приготовив к стрельбе несколько укупорок со снарядами. Дорога здесь почти прямая, по крайней мере, вперёд видно метров на двести, ну а если стрелять картечью, видимость ещё больше улучшится. Все эти возвратно-поступательные движения я наблюдаю в бинокль, после очередной остановки, встав в полный рост прямо в повозке.

Идиллия длится недолго, после прозвучавших команд, остальные взводы роты заходят в лес, а повозки обоза принимают влево, прижимаясь к самой опушке. Своим даю команду спешиться, и два моих раздолбая занимают позицию на обочине дороги, направив ствол пулемёта в ту сторону, откуда мы пришли. После команды Ивана, второе орудие тоже отцепляют от передка, и устанавливают как можно ближе к реке, справа от трассы. Осмотрев прилегающую местность в бинокль, ротный заходит в лес и собирает на совещание взводных командиров. Хоть я взводом и не командую, но увязываюсь следом за Ванькой, эти места мне знакомы, здесь мы с разведчиками на днях окаянствовали. Напротив прямо за рекой деревня Столбы, в двух километрах на западе деревушка Рысное, а на юге наше любимое Жабоедово, так что «может, и я на что сгожусь».

– Вот что товарищи командиры. Собрал я вас, чтобы сообщить пренеприятнейшее известие, – сказал ротный.

– ???

– Наша прогулка по лесу закончилась, и начинается работа. Дозор обнаружил на дороге бронемашину противника. Чтобы не было лишних вопросов, скажу сразу, что этих гавриков я опросил, и они утверждают, что это не наш броневик, так что будем предполагать, что это противник. Разведку по лесу я выслал, но пока они туда-сюда по этому болоту «сбегают», пройдёт не меньше чем полчаса.

– Какие будут соображения? Товарищи командиры. – Спросил он, доставая из планшета карту пятидесятку.

– Разрешите. Товарищ капитан. – Выходит вперёд мой взводный.

– Говори лейтенант.

– Мы здесь пару дней назад воевали. Вместе с пятой ротой пропускали в прорыв кавгруппу, так что эти места я немного знаю. Ну а насчёт бронемашины противника, то мы её уничтожим, если, конечно, это не танк.

– А что с танком разобраться – слабо? Вы же противотанкисты.

– Если он в окопе и развёрнут к нам лобовой бронёй, то можем только напугать, а потом он от нас мокрого места не оставит. С фланга орудие тоже не протащить, проще будет гранатами закидать.

– Так что ты конкретно предлагаешь, артиллерист.

– Поставить одно орудие в засаде, а второе оттянуть немного назад и произвести доразведку по самой опушке. Если впереди танк, то начнём стрелять с закрытой позиции по пехотному прикрытию, ну а когда он поедет разбираться с нашей пушкой, уничтожить его из засады. А по броневику я сразу начну бить бронебойными.

– А в разведку кого пошлём?

– Да мы с сержантом Доможировым и пойдём, заодно и связь за собой потянем, чтобы сразу начать стрелять.

– Хорошо, действуй лейтенант. – Командует ротный. – А в прикрытие, я тебе отделение выделю, мало ли что. А мы тут ещё покумекаем.

– Есть. – Козыряет Иван, и мы бежим к первому орудию.

– Значит так, – объясняет взводный диспозицию Иннокентию. – Сейчас цепляешь орудие к передку и отскакиваете назад, метров на триста-четыреста. Там на повороте реки берег выше, так что сектор стрельбы, у тебя будет больше. Занимаете позицию и готовитесь открыть огонь, я скорректирую. Как только выберешь огневую, посылаешь вдоль опушки бойца, пусть тянет нитку связи прямо за мной.

– Приказ понял, командир – отвечает Кеша. – А если я кого-нибудь не нашего увижу?

– Увидишь противника, можешь стрелять прямой наводкой. Да, чуть не забыл, коня моего возьми пока себе. – Выслушав последнюю фразу, Задорин начинает отдавать распоряжения.

– Красноармеец Рабинович, ко мне. – Зовёт лейтенант Ефима.

– Берёшь аппараты и катушки, а потом тянешь связь от огневой вдоль опушки прямо ко мне, мы будем где-то в полукилометре отсюда. – Взводный убегает ко второму орудию, а я зову Федю, и вместе с Рабиновичем бежим к нашей тачанке.

Пока Ванька командовал, в мою голову пришла очередная безумная идея, так что забрав пару коробов с патронами, и отправив Фиму догонять орудие прямо на повозке, бежим к обозу. Когда мы перегружали лишнее из нашей «тачанки», я узрел в одной из повозок противотанковые гранаты, поэтому открыв ящик и уложив в свой вещмешок четыре штуки вместе с детонаторами, идём к Мишкиному орудию. Лейтенанта мы находим в компании шестерых пехотинцев, причём один из них с трофейным ручником.

– Ба! Знакомые всё лица. – Непроизвольно вырвалось у меня, когда я узрел среди них недавних наших знакомцев, улепётывающих от немцев, которых мы прикрыли огнём пулемётов.

– Не ба, а наше прикрытие, – говорит Иван. – Вы тут пообщайтесь пока, а я пойду, поставлю боевую задачу расчёту.

– Ну, раз прикрытие, тогда ладно. А где же это вы такой пулемётик раздобыли, товарищ красноармеец? – Спрашиваю я у обладателя трофея.

– Рядовой Зыкин – представился боец. – А это тот, из которого вы стреляли, товарищ сержант. Я его из станка вытащил.

– Ну, тогда ты береги его, товарищ Зыкин. Он вам всем недавно жизнь спас и ещё спасёт, если с ним правильно обращаться будешь. Стрелять то хоть из него умеешь?

– Обижаете, товарищ сержант, я всёж-таки вторым номером при нашем дегтяре состоял, а как с трофеем обращаться, мне Фёдор Иванович показал, – кивает он на дядю Фёдора.

– Ну, если Фёдор Иванович, тогда ладно. А где же ваш дегтярь? – Красноармеец сразу как-то потупился, но взял себя в руки и ответил.

– А с ним раненый Петруха нас на просеке прикрывать остался, я с ним хотел, но он меня прогнал. – Боец отвернулся, украдкой смахнул слезу, а потом продолжил.

– Петра мы потом после боя нашли, его фашисты гранатами закидали. Пулемёт весь перекорёжило, а от человека и вовсе живого места не осталось. Вот вместе со всеми мы его и похоронили.

– Ну что, все готовы? – подходит к нам лейтенант.

– А что, Рабиновича ждать не будем?

– По пути догонит, мы не быстро пойдём.

– Тогда две минуты, – говорю я. Снимаю с плеч вещмешок и обращаюсь к пехотинцам. – А как у вас с патронами к пулемёту?

– Да есть трошки, – отвечает Зыкин. – Пустые ленты-то мы все собрали, ЗИП там кое-какой, стволы запасные в обозе оставили, а вот боезапасу нам не очень много досталось.

– Тогда вот что бойцы, мы вперёд в дозоре пойдём, а раз вы с нами, то берите эти два патронных короба, в случае чего, нас и прикроете. – Достав «Ворошиловские килограммы», один отдаю Ивану, а второй дяде Фёдору, ещё одну гранату, засовываю за ремень. Неудобно, конечно, но у меня немецкие плечевые ремни, так что как муравей я не затягиваюсь, да и детонатор тоже не вставляю, а то мало ли, сам упадёшь или граната выпадет. Останешься без наследников.